Задумывался ли кто-нибудь из вас хоть раз – что такое судьба? Или что означает – на роду написано? Как часто бывает в жизни, что одно незначительное и вроде бы невинное событие влечёт за собой лавину таких последствий, которые уже не остановить? Именно об этом повествует радио-пьеса "Бабушкино", написанная в формате "стендап" плюс "текстовый саундрек". Приятного чтения!
Бабушкино. Радио-пьеса в четырёх актах.
Действующие лица:
Яна Красницкая-Шапошникова, погоняло – Красная Шапочка, абитуриентка столичного ВУЗа, девушка в том возрасте, когда созревшие округлости опьяняюще упруги и ещё даже не начали обвисать. Особые приметы: круглолицая, курносая, пухлые губы и глаза с хитринкой.
Сергей Сергеевич Волков, в просторечии – Серый. Слегка полнеющий мужчина лет 45. В прошлом – чемпион области по академической гребле. Несмотря на регулярное злоупотребление, ещё вполне активен. Поэтому очень тяжело переносит отсутствие секса в семейной жизни. Особые приметы: 23 на 6.
Надежда Волкова, его жена. В прошлом симпатичная, к настоящему времени жирная, неопрятная баба, к тому же – алкоголичка. На семью забила давно. И давно бы уже оказалась разведёнкой, но… на неё всё записано. Особые приметы: высокий, визгливый голос.
Михаил Волков, старший сын, погоняло – Муха. Но это – только когда отец посылает за водкой в деревенский сельмаг. Особые приметы: симпатичный.
Лёва Волков, младший сын, погоняло – Волк, абитуриент областного техникума. Особые приметы: нет. А нет, есть: бывший одноклассник Яны Красницкой-Шапошниковой.
Борис Евграфович Волкогонов, участковый, в просторечии – Борян. Сосед Волковых справа. Особые приметы: любит лошадей.
Владимир Вольфович Оборотов, в просторечии – Вольфыч. Сосед Волковых слева. Пенсионер. Особые приметы: плюгав, беззуб и суетлив.
Матильда Карловна, соседка Вольфыча. Пожилая женщина, помятая жизнью, но ещё не сдавшаяся и мечтающая, хоть раз, собрать нормальный урожай на своих 6 сотках. Особые приметы: Знает всё про всех соседей. Ну, она так думает.
Васисуалия Германовна Шапошникова, её гостья. Ровесница Матильды Карловны, но ещё молодящаяся и пытающаяся выглядеть интеллигентно даже по колено в навозе. Проживает напротив дачи Волковых. Особые приметы: бабка Яны Красницкой-Шапошниковой по отцовской линии.
Шарик, цепной пёс волковых, крупный и сильный рыжий кобель.
Акт 2
— Ой!!!..
— Бля!!!..
— Это чё за выражения, Лёвка!? Ремня давно не получал? А ну, брысь вниз!!! Бегом, я сказал!
— А…
— Два раза повторять!?
Торопливый грохот ног по деревянной лестнице.
— Так… О, трусы… Твои, что ль, Яна?
— Ддда… Отдайте, пожалуйста… И платье… Можно… я… оденусь?..
— Внизу оденешься. Там твоя одежда будет. Да чё ты прикрываешься, думаешь, я только пришёл!? Уже сколько, за вами, голубками, наблюдаю…
— Ой…
— Вот тебе и "ой". Не ожидал я от тебя, Яна, не ожидал. Думал, приличная девушка, даже приятно было, что такая с Лёвкой, обормотом, дружит!
— Я…
— Ну, что – ты? Давай, я жду объяснений твоего вопиющего поведения!
— Я… Дядь Серёжа, простите меня, пожалуйста… Яниспецальноо…
— Серьёзно!? А это не ты Лёвкой сейчас командовала? Не ты говорила, что ему что делать и куда тебя лизать? Или мне показалось!? И догола, конечно, тоже не ты разделась?
—.. .
— Чё молчим!? Я, что ли, до завтра объяснений ждать должен!?
— Я… не знаю… Простите!.. Мне очень жаль…
— Неужели!? Что-то, не заметил, чтобы тебе было жаль! Я заметил, что ты заставляла моего сына делать всякие извращения, вот что я заметил!
—.. .
— С чего, вдруг, такая скромность!? Ты ж сама заявила, что такая взрослая, куда деваться! Ну, так, и отвечай, как взрослая! А отвечать – придётся!
— А… Я… Я больше не буду, честное слово!
— Не будешь – что?
— С Лёвой… Я к нему не подойду больше!.. Правда!..
— Да уж, будь так ласкова! Не нужны ему такие знакомства, я хочу, чтобы он вырос приличным человеком! Не то, что некоторые здесь…
—.. .
— Я сейчас вернусь, а ты подумай, пока, над своим поведением!
— А… Можно… одежду?..
— Сказал же – внизу будет, там и оденешься…
Тяжёлые шаги спускаются по лестнице.
— Лёвка! Ты где!?
— Здесь я… А где Янка?
— Над своим поведением думает. И ты над своим тоже подумай, герой-любовник! А пока думаешь – сгоняй на деревню, вот те денег, купишь четыре пузыря. Всё, пошёл!
— А…
— Пошёл, я сказал! Или ускорения придать!?
Торопливые шаги покидают веранду. Мужские шаги слышны в комнате. Стук дверок шкафа. Шаги в коридоре кухни. Шаги в спальне.
