” Добрая соседка” часть 62

– Ну как папа не укачало в полёте. – спросила у меня Берта, когда " Боинг 777" совершил посадку в международном аэропорту Франкфурта на Майне.

Весь полёт от Москвы до Франкфурта, не превышал и трёх часов. И хотя я впервые летел на огромном турбореактивном пассажирском лайнере, меня не укачало и я чувствовал себя прекрасно.

Да я и не мог ударить в грязь лицом. Ведь рядом со мной в самолёте сидела красивая пожилая немка. Ветеран Вьетнамской войны, очаровательная баронесса фон Браун.

— Я же тебе сказал дорогая. – что с тобой готов лететь на край света. И единственное, что я сейчас хочу, это добраться до твоего дома в Кёльне и лечь с тобой в постель. – ответил я своей пожилой дочке спускаясь с ней под руку по трапу самолёта.

— Это произойдёт через пару часов. – я арендовала машину в аэропорту, так что поедем в Кёльн с ветерком. – улыбнулась Берта, своей очаровательной улыбкой, блеснув ровными рядами белых, словно у молодой зубов.

А я глядя на эту респектабельную пожилую женщину в дорогой норковой шубе с распущенными по плечам чёрными волосами. Всё больше влюблялся в неё.

Молодые девушки меня не привлекали, мне нравились зрелые, красивые самки, такие как моя мать Марина и тётя Оксана. А так же сексуальные бабки, у которых ещё есть порох в пороховницах. И моя пожилая дочка Берта, как раз была женщиной из моих желаний.

— Держи дипломат Костя, сам знаешь что в нём. Ты парень сильный, не то что мой Клаус. – сказала мне Берта, давая в руки кожаный кейс, в котором лежали золотые слитки.

Во время полёта, чёрный " дипломат" лежал на коленях у моей дочки. Сдавать его в багаж Берта не стала, так как был риск, что золото могут украсть или потерять в багажном отсеке, что бывало в аэропортах.

— Не беспокойся, у нас низкая преступность, но все же будь на чеку. – ещё раз предупредила меня Берта, когды мы вчетвером вошли в здание аэровокзала.

Я шёл впереди под ручку со своей респектабельной дочкой в дорогой норковой шубе, балдея от запаха её французских духов, который шёл от распущенных по воротнику шубы, тёмных волнистых волос баронессы.

Ильза с Клаусом шли вдвоём позади нас и всё время о чём-то оживлённо переговаривались по немецки.

Молодая немка, то и дело озиралась по сторонам. Ей было непривычно попасть на родину спустя пятьдесят лет, ведь во времена Гитлера когда она поступила на службу в " люфтваффе", всё было другим.

Да и мне по честному было как то не по себе, в этом огромном здании из стекла и бетона, внутри которого находился настоящий людской муравейник. Я и в Москве то был за всю жизнь пару раз, а тут огромное количество людей говорящих по немецки, вызывало у меня чувство смятения.

— Спустимся на эскалаторе вниз, там находится подземная парковка. – и я возьму напрокат автомобиль, который забронировала ещё перед полётом из Москвы. – предложила мне Берта, беря под руку чтобы я не оступился на лестнице эскалатора.

И правильно сделала, живя в Плетнёвке, в этой глуши, я совсем одичал от благ цивилизации и едва не покатился вниз по движущей лестницы эскалатора, рискуя сломать себе шею.

— Вот он наш красавец. – Костя ты со мной на переднее сиденье садись, а вы молодежь сзади устраивайтесь. – скомандовала Берта, идя с ключами от стеклянной будочки клерка, ответственного за прокат автомобилей.

Моя пожилая дочка, подвела нас к серебристому " мерседесу" представительского класса.

— У меня дома " ауди", а этот слишком громоздок для города. – Берта ключом открыла дверь машины, села на водительское сиденье и запустила двигатель.

Я сел рядом со своей взрослой дочкой, которой по виду со стороны, доводился скорее всего сыном или внуком, но ни как не отцом.

Аэропорт Франкфурта на Майне, находился вдали от самого города. И мы выехав из него на машине, миновали загруженные городские улицы, светофоры, и стояние в пробках.

Берта вела машину по скоростному четырехполостному автобану, гладкому как стекло. Двигаться вперёд по двум полосам этой дороги можно было только в одном направлении.

Автобан был разделен заградительной полосой из железобетона, и машины ехали в разных направлениях, не имея возможности выехать друг другу навстречу.

В России таких широких и безопасных дорог и в проекте не было. Я где-то читал, что автобаны в Германии, начали строить ещё до войны по прямому указать Гитлера.

— Вы хорошо умеете водить автомобиль баронесса. – сказал я Берте, делая пожилой немке комплимент.

Я сидел рядом с ней на пассжирском сиденье, смотрел то на дорогу, то в зеркало заднего вида, наблюдая как Ильза с Клаусом сидя на заднем сиденье, целуются взасос.

Молодой немец всерьёз кадрил мою жену, а мне это было по барабану. Былая любовь к Ильзе прошла. Теперь я любил свою дочь Берту, красивую и сексуальную женщину за пятьдесят лет.

