Деревенские ночи

Знаете, что такое пипидастр? Нет? Ну, если и знаете, ничего не будет плохого в том, что я объясню вдругорядь. Это такая штука, навроде конского хвоста, только искусственная, мягкая такая и разноцветная. Я поначалу решила, что она специально для женщин придумана. В разных там магазинах для взрослых, чтоб продавалась. Это потом мне уже Ромка рассказал о настоящем предназначении. Какое? Уборка. Да не в поле картошки, а именно по дому. Полки там протереть, или фарфор обмахнуть. Будто для этого тряпку нельзя использовать. Кто такой Ромка? Ааааа. В нём-то и соль.

Приехали к нам в июне пара городских оболтусов. Лес считать. Ну, это мы между собой так хихикали. Практика у них была от института. У нас раньше лесхоз был, потом развалился, но пункт остался. Деревня сильно усохла с тех пор, даже магазина не стало. Так, домов полтораста, из них от силы пятьдесят жилых. А деды рассказывали, раньше много народу жили. Колхоз большой, работы всем хватало. Но суть не об этом.

Заселили значит одного оболтуса к Шишниковым, а Ромку стало быть к нам. Я тогда, конечно не знала, что это Ромка. Худой длинный. Мускулов нет почти. Но я его не слишком рассматривала, ибо он в лес поутру уходил, а возвращался после вечерней дойки. Это потом он уже объяснил, чем там занимался. И вправду лес считал. Выбирали они гектар и начинали считать, сколько там сосен, сколько ели, берёзы, осины и так далее. Нахрена? Этого я так и не поняла, кто их в своём институте разберёт.

У меня тогда тоже особо свободного времени не было. Я в колледж поступила, но летом, пока учёба не началась, меня в последний раз дома эксплуатировали. Покосы начались. Я как с утра уезжала, так и до ночи. Мужики и парни, кто постарше косили, а девчонки гребли. Но это я так, про между прочим.

Поговорить нам пришлось только дней через пять. Дожди затянули. Причём с утра просто тучи, а к десяти уже хорошо так поливало. Городские в лес не ходили, выходные себе устроили, мы тоже дома валандались. Поутру и столкнулись. Я уж кучу дел переделала, когда студентик только глазоньки свои продрал и до ветру вышел. Тут-то я его и рассмотрела подробнее. Ну парень, как парень в общем-то. Хотя мне любопытно конечно. Студент же. Но он молча посторонился, пропустил меня и пошёл по своим делам с полотенцем на шее. Я повременила малость и за ним. Он на речку, я следом. Он огляделся по сторонам и раздеваться начал. Ну, меня-то не приметил. Одёжку скинул и бултых с мостков в воду. Неужто в своём городе не мог плавки купить? Гребёт. Хиловат, конечно, но плыл хорошо: красиво и быстро. Потом развернулся, нырнул и показался обратно уже возле берега. Тут и меня увидал. За доски зацепился и говорит: «Привет. Ты Маргарита, да?». Я кивнула. Он опять: «А можно Марго?» Тут уж я соизволила улыбнуться. Говорю: «Нет. Лучше Рита». Он тогда тоже улыбнулся. « Окей, » – говорит. « Рита. А можешь на минуту отвернуться. Ибо я тут водные процедуры совсем неглиже принимаю».

Ну, ясно. Позерничает. Я и говорю, мол, в том смысле, что вылазь, чего я там не видела. Он покраснел родимый. Но вылез без промедления. Дааа. Сознаюсь, такого я ещё не видела. Видимо вместо мускулов все витамины в другое место попали. Куда там моему Ваньке. Короче вскочила я и поскакала в огород. У самой уши горят. Только слышу он ржёт во след. Тут и дождь опять начался.

