Дом для похотливых монстров. Глава 83

Глава 83: Кошачье радио

— Давай. – Киса отодвинула решетку в сторону и протиснулась в крошечное отверстие. Она проползла вперед на животе и встала, обнаружив, что они находятся в кладовке, полной оберточной бумаги. Обернувшись, она схватила Холли за запястья, чтобы протащить ее внутрь. Холли присела у стены, пока Киса помогала Тинк. Гоблина заворчала, когда ее рога зацепились за край решетки, затем выругалась, когда она упала ничком.

Отверстия в системе отопления, как правило, были маленькими, а это означало, что потребовалось некоторое время, чтобы найти одно достаточно большое, чтобы они могли протиснуться. Они шли уже несколько часов, все связанные вместе гирляндой вокруг талии, чтобы не разделиться. Более чем в паре случаев один из них проваливался в дыру, которой не существовало для других, или сворачивал в совершенно новый коридор, который открывался без предупреждения. В конце концов очки Тинк отследили поток воздуха, и она повела их к выходу, достаточно большому, чтобы они могли пролезть втроем.

— Тинк устала от гребаных вентиляционных отверстий, – заявила она, затем встала и отряхнула платье. – Муж сильно потерян, нужна лучшая стратегия.

— Согласна. – Киса нахмурилась, глядя на вентиляционное отверстие, затем закрыла глаза. Они пытались найти Майка, но его местоположение постоянно менялось. Иногда Киса чувствовала, что он где-то рядом, но потом он удалялся, как будто телепортировался. Троица медленно продвигалась вперед, и единственным вкладом Холли было ее присутствие. Эльфийка все это время молчала, глядя себе под ноги, пока они шли.

Тинк просунула голову обратно в вентиляционное отверстие и огляделась. Ее ноздри раздувались. – Муж, подожди Тинк! – крикнула она, затем попятилась. – Тупая гребаная печь, – пробормотала она и плюхнулась на землю. – Животик болит. Очень голодна.

Услышав эти слова, Холли вздрогнула, затем сунула руку в пакет, висевший у нее на поясе, и вытащила пригоршню печенья. Это было сахарное печенье в форме колокольчиков, веночков и леденцовых палочек, украшенное белой глазурью и цветными сахарными кристаллами. Она молча протянула их Тинк, затем села, прислонившись к стене.

— Не заставишь Тинк забыть? – осторожно спросила гоблина. – Тинк не похожа на печенье на память.

Холли покачала головой. – Они волшебные, но они не заставляют тебя забывать, – сказала она, затем достала еще одно из своей сумки. Она откусила кусочек, чтобы показать, что они в безопасности. – У меня их много, но парочки тебе хватит надолго. Я беру их для длительных миссий вдали от дома, человеческая пища не очень хороша для эльфов. Слишком много соли.

Тинк протянула Кисе парочку, а остальное съела сразу. Вскоре ее платье было украшено крошками печенья, которые она тщательно подбирала и запихивала в рот.

— Итак, ты готова говорить? – Киса откусила кусочек тростникового печенья и застонала. Это было самое фантастическое блюдо, которое она когда-либо пробовала, наполнив ее рот маслянистой насыщенностью и легким привкусом мяты.

Холли вздохнула, затем обхватила ноги руками. – Что ты знаешь о Санте? – спросила она.

— Борода. Жир. Красный костюм. – Тинк перечисляла их, а ее рот все еще был полон крошек печенья. Несколько крошек выпало, и она подобрала их и послушно отправила обратно в рот.

— Он гораздо больше, чем это. – Холли снова посмотрела на вентиляционные отверстия. – Человеческий мир видит только то, что хочет, а это всегда было палкой о двух концах.

— Что ты имеешь в виду? – Киса откусила еще кусочек и с трудом подавила нахлынувшую на нее волну кулинарного удовольствия. Если бы у нее был шанс, она забрала бы кое-что из этого домой после того, как все это закончится.

— Он не всегда был таким, какой он есть. Санта, он приспосабливается, понимаешь? – Холли встала и отвернулась к стене. Она достала из рюкзака маркер и начала рисовать на стене. Когда она отошла, то нарисовала мужчину в мантии и высокой шляпе. – Именно таким люди видели Санту в самом начале. Просто простой человек, стремящийся к великодушию. Тогда его называли святым Николаем, и он совершал чудеса и великое множество подвигов. О нем ходили легенды, пока он не сделал то, что в конце концов делают все смертные – он умер.

— Мне он не кажется мертвым, – сказала Киса. – Не то чтобы я с ним встречалась, но мы на Северном полюсе. Очевидно, он все еще существует.

Эльфийка кивнула, затем нарисовала веселого Санту в комплекте со шляпой и гигантским животом. – Между этими двумя рисунками целая история, – объяснила она, закрывая маркер. – Та, которую никто никогда не услышит, даже большинство эльфов.

— Что она скрывает? – спросила Киса. – В твоих устах это звучит так зловеще.

Холли нахмурилась, затем кивнула сама себе. – У него есть секрет, очень большой секрет. Элли рассказал мне это давным-давно, но только потому, что я смогла покинуть Северный полюс. Она снова повернулась к рисункам и постучала сначала по святому, потом по Санте. – Сотни лет – достаточный срок для одного человека, чтобы пройти путь от одного к другому. Вы могли бы подумать, что человек, который дарит подарки детям, заслуживает всеобщей похвалы, но это не так. За эти годы у него было немало врагов.

— У Тинк тоже есть враги. – Гоблина подошла к Холли и сунула руку в ее рюкзак. – Все еще голоден, может быть, еще два печенья.

Холли отмахнулась от Тинк, а затем протянула ей еще парочку. – В конце концов, у меня все закончится, особенно если ты будешь продолжать есть их так быстро.

— Тинк, держи. – Киса наелась после того, как съела всего одно печенье, поэтому отдала оставшееся гоблине. – Итак, в любом случае, враги Санты?

— Правильно. – Холли снова посмотрела на стену. – Эм, на чем я остановилась? О, да. Итак, до того, как здесь появилось большинство эльфов, Северный полюс был… совсем другим. Я плохо разбираюсь в этих деталях, но важно знать, что Святой Николай нашел это место задолго до того, как стал Санта-Клаусом. Он и первый эльф начали делать игрушки для маленьких детей, но это было нечто большее. Когда он занял это место, некоторые местные жители отнеслись к нему не слишком благосклонно. Велись сражения, долгие дела, которые обагрили Северный полюс кровью.

— Санта надевает красное пальто, чтобы избежать счета за уборку, – со знанием дела добавила Тинк.

— Нет, он этого не делал! Ешь свое чертово печенье. – Холли на мгновение нахмурилась, глядя на Тинк, затем снова посмотрела на Кису. – Я не знаю всех подробностей о боях, и еще меньше о том, зачем он вообще приехал на Северный полюс. Алебастр был одним из первых эльфов здесь, и ему больше всего доверяют. Он знает практически все, но никому не рассказывает. Если не считать большого секрета, я знаю так много из этого дополнительного материала только потому, что была рядом с Элли, когда он перебрал гоголь-моголя, и он иногда разбалтывал некоторые подробности.

— Хе-хе, гоголь-моголь. – Тинк улыбнулась. – Тинк, как волшебный гоголь-моголь.

Холли проигнорировала Тинк. – Итак, большой секрет заключается в следующем: Санта питается верой. Если бы вы смогли убедить всех в мире, что большого человека не существовало, он бы просто перестал существовать.

— Это… подожди, как он подпитывается верой?

Холли постучала по изображению Святого Николая. – Через некоторое время после того, как святой Николай пришел сюда, он умер, а затем воскрес. Никто не уверен в самом механизме, но он, по сути, бессмертен. Бессмертие всегда дается дорогой ценой, и его суть в том, что он будет существовать только таким, каким его видит мир. Вот почему Элли хочет, чтобы я обратила внимание на то, каким его видит мир, чтобы подготовиться к любым изменениям, которые могут произойти с нашей стороны.

— Подожди. – Киса подняла руки, в ее голове всплыло случайное воспоминание. Редко удавалось вспомнить что-то новое из того времени, когда она жила до появления дома, поэтому она ухватилась за это с энтузиазмом. – Мне кажется, я помню кое-что из того времени, когда я была маленькой. Я увидела фотографию черного Санты и спросила… кого-то, как это возможно. Они кое-что объяснили о том, что Санта может быть черным, или белым, или японцем, в зависимости от ребенка.

Холли постучала себя по носу для пущей убедительности. – Вот именно. До той рекламной кампании содовой он был гораздо более разнообразен внешне. Белые мантии в один день, красные на следующий – это было что-то вроде розыгрыша. Когда он не приходит в гости с ребенком, он возвращается к общему общественному восприятию, которое в настоящее время представляет собой веселого толстяка с бородой в красном пальто.