— Тут нельзя тихо ехать. – за медленную езду можно получить крупный штраф. – пояснила мне Берта, заметив мой удивлённый взгляд на спидометр.

А стрелка на нём уверенно легла на отметку в сто восемдесять километров в час.

Мимо нас на огромной скорости проносились машины, и никто их за это не штрафовал. Что было удивительно, ведь у нас в России, тут же бы тормознули гаишники и охреначили по полной, да ещё бы права отобрали за такую езду.

— Я сейчас пойду в банк, положу наше золото на хранение в свою ячейку. – а вы меня в машине подождите. – сказала нам Берта, когда через два часа, мы приехали в город на Рейне.

Кёльн один из четырёх крупных немецких городов, буквально стертых с лица земли во время войны. Многие здания в городе были отстроены заново, но кое-что удалось сохранить, и это был Кёльнский собор, недалеко от которого мы сейчас и стояли.

— Я была в Кёльне до войны. – училась в аэроклубе. Но город стал другим, кроме собора тут нет старых домов. – удивлённо говорила Ильза, выйдя из машины, стоя на тротуаре, смотря на величественное здание Кёльнского собора.

Эта церковь, построенная в средние века, была одно время самым высоким зданием мира, а в наши дни входит в тройку высоких церквей на планете.

— Все в порядке, я положила золото на хранение. – теперь можно ехать домой. Я соскучилась по тебе дорогой. – Берта подошла ко мне и обняв поцеловала прямо на улице.

Но на нас никто не обращал внимание, уже стемнело и вечерний Кёльн, горел тысячами огней. Мы сели в машину и влились в поток автомобилей снующих по улицам немецкого города.

И что меня удивило, так это обилие рекламы, которая была буквально везде, в окнах магазинов и на крышах домов. По сравнению с тёмной и невзрачной ночной Москвой, в которой мы были вчера вечером. Кёльн горел и переливался разноцветными огнями. Это был настоящий капиталистический рай, а мы в России только пять лет назад, как вышли из из мрачного унылого " совка".

— Всё дальше на такси поедем. – машина взята в аренду, и её отгонят в аэропорт Франкфурта. – сказала Берта, когда мы въехали на ярко освещённую стоянку автомобилей разных марок.

Это был пункт проката машин, которые за деньги, мог взять любой желающий в личное пользование на определенное время. Что было удивительно для меня. Ведь в России не было такой услуги и нам ещё предстоит к этому придти.

— Вот район где мы живём с Клаусом. – он называется Линденталь, и является одним из тихих и комфортных мест в городе, удобным для проживания. – пояснила мне Берта, когда машина такси на которой мы ехали, выбралась из шумного центра Кёльна и привезла нас на его окраину, в район двухэтажных домов.

Тут не было яркой и навязчивой рекламы как в центре, а строения не очень высокие.

— Вот мой дом, он принадлежит мне и ещё одной семье. – пояснила мне дочка, расплачиваясь с водителем такси.

Мы стояли возле двухэтажного дома, с аккуратно покрашенными зелёной краской стенами. У здания имелись два подъезда с обеих торцов. И как я понял этот благоустроенный двухэтажный коттедж, принадлежал двум разным хозяевам. И таких домов было много, они стояли в ряд по улице, освещенные фонарями.

— Я купила квартиру в этом доме совсем недавно. – но мне нравится в нём жить. – сказала Берта, открывая дверь в подъезде своим ключом.

И что меня удивило, так это то, что двери в подъезде дома были стеклянные. Которые можно было легко разбить и проникнуть внутрь в отсутвие хозяев.

— Молодые вы на первом этаже распологайтесь, а мы на втором. – сказала Берта, когда мы зашли в квартиру.

А она была огромной и двухэтажной, так как я увидел винтовую лестницу в углу комнаты, которая вела наверх.

— Тут на каждом этаже есть всё необходимое для жизни. – только наверху нет кухни, она расположена внизу. – пояснила мне Берта, когда мы с ней оставив внизу молодых, Клауса и Ильзу, стали подниматься на второй этаж, по удобной винтовой лестнице без перил.

Да они и не были нужны, лестница ведущая наверх в доме, была сделана настолько удобно, что подъем по ней и не чувствовался.

— Пока кухня мне точно не нужна баронесса. – единственное что я хочу, так это насладиться твоими прелестями Берта. – сказал я своей пожилой дочке, поднявшись с ней наверх в другой этаж квартиры.

А там обстановка была точно такая же как и на первом этаже, уютная гостинная, зал, несколько спален. И даже туалет с ванной комнатой, были на втором этаже, как и на первом. Это меня вообще поразило, таких удобств, да и квартир в даже Москве не было.

— Вот твоя мать мне в карман сунула перед поездкой. – думаю они нам не помешают. – смеясь сказала Берта, выкладывая из кармана норковой шубы, несколько шоколадок в красной обёртке со свастикой, и коричневый тюбик с " первинтином".