У меня привычка, как свободная минута, так я книжку в руки и читать. Не надо думать, что в деревне мы только и можем, как коровам хвосты крутить. Вот и в тот день взяла я «Войну и мир» и на сеновал. Не одними женскими романами ведь питалась. Я увлечённо читаю всегда. И воображение хорошо работает. Рисуется мне дворец. Может не дворец, но однозначно графский особняк. И всё там торжественно и возвышенно. И речь кругом французская, и слуги вышколенные, и шампанское в бокалах, и оркестрик пристойную случаю мазурку наигрывает, и кавалеры почтительные, кавалергарды в форме, дамы в фамильных драгоценностях… И вот среди всего этого великолепия чувствую, что то-ли муха, то-ли даже кто похуже ползёт по ноге и вот-вот под сарафан залезет. Медленно, чтобы не спугнуть, я руку выпростала, да как резко по ляжке ладонью – шлёп! Убила бы насекомое. Ага. Не ожидала я такой подлости. Наш жилец взял этот самый пипидастр, подкрался и решил меня им пощекотать. Хвост этот дурацкий отлетел на другой конец сеновала, а студент смотрит на меня и ошалело моргает. И я от неожиданности замерла и что сказать не знаю. Наконец он улыбнулся и говорит:

— Вот это удар!

Я тоже улыбнулась и отвечаю:

— Извини, не ожидала здесь кого-то увидеть.

Тут он и признался.

— А я за тобой шёл. Можно я тоже сюда залезу?

Вообще, если сено топтать, то корова от него может и отказаться. Но у нас ещё две козы есть, этим дурам плевать. Короче залез он, поворочался немного. Опять улыбнулся, виновато даже как-то.

— Колется.

Что по мне, так сено совсем не колючее, даже наоборот, мягкое. Студент тем временем опять этот разноцветный хвост подобрал и гладит его так задумчиво.

— Я не знал, что ты так щекотки боишься.

— Я не боюсь. Просто не ожидала.

— Что читаешь?

Я молча показала обложку и насладилась его удивлением. Он даже брови поднял.

— Интересно?

— А ты разве не читал? Это ж школьная программа.

— Читал когда-то.

И без всякого перехода добавляет:

— Рита, ты очень красивая, знаешь?

Я немного растерялась, а он продолжает:

— У тебя очень выразительные глаза. Словно вода в вашей реке, когда в ней небо отражается. Глубокие и синие.

Река у нас мелкая, но сравнение мне понравилось. А он не унимается:

— У тебя волосы на эту солому похожи.

Это уже похуже звучало. Но я продолжения жду.

— Можно потрогать?

— Ну… потрогай.

Он чуть придвинулся, руку протянул и прикоснулся. Потом погладил.

— Густые… Ты их красишь?

— Ага. В салоне красоты ближайшем.

— Не злись.

— Просто на солнце выгорают.

Он руку убрал, потом хвост свой протянул и до плеча моего слегка дотронулся. И вправду, если глаза закрыть, то словно муха. Я у него отобрала игрушку и сама рукой погладила. Красивая штука. Тут-то он мне и назвал её.

— Это пипидастр.

— Ты его зачем в деревню взял?

— Случайно в сумке оказался. Сестрёнка играла и сунула наверное.

А сам так задумчиво пальцем по руке мне провёл. Меня аж током прошибло. И как-то вдруг захотелось, чтоб он меня поцеловал. Это было странно, потому, что я встречалась с Ванькой и считалась его девушкой.

— Ещё только начало лета, а ты уже вся коричневая…

— Зато ты белый.

Он опять, как-то грустно хмыкнул.

— Меня кстати Рома зовут.

— Знаю.

Он опять бесцеремонно так по мне взглядом прошёлся, словно своим пипидастром пощекотал, и встаёт с кряхтением, словно старик.

— Ладно, Рита. Я вижу ты занята. Может пообщаемся позже.

И полез вниз. А я лежу и понять не могу: что это было? А только мне уже не до Льва Николаича, а занимает меня наш новый сосед. Странный он какой-то. Но интересный.