— Надь! Надь, проснись!! Да проснись ты!!!
— А!? Блять, Волков, ты совсем охуел! Ты чё меня будишь, а!?
— Рот открой!
— Блять, ты чё мне пихаешь!?.. Аргх…
— Глотай давай.
В тишине слышны громкие глотающие звуки.
— Акх… Тьфу!
— Всё, спи дальше!
— Волков, если опять палёнку подсунул – убью!
— Проспись сначала…
Шаги удаляются, слышится визгливое нечленораздельное ворчание, которое скоро сменяется сопением и подхрапыванием. Как только это происходит, слышится звук плотно закрываемой двери. Шаги у лестницы.
— Яна! Спускайся!
— Я… Дядь Сергей, я стесняюсь…
— Ха-ха-ха-ха… Поздно стесняться, видел я уже всё! Да и не тебе, теперь, говорить о стеснении, Красницкая-Шапошникова!
— Я… не знаю, что сказать… Мне очень жаль… Я больше не буду… Простите!!!..
— Да что ты заладила… Вот сейчас тебе, как раз, и надо вести себя как взрослой! Натворила – изволь загладить вину!
— А… Что я… а как?
— Да просто, Яночка! Очень просто. Подойди поближе!
— Дядь Серёжа… А почему вы так смотрите?
— А это потому, Кра… Яночка, что есть на что у тебя посмотреть!
— Ой… Мне неловко… Зачем вы такое говорите?..
— Давай, давай, поближе!
— Ой, а почему у вас… Ой…
— Почему у меня так вздулось в штанах, ха-ха-ха? А это, потому, Яночка, что я мужчина, и, когда вижу красивую голую девушку, у моего хуя начинается неконтролируемый стояк!
— Ой… Дядь Серёжа, зачем вы… ругаетесь?..
— Это я ещё не ругаюсь, вот разозлишь – тогда буду ругаться, это да. Ты подойдёшь уже, или мне тебя подтащить?
— А… зачем??..
— Ну как зачем? За тем же, зачем ты Лёвку на чердак заманила, конечно.
— Дядь Серёжа! Я не заманивала! Это он первый предложил!!!..
— А вот, врать, Красницкая – не хорошо. Командовала им ты, не отпирайся. Ну так, вот тебе вместо сопляка – готовый выполнить все твои фантазии мужчина, пользуйся случаем, получай удовольствие!
— Дядь Серёжа!.. Вы чего!?.. Это же я… Вы же меня с детства знаете… Чего вы!?.. Зачем так!?..
— Так-то оно так, Яна, да только, после того, что я сегодня на чердаке увидел… Да и услышал… Короче, как говорится – мир уже никогда не будет прежним!
— Ну пожалуйста!.. Ну не надо!.. Я не хотела…
— Да ты что!? А ведь и точно – не хотела! И как я сам не догадался!.. Не хотела в дом наш заходить, и на чердак с Лёвкой – тоже не хотела, да? И раздеваться догола тоже, наверняка, не хотела?.. Да и Лёвкин язык себе в жопу засовывать – уж точно не хотела! Так ведь!?
— Дядь Серёжа, ну прошу вас, не надо!.. Я больше не буду!!..
— Опаньки по попаньке! А кто пятнадцать минут назад Лёвке втирал какая она взрослая!? А тут, вдруг, в детсад потянуло!? Ты уж, определись!..
— Нупожалуйста… Нуненадо…
— Надо, Яна, надо. Не выпендривайся, поздно уже!
— Я… Я бабушке расскажу… И маме!..
— А что, тоже вариант! Сейчас до Моти сходим, она у неё же обычно кантуется? Ну воот, и ты расскажешь, как я тебя подойти попросил, а я – обо всём, что на чердаке видел! А потом мамке ещё звякну… Чтоб тоже, значитца, в курсе была, как её доченька моего сына извращённо совращала! Ну что, идём!?
— А…
— Что?.. Ты говори, говори…
—.. .
— А если сказать нечего, то быстро подошла!!!
Пауза, потом звуки какой-то возни и, кажется даже, борьбы.
— Ну дядь Серёжа… Ну пожалуйста… Ну.. не… не надо!!..
— Да ты посмотри на себя, Яночка… Загорелая, стройная… м-м-м, гладкая!
— Ах…
— Ох!.. Какие они у тебя!… Стоячие… М-м-м-м… Упругие… Круглые!!… Сами в руки просятся!!!..
— Аах… Не… надо…
— Оооо, какая попочка!… Охтыж!.. А ножки…
— Ааах… Дядь Серёжа!! Ну куда вы… пальцы!… Ай… Ах…
— Охбля… Мокрощёлка ты моя!… А ещё вид делает, что не хочет!..
— Дядь Серёжа!!!.. Ах!.. Ааах!..
— Ох, какая ты!!… Ножки расставь шире!… Ещё… Ооо… М-м-м-м…
— Ай… А вдруг… увидит кто?..