Марина умница, дала с собой Берте немецкую наркоту, для поднятия настроения. Хотя у меня и без этих шоколадок и таблеток стоял колом член.

— Да у меня и так стоит на тебя Берта. – хочу на трезвую тебя трахнуть дочка. – сказал я пожилой немке, помогая снять с неё норковую шубу.

— Но тогда пошли в ванную папа. – смоем с себя дорожную грязь и пот и я твоя. – смеясь предложила мне Берта, ложа шубу на кресло в гостиной.

— Женщина должна пахнуть естественно. – потом в душ сходим, а сейчас я хочу вас баронесса. – ответил я дочке, целуя её в губы взасос.

Я где-то читал, что Наполеон возвращаясь домой из дальнего похода, писал своей Жозефине, королеве Франции. Чтобы она не мылась и ждала его возвращения. Император любил запах женского пота и немытого тела. Так и я сейчас подобно Наполеону, хотел трахнуть свою дочку, до похода в ванную комнату.

— О нет, мне Вьетнама с лихвой хватило. – мы там неделями не мылись, жара страшная в джунглях, и пот разъедает кожу. Так что я теперь ярая сторонница гигиены. Да и если есть возможность принять душ, зачем же заниматься сексом не смыв с себя пот. – Берта оттолкнула меня от себя, не дав её раздеть и завалить на диван в гостиной.

Пожилая немка сама разделась, бросив одежду на пол в гостиной и виляя пухлыми ягодицами, пошла в ванную, игриво смотря на меня. А я сбрасывая с себя одежду на ходу, пошёл вслед за ней, за прекрасной немкой, которая и в пожилом возрасте, могла дать фору молодым девушкам.

— Помой меня папа. – поухаживай за своей дочкой. – Берта дала мне в руки тюбик с шампунем и губку для тела.

Мы стояли с ней в ванной и я стоящим колом членом, касался чёрного заросшего чуть ли не до пупка, лобка моей пожилой дочки.

— С удовольствием баронесса. – я выдавил шампунь из тюбика на голову пожилой немке, намыливая её прекрасные волосы.

Мне было жутко по кайфу стоять с красивой немецкой бабкой в ванной, касаться головкой члена её чёрного лобка и тереть губкой намыленной душистым мылом, её холенное тело.

— Какой он большой у тебя папа. – и как моя мама его выдерживала? Ведь Ханна была худенькой и стройной девушкой в войну. – говорила мне пожилая немка, намыливая мою залупу мылом, обхватив сам член

ладошкой.

И действительно, безсисечная, худенькая Ханна, с пиздой на лобке. Ни шла ни в какое сравнение со своей темноволосой дочкой, у которой между ног были настоящие чёрные " джунгли", роскошные налитые сисяры и пухлая белая жопа.

— Осторожно дочка, а тот он может выстрелить раньше времени. – я убрал ладонь Берты со своего члена, который она уже не мыла, а откровенно подрачивала, восхищенно смотря на него взглядом голодной самки.

А у неё тело и страсть к сексу, достались по наследству от её русской бабки Марины. У моей матери был неуёмный темперамент, а так же роскошная фигура. И Берта унаследовала от своей матери и меня, горячую кровь рыжей атаманши Маришы.

— О нет пап, пусть он стреляет мне в рот. – я хочу твою сперму попробовать на вкус. – засмеялась Берта, становясь под душ.

Пожилая немка, быстро смыла с меня и себя мыльную пену и выключив воду, дав мне в руки большой махровый полотенец, позволила вытереть насухо её прекрасное тело, а за тем обтёрла им меня.

— Подожди, подожди горячий русский парень. – я твоя и никуда от тебя не денусь. Но дай мне минутку папа. – жалобно попросила Берта, пытаясь вырваться из моих объятий.

Я зашёл вслед за своей пожилой дочкой в спальню и подойдя к ней сзади, стал мять руками женщине тяжелые налитые груди с тёмно-коричневыми сосками на концах. Упираясь залупой промеж её пухлых белых как молоко ягодиц.

— Я не люблю на "сухую" сексом заниматься. – присядь пожалуйста на кровать Костя. И дай мне минутку любимый. – Берта наконец высвободилась из моих объятий и усадив меня на край кровати стоявшей в углу комнаты, вышла из спальни в зал.

Я глядя вслед пожилой немке, едва не бросился вслед за ней, чтобы завалить эту немецкую блядь на пол и изнасиловать. До того призывно тёрлись друг об дружку, её пухлые ягодицы при ходьбе.

— А вот и я, заждался дорогой? – Берта вошла в спальню цокая по полу каблуками.

Моя пожилая дочка одела на ноги чёрные туфли на высоком каблуке, натянула на живот белый широкий пояс от которого шли резинки с прищепками. Которые крепились к белым старомодным нейлоновым чулкам со стрелками, надетых на красивых ножках баронессы.

И на фоне сексуального белого белья, её черный заросший чуть ли не до пупка лобок, смотрелся особенно возбуждающе.