— Значит, если бы все верили, что Санта – это женщина, он бы ею стал? – спросила Киса.

Тинк рассмеялась. – Санта сам готовит молоко для своего печенья! – заявила она, затем изобразила, как брызжет молоко из ее сисек и ловит его на свой язык.

— Уф. – Холли отвела взгляд от гоблины, и ее щеки зарумянились. – Но да, это могло случиться. Что возвращает меня к тем битвам. Если бы Санта стал воином ради выживания, это изменило бы его на фундаментальном уровне. Все, что он делает, становится частью его имиджа, который затем становится частью того, кто он есть. Я полагаю, что человеческий термин – это "удвоение".

— Значит, если он стал убийцей… – Киса обдумала возможные варианты, представив себе психованного Санта-Клауса, который убивал на своем пути через Северный полюс, а затем направился на юг за новыми жертвами.

— Вот именно. Я думаю, ты понимаешь. – Холли быстро нарисовала дьявола на стене. – Что подводит меня к Крампусу. Демон из самых глубоких ям. Никто не знает, как это произошло, но Санта поработил это существо, чтобы оно сражалось за него. Это помогло защитить его имидж и выиграть битву за Северный полюс.

— Тинк, я слышала о Крампусе. – Уши гоблины навострились. – Тинк помнит сказки о Крампусе с детства. Веди себя хорошо, или Крампус съест тебя!

Киса с любопытством посмотрела на Тинк. Насколько ей было известно, Тинк никогда не рассказывала о своем собственном детстве.

— Звучит правдоподобно, – добавила Холли. – Крампус – злобный старикан, который верит в то, что нужно наказывать плохих детей вместо того, чтобы вознаграждать хороших. После стольких таких драк Санта и Крампус вышли на первое место. Как только Северный полюс снова стал безопасным, Санта запер Крампуса. Он не мог позволить демону помешать Рождеству.

— Так ты думаешь, Крампус сбежал? – спросила Киса.

— О, без сомнения, он на свободе, так и должно быть. Теперь некоторые вещи обретают больше смысла. Элли замедлил его, пока мы убегали в топку. Иначе он бы прикончил нас всех.

— Почему Холли нужно было сбежать?" – спросила Тинк. Платье гоблины было украшено пятнами от печенья, которые она время от времени посасывала. – Старые уши следят за тем, чтобы Холли не потерялась.

— Санте нужно, чтобы люди верили в него, и чтобы он продолжал существовать. – Холли сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула. – Если Крампус захватил в плен других эльфов, никто не знает, что с ними случилось. Насколько я знаю, я могла бы быть единственной, кто остался. Но это не то, что важно. Видите ли, прямо сейчас весь мир ограничен во времени. Эльфы были созданы для Санты не только как его помощники, но и как его хранители и защитницы. Мир остается закрытым месяцами напролет, может быть, даже годами, он всегда разный. Наша вера поддерживает его существование во время блокировки, и если мы все погибнем…

— Тогда больше никакого Санты. – Киса присвистнула. – Это довольно тяжелая штука прямо здесь. Но мы тоже не ограничены во времени, и я верю в него, так что это должно быть безопасно, верно?

Холли покачала головой. – Нет. Для этого нужна особая вера. Знать, что он существует, и верить в него – совершенно разные вещи. У ребенка есть особый вид веры. Невинный взгляд на мир, который взрослые утрачивают. Они верят, не нуждаясь в доказательствах, а это очень важно. Эльфы были созданы для того, чтобы любить Санту, поэтому наша вера в него заложена в нашем волшебном коде печенья. Взрослого, который верит в Санту с детской невинностью, несмотря на то, что ему говорят, что его не существует, в наши дни практически невозможно найти.

— Тинк верит, – заявила гоблина. – Санта подарил Тинк особенного человека, которого можно полюбить, всегда верь в Санту.

— Вряд ли у тебя невинное мировоззрение, – фыркнула Холли. – Ты просто притворялась, что доишь сам себя. Кроме того, когда я впервые встретила тебя и сказала, что Санте нужна твоя помощь, ты назвала меня… словом, которое я не буду повторять. И велела мне сделать что-то анатомически невозможное.

— У гоблинов много молока, – добавила Тинк, протягивая по паре пальцев от кончиков каждой груди, чтобы изобразить свои соски. Было ясно, что она избегает обвинений Холли. – Малыши всегда голодны, приходят целыми выводками.

— Ладно, Тинк, хватит о твоих сиськах. – Киса выхватила печенье из сумки Холли прежде, чем та успела среагировать, и бросила его Тинк. – Итак, Крампус охотится за тобой, и мы не можем позволить ему заполучить тебя. Поняла. Двигаться дальше. Есть еще что-нибудь, что нам нужно знать?

— Если Джек Фрост помогает ему, то найдутся и другие. – Холли застонала. – О, Санта, я не знаю, что делать!

Киса ободряюще похлопала эльфийку по плечу, затем почувствовала мощный толчок в центре своего тела. Ее кошачьи ушки навострились, когда она заглянула в дыру, из которой они выползли. Майк снова появился где-то поблизости, но все еще был за много миль отсюда. Она боролась с желанием заползти обратно в нору и найти его.

— Мне нужно, чтобы вы двое помолчали минутку. – Киса села перед вентиляционным отверстием, скрестив ноги. – Теперь мы достаточно близки, и я думаю, мы можем поговорить.

— Поговорить? С кем? – Холли выглядела озадаченной.

— Кошачье радио, – сказала Тинк и села рядом с Кисой. – Передай мужу, что Тинк скучает по нему больше всех.

— Я скажу ему, что ты доставляешь неприятности.

— Еще лучше.

Киса усмехнулась, затем закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Ее магия пульсировала глубоко внутри ее тела, затем расцвела подобно розе, когда она направила свое сознание вперед.

**************

Майк и Юки последние пару часов двигались молча и в данный момент находились в узком воздуховоде. Пока они шли, металл прогибался у них под ногами. Там не было никаких вентиляционных отверстий, через которые можно было бы видеть мастерскую, и это беспокоило Майка. Если бы не маленький паучок-молния, указывающий путь, здесь была бы кромешная тьма.

— Мне нужен еще один перерыв. – Лицо Юки было бледным, когда она отстранилась от Майка и положила руку на ближайшую стену. – Всего на несколько минут.

— Да, конечно. – Майк помог ей принять сидячее положение, затем пересел рядом с ней. Он обнял ее за плечи, и она прижалась к нему.

— Извини, – пробормотала она. – Как будто у меня худшее похмелье в жизни.

— Кицунэ может напиться? – спросил он.

— Глупые могут, – ответила она. – Прошло очень много времени с тех пор, как я в последний раз потакал своим желаниям. Подожгла свой собственный хвост. Никогда не пей и не колдуй. Ты разнесешь себе чертово лицо.

— Это хороший совет. Я прикажу сшить несколько футболок.

Она фыркнула, затем застонала. – О, это так больно. Я думала, что так уже будет лучше.

— Как долго ты там пробыла? – спросил он из любопытства. – К тому времени, как я пришел, Прошлое Рождество, казалось, одержало над тобой верх.

— Дни, – ответила она. – Я потеряла счет.

— Мне так жаль. – Он потрепал ее за ушами, заставив ее вздохнуть. – Для меня это было не так уж долго.

— Я рада, – сказала она ему. – Я не могу представить, через что тебе пришлось пройти из-за этого глупого призрака.

— Не так уж много, честно говоря. – Он посмотрел вниз на руку, которой ударил в Прошлое Рождество. Костяшки его пальцев были ободраны до крови, несмотря на мягкий удар. – Просто некоторые старые мамины проблемы, которые я в значительной степени решил. Они, очевидно, подумали, что это низко висящий фрукт, но я не стал его кусать. Я бы страдал еще больше, если бы они заставили меня пережить то Рождество, когда я получил пищевое отравление.

— Отвратительно.

— Я полагаю, ты ее видела? Эмили, я имею в виду.

— Да. – Она всхлипнула в его объятиях. – Это было супер хреново. Вернуло много чувств. Затем они взяли меня с собой в тур с моими лучшими хитами за эти годы. Заставили меня усомниться во многих моих решениях. Я думаю, именно так они проникли в мою голову.

— Мерзко. – Он рассеянно погладил ее по шерстке. – Раньше я все время думал о прошлом. Бывает трудно отпустить эти вещи, особенно если тебе приходится наблюдать за их физическим проявлением.

