День рожденья с продолжением… Ч. 30.

В первые секунды ему показалось, что он попал в самый центр какого-то незримого огня – так сразу ж обожгло горячим воздухом изодранные плетью спину и плечи; ягодицы, хоть и пострадавшие более всего, находились около самого пола, где было не так жарко. Но и по ним как прошлось сухим невидимым пламенем.

Конечно, столь сильные ощущения более были навеяны Олежкиными страхами, его внутренним, многократно преувеличенным боязнью представлением о том, как на него подействует банная жара; это в бо́льшей части было влияние его “внутреннего мира”, “самогипноз”. Находящийся на грани полного психического истощения, упадка, он уже стал бояться каждого шороха или тени, каждой следующей минуты – какие новые подвохи и мучения она принесёт? Что вдруг не понравится его госпожам? Он уже жил этим, пребывая в непроходящем напряжении – а какие неотвратимые несчастья вдруг произойдут, вот-вот, сейчас?…

Зайдя в баню, Лиза как будто тут же позабыла про Олежку. Отпустив его ухо у порога, она, разминая плечи и глубоко дыша, неспешными шагами прошлась по помещению. Села на скамейку около полока, облокотившись об полок спиной. Похлопала и стала поглаживать себя по плечам около ключиц. Погладила груди, и словно играя ими, несколько раз слегка подбросила их вверх. Раскинула ножки и расслабилась, вся в наслаждении. Всё её крепкое смугленькое тело моментально стало мокрым от пота, разом заструившегося по ней.

Олежка, заметив, что сейчас он менее всего интересует госпожу, даже не лёг, а упал на пол. Забился под лавку, где находилась спасительная отдушина, и приник к ней.

Здесь, на полу, жара не так воздействовала на его изодранную кожу. Более того, от этой относительно несильной жары даже начали рассасываться налитые кровью рубцы. Несколько поутихла саднящая, ноющая боль, и даже внутренний “пожар” в ягодицах – после крапивы. Теперь, когда он понял, что этот горячий воздух жжёт не так сильно, как ему доселе мерещилось, Олежка даже несколько расслабился. Ощущения стали сообразны реальности. Он даже забыл, что в любое время может быть позван госпожой.

Лиза зачерпнула немного горячей воды, настроенной на ароматных растениях, и мелко наплескала её на раскалённые камни, заполнив помещение тучей душистого горячего пара. Этот пар довольно чувствительно тронул Олежкину попу и спину, и он повернулся набок, задом к стене. Так хоть и труднее стало дышать, но зато стало легче повреждённой коже. Пар всё равно скоро остынет, и тогда можно будет повернуться обратно. Тем более что госпоже, ушедшей в глубины собственного наслаждения, стало совершенно не до него.

Вскоре действительно температура уравнялась, и Олежка упёрся лицом в отдушину. Лиза, блаженствуя в горячем пару́, поглаживала своё мокрое тело. Поиграла грудями как мячиками.

– Ну, иди ко мне! – игривым голосом позвала она.

У Олежки, поглощённого лишь одним – нахождением около свежего воздуха, не сразу сложилось в мозгу, что он слышит приказ. К тому же этот зов, при всей блаженной позе Лизы, вкупе с интонацией, мог быть понят как предложение вроде “А давай-ка и ты сюда, не пожалеешь!”. Он лишь вздрогнул, не имея сил оторваться от отдушины.

Лиза, как и все остальные госпожи, не любила ждать долго. Видя, что Олежка почти не среагировал на приказание, она подалась вперёд.

– Я сказала как-то недоступно для твоего понимания? Или ты оглох? – уже более резким тоном прикрикнула она. – С какой поры госпожа должна приказывать повторно?

