A Mother Returned / Вернувшаяся Мать. Глава 3

В Теодоре закипает гнев.

Наутро Пенелопа проснулась в пустой постели. Не успела она опечалиться по поводу раннего ухода мужа, как заметила кое-что. Его кровать была не совсем пуста. Ее сердце заколотилось, когда она разглядела маленькую бархатную коробочку с красной лентой. Она лежала прямо на подушке мужа.

— Подарок от любимого! – воскликнула она. Надев ночную рубашку, она приподнялась в постели и осторожно положила коробочку на колени. Он знает, что я скучаю по нему, когда он на работе. Он хочет, чтобы я была счастлива.

От предвкушения она так обрадовалась, что не сразу открыла коробку.

— Ты знал, что у меня будет тяжелый день, и скрасил его – сказала она пустой комнате.

Она была хорошей женой, и ее переполняла благодарность. Все было так, как должно быть. Она не смогла бы стереть улыбку со своего лица, даже если бы попыталась.

— Хорошо, я открою – Голыми пальцами она осторожно развязала ленточку и открыла крышку – О! – Ее руки поднеслись к лицу. Внутри коробочки в бархате лежал платиновое кольцо, точно такое же, как ее потерянное обручальное кольцо, и маленькая записка. Дрожащей рукой она подняла записку и прочитала: "возможно, мир не узнает, что ты потеряла. Но я верну тебе все, что смогу, начиная с твоего кольца. Храни его под перчаткой, рядом с кожей, как символ моей раз и навсегда выраженной преданности моей прекрасной жене. Феликс".

Так было с обручальными кольцами. Женщина носила свое кольцо под перчаткой, чтобы после свадьбы его видел только ее муж. По ее мнению, это был символ их общих секретов. Она взяла его в руки и изучила хорошо выполненное кольцо. На ней не было ни одной мелкой отметины или царапины, как на старой. Значит, он не нашел ее старое кольцо, а воспроизвел нечто лучшее, чем оригинал. Это был прекрасный символ их брака. Она надела его на палец и осмотрела со всех сторон. Оно было прекрасным. Ей не терпелось прижать его к коже члена мужа вечером после вечеринки. О, черт. Вечеринка. Она не хотела принимать гостей в этот вечер. Но она постарается. Феликс, безусловно, заслуживал этого.

Она встала, потянулась и посмотрела время. Она опять проспала. Она не могла никому показать кольцо, но могла рассказать о нем. Она улыбнулась при мысли о том, что ей предстоит поделиться своей радостью, прошла в ванную комнату, разделась и встала под душ. Я расскажу Уинни и… кому еще? Улыбка померкла, когда она отмыла свое тело от засохших остатков секса, оставшихся после прошедшей ночи. Виктории? Мы не настолько близки для этого. Она попыталась вспомнить других подруг. Наверняка должна быть женщина, с которой она была близка. Хорошая жена и мать – это преданный и заботливый друг. Тогда почему именно в этом "саду" было так пусто?

Тут ее осенила мысль, и она перестала мыть тело. Она не занималась развитием процветающего сада отношений. Ее собственные родители ушли из жизни. У нее не было ни братьев, ни сестер. У нее были друзья, но они часто были похожи на свежесрезанные цветы. Быстрое энергичное цветение, а затем быстрое увядание. Она сжала губы в тонкую линию и поскребла ноги. Все должно измениться. Начиная с этого вечера, она создаст великолепную сеть друзей. Целый цветущий сад

Внезапно званый ужин стал казаться ей не столько рутиной, сколько возможностью.

***

— Доброе утро, мама – Теодор вошел в столовую, где его мать и Уинифред развешивали украшения.

— Ну, доброе утро, Тедди – Пенелопа остановила свое занятие, разгладила сарафан и лучезарно улыбнулась. По ее позвоночнику пробежала дрожь. Ее сын поприветствовал ее по собственной воле – Ты сегодня очень красив. Разве он не красив, Уинни?