Дело было не только в том, что его жизнь изменилась к лучшему. Когда Найя совершила с ним тот первоначальный обмен душами, она кое-что исправила в его голове. Вместо прошлого, которое всплывало на поверхность и кричало ему в лицо в часы бодрствования, ранам было позволено зажить, оставив эмоциональные шрамы, которые отошли на задний план, когда он поменялся душами с другими. В Измерении Мечты голос его матери обычно следовал за ним повсюду и безумно кричал, пытаясь причинить ему страдания. Теперь была только благословенная тишина, если не считать плеска волн о берега его разума.

По крайней мере, пару раз кто-то пытался использовать прошлое против него. Поначалу это вызывало раздражение, но повторение притупило остроту этого конкретного оружия.

Он вспомнил то, что видел в детстве, и пропущенные матерью лекарства. После трюка со своими бывшими подружками Майк не был уверен, было ли то, что он видел, реальностью или нет. Если нет, то ничего не изменилось. Но если его мать действительно была больна и нуждалась в этом лекарстве, чтобы оставаться стабильной…

Он покачал головой и вытер влагу с глаз. Ничто никогда не могло изменить того, что произошло, и все, что он мог сделать, это посочувствовать маленькому мальчику, игравшему с игрушечными машинками под рождественской елкой. На одно Рождество у Майки была любящая семья, а на следующее их не стало.

— Послушай. – Юки сжала его в объятиях. – Ты в порядке?

— Просто грустно, – сказал он ей. – Иногда грустить – это нормально.

— Это хорошо, потому что мне очень грустно. – Она переместилась в его объятиях в более удобное положение и прижалась к нему носом. – И это то, что сделало меня слабой. Этот призрак использовал мое горе, чтобы проникнуть в мою голову, и заставил меня чувствовать себя бесполезной. Ты должен был прийти и спасти меня, а всегда должно быть наоборот.

— Почему? – спросил он.

— Потому что это то, на что я гожусь. Я – оружие, и я должна защищать тебя.

— Ты не просто оружие, – ответил он. – Ты человек и моя подруга. Мы защищаем друг друга. Я бы не выжил в Орегоне без тебя, и мы оба это знаем. Ты сильнее меня во многих отношениях, но дело не всегда в том, что ты можешь сделать для меня. Ты еще и художник. Я видел мольберты в твоей комнате. Я знаю, что ты не просто рисуешь там новые карты таро. – У Юки была дурная привычка оставлять дверь своей спальни открытой, и ее картины обычно были направлены прямо на дверь. За последние несколько месяцев он видел пейзажи и натюрморты, которые были просто потрясающими. – В тебе есть нечто большее, чем просто быть ледяной королевой.

Юки так долго ничего не говорила, что Майк подумал, не заснула ли она. Или, может быть, он поставил ситуацию в неловкое положение, сделав ей так много комплиментов сразу. Из-за невозможности видеть ее лицо ему было трудно понять, как прозвучали его слова, а это был разговор, требующий взвешенного подхода.

— Ты скучаешь по ней? – неожиданно спросила Юки.

Майк точно знал, о ком она говорит. Кроме Евлалии, почти никто не упоминал о Велвет в его присутствии. Он не был уверен, боялись ли они, что это заденет его чувства, или им просто было неловко.

— Каждый день, – ответил он. – Странно думать, какой большой частью моей жизни она стала, хотя я знал ее всего несколько дней.

— Любовь может это сделать, – сказала она. – Это меч, который может принять твое сердце за свои собственные ножны. Каждый раз, когда ты берешь его в руки, есть большая вероятность, что ты только навредишь себе.

— Ты скучаешь по Эмили?

Температура в коридоре упала, и он почувствовал, как Юки напряглась. Это было почти так же, как если бы ее магия действовала защитно, но реальной угрозы не было. Вероятно, дело было в самом вопросе, и он почти пожалел, что задал его.

— Я не знаю, как это объяснить, – сказала она. – Я люблю ту, кем она была, но ненавижу ту, кем она стала. Она снится мне почти каждую ночь. Иногда она просто наблюдает за мной, а в другое время мы разговариваем. Мы вспоминаем, мы спорим, как будто она действительно здесь. Но иногда сны становятся дурными, и я смотрю на нее такой, какой она была ближе к концу. Я выкрикиваю ее имя, умоляю ее прийти в себя, чтобы я могла спасти ее, но…

— Это звучит тяжело. – Он нежно сжал ее. – Это может прозвучать глупо, но если тебе когда-нибудь понадобится, чтобы Лили вошла в твои сны, она, вероятно, сможет помочь.

На самом деле Лили однажды предложила пойти с ним в Измерение Мечты и переодеться Велвет, но он ей отказал. Он не посмел запятнать это последнее воспоминание о ее мерцающих глазах, когда она пересекла берега его души.

— Нет, спасибо. Там есть многое, что мне на самом деле не нравится, когда она видит.

— Я понимаю. – Он вздохнул и расслабленно прислонился к стене. Они уже прошли так далеко, и никто не мог сказать, сколько еще им предстоит пройти. Его магия немного восстановилась, но недостаточно, чтобы поддерживать его на марафонских пробежках, к которым он привык. Может быть, если Юки уменьшится в размерах, он сможет нести ее и бегать трусцой пару часов, пока они не найдут выход.

Думая о Юки, он задавался вопросом, какие трагические тайны она все еще хранит. На ее душе было больше боли, чем за одну жизнь, и он, наверное, в сотый раз пожалел, что не существует способа помочь ей справиться с ее бременем. Иногда казалось, что она вот-вот преодолеет пропасть, которую сама же и воздвигла вокруг себя, но его всегда удивляло, как быстро ей удавалось отойти от этого метафорического выступа.

— Майк. – Это был голос Кисы, слегка дрожащий, как будто говоривший в трубку. – Ты меня слышишь?

— Я слышу. – Несмотря на то, что было темно, он закрыл глаза. Киса материализовалась перед ним, сидя, скрестив ноги. – Где ты? С вами все в порядке?

— В порядке. – Глаза Кисы распахнулись, и она улыбнулась. – Я вижу тебя!

— Мы не должны быть слишком далеко, – ответил он с усмешкой. С тех пор как они вдвоем соединили разумы через тысячи миль и пространственный барьер, они работали над повторением этого подвига. Находясь достаточно близко, они могли общаться телепатически, но это требовало изрядной концентрации. К счастью, прямо сейчас ему нечем было заняться.

— Что происходит? – спросила Юки.

— Кошачье радио, – ответил он, используя любимое название Тинк.

— Они близки? – спросила она.

— Подожди. – Ему потребовалось мгновение, чтобы укрепить связь. – Где ты? Мы можем направиться в ту сторону, – сказал он Кисе.

— Нет. Мы сейчас в мастерской, но послушай. Печь заколдована, туннели меняются без предупреждения. – Киса наклонила голову, словно прислушиваясь к чему-то. Тинк говорит, что тебе следует попытаться найти выход в следующий раз, когда ты найдешь вентиляционное отверстие. Здесь было бы легче найти вас. Юки все еще с тобой?

— Да. Она со мной.

— Хорошо. Не разделяйтесь. Вентиляционные отверстия печи постоянно перемещаются. – Киса скорчила гримасу. – За тобой охотятся.

— Я знаю, – ответил он. – Только что поссорился с призраком прошлого Рождества. Они не были довольны результатом.

— Там с тобой еще как минимум двое. Ты в порядке?

— Да, но Прошлое Рождество прошло, так что они все еще где-то там. Очевидно, теперь они работают на Крампуса, что бы это ни значило.

Киса кивнула. – Насчет этого. Он охотится за Холли. Нам нужно перегруппироваться и разработать план. Этот парень звучит как настоящий придурок, и, возможно, он там с вами, мы не уверены.

— Майк? – Голос Юки перешел на шепот, когда она схватила Майка за ворот его куртки и потянула. Он открыл глаза и увидел, что откуда-то впереди исходит слабое свечение. Туннель освещался далеким шаром света, который исчез за дальним поворотом, но дальше не продвинулся. Его рассеянного света было более чем достаточно, чтобы продолжать освещать главный проход.

Он снова закрыл глаза и увидел Кису. Ее изображение подернулось рябью – результат отвлечения внимания. Даже когда они вдвоем жили в одном доме, было очень трудно поддерживать подобную психическую связь. – Черт, у нас компания. Держись подальше от вентиляционных отверстий, мы найдем способ сбежать.

Киса показала ему поднятый вверх большой палец, а затем исчезла.

— Оно приближается, – прошептала Юки, поднимаясь, затем потянула Майка за собой. Крошечная сфера света была окружена красными энергетическими линиями, которые делали ее похожей на рождественское украшение. Праздничная музыка эхом разносилась по коридору, и Майк был почти уверен, что слышит, как поют Старую песню.