Первое, что ощутил Олежка – это ужас. Подобно электрическому току, прошедший в нём от ступней и до корней волос жгучий ужас. Что он натворил! Зазевался! Не успел сообразить! Теперь… Что будет теперь, это понятно! Но только страшно самому и представить, даже подумать на секунду! И этот ужас, как удар тока, подкинул его, ещё слабо соображавшего и ориентирующегося в окружающем пространстве, и он ударился головой о нижнюю поверхность лавки, под которой лежал. Всё ещё будучи во власти так называемого “туннельного зрения”, а вместе с этим и такого ж “туннельного восприятия” – когда мозг у кто-либо, вдруг пришедшего в состояние крайнего нервного напряжения или сотрясения, при паническом страхе, отмечает лишь находящееся прямо впереди и самое ближайшее, по времени и в пространстве, и не способен анализировать, а может только автоматически заставлять безоглядно метаться, наметив некую малопонятную цель, без понимания как это надо делать и что это собственно такое – Олежка подскочил на четвереньки, уже не чувствуя ни жару, ни боль. Наоборот, внутри него так похолодело, что и банная жара могла показаться арктическим морозом.

– Да… Госпожа Лиза… – ему показалось, что сказал отчётливо, но на самом деле прошелестел он.

– Ты издеваешься, или действительно потерял язык? Не слышу, что ты там продышал!

– Го… Гос…по…жа Лиза… – более внятно заныл Олежка. – Я… Я… Я… Вас… Я… Здесь…

– Что ты там такое плетёшь? – Лиза приподнялась. Олежка чувствовал, что вот-вот, и она рассердится не на шутку. И он, хоть и насмерть перепуганный, но уже начавший несколько что-то соображать, быстро перебирая коленями, подскочил и уткнулся лицом в пол около ног госпожи.

Лиза приподняла его за волосы.

– Ну, что мы сейчас имеем? Тебе было приказано подойти?

– Д-дда… К-ккажеется… Дда… Госпожа Лиза! – поспешно прибавил Олежка.

– Так всё-таки “кажется”, или действительно было приказано? Ты слышал только один раз, вторично, или что-то было сказано и до этого? Я понимаю, сейчас ты начнёшь морщить лоб, делать вид что вспоминаешь, слышал ли что-то или нет? Так ведь?

– Дд-дда… Гос…пожа Лиза… Я… Что-то слышал…

Лиза тряханула ему голову, больно вывернула ухо.

– Что-то? А это “что-то” – какой имело смысл?

– П…п-пподой…ти…

– То есть ты слышал, что госпожа приказала подойти? Но почему-то я не увидела, чтобы ты даже хоть чуточку шевельнулся. Ты решил демонстративно игнорировать приказы госпожи, и саму госпожу? Или не понял сказанного? Вздумал прикинуться идиотом?

– Я… Не разобрал… Госпожа… Лиза… – пролепетал Олежка, совершенно слабея и холодея от ужаса, что его почти что обвиняют в “игнорировании” госпожи, да ещё и в “демонстративном”. За такое его ж буквально изорвут плётками!

– Я вроде сказала достаточно громко. Или у тебя разрыв связи между приёмниками слухового аппарата, – Лиза вывернула ему второе ухо – и какими-то центрами, обрабатывающими и понимающими смысл входящего в слуховой аппарат? – при этом она постучала костяшками пальцев Олежке по голове.

– Про…стите… Госпожа Лиза… – плаксиво заныл Олежка, уже чувствуя близость расправы. Он начал переминаться на коленях, инстинктивно сжимая попу. Что не ускользнуло от взгляда Лизы.

– Одно место у тебя уже почуяло беду. Или ты почуял её этим местом? Тем самым, которое и будет держать ответ! – взяв Олежку за оба уха и впившись в них ногтями, Лиза подняла его голову на уровень своей груди. Несколько запрокинула её, вглядываясь в его расширенные, совершенно безжизненно-остановившиеся, полные дикого страха глаза, глаза зверька, прижатого к земле когтистой лапой хищника. Полюбовавшись с полминуты, госпожа сильно, до хруста, вывернула ему оба уха, и несильно встряхнула.

– Там, на скамейке, лежат очень хорошенькие красивые прутики. Не можешь ли мне напомнить, что это такое, и для чего они предназначены?

Страх словно жахнул Олежку внутри. Он что-то нечленораздельно мыкнул, плечи у него вздрогнули.

– Я жду ответа. Ты понял вопрос? Тогда отвечай! Это приказ! Или напомнить о их предназначении тебе прямо сейчас?

– Э… Ээт…то… розги… – пробубнил он.

– Правильный ответ. А для чего они? Для чего предназначены?