Уинифред продолжала работать, но одарила их своей механической улыбкой.

— Очень красив, Пенни.

Пенелопа кивнула в знак согласия, подумала, не обнять ли Теодора, но решила, что они еще не готовы.

— Что я могу сделать для тебя, ягненок?

— Ты можешь перестать называть меня "ягненком". Он нахмурился и прислонился к стене.

— Но… так я называла тебя, когда ты был маленьким – Пенелопа с беспокойством потерла свои перчатки.

— Разве сейчас я маленький? – На его лице пронеслась буря.

— Нет… ты большой – В ее сознании вспыхнул образ его массивного, грибовидного пениса – Тебе девятнадцать, и ты уже взрослый мужчина – Пенелопа глубоко вздохнула и попыталась "прогнать бабочек" в животе, липкие ладони и пульсирующее влагалище – Могу я по-прежнему иногда называть тебя так?

— Хм… – Теодор потер затылок – Ладно – Он кивнул, но его бровь осталась нахмуренной – Я хотел спросить, могу ли я использовать сенсориум с Викторией?

— О… я даже не знаю – Пенелопа прижала руку к груди. Она очень хотела дать это своему сыну. Не станет ли он использовать его, чтобы трахать свою девушку? Эта картинка промелькнула перед глазами, и она отмахнулась от нее. Очень скоро ей нужно было сходить в туалет. Она потерла бедра друг о друга, а правой рукой стала тереть перчатку на левой руке, как будто натирая свое кольцо – Что сказал твой отец?

— Феликс сказал "нет" – Уинифред перестала работать. Ее роботизированное лицо было бесстрастным, руки лежали на бедрах – Он ясно дал это понять, Тедди.

— Значит… моя мать может встречаться там с моей девушкой, а я нет? – Теодор отодвинулся от стены, его поза была прямой – Разве это справедливо, мама?

— Я не говорила что… – Пенелопа перебирала в уме успокаивающие мантры, которые так часто приходили ей на ум. Хорошая мать дает. Хорошая мать заботлива. Хорошая мать делает то, что лучше для ее сына.

— Ты тоже мой родитель. Ты можешь отменить решение отца – Теодор посмотрел на пассивный, неодобрительный взгляд Уинифред.

— Извини…. если твой отец считает, что лучше этого не делать, то… – Пенелопа смахнула слезы. Почему так трудно быть матерью?

— Я оплачиваю Виктории аренду сенсориума из своих карманных средств – Руки Теодора сжались в кулаки.

— Извини… – Мать – это сила. Так почему же я все время извиняюсь? Пенелопа попыталась взять себя в руки. Ей было ужасно обидно отказывать сыну, но в то же время она была до невозможности возбуждена. Этого было достаточно, чтобы сойти с ума.

— Не разговаривай больше с Викторией – Теодор указал пальцем на мать и повернулся к двери – И не смей называть меня Ягненком. Никогда – сказал он, не оборачиваясь.

Когда он ушел, в доме начался водопад. Пенелопа всхлипывала и прижималась к Уинифред.

— Извини… ягненочек, мне так жаль… – рыдала она.

— Ты должна понять, что Тедди очень одинок – Голос Уинифред был мягким и нежным – Он решил взять годичный перерыв в учебе, но его девушка и друзья уехали из города. Он не хочет с нами ссориться. Он чувствует себя одиноким.

— Значит… нас… всего двое – сказала Пенелопа между сильными, сотрясающими ее рыданиями.

***

Вытерев слезы, Пенелопа отправилась на кухню. Она порылась в холодильнике, пока не нашла морковку, которая по обхвату и ширине была примерно такой же, как и замечательный инструмент ее мужа. Она спрятала ее под лиф и удалилась в спальню.

