Футанари хочет ращмножаться Ч. 3

Декабрь доживал свои последние деньки, тихо и скромно, словно всеми позабытыя старая фута. Её седые волосы принимали форму облаков, закрывая почти всё небо, и осыпались на землю мелким снегом.

Катя зашла в тёплый подъезд, осторожно перешагивая через порог, стараясь не задеть пакетами и круглым животом дверной проём. За эти четыре месяца живот у Кати увеличился, подстраиваясь под размеры развивающегося ребёнка. За эти четыре месяца Катя не только успела "отрастить пузо", но и расписаться и съехаться с Томой – теперь они вместе, одной семьёй, живут в трёхкомнатной квартире. Зайдя в квартиру, Катя почувствовала тот самый ни на что не похожий уют родного дома, состоящий из тепла, вкусных запахов, доносящихся с кухни, и шума работающего фоном телевизора. Счастливо улыбнувшись, фута поглубже вздохнула, вбирая в себя побольше уюта, а затем выдохнула весь мороз и стужу, что успел заползти внутрь неё на улице. Сняв сапоги и верхнюю одежду, Катя понесла пакеты на кухню – большую комнату с вытянутым овальным столом посередине, справа от которго стояли прижатые к стене плита, духовка и микроволновка, а слева, всё таким же ровным строем, стояли буфет, кухонная тумбочка и раковина. Во главе стола стояла Тамара, шинкуя маринованные огурчики на салаты, которые в два ряда расположились в огромных пластиковых мисках на доброй половине стола.

— Привет, Катя! Неси пакеты сюда! – заметив футу, Тома тут же оставила готовку и сама побдежала к ней. – Что у нас тут?.. – спросила она, принимая у Кати пакеты и заглядывая в них.

— Всё, как ты и просила, – ответила Катя. – Рис, лук, говяжья печень, майонез – две пачки, лаваш – пять штук…

— Так я же четыре просила.

— Чего – четыре? – не поняла Катя.

— Четыре лаваша всего, – пояснила Тома.

— Ааа! Ну, значит, я четыре банки с кукурузой взяла! – ответила Катя. – Но тебе же хватит?

— Да хватит! – отмахнулась Тома. – Ты не устала? – спросила она у Кати. – Сумки-то вон какие!..

— Да не устала! – отмахнулась Катя садясь на краешек стола. – Правда ноги немного затекли… – Катя согнула правую ногу в колене насколько могла, – и живот так чешется в этом свитере… – фута погладила своё круглое пузико обеими руками, приподнимая чёрный свитер.

— Ну так давай я тебе его почешу? – Тома шагнула к подруге, запуская свои пропахшие приправами и салатной начинкой пальцы Кате под одежду – влажные пальцы хорошо скользили по голой коже живота.

— У меня не только здесь чешется, – Катя опустила левую руку ниже, себе между ног. – Но и там…

— Я тебя везде почешу! – лукаво улыбнулась фута, целуя беременную подругу в губы и снимая с неё синтепоновые штаны.

Трусиков Катя не носила – её всё время стоящий хуй покоился в специальном чехле, привязанном к правой ноге, а большие яички свободно висели, и при ходьбе весело перекатывались из одной штанины в другую. Потянув за шнурок чехла, Тома освободила Катин хуй, который, видимо, в отместку за приченённые ему издевательства, ощутим ударил близко прильнувшую футу по промежности.

— Он у тебя тоже чешется? – улыбнулась Тома.

— Нет, – Катя улыбнулась в ответ; она подняла и оттянула вверх свои большие яички. – Там,. .так и зудит…

— Вот здесь?.. – Тома просунула руку свою правую руку футе между ног, и тут же скользкие пальчики скользнули в Катину пизду. – Теперь хорошо?

Катя ничего не ответила, только закусила губу и чуть выгнулась в спине – Тамарины пальцы ловко бегали по её борозде, лаская и заставля её течь: указательный и безымянный палец щекотали изнутри губки, а средний извивался прямо внутри, касаясь расширившихся от беременности и регулярного секса стенок влагалища. Тома ни только не слезла с Катиного хуя, но и наоборот: она посильнее сжала его между ног и принялась скользить по нему туда-сюда, трясь об него своими хуем, яичками, пиздой и жопой. Катя изгибалась и закусывала губу, лаская свою грудь прямо через свитер.