— Давай вернемся тем же путем, которым пришли, – прошептал он в ответ. – Вентиляционные отверстия все равно меняются, похоже, не имеет значения, куда мы идем.

Она кивнула. Пятясь от приближающегося света, они миновали коридор, который спускался подобно горке.

— Подожди. – Майк повел Юки в боковой проход, затем опустился на колени и прижал руку к полу. Он вызвал молниеносного паука и направил его в угол. Воздух вокруг него шипел, пока он ждал инструкций.

— Ладно, пошли. – Он держал Юки за руку, пока они проходили двадцать футов по коридору. По его мысленной команде молниеносный паук запрыгал по коридору и, разбрасывая искры в воздух, убежал прочь.

Дух устремился вслед за пауком со звоном колокольчиков. Паук побежал по коридору прочь от духа, разбрасывая свет и искры в попытке устроить сцену. Майк и Юки пригнулись, когда дух пронесся мимо них, оставляя за собой блестки и снежинки, нарисованные по всему коридору.

Раздался громкий хлопок, и в коридоре стало темно. Майк почувствовал, как напряглась его магия из-за внезапного изменения расстояния между ним и маленьким паучком, прежде чем она иссякла.

— Он исчез, – сказал он, затем вызвал другого паука на свет.

— Я полагаю, призрак рождественского подарка? – Юки указала на украшения, которые уже превращались в цветной дым. – По крайней мере, это оставляет след, которого нам следует избегать.

— Тогда я говорю, давай избежим этого. – Он свернул в коридор и почувствовал, как у него защемило в животе. Это было присутствие Кисы, внезапно оказавшейся гораздо ближе. Неужели туннели печи снова сместились? – Я чувствую, что остальные где-то поблизости. Я надеюсь, это означает, что мы достаточно близко к Мастерской, чтобы выбраться отсюда. Нам просто нужно найти вентиляционное отверстие, достаточно большое, чтобы пролезть внутрь, и все готово. Если мы этого не сделаем, то, вероятно, умрем с голоду или от жажды, преследуемые отказниками от рождественских фильмов.

— Я могу приготовить нам воду. – Она протянула руку и вызвала маленькую сосульку. – Здесь не так много влаги, но это выполнимо. Однако это лишит твое тело тепла. Я думаю, ты замерзнешь насмерть задолго до того, как умрешь с голоду.

— Сейчас это наименьшая из моих забот. – Он взял у нее сосульку и пососал ее. Его губы уже потрескались. Она взяла одну для себя и откусила кончик. – Это вредно для твоих зубов, – сказал он.

Она с улыбкой обнажила перед ним свои клыки. – Я позабочусь о своих зубах. Ты беспокойся о том, как вытащить нас отсюда.

Вряд ли это была честная сделка, но видеть ее улыбку того стоило.

Они продолжали идти по длинному коридору, пока он не сузился, заставив Майка пригнуться. Он потерял счет тому, сколько часов они шли, и его желудок протестующе заурчал. Одна-единственная кружка горячего какао не могла поддерживать его вечно.

Паук, ведущий их по туннелю, исчез из виду, унесенный какой-то магией, управляющей этим местом. Майк и Юки остановились, и она вызвала пламя лисьего огня, которое поплыло перед ними.

— У тебя, должно быть, заканчивается магия, – сказала она ему. – Позволь мне облегчить твою ношу.

— У меня все в порядке. С пауками довольно просто, – объяснил он. – На самом деле передо мной просто моя волшебная прогулка. Поскольку здесь не в кого погрузиться, для поддержания даже не требуется такой большой концентрации. Я даже могу вернуть его обратно, но есть небольшой шанс, что это может спровоцировать мое сексуальное влечение, поэтому обычно я просто позволяю ему угаснуть.

— Сколькими из них ты можешь управлять одновременно? – спросила она.

— Три, если мы говорим о полном контроле. Если я просто заставлю их бежать, пока они во что-нибудь не врежутся, я смогу сделать немало.

Юки кивнула. – Многие виды магии масштабируются экспоненциально в зависимости от сложности. Тот факт, что ты делаешь их похожими на маленьких паучков, вероятно, не помогает.

Комментарий не должен был быть обидным, но ему показалось, что его ударили под дых. Он остановился, и Юки сжала его руку.

— Черт, мне жаль. – Она похлопала его по руке. – Дело не в том, что я забываю, я просто…

— Все в порядке. – Он глубоко вздохнул и выдохнул. Пауки-молнии были созданы вскоре после смерти Велвет как способ поговорить с пауками в его собственном доме. Их жизнь, как правило, была простой, и как только он убедил Тинк не шлепать их, не было ничего необычного в том, что они стояли в углах комнаты и дружелюбно махали ему рукой. – Это действительно так. Я начал использовать их как способ оставаться на связи с ней, и теперь это просто привычка. Честно говоря, я не знаю, смог бы я придать им другую форму без каких-либо серьезных усилий.

— У меня то же самое с магией льда. Когда у меня вырос третий хвост, я была так зла и ожесточена, что установила связь со льдом на фундаментальном уровне. Я больше не в том месте, но магия – такая же часть меня, как и мои собственные руки. Я склонна полагаться на это. – Юки повернулась и обхватила его руками, крепко прижимая к себе. – Но я хотела бы научиться полагаться на других, как это делаешь ты. Я ненавижу чувствовать себя изолированной, как будто я пятое колесо в семье. И прежде чем ты начнешь, я знаю, что делаю это сам с собой.

— Юки. – Он изогнулся, чтобы обнять ее как следует. Мех ее пальто был неотличим от ее собственной природной мягкости, и было удивительно, какой пушистой она чувствовала себя рядом с ним. – Я думаю, ты уже знаешь это, но я всегда здесь, чтобы помочь тебе, независимо от того, что тебе нужно.

Она пошевелилась, и в тусклом свете он смог различить очертания ее улыбки.

— Спасибо, – сказала она, затем подняла на него глаза. Ее глаза сияли, и он внезапно осознал, как близко ее лицо было к его. Ее тройные хвосты взметнулись, затем обвились вокруг него, словно в объятии.

Ее лисий огонек погас, и она приподнялась на цыпочки и запечатлела легкий поцелуй в уголке его губ. Один из ее клыков задел край его нижней губы, но не настолько, чтобы потекла кровь.

Когда Юки заговорила, ее голос был едва слышен. – Я не совсем уверена, но мне кажется, что я, возможно, влюбляюсь в тебя, Хранитель.

— Я… – Майк замолчал, когда она прижала палец к его губам, чтобы заставить его замолчать.

— Ничего не говори, пока. – Она вздохнула и обняла его. – Просто обними меня еще немного, а потом нам нужно продолжать двигаться. Ты не сможешь пережить холод так, как я.

Кивнув, он остался в ее объятиях, поражаясь тому, сколько тепла исходило от нее. Было ли это частью ее магии или просто мех на ее теле? Он ничего не мог с собой поделать, зарывшись лицом в мех ее воротника и вдыхая аромат леса. Это были не просто воспоминания об Орегоне, но и о каждом походе, в который он отправлялся ребенком.

— Ты… обнюхиваешь меня? – спросила Юки.

— Может быть, немного. Извини. – Он поднял голову, и холодный воздух из вентиляционных отверстий тут же коснулся его щек. – Ты просто была такой теплой, что я почувствовал себя немного слишком уютно, вот и все.

— Я понимаю. – Она сделала шаг назад и шлепнула его по носу кончиком одного из своих хвостов. – Мне больше было интересно, не был ли это трюк, которому ты научился у нашего местного адского пса.

— Нет. Если я и получил что-то от нее, то не знаю, что именно. – Он скорчил гримасу. – И еще раз, мне действительно жаль.

— Не стоит. – Она взяла его под руку. – Я лиса. Я использую запах, чтобы идентифицировать всех, даже тебя.

— Действительно? – спросил он.

— Да. Просто мне не нужно сначала зарываться головой в их волосы. Послушай. – Она хихикнула, затем громко втянула носом воздух, словно в доказательство своей правоты. – Подожди, что это, черт возьми, такое?

Майк думал, что она издевается над ним, пока она не щелкнула пальцами, снова вызывая лисий огонь. Вместо длинного трубопровода вентиляционной системы они оказались в роскошной комнате, украшенной рождественской зеленью. Омела, остролист и плющ были развешаны вдоль стен на золотых крючках. Большой стол, уставленный мясом, хлебом и всевозможными праздничными блюдами, наполнял комнату паром и сладкими запахами рождественского ужина.

— Вот дерьмо, – прошептал Майк, переводя взгляд на фигуру, сидящую на другом конце стола. Это был гигант, около двенадцати футов ростом, в толстой зеленой мантии, подбитой мехом. Длинные каштановые локоны ниспадали на плечи гиганта, и когда он наклонился вперед, к свету, Майк с удивлением понял, что Призрак рождественского подарка был женщиной.