— Вы хотите меня до больницы довести баронесса? – у меня член сейчас лопнет глядя на вас. – заикаясь от возбуждения сказал я дочке, с восхищением смотря на неё, стоящую передо мной в сексуальном белом прикиде, и в чёрных туфлях на высоком каблуке на ногах.

К слову сказать за несколько минут, Берта успела не только одеть на себя сексуальное бельё, но и подкрасить губы помадой и брызнуть на себя духами. И сейчас от стоящей рядом со мной темноволосой валькирии, шёл чарующий аромат французских духов.

— Я не дам ему лопнуть папа. – разве твоя дочь позволит твоему члену взорваться от напряжения? – Но я хочу тебя угостить марихуаной, она расслабляет перед сексом не хуже ваших шоколадок и таблеток. – сказала Берта, чиркая зажигалкой.

А я только сейчас увидел в её руках самокрутку из белой папиросной бумаги. Точно такие же самокрутки, но только из газеты, курил на колокольне призрак полицая в Плетнёвке.

— На держи, но без меня не затягивайся. – я сейчас кое-что включу до полного каифа. – сказала мне Берта, давая в руки горящую самокрутку и пепельницу.

Моя пожилая дочка, виляя пухлой жопой идя на каблуках, подошла к большому телевизору, стоявшему у стены на специальной напольной тумбе. И включив его, взяла в руки маленький чёрный пульт, вернулась ко мне на кровать.

— У вас в России такие вещи редкость. – а у нас в Германии, практически в каждом доме. – сказала мне Берта, беря из моих рук самокрутку с анашой.

Баронесса глубоко затянулась, выпуская из своих чувственных губ, струйку ароматного дыма и отдала " косяк" мне.

— Это видеомагнитофон Костя. – я люблю перед сексом выкурить " косяк" и посмотреть видео. Особенно на пару с мужчиной. – засмеялась пожилая немка, нажимая красную кнопку на пульте.

Экран телевизора, до этого почему-то горел синим цветом, а сейчас ожил и стал показывать откровенную порнуху, сродни той что мы вытворяли у себя в Плетнёвке.

Правда разговор был на немецком языке, но слова по большому счету были не нужны. Всё заменяло с собой цветное изображение настоящей групповой ебли. Зрелые женщины, поролись с молодыми ребятами, и давали отлизывать свои заросшие влагалища, девушкам и парням.

— Ну как Костя, по кайфу моя " травка" и видео? – Берта отобрала у меня из руки самокрутку и затянувшись, затушила "косяк" в пепельнице.

— Для первого раза достаточно, " травка" забористая, начнёшь смеяться до упаду, и меня ебать некому будет. – придётся вниз к Клаусу идти, а я хочу с тобой папа. – сказала мне дочь, наклоняя голову и беря мою залупу в свои накрашенные помадой губы.

А у меня прямо мурашки по телу пошли. До того приятно было, смотреть на экран телевизора, где шло самое развратное групповое порно зрелых женщин с молодыми парнями. И чувствовать на своей залупе губы Берты.

А ещё мой мозг был одурманен анашой, которую я курил впервые в жизни, да и сделал всего одну затяжку. Но " травка" меня реально зацепила. И я буквально " взлетел" над кроватью, до того мне было хорошо. Немецкая наркота хоть и бодрила, но не давала ощущения полёта как марихуана.

— Один мудак мне лицо обкончал. – а другой чуть на тот свет не отправил. Пап, откуда у тебя столько спермы? Я чуть ей не подавилась. – выговаривала мне Берта, сидя на кровати, пытаясь откашляться.

Я кончил дочке в рот как она и просила. Но баронесса не смогла проглотить мою спущенку и сильно закашлялась.

— Прости меня милая. – я думал что ты профессионалка в этом деле, и умеешь глотать сперму. – извинился я перед Бертой, коря себя за несдержанность.

Нужно было кончить ей на лицо, а остатки спустить в рот. Но кто знал, что она не умеет принимать в рот " спущёнку?

— Да ладно, сама виновата. Но откуда у вас у русских столько спермы? – Берта вытерла губы ладонью и взяв из пепельницы затущенный " косяк, " зажгла его вновь чиркнув зажигалкой.

— На курни ещё разок Костя. – " травка" забористая, под кайфом сексом заниматься гораздо приятнее, чем на " сухую". – пожилая немка с чёрным, заросшим лобком, села ко мне на колени, и давя жопой мой опавший конец, дала в губы окурок с анашой.

Я зделал затяжку, за ней ещё одну, и желание взлететь к потолку только усилилось. Весь мир вдруг стал мне казаться в розовом цвете, а по телу разлилась сладкая истома.

— Ну что лучше твоих шоколадок? – я во Вьетнаме на марихуану подсела. Без неё ни один вылет не обходился. Ведь каждый мой взлёт с аэродрома мог быть последним. Русские " миги" нас здорово донимали. Скольких моих друзей и подруг остались навсегда лежать в джунглях. – печально вздохнула Берта, вспомнив свою боевую юность в небе Южного Вьетнама.

