Хроники Пустошей: Переиздание. Часть 2: Чистилище

БЕН

Настроение с утра было самое что ни на есть паршивое. Хотелось врезать кому-нибудь, да так, чтобы башка отлетела в другой угол! Вечерний визит в Клоаку и приобретение антидота обошлись мне очень дорого. С другой стороны, Боба тоже можно понять, ведь в первую очередь он единственный доктор во всей Клоаке, а во вторую – братец Джеффа. Если бы не последнее обстоятельство, хрена с два он бы мне помог. Весть о том, что рядом с моей берлогой объявились мутанты, не слишком его обрадовала. Взамен за лекарство он потребовал, чтобы я что-то для него сделал. Что именно, не уточнил. Лишь сказал, что детали я узнаю утром. При этом дал понять, что если я захочу его кинуть или откажусь от выполнения задания, то вход в Клоаку для меня будет навсегда закрыт, а бонусом к этому по мою душу явятся ребята, которые переломают мне большую часть костей. В общем, Боб сделал мне предложение, от которого можно было отказаться, но делать это было крайне нежелательно и рискованно для здоровья.

Пожевав крекеры из пайка, прогуливаюсь до сарая, умываюсь и ополаскиваю своё хозяйство, затем прогуливаюсь с ведёрком до кустов с помидорами. После полива возвращаюсь домой и натыкаюсь на проснувшуюся рыжуху, разыскивающую, чего бы пожевать.

— Как нога? – интересуюсь я.

— Нормально. Немного покалывает, но ничего серьёзного, – отвечает Эмма.

— Мамаша твоя ещё спит?

— Пока да. Я…

— Ты задолжала мне отсос.

При напоминании о минете рыжуху морщится, но отнекиваться даже не пытается. Ещё бы ты отнекивалась! Если бы не я, ты бы сейчас на одной ноге прыгала или искала бы укрытие от солнца. Я с того света тебя вытащил, и за это ты меня в задницу целовать должна, а свою – подставлять по первому намёку. Так что скажи спасибо, что ничего этого я от тебя не требую.

— Прямо сейчас? – только и спрашивает она.

— Да. Не вижу смысла с этим затягивать.

— В сарае?

— Нет. Вполне сойдёт и моя комната.

Эмма тяжело вздыхает, затем коротко кивает, после чего мы идём в мою комнату, стараясь не разбудить спящую Синтию. Прикрыв за рыжухой дверь, отхожу к кровати, присаживаюсь на край и приказываю девчонке раздеться.

— Зачем? – с опаской уточняет рыжая.

— Поглядеть на тебя хочу.

— Только верх оголять или…

— Полностью.

Рыжая бросает на меня страдальческий взгляд, и начинает раздеваться. От майки, штанов, носков и обуви девчонка освобождается довольно быстро, а вот со снятием нижнего белья медлит. Нерешительно потоптавшись, рыжуха снимает сначала лифчик, а следом за ним и труселя. Прикрываться даже не пытается, но явно чувствует себя не в своей тарелке. Окинув взглядом тощую фигурку, задерживаю взгляд на сиськах. Они у рыжухи совсем маленькие. Не то что у мамаши. Там было, за что подержаться, и между чем членом поёрзать. А тут не сиськи, а одно только название. Волосня между ног присутствует, правда совсем немного. Закончив осмотр, оголяю низ, полностью сняв штаны и трусы.

— Запри дверь, и приступай, – приказываю я.

Заперев дверь на щеколду, девчонка подходит к кровати и опускается передо мной на колени. Начинает рыжая с того, что медленно водит своей ладошкой по моему хозяйству.

— Вот что ты делаешь? Передёрнуть я и без тебя могу. Ты лучше язычком поработай, – приказываю я.

Сглотнув подкативший к горлу комок, Эмма открывает рот, высовывает язык, и принимается полировать моего дружка, положив руки себе на колени. К головке и шарам она даже не притрагивается, уделяя время исключительно стволу. И получается у неё вполне себе неплохо. Поглядывая на маленькие дыньки, решаю немного их потискать. Рыжая пытается этому воспрепятствовать, начав вертеть туловищем, и пробую отпихнуть мои руки.

— Да не дёргайся ты, дура! – ворчу раздражённо, борясь с желанием отвесить девчонке подзатыльник.

Рыжая подчиняется, но делает это с явной неохотой. Подобная неуступчивость меня слегка подбешивает. Немного играюсь с сосками, но мне это быстро надоедает, и я советую девке переходить от лизания непосредственно к отсосу. Неторопливо посасывая головку, Эмма постепенно продвигается дальше. До мамаши ей, конечно, далеко, но сосёт девчонка намного лучше, чем в прошлый раз. Мой дружок на это незамедлительно реагирует, увеличиваясь в размерах, и становясь твёрже и больше. Пошире открыв рот, Эмма пытается заглотить его целиком, но эта задача оказывается ей не по силам. В какой-то момент она резко отстраняется, и чихает, но практически сразу же вновь берёт моего дружка в рот и продолжает сосать в чуть более быстром темпе.

— Молодец, – бормочу довольным тоном, легонько похлопывая девчонку по щеке.

Затем наклоняюсь, касаюсь промежности Эммы, и обнаруживаю, что там слегка влажно. Похоже, девчонка начала входить во вкус. Поймав маленькую ладошку, кладу её на свои шары.

— Поработай пальчиками, – говорю я, прежде чем откинуться назад и лечь на спину.

Рыжая тут же принимается гладить мои шары, продолжая работать ртом. Что губки, что пальчики у неё очень нежные. Девчонка прирождённая минетчица, хотя сама, возможно, об этом ещё не подозревает. Если малость её потренировать, сосать будет ничуть не хуже мамашки, а может и лучше. А уж если ещё и сама начнёт от этого кайфовать, то будет стараться с удвоенной силой.

