ДИКАЯ ОХОТА КОРОЛЕВЫ СТЕФАНИИ

Снято было на старый телефон. Качество оставляло желать лучшего. Но без сомнения это было домашнее порно. Двое мужчин, занимались сексом с женщиной. Дама стояла на кровати на четвереньках. Один брал её сзади, а другой, стоя перед ней, давал ей в рот. Женщина постанывала и периодически вынимая член изо рта вскрикивала:

— Да! Да! Еще! Глубже!

— Ненасытная какая.

— Охочая!

— Злоебучая.

— Ну, что нравится, как ебут твою жену? – вдруг спросил один из мужчин.

— Да, очень…- ответил тот, кто был за кадром, он то видимо и снимал.

Голос показался Мирославу странно знакомым. Ролик закончился. Мирослав кликнул его снова. Женщина, двое мужчин, женщина снова стонет, мужчины произносят свои реплики, на фоне стол, на нем коробка конфет «Рошен».

— Стоп! – Мирослав похолодел от волнения. – Да это же их квартира. Родительская спальня. Эта женщина… мама? А голос за кадром, это голос отца!

Не может быть! А что там на других роликах?

Флешку Мирослав обнаружил, когда копался в шкафу. Нужна была булавка или иголка чтобы вытащить из пальца занозу. Парень достал шкатулку с иголками и нитками. Откуда-то сбоку из стопки со старыми документами вдруг вывалилась какая-то старая флешка.

— Что она тут валяется? Почему не в компьютерном столе? Может быть со сканами документов? – подумал Мирослав. — Вот родители, запрячут куда подальше, а потом будут искать.

Парень извлек занозу. Протер ранку водкой из бара. Поставил шкатулку в шкаф. На глаза опять попалась флешка.

— Надо посмотреть, что там такое.

Никита вставил флешку в комп. Она оказалась запаролена.

— Странно, – подумал Мирослав. – Что за секреты? – парню стало интересно.

Методом «научного тыка», пароль был подобран в течении пяти минут.

Кричев – родной город отца, набранный латиницей.

На флешке оказались какие-то ролики. Мирослав кликнул на первый попавшийся, там и увидел то, что было снято на старый телефон.

Мирослав знал, что его родители любят потрахаться. Когда он был маленький, он не понимал, почему мама так часто стонет ночами в соседней комнате. Когда вырос догадался. И даже иногда за родителями подсматривал. Осторожно, чтобы его не заметили. Как-то раз, встав ночью в туалет, он увидел, что на кухне включено электричество. Свет пробивался через щель приоткрытой двери. Туда-то Мирослав и заглянул. Увидел отца сбоку и со спины. Он занимался женой сзади, положив её грудью на кухонный стол. Халатик на ней был задран и поэтому при свете лампы сверкали её большие белые ягодицы. Мирослав проскочил в туалет. А когда вернулся и снова заглянул в щель мизансцена была другая. Женщина лежала на столе животом вверх, раскинув белые голые ноги, а её муж стоял на коленях и вылизывал ей влагалище.

— Как же ему не противно? Зачем он это делает? – спрашивая себя Мирослав, он сначала был ошарашен и не мог понять всех прелестей орального секса. Эта картинка долго стояла у него перед глазами и в конце концов ему самому захотелось лизнуть чью-нибудь «киску». Например, девушки живущей в соседнем доме Елены, . .. Леночки. Интересно какая она на вкус?

Так что же было на других роликах? Там оказались ролевые игры семьи Нестерович. Главной героиней в этом домашнем кино была Стефания – мама Мирослава. Женщина выступала в самых разных ролях: то королевой викингов, то жрицей Мелиссандрой из «Игры престолов», то местечковой еврейкой, то цыганкой, то шляхтянкой. Были ролики и с мужем, и с любовниками. Героиня была то Госпожой, то рабыней. В общем жительница Минска Стефания Нестерович католического вероисповедания, постоянная прихожанка костёла, мать и жена, на видео была распутной, развратной, похотливой сучкой.

Мирослав был шокирован. Его такая вся из себя правильная мать на самом деле блядь и шлюха! И как теперь с этим жить? Проклинать и ненавидеть или простить и любить такую какая есть? Эти, казалось бы, взаимоисключающие чувства боролись и уживались у него в душе.