— Не будем о грустном дорогая. Ты осталсь жива, и нашла меня. Жизнь прекрасна баронесса, и я хочу любить тебя милая. – сказал я немке, ложа её на кровать и устраиваясь поудобнее между раздвинутых ног дочки Ханны.

На экране телевизора, парни стали лизать у женщин порноактрис их заросшие пизды. И я хотел заняться с дочкой тем же самым. Мне нравилось делать куннилингус женщинам, особенно таким красивым и в возрасте как Берта.

— Оойй, ааа, так хорошо папа. – Берта обхватила мою голову руками и прижала её к лобку.

Пожилой женщине было приятно что у неё сосет влагалище восемнадцатилетний парень. А мне было по кайфу лизать у Берты, её сладкую немецккую письку. Пить из неё сок, и засовывать язык 👅 в дырочку влагалища, в котором хуев побывало больше, чем волос на лобке у баронессы фон Браун.

— Я сама, не надо мне ноги задирать папа. – Берта остановила мой порыв, выебать её по " офицерски".

Куннилингус сделал свое дело и у меня встал по новой член. И когда давление дочкиных ляжек на моей голове ослабло, а Берта кончая от моего языка, обхватила ногами мою голову. Я навалился сверху на дочь, в желании засадить этой немецкой бляди по "офицерски", но она обломала меня, схватив рукой за член.

— Дай возможность дочери самой поерзать на твоём хую папа. – мне очень надо поверь. – Берта как 🐍 змея выскользнула из под меня и тут же навалилась сверху, целуя мою грудь и сося губами соски.

— Мой член в вашем распоряжении баронесса. – можете скакать и ерзать на нём сколько вашей душе угодно. – смеясь сказал я Берте, придерживая ладонями её пухлую жопу.

Пожилая немка держа одной рукой меня за член, а другой упираясь в плечо, со стоном села на мой стояк, и насадившись на него полностью, полулегла сверху, касаясь сосками своих полуотвислых сисяр, моей груди.

— Ооо, аааа, так хорошо папа. – застонала Берта, ерзая и ерзая на моём хую.

А мне было жутко по кайфу чувствовать, как по моей груди, елозили соски ещё не совсем отвислых сисек пожилой немки.

— Берта, я люблю тебя дочка, люблю дорогая. – говорил я слова любви своей пожилой дочурке, смотря ей в глаза и подмахивая тазом, помогая Берте ерзать на моём хую.

Матрас на её кровати был на удивление пружинистым и на нём было очень удобно заниматься сексом. Берта чувствуя, что я пытаюсь ей помочь, слегка привставла надо мной, упираясь в мои плечи руками. А я работая тазом, вгонял и вгонял член в влагалище баронессы, на удивление эластичное и не сильно разъёбанное.

— Ну всё пап, всё, не пытайся больше его поднимать. – он у тебя упал, а я сладко и хорошо кончила. Спасибо милый. – Берта поцеловала меня в губы коротким благодарным поцелуем, и отвалившись в бок, встала с кровати.

— Придется в душ идти подмываться. – и откуда у вас у русских столько спермы? – смеясь сказала мне дочь, показывая на свои ляжки, по которым у неё из пизды текла моя спущенка.

— Потому что я твой папа Берта, вот и кончаю много на радостях, что тебя нашёл. – ты красивая, и выглядишь молодо. Предлагаю руку и ❤️ сердце баронесса, раз уж ваш сын отбил у меня мою жену. – шутя сказал я Берте, но в принципе был бы не против того, как то оформить с ней отношения.

Ведь никто же в здравом уме не поверит в то, что я восемнадцатилетний русский парень, довожусь отцом пятидесятидвухлетней немке. У нас с ней разные фамилии, национальность и место жительства. А то, что мы с Бертой похожи, то это ещё ни о чем не говорит. Я могу отрастить бородку и усы и скрою под ними внешнюю схожесть с пожилой немкой.

— А Света не от тебя случайно беременна? Ханна писала в своём дневнике, что она как бы считалась твоей невестой. – спросила у меня Берта, стоя возле кровати.

— Да у неё под сердцем мой ребёнок, но я её не люблю. – вообще мы до вашего появления с Клаусом, хотели жить втроём, я с Ильзой и Света. Но теперь я хочу только тебя Берта, а на Ильзу у меня не стоит, пусть её твой сын забирает. – честно признался я немке, с восхищением смотря на её чёрный лобок.

— Ханна бы не одобрила то, что мы будем жить с тобой как муж и жена. – да и я не хочу этого. Ты молодой и у тебя вся жизнь впереди, а я свое уже пожила. Живи просто со мной Костя, люби меня, а со временем ты найдешь себе молодую девушку, которая станет твоей женой и родит тебе детей. – Берта обняла меня и поцеловав в губы, повела за руку в ванную.

— Костя расскажи мне о том, как ты познакомился с моей мамой. И вообще всё о вашей жизни в этой деревне и про походы в прошлое? – попросила меня Берта, сидя рядом со мной, Ильзой и Клаусом на диване в гостиной на первом этаже.