— Помедленнее, – слегка осаживаю разогнавшуюся девчонку.

Эмма замедляется, но даже так держать себя в руках удаётся с трудом. Ствол уже совсем одеревенел. Яйца пока не лопаются, но к этому всё идёт. Чтобы хоть как-то продлить кайф и отсрочить разрядку, врубаю воображение, и пытаюсь представить что-нибудь мерзкое, вроде сношающихся вурдалаков. Выходит не столько отталкивающе, сколько комично. Тогда представляю своего пьяного папашу, совокупляющегося с моим первым сокамерником. А вот это уже помогает. Выглядит данный процесс по-настоящему мерзко. Увидь я это в реальности, меня бы вывернуло наизнанку.

Сумев отсрочить разрядку на пару минут, всё же понимаю, что больше сдерживаться не могу. Куда конкретно слить накопившееся молочко решаю буквально в последнюю секунду. Резко выпрямившись, хватаю сосунью двумя руками за плечи, резко отстраняю, а затем щедро поливаю семенем юную мордашку. Сперма попадает девчонке на лоб, щёки и нос, откуда медленно стекает на подбородок. А ведь ещё вчера рыжая сосать не умела от слова “совсем”. До мамаши ей по-прежнему далеко, но существенный прогресс уже виден, а результат на лицо. Точнее на лице.

Сама же девчонка хоть сколько-нибудь довольной не выглядит, и принимается торопливо оттирать свою мордашку.

— Обязательно было это делать? – недовольно ворчит она.

— Было бы лучше, если бы всё это полетело тебе прямо в рот?

— Нет, конечно!

— Ну тогда считай, что я выбрал меньшее из двух зол. Так что можешь не благодарить.

Рыжая что-то тихо пробубнила себе под нос. То ли обозвала меня, то ли куда-то послала. Меня это ничуть не злит. Глядя на липкую мордашку, беру фляжку, в которой осталось немного воды, и передаю девчонке. Пока она умывается и одевается, копаюсь в ящике стола, и нахожу тупенькие ножницы с облезлыми ручками. Глядя на них, какое-то время сомневаюсь, стоит ли давать их Эмме. Кто знает, что у неё в башке творится. Вдруг она мне их в глотку всадит. Да нет, вряд ли. Кишка у неё тонка, дырку во мне проделать.

На предложение подстричь меня рыжая отвечает согласием, хоть и без особого энтузиазма. Полностью одевшись, и зашнуровав обувь, Эмма берёт ножницы, и как только я сажусь на стул, приступает к делу. Поставленная задача усложняется тем, что во всём доме нет ни одного зеркала. Однако какая-нибудь навороченная модная стрижка мне и не нужна. Я лишь хочу избавиться от грязной гривы на голове и густой бороды. На всё про всё у рыжей уходит около получаса. Когда со стрижкой было покончено, поворачиваюсь к рыжей лицом, и вижу удивление в её взгляде.

— Не ожидала узреть такую красотку? – спрашиваю с улыбкой, стряхивая мелкие волоски.

— Мне казалось, что ты старше.

— И сколько ты думала, мне лет?

— Раньше думала, что тебе лет сорок пять минимум, а то и пятьдесят, – честно призналась Эмма.

— Не угадала. Совсем недавно мне стукнуло тридцать три.

— Тридцать три? Ты серьёзно?

— Серьёзней некуда. Под кроватью валяется веник. Замети всё что состригла, и выбрось, – отдаю последнее распоряжение.

Выйдя из комнаты, сталкиваюсь с Синтией. На меня она смотрит мельком, никак не реагируя на изменении во внешности, а заметив Эмму, подметающие волосы с пола, вздыхает с облегчением.

— Думала, мы там развратом занимаемся? – спрашиваю я, прикрыв за собой дверь.

— Была такая мысль, – признаётся Синтия.

— Зря. У нас ведь был уговор.

Говоря это, лицемерной мразью себя не чувствую. Заботливая мамочка не хотела, чтобы я трахал её дочурку. А отсос – это не секс. Обойдя Синтию, спускаюсь вниз и выхожу из дома. Придя в сарай, смываю с головы оставшиеся после стрижки мелкие волоски. Внезапно лежащая в кармане рация начинает подавать признаки жизни. Вспоминаю братца Джеффа, которому я задолжал ответную услугу за антидот, и настроение стремительно портится. Не люблю подолгу быть у кого-то в долгу. Впрочем, возвращать долги я люблю ненамного сильнее. Поднеся рацию ко рту, отвечаю на вызов.

ЭММА

Наведя порядок в комнате Бена, спускаюсь на первый этаж. Если вчера на завтрак были лишь чёрствые сухари с чаем, то сегодня к ним добавился взятый из сухого пайка куриный паштет. Размазываю его чайной ложкой по сухарю, и с аппетитом жую. Вскоре ко мне присоединятся мама. Успеваю с ней перекинуться всего парой фраз, как в дом возвращается хмурый Бен. Мельком глянув на нас, мужчина быстрым шагом поднимается на второй этаж. Возвращается оттуда он спустя несколько минут, и не с пустыми руками, а с рюкзаком за плечами, пистолетом-пулемётом, битой и обрезом.

— Револьвер не потеряла? – спрашивает он у меня.

Качаю головой. Бен подходит ко мне, высыпает на стол штук двадцать револьверных патронов, затем кладёт на пол рюкзак.

— Жду на улице, – коротко бросает он.

— Для чего? – уточняю я.

— Там узнаешь. У тебя ровно три минуты.

Быстро доедаю сухари, запиваю чаем, заряжаю револьвер, а оставшиеся патроны высыпаю в карман штанов. Заглянув в рюкзак, нахожу там лёгкую куртку, магазины для пистолета-пулемёта, еду и питьё, бинт из аптечки, парочку фонарей, а также несколько фальшфейеров. Странный набор. Оставив рюкзак в доме, выхожу на улицу.