Мирослав скопировал ролики себе на ноутбук и вернул флешку в шкаф, положил на то место откуда взял, закопал между документами. Если родители хватятся её, то найдут на месте. Потом он начал один за другим смотреть украденные ролики. Вот мама трахается с отцом в красном платье жрицы, вот в образе цыганки в цветастой юбке и шали, делает минет любовнику, вот королева викингов прыгает на члене пленного воина, это снова муж. С ним она не церемонится и стоя над «пленным» засовывает ему ногу в рот. В общем настоящая валькирия и порно-звезда.

Мирославу приходилось целовать только руку матери. Женщина, так сказать, воспитывала сына в духе шляхетной галантности. А вот отец Мирослава – муж Стефании целовал ей ноги, причем даже при посторонних. Например, при подругах жены. Так Стефания старалась показать, как муж её любит, и продемонстрировать, кто в семье главный.

Мирослав открыл ролик «Моя Королева». Мама сидела на диване в красном платье. Этакая строгая и неприступная.

— Валерий, к ноге!

В кадре появился отец Мирослава. Он опустился перед женщиной на колени, склонился и стал почтительно целовать ей ногу.

— Другую!

Мужчина припал к другой ноге.

— Лижи стопу!

Мужчина привстал, поднял ногу женщины на уровень своего лица и стал водить я зыком по её подошве. Через пять минут, когда обе ноги были вылизаны, женщина скомандовала:

— На пол! Лицом вверх!

Мужчина улёгся, и женщина поставила свои ноги ему на лицо, а сама стала копаться в телефоне. На этом ролик закончился.

Да, Стефания, в доме командовала. Королева для мужа, прислуга для любовников, по жизни она исполняла роль добропорядочной сорокапятилетней дамы, у которой всё должно быть под контролем. Среднего роста, брюнетка в очках имела вид добродетельной христианки-католички. Одевалась не броско, но элегантно. Любила цитировать Евангелие. Наставляла и поучала домашних, Мирослава и его младшую сестру Эмилию. Поскольку муж был православный то старшего сына крестили в русской церкви, а вот дочку решено было привести к Богу в костёле. Так возникла уния в отдельно взятой семье Нестеровичей. Впрочем, женское начало брало верх над мужским, поэтому Стефания всех тащила в костёл. Муж иногда подчинялся, а Мирослав всячески отбрыкивался, бунтовал он и по другим вопросам, но руки маме целовал…

Теперь после просмотра ролика Мирослав задумался почему мужчинам так нравится целовать женские ноги? Вот отцу, например? Было видно, что он делал это с удовольствием. Вкладывал в поцелуй ноги всю свою любовь к жене. К женщине, которая ему изменяет! Неужели она заслуживает такого преклонения? Или может быть его заслуживает любая женщина или девушка.

Вот Леночка… Да, если Леночка скажет ему: «Мирослав, к ноге!».

Он будет только рад. А если так скажет мама? Парень снова задумался. В какой ситуации это могло бы быть? Например, он провинился и просит у матери прощения. Становится на колени. Но мать его не прощает. Слишком большая вина. Мать негодует, он умоляет. Наконец мама говорит.

— Ладно, в последний раз прощаю. Теперь не руку целуй, а ногу! Как твой отец.

Возможно, так и будет. Но что же такого натворить, чтобы это сбылось Мирослав пока не знал. Да и стоит ли устраивать такой эксперимент?

***

По субботам Стефания ходила на встречу с единомышленниками. С теми, кто «Жыве Беларусь!». Розмовляли исключительно на белорусском. Стефания не очень хорошо могла на белорусской мове, но старалась:

— Мы не павінны здавацца. Тыраны не вечныя. Прыйдзе час і Беларусь будзе вольная. Нашыя дзеці будуць жыць у новай краіне. Мы толькі павінны іх правільна выхаваць…

И все такое в этом духе. Непонятно только как уживалось в Стефании сразу два стремления: воспитать сына свободным человеком с правом выбора и собственным мнением, а с другой, подчинить его своей воле, приобщить к своей вере и политическим убеждениям, командовать им и требовать, чтобы парень называл её Госпожой и пани. Мужа она давно загнала под свой каблучок и уготовила там место и сыну. Такой уж у неё был характер, чем больше она смиряла себя в костёле, тем сильнее за его пределами ей хотелось помыкать другими, домочадцами в первую очередь.