— Никто не увидит!.. Никого здеся!.. Только мы с тобой… М-м-м-м… Не бойся… Смотри, как соски набухли!… Ох, хороши!…
— Ай!!… Нне-е… Ах!.. ннадо…
— Да как же не надо, Яночка… Ты ж сама уже попой об мой хуй… трёшься… Да… Вот так…
— Ну дядь… Серёжа… Не ругайтесь… Ах… Ах!…
Пауза, в которой слышно возбужденное дыхание двух людей – мужское, хриплое, тяжелое, и женское – суматошное, прерывистое. Сквозь это сопение слышен мягкий, тёплый шелест кожи по коже и звуки лёгких поцелуев.
— А ну, повернись, милая!.. Хочу твои сосочки на вкус попробовать…
— Ааааааай… Ах… Ааааа…
— Господи, прости меня грешного!… Всю жизнь бы тебя сосал, красавица!… М-м-м-м…
— Ох!… Ай… Ооо… Ах…
— М-м-м-м… Какой животик… Плоский, что у фотомодели!.. Ох и красавица ты… Ох и сладкая!…
— Ааааах…
— Ох, и гладкая!… Ты бреешь себя, что ли?.. Вот умница… Сразу видно – настоящая женщина!… Ухоженная… Гладкая…
— Аааааааах… Ооооо…
— Милая, да у тебя по ляжкам уж течёт… Дай-ка оближу твои ножки чудесные!.. Вот так, расставь их… М-м-м-м-м…
— Ааааххх…. Ааааааа!!.. Оооооо!!!..
— Ну всё, готовая ты уже, сладкая моя!..
— Ах… К чему?..
— Щас, погодь… Пряжка тугая. Вот! Вот к этому!
— А!… Дядь Серёжа!! Вы чего!?.. Ой!… Какой у вас…
— Какой?
— Огромный…
— Да, немаленький, хе-хе… Впечатляет, после Лёвкиного-то?
— Ик… Д-даа…
— Ну а то… Мужской хуй как он есть!
— Ну дядь Серёж… Не ругайтесь…
— Да где ж я ругаюсь-то, Яночка?.. Просто называю всё как есть! Как между мужчинами и женщинами принято спокон веков…
— А… Вы… У меня, просто…
— Что?
— Ну… Я еще…
— Целка?
— Ну дядь Серёжа… Девственная я… Мне же больно будет… Очень…
— Ох, ты ж, чёрт… Следовало ожидать.
— Так, я… Может, пойду?.. Вы ж меня потрогали… везде. И посмотрели…
— Стопэ. Ты вот, что, хочешь возбуждённого мужчину просто взять и бросить? Так же не делается. Сама завела мужика, сама и… Заканчивай!
— А.. Но я же…
— Что – ты же? Ты видишь, как стоит?
— Д-да..
— Ты видишь, что багровый уже, почти филаретовый!? Ты что, хочешь, чтобы я заболел? Яйца чуть не лопаются, а она – можно, я пойду!?
— Но…
— Не ной! Целку твою, я, так и быть, не трону. Но отсосать тебе придётся!
— Дядь Серёжа!!.. Нет!!!…
— Нет – не женское слово, Яна! Давай, приступай! Раньше кончу – раньше домой побежишь…
— Пожалуйста!!!.. Ну пожалуйста…
— Так! А ну, не реветь! Я тебе не змею ядовитую в рот взять предлагаю!
— Нет!.. Пожалуйста, нет!!..
— Короче, Янка. Ты Лёвке сама заявила, что взрослая, так?
— Но я же не…
— Было такое, или нет!?
— Было…
— Ну вот и веди себя как взрослая! Вреда от отсоса ещё никому и никогда не было, ха-ха-ха-ха!
— Но… он у вас такой… огромный… я же не смогу…
— Все могут, а ты нет? Ты что, самая стрёмная девка, что ли, в этом городе?? Просто рот пошире откроешь – и всё сможешь!
— Я не знаю…
— Короче, если ты – такая конкретно малолетняя дура – тогда, за эту самую дурость, я тебя просто выпорю ремнём. Вот просто – выпорю. Как следует. Так, что сидеть неделю не сможешь! Чтоб не корчила из себя перед моим сыном "взрослую"… А то, как жопу ей лизать – взрослая, а как хуй в рот взять – сразу дитё!? Выбирай, короче, пока можешь выбирать. А то, разозлюсь – и без всякого выбирания, на хуй, выпорю!!!
Пауза. Пауза затягивается.
— Не, ну чё ты краснеешь, как помидорина!? Я тебя голую видел, мой хуй ты тоже сейчас видишь, так что стесняться уже бестолку! Соси давай!
— Я…
— Просто рот открой! Ну!? Я тебе всё подскажу, что и как делать надо… Давай, давай… Воооот, умница. Теперь язык высунь. Молодец. Шире открой, как только можешь… Ох, блять!… Хорошо…
— М-м-м-м-м-фф…
— Я аккуратно, не ссы… Вхооодит – и выхооодит… Входит… И выходит… Уууумница… Взрослеешь на глазах! Ууууооххх… Ещё так подержи…
Пауза, в которой слышно возбуждённое мужское дыхание, сумбурное девичье сопение и негромкие влажные звуки.
— Ну, видишь? Не развалилась же!? Теперь дальше: вот, я залупу оставил у тебя во рту, а ты теперь языком полижи прямо там, где залупа в сам хуй переходит… Да, там… Оххххбля-я-я-ять!.. Молодец!.. Давай, лижи, лижи, Яночка… Ох!.. Ххорошооо… А теперь, продолжай лизать так же, только ещё губами обхвати плотнее и посасывай, как будто сок из помидорки хочешь высосать… Да!!!… Охбля… Ещё!… Даааа!..
