Бешеная рыбалка

Наловить карпов и обменять часть улова на самогон для того, чтобы поправить " больные" головы. У нас с отцом не получилось.

Встав рано утром после жуткого бодуна, мы с папашей кое-как собрали рыболовные снасти: удочки, садки и подсаки, сложив всё это добро ко мне в рюкзак, и поспешили на автобусную остановку. Даже не позавтракав.

С похмелья и кусок в горло не лез. Только вода. Её я с утра выпил, наверное, с ведро. И ещё с собой взял полтора литра в пластиковую бутылку из под лимонада.

Я особо не бухал, но вчера напился вместе с отцом по случаю его получки на заводе, а её задерживали несколько месяцев подряд, как и по всей стране. На радостях папаша купил в соседнем подъезде, где днём и ночью торговали спиртом и палёной водкой, целую "полторашку" разведенного спирта, которую мы с ним на двоих осушили вечером у себя в гараже в тайне от матери.

Спирт, продаваемый в соседнем подъезде пожилой осетинкой Зариной, был палёным, и от него жутко болела на утро голова. Но по цене в несколько раз дешевле магазинной водки и по этому и пользовался популярностью у жильцов нашей пятиэтажки и соседних домов в квартале, где мы жили.

К слову сказать, Зарина не баловалась различными присадками в виде димедрола, которым пользовались некоторые самогонщики у нас в городе, разбавляя своё пойло водой для увеличения прибыли и добавляя в продаваемый самогон или спирт таблетки димедрола.

Человек покупал подобный суррогат с димедролом, нещадно разбодяженный водой, и вроде бы пьянел, но не от спирта, а дурел от димедрола, просыпаясь на утро с " чугунной" головой.

Но, в отличие от других торговок, самогоном и спиртом осетинка Зарина торговала честно, доставая технический спирт, пригодный для употребления внутрь, по своим каналам с родины в Осетии, где этот спирт и гнали на подпольных винокурнях.

Я не помнил случая, чтобы кто-то травился продукцией Зарины.

Больная голова и жуткий сушняк во рту – вот и все последствия употребления технического спирта, продаваемого в её однокомнатной квартире на первом этаже. Да и то, когда выпьешь много, а в меру, последствий было не больше, чем от обычной водки.

И вот, выйдя в положенный час к остановке, мы с отцом успели только посмотреть в зад уходящего автобуса, направляющегося в село, куда мы собирались ехать ловить рыбу на озеро.

— Ну не западло же, сынок. Какого хера он раньше времени ушел? – в отчаянии сказал мне отец, доставая из кармана мятую пачку " Примы" и закуривая сигарету, с тоской смотря вслед уехавшему "Пазику".

Торопливый шофёр нарушил наши с отцом планы на опохмел.

— А зачем нужно было вчера всё выпивать? Оставили бы на утро хотя бы чекушку. Да и с получки мог бы побольше деньжат заныкать. Витёк. Сам во всём виноват. Теперь придется мучиться целый день на " сухую". – сказал я папаше, доставая из рюкзака бутылку с водой.

Я по-панибратски называл отца по имени, и он на меня не обижался. Потому как мы с ним были друзьями. Он меня никогда не бил в детстве, в отличии от матери, злой и истеричной женщины.

— Мне и так попадет от Зои за потраченную вчера заначку. Не мог я больше оставить, сынок. Эта сука, твоя мать знает, сколько я получаю. У неё подруга у нас на заводе в бухгалтерии работает. Сегодня выходной, а в понедельник она всё нашей матери доложит. – с тоской ответил мне отец, думая о предстоящих пиздюлей от строгой жены за пропитые с зарплаты деньги.

Мать была сукой. Красивой, но властной женщиной. И держала отца под каблуком.

С виду рослый и сильный физически мужик, папа Витя до смерти боялся свою жену, худощавую брюнетку среднего роста. Которую он мог при желании прижать пальцем одной руки.

— Посиди, покури пока тут на остановке Костя. Я к Зарине сбегаю. Может, в долг даст. – сказал мне отец, бычкуя недокуренную сигарету и ложа окурок обратно в пачку.

В начале двухтысячных с деньгами, как и с куревом, было туго, и мы с отцом никогда не выбрасывали окурки. Их можно было потом распотрошить и свернуть из табака самокрутку.

— Да навряд ли, пап. Хотя сходи, может и даст. Попытка не пытка. – сказал я отцу, зная о том, что чернявая Зарина не особо давала в долг.

Зарплаты на предприятиях задерживали, и отдавать долги таким выпивохам, как мой папаша, было нечем.

— Уболтаю, сынок. Не подыхать же, в самом деле. Мне хотя бы глоток выпить. А то сердце ❤️ схватит. – ответил мне отец, идя с остановки автобусов, которая была недалеко от нашего дома, в сторону пятиэтажки, в которой мы жили и где в соседнем подъезде продавалось заветное пойло.

Папаша ушел, а я присел на лавочку в тени бетонной остановки, укрываясь от лучей утреннего солнца. Закурил сигарету и стал ждать гонца, не надеясь на успех.

Скорее всего, Зарина разгонит моего отца, и нам с ним придётся вернуться домой не солоно хлебавши. Не наловив рыбы и не похмелившись, как мы с ним задумали.

С тоской подумал я, ложа недокуренный бычок сигареты обратно в пачку. Как это делал перед этим отец.

— Давай свою "полторашку" Костя. Я из неё стакан сделаю. – сказал  папаша, вернувшись на остановку примерно через десять минут.

Я ещё издали увидев его, идущего танцующей походкой к остановке и поддерживающего рукой полу пиджака. И по его походке понял, что у него за пазухой заткнута бутылка, и он боится, что она выскочит и разобьётся об асфальт.

— Не ужели обломилось, Витёк! Я уж не надеялся. Думал, что ты зазря проходишь. – удивлённо спросил я у отца, доставая из рюкзака пластиковую бутылку из под лимонада и выливая из неё воду.

Вода больше нам была не нужна. Если отец достал похмелиться, потребность пить воду отпадет сама собой.

— Да я и сам не ожидал от неё такой щедрости, Костя. Как и ты, считал, что облом будет. Без всякой надежды к ней шёл. В крайнем случае, рассчитывал выпросить чекушку. А она целую бутылку в долг дала. – ответил мне отец, доставая из за пазухи бутылку с налитой в неё светлой жидкостью.

Сама бутылка была из под пива тёмного стекла " Чебурашка" небольшая по высоте и немного пузатая. В горлышке бутылки торчала пластмассовая пробка, наподобие тех, что закрывают бутылки с уксусом.

Бутылки " Чебурашки" из тёмного стекла и белые пластмассовые пробки в них были фирменным знаком Зарины. Не знаю, где она их брала? Но спирт у неё всегда продавался именно в таких бутылках.

Возможно, таким способом торговка нелегальной алкогольной продукцией хотела обезопасить свой товар от подделок. Ведь от её пойла никто не травился и не высказывал ей претензий по поводу качества. А спирт у Зарины был крепкий.

— На, держи её, родимую. Смотри, не разбей. Я сейчас полторашку обрежу и бухнем. – папаша не поставил бутылку со спиртом на лавку, на которой я сидел, из опасения, что она упадет и разобьется, а дал мне её в руки.

— Я, наверное, минут пять ей в дверь звонил. Не открывает и все. Ну, думаю, хана. Или спит и не хочет вставать. Или её дома нет. Может, уехала куда? И уже было уходить собрался, как дверь в ее квартире открылась и на пороге сама Зарина появилась.   – разговаривая со мной, Витёк достал из бокового кармана пиджака складной перочинный 🔪 нож, раскрыл лезвие и ловко обрезал им горлышко пластиковой бутылки из под лимонада, оставив у себя в руках само горло с пробкой.

И у него получилась небольшая рюмка. Грамм на сто.

Таким нехитрым способом алкаши делали себе стаканы, обрезая пластиковые бутылки. И в местах, где продавали спирт или самогон, на земле, на лавках и даже на деревьях можно было заметить в изобилии вот такие самодельные стаканы.

С появлением пластиковых бутылок бухарики избавились от проблемы. В поисках стакана для того, чтобы выпить.

Достаточно иметь при себе нож или бритву, чтобы сделать рюмку любых размеров, банально подобрав с земли пустую пластиковую бутылку из под пива или лимонада. Как у меня.

— Наливай, сынок, а то у меня руки трясутся. Боюсь разлить.    – попросил меня отец, крепко зажав в кулаке самодельную рюмку.

У папаши действительно была тряска, а у меня нет. Да и выпил он вчера больше, чем я.

— За удачу, Костя. Надо же, и не думал, что с утра похмелюсь. – произнёс отец, поднося ко рту рюмку со спиртом, крепко зажав её в кулаке, боясь расплескать спасительное в данном случае пойло.

— Из головы вылетело. Она же мне и закусить дала. Пирог какой-то. Я его в карман сунул и забыл про него.   –  засуетился отец, выпив крепкий спирт, как воду, и полез в другой карман пиджака, выудив из него газетный свёрток, и положил его на лавку, развернув.

Это был самый настоящий осетинский пирог с мясом. Не целиком, но солидный его кусок.

— Ну тебя, Зарина от души сегодня побаловала, Витёк. Колись, как ты её на бутылку и закуску раскрутил? – спросил я у отца, выпив вслед за ним из самодельной рюмки спирта и закусив его осетинским пирогом.

Пирог был невероятно вкусным. Я таких сроду не ел.

— Да я сам не ожидал от неё такой щедрости, сынок. Может потому дала мне в долг, что сама бухая была. Она ко мне в одном халате на голое тело вышла. Чёрные волосы по плечам распущены, а лицо помятое. Словно всю ночь бухала. Да так и оказалось. По ее словам, она в ресторане допоздна с подругами гуляла. День рождения у одной из них отмечали. Некоторые бабы с перепоя добрые. Вот и дала Зарина мне в долг без проблем бутылку и закусить к ней. И даже пару сигарет с фильтром в наглую у нее стрельнул до кучи.   – похвалился отец, доставая из кармана мятую пачку "Примы" а в ней лежали две сигареты с фильтром.

— Неплохо эта Зарина живёт. Мальборо курит!   – восхищенно произнес я, затягиваясь ароматной американской сигаретой.

Курить после вонючей "Примы" самые что ни есть американские Мальборо было, пожалуй, сказочным удовольствием.

