Греховная сила инстинкта

Все действующие лица данного повествования старше 18 лет.

Первые по-настоящему сильные эротические впечатления я получил в достаточно раннем возрасте. Как и у большинства пацанов, связаны они были с мамой. Для тех лет мне ещё трудно было определить, хорошо ли это или плохо. Я просто находился под воздействием биологических процессов, заложенных в нас природой, и не ограниченных нормами морали и нравственности.

Мои родители давно развелись, и мы с мамой перебрались в столицу, где жили в съёмной комнате в коммунальной квартире. Замуж она больше не вышла. Иногда с кем-то встречалась, но домой мужчин никогда не приводила.

Было тяжелое время, 1990-е годы. Родной Саратов тогда умирал от безработицы и бандитизма. Мама по образованию учительница русского языка и литературы, но первый год в Москве не могла найти работу по специальности, поэтому ей приходилось подрабатывать репетиторством и торговать на рынке. Худо-бедно, но со временем наш быт наладился, и стало уже не так тяжело, всё-таки, столица есть столица. Ещё ощутимой поддержкой были мамины родители и родственники, которые жили в небольшом поселке в двухстах километрах от Москвы. Мы очень часто ездили к ним. Обычно туда мы везли дефицитные для них продукты, а обратно – домашние соленья-варенья.

Мама была весьма красивой женщиной. Даже после моего рождения она умудрилась сохранить стройную фигурку с красивыми ножками, переходящими в пухлую попочку. Достаточно крупные чашки бюстгальтера указывали на наличие вполне неплохой груди. Ростом она была невелика, но очень хорошо сложена.

Впервые мой интерес к противоположному полу я испытал случайно. Мы втроём, я, мама и мой двоюродный брат Никита, на автобусе приехали в поселок. Дошли с автостанции до нашего дома, брат зашел в туалет, который представлял неказистое деревянное строение общего пользования, мы с мамой подошли чуть позже.

— Никит, ты тут? – спросила мама, подёргав ручку двери туалета.

— Да, – отозвался он.

— Подержи сумки, я сейчас, – сказала мне мама и отошла в закуток сбоку от туалета, держась за подол юбки.

Через пару секунд я услышал шипящий звук ударяющейся о землю жидкости. Мне стало любопытно, и я заглянул за угол. Мама стояла на полусогнутых ногах, оттопырив назад попку, и, держа руками подол своей белой юбки, писала. Ноги широко расставлены, перед прикрыт юбкой, белые трусы приспущены и находились в районе коленок. Мама стояла чуть нагнувшись, так, что спереди мне ничего не было видно, струя била откуда-то между ног, образуя лужу под ней. Несколько секунд я просто стоял и смотрел на неё.

— Уходи, я писаю, – сказала она шепотом, заметив меня.

Я отошёл за угол и продолжил смотреть оттуда. Брат вышел, а она все продолжала писать. Он встал перед ней, и они о чем-то шептались. Но меня удивило то, что он стоял и смотрел на маму, она его не прогнала. Закончив писать, мама слегка тряхнула попкой, натянула трусы, опустила юбку и пошла переодеваться в дом. А я подошёл к тому месту, где она буквально только что опорожнила мочевой пузырь и с любопытством стал рассматривать её лужу, которая ещё пенилась. Тогда я впервые испытал странное чувство смеси любопытства, возбуждения и ревности.

С этого случая я ощутил вполне осознанный интерес к женским прелестям. Мне было интересно рассмотреть, как у женщины там все выглядит. Я стал подглядывать за мамой и за другими обитательницами коммуналки. Конечно, много чего удавалось увидеть, но именно увидеть, а не рассмотреть. Я видал и груди всех размеров, и попы разной степени упитанности, и, конечно же, их письки, плотно задрапированные густой растительностью. Было интересно, но это было не совсем то, чего мне хотелось.

Как-то раз я подглядывал за нашей соседкой через щель в стене примыкающего к туалету чулана. Особо я ничего не увидел, но умудрился спалиться. Соседка все в деталях изложила моей родительнице, и я ожидал выволочки. На мое удивление, все как-то обошлось, мама просто провела со мной беседу.

— Ну как ты до этого додумался? – вопрошала мама, – зачем ты туда полез?

— Ни зачем, – пытался оправдываться я.

— Что ты там хотел увидеть? – продолжала мама, – голую тетю Лену?

— Нет, просто нечаянно посмотрел, – бубунил я.

— Но ведь она была в туалете, а там люди писают и какают, – сказала она, – ведь это некрасиво.

— Да, мамочка, – ответил я, – я больше так не буду.

— Не делай так больше, не позорь нас, – попросила мама.

На этом беседа была закончена. Мне было стыдно перед мамой, стыдно не столько за сам поступок, сколько за то, что маме пришлось выслушивать все это и оправдываться за меня. Вообще, мама меня редко наказывала, она была очень интеллигентной, доброй и мягкой женщиной, а я всегда сильно переживал, когда расстраивал её.

Однако мне не удалось в полной мере сдержать своё обещание, так как судьба продолжала меня искушать. Однажды мы с мамой собрались возвращаться из посёлка на проходящем ночном поезде. Так получилось, что мы приехали на вокзал намного раньше, и нам пришлось долго ждать. Прошло какое-то время, и мама после выпитого пива захотела в туалет.