Она подняла большой рог изобилия, который вспыхнул таким ярким пламенем, что хватило бы осветить остальную часть комнаты. В ее глазах появился лукавый блеск, когда она поднесла фонарик поближе, чтобы разглядеть их получше. Рукав соскользнул вдоль ее руки, обнажив мускулистое предплечье.

— Войдите! – воскликнул призрак. – Заходи и узнай меня получше, чувак!

— Мы… уже внутри, – пробормотала Юки, оглядывая комнату. – Как мы должны войти, если мы уже здесь?

Зеленая мантия так свободно висела на Рождественском Подарке, что были видны большие, торчащие соски, когда она наклонилась вперед. Она нетерпеливо наполнила тарелку едой и поднесла ее к ним одной рукой.

— Я – Призрак рождественского подарка! Посмотри на меня! – Она покачала головой, и ее кудри волнами рассыпались по отвисшим грудям. На голове у нее был венок из остролиста, похожий на корону, а руки были размером с обеденные тарелки. На ее лице была озорная улыбка, когда она откинулась на спинку стула. Мантия теперь была распахнута, обнажая ее грудь. Она поставила тарелку с едой на стол и скользнула руками по своим грудям, сведя их вместе, чтобы создать самую большую ложбинку между грудями, которую Майк когда-либо видел.

— Эм… я думаю, с этим что-то не так, – сказал Майк Юки.

— Со всеми ними что-то не так, – ответила она приглушенным тоном. – По крайней мере, этот дух не такой жуткий маленький ублюдок, как предыдущий.

— Я бы сказал, что это другой вид жути, – прошептал Майк в ответ.

Рождественский подарок издала радостный смех, от которого задрожала комната.

— Ты никогда раньше не видел меня такой! – воскликнула она, затем встала. Ее халат на мгновение распахнулся, показывая, что на самом деле под ним абсолютно ничего не было надето. Между ее пупком и каштановым лобком в форме перевернутой рождественской елки был шрам, очень похожий по очертаниям на одного из его электрических пауков. Лучшим предположением Майка было то, что дух настиг его маленького паучка-молнию, но он понятия не имел, что это значит в долгосрочной перспективе. Однако, судя по поведению призрака, у него была довольно хорошая идея, что во всем виновата его магия. – – А теперь, пошли! Сегодня Рождество, и нам есть что отпраздновать!

— Я не уверен, должны ли мы быть взволнованы или напуганы, – сказал Майк, затем посмотрел на тарелку с едой. На данный момент его предвидение говорило, что он в безопасности, и он был голоден. – Ты думаешь о том же, о чем и я?

Юки понюхала воздух, затем кивнула. – Я предпочитаю драться на сытый желудок. Если не считать нашей похотливой хозяйки, я думаю, у нас все в порядке, но не спускай с нее глаз.

Майк подавил смех, практически борясь с тем, чтобы отвести взгляд от грудей Рождественского подарка. Великанша заметила, куда он смотрит, и ухмыльнулась, затем покачнулась, отчего ее отвисшие груди заколыхались. Он не был до конца уверен, в чем заключается опасность ситуации, но, по крайней мере, у него будет на что посмотреть. Рождественский подарок улыбнулась такому вниманию, затем отхлебнула из массивного серебряного кубка. Она жадно посмотрела на него, а затем облизнула губы.

— О, не волнуйся. Я не буду, – сказала она.

**************

Киса выдохнула воздух, который она задерживала, когда Майк исчез из виду. Она открыла глаза и увидела Холли, пристально наблюдавшую за ней всего в футе от себя.

— Ну? – спросила она.

— С ними все в порядке, но я думаю, они подрались с призраком Прошлого Рождества.

Холли застонала. – О, Санта, прямо сейчас все абсолютно запутано. Если духи нападают на людей, на что мы можем надеяться?

— Тинк, думаю, нужен план получше. – Тинк лежала на спине, устремив глаза в потолок и покачивая ногами взад-вперед, как будто слушала какую-то неслышимую мелодию. – Муж сбежал из печи, но что потом? Остроухие все еще в большой беде.

Киса кивнула. – Она права. Мы знаем, что Крампус забирает эльфов, но куда? Есть ли здесь кто-нибудь еще, кто может нам помочь? Что мы должны делать?

Холли отвернулась от них, и ее нижняя губа дрожала. На крошечных плечах эльфийки лежало очень многое, но она не предлагала никаких идей.

— Хм. – Тинк села, затем подошла к Холли и отобрала у нее маркер. – Сначала перечислите проблемы, сосредоточьтесь на решениях. – Она повернулась к ближайшей стене и нарисовала грубый набросок печи, за которой следовал демон. – Отопления нет, в мастерской становится слишком холодно. Нужно перезапустить печь, иначе заостренные ушки замерзнут. Демон с чертовым лицом…

— Тинкер! – Холли зажала уши.

Тинк закатила глаза. – Плохой демон хочет захватить заостренные уши, не знаю почему. Тинк может починить печь, но в то же время не может защитить сексуальную эльфийку.

— Значит, мы должны подождать, пока Майк не найдет нас. – Киса оглянулась на вентиляционное отверстие. Она почувствовала, как что-то изменилось в ее теле, когда Майк отодвинулся от нее. – Сколько времени это займет?

— Муж умный, возвращайся в мастерскую. Мы тоже умные, найдем безопасное место, чтобы наблюдать за мастерской, пока он не вернется.

— Камеры. – Холли подняла голову. – У нас есть комната с мониторами, которые следят за всем цехом! Если мы отправимся туда, то сможем найти его, как только он вернется!

— Хорошая идея. Давай прямо сейчас отправимся туда… – Кису прервал громкий лязгающий звук из вентиляционного отверстия, за которым последовало тихое ворчание. Это звучало как голос Майка, но он был искажен. Неужели он уже нашел их?

Пронзительный звук металла о металл наполнил воздух, когда призрак прошел сквозь стену. Он было примерно того же роста, что и они, но его фарфоровое личико было искажено в агонии.

— Скряга! Скряга!" – завопил он голосом Майка, затем встретился взглядом с Холли. Все его тело вращалось, как крошечная галактика, в то время как его ангельское личико оставалось неподвижным. Он издал хриплое рычание, затем бросился в атаку.

— О, нет, ты этого не сделаешь! – закричала Киса, прыгая между духом и эльфийкой. Он столкнулся с ней, когда она вонзила в него когти. Дух выглядел удивленным, когда выпутывался, бормоча что-то на другом языке, когда из царапин вырвался пар. Он застыл на месте, затем выкрикнул еще какую-то тарабарщину и замахнулся на Кису длинной рукой, которая была скорее щупальцем, чем конечностью. Тинк попыталась прыгнуть на призрака, но прошла сквозь него, не причинив вреда, когда он схватил перепуганную Холли за запястье.

— Я здесь по поводу твоего благополучия, – прошептал он из каждого угла комнаты одновременно. На мгновение дух разделился на несколько отдельных сущностей, которые что-то прошептали друг другу, прежде чем снова соединиться.

— Тинк здесь, чтобы надрать задницу! – Очки гоблины теперь меняли линзы с маниакальной скоростью, когда она вытащила молоток из-за пояса. Она увернулась от шквала ударов, затем с силой швырнула молот в лицо духу. Он прошел сквозь объект и ударился о трубу позади него. Труба треснула, выпустив струю воды под высоким давлением, которая попала духу в голову и разнесла ее по комнате. Киса схватила Холли за руку и побежала к двери, где их ждала Тинк.

Глаза гоблины расширились, и Киса оглянулась как раз в тот момент, когда призрак Прошлого Рождества бросился на них, отрастив призрачные конечности. Троица цеплялась друг за друга, пока их несли через зал, а затем прошли сквозь противоположную стену.

Тьма окружала их, когда дух протаскивал их мимо сфер света. Тинк попыталась укусить щупальце, державшее ее, в то время как Холли закричала в панике. Падая, они вращались, как мутировавшее кленовое семечко. Тинк теперь была на дальнем конце, крепко вцепившись в лодыжки Холли. Колготки Холли скользнули по ее ногам, из-за чего гоблина ослабила хватку и оторвалась от них.

— Тинк! – Киса не осмеливалась отпустить Холли и могла только беспомощно наблюдать, как Тинк исчезает внутри одного из пузырей. Зарычав, она сжала талию Холли, когда они столкнулись с собственным пузырем, и темнота рассеялась, открыв старую кухню с женщиной, стоящей у плиты и помешивающей что-то в кастрюле.