— Да это ещё что, сынок. Она, когда за бутылкой в тумбочку полезла, на кухне и нагнулась, у неё халат распахнулся, а под ним голая ляшка показалась. Чуть ли не до пизды вид был. А ноги у нее волосатые.   – причмокнул языком Витёк, подняв глаза кверху, очевидно, вспоминая увиденное на кухне у торговки спиртом.

Отец был не только бухариком, но и большим любителем женщин. Я знал, что на заводе у него была какая-то блядь, и папаша, с пьяну получая очередных пиздюлей от жены, грозился уйти к этой подруге по работе жить.

Но на трезвую. Просил у матери прощения.

А той было на него насрать. Мама Зоя жила своей жизнью и давно не спала с бухариком, мужем в одной постели. Я спал с отцом в зале, он на диване возле стены, а я на тахте напротив окна.

Квартира у нас была двухкомнатная, и мать делила спальню с дочерью, моей старшей сестрой Олей.

Мать и сестру я не любил и мечтал поскорее уйти в армию, чтобы остаться там на сверхсрочную и больше никогда не возвращаться в наш город, жизнь в котором мне осточертела.

— Ну и что ты терялся, Витёк? Засадил бы ей, пока возможность была. Глядишь, она тебе бы и трехлитровую банку спирта дала бы вместо бутылки. И не в долг, а просто так.   – подколол я отца, наливая ещё спирта в рюмку.

После первой мне конкретно захорошело, и организм требовал повтора.

— Да это тебе нужно было к ней идти, Костя. Она молодых любит. А от таких, как я, нос воротит.    – ответил отец, принимая от меня налитую до краев рюмку со спиртом.

Руки у папаши больше не тряслись, и он спокойно, не разлив, опрокинул пойло в рот. А выпив, занюхал выпитое кусочком пирога, но есть его не стал, а потянулся к сигарете.

— Я бы с радостью, пап. Тётя Зарина мне нравится. Но я стесняюсь с женщинами знакомится. И совершенно не знаю, о чем с ними говорить.   – честно признался я отцу, как и он, закуривая сигарету.

Черноволосая осетинка Зарина из соседнего подъезда мне действительно нравилась, и я несколько раз дрочил на неё в туалете, фантазируя.

Я знал, что она живёт одна, без мужа. И у нее есть дочь, которая учится в институте в Москве.

Самой Зарине было лет пятьдесят. Невысокого роста бабенка в теле. Одна жопа у нее чего стоила. И сиськи крупные. Да и на лицо приятная женщина. Но бойкая на язык, 😛 как и все торгашки. Я пару раз приходил к ней за бутылкой по просьбе отца и всегда краснел при разговоре с ней.

— Ну ты даёшь, Костя. Что с ними теряться. Бабы, они наглых мужиков любят. Но ничего, я тебе свою подругу отдам. Любку. Мастером у нас в цеху работает. Она, конечно не красавица и сиськи отвисшие. Но дурь согнать сойдёт. Вот на ней ты и поучишься. Только она без бутылки к себе не пускает. А у нас с выпивкой напряг. Но как только появится бухнуть, так я тебе скажу. Вместе к ней пойдем.   – предложил мне подвыпивший папаша, по доброте душевной решив подложить свою любовницу под сына.

Я бывал у отца на заводе и несколько раз видел эту Любу.

Потасканая блондинка средних лет с некогда красивым лицом. Худощавая, плоская как и спереди, так и сзади. Я хотя и любил женщин постарше, но на эту Любу, любовницу отца, у меня точно бы не встал.

Но  попробовать с ней было бы можно. И мне грех было бы отказываться от предложения папаши. Во всяком случае, ебать женщину, даже такую, как Люба, было в миллион раз лучше, чем дрочить.

— У меня есть предложение, Костя. Раз мы все равно рыбачить с тобой собрались, а на озеро не попали. Пошли тогда на нашу речку сходим. Заодно там и бутылку допьем. А дома нам делать нечего. Мать начнёт за пьянку пилить. На реке спокойнее намного. Да и может, поймаем чего. Зарина у меня рыбки свежей просила.   – предложил  отец, аккуратно запечатывая пробкой бутылку со спиртом, в которой осталось ровно половина.

Предложение отца мне пришлось по душе. Сидеть летом в душной квартире – занятие не из приятных. Куда лучше провести время на реке с удочкой. А в обед, когда вода в реке прогреется, и искупаться можно.

— А кто против, пап. Я только за. Пошли, конечно. Я место знаю, где крупная плотва клюет. Может и наловим рыбы, и долг твой тёте Зарине отдать. И ещё на бутылку на вечер.   – ответил я отцу, ложа остатки спирта в бутылке и пирога в рюкзак.

Река вблизи города была небольшая и мелководная. Местами её можно было вброд перейти. Но в старину она славилась своим половодьем, и по ней даже ходили баржи, до Оки.

Городок  где мы жили находился на возвышенности, окруженный с трех сторон лесами, а речка протекла внизу, и до нее от нашего дома было примерно с километр. Спускаться вниз с бугра.

— Я не пойму, пап. А что ты, мать боишься? Бить себя позволяешь. Да ещё Оля, эта сучка мелкая, на тебя нападает. Въебал бы им обеим. В другой раз не полезли бы. Квартиру ты от завода получил, и выгнать они нас с тобой не выгонят.   – говорил я отцу, лёжа с ним возле воды на траве, куря сигарету и время от времени смотря на поплавки обеих удилищ.

Придя на реку, мы расположились в тени раскидистых ив, в изобилии росших на берегу, и, закинув удочки, допили содержимое пузатой бутылки, закусив спирт остатками осетинского пирога.

Поклёвки были, но слабые. Так, в основном мелочь клевала мальки. Правда, отец умудрился сразу засечь плотву на триста грамм. И на этом клев как рукой отрезало.

На календаре был июнь месяц. А народная пословица гласила. " Июнь – на рыбалку плюнь".

И только на озере. В соседней деревне, расположенной от нас в семи километрах, можно было что-то поймать. Там раньше был рыбхоз и водились жирные карпы, которые сами лезли на крючок.

— Да они меня посадят тут же. И вообще, это не твое дело, Костя. Я люблю жену, и в молодости она не такая была, как сейчас.   – ответил мне отец, угрюмо смотря на тёмные воды речного омута, возле которого мы с ним сидели.

А я не стал к нему больше приставать с расспросами. Был бы я на его месте, конечно, терпеть такие издевательства не стал бы. А он пусть как хочет. Хотя и папаша не подарок. Завел себе любовницу на заводе. Да ещё и матери про нее хвалился спьяну. Какая жена будет терпеть?

— Кость, смотри. Видишь, от леса туча заходит и молнии сверкают. Гроза, похоже, собирается. И сильная будет. Нам нужно с реки уходить. Возле воды сидеть опасно. Да и у нас с тобой накидок нет от дождя.   –  произнес  отец, тревожно смотря в сторону леса на бугре, над которым стремительно расползалась чёрная грозовая туча.

И хотя сама гроза шла где-то вдали, и ее отголоски едва до нас доходили. Сомнений не было. Судя по ветру, ненастье шло прямо на нас, и приход грозы на реку было делом десяти или двадцати минут.

— Согласен, пап. Но мы не успеем дойти до города. Гроза уже на подходе, и она нас настигнет в пути. – ответил я отцу, сматывая удилища и ложа их в рюкзак.

Грозовая туча была уже практически над рекой и закрыла собой солнце ⛅. Дождя ещё не было, но вовсю сверкали молнии и гремел гром.

— Да нам и не нужно в город, сынок. Добежим до нашей дачи. В ней и укроемся от грозы. – сказал мне папаша, ложа свои удочки ко мне в рюкзак.

Недолго думая, мы с ним собрались и быстрым шагом пошли вверх от реки она была смертельно опасной в грозу к спасительному бугру, на котором виднелись домики дачного участка горожан.

У нас была небольшая одноэтажная дача, сложенная из белого силикатного кирпича, с одной большой комнатой и двускатной крышей, покрытой шифером.

— Но она же на замке, пап. А ключ от нее у матери! – крикнул я на ходу отцу, так как мы с ним уже практически бежали, спасаясь от идущей по пятам грозы.

До дачи оставалось метров пятьдесят, как на реке уже начался ливень. Зигзагообразные молнии ударяли в воду, и гремел страшной силы гром прямо у нас над головами.

— Да нам ключ и не нужен. Мы с тобой на чердак залезем и там от дождя спрячемся. – ответил мне запыхавшийся отец, когда мы с ним очутились перед нашим дачным домиком.

На его двери висел большой амбарный замок. И открыть его нам не было никакой возможности.

В домике абсолютно нечего было брать ворам, кроме старого дивана, стола с парой стульев и лопат с тяпками. Но мать всё равно его закрывала на замок из опасения, что на дачу залезут бродяги и её сожгут.

— Вот видишь эту берёзу? Лезь за мной по стволу. Смотри, не упади. – сказал  отец, показывая на старую кривую березу, росшую практически впритык к даче, и её толстые ветки касались крыши.

Сколько раз мать говорила отцу спилить эту берёзу. Но папаша все обещал, а делать не делал. На даче мы бывали редко. И берёза по прежнему росла впритык к дачному домику, и до нее у отца никак не доходили руки.

— Давай мне свой рюкзак, сынок. И лезь по стволу ко мне.   – жилистый Витёк первым полез по дереву и, ловко перескакивая с сука на сук, залез по стволу берёзы на карниз и открыл небольшую дверцу. На чердаке.

Папаша влез в неё и протягивал мне руку.

Я отдал ему рюкзак, так как он реально  мешал, полез по суку к отцу. И вскоре оказался внутри.

И это было сделано мной вовремя. По крыше тут же ударил ливень, переходящий в град, и он с силой застучал по шиферу у нас над головой.

— Теперь понял, сынок, почему я берёзу эту не спиливал, как мать просила? – сказал мне отец, закрывая за мной вход на чердак.

Папаша прикрыл дверь, и на чердаке стало темно. И я ничего не видел. Только по крыше стучал град и хлестали ветки берёзы, которые ломал сильный ветер.

— Сейчас, Костя, светло будет. Главное, что мы в безопасности. Помнишь, в прошлом году у нас на реке молния рыбака из Москвы покалечила. Убить не убила, но он оглох на одно ухо. Так что возле воды на реке оставаться было опасно. Хорошо, что у нас дача есть.   – говорил из угла отец, шурша чем-то в темноте.

Я стоял и не шевелился, почти касаясь головой крыши, боясь споткнуться об стропила. Так как ничего не видел.

— Иди сюда, сынок. Теперь мы со светом. И можно покурить спокойно. – папа Витя чиркнул спичкой, и помещение чердака дачи озарилось тусклым светом керосиновой лампы.