А у домочадцев были свои разборки. Эмилия застукала Мирослава за просмотром порно ролика. Хорошо, что не маминого! Девчонка подкралась незаметно сзади и, хотя Мирослав захлопнул ноутбук главное Эмилька увидела.

— Ты что это смотришь?

— Кино для взрослых. Тебе нельзя.

— А ты что взрослый?

— Совершеннолетний.

— И поэтому тебе можно мастурбировать? Я видела, как ты держал руку в штанах.

— Нога зачесалась.

— Нога! Да ты там писюн свой дёргал. Вот сказу маме что ты делал. Она тебе устроит. Рукоблудие — это грех!

— Уймись святоша!

— Не уймусь. Я даже не знаю, что мама с тобой сделает.

— Ладно, Эмилька, что ты хочешь за неразглашение тайны? Денег. У меня есть немного.

— Нужны мне твои деньги! Мне папа больше даст.

— Ну, а что тогда? Хочешь сделаю что ни будь для тебя?

— Прощения у меня попроси.

— За что?

— А за то, что курицей меня называл. За то что потешался над мной, когда я тройку по физике получила, говорил, что я дура и к наукам не способная.

— Ну, хорошо Эмилия, прости. Я больше не буду.

— Как следует проси. На коленях!

— Ещё чего!

— Ах, так! Ну тогда пеняй на себя и маме скажу и папе, и этой которая тебе нравится, Ленке. К которой ты подойти боишься!

— Ладно, согласен. И не вздумай Лене сказать! – Мирослав встал со стула и опустился перед этой взбалмошной старшеклассницей на колени.

– Так годится?

— Годится, но не совсем.

— Что ещё?

— Ногу мне целуй!

— Вот засранка, чего захотела, – мысленно возмутился Мирослав. Но тут же ему вдруг в голову пришла совсем другая мысль:

— Ну, ты же хотел почувствовать, что такое целовать женскую ногу. Вот перед тобой девчачья. Действуй!

— Ладно… Какую целовать?

Девчонка выставила вперед правую ногу.

— Эту!

Мирослав склонился и чмокнул губами ступню Эмильки.

— Прощаю… – от неловкости ситуации Эмилька сама покраснела. Одернула ногу и выбежала из комнаты брата.

— Ну, и ничего страшного, – подумал Мирослав.

— Поцеловал и поцеловал… дура незрелая. Наверное, целовать ноги взрослой женщине это совсем другое. Или Леночке…

Мирослав поднялся с пола и сел досматривать ролик. Однако возбуждение прошло, мастурбировать на чужие приключения не хотелось. Тогда Мирослав открыл папку с родительскими записями, кликнул ролик «Белая рабыня».

Гостиничный номер. Камера пишет откуда-то сверху. На широкой постели белая женщина, на ней какое-то мохнатое чудовище. Толи грузин толи орангутанг. Даже жопа у него поросла шерстью. А спина вся черная и шерсть стоит дыбом. Обезьян размашисто сношает несчастную Стефанию. Ролик порезан. В следующем кадре несчастная Стефания сосёт смуглый член сидя на кровати у мужчины между ног. После следующей склейки, мужчина и женщина уже одетые, но женщина стоит на коленях и опять берет в рот. Видимо на прощанье, перед уходом. Бородатый грузин улыбается и гладит женщину по голове. Потом вдруг прижимает голову Стефании к своему паху. Трясется в экстазе. Кончает. А женщина, наконец вырвавшись, едва сдерживает рвотный рефлекс. Встаёт с колен. Мужчина целует её в щеку, и они выходят из кадра.

Мирославу самому едва ли не стало плохо от увиденного.

***

Прошел месяц. Мирослав так пока и не решился подойти к Леночке, он был занят другим. Эмилия после того, как старший брат унизился перед ней стала наглеть. Стала заходить к нему в комнату без стука, требовать, чтобы он решал за неё задачки по сложным предметам. Иногда могла потребовать сделать ей массаж стоп. Когда Мирослав отказывался заявляла:

— А что такого? Целовать целовал, а помассировать не можешь?!

Приходилось Мирославу выпихивать сестру из своей комнаты.