Цвета в комнате были размыты, как будто кто-то вытер их влажной тряпкой, прежде чем они успели полностью высохнуть. Когда женщина повернулась, оказалось, что у нее отсутствует лицо. Там, где должны были быть ее черты, была просто гладкая темная кожа. Ее челюсть двигалась, как будто она что-то говорила, но не издавала ни звука.

В комнату вошла маленькая девочка, неся плюшевую сову, которая знавала лучшие дни. Киса с открытым ртом смотрела, как ребенок забрался на ближайший стул и взял ложку у женщины. Если не считать случайного звяканья ложки о сковороду, вокруг царила тишина.

Девушка, без сомнения, была более молодой версией Кисы. Эта полностью человеческая версия Кисы рассмеялась в ответ на что-то, сказанное женщиной, затем продолжила помешивать, в то время как женщина начала резать овощи.

— Кто это? – спросила Холли, встав на подкашивающиеся ноги, затем схватила Кису за запястье. – Где ее лицо?

— Я не знаю, – ответила Киса. Это была ее мама? Или кто-то другой?

— Это твоя бабушка. – Голос Прошлого Рождества был чуть громче хрипа из угла комнаты. Дух был размазан по стене, и его тело представляло собой месиво из конечностей. Его лицо располагалось в центре туловища у самого пола. Оно было наклонено набок, и свет исходил только из одного глаза. – Это все, что я могу сказать тебе наверняка. Это твое прошлое…Я не могу…

— Тсс. – Киса шикнула на духа и придвинулась ближе к маленькой девочке. Ребенок отодвинулся от кастрюли, чтобы старуха могла добавить в суп побольше овощей. Она стащила морковку с разделочной доски и небрежно жевала ее, пока ее бабушка доставала миску с мукой. Это было воспоминание, которое было почти в пределах досягаемости, если бы она только могла вспомнить немного больше, возможно, она узнала бы, кто она такая.

Дух кашлянул, и сцена пошла рябью, когда они перенеслись в другую комнату. Женщина и Киса сидели под маленькой елкой в гостиной, под которой лежала всего пара подарков. Соседнюю стену украшали фотографии, но все люди в рамках были размазаны.

— Почему я со своей бабушкой? Ты можешь сказать мне, как ее зовут? – Взволнованная, Киса отодвинулась от Холли и направилась к женщине. Ее лица по-прежнему не было видно, но Киса почувствовала что-то знакомое, когда взглянула на руки женщины, игриво пожимавшей подарок. Они были покрыты мозолями и старыми шрамами – руки, которые использовались для тяжелого труда. Несмотря на это, Киса каким-то образом знала, что они нежные и были бы на ощупь как самая мягкая кожа, если бы она могла прикоснуться к ним.

— Я… не могу… – Из уголка рта духа потекли чернила. – Твое прошлое… разрушено.

— Что с тобой не так? – Холли опустилась на колени рядом с духом и взяла одну из его рук в свою. – Почему ты пытаешься причинить нам вред?

Прошлое Рождество вздохнул, затем сжал руку Холли. – Он берет все на себя, – ответил он. – Он хочет, чтобы Рождество было… для него самого.

— Ты умираешь? – Холли подошла, чтобы потрогать чернила, вытекающие из глаз Прошлого Рождества, но он оттолкнул ее руку.

— Прошлое нельзя убить, – прошептал он, затем посмотрел на Кису. – Но это может быть потеряно. Он стер чернила с лица и рассматривал их кончиками пальцев. – – Не позволяй его грязной магии запятнать себя, Холли. Не позволяй ему… изменить то, кто ты есть. Или изменить Рождество.

— Мы должны помочь духу, – заявила Холли. – Это не то, какими они должны быть. Они предназначены для того, чтобы помогать людям. Я думаю…Я думаю, они умирают.

— Я буду хорошим на следующее Рождество. – Его слабая улыбка сменилась хмурым выражением, когда чернила изменили курс и потекли обратно в его глаза. Огонек в его глазах мерцал, как свеча на ветру. – Не следовало брать…всех вас троих. Уже был ранен, но был злой. Не смог… контролировать… прости…

— Где Тинк? – потребовала ответа Киса.

Дух поднял голову. В потолке над ними появилась большая трещина, и через нее провалилась еще одна версия Прошлого Рождества. Он смялся, как лист при ударе об пол, затем пополз к своему двойнику, издавая вопль агонии. Они слились воедино, образовав немного более сплоченный дух, наполненный сверкающими огнями, которые вскоре потускнели.

Из трещины спрыгнула фигура с убийством в глазах. В одной руке она сжимала пропитанную чернилами отвертку.

— Тинк! – Киса обняла свою подругу, но гоблина не обратила на нее внимания.

— Тупой чертов призрак, держись подальше от головы Тинк, – прорычала она, указывая своим инструментом на Прошлое Рождество. Когда она выругалась, по всей комнате появились трещины. – Кусок дерьма прочитал мысли Тинк, проломил им гребаные головы! А теперь отпусти Тинк и ее друзей, иначе.

— Уберите ее от меня! – Голос Прошлого Рождества изменился в тональности, как будто говорили двое из них. – Не позволяй ей прикасаться ко мне, она сломана!

— Тинк покажет тебе, что значит "сломанный". Тинк выскользнула из объятий Кисы и потянулась за Прошлым Рождеством. Призрак издал слабый крик агонии, пытаясь оттолкнуть ее, но потерпел неудачу. Тинк ударила Прошлое Рождество в лицо. Ее рука с отверткой, не причинив вреда духу, прошла сквозь него и ударилась о стену позади них.

Комната разлетелась вдребезги, как стекло, отпадая от них, показывая, что теперь они были где-то в другом месте. Киса почувствовала, как у нее упало сердце, когда видение бабушки исчезло, и изо всех сил попыталась в последний раз взглянуть на те руки, которые подняли ее. Она почти чувствовала, как они гладят ее по щеке или вытирают слезы с глаз.

Теперь они стояли в обеденном зале, украшенном обрывками оберточной бумаги и сломанными украшениями. Несмотря на то, что свет был выключен, большие окна вдоль потолка пропускали внутрь лучи Северного сияния, обеспечивая обильное освещение. На полу Прошлое Рождество был не более чем уменьшающейся чернильной кляксой с лицом размером с бейсбольный мяч.

— Он идет за тобой, – прошептал он, а затем провалился сквозь пол с булькающим звуком, похожим на горячее масло.

— Хорошо, – выплюнула Тинк. – Если Тинк увидит тупую рогатую голову, Тинк разобьет тупому ублюдку морду! Она посмотрела на Холли, черты лица которой побледнели. Когда она обратилась к эльфийке, ее тон резко смягчился. – Мы уходим сейчас. Найди комнату с мониторами. Следи за мужем. Тинк ненавидит глупого рождественского призрака, заставляющего Тинк видеть слишком много плохого из детства.

Холли кивнула и встала. Она потерла глаза, как человек, который долго спал, затем направилась к двери в столовую. Поправив свой наряд, она повернулась к ним лицом.

— Давай сделаем это. – Несмотря на ее решимость, в конце голос Холли пискнул.

— Послушай. – Киса схватила Холли за руку. – Ты не одинока. Мы с тобой.

Тинк схватила Холли за другую руку, затем ухмыльнулась. – Хорошенькая эльфийка должна Тинк большое спасибо. Может быть, позже поцелуешь Тинк по-особому, используй побольше языка.

— Тинк! – Киса потрясенно посмотрела на гоблину. – Ты сейчас серьезно?

Лицо Холли было таким красным, что она была похожа на рождественскую лампочку, которая вот-вот перегорит.

— Очень серьезно, – добавила Тинк. – Холли очень хорошо целуется. Обращайся с Тинк как с леденцом. Она подмигнула Холли. – Тинк, вспомни. Большое веселье, много часов. Намного лучше, чем хаммер.

Напряжение спало, когда Холли рассмеялась и покачала головой. – От тебя действительно одни неприятности, не так ли?

— Неприятности для некоторых. Развлечение для других. – Динь похотливо облизнула губы. – И то, и другое, если Холли повезет.

Холли снова рассмеялась и вывела их из столовой. Они находились в большом здании, построенном наподобие сторожки, с перекрещивающимися повсюду балками. Киса потеряла счет длинным коридорам и огромным комнатам и была сбита с толку, когда они подошли к большим деревянным дверям, ведущим наружу. Северное сияние зловеще заиграло на коже Холли, когда она повернулась к ним лицом.

— Если мы срежем через двор, то сэкономим себе несколько часов", – сказала она. – Но это действительно означает выйти на улицу. Я подозреваю, что здесь может быть холоднее, чем обычно.

— Ты не говоришь. – Киса посмотрела на заиндевевшие окна. – По сравнению с чем? Это Арктика.