Отец держал ее в руке и показывал мне на матрасы, лежавшие на полу у него под ногами.

— Я тут в твоем возрасте, сынок уроки в школе закалывал. Дача на замке была, как и сейчас. А я по этой берёзе лазил, по которой мы сюда попали. Моя мать, твоя бабка так же заставляла моего отца спилить эту берёзу. А он все время откладывал это дело. Эх, сколько лет прошло. – вздохнул папаша, вешая керосиновую лампу, которая оказалась " летучей мышью" на вбитый гвоздь на одной из стропил.   – отец сделал фитиль в лампе побольше, и на чердаке стало светло.

— Да у тебя тут целое лежбище, пап. Что, раньше про этот чердак не говорил? Я бы тоже сюда бы лазил и от школы прятался. – с укором сказал я отцу, рассматривая лежащие на деревянном полу матрасы у себя под ногами.

— Да я не хотел тебе это место показывать. Думал, что ты смеяться надо мной будешь. И не моя эта тайна, а общая с дядей Сашей. Он сейчас в Москве живёт. А в молодости мы с ним вместе на этом чердаке уроки закалывали. И ещё кое-чем занимались. Смотри сюда. – отец лег на пол и махнул мне рукой, показывая, чтобы я ложился рядом.

— Вот видишь? Как на ладони обзор. Это моя дырка была. А чуть подальше дяди Саши. – папа Витя снял с перекрытия чердака старую ветошь, и я увидел небольшое аккуратное отверстие в доске пола. А когда лег на живот и припал глазом к этой дырке, то прямо под собой обнаружил диван, стол и практически все помещение нашей дачи.

— Мы с дядей Сашей в эти дырки за нашими с ним матерями подсматривали. Они на даче были, а мы на верху сидели, и никто не догадывался. Кстати, эти дырки изнутри не заметно. Я не раз проверял. – сказал  отец, закрывая отверстие в полу чердака тряпкой.

И показал мне другую дырку, тоже прикрытую ветошью. Которая принадлежала его школьному товарищу.

— В этой ещё лучше, чем в моей вид. Я ее специально Саньку отдал. У него фотоаппарат " Зоркий" был. И он караулил, когда его и моя мамаши начнут переодеваться, чтобы заснять на камеру их голыми.   – сказал  отец, показывая на аккуратную дырку в полу чердака, возле которой я так же лег на живот и припал к ней глазом ради спортивного интереса.

И действительно, через эту дыру в полу чердака обзор был намного лучше, чем в той, которая была рядом.

В дырке отца диван был виден, но не полностью. А вот в отверстии его друга дяди Саши, вид на диван открывался полностью. И если бы кто-нибудь лег или сел на него, то ракурс для съемки был бы отличный.

— Ну и как вам удалось что-нибудь заснять, Витёк?     – слегка взволнованным голосом спросил я у отца, ложась на один из матрасов, постеленых на чердаке дачи.

Волновался я потому что бабка по отцу мне безумно нравилась, и я постоянно дрочил на неё.

Она чем – то была похожа на осетинку Зарину, торговку паленым спиртом в нашем доме. Такая же сисястая и жопастая. Небольшого роста, коренастая, крепко сбитая и приятная на лицо. И главное темноволосая.

Блондинок я не любил. Не знаю почему, но мне больше нравились чернявые женщины.

Бабе Нине, матери моего папаши, было около шестидесяти лет, но она была огонь, а не бабка. Энергичная, всегда в движении и в карман за словом не лезла.

И это было объяснимо. Она всю жизнь проработала в торговле, да и, выйдя на пенсию продолжала работать заведующей магазина.

Бабка с нами не жила она давно, ещё когда я был маленьким. После развода с мужем уехала из нашего города в другую область, где повторно вышла замуж и поселилась в доме нового мужа.

А сейчас баба Нина жила одна. Муж у неё умер. Он был старше её. И мать моего отца замуж больше не выходила.

Я был у неё несколько раз в детстве. Приезжал вместе с отцом. Тогда она мне жутко не понравилось из за своей скупости и жадности.

У бабы Нины даже горсти дешёвых конфет для меня не нашлось. Кормила нас с отцом одной картошкой с огурцами. Хотя в холодильнике у нее было полно продуктов, ведь продавцом в магазине тогда работала, и, естественно, несла все с работы домой.

Но это было раньше. А с год назад, когда я учился в девятом классе, бабка приехала к нам на несколько дней в гости. Мать ее положила спать на мою тахту, а мы с отцом спали вдвоем на диване.

И когда бабка, погостив немного у нас, уехала к себе домой. Мамаша дала мне комплект чистого белья перестелить постель. И я, снимая простынь, поднял матрас и обнаружил в изголовье под ним белые женские трусы.

Под матрасом лежали трусики бабы Нины, и они были ношенные. Так как их промежность, когда я их вывернул дрожащими от волнения руками, пожелтела от ссак и выделений.

Очевидно, бабка переодевалась, когда нас не было дома, а грязные  трусы сунула под матрас. Да и забыла их взять с собой во время отъезда.

Для меня лично это был шок – держать в руках предмет нижнего женского белья и к тому же источающий специфический аромат, от которого мне хотелось дрочить и дрочить. Причем до пены.

Мать и старшая сестра не баловали меня своим нижнем бельем. Во всяком случае, в корзине в ванной они свои трусы и лифчики не ложили. Стирали отдельно и сушили у себя в спальне на батарее или на балконе летом.

Помню, тогда я положил бабкины трусы обратно под матрас из опасения, что их хозяйка за ними вернется. Доставал только ночью. Нюхал и дрочил по пять раз до пены на обалденный запах, шедший от их ссаной промежности. Представляя, как я ебу мать своего отца.

— Ну, а как ты думаешь, сынок? Не зря мы тут с Саньком днями сидели. – загадочно улыбнулся папаша, доставая из вороха тряпья, старых телогреек, халатов и спецодежды круглую жестяную банку с надписью " Москва" в таких раньше продавали конфеты и мармелад.

Подобная банка была у нас дома, и мать в ней хранила разные безделушки, пуговицы, ключи от давно утерянных замков и всякую мелочь.

— Только язык 👅 за зубами держи, сынок. Это не моя тайна, а общая с дядей Сашей. А он не рад будет, если посторонний это увидит. – предупредил отец, ложась напротив меня на матрас и ставя между собой и мной жестяную банку.

— Да я не болтун, Витёк. Ты же меня знаешь. Давай, не тяни. Показывай, что в ней? – ответил я отцу, с нетерпением ожидая, когда он покажет мне, какая тайна скрывается внутри старой жестяной коробки из под конфет.

— Нам с Саньком долгое время не удавалось засечь, когда они будут переодеваться. Его мать к моей матери на дачу приходила. Своего участка у родителей Саши не было. Вот и ходила тётя Люда к нам на дачу. Позагорать и искупаться в реке. Санёк всегда с собой фотоаппарат таскал. Любитель он был поснимать. И вот однажды нам с ним улыбнулась удача.   – отец открыл крышку банки и достал из неё колоду игральных карт с голыми женщинами, которые были в ходу в конце семидесятых – начала восьмидесятых годов. А вслед за картами извлек из банки небольшую стопку черно-белых – фотокарточек.

— Тут моя мать и мать Санька, тётя Люда. Можешь взять одну из фотографий домой. Подрачить. Разрешаю.    – сказал папаша, давая фотографии мне в руки.

А я честно впал в ступор, и у меня моментально встал колом член, едва я увидел свою бабку по отцу голой.

На первой фотографии она сидела за столом у нас на даче в трусах и в лифчике с другой женщиной, блондинкой, вероятно матерью того самого Санька. И они выпивали.

На столе стояла бутылка вина, портвейн 777, кружки вместо рюмок и нехитрая закуска в виде плавленных сырков и открытой банки консервов. " Завтрак туриста".

Причём мать моего отца держала в руке горящую сигарету, а перед ней на столе лежала пачка болгарских сигарет " Стюардесса "

То, что баба Нина раньше курила, было для меня открытием. Во всяком случае, я не видел ее курящей, когда приезжал к ней в гости в соседнюю область вместе с отцом.

А на другой фотографии обе подруги уже стояли возле дивана и раздевались, очевидно, для того, чтобы надеть купальники, которые лежали, разложенные на диване.

Молодая баба Нина, а ей на тот момент не было и сорока лет. Стояла возле дивана в одних трусах, с голой грудью. Как и ее подруга Люда.

Женщины не подозревали, что их сыновья находятся над ними на чердаке, всего в пару метров от них, и не только видят их голые прелести, но и вдобавок ещё снимают на фотоаппарат.

А вот на третьей фотке подруги были уже голые, без трусов и держали в руках купальники. У матери Санька, тёти Люды, лобок был белесым с легкой рыжинкой, а груди маленькие, как у девушки подростка. А у мамы моего отца пиздень заросла чёрными волосками. Да и груди у неё были в разы больше, чем у блондинки – подруги с белесым лобком.

Большие, немного вытянутые, они манили к себе взгляд тёмно-коричневыми сосками на концах.

Я предполагал, что волосы на лобке у бабы Нины чёрные, под стать её волосам на голове. Так как в забытых ею трусах у меня под матрасом я нашел в складках ткани несколько жёстких чёрных волосков. Это были волосики с её лобка.

— Красивая она, правда? И тело стройное, не такое, как сейчас.   – отец взял у меня из рук фотографию где его молодая мать стоит голая с подругой, и стал пристально её рассматривать в свете керосиновой лампы.

— Когда Санёк пленку проявил и фотографии напечатал. Мы с ним дрочили день и ночь, разглядывая наших голых матерей. Он своей мечтал засадить. А я своей. И у меня была возможность перед армией. – неожиданно признался папаша, отдавая мне обратно фотокарточку и закуривая сигарету.

Отец достал из под стропила пустую банку из под консервов. Она была старая, но на ней сохранилась этикетка и надпись " Завтрак туриста". А у меня мелькнула мысль, что это та самая банка с фотографии, из которой закусывала молодая баба Нина с подругой.

— За год до моего ухода в армию мать с отцом развелась. Он себе другую нашёл, и дело у них дошло до развода. У матери на этой почве сдвиг какой-то произошёл. Она стала меня звать в ванную, тереть ей спину. Представляешь, Костя, мне тогда было столько лет, сколько тебе сейчас. А мать звала меня тереть ей спину. Но правда всегда стояла спиной ко мне.  Намыленная мочалка, уже приготовленная, лежала на умывальнике.   – отец, рассказывая, жадно затягиваясь сигаретой, стряхивая пепел в консервную банку, поднял глаза к потолку, видно, вспоминая события далёкой юности.

