Дорожное приключение

Инна, терпеть не могла поезда, но в командировку надо было ехать срочно, а билетов на самолет в ближайшие три дня не было. Так что ей сутки предстояло трястись в купе, общаться с плохо пахнущими и скорее всего храпящими ночью соседями. В общем, все прелести путешествия в купейном вагоне, она, по прошлому опыту, представляла себе просто прекрасно. А вот вагоны типа “Люкс”, которые могли бы, исключить большую часть неудобств, для поездов, следующих в город назначения, предусмотрены не были.

Правда, когда Инна зашла в поезд, обнаружив совершено современный дизайн вагона, она немного повеселела. В купе никого еще не было, так что она достала из чемодана дорожную одежду, а сам чемодан убрала наверх. Одежду она бросила на свою верхнюю полку, а сама села внизу, ждать соседей. Соседи появились минут за пять до отправления. Две девицы лет 20 а с ними угрюмый подросток. Из быстро состоявшегося знакомства стало ясно, что девицы – двоюродные сестры Маша и Катя (кто из них кто – Инна не запомнила), а мальчик – Дмитрий (он так и представился, мрачным голосом, и не глядя на нее), родной брат одной из них. Все они ехали в гости к родственникам, пригласивших их провести лето на море в недавно отстроенном доме. Инна про себя вздохнула, позавидовав родственникам, живущим на море, и подумав, что она бы никого к себе в дом, будь он у нее, не приглашала бы.

Поезд тем временем тронулся, проводница зашла в купе, еще раз проверила билеты и предложила чай. Все четверо дружно отказались. Поезд был вечерний, но за окном, как это обычно и бывает в июне, было еще светло. Выехали за пределы города и тут девицы, переглянувшись, спросили Инну, не присмотрит ли она за Митей, пока они сходят со знакомыми в вагон-ресторан. Инна, предложив девицам предварительно уложить паренька спать, согласилась. И, чтобы не мешать им, вышла из купе, прикрыв за собой дверь. Сначала было тихо, а потом она услышала капризный голос Мити, требовавшего не оставлять его с незнакомыми. Девицы же вдвоем шепотом что-то говорили ему, видимо, уговаривая не бояться хорошей тети. Ну а так как в споре двух женщин, спешащих на свидание, и мальчика, который им мешает уйти, всегда побеждают женщины, то не прошло и десяти минут, как из купе вышли Маша с Катей и, поблагодарив Инну, отправились к знакомым, видимо уже занявших в вагоне-ресторане места, ужинать. Инна же вошла в купе и обнаружила, что Митя в пижаме лежит на верхней полке и смотрит в окно. И только сейчас она сообразила, что так и не успела переодеться.

— Митя, попросила она – не мог бы ты выйти и подождать пока я переоденусь? Мальчишка в ответ на ее просьбы демонстративно вздохнул, а потом слез со своей полки, сунул ноги в шлепанцы и открыв дверь, вышел из купе. Выглядел он каким-то совершенно хрупким и беззащитным.

В купе, судя по значкам на панели, работал кондиционер, но на электронном табло, показывающим температуру, застыла цифра 24. Инна с сомнением посмотрела на приготовленный ею для нахождения в вагоне спортивный костюм. “Сварюсь я в нем” – подумала она и решительно полезла в чемодан, и, открыв его, убрала изначально выбранный костюм обратно. Немного порывшись, она перебрала несколько вещей, и, в конце концов, достала относительно длинную футболку, которую и надела. Ноги футболка прикрывала до середины бедер и условно могла считаться ночной рубашкой. Переодевшись, она открыла дверь, и Митя вернулся в купе, сразу же взобравшись на свою полку. Инна же, сунула ноги в тапочки и, взяв полотенце пасту и зубную щетку, отправилась в туалет, чтобы умыться пред сном. В коридоре было немного прохладнее чем в купе, но все равно было жарко. Так что, дождавшись, когда туалет освободится, она зашла туда, закрыла дверь и стянув с себя футболку, которую постановила считать ночной рубашкой, намочила край полотенца под краном и протерла все тело, на время ощутив приятную прохладу. После этого почистила зубы, умылась и, снова натянув ночную рубашку (которая на самом деле была длинной футболкой) вышла в коридор. У туалета образовалась, тем временем, небольшая очередь, во главе которой переступал с ноги на ногу осуждающе смотревший на нее мужчина лет сорока. Наклонив голову, чтобы не засмеяться Инна прошла мимо очереди, невнятно извинившись за задержку. Вид мужика, которому не терпелось попасть в кабинку туалета, привел ее в какое-то смешливое настроение и в купе она вернулась в отличном настроении. Митя же, когда она зашла, бросил на нее мимолетный равнодушный взгляд, и снова положил голову на скрещенные под подбородком руки и уставился в окно, изучая проносившийся мимо достаточно однообразный пейзаж. А Инна, совершено неожиданно для нее самой, вдруг поняла, что это мальчишеское равнодушие ее как-то задевает. Впрочем, она успокоила себя тем, что подростки в этом возрасте обычно мрачные и совершенно необщительные, тем более с незнакомыми людьми, и просто перестала обращать внимание на его поведение.