Отец был весь в работе. Вечерами пропадал в гараже. А Стефания молилась. Она стояла на коленях перед иконой босая и в одной ночной рубашке и думала, что завтра с утра она, как примерная католичка пойдёт в костёл помолится, а молится она будет не только за семью, но и за несчастную Беларусь. Стефания была убеждённой противницей режим, общалась с оппозиционерами, которых находила в соцсетях. Так она вышла на художника под ником «Литвин». Мужчина оказался хорош, собой, с аккуратной бородкой, подтянутый, сорокалетний и самое главное разведённый. Работал иллюстратором в издательстве. Стефания напросилась к нему в мастерскую, они сидели, пили кофе (у художника оказался хороший кофе, этот напиток Стефания обожала) говорили о свободе, об европейском выборе страны, о жертвах на которые надо пойти. Тогда в мастерской Стефания принесла в жертву себя. Художник рассказал, что пострадал при известных событиях. Стефании страстно захотелось его вознаградить за те муки. Как и теперь перед крестом, висевшим на стене, Стефания опустилась на колени перед мужчиной и расстегнула ширинку на его джинсах.

У героя митингов Стефания сосала самозабвенно, с причмокиванием, а когда художник кончил, она не посмела выплюнуть сперму на пол мастерской и проглотила её.

Поблагодарив «Литвина» за гостеприимство и увлекательную беседу, Стефания тогда поспешила домой к мужу и детям, в трехкомнатную квартиру в спальном районе Минска. Это было неделю назад. Стефания припомнила это теперь, за молитвой, и снова истово перекрестилась.

— Грешница я, грешница… – подумала про себя Стефания. И от осознания этого у неё потеплело и даже зачесалось там внизу между ног.

Стефания скинула с себя ночную рубашку, запрыгнула на постель и села мужу на лицо. Женщина, конечно же, не знала, что трансляция уже идет. Скрытая WiFi HD камера отлично передаёт картинку прямо на ноутбук Мирослава. Небольшого источника света от ночника хватало, чтобы видеть происходящее. Запись была включена. Стефания ерзала на лице у мужа, постанывала, закусывала губу.

Внизу Валерий старательно вылизывал промежность жёнушки. Он и правда любил свою похотливую супругу и всячески пытался удовлетворить её сексуальные прихоти. Он смирился с её многочисленными любовниками, впрочем, мужчины долго у неё не задерживались. Стефания не влюблялась, она просто трахалась. Удовлетворившись очередным жеребцом с крепким членом, она бежала к другому. А потом к третьему, но всегда возвращалась к мужу. Оттраханная и довольная. И каялась перед иконами на коленях, клала земные поклоны, обещала, что это точно последний раз, а потом срывалась и снова грешила. Видно, Бог, и муж её любили и опять прощали всё.

Мирослав прилип к экрану. Он, вооружившись техникой, продолжает сексуально просвещаться на примере собственных родителей. Оказывается, женщина может садится прямо на лицо мужчине.

— Попой на лицо! Как это унизительно. А потом так и задохнуться можно! Мирослав представил попу Леночки у себя на лице.

— Ну, в принципе… Попа у Лены красивая. И не такая большая как у мамы. Почему бы и нет? Пусть садится, – решил Мирослав.

А Стефания тем временем своим ерзаньем по языку и носу мужа была доведена до оргазма. Стала извиваться, выгибать спину и наконец кончила. Она выключила ночник. И забралась к мужу под одеяло. Мирослав этого уже не видел. Он отключил камеру и запись. Будет очередной ролик в коллекции вдобавок к тем изначальным. Спокой ной ночи, развратники!

Утром Валерий шел по улице увешанной красно зелеными государственными флагами. В последнее время их стало заметно больше. Жену, наверное, от этого вида воротит, подумал Валерий, а вот ему всё равно. Католики или православные, змагары или те, кого называют ябатьки. Это жена за свободную Беларусь, а ему до… Впрочем, он всё сделает, как она скажет, потому что любит её. Попросит или даже прикажет пойти на дубинки правоохранителей – пойдет. Потому что любит. Несмотря ни на что! На её сомнительные увлечения, измены, эксперименты в постели с ним и с другими.

Как это в ней уживается? Эти её ангелы на вратах костёла и бесы в спальне? Впрочем, его это и заводит. Как сладостно трахать её вернувшуюся от любовника! Как волнительно возносить её как Королеву зная, что час назад она была грязной рабыней. Нет, он тоже извращенец, как и она. Два сапога пара, вот и нашли друг друга. Она грешница, как она про себя говорит, а он и любит её такую грешную.

Стефания вошла в конфессионал и преклонила колени.