Если она собиралась дожить до конца дня, нужно было снять напряжение с ее либидо. Она была охвачена сразу столькими эмоциями что… дрожа от нетерпения, она закрыла дверь и быстро разделась. Она расстелила на кровати полотенце и легла на него спиной. За все годы самоисследования она ни разу не испытывала желания попробовать фаллоимитатор, растительный или какой-либо другой природы. Она не знала, прав ли ее муж в том, что ей сорок два года и она находится в расцвете сексуальных сил, или, может быть, дело в ее травме. Как бы то ни было, она обнаружила себя с раздвинутыми ногами, жадно вводящей морковку в свое влагалище.

— Оооххх… Феликс… Я почти чувствую, как ты… со мной. Как бы я хотела, чтобы мы… ууугггхх… никогда не расставались – Рукой, не предназначенной для фрикций, она подтянула грудь к подбородку и взяла сосок в зубы, как любил ее муж. Искры пробежали по нервам, когда она провела языком по соску.

Первый оргазм был достигнут легко, благодаря фантазиям о Феликсе. Но когда она дошла до второго, ее мысли поплыли, как и раньше. Она поняла, что достигает оргазма от сердечной связи, которую устанавливала с Уинифред. А затем наступил третий, великолепный оргазм, вызванный мыслью о том, что ей предстоит разделить свою жизнь с новыми друзьями. Четвертая разрядка была самой сильной, и она не могла удержаться от того, чтобы не рассказать о том, как она дарит любимому сыну его заветное желание и наблюдает за тем, как он спаривается со своей симпатичной подружкой в сенсориуме.

Насытившись, она осталась лежать на кровати. Под ней была лужа пота и возбуждения. Грудь вздымалась, как в наказание за повторные неподобающие мысли.

— Я все расскажу Феликсу… после… вечеринки. Он… будет… знать… что… делать – задыхалась она.

***

Семья Ниша занималась последними приготовлениями перед приходом гостей. Даже Теодор был на месте и подметал и без того чистый пол.

— Мистер и миссис Геллинг все еще планируют присоединиться к нам сегодня вечером? – Пенелопа беспокоилась о своей темной нижней губе с ровными, яркими зубами.

— Не волнуйся, она не так уж плоха. Геллинги – приличные соседи. Мы всегда приглашали их на эти вечеринки. Может, мне уже хватит? – Феликс хихикнул и похлопал жену по крестцу.

Теодор краем глаза наблюдал за родителями.

— Я… я не очень хорошо лажу с твоими друзьями – Пенелопа помогала Уинифред считать фужеры с шампанским, хотя ИИ совсем не нуждалась в помощи. Я никогда не вписываюсь в коллектив.

— Нам выпал великолепный шанс начать все сначала – Феликс крепко обнял жену, чувствуя, как ее роскошные изгибы прижимаются к нему – Ты смелая, умная и веселая. Они тебя полюбят.

Теодор фыркнул.

— Хочешь что-то сказать, Тедди? – Феликс отпустил жену и посмотрел на сына.

— Геллинги – это… проблемы – Теодор перестал подметать и оперся на метлу.

— Реджинальд выплескивает на меня одни оскорбления. Я его ненавижу.

— Он всегда был больше тебя – Феликс не упускал из виду, как сын Геллингов издевался над его сыном на протяжении многих лет. Реджинальд был на четыре года старше Теодора и пользовался этим преимуществом. Феликс и его жена никогда не вмешивались, дабы Теодор научился справляться с жестокостью. Мир не был таким снисходительным, как семья Ниши.

— Ты знаешь, что у нас здесь, Тедди? – Феликс хлопнул в ладоши и улыбнулся, не дождавшись ответа сына – У нас есть соглашение между тобой и твоей матерью. Я надеюсь, что ваше общее дело сблизит вас.

Смуглые щеки Теодора потемнели, и он опустил глаза. Он продолжил подметать.

— Я чувствую себя храброй, Феликс – Пенелопа выпятила подбородок – Сегодняшний вечер пройдет великолепно.