— Куда ты собрался? – спрашиваю я.

— В одно нехорошее место. И ты пойдёшь со мной.

— Ещё чего захотел! Никуда я с тобой не пойду! – заявляю решительно.

Бену такой ответ не нравится. Он резко хватает меня за плечи и грубо прижимает к стене.

— Ещё как пойдёшь. Если будет нужно, то побежишь, поползёшь, поплывёшь, а может даже и полетишь! – буквально шипит он.

Пытаюсь оттолкнуть разгневанного мужика, но тот крепко меня держит. Подумываю о том, чтобы как следует врезать ему коленом по яйцам, но решаю немного с этим повременить.

— За тобой должок, рыжуха. Антидот – это тебе не таблетка от запора. Такое лекарство стоит намного дороже, – говорит он чуть спокойнее, затем отпускает меня.

— И в качестве платы ты решил пригласить меня на очередной пикник?

— Нет. Пикник был вчера. В этот раз нас ждёт гораздо более весёлая и долгая прогулка.

— Насколько долгая?

— Минимум сутки. А может и больше.

— А как же мама? Что…

— В доме есть всё необходимое: жратва, лекарства, оружие. Ничего плохого с твоей мамашей не случится, – поспешил Бен меня успокоить.

— А с нами?

— А с нами может. Но ты раньше времени меня не хорони. И сама не закапывайся.

Прозвучало не слишком жизнеутверждающе. Но я действительно в долгу перед этим козлом. Ему было гораздо проще бросить меня или пристрелить, но вместо этого он меня спас. Тип он, конечно, неприятный, но не совсем пропащий.

— Скажи хотя бы, куда надо идти, – пытаюсь узнать о пункте назначения.

— По дороге расскажу. Пошли.

— Погоди. Дай мне с мамой попрощаться.

— Прощайся. У тебя ровно две минуты. Время пошло.

Вернувшись в дом, прощаюсь с мамой, соврав, что вместе с Беном иду за припасами. Крепко обняв её напоследок, беру рюкзак и выхожу на улицу. Не знаю цели этой вылазки, но надеюсь, что слишком много времени она не займёт.

Покинув дом, идём на восток. Пострадавшая во время стычки с вурдалаками нога побаливает, но на скорости нашего передвижения это никак не сказывается. Хорошо хоть погода сегодня не такая жаркая, как вчера. Идём мы не так быстро, как во время вчерашнего похода, что даёт мне возможность вновь насладиться унылыми пейзажами разрушенного мира. Память о том, каким был мир до катастрофы, ещё не успела выветриться. Три года – не такой уж длительный срок. Поначалу вся эта разруха навевала уныние и меланхолию. Всё это очень походило на кошмарный сон, от которого хотелось как можно скорее пробудиться. Вместе с пониманием, что никакого пробуждения не будет, пришло смирение. Да, прошлый мир сгинул, а новый оказался на редкость паршивым местом. Но пока бьётся сердце, жизнь продолжается.

Приближаясь к магазину, где Бен спас меня и маму от тех уродцев, поначалу думаю, что мой спутник что-то там забыл, и хочет это самое “что-то” забрать, а меня взял с собой на всякий случай. Лишь когда мы проходим мимо магазина, даже не сделав попытки заглянуть внутрь, вспоминаю, что по заверениям Бена прогулка займёт не меньше суток, а также про фонари и фальшфейеры. Всё это нужно явно не для осмотра небольшого магазинчика. Продолжая движение, начинаю догадываться, куда именно мы идём. И эта догадка мне очень не нравится.

— Пожалуйста, скажи, что мы идём не в Чистилище, – прошу я.

— Ты какой ответ хочешь услышать? Успокаивающий или честный? – спрашивает Бен.

— Ясно. Значит, в Чистилище. Что именно ты там забыл? – начинаю допытываться.

— Плату за твоё лечение я там забыл.

— А поконкретнее можно?

— Нельзя.

— А тебе не кажется, что если поподробнее расскажешь, зачем именно мы идём в Чистилище, то от меня будет больше пользы? – продолжаю пытаться выудить из своего спутника больше информации.

— Мне кажется, что ты слишком много болтаешь. Так что сделай одолжение – заткнись.

Да уж, хреновый из тебя собеседник. Ну и ладно. Не хочешь ничего рассказывать – не рассказывай. Не очень-то мне это и нужно. Сделав небольшой привал, отдыхаем, после чего идём дальше. Не сказав друг другу ни слова, проходим ещё километра четыре, и выходим на шоссе. Бредя по потрескавшемуся асфальту, замечаю слева от дороги разрушенный билборд с надписью “Добро пожаловать в”. О том, куда именно добро пожаловать, можно было только догадываться, так как часть билборда с названием города отсутствовала. Я знала, что раньше это был густонаселённый город, и назывался он совсем иначе, но не помнила как именно. Как и мои родители, сама я родилась в Далласе, и вплоть до катастрофы за пределы родного города даже не выезжала.

Когда билборд остался позади, а далеко впереди показались руины некогда процветающего мегаполиса, настроение Бена, как мне показалось, слегка улучшилось. Решаю этим воспользоваться, и побольше узнать о своём спутнике.

— Чем ты занимался до того, как на Землю упал астероид? – спрашиваю я.

— В тюрьме сидел, – последовал незамедлительный ответ.

И кто, спрашивается, меня за язык тянул? Но раз уж сказала “а”, говори и “б”.

— А за что? – тут же уточняю я.

— За тупость. Рассказал копам всю правду, вместо того чтобы соврать. Они этого не оценили. Судья – тоже. Вот и пришлось государству взять меня на полное обеспечение, – даёт Бен длинный, но не слишком информативный ответ.

— А после тюрьмы?