Мужской голос начинает дрожать, а его на фоне становится слышно тихое чмокание.
— Охххбля-я-я-ять… Ну ты талант! Яночка, да ты – прирождённая соска! Но, надо ещё учиться и учиться… Да!!!… Хорошооооо… Теперь вот так головой двигай, соси и лижи, вот я тебе на затылок давлю, тааааак… Туда и обратно… Туда и обратно… Ооооо… Аххххблять!!!… Молодец… Сосочка моя… Старайся сильнее высасывать, вот как только можешь!… О даааа… Давай, милая, соси!.. Соси!!.. Языком не забывай!.. Даааа… И головой активнее! Ещё! Ещё!!!
— М-м-м-м-м-мффф… Кххккааа… М-м-м-м-м!!!
— Не останавливайся!!!
— Ууууумффф… Кххка… Кха… М-м-м-м!!!
— БЛЯ-Я-Я-Я-ЯТЬ!!!..
Сквозь яростное мужское рычание отчётливо слышны судорожные глотающие звуки и сдавленный кашель.
— Охтыж!!!… Охблять… Как же давно!.. Как давно не спускал в рот… Всё проглотила?
— Кх…
— Ну ты молоток, Яна! Теперь – по праву можешь считаться взрослой! Это, может, был и не самый крутой отсос в моей жизни, но для первого раза – просто на отлично! Ставлю твёрдую пятёрку, Красницкая-Шапошникова!
— А можно… Запить… Чем-нибудь?..
— Конечно, конечно… Вот морсик… Всё-таки, немало проглотила… Но справилась! Молодца, хвалю!
В ответ – только торопливые глотки, да стук зубов о стакан.
— Знаешь, Яночка, я же не бессердечный ушлёпок какой-нить, я тебе за такой отсос тоже кое что приятное сделаю! Такое, что тебе ещё в жизни испытывать не приходилось!
— А?.. Ччто?..
— Да ты приляг… Да вот, на диван… Вооот, отдохни, расслабься… А дядя Серёжа тебя уж ублажит, со всем старанием ублажит! Ножки вот так, пошире…
— Дядь Серёжа, я стесняюсь…
— Ну что ты, глупенькая, ха-ха, чего теперь-то уж стесняться… Ох и славно же ты пахнешь! Юная писечка, сладкая, нежная, не пробованная… Охтыж…
— Дядь Серёжа, осторожнее…
— Да вижу, милая, вижу… Не боись, я аккуратно… М-м-м-м-м-м-м… Вкуснотища-то какая…
— Аааах!!!…
Довольно долгое время слышны только звуки сочных, чавкающих поцелуев и девичьи ахи, охи и стоны, громкость которых всё нарастает. В конце-концов,
стоны переходят во вскрики, и очень скоро заканчиваются протяжным, сладким выдохом…
— Аааааааа…
— Ну как, Яночка, как тебе первый оргазм от дяди Серёжи?
— Аааааааах!…
— А вот тут если?…
— Оооооох!!
— Какая сочная попочка! Щас тебе дядя Серёжа её разбудит, разлижет… распирожит…
— Ааааааааа!… О… О!… Ооооо!!….
— Ах, хороша… Прям, бархатная… Лови язык на всю глубину!…
— Аааааааааааааа!!! А!… А!!… А!!!…
— Нравится!?…
— А… да…
— Не слышу!?
— Да!..
— Ещё хочешь!?
— Да… Оооооо!!!…
Пауза, в которой слышен беспорядочный скрип дивана и уже не сдерживаемые стоны и вздохи Яны. Но вот сквозь них пробивается влажное, всё ускоряющееся
плямканье и чмокание, и стоны немедленно переходят в заполошные вскрики. Которые, так же, как и в первый раз, кончаются долгим, громким вздохом, и затихающим бурным дыханием…
— А вот и второй подоспел!… Ох ты ж, как ты вспотела вся, девочка моя сладкая! Ну-ка я тебя оближу, вот тут… И тут, животик, и пупочек не забуду…
— Аааааах…
— И титечки упругие да гладкие, и подмышечки солёные…
— Оооооооо… Ааааа…
— А теперь, поцелуй дядю Серёжу, поблагодари за удовольствие!
Пауза, в которой слышны сначала тихие, а потом всё более сочные звуки поцелуев.
— М-м-м, какие сладкие губки… М-м-м-м… Язычок дай мне… Ещё больше… М-м-м-м… Сладкая моя!.. Будет тебе от дяди Серёжи третий заход, заслужила!
— Ах!!! Осторожно…
— Не боись, я пальцами только раскрою, чтобы во все уголки долизнуть…
— Ай!!…
— Ничо, ничо… Это ж только язык мой, от него целочке вреда не будет…
— Аааа!!!..
Снова скрип дивана, сладострастные вскрики Яны и довольное чмокание и мычание мужчины. Темп опять ускоряется, Яна снова начинает ахать и
причитать, как вдруг…
— ААААААААА!!!…
— Блять!
— Аааааааааааааай!!! Аааааа!! Я же просииииилаааааа!!! Зачееееем!? Аааааа…
— Ну палец соскользнул, ну!!! Случайно я, бля буду! У тебя ж тут, скользко как… Не хотел я, короче…
— Оооой! Больно кааааак!!.. Ы-ы-ы-ы-ы….