— Я грешна, святой отец.

Священник слушал её исповедь за решёткой. Слушал и краснел. Делал вид что не понимает значения слов: минет, куннилингус и фейсситтинг.

— Каешься ли ты, дочь моя?

— Каюсь, святой отец.

По итогу исповеди Стефании была назначена епитимья провести в часовне 30 минут перед Дарохранительницей в молитвенном размышлении.

А еще после мессы священник попросил Стефанию, чтобы её взрослые дети подготовили две видеопрезентации на ближайшие просветительские встречи в приходском зале. Обе о выдающихся женщинах. Одну о жизни польской католической писательницы Зофьи Коссак-Щуцкой. А другую о княгине Софии Слуцкой, которая возможно была католичкой, но почитается в православии как святая.

Дома Стефания поставила задачу детям.

— Наберите информации и картинок в интернете. Напишите небольшой доклад по каждой теме и чтоб через неделю было готовою.

— Я найду информацию про Слуцкую, а Мирослав смонтирует, – проявила инициативу Эмилия.

— Хорошо. Через три дня я проверю. – строго предупредила Стефания.

Когда брат и сестра остались одни Эмилия нагло заявила:

— Ну, ты же понимаешь, что ничего я искать не буду и обе презентации ты будешь делать один?

— Это почему?

— Потому что ты мастурбатор.

— Ты меня опять шантажируешь! – возмутился Мирослав.

— Ну, конечно. Не надо было в штанах передёргивать.

— Эмилия. Я тебя убью!

— А я не боюсь. Работай, раб! – усмехнулась Эмилия и вышла из комнаты.

Пришлось Мирославу готовить две презентации сразу. Он закопался в информации, картинках роликах и к сроку не успел. Конечно, виновата была в этом и его молодая лень. Но погулять то тоже хочется!

Мать, когда не увидела готового ролика, отругали Мирослава и велела напрячься, потому что она обещала священнику. По информации и картинкам она пробежалась и в целом одобрила.

— Понимаю, что ты не успеваешь. Сделай хотя бы пока одну презентацию. Хоть про Щуцкую хоть про Слуцкую!

— Хорошо, я постараюсь успеть.

— А у тебя выбора нет. Не хочешь же ты опозорить меня перед всем приходом?

В общем как это часто бывает, у тех, кто любит всё откладывать на потом, доделывать пришлось в последнюю ночь. Мирослав провозился до трех, но так и не закончил. Вышел из комнаты, чтобы под холодной водой освежить голову в ванной. Сильно хотелось спать. На цыпочках проходя мимо комнаты сестры, Мирослав услышал какие-то звуки, остановился, прислушался, заглянул в приоткрытую дверь. Сомнений быть не могло! Характерное сопение. Эмилия под одеялом самоудовлетворялась.

— Вот ведь, кошка драная! Меня в грехе обвиняла, шантажировала, а сама теребит киску только в путь! – возмущению Мирослава не было предела.

Не помня себя от злости, Мирослав доделал ролик, смонтировал его в премьере. Скинул в папку готовых работ и наконец то в четыре часа утра лёг спать.

А семь тридцать его разбудила мать.

— Мирослав мы с Эмилией пойдем на мессу к восьми тридцати. После будет встреча в приходском зале. Приходи к десяти тридцати и не опаздывай.

— Хорошо, мама. Дай поспать.

— Смотри я тебя предупредила!

Стефания ушла, а Мирослав отвернулся к стенке и снова крепко заснул.

Очнулся он в десять двадцать. Вскочил как ошпаренный. До костела идти минут пятнадцать, так ведь надо же еще умыться я и одеться. Мирослав заметался по комнате. Практически в истерике включил комп и скинул на флешку ролик. Наспех оделся, ополоснул в ванной лицо. Схватил со стола флешку и помчался в костёл. Всю дорогу он бежал вприпрыжку и все равно, конечно, опоздал. В приходском зале уже собрались «лучшие люди» прихода, солидные мужчины, строгие нарядные дамы, юноши и девушки из молодежной католической организации. Мирослав краем глаза углядел Леночку. Хелену, как она предпочитала называть себя в этой среде. Увидел Мирослав и мать, которая готова была испепелить его взглядом.

— А вот и сын нашей дорогой сестры Стефании, – священник поманил к себе парня. – Давай что принёс. О чем там?