— А после неё я занимался всем тем, чем занимаюсь сейчас. Если бы вёл себя хорошо, то только сейчас, возможно, вышел бы на свободу. Вот только вести себя хорошо у меня не получалось, хоть я и пытался.

Узнав немного о своём спутнике, принимаю услышанное к сведению, и больше с расспросами не лезу. Разрушенный город встретил нас пустыми улицами и несколькими кучками мёртвых тел. Мертвецы валялись рядом с разрушенной автобусной остановкой в пятнадцати метрах от перекрёстка трёх дорог. Некоторые покойники была раздеты до нижнего белья, а над кем-то, судя по внешнему виду, ещё и вдоволь поглумились. От мертвецов исходил неприятный гнилой запашок, вынудивший меня остановиться и прикрыть лицо. Бен же не обратил никакого внимания на вонь, и направился к ближайшей кучке мертвецов.

— Какой у тебя размер ноги? – спросил он, внимательно присматриваясь к одному из покойников далеко не первой свежести.

— А тебе это зачем?

— Хочу подарить туфельки своей золушке.

— Издеваешься? Не собираюсь я донашивать обувь за разложившимся трупом!

— Как хочешь. Моё дело предложить. Только вот твои ботинки мало того что дырявые в нескольких местах, так там ещё и подошва на соплях держится. Когда она совсем отвалится, не ной, и не проси меня добыть для тебя новую обувь, – не стал настаивать Бен.

Осмотрев обувь, нехотя признаю, что мой спутник не так уж далёк от истины. Донашивать башмаки за гнилым мертвецом не слишком приятно, но ещё меньше мне хочется разгуливать по Пустошам босиком. Поэтому присоединяюсь к Бену, и начинаю присматриваться к мертвецам. Так уж совпало, что у одного из покойников, примерно моего ровесника, был тот же размер ноги. Получив вместо своих стоптанных разваливающихся кроссовок чёрные армейские ботинки, пока укладываю их в рюкзак. Бен же подходит к другой кучке голых покойников, и начинает с задумчивым видом их разглядывать.

— Что-то не так? – спрашиваю я.

— В отличие от остальных, эти покойники совсем свежие. Точно не знаю, когда эти парни угодили под пули, но явно не больше часа назад. Те, кто их раздел, могут всё ещё разгуливать поблизости, – высказывает Бен свои опасения.

— Как думаешь, кто это?

— Какая, нахрен разница? Покойники они и есть покойники.

— Они могут быть как-то связаны с тем, ради чего мы сюда пришли?

Бен лишь пожимает плечами, не дав никакого ответа. И тут я вспылила.

— Да ты задолбал уже от ответов увиливать! Неужели так сложно рассказать, ради чего мы сюда припёрлись? У тебя что, язык после этого отвалится? Или член стоять перестанёт? Что из этого для тебя страшнее?

Бен бросает на меня раздражённый взгляд, затем подбирает палку, и рисует на земле какой-то знак.

— Мы ищем чемодан с таким значком. Как найдём, можем сразу возвращаться, – наконец рассказывает он о цели визита в мёртвый город.

— И что в нём?

— Трусы чьи-то грязные. Откуда я знаю?! Поручили найти и принести, а что там внутри уже не моё дело.

— Что это хотя бы за знак ты знаешь?

— Биологическая опасность, – Бен.

— Что? – не верю своим ушам.

— Что слышала. Биологическая, мать её, опасность. Ещё вопросы есть?

Вопросов было полно. Но не успев их задать, замечаю каких-то вооружённых людей в военной форме, вышедших на перекрёсток с левой стороны. Заметив мой встревоженный взгляд, Бен резко обернулся. Увидев незваных гостей, он хватает меня за руку, и тащит за остановку. Едва успев спрятаться, опускаюсь на корточки и дрожащей рукой достаю револьвер. Бен следовать моему примеру не спешит.

— Что мы… – спрашиваю было я.

— Тихо! – шикает на меня Бен.

Спрашивать о чём-либо больше даже не пытаюсь. Осторожно выглянув из-за остановки, замечаю, что незваных гостей всего шестеро: пять бойцов и один пленник, которого они тащили за собой на верёвке, привязанной к его рукам. Пленник тоже был одет в военную форму, правда грязную и рваную. Похоже перед связыванием пятёрка как следует его отпинала, и судя по тому, что рваная форма болталась на нём как мешок, пленник снял эту одежду с кого-то другого. Видимо это какой-то мародёр или ещё кто похуже. Хочу было сообщить о своих наблюдениях Бену, но повернувшись к нему лицом, замечаю у него в руках осколочную гранату. Сразу понимаю, что он собирается швырнуть её в солдат. Не успевает Бен поддеть кольцо, как я хватаю его за руку. Мужчина бросает на меня недовольный взгляд.

— Не надо. Пусть они уйдут, – прошу я шёпотом.

Бен ничего на это не отвечает. Лишь отцепляет мою руку от своей, и выглядывает из-за остановки. Нисколько не сомневаюсь, что если солдаты повернут в нашу сторону, то Бен их прикончит. Или же они прикончат его первым, а следом и меня, не став разбираться в ситуации. К счастью, солдаты повернули в другую сторону, и пошли своей дорогой. Вздыхаю с облегчением.

— Жди меня здесь и никуда и не уходи, – неожиданно говорит Бен, убирая гранату.

— Ты куда? – уточняю я, опасаясь, что он не отказался от своей затеи прикончить вояк.

— На разведку, – пояснил Бен, прежде чем выйти из-за остановки.

Вместо того что последовать за военными, он бежит к перекрёстку, сворачивает за угол и исчезает из моего поля зрения. За то время, пока Бен отсутствовал, успеваю перекусить, и даже покормить подошедшую к остановке хромающую облезлую дворнягу. Сколько я себя помнила, мне всегда нравились кошки. Собак я терпеть не могла. Но дворняжка так жалостливо на меня смотрела, что у меня просто не хватило смелости её прогнать. Вмиг покончив с куском хлеба, который я ей бросила, собака довольно завиляла хвостом.