— Пошли, – сказала она, – писать уже сильно хочется.

— Хорошо, – согласился я.

В туалете было безлюдно, так как время уже было сильно позднее. Мама убедилась, что внутри никого нет, и мы зашли в женское отделение. Мы заняли две крайние кабинки. Хотя кабинками это было сложно назвать. Это был обычный советский вокзальный туалет с унитазами, вмонтированными в пол, чуть на возвышении, без каких-либо дверей и даже перегородок между ними. Мама деловито принялась усаживаться над чашей, не обращая на меня внимания. Я же, понимая дальнейшее развитие событий, нарочно не торопился приступать к мочеиспусканию. Когда мама спустила простые черные хэбэшные трусики, задрала платье и присела, я успел увидеть её волосатую промежность, из которой со свистом вырвалась упругая желтая струя. Несколько секунд я смотрел на неё и сам начал отливать, оставаясь максимально сосредоточенным на происходящем. Я ловил каждый звук, каждый шорох, малейшее движение над соседней дыркой. Я слышал, как постепенно ослабевало журчание напора, вырывающейся наружу мочи, слышал мамин глубокий вздох столь желанного облегчения, слышал, как она переминается, нависая над чашей. Мама не замечала или притворялась, что не замечает моих взоров, она на какое-то время даже слегка развернулась ко мне, демонстрируя свой заросший лобок, открывая в это время упаковку новой ежедневки и размещая её в трусиках.

— Я подожду тебя снаружи, – сказала мама, закончив писать.

Я кое-как завершил процесс, борясь со вставшим писюном. Через некоторое время подошедший поезд вновь увез нас в шумную столицу.

Наша жизнь протекала спокойно и размеренно. Я ходил в школу, в которой работала мама. Было занимательно видеть, как она каждое утро одевается, а потом в строгом костюме уже на работе, а ведь я точно знал, какого цвета на ней белье, колготки или чулки. Меня все больше интересовали вопросы женской анатомии, и я оттачивал своё мастерство тайного созерцания интересующих меня частей женского тела. В этом деле ко мне присоединился Андрей. Его родители и он с младшей сестрой Анькой поселились в нашей коммуналке. На поприще острого интереса к женским прелестям, мы быстро нашли общий язык с Андрюхой. Только вот Анька не всегда разделяла наши увлечения, она, вроде, постоянно шкодила вместе с нами, но иногда делала нам мелкие пакости. Думаю, она просто иногда ревновала брата ко мне, когда ей не хватало его внимания.

Как-то раз мы с мамой на майские праздники отправились к родне. В саду накрыли стол, и шумная компания принялась праздновать Первомай. Детей моего возраста не было, и я скучал. На заднем дворе стояла дедова машина, ВАЗ-2106, на которой он уже давно не ездил. От скуки я залез в неё и изображал гонщика. Смена обстановки слегка отвлекла меня.

Вдруг, через некоторое время, на задний двор пришла моя мама. Я пригнулся и украдкой наблюдал за ней. Она посмотрела по сторонам, и, убедившись, что никого нет, не спеша спустила белые трусики, подняла легкое платье в черный горошек, и присела на корточки. Я внимательно уставился на её письку. Мама находилась прямо предо мной буквально в двух метрах и сразу не заметила меня. Зато мне было прекрасно всё видно. Моча с характерным свистом вылетала из её мохнатой промежности. Образовавшийся ручеёк юрко прокладывал себе путь среди жидкой майской растительности. Меня заворожило увиденное, особенно полностью абстрагированное лицо мамочки, её устремлённые в небо глаза. Запомнилось ощущение её абсолютной незащищённости в этот момент. Только уже заканчивая писать, она заметила меня. Мама продолжала делать свое дело, выдавливала из себя последние струйки и капельки, и смущенно улыбалась, глядя мне прямо в глаза. Мне даже показалось, что она ещё шире раздвинула ножки, словно приглашая меня к просмотру. Закончив, она смешно потрясла попкой, стряхивая последние капельки, промокнула себя снизу салфеткой, отбросила ее в сторону, поправила одежду и подошла ко мне.

— Ну что ты всё следишь за мной? – спросила она.

— Я не следил, – возразил я, – ты пришла сюда позже меня.

— Но почему-то часто получается, что ты оказываешься рядом, когда я писаю, – спокойно продолжила мама.

— Это случайно, – ответил я, – я не виноват, что так получается.

— Но ведь ты сейчас видел, что я собиралась делать, и не предупредил меня, – мама решила довести разговор до конца, слегка обдавая меня ароматами алкоголя, – значит, ты хотел посмотреть, как я писаю.

— Мам, но ты же и раньше писала при мне, – ответил я.

— Ну да, было дело, – согласилась мама, – только я не думала, что ты специально будешь смотреть мне туда, почему так?

— Мам, если честно, то мне интересно как ты писаешь, ты делаешь это очень красиво, – ответил я.

— Интересно, говоришь? – мама задумалась и ушла за стол.