***

— О, да, я понимаю – Пенелопа сохранила на губах натянутую улыбку. Место ее мужа за обеденным столом рядом с ней по-прежнему пустовало. Феликс и еще два джентльмена с работы внезапно удалились из зала в середине второго блюда и отсутствовали уже минут пятнадцать – Но… если с вашими детьми будет заниматься Альтернатива, как вы можете быть уверены в их образовании? Ведь ИИ так отличается от человека – Она посмотрела на Уинифред, которая стояла у стены и помогала всем, кто мог обратиться с просьбой – Я имею в виду, что моя лучшая подруга – ИИ. Они прекрасны. Но они ведь не… люди.

Герти Геллинг хихикнула и толкнула сына локтем. Она дождалась, пока Пенелопа посмотрит в ее сторону, и пробормотала сыну слова "лучший друг?" – Он рассмеялся вместе с ней.

Теодор, сидевший на пустом стуле между отцом и матерью, пристально смотрел на Реджинальда. Реджинальд закатил глаза и насмешливо улыбнулся в ответ.

— Я ничего не говорил об ИИ – Элвин покачал головой, отчего его щеки затряслись – Мисс Ю-ИО – отличный репетитор. Она, как говорится, больше человек, чем человек. И что самое замечательное, она прекрасная, умная женщина, но она также и собственность. Ее вполне устраивает быть полезной во всех делах по дому. Она даже составляет мне приятную компанию.

Фальшивая улыбка Пенелопы дрогнула. Неужели он намекает на то, что вступил в сексуальную связь с этой репетиторшей? Она утешила себя тем, что, несмотря на рекламный слоган, мисс Ю-ИО, конечно же, не может быть больше человеком чем сам человек, и, несомненно, не может вести себя по-человечески.

— Извините. Я должна пойти к мужу – Пенелопа отодвинула стул и встала.

— Возвращайся, дорогая, – сказала Герти через стол – Твой ужин остынет, если тебя не будет еще два года – Женщина улыбнулась, словно не желая ничего плохого.

Пенелопа взглянула на Геллингов. Все трое внимательно наблюдали за ней, пытаясь уловить ее реакцию. Отец, мать и сын – все были насквозь прогнившими. Пенелопа сдержала слезы. Она не хотела давать им повода для радости. Она оглядела стол, ища, кто бы мог встать на ее защиту, но никто этого не сделал. Даже Теодор, сидевший неподвижно, не притронулся к еде.

— Я сейчас вернусь – Она была благодарна Уинифред за то, что та ободряюще похлопала ее по руке, когда она выходила из столовой.

— Как ты ты думаешь, Ниша? – обратился Реджинальд непосредственно к Теодору – у тебя появился брат или сестра на стороне? – Реджинальд рассмеялся, но улыбки сползли с лиц его родителей. В комнате раздались шумные вздохи. Набравшись смелости, Реджинальд не обратил внимания на изменение атмосферы – Как вы думаете, со сколькими мужчинами она успела переспать за время своего отсутствия? Мы с друзьями поспорили о причине ее исчезновения. Можете ли ты решить его для нас? Любовник или… – Реджинальд замолчал, когда мать крепко сжала его руку в перчатке.

Теодор пристально посмотрел на Реджинальда. Он потянулся к фужеру с шампанским, его пальцы дрожали от ярости. Он изо всех сил старался не швырнуть его в стену.

— Веди себя… прилично… Геллинг – прорычал Теодор.

***

Пенелопа нашла мужа в кабинете. Его лицо и лица его деловых партнеров выглядели мрачными.

— Что случилось, дорогой? – Ей показалось, что и ее собственное лицо было весьма удрученным. Какой бы храброй и верной она ни была, вечеринка не задалась.

— Вы свободны – сказал Феликс мужчинам. Они тут же удалились.