— Извини, но добавки не будет, – решительно говорю я, закончив уплетать свои сухарики.

Дворняга скулит и продолжает обрабатывать меня своим коронным взглядом, но второй раз на тот же трюк я не поддаюсь. Решив, что прошло уже достаточно времени, выхожу из-за остановки, и отправляюсь на поиски Бена. Свернув на перекрёстке, иду вперёд по улице. Собака плетётся вслед за мной, не теряя надежду, что ей снова что-нибудь перепадёт. Когда прохожу мимо небольшого магазинчика, мой четвероногий друг останавливается рядом с входной дверью, и начинает громко лаять. Вместо того чтобы просто пройти мимо, решаю посмотреть, что именно привлекло внимание дворняги. Догадывалась, что мародёры основательно подчистили разрушенный город, вынеся отсюда всё, что представляло хоть какую-то ценность, а потому ожидаю увидеть пустые полки. Вопреки моим ожиданиям, полки пустыми не были. Множество комиксов, как чёрно-белых, так и цветных, лежали на стеллажах и под нетронутыми витринами. Зато кассовый аппарат был вывернут наизнанку и опустошён. Подойдя к ближайшему стеллажу, беру в руки первый попавшийся журнал, и быстро его пролистываю. Когда из-за стеллажей выходит какой-то старик с окровавленным ножом, от неожиданности роняю журнал.

— Привет. Я всего лишь… – начинаю мямлить.

Не дослушав моё бормотание, старик бросается на меня. Едва не получив ножом в грудь, отскакиваю назад, затем резко перепрыгиваю через стойку с кассовым аппаратом и выхватываю револьвер. Увидев оружие в моих руках, старик злобно скалиться.

— Кинешься на меня ещё раз – получишь пулю в башку! – предупреждаю я, держа безумного старика на прицеле.

— А мне уже всё равно! – огрызнулся старик, и поднял футболку, продемонстрировав свежий укус на правом боку.

Увидев рану, на пару секунд впадаю в ступор, вспомнив, что сама недавно чуть не превратилась в вурдалака. Старик, по всей видимости, заметил, что я замешкалась, и поспешил этим воспользоваться, но получил пулю в ногу. Безумец как подкошенный рухнул на пол, и жалобно застонал.

— Прикончи меня! – внезапно просит он.

— Что? – теряюсь от такой просьбы.

— Вышиби мне мозги, пока я не превратился в одну из этих тварей!

Дрожащей рукой направляю на старика оружие, но нажать на спусковой крючок не решаюсь.

— Да пошёл ты! Ищешь кого-то, кто тебя прикончит, потому что сам боишься это сделать? Ищи и дальше. А я тебе помогать не собираюсь, – говорю я, прежде чем вылезти из-за стойки.

Мне было жаль обречённого безумца, но ничем помочь ему я не могла. Понимая, что лишать его жизни я не собираюсь, раненный старик кричит мне вслед всякие гадости. Не обращая внимания на трёп покойника, выхожу на улицу, громко хлопнув дверью. Облезлого провокатора, из-за которого я чуть не угодила под нож, поблизости не нахожу, но зато вижу на другой стороне улицы Бена, вышедшего из переулка между домами.

— Я же сказал тебе никуда не уходить и ждать моего возвращения! – раздражённо ворчит он.

— Тебя долго не было, – говорю в своё оправдание первое, что пришло мне в голову.

— И ты пошла искать приключения на свою задницу. Надеясь, стреляла ты, а не в тебя?

— Я. Один бедолага, укушенный вурдалаком…

— Да мне насрать! Ещё раз ослушаешься, заберу у тебя все припасы и всю одежду. Будешь шляться голой, и трясти сиськами перед мародёрами и вурдалаками. – Бен ухмыляется. – Хотя трясти там особо нечем.

— Лучше расскажи, чего добился сам. Или ты потерял солдат? – спешу сменить тему.

— Не потерял. Те пятеро – лишь малая часть отряда. Группа окопалась в заброшенном супермаркете на соседней улице. Они прочёсывают весь город, и что-то ищут. Подозреваю, что разыскивают они то же самое, что и мы.

— И что будем делать?

— Постараемся опередить этих ребят. Ну и на глаза им не попадаться. Есть у меня подозрение, что церемониться с нами они не будут.

— Как именно ты собрался их опережать? Их много, а нас всего двое. А город огромный. Мы от голода раньше сдохнем, чем полностью его обыщем.

— Больше позитива, рыжуха. Всё у нас получится, – заверяет меня Бен.

В услышанное как-то не сильно верится. Либо Бен считает себя очень везучим, и надеется, что и в этот раз ему снова повезёт, либо знает что-то, чего не знаю я, но по каким-то причинам об этом умалчивает. Мне почему-то кажется, что верён именно второй вариант, и Бен что-то недоговаривает. Не доверяет мне, засранец. Как бы эта недоверчивость не привела к нашей гибели.

Вопреки своему названию, Чистилище оказывается не таким уж и вымершим городом, как я думала раньше. Обойдя супермаркет, движемся на север, и вскоре натыкаемся ещё на две группы. Для того чтобы обойти первую группу, которая перекрыла улицу, построив баррикаду из всякого мусора, нам приходится сначала идти через переулок, а затем залезть в многоэтажный дом, и выбраться с другой стороны по пожарной лестнице.