Спать ей не хотелось совершенно, лежать на верхней полке не хотелось абсолютно, так что она достала из сумочки телефон, села на нижнюю полку, и, обнаружив отсутствие Интернета, открыла читалку, в которой уже второй месяц был открыт дамский роман, Читать его она пыталась давно, но получалось плохо и лишь по несколько страниц в день, а иногда и вовсе ни одной. Так что, подумав, дамский роман она решительно закрыла, а еще подумав, решила, что все равно никогда его не дочитает и удалила файл. Открыла небольшую библиотечку, хранившуюся в телефоне, и после некоторых колебаний выбрала американский триллер, в который неожиданно для себя погрузилась с головой. Читая, она сначала откинулась назад, а потом скинув тапочки, поставила ноги на противоположную полку, сдвинувшись немного вперед. Она читала так, как не читала очень давно – увлеченно и не обращая внимания на окружающая реальность. Вернулась в которую, ощутив на себе чей-то очень пристальный взгляд. Она подняла глаза от книги и поняла, что Митя теперь смотрит не в окно, а вниз. И не сразу сообразила, что взгляд его прикован к ее немного раздвинутым ногам. И это открытие накрыло ее очень сильной и неожиданно внезапной для неё волной возбуждения. Митя же, еще не понимая, что его разоблачили и заметили, жадного взгляда от ее промежности не отрывал.

Инна, подавив инстинктивное желание сдвинуть ноги, еще минут пять посидела, делая вил, что продолжает читать. Потом ноги все-таки свела и не торопясь, чтобы дать Мите время отвернуться поднялась с полки. Так что, парень успел принять прежнее положение, и, если бы она только что не видела его возбужденно-восхищенный взгляд, она бы и не подумала никогда, что мальчишка уже настолько вырос, что интересуется противоположным полом. Она вышла из купе, и снова дошла до туалета, где решительно сняла трусики и вернулась обратно, зажав их в руке. В купе же она незаметно сунула их поглубже в свою сумочку. Затем подошла к Митиной полке и спокойным участливым голосом, хотя внутри ее просто разрывало от возбуждения, спросила почему тот не спит. В ответ она получила равнодушное “Не хочется”, и снова удивилась актерским способностям мальчишки. Выключив верхний свет в купе, она вернулась на нижнюю полку и снова села “читать”. Светлые сумерки за окном давали вполне достаточно света для задуманного ею. Так что, подождав пару минут, она уже сознательно проделала все те же манипуляции, что и раньше. Сначала откинулась на спину, потом поставила сначала одну, а потом и вторую ногу на противоположную полку, а еще через некоторое время немного развела их. Шорох на верхней полке подтвердил ее убеждение в том, что ее провокационные действия однозначно не остались незамеченными ее юным спутником. Взглянув исподлобья наверх, Инна удостоверилась, что тот во все глаза смотрит именно туда, куда она и предполагала. Так что спустя еще минут пятнадцать, она развела ноги чуть шире. Дыхание Мити стало частым и прерывистым. И Инна, внутренне выдохнув, уже сказала себе, что такие шансы выпадают в жизни крайне редко, и, что, уж если они выпадают, ими обязательно надо пользоваться. А иначе она будет жалеть и ругать себя всю оставшуюся жизнь. Так что, продолжая демонстрировать мальчишке свои прелести, и при этом все шире, и все бесстыднее разводя ноги, она лихорадочно соображала, как ей плавно и естественно перевести визуальный контакт в тактильный.

Однако, к ее разочарованию, у двери в купе раздались голоса, которые заставили ее сдвинуть ноги и сесть на полке, сведя колени, Митя же резко отвернулся к стенке, сделав вид, что спит. Голоса за дверью бубнили что-то невнятное, видимо девицы прощались со своими спутниками, хотя расставаться ни те, ни другие не очень хотели. Так что дверь пока оставалась закрытой, а Инна успела подняться на свою полку. Девицы впорхнули в купе минут через пять и, надо отдать им должное, вели себя тише воды ниже травы. Еще минут через десять обе начали сопеть почти в унисон, и Инна даже позавидовала их молодости и способности спать в любых условиях. Впрочем, способности эти, судя по легком запаху были усугублены спиртным.