— Что… случилось? – Пенелопа смотрела, как ее муж закрывает дверь и опускается перед ней на колени.

Он взял ее левую руку, снял перчатку и поцеловал новое кольцо.

— Когда меня не будет, я хочу, чтобы ты смотрела на это кольцо и вспоминала нашу взаимную преданность. Даже смерть не сможет нас разлучить.

— Даже смерть? – В животе у нее поселилась тошнота. Она практически рухнула в кресло.

— Прости меня. Но я подумал, что если я начну с чего-нибудь мелодраматического, то короткая деловая поездка покажется мне относительно спокойной – Феликс улыбнулся, собрав все свои грозные силы для жены. Она выглядела ошеломленной и испытывала тошноту – Мы послали вперед беспилотники "Фам-Брок", чтобы оценить ситуацию, и, похоже, дела обстоят хуже, чем предполагают наши клиенты. Я только сегодня получил новости. Компании необходимо, чтобы я находился на месте по крайней мере несколько недель.

— Несколько недель? – Под Пенелопой разверзлась яма отчаяния, и ее разум погрузился в шок.

Я храбрая. Я должна поддержать свою семью в их начинаниях. Она вытерла глаза носовым платком, но с радостью обнаружила, что он сухой. Она не рыдала. Это помогло ему, она была уверена в этом.

— Ах ты мой храбрый, прекрасный цветочек – Феликс погладил ее по щеке – Время пройдет быстро. Не успеешь оглянуться, как я буду дома. Благодаря этому успеху для семьи Ниши открываются новые горизонты. Мы с размахом отпразднуем мое возвращение.

— Да, всего несколько недель. Как эгоистично с моей стороны беспокоиться. Я заставила тебя и Тедди ждать больше двух лет. Я могу подождать и это короткое время – Она попыталась улыбнуться, но не смогла – Когда ты отправляешься?

— Я послал Уинифред распоряжение собрать вещи. Я уеду сегодня вечером – Феликс кивнул головой. Это было не то воссоединение с женой, на которое он рассчитывал. Он хотел вернуть ее в семью. Но ситуация выходила из-под его контроля – Ты удивительно храбрая, любимая.

Пенелопа попыталась сглотнуть, но, казалось, горло было сдавлено. Она снова надела перчатку, встала и вышла вслед за мужем из кабинета. Дом, казалось, кружился вокруг нее. Ее ноги в балетках, украшенные драгоценностями, дрожали

Феликс и Пенелопа вернулись в столовую как раз вовремя, чтобы увидеть, как Теодор поднял Реджинальда со стула и ударил его открытой ладонью по лицу.

— Я принимаю… жирный урод – Реджинальд посмотрел на младшего. Он был на полфута выше Теодора и довольно подтянут. Реджинальд не сомневался в том, каким будет результат – Мечи! До первой крови. Через неделю?

— Ты можешь говорить обо мне что угодно, но имя моей матери не должно произносится твоим языком – Теодор взглянул на отца, который одобрительно кивнул.

— Насколько я слышал, очень немногие части тела твоей матери могут обойтись без мужского языка – Реджинальд отступил назад, на случай, если Теодор снова попытается на него напасть.

— Сегодня вечером я должен уехать по делам – сказал Феликс – Если Геллинги согласны, я бы попросил, чтобы дуэль состоялась сегодня вечером на нашей лужайке перед домом.

— Согласна – Герти кивнула головой. Тем лучше будет увидеть, как Теодор будет унижен в тот же вечер.

Странно, но в сердце Пенелопы воцарилось спокойствие. Это должно было стать еще одной катастрофой в этот катастрофический вечер, но такого ощущения не было. Мир больше не вращался. Ее сын встал на защиту ее добродетели. Он будет биться на дуэли за нее. Приятное тепло разлилось по телу. Он действительно любил ее, несмотря на все ее недостатки. Пусть она пропустила все эти концерты и бейсбольные матчи, но она будет громко болеть за то, чтобы он пролил кровь Геллинга.