— Тихо, тихо… Погоди, полотенце подстелю, а то кровит… Вот так… Вот так.
— Аааа…
— Тихо, тихо…
— Больно!!!..
— Я знаю, знаю, скоро пройдёт. Это ж просто целка… была, она самой природой предназначена к ентому финалу…
— Ы-ы-ы-ы…
— Ну тихо, тихо… Присядь, я тебе попить дам. Вот таак… Вот, держи. Попей водички, скоро пройдёт…
Пауза, звук глотков, и сразу – громкий кашель и плевки.
— Это что!? Это что, водка!? Дрянь какая!!! Зачем… кха-кха, зачем водку!?..
— А ну дай… Блять, точно водка… Перепутал стаканы, значит! Случайно я, темновато тут… И почему дрянь, нормальная!
— Тьфу, кха-кха-кха, жжётся! Все внутри горит!!
— Ничо, ничо… Щас попустит… Зато, скоро хорошо станет! В войну, вот, знаешь как было!? Наркоза не было, так на фронте, перед операцией, врачи раненым водки наливали! Вместо анестезии!! И помогало!!! И тебе поможет!.. Ты приляг, щас хорошо станет, легко…
Пауза, в которой наступает тишина, прерываемая лишь тихими всхлипываниями Яны.
— Ну как, полегчало?
— Да… Уже почти… не болит…
— Вот и ладненько, вот и хорошо! А из-за целки не расстраивайся, теперь тебе даже свободней станет!
— Ккак это?..
— А вот так! Пока ты её бережёшь, твои лучшие годы идут… и идут! А ты всё отшиваешь и отшиваешь мужиков… Даже тех, что нравятся, всё равно отшиваешь, потому как… Ну, понятно, в общем! И, пока ты так живёшь, тело твоё, молодое и прекрасное, потихоньку стареет, и мужики на тебя обращают внимания всё меньше… Смекаешь? Лучшее время твоё уходит, а ты сидишь и трясёшься над тем, что тебе только мешает жить, получать удовольствие и любить… Во как. Ещё спасибо скажешь дядьке Сергею, что вовремя тебя жизни взрослой открыл… Потому как, ты и сама уже к ней готова была, только… боялась. А я тебе помог! Так-то. Цени!
Внезапный стук двери. Потрясённое охание.
— Миха!? Ты ж сказал, что в деревню пойдёшь? Янка, на укройся… Полежи тут, успокойся, лады? Я вот, дверь закрою…
— Па, я…
— ТИХО!!…
— Па, ты чё, Красницкую трахнул!?
— Да не трахнул ещё. Только отлизал, да целку пальцем сколупнул. Ну, в рот ещё спустил, это да…
— Нунихуясебе!.. И чё теперь!?..
— Теперь, сын, ждём, когда она с полстакана захмелеет, да расслабится. Потом ты, уже голый, чтобы потом время не терять, зайдёшь к ней, и начнёшь аккуратно, нежно целовать и гладить. Как она потечёт – отьебёшь, но только в пизду, понял!? В жопу не смей, там дырочка микроскопическая, порвёшь ещё. Запомнил порядок!?
— Ага… Охуеть!!!
— Всё, разминайся! Тьфу… Готовься.
Пауза. Через некоторое время – тихий скрип двери. Тишина.
— Всё, кажись, задремала. Готов? Ха, вижу, что готов! Так, вот тебе стакан морса с водярой, если проснётся, скажешь, что попить ей принёс… А то, после моей кончины и водяры, выхлоп у ёй будет – ого-го! Ну и градус опустишь, чтоб ещё захмелела. И прикройся, пока разговаривать будешь, чтоб хуищем сразу не махал, а то испугается… Всё, пошёл! И это!! Не вздумай ей в пизду кончать!!! Залетит – ты тоже залетишь, понял!? Всё, теперь иди. Ни пуха, сынок…
Пауза, скрип двери, тихие босые шаги. Шелест ткани.
— Ой!.. Дядь Миша!.. Что вы…
— Привет, Янка! Попить, вот, принёс… Пей, давай!..
Пауза, глотки.
— С-спасибо.. А… А почему вы голый!?..
— Так… ты ж тоже голая! Красивая какая… Давно я тебя не видел, выросла, похорошела!
— С-спасибо… А… вы не знаете, где моя одежда?
— Нет, Ян, чего не знаю – того не знаю… Да и зачем тебе она!? Такую фигурку прятать нехорошо!… Какая аппетитная… Охх…
— Ой!.. Дядь Миша… вы чего… Зачем!?..
— Охххх, какая ты!.. Красавица!.. Совсем взрослая… М-м-м-м-м-м…
— М-м-м-м!!!..
Возмущённое янино мычание переходит в звуки сочных поцелуев. Шелест кожи о кожу, сопение, учащённое девичье дыхание. Скрип дивана, звуки
поцелуев становятся чаще, Яна начинает постанывать.
— Ахх, какая ты классная!… Упругая вся… Горячая…
— Дядя Миша!.. Не надо!..
— Да я аккуратненько… Не бойся… М-м-м-м… Расслабься…
— Ннне… нааадо…
Возбуждённая возня, короткое сопротивление, и – резкий, болезненный вскрик Яны.
— Ааааай!!!..