Пока мы с Бертой трахались наверху, молодая немка приготовила ужин. На удивление Ильза, не бросилась в объятья Клауса по приезду, а занялась домашними делами. За что удостоилась от Берты признательного взгляда.

А может девушка не хотела показаться в глазах своей будущей свекрови, совсем уж блядью, у которой только секс на уме. Но так или иначе, мы сидели на большом диване со множеством подушек, и ели жареное мясо, запивая его итальянским вином " кьянти".

Да и Клаус сидя на диване рядом с Ильзой, придерживая девушку за талию, возбужденно посматривал на свою пожилую мать Берту. Парень очевидно запал на мамины дырки когда трахал её в России, и жаждал повтора.

Хотя если бы я был на месте молодого немца, то желал того же самого. Материнское влагалище самое сладкое и приятное на свете. И заменить его не сможет ни одна женщина.

К чести Берты, она накинула на себя длинный до пят халат, который скрыл её прелести, давая нами спокойно поужинать.

Я был в пижаме которую мне любезно дала баронесса, Ильза в коротких красных шортиках по самую письку и в белом топе, оголявший наполовину животик молодой немки. А Клаус как и его мать, накинул на себя мужской халат с широким поясом.

— Ох, тётя Берта, что там было. Я прямо на поле свой " мессершмитт" посадила во время боя с лесными бандитами. Ханна ко мне в самолёт села, а мама Кости тётя Марина, с ручным пулемётом наш взлёт прикрывала. Если бы не она тогда, то я бы не сидела сейчас с вами. Да и вы бы не родились, партизаны мой " мессершмитт" в решето бы превратили. – сказала Ильза, от волнения закуривая сигарету.

И гауптман была отчасти права. Тогда на поляне возле леса, когда на нас напал отряд имени Щорса, моя мать проявила настоящий героизм, встав во весь рост с мг-42.

— А железный крест у тебя за что дочка. У мамы тоже на фото он висит на шее, но дома в Бамберге его нет, значит Ханна с ним и погибла. – спросила у молодой немки Берта, как и она закуривая сигарету.

Мы все насытились необыкновенно вкусным мясом индейки, которое хорошо пошло под итальянское красное вино.

— Я не хочу об этом говорить, да и вообще вспоминать о войне. – уклончиво ответила Ильза, а мы не стали настаивать.

Насколько я знал железный крест, это была высшая награда Вермахта, и его в немецкой армии просто так не давали.

— Ну и дела! Да про вас можно фильм снять, или книгу написать. – жаль что остров с блиндажом под воду ушёл. Я бы туда рискнула бы сходить. Всё на свете отдала бы, чтобы вновь стать молодой двадцатилетней девчонкой. – воскликнула Берта, выслушав на одном дыхании мой краткий рассказ о наших приключениях в Плетнёвке.

А я мысленно пришёл в ужас, если бы блиндаж на острове сейчас был, а Берта попав в прошлое в сорок второй год, увидела свою молодую мать Ханну.

— На той стороне за речкой Плетнёвкой, есть похоже один или несколько порталов для входа в другое измерение. К нам оттуда нынешний муж моей мамы пришёл, немцы на телеге по мосту везли пленную партизанку. И даже из будущего, из две тысячи двадцать пятого года с той стороны реки приходили. Но мы не знаем как работает тамошняя " машина времени". Возможно она выдает билет в один конец. А я не хочу навсегда остаться в прошлом, или застрять навеки в безвременье. Да и зачем рисковать, когда у нас есть два миллиона долларов. Лучше пожить в свое удовольствие пару лет, а там видно будет. – ответил я своей пожилой дочке, рассказав ей про возможно существующие временные порталы на той стороне реки.

А у самого перед глазами всплыла страшная картина гибели Марьяны с Котовым. " Машина времени" в старом блиндаже не сработала и они оказались заживо погребенны с мертвецами.

— Ты прав папа, у нас есть деньги, золото и давайте наслаждаться жизнью. – сказала Берта, распахивая на себе халат.

И нашему взору с Клаусом, предстала красивая пожилая женщина, с чёрным заросшим чуть ли не до пупка лобком и большими полуотвислыми сисярами.

— Вот хочу чтобы вы парни это посмотрели. А я пока со своей будущей невесткой разогреюсь. – Берта сходила в комнату и вернулась оттуда с портативной видеокамерой.

Потом подошла к телевизору стоявшему на тумбе из стекла и металла, и включив телевизор, подключила к нему камеру через специальный кабель. А сама вернулась к нам на диван, где её уже ждала голая Ильза.

Несколько секунд экран телевизора был синего цвета, и по нему шли полосы помех. А затем он ожил и на экране пошла картинка.

— Das sind Markus und Otto, meine Klassenkameraden!

(- Так это же Маркус и Отто, мои одноклассники!) – воскликнул удивлённый Клаус, во всё глаза смотря на экран телевизора.

А там было на что посмотреть.

Два молодых парня сидели на диване в доме у фрау Берты и вместе с хозяйкой смотрели порно журнал. То что это были не детские картинки, свидетельствовал похабный взгляд молодых парней, и внешность фрау Берты. А она сидела на диване в обществе одноклассников сына, в чёрном кружевном нижнем белье.