***

Теодор держал свой короткий меч наготове. Реджинальд держал его перед собой, как того требовала техника. Они оба сняли пиджаки, галстуки, обувь и носки.

— По моей команде – Уинифред стояла между ними на лужайке, ее длинная и тонкая тень отбрасывалась огнями дома позади нее. Ее рука была поднята, а лицо было еще более бесстрастным, чем обычно.

Все участники ужина собрались в круг рядом с молодыми людьми. Некоторые из них, как и Пенелопа, озабоченно нахмурили брови. Другие – с улыбками на губах, как Герти. А другие, почти такие же невыразительные, как Уинифред, как Феликс. Все они находились в полутени.

Сверчки мерно жужжали.

— Начинайте – Уинифред опустила руку и отошла за круг людей.

На лице Теодора отразился чистый и яростный гнев. Он двинулся в сторону, держа меч низко опущенным.

— Ты что, витал в облаках на уроках дуэли? – Реджинальд позволил себе усмехнуться и шагнул вперед, двигаясь мелкими шажками, как его учили.

— Я слишком много времени уделял тренировкам по бейсболу – Теодор сделал длинный, размашистый удар в сторону противника.

Реджинальд легко парировал и сделал выпад. Его клинок едва разминулся с плечом Теодора. Так продолжалось несколько минут. Теодор атаковал вяло, а Реджинальд быстро и метко парировал удары. Ни один из них не пролил крови.

Из толпы то тут, то там раздавались крики и одобрительные возгласы. Гул разговоров соперничал со стрекотом сверчков. Большинство ожидало, что Реджинальд быстро расправится с молодым человеком. Честь Ниши осталась неотомщенной.

— Мы потратили столько денег на эти занятия. Куда они делись? – шептала Пенелопа своему мужу.

— Наш мальчик гораздо одареннее. Наберись терпения – Феликс похлопал ее по плечу.

— Давай, Тедди! – Пенелопа похлопала по перчаткам – Покажи ему силу стали Ниши – Это было очень странно. Даже когда ее сын находился в опасности, а их честь висела на волоске, произнесение этих слов привело ее тело в состояние одного из своих перепадов. Живот заныл, ладони стали еще более липкими, а влагалище запульсировало. Она видела настоящую силу Ниши в уродливой форме пениса ее сына, и это было одновременно ужасно и великолепно. Если бы только люди знали, что ее сын так одарен, возможно, они бы все дрогнули перед ним. Возможно, Геллинги держали бы свою жестокость при себе. Сердце заколотилось в груди.

— С ним все будет в порядке – Феликс взял ее за руку, приняв ее дрожащее тело за повышенную нервозность.

— Давай его, Тедди! – крикнула Пенелопа.

Теодор посмотрел на своих родителей. Его лицо все еще пылало от ярости, но оно немного оттаяло, когда он увидел, что его мать болеет за него.

— Хватит – Реджинальд, воспользовавшись тем, что противник отвлекся, сделал шаг вперед и нанес выпад. К его удивлению, удар пришелся по воздуху.

Теодор крутанулся на месте, встал на ноги, как в ложе для битья, и ухватился двумя руками за рукоять меча. Развернувшись бедрами, он вогнал острие меча в ребра Реджинальда. Реджинальд издал удовлетворяющий вопль и перевернулся на бок от удара. Меч вылетел из руки Реджинальда, и он растянулся на лужайке, держась за ребра.

— Сплошная… двойная… стена – Теодор поклонился лежащему противнику.

— Дешевый. .. трюк – Реджинальд посмотрел на свой бок. Он был весь в синяках, но кожа была не повреждена – Нет… крови – Он двинулся к своему клинку, но застонал и выгнул спину от боли, когда Теодор наступил ему на ногу.