Со второй группой было сложнее. Отряд солдат вёл бой с небольшой бандой мародёров, окопавшейся в какой-то забегаловке. Заметив нас, армейцы не стали разбираться в ситуации и без предупреждения открыли по нам огонь. Пришлось спасаться бегством. В погоню за нами бросились четверо бойцов, оторваться от которых мы смогли лишь после того, как спустились в канализацию. Вонь в коллекторе стояла настолько сильная, что у меня заслезились глаза и закружилась голова. Зато Бену вся эта вонь была нипочём. Едва мы отбежали от лестницы, мужчина достал из рюкзака и зажёг один фальшфейер. Освещая путь, минут десять бродим по зловонным туннелям, затем выбираемся на поверхность, придавив люк сверху всяким мусором. Прогулка по нечистотам окончательно угробила мои башмаки, с которыми мне пришлось проститься, заменив их ботинками того мертвеца.

Продвигаясь вперёд, делаем остановку, чтобы поужинать, а когда темнеет, решаем подыскать место для ночлега. Заметив поблизости хозяйственный магазин, предлагаю переночевать там, однако Бену эта затея не нравится. В качестве альтернативы он предлагает многоэтажку на соседней улице. Добравшись до дома, поднимаемся на четвёртый этаж. Бегло осмотрев одну из квартир с выбитой дверью, заходим в комнату, в которой отсутствовала одна стена. Вместо неё была большая дыра, выходящая на улицу.

— То, что надо, – довольно бормочет Бен.

В той же комнате стоял небольшой шкаф для одежды. Общими усилиями мы роняем его на бок, толкаем к двери, и используем его как баррикаду. Теперь любому, кто попытается открыть дверь с той стороны, придётся очень сильно попотеть.

— Караулить будем по очереди. Я первый. Через несколько часов ты меня сменишь, – приказывает Бен, подходя к дыре.

— Какой в этом смысл? Мы ведь заблокировали дверь.

— Такой, что помимо двери здесь есть ещё и стены. Очень хлипкие стены. Вурдалаки слишком тупы, чтобы пытаться их проломить, зато для людей это плёвое дело.

В подтверждение своих слов Бен со всей силы бьёт ногой по стене, пробивая в ней дыру.

— К тому же отсюда улицу видно как на ладони. Этот тот редкий случай, когда три стены лучше четырёх. Улица отсюда хорошо просматривается, поэтому подобраться к дому незамеченным будет не так-то просто. И я сейчас имею в виду не только вурдалаков, но и туристов. Когда ночуешь в местах, подобных этому, предосторожность никогда не бывает лишней, – объясняет он.

— Убедил, – говорю я, присаживаясь на пол.

Посидев пару минут с закрытыми глазами, ложусь на пол у стены, подложив рюкзак под голову, и накинув сверху куртку вместо одеяла. Пытаться спать, зная, что с приходом ночи улицы заполонят безжалостные плотоядные твари, оказалось непросто. Даже ребёнок знал, что крупные стаи вурдалаков предпочитают обитать именно в мёртвых городах. Днём они не проявляют активности, а после заката выходят на охоту, превращая город и его окрестности в смертельную ловушку. Когда мне почти удалось заснуть, на улице что-то взорвалось.

— Не дёргайся, рыжуха. Всего лишь ложная тревога, – спокойно говорит Бен.

Не удовлетворённая таким ответом, резко поднимаюсь, подхожу к дыре, и вижу следующую картину. Двое мужчин отстреливались от стаи мутантов, не видя, что сзади к ним подбирается ещё десяток кровожадных тварей. По всей видимости, бедолаги истратили последнюю гранату, и теперь отстреливались от монстров из ружей.

— Надо им помочь! – решительно заявляю я, и начинаю целиться в вурдалака из второй стаи, бегущего впереди остальных.

Бен резко хватает и отводит в сторону мою руку.

— Даже не вздумай стрелять. Я не Иисус, чтобы в тридцать три года подохнуть за чужие грехи, – ворчит он.

— Какие грехи?

— Непроходимая тупость. Эти кретины сами виноваты. Раз сунулись в Чистилище после наступления темноты, то первым делом должны были искать надёжное укрытие, а не бродить по улицам.

— Мы должны им помочь.

— Да не поможем мы им ничем. Всё, они уже покойники. Да и мы проживём ненамного дольше, если ты откроешь пальбу. Вурдалаки хлынут сюда толпами, и хрен мы их остановим. Так что сиди тихо, и не рыпайся, иначе полетишь отсюда башкой вниз!

За то время, пока Бен всё это говорил, и без того плохая ситуация бедолаг с улицы изменилась в худшую сторону. Заметив, что их окружили с двух сторон, один из мужчин даже успел подстрелить двух вурдалаков, однако третий напрыгнул на него, словно злобный ротвейлер, прижав бедолагу к земле. Не желая наблюдать за кровавой развязкой, спешу отойти от дыры, и возвращаюсь на прежнее место. Не проходит и минуты, как выстрелы стихают. Бен молча наблюдает за расправой, никак не комментируя происходящее. Лишь когда всё закончилось, он сказал, что сытые твари ушли прочь, даже не взглянув в сторону дома, где мы прятались. После того что произошло на улице, заснуть оказалось ещё сложнее.

“Когда в голову лезут тревожные мысли, думай или вспоминай о чём-нибудь хорошем!” – всплыли в памяти слова, когда-то сказанные моим отцом.

Тут-то я вспомнила про своего первого парня. Его звали Крис Брустер. Он был старше меня на четыре года. Высокий подкаченный загорелый блондин с голубыми глазами и доброй улыбкой. Влюбиться в такого с первого взгляда было совсем не трудно. Оставшись без припасов, мы с мамой брели вдоль берега моря, пока не наткнулись на крупный корабль, выброшенный на сушу. На этом корабле жила община торговцев, один из представителей которой согласился предоставить нам еду и ночлег. Крис оказался сыном того самого торговца. На фоне хмурых мужиков, всем своим видом дававшим нам понять, что мы на корабле не слишком желанные гости, Крис казался чуть ли не ангелом. Он же убедил отца позволить нам остаться на корабле не на одну ночь, а на гораздо более длительный срок. За это время много чего произошло. Как хорошего, так и не очень.