— Сам видишь, какой у нее "станок"? А мать голая в ванной стояла, без трусов. Я видел её со спины и жопу ей гладил, когда намыливал. Специально без мочалки рукой. Она это чувствовала, но ничего мне не говорила.  Однажды мать мне крикнула из ванной, чтобы я шел к ней тереть спину. Я как-то быстро зашёл. Мамаша не успела встать ко мне спиной, и я увидел её спереди голую. Но она даже не смутилась. Молча дала мне в руку мочалку и повернулась задом. Мне бы дураку, раздеться, тогда бы догола и встать к ней под душ. Но зассал. Мать строгая со мной была.  В детстве сильно лупила ремнем. Вообщем, ссыканул я, но зря, наверное. А так, возможно, и засадил бы ей в ванной.   – сказал мне Витёк, туша окурок в консервной банке и судорожно вкладывая слюни от волнения.

— Не факт, что она тебе бы дала, пап. Я бы нашей матери с удовольствием потёр бы спинку. Но она меня прибьет за это.  Вообще мне больше баба Нина нравиться. Я на неё только дрочу и у меня есть её трусы.   – аналогично признался я отцу, держа фотографию с его голой матерью в руке, и рассказал ему, как нашел ношенные трусы бабки Нины у себя под матрасом.

— Домой придём, покажешь мне их, Костя. А то я запах её пизды уже забыл. В молодости с этим проблем не было. Мать от меня не прятала свое нижнее белье. Трусы и бюстгальтеры в ванной лежали. Так что баш на баш. Я тебе фотографии, ты мне трусы.   – было сказал мне отец как замолчал и прислушался.

Дождь на улице уже закончился, и гроза ушла дальше за город. Раскаты грома слышались где-то вдали.  Вокруг наступила тишина. И в этой тишине отчётливо проступали женские голоса. Кто-то шёл по тропинке к нашей даче.

Вот голоса стали громче, и послышался скрежет открываемого замка с обратной стороны двери.

— Тихо, сынок. Кажется, Зоя с Олей сюда пришли. Но зачем? И в такую погоду? Давай, занимай позицию. Моя дырка рядом, а твоя подальше. И как мышь сиди. Они не должны нас засечь. Чует моё сердце, эти две суки что-то замышляют.    – шепнул мне отец, отбрасывая в сторону ветошь со своей дырки, и тут же лег возле неё на живот, припадая глазом к щели в желании подсмотреть за женой и дочкой.

Я последовал его примеру и через несколько секунд бесшумно лег на пол чердака. Откинув в сторону тряпье, припал глазом к дырке. И, как оказалось, вовремя.

Внутрь дачи сначала вошла мать, держа в руке раскрытый ☂️ зонт, а вслед за ней зашла Оля, отряхивая дождевые капли с капюшона белой болоньевой куртки.

— Зачем нам нужно было в такую погоду тащиться сюда, на дачу? Мам? Нельзя было дома, что ли?    – с упреком выговаривала Оля матери, снимая с себя мокрую куртку и вешая её на вешалку у дверей.

В отличие от мамаши, у которой был зонт и она не промокла. Моя старшая сестра попала под дождь и от этого злилась.

— У тебя мозги есть, Оля? Какой дом? Там бабки круглыми сутками сидят возле подъезда и смотрят в окна. Приведи мы с тобой чужих мужиков к себе в квартиру. Тут же всему городу будет известно. Так что в плане конспирации лучше дачи места нет. И погода как раз нам на руку. Сейчас на участках ни души. Все по домам сидят. А то, что ты промокла, нам с тобой компенсируют. За зря, что ли, мы сюда из города тащились.   – ответила дочери мать, снимая с плеча чёрную кожаную сумку, с которой всегда ходила на работу и доставая из неё бутылку водки " Белая Березка" пару одноразовых пластиковых стаканов, и закуску – нарезанный сыр с колбасой и чёрным хлебом в пакете.

— Давай по пять капель на грудь примем. Заодно погреемся, дочка. Пока наши с тобой кавалеры придут. У нас есть еще минут десять. – сказала Оле мамаша, разливая водку из бутылки по стаканам, налив в них немного, грамм по пятьдесят.

Мать не особо не пила. Так, только по праздникам. Да и то сухое вино. А тут у них целая бутылка водки на двоих. И это  меня удивило, как и отца. Я на миг оторвался от дырки, поскольку в комнате под нами пока ничего интересного не происходило, повернул голову к папаше и пнул его тихонько ногой. У меня были серьезные опасения насчёт того, что отец психанёт, увидев, как его жена с дочкой в тайне от него пьёт водку. И он спуститься вниз на разборки и отберет у них бутылку.

Утром я сам слышал, как он на кухне просил у матери похмелиться, а она ему не дала. Сказала, что нет у неё выпивки. А тут внаглую пьет сама и ещё дочь спаивает.

Но, как оказалось, мои опасения были напрасными. Витёк аналогично повернул ко мне голову и прижал палец к губам. Мол, сиди тихо. Отец посмотрел на меня, покачал головой, показывая пальцем вниз: Смотри, сынок, что суки творят? И вновь припал глазом к своей дырке в желании подсмотреть за женой и взрослой дочкой.

Тоже самое сделал и я. Повернув голову обратно, осторожно, почти не дыша, припал к своей щели в стремлении узнать, что будет дальше? Ведь не бухать же, мать с Олей пришли на дачу, до которой было порядочное расстояние от нашего дома. Да ещё пошли в дождь, в грозу. И из их разговора было ясно, что они ждут, когда к ним на дачу придут. Их ебаря.

Хуй у меня стоял колом от сознания того, что я подсматриваю за матерью и старшей сестрой, лёжа над ними на потолке, буквально в нескольких метрах. Я вижу и слышу, что они делают и говорят. А мамаша с Олей и не подозревают, что мы с отцом находимся вместе с ними на даче.

— Я бы на твоём месте, Зоя, выгнала бы отца из дома. Надоело его перегар нюхать. Этот придурок Костя осенью в армию уйдет на два года. А ты за это время выгони своего алкаша мужа. Подай на развод и пусть катится к своей бляди, которая у него на заводе есть.   – говорила матери Оля, назвав её по имени.

Они были подругами, мать и дочь, как мы с отцом. И моя старшая сестра запросто называла мамашу по имени. Или по отчеству. Витальевна.

Девушка курила сигарету, сидя за столом на стуле, положив ногу за ногу. Короткая джинсовая юбка, надетая на Оле в это утро задралась, и я видел у неё практически всю ляжку обтянутую чёрным капроном чулок, вплоть до кружевных резинок на конце чулка.

В это воскресное утро мать и дочь пришли на дачу нарядные. На маме Зое была надета блузка леопардовой раскраски. И белая приталенная юбка по колено. На юбке сзади имелся разрез, и он обнажал стройные ноги моей сорокалетней матери.

Блузка на маме Зое сидела так плотно почти впритык, что её в меру крупные груди выпирали вперёд двумя большими холмами. Как и живот. У мамаши был небольшой сексуальный животик, и он соблазнительно смотрелся, особенно обтянутый этой леопардовой расцветки блузкой.

На Оле юбка была намного короче, чем у матери. Моя старшая сестра была молодой девушкой и одевалась соответственно. Помимо короткой юбки, Ольга надела на себя сверху джинсовую курточку и белый короткий топ.

Сиськи у моей сестры были не меньше, чем у матери, но только они стояли у Оли колом. И девушка была без бюстгальтера, о чем свидетельствовали очертания сосков её стоячих грудей под белым обтягивающим молодежным топом.

На ногах у матери и у дочери были надеты туфли на каблуке и чёрные капроновые чулки. Что было удивительно, ведь на улице стояла жара, и женщины у нас в городе ходили с голыми ногами, без чулок.

— Не получиться, Оля. Я было заикнулась подать на развод. Так твой отец мне тут же условие поставил, что в таком случае нашу двухкомнатную квартиру разменяют на две однокомнатные. Типа, в одной квартире он с сыном будет жить. А в другой мы с тобой. Но нафиг мне это надо. У нас двухкомнатная квартира со всеми удобствами в новом доме в центре. А могут разменять на однушку в "хрущевке" на окраине, да ещё и в коммуналке. Мне лично наши алкаши не мешают. Мы с тобой ведь отдельно от них питаемся. Колбаску с сыром едим. А Витя с Костей пустые макароны жуют.    – засмеялась мать, беря из пачки у дочери, лежащей на столе, сигарету, а Оля дала ей прикурить от зажигалки.

Мама  затянулась и, выпустив дым из тонких губ, сидя на стуле, положила ногу за ногу, как дочь. Край её юбки при этом задрался, и моему взору предстала широкая ляжка мамы Зои, соблазнительно обтянутая чёрным капроном.

— Давай жить, как жили, Оля. А осенью, когда твоего брата в армию заберут. Я своего алкаша в ЛТП определю на полгода. У меня одноклассница в милиции работает. Оформим ему справку, что он злостный пьяница и нарушитель общественного порядка. И поедет наш папа Витя загорать на " курорт" на шесть месяцев!     – захохотала мать, обнажив при этом золотые коронки на белых зубах.

Мамаша сильно затянулась, видимо, довольная своей идеей отправить мужа на лечение от алкоголизма в лечебно-трудовой профилакторий. И неожиданно запрокинула голову вверх, выпуская струю табачного дыма в потолок.

На секунду наши взгляды с матерью встретились. Мамаша пристально смотрела в то место, где я подсматривал за ней, в дырку. А я обомлел. Ну, думаю, хана. Сейчас она встанет на стул и вблизи рассмотрит, поближе заметит отверстие в потолке. И тогда наши с отцом планы пойдут под откос.

— Как нарочно, месячные со дня на день начнутся. Замучилась прокладки в трусах менять. Мажется, зараза. Я чёрные плавки специально надела, чтобы не так видно было. – посмотрев пристально в потолок и выпустив в него ещё порцию дыма, мать затушила окурок сигареты в пепельнице, стоявшей тут же на столе, и, встав со стула, задрала юбку кверху, спустила с себя трусы на колени.

И моему взору на миг открылся вид на лобок мамы Зои. А он у неё был обильно заросший, покрытый чёрными кучерявыми волосянками.

Мать стояла передом ко мне возле стола, и я прекрасно всё видел, вплоть до небольшого родимого пятна в форме сердечка у нее внизу живота над лобком.