– Чтобы… Пороть… Сечь… – его язык цепенел, страх холодной змеёй извивался внутри, от самого горла и до низа живота.

– За что?

– З-за… Не… Непослушания…

– Ещё за что?

– Непочтение и неповиновение…

– Отлично! Пока хватит. Кстати, непослушание и неповиновение – это одно и то же. Ты забыл назвать тупость и лень. Остался ещё один, последний и главный вопрос: кого сечь или там пороть ими надо? Кто сейчас не слушался, кто без должного почтения вёл себя с госпожой? Кто не смог сразу распонять смысл простейшего приказа? Ну? – Лиза выкрутила Олежке уши в разные стороны, видя что он побледнел и замедлил с ответом.

– А? Ч…ччтто? – взгляд у Олежки стал каким-то сумасшедшим, лицо вытянулось.

– Нервы? – с усмешкой хмыкнула Лиза. – Опять из-за них потерялась связь с думкой? Повторить задание? Или сначала разбудить твою соображаловку этими самыми прутиками? Так кого сечь должно этими, как ты правильно ответил, розгами?

Олежка вдруг закашлялся, будто поперхнулся словом.

– Не слышу ответа. Так кого ж? Может быть Ваню? Или Колю? А может Петю? Машу?

– Мммм… Ммм-ее… Ме-ее… – слова застряли у него в горле.

– Это что за такой язык? Овечий? Или козий? Не владею такими. Можно потрудиться сказать на понятном, человечьем? Или подбодрить твой разум чем-то более проникновенным? Да-да, теми самыми розгами?

– Мм…мее… Мме-ня… – выдавил из себя совершенно побледневший Олежка, видя, что на носу уже новая, и какой ещё силы порка. Противная слабость размягчила его тело, он начал оползать вниз.

– Хвалю за правильный, честный и смелый ответ! И тебе не уйти от этой хоть и крайне неприятной, но полезной для твоей головы и соображения процедуры! – рассмеялась Лиза, с новой силой свернула ему уши почти что в кульки, и стала за них встряхивать и мотать Олежке голову в разные стороны, к себе и от себя, вниз и вверх, одновременно вертя или наклоняя то к одному, то к другому плечу. Тот, не смея вскрикнуть, только всхлипывал горлом, послушно принимая наказание, и возможно чему-то там молился, чтобы этим и закончилось.

Наконец Лиза то ли устала, не то решила что достаточно. Держа его за уши своими пухлыми и короткими, выдающими очень властную натуру, но очень жёсткими сильными пальчиками, она натянула Олежке уши в разные стороны и приблизила его лицом к себе. У того ещё плыло в глазах, в голове стоял звенящий шум, словно там бились, сталкиваясь и закручиваясь, волны под вой ветра.

Видя, что Олежкины глаза принимают хоть какой-то осмысленный вид, Лиза поддёрнула его к себе. Положила ему на плечи свои сильные увесистые но изящные ноги, скрестила ступни за его спиной и сжала шею.

– Ну и что же мне с тобою делать? – каким-то сочувствующим голосом произнесла она, притягивая Олежкино лицо поближе, с таким видом, словно намереваясь его поцеловать. Он, ещё не пришедший в себя, так и не понял, был ли этот сочувственный тон иронией, или действительно искренним. – Даже медведь, которого дрессируют в цирке, уже давно бы понимал, как и что он должен делать при определённых обстоятельствах, и уж конечно б понимал смысл приказов. Которые нужны для его работы. Впрочем медведь – очень умный зверь! У тебя ж словно мозг не реагирует, или срабатывает с огромным опозданием. – Лиза запустила пальцы в его сырые от пота густые шелковистые волосы, потрепала по голове. – Так что придётся, придётся – она сделала напор на это слово, и дальнейшее произнесла будто б с сожалением – в очень скором времени снова наказать тебя. А вот и какой силы, и какой продолжительности будет это наказание, зависит только от тебя. – тут Олежке показалось, что в глазах у госпожи промелькнуло выражение, похожее на жалость. – А теперь исполняй свои обязанности, ради чего я тебя и звала, и что у тебя получается лучше всего! – девушка откинулась назад, сидя на самом краю скамейки, и развела ноги. Взяла Олежку за волосы, и медленно потянула к себе в промежность лицом.