Тома отстранилась от футы, вытащив из неё свои пальчики, а затем прильнула ещё сильней, зажав Катин здоровый хуй между их животами. Катя, уже полностью сидевшая на столе, раздвинула пошире ноги и призывно похлопала себя по круглому животу. Тома вытащила из домашних шортиков свой член и со всего размаха вошла в подругу. Двигалась Тома быстро, шлёпая своими бёдрами по Кате так, будто старалась разбить последней мошонку – Катя была бы этому не против. Иногда футе казалось, что если её яйца лопнут, то вся сперма, скопишаяся в них за это время, наконец хлынет наружу…

Ебя подругу в пизду, Тамара не забывала и о её хуе. Правой рукой она дрочила Катину елду у основания, а красную головку брала в рот, быстро облизывая её со всех сторон языком. Катя улыбалась и гладила футу по её пепельно-серой голове.

Прильнув к Кате посильнее, Тома заглотнула её хуй примерно на треть, сжала его основание и кончила внутрь Катиной пизды. Катя снова закусила губу и постаралась вобрать в себя побольше Томиной спермы.

— Ну как, Катюш, не чешется больше? – усмехнулась Тома. – Если зачешется, ты только скажи, я всегда рада опустошить в тебя свои яй… У меня же яйца на плете горят! – фута тут же кинулась к плите, даже не заправив свой хуй в шорты.

Катя улыбнулась, подняла с полы свои штаны и пошла переодиваться, оставив подругу одну на кухне.

…

Ночью Кате приснился странный страшный сон. Она лежит и мирно спит, но внезапно внизу живота появляется боль, идёт пульсациями вниз и добирается до мошонки. Катя пытается встать, посмотреть, что там, но что-то упирается ей в шею, мешает дышать, держит. Катя пытается это что-то сбросить, но не может. В яйцах растёт напряжение, они шевелятся, гудят, болят, растут. Хуй трясётся, что-то толстое внутри его постоянно движется к головке, больно деря и царапая спермопроход. Внезапно Катя понимает, что её живота не, а яйца, раздувшиеся до невероятных размеров, исторгают из себя ребёнка…

Содрогнувшись всем телом, Катя открыла глаза и схватилась руками за живот – всё в порядке, ребёнок на месте, ничего не болит… Приподнявшись на руках, Катя увидела сидевшую у себя в ногах Тому с какой-то длинной с крючком на конце спицей в руках.

— Катя, – Тома выглядело обеспокоенной. – Ты как? Всё в порядке?

Катя кивнула:

— Да, в полном. А что…

— Помнишь, – перебила её Тома, – как при первой нашей встрече я тебе внутрь засунула эту штуку? – спросила фута, держа в руках розовенькую маленькую хрень, о которой Катя никогда не забывала.

— Да, – Катя кивнула, не веря своим глазам. – Ты её..?

— Да, я вытащила её. Это тебе мой подарок к Новому Году, – Тома стыдливо смотрела в сторону, не решаясь взглянуть подруге в глаза. – Если ты… – продолжила говорить она, но тут же замолкла: Катя, проявив необыкновенную для беременных прыть, повалила на спину голую Тому, подмяла её под себя и протаранила её пизду своим каменным горячим хером.

Томара успела лишь взвизгнуть, а после всё время секса только стонала. Катя схватила её за кисти, целовала ей губы и резко, грубо и болезненно насиловала подругу, как следует ударяясь бёдрами об её яички, придавливая животом Томин хуй и тряся большой грудью. Круглые Катины яйца радостно пели, подпрыгивая при каждом движении её таза, ребёнок внутри впервые пошевелился, удивлённый и возбуждённый необычной материнской активностью.

Прямо во время движения Катя начала кончать – сперма смазывала влагалище Тамары, заливала ей матку и выплёскивлась на кровать. Спустя несколько минут обессиленная Катя повалилась на Тому.

Тамара гладила свою подругу по спине и сквозь слёзы радости и расскаяния шептала Кате на ухо:

— Дорогая… любимая… я люблю тебя!.. Спасибо,. . дорогая… Прости меня… Я тебя люблю…

Спермы Кати хватило на то, чтобы и вторая фута забеременела