— Да всё… Всё… Оооооохх… Какая ты узкая!!..
— Ох!.. Оох!!.. Ооох!!!..
Скрип дивана, сначала неторопливый, постепенно начинает усиливаться и ускоряться, сопровождаемый болезнеными стонами и причитаниями Яны. Скоро в ансамбль этих звуков вплетаются шлепки бёдер и животов, а стоны переходят в напряжённые крики. За дверью комнаты слышится одобрительное хмыкание, шаги перемещаются на веранду, а затем во двор.
— Что ж, как говорится – всё лучшее детям! Пользуйся, сынок…
— О, Серёня! Здоров, сосед! Чё делаешь?
— Воздухом дышу, Вольфыч, не видишь, что ли?
— Ой! Там чё, Надюхе плохо? Чё-то она как-то странно кричит…
Прислушиваются. Из дома долетают болезненные крики, становящиеся громче и громче.
— Да Миха там… Янку Красницкую ебёт.
— Ох, ни х… Она ж ещё малая!?
— Ты, блять, Вольфыч, если не знаешь, то не говори! Малая… Я сегодня, когда с… рыбалки пришёл, знаешь их с Лёвкой где застукал?
— Хде!?
— На чердаке!
— Да ну!?
— Баранки гну! Знаешь чем они там занимались!? Лёвка, голый, со стоячим хуем, стоя на коленях ей жопу лизал!!!
— Бляяя… Самую-самую жопу!?
— Самую-пресамую, блеать. Одни уши между булок у ей и торчали. И дрочил себе при этом, пострел!
— Охуеть!
— Ну… А она-то, она! Стояла – что тебе супермодель из Плейбоя, и прогнулась вся, и волосьями трясла, и ножки вытягивала!
— Бляяяяя… Вот меня там не было! Я б вздрочнул!!!
— Да у меня самого встал так, что в ширинке пуговица отлетела! А ты говоришь – малая… Да и, считай, студентка уже, так что самая пора…
— Так это… Того, в корне всё меняет!
— Именно! Когда ещё получится такую молодуху справную отжарить, во все щели!? Так что, не бзди! Я ей уже так отлизал, что она два раза кончила! Теперь вот, Миха ей заправил, и вроде, уже и нравиться ей начало…
— Ну ты красава, Серёня! Уважаю! Как говорится, разложил девку и подготовил, по всем правилам!
— А то! Я уж, потом, после сынули её натяну… в разработанную.
— Да ты стратег!!! Всё распланировал!
— Ну так! Мастерство-то не пропьёшь! И водки налил, и целку, невзначай, откупорил! Так что, готовая она теперь для взрослой жизни! И вкус мужской порки уже почуяла! Такой станок ебать и ебать!!!
— Да, блять! Да!! А слышь, Серёнечка… А ты ейную жопку ещё, случаем, не распечатал??
— Ты что! Если я ей туда присуну, порву всё нафик… Да и Михе запретил, нетерпеливый он, ну и хуем не обделён, хе-хе! Не, чтоб очко разработать нужно терпение, да и размер поменьше… Пока только языком пошуровал маленько, не хотел пугать.
— Так это… Серёнь… Я вот тут подумал… Мой-то размер как раз подойдёт для ейтой задачи? Я-то спешить никуда не буду, растяну аккуратненько!
— Хммм…
Повисает пауза, в которой из окна долетают вскрики Яны. Правда, теперь боли в них уже не слышно.
— А ведь, дело говоришь. Хуй у тебя поменьше и помягче… И опыт, какой-никакой… Добро! Да ты чё, прям на улице… В доме разденешься!
— А!? Да я почти!
— Так! Стоп! Вольфыч! Надо смазки найти… Да хоть, вазелину!..
— Вазелин!? У мня есь!!! Я ща!!!!
— Вольфыч ты куда!? Калитка в другой сторо… Охнихуяссе!!!
За два участка от дачи Волковых.
— Васька!!!
— Что случилось!?
— Оху… Ниффига себе!!
— Да что!?
— Да уже всё… Но ты бы видела!!!
— ???
— Я глаза подняла, а там – Вольфыч!!!
— Где? В кустах, что ли?
— Да в каких кустах… В воздухе!!!
— Мотя, ты чё, пила без меня!?
— Да я стекло! Хошь дыхну!?
— А чего тогда тебе Вольфыч мерещитса?
— Да он с волковского участка на свой… перемахнул!
— В смысле?
— В смысле – в смысле?
— В смысле – перемахнул!?
— В одних кальсонах он был, а не в смысле! Через забор!! Не касаясь!!! Вася, он так не сигал даже в молодости! Чё там у них происходит!?
Двор Волковых. Из окна слышится, как всё ускоряясь, с придыханием стонет Яна, теперь уже явно от удовольствия.
— Фух!! Готов!!!
— Фига ты спецназовец, Вольфыч!..
— Ну, шо там у них!?
— Вроде, Янка уже раз кончила, а Миха, походу, ещё нет, сейчас на второй заход идёт…
— Молоток паря! Это ж совсем другая музыка уже, чем поначалу!
— Нуато! Чья школа… А что до музыки, так бабы все сначала то боятся, то беспокоятся, то им некогда, то просто не хотят… Но уж, когда хуй в себя допустили, то всё – тело ихнее уже не спрашивает, хочет она, не хочет, а начинает само бабой управлять! Раз ебут – значит оплодотворяют, а значит и приятственно должно быть, так что, всё у баб, в ентот момент, как будто отключается, остаётся только одно желание – чтоб ебли и кончали…
— Ну ты, Серёня, знаток!