Придерживая Олежку за волосы и скорее ради предупреждения теребя ему ухо, Лиза провела его щекой по внутренней стороне бедра. Кожа у неё была совершенно мокрой от пота и насыщенного горячей влагой воздуха. Мелкие волоски, прилипшие к коже, совершенно не ощущались. Так она повторила несколько раз. Повернула ему голову, чтобы Олежка мог касаться губами той же самой поверхности. Он начал легонько шевелить ртом, касаясь ляжки и языком. Лиза томно вздохнула со сладким пристаныванием. Ей было особенно приятно, когда язык задевал хоть и мокрые волоски. Так она водила его губами – почти от колена и до самого паха – много раз на одной ноге, пока от этого её хоть немного потряхивало и разбегались тысячи вибрирующих мелких точек по всему телу, струились внутри вибрирующие тёплые полосы, пронизывающие как стрелы.

Когда Олежка стал пощипывать губами длинные волосы в складке где оканчивалось бедро, около самой вагины, девушка пришла во всё усиливающееся возбуждение. Она заёрзала, принялась тереться губками об Олежкину щёку, всё сильнее прижимала его лицо к промежности. Теперь он щекотал губами и языком кожу в этом месте; волосы неприятно лезли в рот, но он пытался этого не замечать, только стараясь как можно лучше ублажить и задобрить госпожу – лишь бы она не секла его слишком сильно и много.

Совершенно неожиданно Лиза переместила Олежку лицом на второе бедро, и всё началось заново.
Когда он почти что “симметрично” обласкал губами оба бедра, в паху снаружи от губок и самый низ обеих ягодиц, ближе к серёдке, Лиза потянула Олежку выше. Раздвинула его лицом волосы на лобке, повозила по точке “G”, и прижала губами к набухшему клитору.

– Соси! – девушка продолжила перемещать его лицо вверх и вниз мелкими подёргиваниями.

Теперь она уже отпустили ему голову, предоставив самому выбирать положение лица и рта. Видя, что Олежка и так старается доставить ей максимум удовольствия в надежде что-нибудь “выторговать”, а проще – скостить для себя наказание.

Вспомнив, какими прикосновениями и чем именно он недавно вынудил очень быстро кончить Марину, Олежка, скользя вытянутыми губами по клитору и еле ощутимо касаясь его кончиком языка, стал нагибать голову от одного плеча к другому, как бы крутить рот вокруг возбуждённого клитора. Он то сильно всасывал и потом работал языком сохраняя вакуум во рту, то медленно сосал, затем медленно отпуская. Лиза стала переваливаться со стороны в сторону, несколько ёрзать попкой по лавке, подаваться на Олежку.

– Нравятся вишенки? – девушка наложила ладонь к нему на затылок, как бы требуя прижиматься посильней.

Когда он почуял, что на прикосновения к данной точке госпожа уже не реагирует столь страстно, то, медленно проводя языком вдоль самого верха губок, начал “трепетать” по ним своими губами. Сначала так прошёл по одной, потом по второй губке, коротко лизнул в середине. Заметив, как Лиза с силой подалась на него, он “махнул” языком от самого низа попы и до клитора, и сразу же – обратно. Девушка запрокинула голову, с протяжным вздохом двинула вперёд всей нижней частью тела. Скрестила ладони на затылке Олежки, прижала его рот к щёлке, буквально пихая туда всем лицом. Хоть именно этого он и не желал, старался довести госпожу до оргазма раньше, чем дойдёт до этого, но теперь пришлось проникнуть туда вглубь языком.

– Засасывай! Соси! – Лиза хлопнула его между лопаток.

Захлёбываясь в струях выделений, еле успевая их глотать, Олежка, работая языком по стенкам влагалища, одновременно высасывал оттуда новые и новые порции соков. Совершенно мокрые от выделений волосы противно облепили с боков его лицо. Лиза сжала ему голову бёдрами с такой силой, что Олежке показалось, что голова сейчас сплющится как орех под прессом. Она же приподнялась сжимая его голову, только этим и удерживаясь в воздухе, да опираясь спиной об полок. Одновременно руками заталкивала голову глубже в промежность, стонущие выла и мотала своей запрокинутой взад головой. Олежка, отфыркиваясь от заливших рот и нос соков, этим только усиливал ей сверхприятные ощущения. И госпожа, извиваясь и дрожа от поверхности кожи и до каждой косточки, до середины нутра, кончила. Стала медленно отпускать Олежку.