— Да ты всё прокладками, Зоя, пользуешься по старинке. Купи себе тампоны. Они надёжнее и впитывают отлично.    – подсказала Оля матери, увидев, что та, спустив чёрные плавки на колени, вытащила из них прокладку белого цвета.

Внимательно её рассмотрела, зачем – то понюхала, поднеся к носу и положив использованную прокладку в сумку, достала из неё новую.

— На твои тампоны денег не напасешься. А я экономлю.   – ответила дочери мамаша. Развернув у прокладки крылышки и прикрепив её к промежности чёрных эластичных плавок, потянула их вверх.

Надев обратно на себя, одернула юбку и опять полезла в сумку. Достав на этот раз из неё косметичку, раскрыла в ней небольшое зеркальце и стала красить губы яркой помадой.

— Ничего, на сегодня и так сойдёт. Мажется, но не сильно. А завтра и последующие три-четыре дня – отбой. Я на свою "мохнатую" замок повешу. – засмеялась мама Зоя, передавая косметичку дочери.

А я, лёжа на потолке со стоящим колом членом, смотрел на свою мать в шелку и не узнавал её. Из обычной женщины она превратилась в шлюху. До того яркий и броский макияж был нанесен на её строгом, но красивом лице.

— Вместе отдыхать Зой будем. У меня такая же хрень. Чую, не сегодня, так завтра потечёт.   – ответила матери Оля, беря у неё из рук косметичку.

Мать в это время беспокойно просматривала на маленькие часики из желтого металла у себя на руке и бросала взгляды в окно. Подойдя к нему, смотря на тропинку, ведущую к даче, отодвинув в сторону занавеску.

Единственное окно в комнате было забрано решеткой с улицы, а изнутри на нём висела плотная штора.

— А ты раньше с ними еблась, Зоя? Большие у них хуи?   – спросила у матери Оля, закончив краситься и ложа косметичку на стол.

Моя старшая сестра нанесла на свое прыщеватое, но смазливое личико такой же макияж, как и мамаша, и стала так же похожа на шлюху. Хотя, исходя из их разговора, который они вели между собой, мать и дочь были шлюхами по жизни.

— Да так, средние, ничего особенного. А ты, что сюда пришла удовольствие получать, или деньги "зарабатывать"? Так не бывает, Оля. Одно из двух. " Работа". Или отдых. – ответила дочери мать, беря из её пачки новую сигарету.

К слову сказать, сигареты у них были не простые, а фирменные " Мальборо". Красно-белая пачка американских сигарет лежала на столе рядом с самодельной пепельницей из консервной банки.

— "Заработаем" с тобой денег, Оля. Купим билеты куда-нибудь на курорт, желательно за границу. Сейчас же можно ездить по всему миру. У меня мечта в Тайланд слетать. И там найдем себе ебарей по вкусу. Мне лично молодые красивые парни с большими членами нравятся. А вообще хочу с негром попробовать. У одной моей знакомой есть видеомагнитофон, однажды она мне показала порнофильм. Там двое негров белую женщину ебли. Так у них члены у обоих лошадиные. Не знаю, выдержу ли  я подобные? Но хочу попробовать жутко. – призналась дочери мать, подходя к двери.

— Ну ты даёшь, Зоя! С неграми пороться захотела. Я бы не смогла с ними. Порвут в пизде что-нибудь потом ходи по больницам. Да и противные они. Словно немытые. У русских, что не бывает больших концов? – смеясь, ответила матери Оля, так же, как и она, подходя к двери.

— Ну, не знаю. Мне лично всё время маленькие или средние хуи попадались. А свой размер пока не встречала. Ладно, пошли поссым сходим, а то потом некогда будет.   – рассмеялась мать, выходя первой на улицу из дачи.

Вслед за ней вышла Оля, закрыв за собой дверь. И в комнате стало тихо.

— Ты слышал, Костя? Проституцией пришли на дачу заниматься. Я знал, что Зоя ебется на стороне. Не не предполагал, что за деньги и на пару с дочкой. – тихо проговорил Витёк, отрываясь от своей дырки и было тянясь к сигаретам, лежавших рядом на матрасе, но потом передумал.

Дым от сигарет на чердаке может нас выдать. Да и кто знает, вдруг мужики которых ждут Зоя с Олей, некурящие и они учуют запах, идущий с чердака. Нет, рисковать мы не имели права. Хотя курить после всего хотелось жутко. Но увидеть порево матери и Оли с чужими мужиками было более предпочтительным, чем курево.

— У Зои пиздень чуть ли не до пупка чёрная. А тебя в ЛТП, Витёк, отправят, когда я в армию уйду. Херовые твои дела, отец.   – сказал я папаше, ложась спиной на полу чердака.

Хуй у меня стоял колом, оттопыривая ширинку в штанах.

Да и у отца тоже поднялся.

— Эх, был бы сейчас с нами Санёк со своим " Зорким". Эти суки от нас бы не отвертелись. А так что мы можем с тобой им предъявить, сынок? Только на словах. Они над нами посмеются и будут дальше себе ебаться. Ты в армию уйдёшь, а меня на принудительное лечение отправят.   – с тоской произнес отец, а его лицо покраснело от обиды.

Жена ему изменяла и строила против него коварные планы.

Хотя был вариант дождаться, когда на дачу придут ебаря Зои и Оли. По тихому спуститься вниз и навалять им пиздюлей. Витёк мужик здоровый, да и я парень не хилый. Ростом весь в отца пошёл.

Но что это даст?   Мать в таком случае может подать на развод. Родители разъедутся по разным районам города. И моя мать с сестрой продолжат заниматься проституцией.

— Не ссы, Витёк! Прорвёмся! Будешь мне должен по гроб жизни. – сказал я отцу, доставая из кармана джинс мобильный телефон.

Старенькую " Нокию" с выцветшим экраном и затертыми клавишами, я купил у одноклассника Олега ещё зимой.

Родители подарили ему на день рождения навороченный Самсунг. А этот старый телефон Олег решил продать мне за небольшую цену. Да и то мобильник я у него взял как бы в долг с последующей отдачей.

Я не стал посвящать мать и отца в то, что у меня появился мобильный телефон, за который мне нужно расплачиваться. Мать всё равно не дала бы мне ни копейки. А папаша рад бы дать, но не мог. Так как все его деньги контролировала жена. Ну а у сестры этой жабы Оли, я тем более не стал бы просить.

С Олегом я договорился, что отдам ему долг за телефон. Летом в августе, когда начнется сбор яблок и на местный консервный завод, потребуются сезонные рабочие. В основном грузчики. За сезон там можно было неплохо заработать, таская тяжеленные мешки с сахаром.

А у меня в планах было собрать денег себе на проводы в армию и заодно расплатиться с одноклассником за телефон.

— Ничего себе! Откуда он у тебя, Костя? А фотокамера в нём есть? – спросил у меня удивленный Витёк, увидев в моей руке мобильный телефон.

Моего отца первым делом волновала сама возможность заснять " художества" его жены и дочки на камеру. Чтобы потом предъявить им это в качестве вещдока. Тогда противная и злая супруга даже заикаться не станет. Чтобы отправить мужа в ЛТП.

— Он только фото может делать. Видеокамеры в нём нет. Но и этого будет достаточно. – ответил я отцу, включая телефон и проверяя наличие в нём заряда.

Черточки на экране показывали, что аккумулятор 🔋 заряжен больше чем на половину и его заряда мне должно было хватить с лихвой. Да и бесконечно снимать не было необходимости. Достаточно сделать пару – тройку удачных снимков, чтобы потом держать мать и старшую сестру на крючке.

В телефоне ещё был выход в интернет, карта памяти, встроенное радио, а так же плеер, через который, вставив наушники, можно было слушать музыку. Из – за этого я его и купил.

Утром я взял мобильник с собой на рыбалку, чтобы послушать скаченные песни и посмотреть по нему время.

— Идут, кажется. И не одни, а с ебарями. Давай, сынок, занимай место и постарайся заснять, как нашу мать ебать будут. Хочу с этой сукой за все рассчитаться.   – предупредил меня отец, услышав голоса снаружи.

А они были женские и мужские.

Зоя с Олей, выйдя на улицу в туалет. Возможно, прошли дальше на выход с участка, где встретили своих кавалеров и вместе с ними пришли на дачу. Так как те не знали дороги.

— Да ну тебя, Роман. Скажешь тоже. Я женщина честная. У меня муж есть и двое детей.   – первой в помещение зашла Зоя в сопровождении бородатого мужика, одетого в джинсы и в рубашку в мелкую клетку с короткими рукавами.

Мужику было на вид сорок лет. Он бесцеремонно обнимал мою мать за талию и что-то говорил ей на ухо, вероятно предлагая выйти за него замуж.

Зоя хохотала и, как сука, жалась к бородатому мужику, норовя потереться об его ширинку задом.

— Да они все Зой замуж зовут. А потом выясняется, что у них на родине жены есть и куча детей.    – сказала Оля, заходя вслед за матерю в обнимку с мужиком помоложе.

Он был без бороды, но с усами.

Усатый мужик, так же как и его товарищ, внаглую обнимал Олю за талию, положив одну руку моей сестре на сиську, и мял ей её через одежду.

Бойфренд Ольги, не смотря на молодость, имел на голове залысины и был одет в спортивный костюм с белой эмблемой Nike на груди.

Оба мужика вели себя раскованно по отношению к моей матери и сестре, справедливо считая их проститутками, которых они пришли ебать за плату.

— Подожди, Рома. Так дело не пойдёт. И ты – Игорёк убрал руки от девушки. Сначала деньги, а потом давайте волю рукам. Мы так договаривались. Плата вперёд.   – мать вырвалась из рук наглого мужика с бородкой, который стал стаскивать с нее блузку, одновременно лапая Зою руками за пухлую жопу под юбкой.

Другой его кореш по имени Игорь так же попытался раздеть Олю, расстегивая молнию у нее сбоку.

Моя мать, сделав строгое и злое лицо, решительно отогнала от себя и от дочери двух мужиков, которые полезли на них, не заплатив.

Мамаша подошла к двери и взялась за крючок, держа его в руках, но не закрывая. Тем самым показывая лысому и бородатому мужикам, что она их выгонит с дачи, если они не заплатят. Деньги 💸 вперёд как договаривались.

— Обижаешь, Витальевна. Разве я тебя когда-то обманывал. Всегда по честному расплачивался. – бородатый Роман сделал обиженное лицо и полез в карман джинс, одетых на нём.