Я все ещё находился под большим впечатлением от увиденного и услышанного. Мой писюн был готов лопнуть от напряжения, и я интуитивно стал теребить его. Тогда я кончил в первый раз. Целая гамма противоречивых эмоций охватила меня в тот момент. Мой первый оргазм сначала напугал меня, так как мне показалось, что я даже потерял сознание на какое-то время. Я отошел подальше, и, уединившись за сараем, повторил манипуляции с писюном ещё раз. В этот раз я уже целенаправленно хотел получить оргазм. И я его получил. Думаю, что испытанные мною эмоции невозможно описать словами. С этого момента наступил новый этап моей жизни.

Все время, что мы находились у родных, я дрочил, дрочил и дрочил. Я тогда ещё не знал, как это называется и что конкретно я делаю, но мне было очень хорошо. Как только я закрывал глаза и доставал из памяти картинку писающей мамочки, рука сама тянулась к моему хоботку.

Назад мы возвращались на автобусе. Мы с мамой сидели почти в самом конце салона, места были неплохие, нам никто не мешал и не толкал. Через некоторое время мама стала дурачиться и щекотать меня.

— Ну что, маленький негодник, нравится на мамкину письку смотреть? – прошептала она мне на ухо.

Я мгновенно напрягся, ожидая, что мама будет меня отчитывать.

— Ну мам, – протянул я, – я же сказал, что это случайно вышло.

— Ты ещё сказал, что тебе было интересно? – продолжала мама, – понимаешь, если я начала писать, то остановиться уже не смогу, пока не закончу.

— Интересно, мам, – признался я, – конечно, интересно.

— А чего там интересного, ведь все люди писают? – не успокаивалась она, – расскажи мне.

— Женщины писают по-другому, – ответил я, – я могу и стоя, и сидя, а женщине нужно обязательно присесть, потому что писька у неё другая.

— Так и есть, письки у нас разные, – согласилась мама, – у тебя просто сейчас такой возраст, что тебе интересны вопросы различия мужчин и женщин. Если тебе нравится смотреть на меня, когда я писаю, то я не против. Только давай условимся, что ты никому про это не расскажешь.

— Хорошо, мам, я согласен, – сразу согласился я, – спасибо.

— Но это не будет происходить каждый день, и если я буду говорить нет – значит, нет, – предупредила меня мама.

— Мамочка, я согласен на все условия, – ответил я.

С тех пор, когда мама писала рядом, я, уже не таясь, наблюдал за процессом. Обычно мама намекала мне, а я принимал удобную для просмотра позу. Мне очень нравилось, когда это происходило, хотя из-за множества волос все детали маминого органа я так и не рассмотрел. Но это меня ничуть не огорчало, потому что само действие было не менее захватывающим.

В остальном ничего между нами не изменилось. Мама, как и прежде не обнажалась полностью передо мной, и только моё воображение дорисовывало недостающие фрагменты её тела в моих фантазиях, когда я придавался радостям самоудовлетворения. Мне невероятно сильно хотелось рассказать Андрюхе об изменениях в отношениях с мамой, но я свято хранил нашу с ней тайну. В коммуналке мы вели себя очень осторожно, чтобы соседи ничего не узнали.

Один забавный случай произошел, как всегда, неожиданно. К маме в гости пришла подруга, тётя Таня. Попивая винишко, дамы, изрядно набрались и вели себя достаточно вульгарно. В нашей коммуналке этим никого нельзя было удивить, так как у многих случались и попойки, и длительные запои. Мне было неинтересно слушать женскую болтовню, и я тихо смотрел какую-то муть по телевизору.

— Где у вас туалет? – спросила тётя Таня, – мне уже надо.

— Сына, проводи тётю Таню, – заплетающимся языком попросила мама, – только постереги её, чтобы она не уснула там.

Мама как-то хитро подмигнула мне, а тётя Таня вопросительно посмотрела на неё.

— Пошли, рыцарь, – скомандовала она, – а то я уже вот-вот.

Мы направились в нужник, который находился в конце длинного коридора. Помещение туалета было просторное, и развернуться в нем вдвоём не составляло проблем. В открытую дверь я пропустил тётю Таню и вошел следом за ней, закрыв дверь изнутри.

— Я и сама справлюсь, – сначала запротестовала она.

— Вы уснёте тут, а соседи будут вас вытаскивать, – ответил я, – такое уже бывало.

— А ладно, – махнула рукой тётя Таня, – лучше помоги мне.

Я придерживал женщину, а она неловко ковырялась с джинсами. Не вытерпев, я расстегнул её брюки.

— Ну? – дыша перегаром, спросила тётя Таня, – а дальше?

Я стянул донизу джинсы, а следом и белые кружевные трусики-шортики. Тётя Таня, стоя без трусов передо мной, критически осмотрела унитаз. А я смотрел только на её письку, втягивая носом тёплый аромат немного вспотевшего тела взрослой женщины.

— Я не хочу на него садиться, он мне не нравится, – закапризничала она, – придерживай меня, я так поссу.

Я убрал лежащий на фаянсе стульчак и она, держась за меня, нависла своей огромной жопой над унитазом. Мощная струя хлестанула из тёти Тани, и запах свежей мочи наполнил мои ноздри. Можно сказать, что он был мне приятен.