— Du bist zum Training in den Club gegangen, ohne deine Freunde zu warnen. Sie sind hinter dir her, und ich habe beschlossen, Sie zu verarschen.

(- Ты уехал в клуб на тренировку не предупредив своих друзей. Они зашли за тобой, а я решила с ними пошалить.) – засмеялась Берта, раздвигая ноги, перед лежащей на животе Ильзой.

Моя пожилая дочка, разогревалсь с молодой немкой, лейсбийской любовью, перед тем как насадиться на длинные члены отца и сына.

— Oh mein Gott, Mama! Wie ist das möglich?

(- О мой Бог мама! Как такое возможно?) – воскликнул пораженный Клаус смотря на экран телевизора.

А там пошла уже другая картинка. Пожилая Берта сидит голая на диване, и сосет сразу два члена у друзей Клауса. Причём хуи у одноклассников сына были немаленькие, но его мать сопя носом старалась взять две залупы в рот и у неё это получалось.

Следом пошёл другой эпизод, видно снимали не сразу а кусками.

Берта стоит ♋ раком на диване и сосет член у блондина, а рыжый немчик ебёт её в очко. То что это был анальный секс, указывал лежащий на диване тюбик со смазкой.

— Извини Берта, но это уже ни в какие ворота не лезет. Я предполагал что ты блядь, но не до такой же степени. – притворно с гневом воскликнул я, мигом скидывая с себя штаны и пижаму.

Я встал на коленях перед лежащей на спине Бертой и сунул член ей в рот.

— Только не кончай мне туда пап. – не хочу снова твоей спущёнкой подавиться. – попросила меня дочка, обхватывая мою залупу накрашенными губами.

— Großvater, zieh dich ein wenig um. – ich will auch diese Schlampe saugen lassen. Sie hat meinen Freunden zwei Schwänze in den Mund genommen. Lass uns und dich dann saugen.

(- Дед, подвинься немного. – хочу тоже этой бляди дать пососать. Она у моих друзей два члена в рот брала. Пусть у нас с тобой тогда сосёт. ) – сказал по немецки мне Клаус, становясь на колени рядом со мной, возле головы своей матери.

Я конечно не понял что он сказал, так как плохо знал немецкий. Но догадаться было не сложно. Парень хотел трахнуть в рот свою маму, на пару с молодым русским дедом.

— Только, в рот ей не кончай. Хорошо? – предупредил я Клауса, коверкая русские и немецкие слова.

Внук кивнул мне в ответ головой, суя залупу в губы сосущей мой член матери. А та усмехнувшись краем глаз, взяла два наших члена в рот и стала сосать.

— Слушай Берта, у тебя что губы резиновые? где ты научилась брать сразу два члена в рот. – говорил я пожилой немке, беря из её рук " косяк" с марихуаной.

Мы сидели вчетвером на диване и пускали по кругу самокрутку с анашой.

После того как мы с Клаусом, обкончали живот его матери, а Ильза довела Берту до клиториального оргазма, сося у неё влагалище. Все отдыхали на диване, положив подушки под головы и курили забористую анашу.

— Нужно кальян завтра купить, а то самокруткой диван сожжём. А брать сразу два члена в рот, я научилась во Вьетнаме. Два месяца просидела в бамбуковой тюрьме в джунглях. Пока меня и остальных американцев, не освободил наш спецназ. – Берта глубоко затянулась анашой и передав " косяк" Ильзе, продолжила свой рассказ.

— Утром поступил приказ, сопровождать бомбардировщики Б-52 во время налёта на Ханой. Уже на подходе в наш " фантом" попала русская ракета. Она ударила в хвост

и это спасло нам с Джеммой жизнь. Мы с ней успели катапультироваться, а на земле в джунглях, нас уже ждали " чарли, " узкоглазые. – Берта подняла руку и я увидел у неё подмышкой, белые отметины.

Это были шрамы, отголоски былой войны во Вьетнаме.

— Нас пытали и насиловали все эти два месяца. Если бы не спецназ сброшенный с вертолётов, я бы с вами тут не сидела. – закончила свой короткий рассказ Берта, и из глаз валькирии потекли слезы.

— Дочка, родная моя. Как же я люблю тебя моя девочка. – я покрыл поцелуями нежное тело пожилой немки, целуя её шрамы на руках, оставленные ножами вьетнамцев.

В каком же аду побывала Берта, будучи молодой и красивой девушкой. Хотя ей и её подруге ещё повезло, что они не попали в руки вьетнамских крестьян. Их бы разорвали на куски прямо на месте приземления.

— Leute, Los geht ' S. – laufen, laufen, schneller, schneller

(- Ну всё парни, за дело. – работать, работать, быстрее, быстрее. ) – сказала по немецки Берта, обращаясь больше всего к Клаусу, который не знал русского языка.