— Вот, держи. Тут за меня и за Игоря. Как обговаривали минет и обычный секс. – мужик с бородкой отдал моей матери сложенные пополам купюры. Та их тщательно пересчитала, подошла к столу и положила деньги в свою сумку, а саму сумку убрала со стола, поставив её на подоконник.

Стол стоял впритык к окну, и, сидя за столом, было видно, что происходит на улице.

— Теперь другое дело, мужики. С этого нужно было и начинать. Давайте выпьем немного. Со мной вы уже пробовали. А с этой молодой девушкой нет. Она у меня стеснительная. Впервые на подобном " мероприятии" – получив деньги, моя мать тут же подобрела к гостям и предложила им выпить перед предстоящим поревом.

— Ты ещё скажи, что она целка, Витальевна. Тогда бы ей цены точно не было. – засмеялся лысый Игорёк, стоя возле стола и обнимая мою сестру за талию.

Оля уже свободно давала себя обнимать и лапать.

Так как за их услуги было заплачено.

— Целка не целка. Но девушка неопытная. Я же говорю, она впервые со мной на " деле". И потише разговаривай, Игорь. Тут соседи есть. Я не хочу, чтобы весь город завтра узнал, чем мы с вами занимались. – одернула мать лысого мужика, и тот сразу присмирел.

Манера поведения у моей мамы была четко поставлена, и она умела ставить на место любого. Вот почему рослый и физически сильный мужик папа Витя. Был у мамы Зои под каблуком. Эта худощавая на вид женщина обладала какой-то скрытой энергией и силой воли.

Мать работала старшей медсестрой в больнице, и в её терапевтическом отделении был порядок. Больные боялись строгую брюнетку – медсестру  в белом, накрахмаленном до хруста халате и в такой же белой шапочке с красным крестом на голове.

А я, глядя на мать и стоящих рядом с ней и с Олей мужиков, вдруг вспомнил, что видел одного из них, а именно бородатого Романа, в больнице, когда проходил медосмотр от школы.

Рядом строился корпус новой поликлиники, а работали на стройке шабашники – молдаване и коренастый мужик с бородкой. Роман был бригадиром каменщиков.

Теперь всё выстраивалось в единую цепочку. Зарплату нигде не платили, задерживали по несколько месяцев на многих предприятиях. А у шабашников деньги были. Они работали по договору сдельно, и им выплачивали зарплату без задержек.

Вот и спуталась хитрая и жадная до наживы старшая медсестра терапевтического отделения с молдаванами. Так как от наших мужиков толку не было. У них не водились деньги. А вот южане их исправно получали.

И, скорее всего, этот Роман, а возможно, и его лысый друг, дрючили мою мать прямо в больнице на рабочем месте. Укромных уголков там было полно.

Да и у мамаши был свой отдельный кабинет, где она могла закрыться, к примеру, в обед с одним или с двумя мужчинами. А Олю она взяла с собой. В первый раз.

Моя старшая сестра была уже давно не целка. Но не занималась проституцией за деньги как мать. И Зоя её обучала, впервые взяв с собой на " работу".

— Могли бы и выпить с собой прихватить, парни. А то мы с дочкой на последнии деньги вас угощаем. Нам, медикам, зарплату второй месяц не платят. Скоро бастовать выйдем. – с укором произнесла мама Зоя, обращаясь прежде всего к бородатому Роману, стоящему рядом с ней, как к старшему.

К моему удивлению, мать, ловким движением взяв в руки пластиковые стаканчики, сделала из двух стаканов четыре. Как оказалось, они были вставлены друг в друга, и мамаша с Олей выпивали из соединенных между собой стаканов.

— Не наша вина, Витальевна, что у вас в городе мало вино-водочных – магазинов. Мы хотели с Игорем взять с собой бухнуть. Но там очередь жуткая была. Час бы простояли, это точно. Но выпивку мы вам компенсируем, девчонки. – ответил моей матери бородатый бригадир каменщиков и тут же достал из кармана джинс крупную купюру, ложа её на стол рядом с бутылкой водки.

— Убери деньги, Рома. Я пошутила. Выпивка за счёт заведения. Не хватало вам ещё бутылки и закуску с собой таскать. – скупая и алчная мама Зоя не взяла предложенные деньги за водку, и это был не щедрый подарок с ее стороны, а скорее хитрый расчёт.

В общежитие, где временно проживали рабочие из Молдавии, по вечерам приходили женщины с низкой социальной ответственностью, и среди них были молодые и красивые девушки.

А моя мать, как и всякая проститутка, боялась конкуренции в своей второй, как оказалось, профессии – путаны. Вот и решила сделать выпивку для клиентов бесплатной.

— Как скажешь, Витальевна. Но в следующий раз мы с другом с собой вина возьмем, нашего, молдавского. – пообещал Роман, беря деньги со стола и ложа их обратно к себе в карман джинс.

По его виду было понятно, что он не очень горел желанием расплачиваться за начатую бутылку водки, которую придется выпить на четверых. И с радостью взял свои деньги назад.

— Ладно, нечего рассусоливать. Давайте по пять капель для настроения и "делом" займемся. А то у меня время как бы ограничено. Муж с рыбалки вернется, а ему нужно обед готовить. – сказала мать, а сестра, стоявшая напротив в обществе лысого мужика зажала рот ладошкой от смеха.

Сказав, что ей нужно будет готовить обед для мужа, мамаша внаглую врала. Она уже давно не готовила еду для меня и отца. Покупала нам продукты, в основном дешёвые макароны, 🍞 хлеб и крупы. И отец или я сами готовили себе пищу.

Мать с Олей питались отдельно у себя в спальне, за закрытой дверью. И ели они не макароны, как мы, а колбаску с сыром и другими деликатесами.

Зоя налила всем водки в стаканы по немного, грамм по пятьдесят. Очевидно, растягивая удовольствие. Но стоящего рядом с ней коренастого бригадира каменщиков не выпивка интересовала, а её выпуклые сиськи.

Бородатый Роман буквально пожирал взглядом два больших холма, выпирающих спереди под леопардовой блузкой моей матери. Но трогать пока руками не решался.

— За любовь, мальчики и девочки! Без неё в этой жизни ни как! – толкнула тост мама Зоя, чокаясь прежде всего с Романом, который уже намылился её ебать, а так же с его другом и дочерью.

— Не надо, Рома. Я сама разденусь. Ты привык кирпичи ворочать на стройке и одежду мне порвешь своими ручищами. А я за этой блузкой, между прочим, полдня в очереди простояла. Она импортная. Маде ин Франция. – моя мать отогнала от себя наглого молдаванина, который, выпив водки, тут же стал мять ей сиськи руками через одежду и стаскивать с женщины блузку, норовя её порвать.

Мамаша сама быстренько разделась, аккуратно повесив одежду, юбку и блузку на спинку стула.

— Трусики и лифчик можешь сам с меня снять, милый. Разрешаю. – игривым голосом произнесла мама Зоя, стоя возле дивана в нижнем белье.

Зрелая женщина, брюнетка с короткой стрижкой " каре" стояла в туфлях на каблуках, и из одежды на ней были только чёрные эластичные плавки, чёрный кружевной бюстгальтер, в чашах которого томились её обалденные груди. И на ее стройных ногах остались капроновые чулки на резинках, что делало женщину ещё более сексуальной и привлекательной.

А ещё на теле у моей полуголой мамы был небольшой нежный животик, и он делал её необыкновенно желанной.

Рука у меня было дернулась по направлению к телефону, лежавшего рядом, чтобы заснять такую красоту. Родную мать в чёрных плавках и бюстгальтере. Но я передумал. Заряд в батарее телефона был слабым, а этот снимок ничего не решал. Мне нужно было дождаться, когда между мамой Зоей и бородатым мужиком молдаванином произойдёт половое сношение, чтобы заснять это дело на телефон. И тогда моя мать и старшая сестра будут у меня на крючке.

— Это я мигом, Зоя. Ты очень красивая. Не впервый раз вижу тебя такую, но всякий раз восхищаюсь тобой. – хриплым голосом произнёс бородатый Роман, делая шаг к моей матери.

Он уже полностью разделся и стоял перед мамой Зоей голый, со стоящим колом членом. И его размер был небольшим и соответствовал словам моей матери, которые она сказала перед этим Оле. Что хуи у Романа и его друга так себе, среднего размера.

На мой взгляд, хуй у бородатого мужика был примерно сантиметров шестнадцать – семнадцать и тонкий. Да и у его кореша, который тоже разделся до гола и вовсю лапал Олю, снимая с моей старшей сестры одежду, член был не больше.

Во всяком случае, они и в подмётки не годились мне. У меня хуино вырос к восемнадцати годам в девятнадцать с половиной сантиметров, был толстым, с крупной алой головкой и практически не падал.

Я мог дрочить пять раз без перекура, кончая и начиная снова, пока с залупы не шла пена.

— Ох, Рома! У тебя член обалденный. Как раз мой размер. – сказала бородатому мужику мама Зоя, берясь рукой за его член и подмигивая стоящей рядом Оле, незаметно для лысого молдаванина, который её не видел, так как он стоял спиной и мял моей сестре сиськи через белый топ, постепенно стаскивая его с девушки.

Мама Зоя подыгрывала бородатому мужику, а тот рад был стараться. Мял ей жопу руками, не снимая плавок, и пытался сосать груди у моей мамы. Вытащив одну из них из чаши бюстгальтера.

В конце концов, матери это дело надоело, и она сама сняла с себя лифчик, потянув его через голову. И спустила на пол плавки, ловко поддев их каблуком туфель, подбросила на диван. А потом села на них, загораживая от глаз Романа белую прокладку в плавках, которая, как мне показалось, испачкалась в её выделениях из влагалища.

— Оля! Иди ко мне на диван. Давай с тобой нашим кавалерам для разминки приятно ртами сделаем. – голая мать, сидя на диване, позвала к себе дочь, которая аналогично успела скинуть с себя трусы с топиком, у нее трусики были не чёрного как у матери, а белого цвета, и стоя у стола, сосалась с лысым Игорьком.

У сидящей на диване матери пиздень была чёрной и заросшей чуть ли не до пупка. А у Оли, молодой девушки, волосики на лобке были тёмные и аккуратно подбритые по краям.

Старшая сестра, по иронии судьбы была похожа на Витька, нашего с ней отца. А он был шатеном. И дочь пошла в него.

И видя, как на ладони перед собой голую мать, сидящую на диване, раздвинув ноги в чёрных капроновых чулках и наблюдая обширные заросли лобковых волос у неё внизу живота. Моя рука вновь дернулась к телефону, но я усилием воли переборол себя.