Возбуждение постепенно, хотя и не очень охотно отступало, и Инна, набросив простыню, повернулась на правый бок, решив, что ей пора спать. Но первое, что она увидела повернувшись, горящий Митин взгляд. И возбуждение моментально вернулось назад. Митя, по всей видимости был возбужден не меньше ее, а скорее всего даже больше, потому что, вопреки подростковой стеснительности, и даже увидев, что она на него смотрит, взгляда не отвел. Она никогда не думала, что может так себя повести, но она это сделала почти не задумавшись. Сдвинувшись к стене купе, чтобы ее не было видно с нижней полки, она закинула край простыни за спину, чтобы не мешалась, и извиваясь, потому что было неудобно, стянула с себя футболку, оставшись совсем голой. Митя же, пока она это делала, молча смотрел, явно сдерживая рвущееся на волю хриплое дыхание. Иногда ему это не удавалось, и он издавал сдавленный приглушенный хрип. Инна в эти моменты подносила палец к губам, и тот молча кивал в ответ снова сдерживая звуки усилием воли. Останавливаться Инне уже совсем не хотелось, возбуждение накрыло ее с головой и отпускать не собиралось. Так что она, согнув в колене левую ногу подняла ее и прижала к стенке купе, открывая себя всю. Митя же аккуратно перевернулся на полке, и теперь мог видеть Инну во всей ее красе. И он совершенно инстинктивно запустил руку под резинку пижамы и сжал в кулачке свой безволосый, но каменно стоящий член. Инна жестом показала, что хочет, чтобы он показался ей, приспустив резинку брюк пижамы, и Митя, не задумавшись ни на секунду, сделал это. Она уже давно ласкала себя пальцами, а увидев Митин членик, сразу же ощутила, как подступает очень правильный и очень глубокий оргазм. Каждый раз, вспоминая происходившее, она так и не смогла понять, как ей тогда удалось сдержаться от ее удовлетворенного протяжного крика-стона, которым ее оргазм обычно венчался. Но ей все же удалось это сделать. И это сдерживание, с одной стороны сделало оргазм немного менее глубоким, чем предполагалось, но с другой, каким-то особенным, учитывая обстоятельства, в которых он случился и постоянное чувство страха, что происходящее в любой момент могут обнаружить безмятежно спавшие на нижних полках сестры мальчика. Еще минут пять она лежала совершенно обессиленная, с закрытыми глазами. А когда их открыла, то сразу же увидела все так же рассматривающего ее Митю, продолжавшего сжимать в кулачке свой возбужденный членик. Она благодарно улыбнулась ему, а потом сжав в кулак свою руку, сделала ею несколько возвратно-поступательных движений, как бы показывая, что мальчику надо делать. И Митя ее понял, и, не отрывая взгляд, он несколько раз сдвинул кулак на членике вверх-вниз, после чего небольшая струйка спермы вылетела вперед, долетев до полки, на который лежала расслабленная Инна. Несколько капель упали на пол, впитываясь в ковровое покрытие купе. И еще минут пять они переглядывались, пока Инна, намазав палец Митиной спермой, неторопливо облизывала его. Двоюродные сестры внизу все так же равномерно посапывали. Инна, стараясь не шуметь, надела свою футболку, а потом, немного задумавшись, вытащила из сумки трусики, вытерлась ими и перекинула Мите на полку. Тот немного покраснел, но трусики взял, и тут же спрятал в свой рюкзак. А Инна накрылась простыней и ощутила, что проваливается в крепкий и глубокий послеоргазменный сон. Из которого ее вырвал стук проводницы в дверь, оповещающий что сестрам и Мите надо выходить через двадцать минут, при том, что стоянка всего две минуты. В купе сразу включили свет, подняв неимоверную суету, в которой Инна, само собой, совсем не участвовала. За две минуты до остановки все трое покинули купе, вежливо попрощавшись с остающейся соседкой. Голос Мити, когда он прощался, был таким напряженным, что его сестра даже удивленно обернулась на брата, но тот уже вывозил из купе свой чемодан, и дверь за ними, глухо щелкнув замком, закрылась.

Все оставшуюся часть пути Инна провела в купе одна. И сначала ей было очень грустно. Днем она сходила пообедать в вагон ресторан, где сто пятьдесят граммов коньяку, сопровождавшие невкусный обед, сделали ее грусть гораздо легче и куда приятнее. А Митя доплелся с сестрами до машины приехавшего их встречать родственника, и пока они ехали с тоской во взгляде смотрел в заднее стекло джипа, уносящего его все дальше от этой потрясающей женщины. Он на всю жизнь запомнит этот опыт и, став взрослым, будет бесконечное число раз пытаться воспроизвести его с понимающими партнёршами и готовыми на все за деньги проститутками. Но так как другие варианты сексуальных контактов Митю особо не привлекали, то понимающие партнерши в итоге понимали все до конца быстро Митю бросали. Готовые же на все за деньги проститутки, начинали ссылаться на особые потребности клиента, и безбожно задирать цены на свои услуги. К тому же, того уровня чувственности, которое он получил в ту ночь, ему больше ни разу не удалось достигнуть. Инну он все-таки найдет через тридцать лет после той первой и единственной встречи. Ей к тому моменту будет уже хорошо за шестьдесят и, при этом, у нее не останется ни следа той, всю жизнь сводившей его с ума его чувственной сексуальности. Так что он даже не подойдет к ней, выбросит приготовленный букет темных роз в ближайшую урну, вечером сильно напьется, а проснувшись утром вдруг поймет, что наваждение, преследовавшее его столько лет окончательно и навсегда прошло, а он потратил большую часть жизни, гоняясь за призраками.