— Ааааа…., хорошо…, – выдохнула она.

Писала тётя Таня довольно долго, а я в это время смотрел на её низвергающую плоть. Если у мамы там были темные волосики, то у тёти Тани они были светлые, и от этого казалось, что их не так много как у мамы. Но от этого зрелище не становилось менее интересным, наоборот, мысль, что это не мама, а другая женщина, только добавляла пикантности. Тёте Тане стоило больших усилий держать равновесие, она опиралась на моё плечо, а я придерживал её за бёдра. Вот, наконец, последние струйки мочи стали покидать её письку. Она сделала несколько сокращений мышцами влагалища, вытесняя остатки жидкости, и привычно встряхнула попкой.

— Я всё, одевай меня, – сообщила тётя Таня.

— Надо бумажкой вытереть, – заметил я.

— Так вытри, чего ждёшь? – изумилась моим познаниям она.

Я оторвал от рулончика немного бумаги и тщательно протер промежность женщины.

— О! – изумилась она, раздвинув шире ноги, – какой галантный кавалер.

Естественно, вытирая её, я немного коснулся скрытых под волосами прелестей. Я одел на тётю Таню трусики и джинсы, вернул всё в исходное состояние. Мы вышли в коридор, хорошо, что там никого не было, и вернулись в нашу комнату.

— Всё нормально? – спросила мама.

— Не то слово, – многозначительно ответила тётя Таня.

Уже потом мама меня расспрашивала, что там происходило, а я всё рассказал ей в подробностях.

— Почему-то я и думала, что будет как-то так, – сказала мама.

Вскоре в наших отношениях произошло очередное знаковое событие. Мы с Андрюхой узнали от пацанов во дворе, что на Курском вокзале цыганки дают на себя посмотреть и потрогать, но это стоило денег. Не так, чтобы сильно дорого, но всё же требовало финансовых затрат. Андрюха загорелся этой идеей, и все его разговоры было только об этом.

— Начинаем копить деньги, – безапелляционно заявил он.

— Давай, – согласился я, не представляя, как все это будет организовано, и когда у нас появится нужная сумма.

Буквально через пару дней мама вернулась с работы сильно взволнованная, на ней буквально не было лица.

— Нам срочно нужно поговорить, – заявила она, вытаскивая меня из общей кухни в нашу комнату.

Я не мог сообразить, что такого ужасного произошло, если мама в таком состоянии. Раньше я её такой не видел. Пока мы шли по коридору, чего только я не передумал, но все мои варианты оказались неверными.

— Как вы только до этого додумались? – она шепотом стала отчитывать меня, как только закрылась дверь в свою комнату.

— Мам, ты о чем говоришь? – не понял я.

— Про то, что вы затеяли с Андрюшкой, – продолжала она, – зачем вам понадобились эти цыганки? Вы что, совсем с ума сошли?

Всё оказалось просто. Андрюха проболтался Аньке, Анька – своей матери, а та моей. Я не знал, чего ответить, ведь фактически это была просто идея, до реализации которой было ещё очень долго. Да я и не был уверен, что захочу тратить на это деньги. Но мама была напугана перспективой нашего интимного общения с представительницами кочевого народа.

— Зачем тебе это нужно, ты же все у меня уже видел, – спросила она.

— Мам, ну мне хотелось посмотреть, как там устроено, и если получится, потрогать руками, – признался я в своих тайных желаниях, – у тебя сквозь волосы плохо видно.

— Да ты что, у них повальная антисанитария, подцепить можно что угодно, – тараторила мама, стараясь не повышать голос, – смотреть, что у них под проссаными юбками, да ещё трогать это руками? Скажи, я-то тебя чем не устраиваю? Что ты хочешь увидеть и потрогать? Пожалуйста, хочешь сиськи, хочешь жопу, а хочешь мою пизду? Всё покажу и дам потрогать, только поклянись забыть даже думать об этих шалавах.

Я стоял, совершенно опешив от такого поворота. Мысли вихрем проносились в моей голове, не давая сосредоточиться на чём-то конкретном. Я даже не успел что-либо объяснить маме, настолько сильным был её натиск.

— Мамочка, я обещаю не ходить к ним, – выдавил я из себя, хотя было сложно вообще произнести что-нибудь связное.

— Ты моя любовь, мой глупый малыш, – обняла и расцеловала меня мама, – я сейчас ополоснусь, и можешь смотреть и трогать сколько угодно.

Мама сняла костюм и колготки, оставшись в одном белье, накинула сверху халат и убежала в душ. А я продолжал стоять посреди комнаты, совершенно не веря в происходящее.

— Я готова, – сообщила она, вернувшись в комнату, – глупый ребенок, не мог сразу сказать, что тебе нужно.

— Я не думал, что ты согласишься, – ответил я.

— Так что тебе показать? – спросила мама, снимая халат, – вот посмотри, какие у мамы сиськи, какая жопа! Смотри, смотри. Но тебе хочется посмотреть, как выглядит мамина пизда? Я права?