В одном из военных фильмов я видел сцену, когда пулеметчик вот так же, как я сейчас, дёргался, лёжа в окопе перед наступающей цепью вражеской пехоты. Всякий раз его рука двигалась к гашетке, но останавливалась. Пулеметчик нервничал, ждал и, когда враг подошёл близко, дал волю своим рукам, с силой нажав на гашетку пулемёта.

Так и я сейчас был похож на того бойца из фильма. Я ждал своей минуты, чтобы схватить лежащий рядом телефон и начать снимать.

— Только в рот ей. Не кончай, Игорь. Она девушка неопытная и не умеет глотать сперму. – попросила моя мать лысого мужика, который встал перед Олей, касаясь членом её ярко накрашенных помадой губ.

Мать и дочь сидели рядом на диване, голые, бесстыдно раздвинув ляжки, выставив напоказ свои пизды, готовясь отрабатывать полученные деньги ртом. Не зная, что за ними подсматривают сын и муж. И нам с отцом видно всё.

— Ничего с ней не случиться, Витальевна. Игорёк знает толк в этом деле. А ты могла бы и научить дочь, как правильно делать минет. – засмеялся Роман, стоя перед моей матерью и суя той член в рот.

Она уже ему не ответила, так как её губы были заняты.

Моя мать. Придерживая хуй молодованина рукой, обхватила его залупу тонкими, накрашенными красной помадой губами, а потом полностью заглотила в себя и, положив за щеку, стала сосать, работая ртом и 😛 языком.

Наша мать знала толк в минете. Она, сидя на диване, обхватив руками за жопу стоящего перед ней мужика, сосала у него без рук, работая лишь ртом и губами. Жадно заглатывала член у бородатого Романа до яиц и катала его залупу у себя за щекой.

А вот Оля, сидя с ней рядом на диване, сосала у лысого Игоря не так умело, как мать. Она держала член у него рукой и как-то слюнявила, обрабатывая залупу по большей части губами, но не заглатывала член в рот, как наша с ней мама.

Зрелище настолько было завораживающим, что я забыл про телефон, лежавший рядом со мной, и про то, что мне нужно было снимать происходящие.

Ещё бы! Я голой женщины ни разу вживую не видел. А тут обнаженная мать и сестра, считай, на твоих глазах сосут члены у чужих мужиков. У любого в голове сдвиг произойдёт.

И я, возможно, так и лежал бы на потолке, ошалело наблюдая за происходящим в комнате подо мной. Как отец, лежавший рядом у другой дырки и видевший тоже, что и я, пнул меня ногой в бок, чем заставил оторваться от просмотра, поднять голову и посмотреть на папашу.

Витёк аналогично смотрел на меня, жестами показывая на телефон. Лицо у отца было красным, а на ширинке штанов образовался бугор.

Он был возбужден не хуже меня. Ведь у него на глазах жена и дочь сосали хуи у чужих мужиков за деньги, а он молча наблюдал за ними.

Быстрым движением я взял в руку телефон, включил его, но прежде чем начать снимать, вновь припал глазом к дырке посмотреть, что там происходит. И встретился со взглядом матери.

Мама Зоя сидела по прежнему на диване, обхватив руками волосатую жопу бригадира каменщиков, держала его член во рту. Подняв голову вверх, смотрела в потолок, прямо на дырку, в которую я за ней наблюдал.

Я держал в руке телефон, не в силах начать снимать, так как не мог оторвать глаз от материнского взгляда и был словно под гипнозом. Родная мать смотрела на меня, сося член у чужого мужика, а я лежал в двух метрах от нее, не в состоянии пошевелиться.

И я бы, возможно, так и не сделал снимок. Но тут закашлялась Оля. Очевидно, Игорёк все же кончил ей в рот, и сперма попала моей старшей сестре в горло. Девушка начала кашлять, а мать, сидящая рядом с ней, повернула голову в её сторону, не выпуская член Романа из губ.

Этого момента мне было достаточно, чтобы выйти из ступора и приложить объектив камеры телефона к дырке. И сделать несколько лихорадочных снимков.

— Водой прополощи, Оль. А ты, Игорёк, рад стараться, – налил бедной девушке полный рот. Она же ещё неопытная. – выговаривала лысому Игорьку мама Зоя, сидя на диване в обнимку с Романом.

Сделав несколько снимков, я вновь припал к дырке и застал тот момент, когда бородатый мужик, обхватив мою мать руками за голову, вдалбливал ей член в рот, испытывая оргазм.

Мать замычала, заводила головой, пытаясь вырваться, но потом успокоилась, обхватывая кончающий хуй бригадира каменщиков губами, умело досасывая его.

Довольный Роман отпустил голову моей мамы и пошел к столу. А она тем временем, незаметно для него склонила голову вбок, за спинку дивана и выплюнула сперму изо рта на пол. А после ещё и пальцем почистила рот от остатков спущенки и вытерла губы ладошкой.

Все же моя мать была медсестрой и знала, что сперму чужих мужчин глотать вовсе не обязательно. Да и вредно это для здоровья.

— Ничего, Витальевна научится. Впервый раз, всегда так. Ты себя вспомни. Наверное, так же не умела глотать. – сказал Роман, обнимая мою мать одной рукой за плечи, а другой мял ей тяжёлые, вытянутые, словно дыни, груди с крупными темно-коричневыми сосками на концах.

Сиськи у моей мамаши были обалденные. И я, глядя на то, как чужой мужик лапает мою мать за груди. Сам готов был спрыгнуть с чердака, навалять этому Роману пиздюлей и занять его место на диване с мамой Зоей.

Развратной и красивой медсестрой, строгой и порядочной на работе и дома. И проституткой в свободное время.

— А мне понравилось, как Ольга делала. Я сам виноват, не нужно было ей член глубоко в рот засовывать. – говорил лысый Игорёк, так же, как и его бородатый товарищ, сидя на диване с моей сестрой, обнимал девушку за плечи и лапал рукой её груди.

У Оли сиськи, конечно, не висели, как у матери, а практически стояли колом. Но мне лично больше нравились Зоины сисяры, когда-то вскормившие меня молоком. И сейчас их бесцеремонно мнет и лапает чужой мужик.

А ещё мое внимание привлекли не только груди матери и сестры. Но и их пизды, которые они бесстыдно показывали, сидя на диване с раздвинутыми ногами, не зная, что за ними подсматривают.

У матери половые губы, прикрывавшие вход во влагалище, были темно-розового цвета, большие, похожие на обвислые лепешки. А у Оли губки на письке были нежные, словно лепестки цветка, и имели розовый цвет.

— Давайте, мужики, ещё по пять капель. А потом поебемся. У меня лично всё чешется внутри, и моя ненасытная требует член. – смеясь, сказала мама Зоя, освобождаясь от объятий сидящего на диване Романа и подходя к столу игривой походкой, цокая каблуками по деревянному полу.

Мать шла к столу в туфлях на каблуке, а её пухлая белая жопа так призывно заиграла ягодицами, что у меня, наблюдавшего все это со стороны, чуть не лопнул член от напряга.

Бородатый Роман тут же вскочил с дивана и в два шага догнал мою мать. Обняв её рукой за животик, такой мягкий и нежный, прижался членом к ее жопе. И он у него стал вставать.

— Ой, Рома, как же мне приятно. Обожаю, когда мужчина ко мне сзади пристраивается. – хихикнула мамаша и, не выпуская бутылку водки из рук, потерлась ягодицами об вялый хуй своего бойфренда.

— А у меня попка не хуже, чем у тебя, Зоя. И я тоже люблю, когда мужик членом в неё давит. – Оля встала с дивана и так же, как мать, пошла к столу, игриво виляя попкой, идя на каблуках.

У моей старшей сестры жопа была, конечно, меньше, чем у мамаши, но тоже привлекательно смотрелась. Особенно в сочетании с чёрными капроновыми чулками, соблазнительно сидевшие на её стройных ножках.

Мать и дочь. Обе были худощавые, но не худые. Зачётные самочки. Одна брюнетка, другая шатенка, чуть выше среднего роста.

— Да у вас у обеих попки обалденные девчонки! – сидящий на диване Игорь восхищенно смотрел на небольшую, но выпуклую, словно футбольный мячик, жопку моей старшей сестры.

И так же, как и его бригадир догнал её возле стола и прижался к ее ягодицам вялым членом. Обнимая девушку за живот и целуя ей спину.

А эта сука Оля, подражая матери, стоя спиной к лысому мужику, заводила бедрами, потерлась ягодицами о его член.

— За то, чтобы у вас всегда хорошо стояли члены, мальчики. А если что, то мы с Ольгой вам их поднимем! – захохотала мама Зоя, наливая всем в стаканы водки по немного.

Они выпили, закусили колбасой с сыром, и мать с Олей закурили по сигарете, сидя на коленях у молдаван. Словно шлюхи.

Как я и предполагал, мужики, пришедшие к нам на дачу ебать мою мать и сестру, были некурящие и могли запросто учуять запах табака, шедший с чердака. Если бы мы с отцом закурили.

— Оль, вы давайте молодые, на диване с Игорьком располагайтесь. А мы по стариковски с Романом на стуле поебемся. – предложила дочери мама Зоя, поднимаясь с колен бородатого молдаванина, у которого она сидела, давя мягкой жопой его стояк.

К слову сказать, хуй у Романа уже встал и стоял колом. Да и у Игоря конец практически стоял. Оля ему его помяла рукой, и он принял боевое положение.

Тем временем мать полезла в свою сумку, лежавшую на подоконнике, доставая из неё пачку импортных презервативов. Обязательный атрибут в работе проститутки.

— На стуле неудобно, Витальевна. Давай уж лучше на столе " рачком" – предложил моей матери Роман, послушно позволяя ей надеть ему на член презерватив.

Мать натянула гандон на хуй бородатого мужика, а Оля проделала то же самое с членом его друга. Причём оба мужика не возмущались тому факту, что им придётся ебать женщин с резинками. Они понимали, что имеют дело с проститутками и если не предохраняться, то вполне можно что-то подцепить и привезти заразу домой в Молдавию.

А оба друга были женатыми. Судя по обручальным кольцам у них на пальцах.

— Я сама хочу поёрзать сверху. Так что давай на стуле, Рома. Стоять " раком" я не могу. У меня колени болят. Ну, если ты не хочешь, я могу с Игорем, а ты иди к Оле. – ответила бородатому мужику моя мать голосом, не требующим возражения.