— Да, насчет этого. Мы отводим лишнее тепло из печи, чтобы Северный полюс не замерз. На самом деле это довольно приятно. Солнечный камень – это, по сути, крошечная звезда. Не уверена, что вы об этом знали. Достаточно энергии, чтобы обеспечить пешеходные дорожки с подогревом, киоски с горячим какао через каждые пару кварталов. Однажды мы даже попробовали водную горку, но ее пришлось закрыть после того, как пара оленей застряла. – Холли толкнула дверь, но та застряла. – Спринклз, мы, возможно, даже не сможем…

Тинк пнула дверь с такой силой, что стекло треснуло, когда она распахнулась, и лед заскользил по покрытым инеем дорожкам прочь от них. Подувший ледяной ветерок пробрал Кису насквозь сквозь мех, и она натянула капюшон.

— Полагаю, мы направляемся наружу, – пробормотала Киса, когда Холли пошла впереди. Она оглянулась через плечо, почувствовав, как Майк снова отодвигается от нее. Хуже того, воспоминание о руках ее бабушки уже стиралось. Ее воспоминания были похожи на снежинки на раскаленной стали.

Вместе они выбежали на холодный арктический воздух.

***************

Джек Фрост стоял перед рядом мониторов, пристально вглядываясь в экраны под рубрикой "Мастерская". Один из дисплеев был заполнен тенями и помехами, которые перемещались по кругу, когда Крампус разнес вдребезги одну из многочисленных столярных мастерских. Присутствие демона не могло быть должным образом отображено системой мониторинга. Причуда его неестественного существования, и поэтому казалось, что прямо сейчас темные помехи разрывают на части сверлильный станок, а металл и дерево самозабвенно подбрасываются в воздух.

Когда Крампус исчез из поля зрения камеры, экран вернулся к нормальному состоянию, когда начался следующий канал.

Глаза Джека скользнули по мониторам, надеясь увидеть хоть какой-нибудь признак того человека, которого он видел ранее, Майка. Вероятность того, что человек создаст проблему, была невелика, но все же существовала. Когда Джек вернулся на главный уровень, Крампус уже ждал в центральном узле полного отчета.

Было высказано предположение, что эльф, должно быть, привел сюда этого человека и его друзей, поэтому Крампус оставил Джека выслеживать их. Очевидно, какой-то эльф сбежал, нырнув в вентиляционные отверстия, что привело Крампуса в ярость.

Джек содрогнулся при мысли обо всей этой необузданной ярости. Внешний вид печи был сильно поврежден, и было бы еще хуже, если бы Крампусу не понадобилось использовать ее позже по своим собственным причинам.

Половицы за спиной Джека застонали, когда грузная фигура протиснулась в дверной проем.

— Ты уже нашел их? – спросила она. В глубоком голосе слышалось шипение, напомнившее Джеку выходящий пар.

— Пока нет, Грила. – Джек обернулся и увидел, что великанша протиснула в дверь только верхнюю половину своего массивного тела. Ее лицо было изуродовано, а волосы потускнели от жира и грязи. Скрюченные пальцы оставляли вмятины в полу, когда она переносила вес с одной руки на другую. – Есть какие-нибудь новости от твоих сыновей?

— Они все еще ищут сани. – Грила озабоченно облизнула губы. – Были… осложнения.

— Каким образом?

Когда Крампус покорил Северный полюс, он пришел в ярость, обнаружив пропажу саней. К счастью, Джеку хватило предусмотрительности поместить маячок слежения в мешок Санты. Рождественский кот был способен выследить его, но Джек давным-давно усвоил, что никогда нельзя полагаться на кота в чем-то важном.

— Сани были обнаружены кем-то другим. – Грила поморщилась, затем изогнула туловище. Дверная рама треснула, затем разлетелась в щепки. – Мои сыновья погнались за ними, но они спаслись, улетев прочь.

— Так у кого же сани? – спросил Джек. Поскольку весь мир замерз, конкуренции за сани быть не должно было. Были ли эти люди союзниками Санты? Если так, то почему они просто не помогли ему победить Крампуса? Что им было нужно от саней?

При мысли о Санте Джек посмотрел на монитор в дальнем углу консоли. Камера там выходила на комнату без мебели с хрустальным зеркалом, оправленным в серебро. Туман клубился прямо под его поверхностью, но можно было разглядеть громоздкую фигуру мужчины в красном плаще, оказавшегося по другую сторону полированной поверхности.

Это было то самое зеркало, в котором Крампус был заперт до сегодняшнего утра. Если бы не Джек, Крампус все еще был бы там, колотя покрытыми мехом когтями по своей мерцающей тюрьме.

Джек взял в руки большой снежный шар, стоявший под мониторами. От быстрого встряхивания сверкающие снежинки закружились по интерьеру. Когда они расступились, показалась костлявая фигура в одеянии Санты, сидящая рядом с женщиной, сжимающей термос. Когда сцена переместилась наружу, на ней появилась массивная трехголовая собака, тянущая сани по воздуху.

— Что за чертовщина? – Еще одно сотрясение, и сцена исчезла, открыв Землю. Крошечный золотистый огонек теперь был над Тихим океаном, а золотая стрелка указывала на Австралию. – Похоже, они следуют обычным маршрутом Санты.

Грила склонила голову. – Это грозные противники. Нам нужна твоя помощь.

— Я недоступен. – Джек еще раз посмотрел на монитор, где был Крампус. Пока человек или эльф не были найдены, риск был просто слишком велик. – Разве у тебя нет других союзников?

— Ба! – Грила сплюнул на землю. – У меня много детей, но они глупы. Кот не сравнится с адским псом, а мой ленивый муж мне ни к чему.

— Отлично. Вот. – Джек призвал пригоршню ледяных кристаллов и приблизился к гиганту. Грила почтительно склонила голову. – Когда они приземлятся где-нибудь, где будет достаточно холодно для выпадения снега, попроси своих детей посыпать этим землю. Это привлечет необходимую им помощь, но они должны действительно участвовать. Говорят, что возможность выпадает не просто так, а только один раз, поэтому убедись, что твои сыновья действительно приложили усилия.

— Ты слишком добр. – Грила сняла с пояса маленький мешочек и протянула его Джеку, чтобы он переложил кристаллы внутрь. – Я прослежу, чтобы это было сделано.

— Хорошо. Слишком многое поставлено на карту. Такого шанса больше никогда не представится. – Джек снова посмотрел на монитор с зеркалом.

— Почему он просто не разобьет его? – спросила Грила. – И запечатать Святого навеки?

Джек размышлял над тем же самым вопросом несколько часов назад. Поимка Санты была личным делом Крампуса, но для этого потребовалось, чтобы Джек сам заманил большого человека в зеркальную комнату. За последние шесть месяцев были приложены огромные усилия, чтобы промыть мозги группе эльфов и заставить их выполнить план Крампуса по его освобождению. Их учили лгать, таиться и, самое главное, повиноваться Джеку и Крампусу.

Никто не знал, почему защитные чары вокруг Северного полюса ослабли ранее в этом году, но это позволило Крампусу связаться с Джеком и другими, используя какой-то тип астральной проекции. Его аргументы были очень убедительными, и все они выиграли бы от смены собственника. Сегодняшний вечер должен был стать кульминацией всей этой тяжелой работы.

Однако теперь у Джека появились сомнения. Сначала Крампус был особенно сосредоточен на эльфах, затащив их в неизвестное место под Мастерской. Они в основном повиновались ему, хотя Гриле пришлось выследить нескольких отставших, обладавших достаточной силой воли, чтобы сопротивляться командам Крампуса.

Но затем, вместо того чтобы закрепить свою победу, изгнав Санту в пустоту, Крампус сохранил его в качестве трофея. На самом деле, он был в гостях у Санты, когда Джек позвонил ему, чтобы сообщить, что смертных отследили до печной комнаты. Это было так, как будто демон ничего не мог с собой поделать. Он постоянно заходил, чтобы помучить Санту, но с какой целью?

— Грила? Из любопытства, что тебе пообещал Крампус? – Джек снова посмотрел на мониторы, чтобы убедиться, что Крампус все еще разносит на части столярную мастерскую. Он мог двигаться на удивление быстро, когда хотел, и последнее, чего Джек хотел, – это чтобы Крампус появился без предупреждения и прервал ответ Грилы.

Великанша моргнула, словно переваривая вопрос, затем усмехнулась. – Возвращение к нашей былой славе, – сказала она, и сумка теперь была привязана к ее поясу. – Моя семья больше не будет скована льдом, а наше наследие не будет осмеяно и забыто. Санта нашел способ связать нас здесь во имя защиты своих драгоценных маленьких верующих, и мы хотим уйти.

— Чтобы сделать что? – спросил Джек.