Пожилая женщина уложила сына на диван, садясь на его длинный член влагалищем сверху. А мне уже мазала залупу смазкой Ильза, из тюбика с надписью по немецки. Берта замерла на миг в ожидании на члене сына, наклонив туловище вперёд. Дочка ждала когда я выставлю свой стояк ей в жопу, и я не заставил её долго ждать.

— Oh mein Gott, ahhh, gut, gut Kostya.

(- О мой Бог, аааа, хорошо, хорошо Костя. ) – завыла Берта, ерзая одновременно влагалищем и анусом на членах сына и отца.

Просулся я поздно, в окна квартиры на втором этаже вовсю светило ☀️ солнце, а меня разбудил запах свежесваренного кофе. В кровати я был один, а прекрасной немки не было.

— Долго спишь папа. Вставай Костя, у нас сегодня насыщенный день. – Берта подошла ко мне и откинув одеяло, взялась рукой за член.

У меня был хороший утренний стояк и баронесса с любовью обхватив мой хуй рукой, гладила его от яиц до головки.

— О нет, не нужно это делать папа. – я не хочу сейчас. Мне вчера вы с Клаусом как следует всё натерли. Так, что до вечера уж точно желание отпало. – смеясь сказала Берта, вырываясь из моих объятий.

Моя пожилая дочка была одета в элегантный брючный костюм бежевого цвета, и я не стал уж слишком настаивать, чтобы не помять на дочке одежду. Да и по честному ночью я как следует насладился горячими дырками баронессы, ебя её на пару со своим немецким внуком.

— На вот одежда Клауса, а то в твоих джинсах и свитере, только у вас в России можно ходить. – после завтрака с кофе и ячницей с беконом, Берта дала мне одежду сына, который по росту был похож на меня.

— Ну вот совсем другой вид, а твою старую одежду я выкинула. Поедем сейчас в центр я тебе новые вещи куплю. – сказала баронесса, разглядывая меня в зеркало.

Черный деловой костюм Клауса, подошёл как влитой, а ещё Берта дала мне короткую молодёжную куртку сына на меху и ботинки. Шапка была не нужна, так как по сравнению с Москвой где в это время стояли трескучие морозы. В Кёльне была плюсовая температура.

— Ильза с Клаусом в Берлин рано утром полетели. К обеду должны вернуться. Твоя жена захотела найти своих родных в столице. Но не думаю что они будут ей рады. – пояснила мне Берта, заметив мой взгляд на пустую кровать на первом этаже.

Новость о том что Ильза полетела в Берлин искать своих родных, меня не удивила. Ещё в Плетнёвке молодая гауптман, хотела вернуться на родину в Германию, чтобы разыскать кого-то из своей родни. Но я не представлял себе как она объявиться своим внукам или правнукам, молодая и красивая, заявив что она их родственница воевавшая на Восточном фронте?

— Может просто ради любопытства узнает их судьбу. – не обязательно ей им показываться. – ответил я Берте, заходя к ней сзади.

У меня после её анаши, был прямо железный стояк, и ехать куда-то со стоячим колом членом, было не очень удобно.

— Подожди пап, нужно презерватив на него одеть. – я не хочу снимать одежду и идти подмываться в ванную. – сказала мне дочь отстраняясь из моих объятий.

Берта сходила куда-то в комнаты цокая по полу каблуками своих сапожек, и вернулась с пачкой презервативов в руке.

— Вот так, мы сейчас на него одёжку наденем, чтобы он не плевался. – засмеялась дочь, натягивая на мою залупу презерватив и ловко раскатывая его пальчиками по стволу.

— Давай Костя, но только недолго папа. – мне ещё на работу нужно заскочить и в банк. – попросила меня дочка, ложась животом на стол в гостиной спустив с себя брюки на пол.

А мне осталось только снять с её попки чёрные кружевные трусики и вогнать член в заросшее волосянками влагалище баронессы.

— Я же просила недолго. А ты разошелся на полчаса. У меня живот заболел на столе лежать.- притворно обиженно говорила мне Берта, одевая на себя трусики и брюки.

Ебал я её на удивление долго и никак не мог кончить. Видно сказалось ночное употребление анаши. От шоколадок для немецких танкистов, такого не было, от них я кончал быстро, а вот от марихуаны было все по другому.

— От твоей " травки" Берта, у меня стоит, и я не кончаю быстро. – но разве вам плохо было баронесса? – сказал я дочери, позволяя ей снять с моего опавшего члена презерватив.

— Ты в Германии папа. – а у нас всё по порядку и по расписанию. – засмеялась Берта, снимая с моего конца, налитый спермой гандон.

Дочка отнесла использоваеный презерватив на кухню в мусорное ведро и вернувшись обтёрла мне член салфеткой.

— Еби меня папа, мне это очень нужно. – я обожаю секс, особенно с молодыми парнями как ты. – пожилая немка с любовью погладила мне член и держа его в своей холенной руке, поцеловала меня в губы благодарным поцелуем.

Мое первое утро в городе на Рейне началось с великолепной разрядки с пожилой но очень красивой немкой, баронессой по происхождению и моей родной дочкой от Ханны.