« Пообщаться» в следующий раз нам довелось в субботу вечером, причём в не самый приятный для меня момент. Я рассобачилась с Ванькой и он позволил себе пару лишних слов. Попросту назвал меня жирной коровой. Меня это всегда задевало и он знал это. Я довольно крупная. Рост у меня 175 сантиметров, вес – 75 кило. Да, кость широкая. Не надо только сейчас сарказма, это действительно так. Я не жирная. Жира ну, вот совсем нет. Зато талия есть. Я пропорционально сложена. Обидно короче. Вот я и убежала. Спряталась у берега и сидела, молча страдала. Даже всплакнула, пока никто не видит. Ну а затем уже этот купальщик появился. И не пойми как сразу всё понял. Рядом присел, приобнял даже и в лицо заглядывает, а я наоборот отворачиваюсь.

— Что, – говорит, – Рита произошло?

И как-то мне это участие таким искренним показалось, что ажно тепло по телу разлилось. Ну я ему и выложила. Приятель, говорю, меня при всех про внешность оскорбил.

— Вот скажи, городской, Я и правда, жирная?

Он слегка улыбнулся в сумерках.

— Нет, что-ты. Ты очень милая девушка. Ты Рита, настоящая русская красавица. А на обзывательства те лживые, внимания не обращай. Этот человек или тебя просто задеть хотел, или он в женской привлекательности ничего не понимает.

И вроде слова самые обыкновенные, и вроде и говорит он их обычным шёпотом, а только мне от этого как-то спокойно стало. И подумалось ещё: а пошёл ка этот Ванька куда подальше. Пусть с этой Нинкой дристосной гуляет, раз такое себе позволяет. Ну, я ещё пару раз носом шмыгнула и вроде успокаиваться стала. Даже удивилась мельком, чего это Ромка меня обнимает? Мы ведь не настолько близко знакомы. Однако приятно, чего уж там, сижу не вырываюсь.

Ну, он ещё разную чепуху мне шепчет, мол всё хорошо будет, не надо плакать, прям как с ребёнком. Необычно. Со мной так лет с пяти не говорили. Чуть что – просто скажут: «слюни подбери» – и всё. В общем разомлела я. Сначала удивительно было, потом просто приятно. А потом, когда поняла, что Ромка не играется, а искренне сочувствует, чуть не замурлыкала. И как-то незаметно получилось, что он меня поцеловал. Я сначала даже не поняла, а потом шепчу:

— Ты что? Зачем?

А он не слушает и молча продолжает. И когда он начал покрывать поцелуями мои зарёванные глаза, я тогда вдруг поняла, что словно растворяюсь в нём. Мне тогда как-то всё равно на всё вокруг стало, а только хочется, чтоб это подольше не кончалось. Чтоб меня обнимал этот худой парень, и я чувствовала на щеках его мягкие губы. А он и не думает останавливаться и вот уже аккуратно прихватил мою верхнюю губу своими губами. И вот уже его язык принялся хозяйничать у меня во рту. Он это сильно делал, даже настойчиво как-то. И в какой то момент я обнаружила, что уже полностью нахожусь в его объятиях и прижимаюсь к нему всем телом. А ещё, что его пальцы аккуратненько так снимают у меня бретельку сарафана с плеча. Наверное, это неправильно было, быстро всё как-то, и надо наверное прекратить эти действия. Но целовался он так классно… А Ромка между тем вторую бретельку тихонечко стянул. И вот я чувствую, что сарафан вниз пополз. Тут уже я немного в себя пришла и притормозила. Руку высвободила и ткань к груди прижала. А Ромка отстранился сам и смотрит мне в глаза прямо, таким взглядом задумчивым и ласковым… Потом шепчет:

— Я когда смотрю на тебя, Рита, у меня прямо сердце вздрагивает.

И так он это сказал, прямо с придыханием таким грудным, что я сразу и сомлела. А он уже видит, что я не сопротивляюсь и сарафан вниз до пояса и стащил. Я глаза от стеснения прикрыла, но чувствую, что он тоже замер. Потом опять шепчет:

— Какая ты, Ритка, красивая.