Мама села на край кровати и откинулась на спину. Розовые соски на покачивающейся груди из мягких пятачков превратились в твердые вишенки. Она подобрала под себя ножки и широко расставила их в стороны. Наконец мне открылся вид на мамино естество, которое было скрыто за волосами. Мамочка аккуратно прибрала их руками и немного развела пухленькие внешние губки. Я в полной мере увидел это запредельно красивое зрелище. Теперь моему взору открылось нежно-розовое лоно её пизды, большие лепестки малых губ с неровными краями, смыкающиеся с капюшоном довольно крупного клитора.

— Вот так выглядит мамочкина пизда, такая же, как и у всех женщин, – сказала мама, глядя на меня, – чего же ты не трогаешь её? За это платить не нужно.

Я прикоснулся к этой красоте сначала легонько, а осмелев, трогал всё уверенней. Мне было очень приятно запускать свои пальцы в густую копну волос, щедро покрывающих мамину пизду.

— Мам, она такая красивая! – шепотом произнес я, – всё красивое!

— То-то же, – ответила мама, – а ты к цыганкам собрался, когда у нас есть всё своё. Трогай меня, мой мальчик, трогай.

Надо ли говорить, что я не отрывал глаз и не прекращал трогать ни на секунду. До чего же это было красиво и приятно!

— Что же ты ни жопу, ни сиськи не трогаешь? – спросила мама, и, не дожидаясь ответа, перевернулась и оттопырила свою попку.

Мои ладони гладили мягкие округлые ягодицы, перемещаясь к находящемуся между ножек волосатому пирожку. Сзади вид был совершенно потрясающий. Сквозь волосики проглядывались пухлые булочки пизды, между которых выглядывал сморщенный язычок малых губ. Видимо, маме тоже нравилось наше занятие, потому что она лоснились от выделенной смазки.

Мой член уже болел от невероятного давления на трусы. Ему было очень тесно, а я уже предвкушал, как позже буду опустошать свои яйца, под давлением сегодняшних впечатлений.

— Сиськи мамины нравятся? – спросила мама, сев на кровать, – тебе они очень нравились, пока я тебя кормила.

— Очень, какие они мягкие и приятные, – ответил я, легонько касаясь возбужденных сосков.

Я продолжал исследовать тело моей прекрасной мамочки, не в силах остановиться.

— А чего ты ещё хочешь? – прищурившись, спросила меня мама, – чего там еще цыганки умеют.

Я смутился, но не нашёлся что ответить, хотя мне очень хотелось прям сейчас достать член и подрочить на мамины прелести. Только я не мог такое сказать ей, даже учитывая то, что она сейчас голая передо мной и чуть ли не заставляет разглядывать её вульгарно раскрытую пизду.

— Давай я тебе немного помогу, а то у тебя сейчас член треснет от наших забав, – прошептала мама, – только тихо, чтобы никто не слышал.

Мамочка, не дожидаясь моего ответа, стянула с меня треники, а за ними трусы. Она деловито взяла мой член и немножко помяла его.

— Подай полотенце, оно за тобой на стуле, – попросила мама, – будешь кончать на него.

— Хорошенький он у тебя, – заметила она, – я думала, он еще крохотный.

Мама взяла с прикроватной тумбочки тюбик крема и, выдавив немного на ладони, стала медленно дрочить моего дружка. Тогда он был совсем небольшой, сантиметров девять-десять в длину, но достаточно толстенький. От её движений я почувствовал неописуемое удовольствие, тем более что я никогда сам не пробовал удовлетворять себя с кремом. Сейчас ощущения были совершенно волшебные, и я ощутил очень скорую разрядку.

— Мама, я сейчас….., – только успел я сказать, как сперма стала влетать из моего ствола.

Так много из меня ещё никогда не выходило.

— Молодец, красавец ты мой, – нахваливала меня мама.

Ноги меня уже не держали, и я присел рядом с мамой. Мне казалось, что сейчас кто-то треснет меня по башке, и я проснусь в липких от поллюций трусах. Но сон не заканчивался, а я снова стал трогать маму. Она опять раздвинула ножки, и мои руки вовсю гуляли по её телу.

— Что, ещё разок? – спросила мама, – глянув на мой снова вставший член.

— Ага, – тут же согласился я, и встал перед ней.

Мамочка ласково дрочила мне, полностью отдавшись этому делу. И снова я кончил буквально через несколько секунд.

— Давай договоримся, если тебе опять полезут в голову дурные мысли, ты сначала поговори об этом со мной, – сказала мама, – договорились?

— Да, мамочка, – согласился я.

— Если захочешь потрогать меня или разрядиться, то говори мне, я отказывать не буду, – продолжала она, – только не посвящай никого в нашу тайну, люди не приветствуют такие отношения.

— Мам, я обещаю, – заверил я маму.

С этого момента наша жизнь круто изменилась. Практически каждый вечер не обходился без расходования моей сексуальной энергии. Мамочка старалась держать меня удовлетворенным. Сказать по правде, я совершенно не предполагал, что между мной и мамой такое вообще будет возможно.

К слову сказать, Андрюхе тогда влетело от матери по первое число. Благо, у неё хватило ума не посвящать соседей в причину этой экзекуции. А вот с Анькой сложилась забавная ситуация.