— А то!.. Бабу понимать надо… Молодая ли, или уже на излёте – всё едино. Если хуй уже в пизде, значит быть лихой езде!
— Точно!..
— Причём, Вольфыч, если мужик крепок, способен ебать долго и в разнообразных позах, или, если мужиков больше, чем один, то у бабы довольно быстро сносит крышу аж до потери ориентации в пространстве. И с этого самого момента, с ней можно делать всё, что захочешь, даже то, чего она раньше никогда и никому не позволяла! Но это – только если ебут её качественно, чтоб много раз кончила, чтобы перерывов почти не было… В одну каску это не всякий сможет!
— Нуу, Серёнь, ты-то запросто!
— Я-то да, не страдая от ложной скромности… Так! А ну, переместимся на исходную! Как он кончит, в дело сразу вступаешь ты!
В паузе, наполненной предоргазменными вскриками Яны, мужские шаги приближаются к двери, из-за которой слышны уже беспорядочные звуки
женского удовлетворения, сразу после которых – и мужского.
— Ну всё, давай, кальсоны долой и вперёд! О, готов, как я посмотрю? Всё пошёл!
Скрип двери, босые шлепки шагов, пересменка.
— Ну как, сына? Как подгон тебе, батин?
— Фух, бля!!! Ох, хорошо! Спасибо па, спасибо тебе, прям, от всей души! Такую узкую пиздёнку – в жизни ещё не пробовал! Да и Янка, конечно, красавица… Несколько раз сам едва сдержался, но всё таки, два раза она у меня на хую кончила!
— Хе-хе, да слышал я, слышал, герой… Сначала, поди, туго шло?
— Ага, сначала да… Но потом – растянул ей… А тогда и она уже прочухала! Всю спину, зараза, исцарапала…
— Ничо, сынок, это норма – баба так вцепляется, когда не хочет, чтобы ты с неё слезал… Ты хоть не в неё?..
— Не, ты чё… На живот, выдернуть успел…
— Молоток… Ладно, пошли во двор.
В это время, из-за двери доносится острый, болезненный вскрик Яны, переходящий в рыдания и стоны.
— Бать, а мама… не проснётся?
— Не бзди, я её дозаправил! Как говорится, в постель подал…
Те же, во дворе. Из окна слышны рыдания Яны, постепенно переходящие в полные боли, потихоньку ускоряющиеся крики.
— Фига этот старпёр ей вставил! Она у меня так не орала…
— Ничо, пройдёт… Да и то, второй раз девка девственности лишается, за день!..
— Так там чё, этот старый козлище Янку в жопу ебёт!? То-то она так орёт… Нафига ты его-то допустил!? Лучше б малому дал попробовать настоящей пизды!
— И ничего не лучше, сынок! Сам-то подумай, головой!?
— А что??
— А то, бля, что малец по-любому хвастать всем начнёт, какой он героический ёбарь-перехватчик!
— А-ха-ха-ха, точно!
— Ну вот. А это плохо будет! Во-первых, слухи, по-любому, до янкиных родителей дойдут и будет скандал… А оно нам надо!? Да и девке жизнь подпортим.
— А чо??
— Хуй в очо! Ей потом проходу не дадут, блядью кликать станут. А какая же она, блять, блядь? Просто на передок слаба, как и её мамаша, когда-то… Мы же, с тобой, болтать не станем, всё, что у нас произошло – тута и останется!
— Нуууу, бать! Ты прямо, этот… Жентлемен!
— Ненуато! Да бери выше! Я – советский спортсмен! И чемпион, между прочим! Гребля, она… воспитывает, знаешь ли! Так что, нефиг малому тут делать. Вернётся с водкой – отправлю его к тебе, в баню, помогать. И держи его там, пока я не посигналю, понял!?
— Пооонял, сделаем!
— Вот! А как я его в дом ушлю, Янку-то в баню помыться после ебли и уведём!
— А чё, она у себя, что ли, не помоется??? Через дорогу же!
— Дурак ты, Миха. Хоть ты мне сын, но истина дороже…
— Ну ладно тебе…
— Ладно… Будет шоколадно! Сам подумай-ка: она к тому времени будет уже во все дырки опробованная, да пьяная, ей много и не нужно… А с нею в бане мы трое: я, ты и Вольфыч. Ну, допёрло!?
— Бляяяяя… Батя, ты чё, хочешь ей вертолёт устроить!?
— И вертолёт, и бутерброд, и всё, на что фантазии хватит… Главное, сработать чётко и в баню её затащить! И, чтоб ни Лёвка, ни Надька ничего не заметили, понял!? Вот тогда день будет прожит не зря, хе-хе-хе!
— Ну батя, ну голова!!!
— А то… Учись, сынок, пока я жив! Ну всё, дуй в баню, готовь там… А я пойду, посмотрю, чёй-то она больно жалостно стонет… Вольфыч, сука, вазелина, что ли, пожалел!?
В это время за два дома от дачи Волковых.
— Вась! А Вась!!
— Чего орёшь??
— Ты глянь, чё деется!
— Чего там?