“Интересно, как сейчас поживает Крис? Всё ли у него в порядке”? – задаюсь вопросом я, погружаясь в сон.

Наблюдая за закатом с палубы корабля, вижу рыбаков, вернувшихся с богатым уловом. Наблюдаю, как они заталкивают лодки на сушу, а пойманную рыбу переносят на корабль. Как только рыбаки покидают палубу, решаю немного искупаться. Спрыгнув на песок, отхожу от корабля. Оставив всю одежду на берегу, забегаю в море, набираю в лёгкие побольше воздуха, и ухожу с головой под воду. Вынырнув на поверхность, замечаю на палубе Криса. Поймав на себе его взгляд, испытываю неловкость, но делаю вид, будто ничего не заметила. А всё потому что этот парень мне нравится. Нравится настолько, что вчера я сама подглядывала за тем, как он плавает. Тогда меня посетила озорная мысль украсть его одежду, но ничего подобного я ни сделала. Заметив, что Крис покинул палубу, испытываю разочарование. Однако отсутствовал Брустер недолго. Пару минут спустя, когда я уже плыла в сторону суши, замечаю Криса на берегу. Дойдя до того места, где валялась моя одежда, парень положил поверх неё полотенце, посмотрел на меня, озорно подмигнул, и пошёл обратно на корабль.

И вот уже всего через десять минут, я, чистая и сухая, иду в каюту Криса, чтобы поблагодарить его, и вернуть полотенце. Приоткрытая дверь каюты сразу наводит на мысль, что Крис ждал моего прихода. Не став стучать, открываю дверь и захожу внутрь. Крис в тот момент отжимался от пола, предварительно сняв футболку, и положив её на кровать.

— Спасибо за полотенце, – благодарю парня, вешаю полотенце на ручку, и уже собираюсь выйти из каюты.

— Погоди, – останавливает меня Крис, перестав отжиматься.

Поднявшись на ноги, парень подходит ко мне и поплотнее прикрывает дверь.

— Ответь, но только честно – я тебе нравлюсь? – спрашивает он.

От такой прямолинейности теряюсь. Не дожидаясь ответа, Крис подаётся вперёд и нежно целует меня в губы. Настолько для меня это оказывается неожиданно, что я впадаю в ступор. Как-никак, это мой первый поцелуй. Однако ступор длится всего несколько секунд, после чего я не только отвечаю на поцелуй, но и обнимаю Криса за талию. Парень вскоре отрывается от моих губ, целует меня в шею, запускает руку мне под майку, и принимается поглаживать мой живот. Наслаждаясь его ласками, тоже хочу что-то сделать в ответ, но не успеваю. Оставив на моей шее засос, Крис отстраняется.

— Я так понимаю, это значит, да? – уточняет он.

— Правильно понимаешь, – отвечаю робко.

Улыбнувшись, Крис берёт меня за руку и ведёт к кровати. Понимаю, что сейчас произойдёт, и начинаю волноваться, ведь этой мой первый раз. Мама не раз говорила, что между насилием и сексом по взаимному согласию огромная разница, примерно как между свежей и тухлой рыбой. Но меня всё равно продолжают терзать сомнения. Крис не был похож на тех мужчин, с которыми приходилось иметь дело маме, и это не могло не радовать. Но насколько мне известно, для девушек первый раз всегда бывает болезненным. У парней с этим вроде бы проблем нет.

— Пожалуйста, не торопись. И будь понежнее, – прошу Криса, едва он усаживает меня на кровать.

— Хорошо. Как скажешь, – заверяет меня парень.

Только Крис снимает с меня майку, под которой нет бюстгальтера, тут же тороплюсь прикрыть грудь рукой. Посмеявшись над моей застенчивостью, Крис неторопливо раздевается догола, садится рядом, берёт меня за руку и кладёт её на своё мужское достоинство. Сжав ладонь, медленно провожу ей сначала вниз, затем вверх, от чего член дёргается. Совсем уж полной невеждой я не была, и знала, что это означает. Продолжаю водить по члену рукой. Едва он становится крепче, Крис вновь целует меня в губы, и укладывает на спину. Нависнув надо мной, парень стягивает с меня сначала шорты, затем трусики, а потом какое-то время просто любуется мною. Под пристальным взглядом начинаю краснеть, и вновь пытаюсь прикрыться, однако Крис берёт меня за руки, и аккуратно разводит их в разные стороны.

Затем он целует меня в шею, и начинает медленно опускаться всё ниже и ниже. Тело окутывает приятное тепло. Тихо постанывая, прошу Криса не останавливаться. Добравшись до моего живота, парень ненадолго останавливается, и просит меня раздвинуть ноги. Только я это делаю, парень принимается поглаживать мою промежность. Жар усиливается. В какой-то момент Крис засовывает в мою пока ещё девственную щёлочку палец, немного поглаживает стенки, затем продвигается вперёд. Наткнувшись на преграду, парень замирает, затем резко вытаскивает палец.

— Ты поэтому просила меня быть понежнее? Это твой первый раз? – уточняет он.

Коротко киваю, затем хватаю Криса за член, и подвожу его к своей дырочке.

— Будет больно, – предупреждает меня Крис.

— Я знаю.

Убрав мою руку со своего мужского достоинства, парень наклоняет корпус, нависнув надо мной. Отползаю повыше. Крис вводит в меня свой член неторопливо, и лишь добравшись до девственной плевы, пробивается через неё резким толчком. От острой боли с моих губ срывается крик, но Крис тут же накрывает мой рот ладонью.

— Тихо. Всё хорошо. Боль скоро пройдёт, – пытается парень меня успокоить, ласково поглаживая низ живота.