И ладони мне на грудь положил. Я хоть и ждала этого, хоть и в жару уже была, а тут прямо озноб прошёл по телу. И захотелось прижаться к Ромке поскорее. Что ж я делаю-то… А он меня гладит, гладит. Ласково так, нежно. И опять шепчет:

— Какая у тебя грудь красивая. Большая.

Ну, у нас ни у кого из девчонок маленьких титек нет, разве, что у Нинки. Только я её вспомнила и сразу в голове Ванька-подлец всплыл. И так мне вдруг хорошо сделалось на душе, оттого, что меня Ромка сейчас голубит, что и не передать. А он всё гладит и гладит. Потом наклонился и поцеловал. Прямо в ложбинку между ними. И снова. Но лицо уже не убирает, а продолжает целовать и ладонями титьки мне слегка сжимает и словно качает. А может взвешивает. Потом повернулся немного и губами своими сосок прихватил, ну словно телёнок. Однако приятно. А он продолжает. С одной стороны облизал, на другую переключился. Я уже совсем растаяла и хоть это и не по правилам, но готова к основному действию. А Ромка и не торопится особо. Полизал соски мне, чувствую, начал языком круги вокруг них водить. Сначала на одной груди, потом повернулся и на другой повторяет всё. У меня же уже трусы промокли. Ну, он, наконец остановился и меня аккуратно так на лопатки откидывает в траву. Я не сопротивляюсь, куда уж теперь-то… Вот он на меня навалился и я почувствовала, что он рукой мне под сарафан лезет. Не сразу у него это получилось, но нащупал он под подолом мои трусики, я аж дёрнулась. Хоть и не в себе уже, но не хочется, чтобы он почувствовал, что они мокрые. Позорище. Хотела сама их снять быстренько, но он опередил. Взял и просто сдвинул их в сторону. И тут же я почувствовала, что он совсем рядом уже – и когда только успел штаны снять? Вот он упёрся в меня и без задержки внутри оказался. И ждать не стал, сразу задвигался, быстрее и быстрее. Мне в тот момент совсем мало надо было, чувствую – хорошо то как! Я тогда его руками обхватила и прижалась к нему всем телом посильнее. Вернее его к себе прижала. А он старается вовсю. У меня ведь на тогда один Ванька только был, да и тот меня полгода охмурял да обхаживал. Мне и с ним хорошо было. Но этот… Как-то всё по другому он делает. Причём настолько не так, что мне сразу всё равно стало. И на то, что мы тут на берегу развалились, и до околицы совсем рядом, и на то, что услышать могут и тогда мне батька точно навешает. Я тогда не сразу поняла что к чему, потому, как у меня такого не было ещё. Соображала, что подкатывает что-то, словно пустота внутри, но тёплая, даже горячая. А потом как провал, накрывает аж в ушах звенит и прихожу в себя оттого, что меня словно судорога колотит, а Ромка мне рот зажимает, потому, как я очень громко себя веду. Ромка на мне лежит, но уже не во мне и ещё: у меня ощущение, что я описалась, потому, как чувствую, что по ляжкам и жопе течёт и причём сильно. Я, наконец, начинаю слышать, что Ромка шепчет мне что-то на ухо.

— Тише, Рита, тише…

Да, точно. Я пытаюсь быстро прийти в себя, и это получается, хотя изредка меня и встряхивает. А он всё гладит меня, по волосам, по щеке, по плечу. Мягко, словно убаюкать хочет. Опять слышу шёпот:

— Какая ты классная…

Правда? Что-то не уверена… Что-то я задыхаюсь… И вот оно, главное. Я даже не поняла сначала о чём он.

— Приходи ко мне, когда все уснут. Придёшь?

И помимо моей воли рот мой ответил:

— Да.

А потом я уже подумала и повторила вполне осознанно:

— Да.

И Ромке этому в плечо носом уткнулась. А он всё гладит меня и гладит, словно маленькую…