Я знал, что у мамаши побаливали суставы в коленях, и она лечила их мазью с пчелиным ядом.

— Будь по твоему, Витальевна. Не злись. Я просто хотел как лучше. – засуетился Роман, беря стул со спинкой от стола и ставя его посередине комнаты боком.

Очевидно, этот бородатый гуцул подсел на прелести своей ровесницы, красивой брюнетки, медсестры, и не хотел её менять на молодую девушку Олю.

Да я бы на его месте и сам бы не поменял мать на дочь. Зоя еблась намного лучше Оли. Да и тело у нее было приятнее: жопа, животик, широкие ляжки.

— В следующий раз, Роман, поменяемся. Я с Зоей Витальевной буду, а ты с Ольгой. – подал голос лысый Игорёк, засаживая моей сестре на диване лёжа.

Но ему никто не ответил. Поскольку мама Зоя уже садилась на член бородатого Романа, и он, сидя на стуле, придерживал её за бедра руками.

Дождавшись, когда мать сядет полностью на член бригадира каменщиков и начнет со стонами ерзать на нем. Я вновь приложил объектив камеры к отверстию в потолке и сделал несколько снимков.

К моему счастью, Роман, сам того не желая, поставил стул не спинкой ко мне, а к дивану боком. И я наблюдал, как моя мама ебется с ним. Со стороны. Мне видны были ее груди, часть заросшего лобка и выражение ее лица.

На этот раз у них все было дольше, чем во время минета. Минут на пять. В небольшом помещении дачи раздавались стоны, охи и вздохи.

Так же слышно было, как скрипели пружины в старом диване в такт движениям Игорька и потрескивал деревянный стул, на котором ерзала вверх и вниз зрелая брюнетка Зоя.

— Предупреждать надо было, Витальевна. – упрекнул мою мать Роман, когда у них всё закончилось, и мама Зоя слезла с его колен.

А у того весь презерватив на члене был покрыт сгустками крови. И кровь так же была у Романа на яйцах и на лобке.

У моей матери во время порева с чужим мужиком начались месячные, и она испачкала его, да и сама была вся в крови.

У мамы лобок и ляжки покраснели от менструации.

— Извини, милый. Я не знала. Честно не знала. По всем подсчетам у меня они завтра должны были пойти. – соврала бородатому мужику моя мать, хотя прекрасно знала о том, что у неё начинаются месячные.

— Разве это проблема? Подумаешь, немного кровью испачкался. В углу ведро с водой стоит. Вот кружка, я могу помыть. – Оля пришла на защиту матери, вставая с дивана.

Лысый Игорёк на ней уже закончил. И сестра освободилась.

— А если есть у вас желание, я могу за мать "поработать". В попку не хотите меня попробовать, дядя Рома? – спросила Оля у бригадира каменщиков, который с обиженным видом стоял в углу, и моя старшая сестра мыла водой ему член и яйца.

Мать стояла рядом с окровавленным лобком и ждала своей очереди. Прижимая прокладку к пизде, из которой шли месячные.

— Я согласен. Но платить за это не буду. Ваш косяк. Вы его и исправляйте. Могли бы предупредить заранее. – ответил девушке Роман, отходя от ведра с водой и освобождая место моей матери, который тоже нужно было срочно подмыться.

В этот момент я ещё раз их всех сфоткал, приставив камеру телефона к дырке.

Мне было прикольно смотреть на голую мать с окровавленным лобком и ляжками.

— А я в таком случае Игорю минет сделаю. И тоже бесплатно. Только вы в следующий раз приходите, мужики. Не обижайтесь на меня. – просительным голосом сказала мама Зоя, стоя в углу и подмывая водой из кружки лобок и промежность.

Судя по всему, эти двое молдаван платили хорошо, и мать боялась, что они найдут себе других блядей, которых у нас в городе хватало.

— Замётано, Витальевна. Раз так, мы тебя прощаем. Но в следующий раз, чтобы не было проколов. Неприятно ведь, когда весь в крови, как будто зарезали. – уже более миролюбиво произнёс Роман, внаглую наливая себе и Игорю остатки водки в стаканы, не предложив выпить моей матери и Оле.

Но те и не думали на него обижаться. Хорошо, что так обошлось. Я знал из книг, что проститутку за подобный проступок, если она измазала клиента месячными, могли серьёзно наказать. И клиент был в праве потребовать назад свои деньги.

Вот поэтому и подмазывала Оля бесплатным аналом пострадавшего бригадира каменщиков. А мать, по чьей вине все произошло. Согласилась сделать дополнительный минет лысому Игорьку без оплаты.

Насколько я знал, анальный секс стоил дороже и его не каждая путана практиковала. Хотя моей матери не куда было деваться и она разрешила Оле ебаться в жопу бесплатно.

Подмывшись водой в углу возле ведра. Мать вернулась к столу, к своей сумке, откуда вытащила тюбик с вазелином и ещё одну прокладку, которая, по счастью, была у нее в запасе.

Тюбик со смазкой она отдала Оле. А сама, подойдя к дивану, подняла с него свои плавки, вложила в них дополнительную прокладку и, натянув черные эластичные плавки на свою пухлую попу, села на диван и закурила сигарету.

На сегодня ебля для моей мамы закончилась. Она могла " работать" ртом, а вот вход в её влагалище пришлось временно ограничить.

Пока они отдыхали и вели разговоры о том, о сем. Роману и Игорю требовалось время, чтобы восстановиться. Я лег на бок возле дырки и проверил телефон, волнуясь, если в нем заряд и получились ли снимки.

Телефон был старым и мог заглючить в самый ответственный момент. Что не раз с ним случалось.

Мои опасения были напрасными. Все снимки получились четкими. Особенно первые, где голая мать, сидя на диване, выпучив глаза, держала у себя во рту член бородатого мужика, подняв голову вверх.

Отец тоже отстранился от своей щели в потолке и смотрел на меня. Разговаривать мы с ним не могли, боясь, что нас услышат. И я показал ему жестами на пальцах, что, мол, всё в порядке.

В принципе, можно было дальше уже и не снимать. Этих фоток было достаточно для шантажа матери и сестры. Но в телефоне ещё оставался заряд, и я решил ещё пофоткать. На память. Лично для себя.

Тут в комнате под нами началась какая-то возня и застонала Оля.

Мы с отцом переглянулись и быстро заняли свои позиции. Как оказалось, подсматривать за матерью и сестрой было безумно увлекательным занятием. И я поймал себя на мысли, что вообще наблюдать втихаря за интимом других людей – это очень интересно и возбуждает, сродни сексу.

— Ой! Дядя Рома. Потише. Мне же больно. – говорила Оля, стоя " раком" на диване, уткнув голову в подушки.

Позади нее стоял волосатый, как обезьяна, молдаванин Роман. И ебал мою сестру в жопу.

Хотя вид был с боку и я не мог разглядеть, в какую из Олиных дырок совал член бородатый мужик. Но на полу валялся открытый тюбик с детским вазелином. И этот факт свидетельствовал о том, что моя старшая сестра выполняла свое обещание подарить анальный секс за провинность матери.

— Ох, Зоя Витальевна. Как же хорошо у вас получается! – лысый Игорёк стоял перед сидящей на стуле мамой Зоей и гладил у неё короткие чёрные волосы на голове.

А моя мать с голой грудью и в плавках сидела на стуле и сосала член у кореша Романа. Отрабатывая тем самым свою провинность.

И мне её было не жалко. Мать знала о месячных. Но решила заработать денег.

Мне хватило заряда в батарее, чтобы ещё сделать несколько снимков с сосущей член у лысого мужика мамы Зои. И снять Олю, стоящую на диване на четвереньках и дающую в жопу бородатому молдованину Роману, который ей годился в отцы по возрасту.

— Козлы. Уроды долбаные. Я за анал хотела дополнительно с них содрать. А они бесплатно нами пользовались. И водку всю, суки, выпили! – ругалась мать, когда молдаване ушли.

Роман ебал в жопу Олю не долго. Судя по всему, в неё было приятнее вставлять, чем во влагалище. И бородатый бригадир каменщиков быстро кончил.

Да и его кореш, чей член сосала опытная минетчица мама Зоя, кончил вслед за ним. А моя мать всё так же выплюнула изо рта сперму в угол, как и в прошлый раз.

Довольные, что удалось получить удовольствие с женщинами на халяву. Друзья оделись и ушли, пообещав придти через неделю, когда у них будет получка.

— Да ты сама хороша, Зоя. Говорила же тебе, покупай тампоны. Пусть они дороже твоих прокладок. Но пользы от них больше. – читала нравоучения матери Оля, надевая на себя одежду.

Мать тоже оделась и сидела на стуле с сигаретой в губах, считая деньги, полученные за " работу" от молдаван.

Чёрные капроновые чулки женщины сняли и положили в сумку. На улице было жарко. Да и они были уже не нужны.

— Да и хер на них. Подумаешь, немного кровью измазала. Мог бы и промолчать. Главное, мы заранее деньги взяли. И неплохие. За час с небольшим у меня в руках половина моей месячной зарплаты в больнице. – сказала Оле мамаша, показывая той крупные купюры, полученные за двоих от молдаван.

Ничего не делая, только сося члены и ебясь с мужиками на даче. Моя мать с Олей за час заработали столько, сколько другие женщины зарабатывают за месяц, стоя у станка на производстве.

— Твои деньги, Оль, пока у меня полежат. Тебе сейчас их дай. Так ты быстро на какие-нибудь безделушки спустишь. Нам с тобой ещё приодеться нужно будет хорошенько. У меня идея есть – в областной центр съездить. На железнодорожном вокзале " поработать". Опасно, конечно. Но прибыльно. Молдаване скоро уедут и у нас в городе клиентов с нормальными деньгами не найти. – вздохнула мать, ложа честно "заработанные". купюры в сумку и, закрыв её на молнию, повесила на плечо. Они с Олей вышли с дачи на улицу.

Я слышал, как снаружи заскрежетал ключ в замке. Это мамаша закрывала дачу. И удаляющиеся голоса. Мать с дочерью, весело переговариваясь, пошли по тропинке на выход с дачного участка, где сегодня с пользой провели время.

— Ты это видел, сынок. – спросил у меня отец, отстраняясь от дырки и тянясь к сигаретам.

Я ему не ответил, так как достал из ширинки член и, не стесняясь папаши передёрнул. И тут же кончил, обливая стропила чердака спермой. Потому что увиденное мною требовало немедленной разрядки. А иначе у меня бы лопнул член от сумасшедшего напряга и стояка.