Только он убирает руку, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. И действительно, в скором времени боль начала медленно отступать. Тогда-то Крис и начал осторожно двигаться внутри меня. Новые ощущения были непривычными, но чертовски приятными. Поначалу Крис двигается неторопливо, и член вводит не полностью. В какой-то момент даю волю рукам. Одну руку закидываю парню на шею, а другой неторопливо поглаживаю загорелую грудь. Чувствуя, как бьётся сердце Криса под моей ладонью, прошу парня ускориться, что он тут же и делает. И вот толчки становятся более резкими и глубокими, причиняя лёгкую боль, но я стараюсь этого не показывать. Вскоре в каюте становится очень жарко. По лбу разогнавшегося Криса текут капельки пота, а его член начинает пульсировать. Только парень успевает его выдернуть, как мне на живот летит струя тёплого семени. Тяжело дыша, парень наклоняется и целует меня в шею. Улыбнувшись, запускаю руку в волосы Криса, и глажу парня по голове. Крис же начинает аккуратно покусывать мою шею, а затем вдруг впивается зубами мне в горло, прокусив кожу. Вскрикнув от боли, отталкиваю от себя Криса, но вместо парня, лишившего меня девственности, вижу перед собой уродливого вурдалака с окровавленным ртом и прокушенной щекой, с которой мне на грудь стекает гной. И прежде чем я успел закричать, оскалившийся мутант снова впивается зубами в мою шею.

Резко открыв глаза, машинально выхватываю револьвер и чуть не стреляю в Бена, стоявшего рядом с выходившей на улицу дырой в стене. На улице по-прежнему было темно.

— Аккуратней, рыжуха. Один выстрел, и нам придётся улепётывать отсюда со скоростью ветра, – раздражённо ворчит Бен.

— Извини. Просто приснилось кое-что из прошлого, – говорю я, опуская оружие.

— Что-то очень неприятное?

— Я не хочу это обсуждать.

— И не надо.

Бен вновь отворачивается, и начинает внимательно осматривать улицу.

— Я собирался поднять тебя минут через пятнадцать, но раз уж ты всё равно проснулась, принимай пост, – вновь обращается он ко мне.

Широко зевнув, киваю, и медленно поднимаюсь на ноги. Несколько часов пронеслись как несколько минут. Хотелось поспать ещё хотя бы полчасика, но просить Бена об отсрочке я не стала. Он хоть сильнее и крепче меня, но в отдыхе тоже нуждается, как и любой другой живой человек.

— Не торопись открывать пальбу, если кого-нибудь увидишь. Знай эти уроды где мы прячемся, уже давно бы нас навестили, – на всякий случай напоминает Бен.

— Ясно, – говорю я, подходя к дыре.

Проинструктировав меня, Бен сел на пол, и прислонился спиной к стене.

— Не желаешь соснуть по-быстрому? – неожиданно предлагает он.

Меня аж передёрнуло от столь бесцеремонного предложения. Поначалу мне показалось, что я ослышалась, но когда Бен повторяет свой вопрос, убеждаюсь, что со слухом у меня всё в порядке.

— Не желаю, – отвечаю раздражённым тоном.

— Точно? – зачем-то уточнил Бен.

— Точнее некуда!

Мой резкий ответ не осадил, а лишь немного позабавил грубияна.

— Да ладно тебе, не вредничай. Я же видел, утром тебе это даже понравилось. Или мне показалось? – бормочет он тоном опытного подстрекателя.

— Показалось.

— Точно? Может…

— Спи уже! – слегка повышаю голос.

Наглец гаденько ухмыляется.

— Значит, не показалось. Это радует. Надо будет как-нибудь повторить.

— Да пошёл ты задницу, – ворчу я, пожалев о том что поддержала этот идиотский разговор.

Бен лишь усмехнулся.

— Далеко идти и не надо. Осмотритесь повнимательнее, рыжуха – мы уже там.

Поскольку с моей стороны никакой реплики не последовало, Бен закрыл глаза, и уже через пару минут заснул. Я же приступила к наблюдению за улицей. Поначалу всё было слишком спокойно. Оглядывая пустые улицы, ярко освещённые светом луны, заметно расслаблюсь. В какой-то момент глаза начинают слипаться, и появляется желание присесть. Вместо этого начинаю неторопливо расхаживать из стороны в сторону. Так проходит первый час наблюдения.

Сказав самой себе, что ничего страшного не произойдёт, присаживаюсь рядом с дырой, решив немного вздремнуть. Совсем чуть-чуть, буквально пару минут. Разве может что-то случиться за пару минут? Оказалось, что может. Едва прикрывав глаза, слышу, как кто-то скребёт стену по ту сторону, но не сразу придаю этому значение, решив, что это балуются мыши или крысы. Но звук становится громче. Поднявшись, осторожно приближаюсь к маленькой дырке, которую Бен проделал в стене, включаю фонарь, и смотрю, что происходит в соседней комнате, ожидая увидеть кошку или крысу. Вместо этого вижу голодного вурдалака, царапающего блокированную перевёрнутым шкафом дверь, и пытающегося проникнуть в нашу комнату. Судя по звукам, мутант был не один. Усталость как рукой сняло. Схватившись за револьвер, направляю его на дверь, готовясь открыть огонь по тварям, если они проникнут в комнату. И хотя блокирующий дверь шкаф не позволяет мутантам ворваться в комнату, моё сердце готово выскочить из груди от страха. Дрожащие руки с трудом удерживают оружие, а желание разбудить Бена соседствует со страхом поворачиваться к двери спиной.

К счастью, длилось это безумие недолго. Либо до безмозглых тварей дошло, что проникнуть в комнату им не удастся, либо они почуяли других жертв, но нас они оставили в покое. После их ухода я так и не сомкнула глаз и внимательно наблюдала за улицей до самого рассвета.