Однажды случилась так, что мы остались с ней практически одни во всей коммуналке, не принимая во внимание старушку из первой комнаты. Мы, сидя на полу, смотрели телек у Аньки в комнате, о чем-то болтали или спорили. Уже не помню.

— А покажи, какой у тебя, – неожиданно попросила Анька.

Конечно же, я сразу понял, чего она хочет, но хотелось ей отомстить за ябедничество. В душе я не держал зла, потому что её болтливый язык в итоге обернулся мне во благо, но принципиально я был против доносов и стукачества.

— Чего тебе ещё показать? – переспросил я.

— Ну его покажи, – заискивающе попросила Анька, – свой хуй покажи.

— Ну, уж нет, Анюта, рано тебе такое видеть, – запротестовал я.

— Ничего не рано, я уже Андрюхин видела, – сообщила она, – ну покажи, пожалуйста.

— Ага, я тебе покажу, а ты потом все нашим родителям донесешь, – сказал я, – нет уж, мне такого не надо, мать голову оторвёт, да ещё и от твоих влетит. Вот у Андрюхи и смотри.

— Да не бойся ты, я никому не расскажу, – горячо уговаривала меня девочка, – я же понимаю. Давай я тебе тоже покажу, а если проболтаюсь, то тоже буду виновата. Один раз, ещё на старой квартире, мама нас с Андрюхой поймала за этим. Она поставила нас без трусов перед собой и била прутиком по нашим писькам. Я больше такого не хочу, боюсь её.

— Всё равно не знаю, ты вон малявка ещё совсем, а уже просишь хуй показать, – продолжал ломаться я, – а я ведь почти взрослый.

— Ну да, поэтому и прошу показать, – уговаривала меня Анька, – ну давай, я только чуть-чуть посмотрю.

— Ладно, если чуть-чуть, то покажу, – поддался я, – показывай первой.

Анька тут же задрала платьице и спустила трусики. Её маленький пухленький пирожок с гладенькой щелочкой был прямо перед моими глазами. Девочка сделала шажок ко мне и практически вплотную приблизила её к моему лицу. Не скрою, мне понравилось увиденное, но она ни в какое сравнение не шла с большой волосатой взрослой пиздой моей мамочки.

— Красивая у тебя писька, Анька, – одобрил я.

— Правда, тебе она понравилась? – спросила она, – давай теперь ты.

Я встал на ноги и неспешно спустил домашние трико, немного выдержал паузу, и вслед за ним отправил и трусы. Мой член уже давно стоял, и я гордо представил его на осмотр Аньке. Глаза её не моргая горели бесовщинкой, ни на мгновение, не отрываясь от моего органа. В тот момент я ощутил, что мне приятно впервые демонстрировать его этой девочке. Было какое-то новое, очень возбуждающее чувство, вызванное то ли гордостью обладания членом, то ли сиюминутной властью над Анькой.

— У Андрюхи поменьше, – наконец произнесла девочка, – у тебя такой красивый, такой толстенький.

— А так Андрюха может? – я полностью оголил головку и направил на Аньку, – видала такое?

— Ух ты! – искренне изумилась Анька, – как ты это сделал?

— То-то же! – гордо ответил я, – у меня всё-таки уже нормальный хуй, а у Андрюхи так, ещё детский писюнчик. Видишь, как тебе повезло, что я согласился. Не отказал, даже зная, что ты ябеда.

— Да я не ябеда, просто проболталась нечаянно, – оправдывалась девочка, – я могу хранить тайны, не переживай. Вот, пожалуйста, смотри на мою письку, я не против.

Она поставила ножку на диван и раздвинула свой пирожок. Я, не надевая трусы, опустился на колени и посмотрел на девичье великолепие. Маленькая писечка выглядела очень нежной и красивой. Но моё сознание говорило: «Красиво, но не то. Мама лучше».

— У моей мамы писька волосатая, и у меня скоро будет такая же, – с гордостью сказала она, – а ты у своей мамы видел письку?

— Нет, не видел, – ответил я, не желая развивать тему в этом направлении, – а ты когда у своей видела?

— Мы вместе ходим в баню, там и видела, – ответила Анька, – она у неё такая большая и там так много волос! Я очень хочу такую же.

— Да, классно, я бы тоже хотел на неё посмотреть, – признался я, – наверное, писька у неё очень красивая.

— Тут я тебе не могу помочь, – грустно ответила она, – может, потом тебе повезёт. Мама один раз зацепилась халатом за спинку стула и его полы разошлись в стороны. А она там без трусов, и письку полностью видно. Андрюха, наверное, минуту смотрел на неё. А потом мама заметила и дала нам по подзатыльнику.

— Не может быть, – удивился я, – а он ничего мне про это не рассказывал.

— Не знаю, может потом расскажет, – ответила Анька, – мне так понравился твой хуй, потом дашь мне ещё посмотреть?

— Посмотрим, – ответил я, – у меня, вон смотри, уже волосы начали расти, скоро весь хуй станет волосатым.

— Ничего себе! – удивилась Анька, – я так хочу это увидеть. Дашь посмотреть? А я тебе всегда буду свою письку показывать, хорошо?