Грила начала что-то говорить, но вместо этого улыбнулась. – Жить так, как мы хотели бы, – ответила она. – Ни больше, ни меньше.

— Хм. – Джек нахмурился, задаваясь вопросом, что бы это вообще значило. Грила была застенчива, чем "гиганты" не славились.

Грила кашлянула в ладонь, словно почувствовав внезапный пристальный взгляд Джека. – А что, интересно, Крампус может предложить самому старику Уинтеру?

Ледяной ветер развевал сальные локоны Грилы, заставляя великаншу вскрикнуть от удивления, когда она склонила голову. Иней образовался на ее боках и распространился по стене над дверью.

— Я не старик и не мужчина! – возразила Джек, стиснув зубы. Это было многовековое заблуждение, которое безмерно злило ее. Когда-то был период, когда зимой правили старые боги, могущественные существа по всему миру, которые могли одним дыханием лишить летний день тепла. Но их время давно прошло, оставив после себя других вместо себя. Некогда второстепенное божество, Джек Фрост пережила этих неземных существ и обрела силу, чтобы по праву претендовать на мантию правителя зимы, но только для того, чтобы жить в тени тех, кто был до нее.

Не помогало ни то, что ее телу недоставало женственных изгибов, ни то, что у нее были короткие волосы. Большую часть волос она прятала под шляпой, чтобы кончики не стали ломкими. Как только ее волосы стали длиннее плеч, они утратили всякую естественную защиту ее тела от холода. Она определенно не собиралась надевать платье, чтобы устранить какую-либо путаницу, и часто проводила так много времени на льду, что у нее на подбородке образовывалась инейная борода. Заблуждение было понятным, но, казалось, никого не волновало, когда она их исправляла. Жаклин Фрост даже не было ее настоящим именем, но все равно это было то, которое она выбрала для себя, став хозяйкой зимы.

Худшими обидчиками были все эти глупые фильмы и мультфильмы о Санте, в которых она изображалась мужчиной. Крампус пообещал ей, что все изменится к лучшему, что он позаботится о том, чтобы мир должным образом признал ее такой, какая она есть. Рождество снова будет что-то значить, а не просто быть коммерческим праздником, призванным выручить корпорации из долгов.

Она с нежностью вспоминала старые времена, когда Санта еще не надевал красный костюм. Они были дружны, и она даже несколько раз каталась с ним в санях, чтобы доставить подарки. Она покрывала крыши льдом, чтобы обеспечить плавную посадку саней, а он приносил ей запасное печенье и лакомства, которые были оставлены для него.

Однако теперь он был так озабочен своим собственным имиджем, что ее проигнорировали, поручив следить за тем, чтобы Северный полюс был должным образом заморожен, когда наступит Рождество. В какой-то момент она стала фоновым шумом, точно так же, как Грила и ее родственники. В отличие от гигантов, у нее все еще была работа, которую нужно было выполнять, но она не получала за это никакой компенсации или признательности.

Джек не была тупицей. Она знала, что освобождение Крампуса будет воспринято как предательство. Но демон знал все правильные слова, которые нужно было сказать, и она прыгнула в эту передрягу обеими ногами, думая, что другого выбора нет. Импульсивные решения были редкостью для нее, но в эти дни она была просто переполнена ими.

— Уходи, – приказала она. Грила пресмыкалась еще мгновение, затем протиснулась всем своим телом обратно в дверной проем. Пол заскрипел, когда Грила двинулась по коридору прочь от комнаты наблюдения.

— Черт. – Джек снова обратила свое внимание на мониторы и заметила, что Санта пристально смотрит в камеру, как будто мог ее видеть. Он понимающе кивнул, и у нее возникло легкое искушение спуститься вниз и самой разбить это зеркало вдребезги.

Вместо этого она выключила этот монитор. Поскольку Крампус все еще копал в поисках последнего эльфа, сейчас ничего не оставалось делать, кроме как быть его глазами, пока он закатывал истерику. Молчание дало ей достаточно времени, чтобы обдумать последствия своих действий, и у нее появилось еще больше сомнений.

Что, если Крампус не сдержит своего обещания? Трудно было понять, будет ли от его слов хоть какой-то толк, особенно если они не смогут вернуть сани Санты. Когда-то это была колесница, достойная бога, способная плыть по небу. Она понятия не имела, как Санта заполучил эту штуку в свои руки, но было много такого, чего она не знала об этом большом человеке.

Где-то прозвенел звонок. Джек обратила свое внимание на дальнюю стену, где растаяла тень и упала на землю. Это был дух Прошлого Рождества. Его бледные черты напоминали расплавленный воск.

Джек перепрыгнула через перила и подбежала к духу, затем опустилась на колени рядом с ним.

— Что с тобой случилось? – спросила она.

Дух покачал головой, отбрасывая темные пятна на землю. – Я не был создан для этого, – шептал он. – Не позволяй ему переделать тебя по своему образу и подобию.

— Кто? Крампус?"

Дух вздохнул, и огоньки в его глазах погасли. – Неужели я последний в своем роде? – спросил он.

Джек рассмеялась, но в ее смехе не было ничего смешного. – Конечно, нет. На следующее Рождество у тебя будет совершенно новый братик.

Дух содрогнулся. – Я не так уверен, – прошептал он.

— Он сделал это с тобой? Этот человек. Майк.

Прошлое Рождество попытался ответить, но не смог. Его губы шевельнулись, но не произнесли ни звука. Темная жидкость собралась в уголках его глаз, а затем он разразился маниакальным смехом. Тело духа замерцало мерцающими огоньками, когда он начал растворяться в половицах.

Руки Джек дрожали, когда она вытащила серебряное украшение из кармана и заставила его ожить. Вращающиеся огни вращались вокруг духа, затягивая его обратно внутрь украшения, туда, куда он направлялся, пока дремал. Дух был не просто побежден – он был развращен. Чувство вины захлестнуло ее. Откуда ей было знать, что духи могут быть повреждены, не говоря уже о том, чтобы измениться в результате их встреч?

Возможно, именно по этой причине Санта использовал их экономно. Прошли десятилетия с тех пор, как их в последний раз выпускали на волю, и любой вред, который им причинялся, был исключительно в ее руках. Все, чего она ожидала, – это того, что духи задержат Майка или полностью отпугнут его. Крампус объяснил, что их можно использовать для таких целей, но теперь она не была уверена.

Нет. Человек в трубах явно оказался более жестоким противником, чем ожидалось, вот и все. Она не осмеливалась рассматривать возможность того, что Крампус солгал ей, потому что это была идея, с которой она не желала мириться.

Бросившись обратно к камерам, она пристально посмотрела на них. Если Майк попытается улизнуть через вентиляционные отверстия, она его увидит. Там были десятки мониторов и сотни камер. Она просматривала их до тех пор, пока не почувствовала, что определила лучшие места, где можно поймать любого, кто крадется поблизости.

— Я собираюсь найти тебя, – прошептала она, думая о человеке из печи. Когда он заговорил с ней, она почувствовала странное принуждение в центре своего тела, внезапную готовность не только повиноваться, но и угождать. На короткое мгновение ей больше всего на свете захотелось сделать абсолютно все, о чем он ее попросит, в надежде завоевать его расположение. Она не была уверена, какую магию он использовал, но она не допустит, чтобы это повторилось.

Движение на угловом мониторе привлекло ее внимание, и она заметила три фигуры, стоящие рядом с дверью. Это были гоблин, эльф и женщина с кошачьими ушами. Джек дотронулась до портативной рации у себя на бедре, готовая вызвать Крампуса, но остановилась. Она еще раз подумала о своем общении с Майком и о том, как он намеренно нацелился на салфетку, которую она использовала, чтобы отследить их.

Это был не эльф, это она точно знала. Либо у гоблина, либо у кошки была с ним какая-то связь, которой она могла воспользоваться. Если она расскажет Крампусу, он бросится туда и, возможно, убьет их. Но если она доберется туда первой, возможно, ей удастся выяснить, как использовать эту связь, чтобы найти Майка.

На камере гоблин пинком распахнул дверь, и они выбежали наружу.

Это была эгоистичная и глупая идея, но после того, как она увидела, как Крампус разгромил несколько комнат во время вспышки гнева, она почувствовала, что имеет на это право. С ухмылкой она выбежала из комнаты наблюдения. Ее тело парило в нескольких дюймах от земли, когда она скользила по коридору к своему собственному выходу. Когда она толкнула дверь, холодный воздух встретил ее приветливыми порывами.

— Пусть пойдет снег, – скомандовала она, и вскоре северное сияние скрылось за кружащимися снежинками.

Продолжение следует…….

P.S. Дорогие читатели! Вы можете поблагодарить за мои старания, перечислив любую сумму на карту № 2202200858517376