— А, ну да… кровь – Теодор перешагнул через упавшего человека и вогнал острие клинка ему в плечо. Клинок прошел насквозь и вонзился в траву, прижав Реджинальда к земле, как жука. Он наклонился к нему – Впредь ты никогда не ступишь в мой дом.

— Вот так – Феликс шагнул к сыну, не обращая внимания на корчащегося и воющего Реджинальда под ними – Я потрясен поведением вашей семьи, мистер Геллинг – Ему было приятно видеть, как Пенелопа обняла их сына и еще больше обрадовался, когда он позволил ей обнять его – Вам больше не рады в моем доме – Теперь, когда Теодор отстоял их честь, Геллинги больше не были нужны.

— Вы все ужасные люди – Герти держала сына за руку, пока отец юноши проверял, как лучше снять меч, пригвоздивший его хнычущего сына к земле.

— Кто-нибудь может убрать этого мальца с моей лужайки? – Феликс хмуро посмотрел на Геллингса. Он махнул рукой Уинифред – Помоги им, Фредди. Они наверняка захотят посетить местный автодок – Феликс повернулся к ним спиной и повел жену и сына обратно в дом. Крики Реджинальда разнеслись в ночи, когда Уинифред выдернула меч.

***

— Признаться, я опасался, что ты никогда не простишь свою мать – Феликс потрепал сына по плечам. Он повернул его к себе и взял за руки, глядя ему в глаза. По щеке Теодора на лоб стекали брызги крови Реджинальда. Феликс сиял от гордости – Мои опасения были напрасны. Ты показал мне сегодня, что все еще любишь ее. Я доверяю тебе заботу о ней, пока я буду в командировке, Тедди.

— Да, папа – Теодор кивнул. С матерью не все было забыто, но он не собирался спорить с отцом. А то, что мама сегодня меня подбадривала… это еще ничего не значит.

— Молодец – Феликс похлопал его по плечу и заключил в крепкие объятия. Мужчины Ниши хоть и были пузатыми, но обладали силой. Он чувствовал его в теле своего сына. И он был свидетелем этой силы в эту ночь. Еще один повод для гордости – Сейчас я попрощаюсь с твоей матерью. Присмотри за ней, пока меня не будет. Ей понадобится твоя поддержка – Он отпустил Теодора и шагнул к двери в комнате сына.

— Можно мне писать тебе, папа? – Теодору было неприятно видеть, как он уходит. В свои девятнадцать лет он был уже достаточно взрослым, чтобы съехать из родительского дома, но он взял перерыв в учебе, чтобы побыть с отцом. После исчезновения матери они стали полагаться друг на друга.

— С сообщениями будет задержка – Феликс остановился в дверях – Я буду находиться далеко от цивилизации и, возможно, не увижу твои сообщения сразу после их поступления. Но я отвечу, как только смогу – Он заметил, как сын нахмурил брови. Теперь в нем не было гнева. Просто молодой человек боящийся расстаться с отцом – У тебя все будет хорошо. Будь сильным ради своей матери – Он кивнул и ушел.

***

Когда через час Пенелопа нашла Теодора только что вышедшим из душа, он понял, что она плакала. Ее зеленые глаза были красными и стеклянными. Выражение ее лица словно воевало само с собой: улыбка боролась с беспокойством и отчаянием. Он сидел за кухонной стойкой в халате, перед ним стоял высокий стакан молока. Он не мог ей улыбнуться, поэтому кивнул.

— Ты и правда будешь по нему скучать, да?

— Да – Она кивнула и проверила, что ее вороные волосы по-прежнему идеально уложены. Она придвинулась ближе к нему и встала, сцепив перед собой руки в перчатках – Но не будем зацикливаться на этом. У меня еще будет время для меланхолии – Хорошая мать – смелая мать – Давай сосредоточимся на том, как ты сегодня защитил мою честь – Ее улыбка победила в борьбе за контроль над лицом, распространившись на глаза – Это было великолепно. Просто великолепно.