— Хорошо, договорились, – согласился я, – только не проболтайся, как в прошлый раз.

— Что ты, я могила, – ответила она, не сводя глаз с моего члена.

— Хорошо бы, если бы Анька мне подрочила, – подумал я, – хотя нет, с ней ни в коем случае нельзя.

— А ты когда-нибудь видела хуй у папы? – спросил я.

— Нет, не видела, – ответила Анька, – ни разу не получилось.

— А ты пробовала подглядывать? – спросил я.

— Пробовала, но не получалось ничего увидеть, – призналась Анька, – да ещё и страшно. Если поймают, то здорово накажут.

— По письке прутиком? – спросил я.

— Может, ещё сильнее, я не знаю, – ответила она, – страшно боюсь.

Мы уже сидели на полу также без трусов. Анька расставила ноги в стороны, и её писька была видна мне полностью, и я тоже пождал ноги и мой стоячий член качался перед ней. Периодически я открывал и зарывал головку, что оказывало на Аньку гипнотическое воздействие.

— Давай уже заканчивать, – сказал я, – скоро наши придут.

Мы привели себя в порядок и разошлись по своим комнатам, чтобы не вызывать подозрений.

Через год мы с мамой оказались в поселке на свадьбе у соседей. Мы их хорошо знали, поэтому и были приглашены. Второй день гуляли во дворе. Народ был уже в меру уставший после вчерашнего. Люди говорили, выпивали, пели песни, участвовали в конкурсах. Они постоянно ходили куда-то и возвращались. Не могу сказать, что мне нравилось празднование, а вот мама веселилась по полной.

Вдруг я потерял её из вида, но не придал этому значения. Думал, может, отлучилась куда-то, сейчас вернется. Но прошло минут десять, а её всё нет. Я отправился на поиски мамы. Всё-таки пьяненькая, мало ли что может случиться. Походил я по округе и заметил вроде бы её фигуру около сараев. Сначала я подумал, что она собралась там пописать, и направился к ней. Но тут к маме подошел какой-то парень. Мне стало понято, что это его она там ждала. Они о чем-то пошептались, и моя мамочка развернулась к нему попкой, оперевшись на стену сарая. Парень по-хозяйски задрал ей платье и спустил её белые, хорошо заметные в сумерках, трусики. Она была в чёрных чулках в сетку, что придавало зрелищу особую сексуальность. Он тоже спустил штаны и без церемоний вошел в маму. Две-три минуты парень интенсивно долбил мамину пиздёнку, и, кончив, отстранился. Парень натянул брюки и удалился, а мама, со спущенными трусиками, присела на корточки и не шевелилась. Через пару минут я услышал, как она плачет. Мне стало очень жалко маму, и я подошел к ней.

— Мам, что случилось? – спросил я.

— Ты всё видел?

— Да, кто это был?

— Неважно. Какая же я дура!

Мама плакала в голос, а мне было как-то не по себе. Я не знал, что делать в такой ситуации, ведь было понятно, что она сама была не против случившегося. А что получилось у них потом, мне не ясно.

— Есть салфетка? – спросила мама.

Я пошарил по карманам и протянул ей бумажный платок. Мама тщательно подтерла себя снизу, выбросила платок, натянула трусики и поправила платье. На следующий день мы вернулись домой. Всю дорогу мама молчала, а я старался не беспокоить её без надобности. Так прошло два дня, и мама понемногу стала приходить в себя.

— Потрогай меня, пожалуйста, – внезапно попросила мама и сняла халат.

Я гладил её везде и обнимал, член торчал в своём боевом положении. Через несколько минут мама стала тяжело дышать, она тоже возбудилась.

— Сына, послушай, – начала мама, – мне надоело встречаться с разными подонками, я устала от этого. Мне хочется тепла и заботы, хочется получать полноценное удовлетворение. Ты понимаешь, о чём я?

— Понимаю, – ответил я.

— Меня воспринимают как одноразовую вещь, попользуются и в сторону. Надоело мне всё это, не хочу больше тратить наше время на чужих людей. У меня в последнее время постоянно болит низ, не хватает тех двух минут, которые уделяют мне эти эгоисты. Я очень давно не испытывала нормальной разрядки. И если так пойдет дальше, то, как минимум эндометриоз мне обеспечен. А дальше и вовсе матку вырежут.

От этих слов у меня потекли слёзы. Мне было настолько сильно жаль мою мамочку, что я не мог сдерживать свои эмоции. Только я не понимал, как ей помочь. «Неужели она хочет секса со мной?» – вдруг осенило меня.

— Мам, ты хочешь, чтобы я тебе помог с этим? – спросил я маму.

— Да, малыш, я хочу тратить всю свою любовь только на тебя, – ответила мама, – это ведь не испортит наши отношения?

— Конечно, нет, – поддержал я её, – я всегда буду любить только тебя.

Мама поцеловала меня в губы и легла так, как когда первый раз разрешила себя потрогать.

— Войди в меня, – тихо сказала она, – только не шуми и не торопись.

