Дела семейные: Про Петра Ильича

Дела семейные: Про Петра Ильича

Не дождавшись и на этот раз Федота, Клавдия задремала. А когда она проснулась, во дворе уже стемнело, ей страшно хотелось пить…

Осторожно пройдя мимо комнаты свекрови, Клавдия очутилась на кухне. Набрав воды в ковш стала жадно пить, в этот момент в дверях показался свёкор.

Он был в одних трусах. Девушка не успела ничего сообразить, как он оказался рядом, и через мгновенье вовсю хозяйничал у неё меж ног, запуская палец как можно глубже. Девушка пыталась отстраниться, указывая пальцем на стенку и намекая, что может проснуться свекровь.

На что свёкор не отреагировал… продолжая трогать невестку… надавив на плечи он опустил её на колени, указав чтобы молчала, спустил трусы обнажив уд…

Через пару минут Клавдия, борясь со страхом быть застигнутой, старалась издавать поменьше звуков, сидела на полу на коленях и заглатывала толстый хрен свёкра.

Старик, обхватив её за голову, вгонял уд до основания…

Началось промеж них это ранней весной.

Клавдия по весне расцвела: тело её налилось, стало сочным и ядрёным, требовало ласки, мужского тепла.

А Федот на посевной, день и ночь на стане пропадал: придет бывало ночью, поест и сразу спать, на неё даже не смотрит, не то что долг исполнять.

А сущность женская в ней так и играет, невмоготу ей стало.

Заметила как-то взгляд свёкра, тяжёлый смотрит на неё, а у самого в штанах пузырится, смутилась шибко Клавдия в тот раз. И стала замечать, посматривает на неё Петр Ильич.

Свекровь в ту пору болела сильно, Федота как будто и не было вообще, днем по дому, по хозяйству вдвоем были.

Взыграло в ней, давай подначивать свёкра: то оголится невзначай, то прижмется ненароком, как бы проходя.

Выскочила как-то в сени поутру, а навстречу свёкор: огляделся, да и прижал её к стенке, начал гладить по всему телу, запустил руку под юбку, и шарит там

— Ой… что вы это… что вы это – шептала Клавдия, извиваясь под его руками – пустите!

Клавдия насилу вырвалась, выбежала прочь.

Как забежала в дом, так и обмерла у дверей, жар внутри, ноги ватные…

Петр Ильич весь день ходил, насупившись. Испуганно поглядывал на сноху, то на жену.

Вечером, когда Клавдия возвращалась с сарая, навстречу вышел Петр Ильич.

В темноте, дыша перегаром, зажал её у стенки, полез под вырез, оголил груди её, стал мять их и целовать Клавдию в глаза, лицо, шею. Полез снова под подол…

Пискнула Клавдия, да и затихла под его руками.

— Клавдия!!! – раздалось из-за стенки голос Варвары Николаевны, – где тебя носят?

Отпрянул испуганно Петр Ильич, а Клавдия на ходу оправляя юбку, поспешила в дом.

А утром, едва Федот вышел за двери, Петр Ильич вновь подступил к снохе. Обняв её, расстегнул блузку и томительно долго целовал и мял её большие груди. Клавдия, испуганно оглядываясь на дверь горенки, где спала свекровь, стояла неподвижно.

На обед Петр Ильич заявился раньше обычного времени. Был по виду сердит, видно, что выпивший. Сев за стол, начал есть.

— Где Николаевна то? – свёкор был привычно строг, – жрать давай уже.

— Так спит она, фельдшер приходил, – Клавдия подошла, поставила перед ним тарелку щей – укол ставил, я уже сготовила все

— Ну, ладно – Петр Ильич, мельком глянув на дверь, поманил её – поди-ка сюда ближе, на ушко что скажу!

Клавдия фыркнула смешливо, но подошла. Медленно наклонила тонкий стан, откинув прядь волос, подставила ушко

— Ты как уйду, иди сразу на сеновал – прошептал Петр Ильич, косясь на дверь спаленки, где спала его жена, – там буду…

Клавдия выпрямилась, глянула на свёкра.

— Ну, поняла? – Петр Ильич глядел настороженно.

Слегка улыбнувшись, Клавдия кивнула головой, поняла, мол.

Опасливо косясь на дверь горенки, Клавдия быстро скинула с себя халатик, натянула на бедра новые трусики, сверху сорочку новую – белую, шелковую. Лифчик не стала одевать, жалко стало, белоснежный, шелковый, с узорами. Лифчик, вместе с сорочкой и трусиками привез в прошлом месяце с райцентра Федот, когда снег лежал.

Накинув сверху домашний халатик, поспешила прочь из избы.

На сеновале пахло травами и ветром с полей. Войдя, она недоуменно огляделась, ища взглядом Петра Ильича. С дальнего угла, что ближе к огородам, выглянула лысая голова Петра Ильича. Смотри, лысый, оказывается. Клавдия никогда не видела свёкра без картуза

— Пришла, молодец – слегка приподнялся, довольный и улыбающийся Петр Ильич – идём сюда.

Клавдия, высоко поднимая ноги, прошла в угол, огляделась. Петр Ильич, оказывается, уже успел расстелить старое одеяльце, и присев в углу, с кряхтением стягивал портки.

И тощий какой, подумала Клавдия, оглядывая спину свёкра, ледащий больно.

— Что встала? – заметив её взгляд, недовольно цокнул Петр Ильич. И что я действительно, спохватилась Клавдия: присела рядом со свёкром, расстегнула полностью халатик, слегка поддев сорочку, стянула вниз с широких и полных бёдер тесные трусики.

Откинувшись, легла на спину, и вытянувшись во весь рост, ожидающе замерла. Прилег следом и Петр Ильич: хозяйски провел ладонью по грудям, животу, и дальше стариковская рука скользнула ниже, Клавдия торопливо подтянула подол выше, оголяя полные белоснежно-молочные ляжки, и слегка раздвинула их, впуская ладонь…

— Ладная ты бабёнка – вздохнул свёкор, запуская ладонь глубже меж ляжек снохи – давно хотел тебе… тебя это самое… оприходовать….присунуть…

— Что тянул то?- улыбнулась Клавдия, заходив грудью под его пальцами.

Петр Ильич не ответил.

Слегка введя в неё один палец, старик с тяжким вздохом, приподнялся и полез на молодку. Спустя мгновенье, старик, ухватив её за шею, опускался на неё. Клавдия отстраненно приняла на грудь его высохшее тело, сжала меж горячих ляжек.

— Ох грешно… сладко – прошептал свёкор, пытаясь ввести свой уд в норовисто заёрзавшую под ним сноху

— ох…грех. ..то какой… грех… сейчас…- пришёптывая, Петр Ильич дернулся и резко воткнулся в охнувшую сноху, – сейчас, сейчас – и слегка надавливая, полностью вошел в сноху.

— Тише ты – выдохнула удивлённо Клавдия: уд свёкра подобен дышлу.

— Какая сладкая, – вновь вздохнул свёкор, и его худые ягодицы, мелко по кобелиному затряслись меж её задранных вверх ляжек под одобрительно-томные вздохи Клавдии…

Рано утром, возвращаясь с подоя, Клавдия встретила Петра Ильича в сенях. Тот стоял в одних портках, и молча смотрел на остолбеневшую от неожиданности сноху

— Ааа? -Она попыталась открыть рот, как он тут же показал, чтобы она молчала.

Господи это чего старый удумал, пронеслось в её голове.

Ухватив её, он увлек её вглубь сеней, за большие лари, и мягко оглаживая её округлости, начал оголять сноху. Вскоре Клавдия оказалась почти голой. Петр Ильич одной рукой беспрепятственно исследуя её тело, другой начал расстёгивать себе портки.

Клавдия, отошла к стенке, наблюдая, как обнажается свекр. Она увидела большие яйца, его толстый даже в спокойном состоянии уд.

— сосать умеешь? – шепнул старик, притягивая её к себе

— Нет, не брала в рот – ответила также шёпотом Клавдия, подаваясь к свёкру. Ее взгляд не отрывался от стариковского уда

— Надо учиться… – ухмыльнулся Петр Ильич, и наклонил голову снохи к паху так, что головка уда ткнулась прямо в губы девушки – да не боись, мытый…

Клавдия не отпрянула испуганно, а слегка провела губами по набухшей головке, и слегка морщась, заглотнула головку.

— Ну что… погнали – сказал он, поднимая её с колен и нагибая вперед, лицом к стенке…

Ильич наблюдал как его старый уд медленно погружается в сноху, как раздвигая её лоно, обволакивается тёплым и мягким, как Клавдия привыкая к уду, непроизвольно начинает насаживаться на его кол…

Он сжал её большие груди, опустил руки вниз на тонкую талию, и ухватив поудобнее за широкие бедра, Петр Ильич несуетливо задвигал удом меж шикарных ягодиц. Клавдия опустив голову молча сносила его толчки. Петр Ильич то и дело вытаскивал мокрый от выделений невестки уд и вновь погружал его в раскрытое влагалище. Сени наполнились запахом Клавдии.