Ниша ничего не ответил. Между ними повисло тягостное молчание. Через мгновение Теодор сделал несколько глотков молока и поставил свой стакан обратно на стойку.

— Я хочу, чтобы ты знал, как я горжусь тобой. Мое сердце разрывается от любви, когда я вижу, каким мужчиной ты стал – Она уже собиралась извиниться за то, что снова ушла, но поймала себя на этой мысли и сменила тему – То, как ты низко держал меч и замахивался… без техники… это была ловушка для молодого Геллинга?

Улыбка наконец-то появилась на лице Теодора.

— Этому меня научила Фредди. Против кого-то очень опытного это, наверное, не сработает. Но Реджинальд достаточно глуп для такого трюка – Он уже вовсю ухмылялся, но его глаза по-прежнему были прикованы к матери. Конечно, она всегда была красива. Сколько Теодор себя помнил, все отмечали ее привлекательность. Но сейчас она казалась ему красивее, чем когда-либо. Он понял, что она светится чистой материнской любовью. Он позволил себе насладиться этим… по крайней мере, в данный момент. Это не означало, что он простил ее.

— Я тут подумала – Пенелопа подошла ближе к сыну и встала рядом с его табуретом.

Осторожно, медленно, чтобы у него было время сказать ей об этом, она наклонилась вперед и прижалась щекой к его плечу. Она почти мурлыкала. Это было так чудесно – быть рядом с сыном, не быть отторгнутой.

— Я подумала, что теперь, когда твоего отца больше нет, я буду решать, пользоваться ли тебе сенсориумом или нет. И я не вижу в этом ничего плохого. Я вижу, что у тебя с Викторией что-то особенное, и тебе, наверное, очень одиноко без нее и без всех твоих друзей. Я знаю, что такое одиночество – Хорошая мать разжигает счастье своего сына. Она делает все возможное, чтобы мечты сбывались.

— Ух ты. Спасибо… мама – Он положил свою руку на ее затянутую в перчатку руку. С самого детства он не помнил, чтобы переживал с ней такой волнующий момент. Ее теплая щека лежала на его плече – Я оплачу аренду Виктории из своего пособия.

— Конечно, оплатишь. Мы не хотели бы, чтобы ты был избалован – Пенелопа хихикнула. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Они были того же оттенка зеленого, что и ее собственные. Она вспомнила, что ее мать называла этот цвет папоротниковым. Их лица находились на расстоянии дюйма друг от друга. Он был так совершенен, и он любил ее. Она наклонилась и прижалась губами к его губам, а ее рука в перчатке двинулась вверх по его бедру в поисках "силы" Ниши.

Теодор отшатнулся назад, пролив молоко на прилавок.

— Какого черта, мама? – Он видел, как ее взгляд перешел от мечтательности к ужасающему осознанию. Они стали круглыми, и она прижала руку ко рту.

— Прости меня! Просто ты так похож на своего отца – Пенелопа попятилась назад, как будто ей дали пощечину – Это была тяжелая ночь. Я не в себе. Это всё "перенос"* – Она отступила к дверному проему – Как бы я хотела, чтобы твой отец был здесь, чтобы он мог дать мне совет – Она повернулась и ушла.

Теодор покачал головой и принялся вытирать пролитое молоко. Это было странно, но он решил, что поцелуй – не самое худшее, что она ему сделала. Он пожал плечами, налил себе новый стакан молока и сел обратно. Кора сонно попискивала, сидя на своей кровати в углу, а Теодор с удовольствием перебирал в уме события дуэли.

[Transferense – перенесение, перенос; трансфер – Психологический термин введенный Зигмундом Фрейдом. ПЕРЕНОС есть перенесение чувств, определяемое ситуацией, когда пациент делает врача объектом своих интенсивных переживаний, перенося на него содержание всех чувственных реакций]