— А того. Волковы совсем офонарели – баню чуть не с утра топят! Допились…
— А точно… Топят!
— Ну. Совсем уже время суток не различают! Хошь бы не подпалили чего…
Дом Волковых. Шаги на веранде, в коридоре. Скрип двери, из-за которой доносятся отчаянные придушенные стоны Яны.
— Вольфыч!! Ты нафига её подушкой накрыл!?..
— Ух!.. Обля… На!.. Ннаа!!!..
— Вольфыч!!! Я тебя спрашиваю!?
— Уф!.. Серёня!.. Так это!.. Чтобы Надьку не разбудила!..
— Да какую, нафиг, Надьку!? Я ей поллитру залил, теперь до завтра под наркозом!.. Убирай, давай, задушишь девку!
— Ох!.. Охбля!.. Аххоршо!.. Убираю, убираю…
Отчаянные стоны Яны становятся громче. Впрочем, она уже не орёт, а именно стонет, правда удовольствия в этих стонах не слышно.
— Чё она так!?.. У тебя ж вазелин есть!?
— Ухбля!.. Фух!.. Да смазал я!.. На два раза!.. Ахбля!.. Токмо у неё очко такое узенькое… было!… Ооохх!… Теперича, ужо посвободнее!..
— Ну, ты это… Аккуратнее!
— Да я… Ух!… Нежно!.. Ах бля!… На!.. Ннааа!.. Она ж, сперва вырываться пыталась!… Но я к дивану припёр!.. Тогда дело пошло!… Ахх!…
— Дядя Серёжа!!! Хватит!!.. Скажите ему!!.. Хватит!!!… Аааааа… Аааа!!… Ааааа!!!..
— Терпи, Яночка! Настоящей женщиной так легко не станешь!.. Ничего, скоро тебе понравится!.. Ох, ну жопа у тебя, конечно, офигительная!…
— Аааа!.. Ааааа!!.. Ааааа!!!..
— Вольфыч!!! Быстро подушку на неё!!!
— Зачем!?
— Быстроясказал!!!..
— Да всё, вот!.. То не надо… То надо…
— Всё я пошёл, там Лёвка вернулся… Тихо тут!..
— Да как, блять, тихо!?… Аххх!… Охбля!…
— Ааа!.. Аааа!!.. Ааааа!!!..
Двор Волковых. Скрип калитки, сопровождаемый мелодичным бутылочным перезвоном. Звук плотно закрываемой двери, торопливые шаги на веранде.
— Принёс!?
— Ага… Еле продали. Ладно, продавщиха меня знает. Привет передавала, на чай приглашает!
— На чай, ага… Так. Лёвка. Щас шуруй в баню, поможешь брату там…
— Баню? Наф…
— Я кому сказал!? Ты, что-то, говорливый стал не по делу! Или взрослый уже!?
— Ненуачо…
— Тааак, понятно. Ну, то есть, приставку я могу уже выбросить? Зачем она взрослому мужику-то?..
— Паааап!!!
— В баню. Быстро.
— А… Яна где??..
— Да уж давно ушла. К бабке. Сказала.
— А… Там что за звуки?…
— Не слышишь – мать болеет!? Полчаса уже… Заблевала и ведро и пол… Хочешь помыть за ней!? Не вопрос! Нет?? Тогда давай, давай, в баню шагом марш!
Шаги во дворе расходятся в разные стороны – к бане, и на веранду. Ещё некоторое время слышно, как страдает Яна под ритмичными ударами
бёдер Вольфыча. Затем – скрип двери.
— Вольфыч! Вольфыч!!
— А!.. На!.. Чегось!?..
— Прервись!
— Дакак!?.. Как!?.. Прерваться!.. Не могу!.. Я!!..
— Да отпусти ты её!! Вцепился как… клещ!
— Оххбляя… Серёженька!!.. Христомбогом прошу!!!.. Я ж ещё… Не того!..
— Потом, всё потом!! Партия сказала – комсомол ответил да!..
— Ахххбля!..
Звуки ебли затихают, остаются лишь стоны Яны, на этот раз, полные облегчения.
— Так, Яночка! Сейчас с тобой в баню идём!
— Оооххх… Куда!? Зачем?..
— Как – зачем? А помыть тебя, после всего!? Давай, давай, я вот, тебя на руки возьму, отнесу… Вольфыч, пошёл!
— Понял!!!… Ищезаем…
— Дядя Серёжа, не отдавайте меня ему больше! Пожаааалуйстаа… Попу… Бооольнооо!..
— Тих, тих, лапа моя, всё будет хорошо, всё будет просто отлично… Теперь я всё время буду с тобой, не бойся!.. Так вот здесь пока спрячься, а то Лёвка увидит тебя в таком виде, неудобно будет!
— Х..хорошо…
Суета вокруг бани. Через минуту – скрип двери, быстрые шаги от бани к дому.
— Лёвка!
— Чё?
— В приставку пошёл?
— Ну…
— А, ладно, давай…
— Па, там чё, матери реально плохо?..
— Чё!? А… Ну да. Но уже лучше! Спит она уже. Всё, давай… Или помогать останешься!?
— Не, не, я пошёл…
Пауза, в которой слышны шаги, удаляющиеся к дому. Затем – осторожные, крадущиеся в направлении двери в баню.
— Тссс! Янка, давай бегом, пока никто не видит!
Продолжение следует.