Я ввел член в горячее и мокрое материнское лоно, и стал не спеша двигаться в ней. Это было совсем другое, нежели «ручное управление». Мне было очень приятно, но больше всего мне хотелось доставить удовольствие маме. Первый раз я не смог долго держаться, и кончил в неё.

— Мама, я же кончил в тебя? – сказал я, – теперь ты забеременеешь.

— Не переживай, милый, – спокойно ответила она, – всё будет хорошо.

Через некоторое время я снова был готов, и мы продолжили. В тот вечер у меня было много раз, а вот у мамы никак не получалось кончить. Только по прошествии нескольких дней у меня получилось доставить маме оргазм, и я в первый раз увидел, как кончает женщина. Впоследствии мы совершенствовали наше мастерство. Мамочка вновь стала той весёлой и жизнерадостной женщиной, какой я запомнил её в далеком детстве.

Вскоре у нас получилось обзавестись собственной двухкомнатной квартирой, в которой мы уже не сильно переживали, что соседи нас могу. услышать. Мы предавались любви практически каждый день, даря радость друг другу.

Со временем мама купила машину, «восьмерку» с небольшими пробегом, и мы стали чаще наведывались к родне. Как-то мы поехали в посёлок, набрали полный багажник подарков, и рванули пораньше на выезд из города, чтобы до пробок успеть. Мама оделась по моде тех лет – джинсовая узкая юбочка выше колен, топик с замысловатым принтом и туфельки на удобном низком каблуке. Пока мы ехали, мамина юбочка была задрана так, что совершенно не скрывала белых трусиков, на которые я то и дело бросал взгляды. На это мама только улыбалась в ответ.

— Всё, привал, хочу писпис, – заявила она, паркуя авто у обочины, немного не доехав автобусной остановки.

По обе стороны дороги рос молодой лес. Мы взяли с собой сумку с деньгами и документами, и пошли в лесок. Мне пришлось переносить маму через кювет, так как там была внушительная канава. Отойдя немного от дороги, мы облюбовали полянку, с которой была хорошо видна наша машина. Было слышно, как где-то недалеко ходят люди, не то грибники-ягодники, не то ожидающие автобуса. Мама повесила сумку на ветку и задрала юбочку, обнажив трусики. Она спустила их и присела на корточки. Я тоже расстегнул штаны и достал своё хозяйство. В это время я посмотрел на писающую в метре от меня маму, и у меня начал вставать.

— Ну мам, опять поссать не получится, – посетовал я.

— Ничего, ничего, – рассмеялась она, – все получится.

— Блин, тяжко идет, – сказал я, выдавливая жидкие струйки.

— Эх, хорошо-то как! – тихонько сказала мама, выдавливая из себя последние капельки – в таком месте и согрешить в радость.

— Мы ведь и так с тобой грешим, – заметил я.

— Грех рожать от родственников, – ответила она, – а мы просто шалим.

— Тогда что, пошалим? – предложил я.

— Отличное предложение, – поддержала мама, – подай салфетку.

Она промокнулась, выпрямилась в полный рост, и сняла трусы полностью. Мама облокотилась о дерево и глубоко прогнулась в пояснице, предоставив мне свою пизду. Доносившиеся звуки людей придавали остроты нашему положению.

— Давай же, не тяни, – тихо поторопила меня мама, – я уже готова.

Я нежно вошел в мамочку и сделал несколько неспешных движений, чтобы смазка хорошо разошлась по члену. Я принялся в медленном темпе долбить мамину дырочку, давая ей возможность настроиться на нужный лад.

— Хорошо, очень хорошо, – приговаривала она, – давай, давай, не спеши, мне чуть-чуть осталось.

Вот её попка задрожала, я слегка ускорился, и мы бурно кончили.

— Уфффф, – выдохнула мама, натягивая трусики – просто отлично.

Мы вернулись в машину и продолжили свой путь. Следующую остановку сделали только на автостанции какого-то небольшого городишки. Припарковав машину, мама покопалась в сумке, взяла бутылку минералки, и мы пошли к туалету.

Это было добротное кирпичное строение, отделанное внутри кафелем, рассчитанное на одного человека. Мы пропустили двух человек вперед себя, и, когда очередь иссякла, вошли внутрь.

— Польёшь мне, я подмоюсь, – попросила мама.

Мама полностью сняла трусики, присела над дыркой и немного писнула тоненькой и слабой струйкой, после чего я полил ей из бутылки минералкой. Она подмыла себя, вытерлась снятыми трусиками. Потом достала из сумки свежие синие, надела их и вклеила туда ежедневку. После этого я сделал свои дела, и мы вышли. Стоящая под дверью дородная дама ещё долго провожала нас недоумевающим взглядом.

— Извращенцы мы с тобой, да, сынок? – рассмеялась мама.

— Мы не извращенцы, мы неравнодушные друг к другу, – ответил я.

Всю дорогу мы вспоминали наши путевые приключения и смеялись от души, проигрывая каждый любопытный момент.

После череды перипетий, произошедших с нами после расставания родителей, мы с мамой просто стали жить друг ради друга, и всё стало налаживаться. Вспоминая эти события сейчас, мы в шутку называем нашу связь «греховная сила инстинкта».