— Княгиня Слуцкая…

Мирослав сунул в руку священнику флешку, а сам пошел и уселся на последний ряд, около прохода. На ряд впереди сидела Елена, она закинула ногу на ногу, так что Мирославу была видна её красивая болтающаяся в проходе ножка.

— Братья и сестры сегодня мы хотели бы поговорить с вами о Софии Слуцкой, есть мнение ученых, что она всё-таки была католичкой, но почитается православными. Вот такой религиозный парадокс. Но для начала мы просмотрим небольшую презентацию чтобы освежить в памяти историю этой выдающейся женщины.

Священник воткнул флешку в ноутбук, поводил мышкой. На какое-то мгновение замер, а потом решительно кликнул на клавишу мышки.

Проектор выдал картинку на большой экран…

— София Слуцкая родилась в конце 16 века…- произнес священник и осёкся.

На экране была женщина в одеянии католической монахини. Камера начала отъезд с крупного плана, в руке у монахини вилась плеть, на переднем плане стояла лавка, на которой лежал совершенно обнажённый мужчина.

Монахиня взмахнула рукой и обрушила плеть на белые ягодицы мужчины,

— Ах! – пронеся возглас по залу.

— Ах, – пронесся второй вздох, это монахиня на экране нанесла второй удар по беззащитной попе несчастного грешника в кадре.

Еще два раза успела воспользоваться плетью строгая монашка на экране, прежде чем священник испуганно выдернул флешку. Однако картинка на экране зависла и все в зале смогли как следует рассмотреть лицо монашки, властное и страстное лицо Стефании Нестерович. Никто в зале не мог произнести ни слова, все замерли. И только молоденькие монахини-бернардинки крестились и украдкой поглядывали на экран. Когда картинка наконец погасла загалдели все.

Благостное католическое собрание обернулось скандалом. Все возмущались увиденным, кто-то говорил, что это непристойно, кто-то утверждал, что это видео оскверняет святое место, кто-то возражал, что святость осквернить нельзя, а кто-то особо буйный вопил, что это провокация спецслужб.

Священник прекратил эти дискуссии, попросив всех, на выход. Пригласил к себе в кабинет только Стефанию, Мирослава и бернардинок.

Когда приглашенные шли к священнику в кабинет, одна из монашек вдруг обняла Стефанию и сочувственно посмотрела на неё.

В кабинете Стефания сидела вся красная. Мысли путались в голове.

— Теперь мне тут не жить. Всё вскрылось! Что же делать? Может быть эмигрировать в Варшаву или бежать в Вильнюс? Откуда это видео взялось!!!

Святая инквизиция всё выяснила (шутка).

Священник разобрался. Мирослав оказывается взял не ту флешку. Та нужная осталась у него в комнате на столе. Парень проклинал тот час, когда решил хранить «родительское порно» не только на компе, но и скинуть на флешку. Вот она почему-то и возникла в самый неподходящий момент. Ну, как почему возникла? Ясно же дело! Бес попутал!

Об этом Мирослав, конечно, не говорил. Просто сказал, что нашел какую-то флешку, она валялась у него на столе вот её и схватил.

Священник пристально посмотрел ему в глаза. Но докапываться не стал. Удовлетворился этой версией.

Про себя священник пояснил собравшимся, что увидел на флешке несколько разных роликов и один под названием «католичество», подумал нужен этот, на него и нажал. Чёрт его дернул!

— Другие ролики, я думаю, мы смотреть не будем, – подытожил пастырь.

Монахини стояли, потупив глазки. Вдруг старшая из них спросила:

— А кто это был там на лавке?

— Муж! Это был не чужой человек! Это мой муж! – вдруг как за соломинку ухватилась Стефания за это обстоятельство. – Близкий мне человек…

— За что же вы его так?

— За грехи, сестры, ей Богу за грехи.

— За грехи? Это похвально…

— Да? Правда? Спасибо сёстры, – Стефания упала перед монашками на колени и стала целовать им руки.

— Бог простит, сестра!

И все от умиления заплакали. Даже пастырь смахнул слезу.

И только Мирослав, глядя на эту сцену думал, что теперь ему дома не жить.

Он ошибся. Более-менее обошлось. Мать потребовала рассказать откуда взялся ролик. Пришлось признаться, что случайно нашел родительскую флешку. Стефания покраснела.

— Смотрел?