Тот, продлевая ей оргазм, пощипывал губами волосы у неё около губок, пощекотывал уголком рта самый верх внутренней стороны бёдра. Лиза тёрлась спиной об полок, встряхивала ногами… Ещё пара сильных встрясок всем телом, и она в истоме отвалилась назад. Ноги немного подрагивали, расслабляясь.

Олежка так и оставался стоять на коленях с наклонённой головой, и не смея шелохнуться, ожидал приказаний. Всё его лицо было залито медленно стекающими склизскими выделениями. Наконец Лиза, совершенно “переварив” блаженство, обратила на него взгляд. Взяла за волосы и несколько запрокинула назад его голову. С довольным выражением осмотрела эту перепуганную рожицу, только что доставившую ей такое море удовольствия, и слегка толкнула в сторону.

– Теперь понятно, почему с тобой так не хотят расставаться! Слушай, а ведь ты бы смог на этом отлично зарабатывать! Особенно у стареющих богатеньких “мамочек”, которым лет за сорок-шестьдесят! Обрабатывая и услаждая своим вертлявеньким язычком их раздатые дряблые щели! Но теперь конечно забудь об этом, в скором времени тебе предстоит стать чьей-нибудь… – Лиза оборвалась, поняв что болтанула много излишнего. – Теперь бери вон тот таз, и умой рожу! Потом подумаю, что с тобой делать!

Олежка схватил тазик, в котором обычно простирывали мочалки, и быстренько умылся. Что там делается в голове у госпожи, играет ли она с ним как кошка с пойманным мышонком или всё же в ней есть частица жалости? Но всё равно где-то в глубине души у Олежки теплилась надежда, что она если и не смилостивится над ним, то хоть не будет с ним слишком жестока…

Лиза меж тем залезла на полок, легла на спину и задрала ноги, несколько свешиваясь попкой над краем. Олежка подошёл на коленях, и хоть инстинктивно морщась, прильнул вытянутыми “уточкой” губами к анальному отверстию госпожи. Немного “потрепетал” ими, и легонько касаясь, стал так же “трепетать” по внутренним сторонам середины попы, между ягодиц и по самым их краям, особенно стараясь лишь слегка задевать волоски. По движениям хозяйки он сразу определял, насколько ей нравится то или иное прикосновение, в той или иной точке. И настолько точно угадывал, что Лизе даже не потребовалось направлять его голову, она разве что подавалась нужным ей местом под его губы и язык.

Наконец она всё ж прижала Олежку ртом к снова к анусу. Тот, сильно засасывая как совсем недавно сосал анус у Вероники, начал легко касаться, а затем водить по наружному сфинктеру языком. Дырочка у Лизы была плотная, узенькая, она явно не пускала подруг страпоном к себе в попу, и потому Олежка с немалым облегчением понял, что к ней не потребуется входить языком в анал.

Затем, когда госпоже несколько наскучил такой способ ублажения в этой точке, она велела Олежке проводить языком вдоль, от копчика и до самого низа попы, почти до больших губ. После множества таких проходов он, заметив что хозяйка теряет интерес, стал щекотать языком эти самые губы и низ щёлки между ними. Лиза охнула, подалась к нему. Скрестила пятки на Олежкиной голове, и притянув, ногами прижала ртом к самым вздутым частям больших губ. Дёргая языком между ними, пощекотывая ртом, он вновь довёл госпожу до судорожного оргазма…

Пока его хозяйка блаженствовала на горячем полоке, Олежка вновь прополоснул лицо, и не смея опуститься на пол, несмотря на удушающую жару, продолжал стоять на коленях.

Довольная, явно подобревшая Лиза стала сползать вниз. Налила себе в таз тёплой воды и ополоснулась в промежности. Опять зачерпнула ароматной горячей воды, и принялась нагонять пару. Жаркое, как показалось Олежке, раскалённое облако обожгло горячим дуновением его отхлёстанную спину, и заполняя помещение, добралось и до находящейся у самого пола попы. Он незаметно и для себя вскрикнул, упал на пол, и сделал попытку закатиться под лавку к отдушине.

– Ку-ууда-аа? – прикрикнула Лиза. – Тебе был приказ сойти с того места, где ты находился сейчас? Смотри, этим своевольным поступком ты обесценишь всё предыдущее послушание! Будешь наказан со всей строгостью! На место! И стоять, как стоял до этого! – и Лиза, оглаживая себя по животу и по бокам, полезла на полок. Растянулась там на животе, болтая ногами, и сверху поглядывая на Олежку смеющимися глазами.

Зато Олежке было не до смеха! Он старался пригнуться как можно ниже, где было относительно попрохладней. Горяченный воздух обжигал в груди, он боятся лишний раз вздохнуть. В глазах абсолютно почернело, в голове словно неистово били, колошматили бесчисленные молотки. Горбясь, он начал медленно оседать.

Протянув руку, Лиза схватила его за волосы и дёрнула вверх.

– Тебе в каком положении было приказано находиться? Это что ещё за сцены? Решил показать, как падают в обморок? Здесь не драмкружок! Или ты думаешь, что я не смогу привести тебя к послушанию? Кажется, пора прямо сейчас прогнать непослушанку, пригласив в помощь тётушку розгу!

Олежка вздрогнул, и опираясь на лавку около полока, попытался придать спине вертикальное положение. Но, оказавшись выше сантиметров на двадцать, где воздух был куда горячей и требовалось какое-то напряжение, его снова замутило. Тело стало превращаться в форменный кисель. Лиза, видя что “волшебное” слово “розга” уже не действует, откинула его голову назад и осмотрела побелевшее лицо и почти закаченные глаза. Посмотрев опытным знающим взглядом, она поняла, что здесь случай куда более далёкий от притворства, как она подумала вначале. Соскользнув с полока, она уложила Олежку лицом вниз, прямо на щель в полу. Дождалась, когда на лице у него появится краска.

– У тебя что, непереносимость к жаре? Да ты вообще хиляк! Больной какой-то? Ладно! А ну брысь под лавку! Помрёшь у меня ещё тут, возись с тобой! – она пихнула Олежку пяткой в зад. Тот, не веря счастью, закатился к отдушине и приник к ней ртом и носом, начал жадно дышать свежим, пахнущим землёй воздухом. Лиза, что-то презрительно фырча, вновь поддала пару и забралась в самую жару, истомно потягиваясь.

Через некоторое время она набрала в один из тазов кипятка, замочила в нём веник и водрузила на полок. Опять бросила водой на камни, и понаслаждавшись жарой, заскочила под ледяной душ.

– Уж здесь-то ты не окочуришься! Живо сюда! – крикнула она Олежке.

Здесь он не заставил себя долго ждать. Выкатившись из своего убежища, прыгнул в спасительный холод ледяных струй. В голове быстро прояснилось, он стал ловить эти струи ртом, и никак не мог напиться, пока Лиза не отключила душ.

– Пошли! – крепко хлопнув его по затылку, госпожа взяла Олежку за ухо и повела в предбанник.

Усевшись на лавку и опахиваясь сверху полотенцем, Лиза коротким движением ткнула пальцем вниз, к своим ногам. Олежка подполз на животе к самым её ножкам. Пяткой госпожа развернула его голову набок, и наступила на неё. Потянулась, и прикрыла глаза, словно находясь в нирване.

Сердце у Олежки ещё долго колотилось так, что готово было выскочить изо рта. Но свежий воздух, вливающийся в полуоткрытую дверь, успокоил его, и он, пользуясь случаем, попросту отключился наяву, отдыхая. И в то же время следя за каждым вздохом госпожи, чтобы невзначай не пропустить какой-нибудь приказ. После банного влажного тепла и холоднющего душа несколько рассосались рубцы, больше чем наполовину попритихла ноющая жгучая боль.

Лиза отдыхала совсем недолго. У Олежки ещё плавали перед глазами какие-то пятна, а она, дёрнув его за ухо, заставила встать на колени. Порылась в пакете, и достала страпон, на сей раз уже самый обычный, телесного цвета, точно имитирующий реальный член. Пристегнула. Взяла Олежку за волосы, и поднесла страпон к его губам. Когда он забрал его в рот, девушка начала делать фрикции, загоняя ствол ему по самое горло. Олежка поперхнулся, наклонил голову, но Лиза взялась второй рукой за его затылок, и притягивая на себя голову, длинными движениями продолжила вгонять эту штуку к нему в рот, словно трахая в голову. Он покрепче сжал губы, так, чтобы страпон несколько задерживало и он бы массировал обратной частью точку “G”, клитор и губки госпожи. Лиза заработала бёдрами посильнее, уже засаживая страпон до конца, въезжая им в горло, отчего Олежка, с полным ртом слюны, буквально захлёбывался, его могло вот-вот стошнить. Наконец Лиза получила от этого какой-то момент удовольствия. Скорее от Олежкиного жалкого вида, с ручьями льющихся из глаз слёз, от осознания его беспомощности перед теми неприятностями, которые было в её воле прекратить. Но и продолжить также… Она выдернула исслюнявленный страпон у него изо рта, за волосы запрокинула его голову и всмотрелась в залитые слезами глаза, в совершенно мокрое от слёз лицо. Позволила проглотить слюну, и обошла с одной, затем с другой стороны, зашла сзади, положила ладони ему на плечи. И начала качать его, со всё бо́льшей и бо́льшей амплитудой. Её очень заводило, как он явно волнуется, как подрагивают у него плечи в ожидании неизвестно каких прихотей госпожи. И она сильным толчком бросила его на четвереньки.

Затем, сразу же, Лиза поставила Олежку раком. Встав сама на колени, взяла его за ягодицы, и несильными короткими медленными толчками начала вводить страпон в анальное отверстие. Войдя в Олежку полностью, принялась так же медленно извлекать страпон до половины, и вставлять по самое основание. Разогревшись таким образом, девушка залезла на Олежку, но едва только налегла на него всем своим весом, как он, совершенно ослабевший, повалился набок, и Лиза сама чуть не грохнулась об пол.

– Тебя что уже, совсем не держит? Муха рядом пролетит, ты и упадёшь! От урагана, поднятого её крыльями! – госпожа шлёпнула его по ягодице. – Я тебя выпорю! Сейчас ещё и трость принесу! Стой по-человечески! – Лиза подхватила его под бедро, вскинула, и поставила коленями на пол, разведя его ноги пошире. Дала Олежке ещё несколько крепких шлепаков, и навалившись на него, отстрапонила.

Получив оргазм, девушка, поглаживая Олежку вдоль спины, некоторое время тёрлась животом об его попу.

– Теперь приступим к следующему занятию. Поработаем над твоим поведением. Я согласна, в последующем времени ты был просто шёлковый. Но никак нельзя упускать из виду, что до этого ты поступил крайне дерзко. Находясь рядом с госпожой, обязанный быть постоянно внимательным, ты пропустил приказ, вынуждая госпожу повторно произнести требование. У тебя синдром дефицита внимания? Должен был давно выйти из той поры, когда это бывает! Или у тебя умственная задержка в том времени? Случается… Иногда… Но очень хорошо лечится. Тем более, что лекари у нас всегда рядышком. Это тётушка розга… Тётя плётка… Тётка крапива… Дядюшка кнут… Дядя хлыст… Дядька стек… – наслаждаясь, как с каждым её словом Олежка бледнеет и буквально слабеет, Лиза гладила его по волосам, потираясь щекой о его плечи. – Так что придётся тебя сейчас немножко подлечить. Частично. Хоть сегодня твои прелестные булочки и без того ждёт немало тяжких испытаний. Так что – дёрнули-пёрнули-погнали! – госпожа помяла ему ягодицы и взялась за лозу.

Поставив Олежку на четвереньки, Лиза драла его за уши, хлестала розгами. Изломав три хворостины, исполосовав ему всю попу вдоль и поперёк, она швырнула его на пол, и заставила поцеловать ступню, прося прощения.

– В следующий раз когда выйдем отдышаться, задам тебе ещё столько ж! Если не побольше! – и взяв Олежку за ухо, повела за собой на коленях обратно в баню.

Продолжение следует…