— Смотрел…

Мирослав также сказал, что скопировал обнаруженные ролики себе и переписал на эту злополучную флешку.

— Зачем? – спросила мать.

— А вам это зачем? – вопросом на вопрос ответил Мирослав.

— Ладно. Всё сотри! Немедленно сотри! – велела Стефания.

Мирослав тут же это проделал. Мать же не знала о том, что порочные ролики всё еще глубоко закопаны в ноутбуке, да и о шпионской системе подглядывания не догадывалась. В общем Мирослав отделался лёгким испугом. Правда пришлось настойчиво просить у матери прощения. Полчаса стоять перед ней на коленях. И потом, да, целовать не руку, а ногу. Всё как Мирослав и предполагал. Парень несколько раз коснулся губами ноги своей Королевы-матери – женщины, про которую он много чего такого узнал, и которую с полным на то основанием считал шлюхой. А теперь целовал ей ногу.

— Прощаю, – наконец сказала его порочная Госпожа.

Инцидент был исчерпан. Ни в какую Варшаву и Вильнюс бежать Стефании не потребовалось. Женщина подружилась с бернардинками, правда за «нецелевое» использование монашеского одеяния пришлось покаяться. Постоять на коленях в монастыре перед Распятием. А в целом монашки Стефанию, можно сказать, в глубине души одобрили. Все же процветала флагеляция в монастырях в старину довольно долго. Своё это им, понятное, близкое.

На приходе страсти тоже постепенно поутихли. Осторожно распространилась информация, дескать секла Стефания своего мужа за грехи. Ну, а почему бы и нет? Грех поощрять не стоит. Провинился муж, видать, сильно…

Опять же порадовались местные феминистки. Сочли Стефанию своей.

— Если бы её тогда плохо, а если она, то всё правильно!

— И вообще это по-европейски.

— Давно пора над мужчинами власть взять. Хотя бы в семье.

— А потом и в государстве. Женщину во власть! Тем более у нас есть кандидат…

— Молодец Стефания! Правильная акция!

— Стефанию в лидеры мнений!

В общем женщина таким экстравагантным способом получила свою долю популярности, как яростная католичка, непримиримая феминистка и как общественная активистка в перспективе.

Даже возникла идея отправить ей в Польшу для встречи с самой Светланой Тихановской! Но это был вопрос личной безопасности, и он завис.

Над мужем Стефании кто-то потешался, кто-то ему сочувствовал, но были и такие которые завидовали… Нашлись мазохисты, которые писали в соцсетях:

— Завидую Валерию Нестеровичу. Вот бы меня высекла красивая женщина.

— Завтра попрошу любимую меня высечь.

— А меня жена давно сечёт.

Мирослав читал всё это и ухмылялся. Вот какую кашу он заварил.

Эмилия, рассказала ему что у неё подружки интересуются их мамой, а ей и сказать нечего.

— Откуда ты взял этот ролик?

— Не твоё дело сестренка.

— Ну, скажи, а то…

— И что значит это, а то? Больше ты меня шантажировать не сможешь. Мама знает, что я про неё такое знаю, что я по сравнению с ней девственник из хора мальчиков.

— А расскажи мне, что ты знаешь?

— Я знаю, что ты по ночам киску свою чешешь.

— Дурак!

— Сама дура! Смотри не увлекайся, лесбиянкой станешь.

— С чего бы это?

— Да так. Понравится так и парней не захочешь. Придется к подружкам обращаться.

— Да, пошел ты Мирослав! Я уже не девственница.

— Когда успела? Вот развратница! Полон дом блядей! – посетовал парень.

Однажды на улице к Мирославу подошла Леночка-Елена-Хелена.

— Ну, здравствуй, Мирослав. Ты оказывается интересный парень. Не замечала тебя раньше, а ты такую историю в костёле устроил. Хочешь будем общаться?

— Давай! Я не против.

— Скажу сразу, мама у тебя — это нечто. Я же всё видела. Крутая она. Хоть и в образе монашки, а прям настоящая Королева.

— Да, мама у нас Королева. Королева Стефания.

— Я тоже такой хочу быть. Свободной. Властной. Расскажешь мне про неё?

— Конечно расскажу. И даже покажу.

— Здорово. Пойдем погуляем?

— Пойдём.

Мирослав взял девушку за руку и мысленно процитировал из «Фауста»:

— Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо…