Хроники Пустошей: Переиздание. Часть 4: В пути

КРИС

После ссоры с отцом, закончившейся ударом в челюсть, собираю свои пожитки и покидаю “Королеву Морей”. То, что он сделал, это не просто подлость, а самое настоящее предательство. Оставаться с ним после такого под одной крышей я попросту не мог. А ведь если бы не Гарри, правды о случившемся я бы так и не узнал. Очень жаль, что Хенрикс своими наблюдениями поделился со мной слишком поздно. К тому моменту Эмма и её мать были уже далеко. Потирая покрасневшую щёку, отец говорил, что раз я готов плюнуть на родственные связи ради какой-то рыжей потаскушки, то такой сын ему нужен меньше, чем использованная туалетная бумага. Другими словами, он от меня отрёкся, дав понять, что даже если я приползу на коленях, обратно на корабль меня не пустят. Ну и пусть. Не очень-то и надо.

Отправившись исследовать Пустоши, случайно набредаю на военную базу, возле которой окопалась толпа беженцев. Занявшие базу солдаты помогали беженцам продуктами и оказывали медицинскую помощь, но категорически отказывались пускать на территорию базы. Опасались, наверное, что те, разжившись оружием, могут попытаться устроить переворот. Судя по подслушанному разговору, что-то подобное уже случалось, пусть и в другом месте.

Я был одним из немногих чужаков, для кого военные сделали исключение. А всё потому, что одному из военных врачей, доктору Вонгу, позарез понадобился толковый ассистент, а заодно и мальчик на побегушках. Меня поселили в казармах вместе с солдатами, хотя военную форму и оружие не выдали. Первые дни ко мне тщательно присматривались, а когда убедились, что опасности я не представляю, и ничего гадкого не замышляю, позволили свободно передвигаться по базе. Прожив здесь какое-то время, я даже успел подружиться с некоторыми бойцами. После того как пропала связь с посланным в Чистилище отрядом бойцов, командир базы полковник Феррис рвал и метал. Краем уха я услышал, что офицера интересуют какие-то необычные химикаты, украденные из охраняемой лаборатории, но в чём заключается их ценность, мне, по вполне понятным причинам, никто не рассказал. Мальчикам на побегушках такие тайны знать не положено.

Оказав помощь раненным бойцам, доктор Вонг великодушно объявил, что в ближайший час моя помощь ему вряд ли понадобится. Поблагодарив доктора, направляюсь в душевую. Ещё одним ощутимым плюсом проживания на военной базе было наличие электроэнергии и воды. Не каждое поселение может похвастаться наличием таких удобств. Сняв всю одежду, встаю под душ и включаю воду. Прикрыв глаза, подставляю лицо под тёплую струю, на ощупь нахожу мочалку и мыло. Пока смываю с себя грязь и пот, на мои глаза ложатся чьи-то мягкие ладони.

— Угадай, кто, – слышу позади игривый женский голос.

Аманда была одной из беженок, поселившихся в палаточном городке три дня назад. Откуда она пришла, и чем занималась раньше, никто не знал, но злые языки поговаривали, что она была общей шлюхой в банде налётчиков, которую по странному совпадению, уничтожили именно три дня назад. Было это правдой или нет, я не знал, но когда услышал разговор Аманды с одним из часовых, понял, что не могу остаться в стороне. Девушка умоляла, чтобы её подругу, совсем ещё маленькую девчонку, пустили на базу, или хотя бы выдали им еды и воды сверх нормы, а также какое-нибудь одеяло, однако часовые оказались глухи к её мольбам. Дождавшись наступления темноты, я незаметно выбрался с базы, прихватив с собой кое-какие продукты, а также просторный спальный мешок с вещевого склада, и передал всё это добро Аманде. Приняв помощь, девушка несказанно обрадовалась, и сказала, что за ней должок. В тот момент я совсем не думал о своей выгоде, а просто пытался помочь нуждающимся как мог, поэтому к словам Аманды отнёсся довольно скептически. Как оказалось, напрасно. Убрав её руки от своих глаз, медленно оборачиваюсь и вижу, что на стоявшей рядом со мной девушке совсем нет одежды. Судя по лукавому игривому взгляду, Аманда своей наготы совсем не стеснялась.

— Как ты сюда попала? – спрашиваю я, стараясь смотреть девушке в глаза, а не на её роскошную грудь второго размера.

— А что не так? Не рад меня видеть? – интересуется она кокетливым тоном.

— Не в этом дело. Посторонним вход на базу запрещён. Если тебя здесь кто-нибудь увидит…

Не дав мне договорить, улыбающаяся Аманда прикладывает указательный палец к моим губам.

— Но о том, что я здесь, кроме тебя никто не знает. Ты ведь меня не выдашь?

Прежде чем успеваю ответить на каверзный вопрос, рука Аманды касается моего члена.

— Хочешь меня, красавчик? – спрашивает девушка.

— Не хочу. Уходи, – отвечаю сдавленным голосом.

Аманда коварно улыбается.

— Врёшь, – говорит она, после чего чуть сжимает ладонь, и принимается водить рукой по моему члену.

Похоже ходившие об Аманде слухи не так уж и далеки от истины. В душевую девушка пришла для того, чтобы вернуть мне долг, хотя я ни о чём таком её не просил. Однако чем активнее рука Аманды работала над моим членом, тем сложнее мне было думать о чём-либо. Я ведь тоже живой человек. Глядя на голую девушку, водившую рукой по моему члену, думаю лишь о том, как бы прижать её к стене, неважно, задом или передом, и как следует засадить. Не удержавшись, одной рукой хватаю Аманду за грудь, и начинаю её тискать, а второй принимаюсь поглаживать девичий лобок. Тихо простонав, девушка прижимается спиной к стенке. Ласкаю податливое тело, пытаясь получше подготовить Аманду. Однако девушка быстро перехватывает инициативу. Перестав работать рукой, Аманда резко опускается на корточки, ловит губами мой член, и принимается сосать. Стиснув зубы, тянусь к выключателю и вырубаю льющуюся воду. Сразу чувствуется богатый опыт. Своим умелым ротиком Аманда творит чудеса. Целиком заглатывая мой член, девушка не забывает руками поглаживать яйца.

Когда опуская голову вниз, наши взгляды встречаются. Продолжая с упоением сосать мой член, изредка причмокивая, Аманда смотрит мне в глаза, будто наблюдая за моей реакцией. И это дико возбуждает. Поглаживаю девушку по голове, начинаю двигать тазом. Мой член без особого труда проникает в широко раскрытый рот. Двигаться стараюсь плавно, чтобы Аманда случайно не поперхнулась. И хоть это очень приятно, в какой-то момент одного лишь рта мне становится мало. Отстранившись, беру Аманду за руки. Как только девушка выпрямляется, разворачиваю её к себе спиной и наклоняю. Коснувшись рукой промежности, нежно поглаживаю клитор, не сводя глаз с аппетитной попки. По расширенному кольцу сфинктера сразу видно, что этим отверстием пользовались, и не раз. Сам я анальным сексом никогда не занимался, но слышал, что ощущения от него гораздо более яркие, чем от секса обычного. И сейчас наконец-то представилась возможность выяснить, так ли это на самом деле.

— Не возражаешь? – спрашиваю я, коснувшись сфинктера головкой члена.

— Не возражаю. Только смажь сначала, чтобы лучше входил, – советует Аманда.

— Как скажешь.

Взяв мыло, принимаюсь обильно смазывать задний проход Аманды. Решив, что этого достаточно, вновь подвожу ствол к подготовленной дырочке, и уже хочу было ввести его, но в самый последний момент замираю как истукан. Мне вспоминается Эмма, и всё то, что мне так в ней нравилось: её улыбка, мелодичный смех, тихие возбуждённые стоны во время секса, и то, как она, кончив, прижималась ко мне всем телом. Я ведь положил глаз на эту девчонку практически сразу, как только её увидел, но открыто заявлять о своих намерениях не стал, дав новенькой и её матери какое-то время, чтобы обустроиться. Соблазнить Эмму оказалось проще простого, при том что каких-то далеко идущих планов на её счёт у меня не было. В тот момент я и сам не ожидал, что эта девчонка так западёт мне в душу. Хотел просто приятно провести время, а получил нечто большее.

— Чего, замер? Передумал? – возвращает меня к действительности голос Аманды.

— Да. Передумал, – отвечаю я, делая пару шагов назад.

Обернувшаяся девушка бросает недоумевающий взгляд сначала на меня, затем на мой стоящий колом член.

— Лучше выйди, если не хочешь случайно простудиться, – советуя я, прежде чем потянуться к переключателю.

Как только Аманда выходит, врубаю ледяную воду. Благодаря ей, твёрдый как скала член стремительно теряет силу.

— Только не говори, что тебе нравятся парни, – интересуется Аманда насмешливым тоном.

— Не нравятся.

— Тогда в чём дело?

— Не волнуйся, не в тебе, – даю уклончивый ответ.

Откровенничать с Амандой совсем не хочется. Если скажу, что нельзя трахать одну девчонку, при этом скучая по другой, не уверен, что она поймёт. Между тем Аманда отошла к лавке, на которой лежала её одежда, и стала одеваться.

— Знаю, вопрос малость запоздал, но как тебя зовут? – интересуется она, надевая футболку.

— Крис, – называю своё имя.

— Если починишь свой инструмент, и захочешь взять реванш, то я не против.

— Приму к сведению. Тебе помочь выбраться с базы?

— Не надо. Где выход, я и так знаю. Но спасибо, что предложил.

Полностью одевшись, Аманда улыбается, отправляет мне воздушный поцелуй, затем покидает душевую. Сразу же после ухода незваной гостьи вырубаю воду. Подобрав полотенце, вытираюсь насухо. Пока одеваюсь, думаю о том, каким образом Аманде удалось проникнуть на базу. Пропустили ли её открыто, как меня, или же она нашла какую-нибудь лазейку. Наверное, стоило спросить об этом её саму до того, как она ушла. Ну и ладно. Не очень-то мне это и нужно.

Прогулявшись до лазарета, застаю там двух солдат, доктора Вонга и какую-то женщину. Как только она поворачивается ко мне лицом, замираю как истукан, узнав Синтию. Судя по тому, как расширились её глаза, мать Эммы тоже меня узнала. Не успеваю перекинуться с ней даже парой слов, как солдаты берут Синтию под руки, и куда-то уводят. Хочу было проследовать за ним, но доктор Вонг меня останавливает, вручает хирургические инструменты, приказывает их продезинфицировать, а потом навести порядок в лазарете, включающий в себя мытьё полов. Нехотя подчиняюсь.

После того как заканчиваю с уборкой, покидаю лазарет и натыкаюсь на полковника Ферриса, общающегося с солдатами, недавно вернувшимися с вылазки. Произнося длинную речь, начальник базы в своей излюбленной пафосно-фанатичной манере напоминает бойцам, что они – санитары Пустошей, призванные очистить этот мир от грязи и возродить цивилизацию. Чтобы случайно не попасться ему на глаза, иду в обход и случайно натыкаюсь на одного из двух конвоиров Синтии. Ненавязчиво расспрашиваю его о матери Эммы, и выясняю, что её допросили, а затем посадили в карцер. Хочу было спросить, что такого она натворила, но решаю этого не делать, чтобы не вызывать лишних подозрений.

Карцер охраняет всего один боец. Наблюдая за ним из-за угла, думаю, как бы ненадолго его отвлечь. Невольно мне помогает Синтия, попросив своего охранника принести ей немного воды. Прячусь, пока солдат не уходит, затем подхожу к камере, в котором заперта пленница.

— Синтия, это я, Крис! – обращаюсь к узнице.

Женщина сразу подходит к двери.

— Что ты тут делаешь? – спрашивает она.

— Это долгая история. Рассказал бы, но на это нет времени. Охранник вот-вот вернётся. Скажите, с Эммой всё в порядке?

— Не знаю. Надеюсь, что да. Только тебе-то какое дело до моей дочери?

— Я… она… Она мне небезразлична, – всё же признаюсь в своих чувствах.

Синтия ничего на это не отвечает, и я не могу понять, поверила она мне или нет. Возможно, она решила, что я такой же, как и мой отец. В таких случаях обычно говорят, что яблоко от яблони недалеко упало. Но не в моём случае. Я совсем не такой, как мой отец!

— Вы знаете, где она сейчас? – задаю следующий вопрос.

— Нет. Но я знаю, куда она направляется.

— Куда?

— Вытащи меня отсюда – узнаешь.

— Что? Вы шутите?

— Мне сейчас совсем не до смеха. Я должна сейчас быть со своей дочерью, а не сидеть в клетке.

— Я бы и рад вам помочь, но не знаю, как. Даже если…

— Ну так придумай что-нибудь, если действительно хочешь узнать, где искать Эмму, – продолжает Синтия стоять на своём.

Скрипя зубами, хочу было попытаться переубедить упрямицу, но услышав шаги, спешу свалить прежде, чем меня заметят. Уже на улице начинаю ходить из стороны в сторону, пытаясь понять, что же делать. Вытащить Синтию из карцера не так уж и сложно. Для этого нужно всего лишь раздобыть ключ или подорвать дверь. Но что дальше? Обнаружив, что пленница сбежала, солдаты тщательно всё обыщут, заглянут под каждый камень. Вызволив из карцера, Синтию нужно как можно скорее вывести за пределы базы, вот только как сделать это незаметно? Задача кажется мне неразрешимой, пока я не вспоминаю про Аманду. Тут же отправляюсь на поиски соблазнительницы. Дежурившие на КПП бойцы хорошо меня знают, а потому спокойно пропускают.

Бродя по палаточному лагерю беженцев, высматриваю Аманду, но нахожу лишь её маленькую подругу, сидящую у костра со скучающим видом. На мой вопрос, где сейчас Аманда, девочка лишь тяжело вздыхает и указывает пальцем на одну из дальних палаток. Подходя к ней, слышу сладострастные стоны. Незаметно заглянув в палатку, вижу, как стоящая раком Аманда отсасывает какому-то парню, пока какой-то мужик резво засаживает ей сзади. Хочу было вмешаться, но немного понаблюдав, вижу, что моя соблазнительница совсем не против такого отношения, и даже получает удовольствие от того, что её одновременно трахают сразу двое. Не став мешать троице, решаю подождать снаружи. Отойдя к костру, возле которого устроилась девочка, присаживаюсь рядом. Вспомнив, что у меня в кармане есть пара мятных леденцов, достаю их и протягиваю девочке. Та недоверчиво поглядывает на раскрытую ладонь, и быстро хватает конфеты, будто боясь, что я передумаю.

Минут через пятнадцать из палатки выходит вполне себе довольная Аманда. Заметив меня, девушка подходит к костру.

— И снова привет, красавчик. Если починил свой инструмент и решил взять реванш, то извини, придётся немного подождать, а то я малость подустала, – говорит она с задорной улыбкой.

— Нет, я здесь по другому поводу.

— По какому?

Подкинув в огонь пару небольших сухих веток, поднимаюсь.

— Расскажи мне, как ты сумела незаметно пробраться на базу.

ЭММА

— Ну ты там скоро? – в который раз спрашиваю я, опустив стекло.

— Отвали! – раздражённо ворчит Бен, продолжал ковыряться под капотом нашей машины.

Тяжело вздохнув, выхожу из тачки. Немного походив из стороны в сторону, пинаю заднее колесо.

— А говорил, что разбираешься в машинах, – как бы невзначай напоминаю.

Вздрагиваю от неожиданности, когда Бен резко захлопывает капот.

— Это не машина, а кусок дерьма на колёсах! – ругается он, признавая своё бессилие.

Выдвинувшись в путь, мы убрались от бывшего жилища Бена раньше, чем туда пожаловали военные. По дороге он начал допытываться, что за символ я нацарапала на двери сарая. Пришлось рассказать ему про “Королеву Морей”. Стоило Бену узнать, что это выброшенный на сушу крупный корабль, как на меня посыпалась куча уточняющих вопросов. Пришлось всё ему рассказать. Удовлетворив своё любопытство, Бен поинтересовался, раз это место такое хорошее, то почему мы оттуда ушли. На этот вопрос я предпочла не отвечать. Даже просто вспоминать об этом было неприятно, не то, что рассказывать.

Вскоре наша машина заглохла посреди поля. Бензина в бензобаке оставалось более чем достаточно, а значит, проблема была в чём-то другим. Сказав, что до катастрофы немного увлекался машинами, Бен начал искать причину поломки, и потратил на это много времени, но так ничего и не добился.

— И что теперь будем делать? – интересуюсь я.

— Обедать, – без раздумья отвечает Бен.

— Обедать? Ты серьёзно?– зачем-то переспрашиваю.

— Да. Не спеша перекусим, оставим эту рухлядь здесь, а дальше пойдём своим ходом.

— Не слишком ли ты торопишься? Может, стоит попробовать найти кого-нибудь, кто разбирается в машинах лучше тебя? – предлагаю я.

— Посреди поля? Ну ищи, раз так хочется. А я пойду дальше на своих двоих.

Не настаиваю, не видя смысла спорить с этим упрямцем. Первым делом доедаю оставшийся паштет, затем принимаюсь за овощи. Когда же под несвежими огурцами, которые я без сожаления выбрасываю, обнаруживается парочка шоколадных батончиков, моей радости нет предела. Если с паштетом я разделалась слишком быстро, то шоколад ем медленно, откусывая от батончика по маленькому кусочку, и медленно его пережёвываю. Бен же довольствуется сухарями и консервами.

— От сладкого толстеют. Хотя кое-где поднабрать вес тебе бы не помешало, – говорит он во время трапезы.

— Что?

— Я говорю, тебе бы не помешало потолстеть вот здесь и здесь, – отвечает он, указывая сначала на задницу, затем на грудь.

В ответ просто показываю ему средний палец. Я и сама знаю, что грудь у меня маленькая, а задница тощая, но по этому поводу ничуть не комплексую. Хватает и других забот. Расправившись с одним батончиком, второй убираю в карман, чтобы съесть его потом. После трапезы выбираем, что взять с собой, а что оставить в машине. Идти далеко, а всё вдвоём мы всё равно не утащим. Мне достаётся рюкзак с припасами и снайперская винтовка. Бен же укладывает в большую чёрную сумку оружие и боеприпасы, аптечку, бинокль, фонари и фальшфейеры, а также добытый в Чистилище серебристый кейс.

— Нахрена тебе сдался этот чемодан? Какой от него прок? – недоумеваю я.

— Сейчас – никакого. Просто лишний груз. Но возможно позже удастся его на что-нибудь обменять.

— Кому и на что ты его собрался менять посреди поля?

— Не умничай. А то сама его потащишь.

Благоразумно замолкаю, хотя и остаюсь при своём мнении. Закончив сборы, оставляем заглохшую машину и идём дальше. После того как преодолеваем километра четыре, очень хочется пить. Не останавливаясь, достаю из рюкзака бутылку с водой.

— Положи бутылку обратно. Когда сделаем привал, тогда и будешь пить, – ворчит Бен.

— А когда мы его сделаем?

— Минут через тридцать. Или сорок.

— Слишком долго, – отвечаю я, откручиваю крышку и прикладываюсь к бутылке.

Только успеваю сделать пару глотков, как впереди раздаются выстрелы. От неожиданности роняю бутылку, и часть её содержимого тут же оказывается на земле.

— Бестолочь безрукая! – выругнулся Бен, затем бросился к холму, из-за которого и слышались выстрелы.

Подобрав бутылку, мчусь за своим спутником. Быстро взобравшись на холм, видим вдалеке какого-то человека, стреляющего из пистолета по убегающей собаке. Для того чтобы получше разглядеть стрелка, Бен пользуется биноклем, а я – снайперским прицелом. Приглядевшись к стрелку, истратившему все пули, но так и не попавшему в собаку, и идущему вперёд нетвёрдой походкой, замечаю у него в руке пустую бутылку. Сделав несколько шагов, мужчина падает на живот и не пытается подняться. Собака, которой посчастливилось уцелеть, подбегает к своему обидчику, немного грызёт правый ботинок, затем мочится пьянчуге на ногу, чем вызывает у меня озорную улыбку.

— Пойду осмотрюсь, а ты прикрой меня. Увидишь кого-нибудь – сразу стреляй! – приказывает Бен перед тем как начать спуск с холма.

Присев на одной колено, наблюдая за Беном через прицел снайперской винтовки, вижу, как он подходит к пьянице и наклоняется. Подобрав бутылку, он зачем-то к ней принюхивается, затем допивает то, что осталось. Чёртов алкаш.

— Привет, крошка, – слышу позади незнакомый мужской голос.

Резко обернувшись, вижу двух вооружённых парней в кожаных безрукавках.

— Опусти винтовку! – приказывает один из них, целясь в меня из дробовика.

Задаюсь вопросом, откуда эти двое взялись и как смогли подкрасться ко мне незамеченными, пока не обращаю внимания на большой камень рядом с подножием холма, на который мы с Беном во время подъёма не обратили внимания. Именно за ним эти выродки и прятались. Медленно положив винтовку на землю, встаю во весь рост и поднимаю руки над головой. Болтун тут же резко подскакивает ко мне, и бьёт ногой в живот. От сильно удара перехватывает дыхание и темнеет перед глазами. Пока пытаюсь восстановить дыхание, схватившись двумя руками за живот, выродок забирает рюкзак, затем валит меня на землю.

— Разберись с её дружком! – бросает он своему приятелю.

Когда второй бандит подбирает винтовку, хочу закричать, чтобы предупредить Бена, однако болтун тут же зажимает мне рот ладонью. Прицелившись, второй бандит нажимает на спусковой крючок, и звучит выстрел.

— Готов. Точно в голову, – заявляет он, опуская оружие.

Испуганно вздрагиваю. Болтун же достаёт нож, и приставляет к моему горлу.

— Спокойно, малышка. Ты ведь хочешь жить? Если не хочешь, так и скажи, – интересуется он с издевкой.

— Хочу, – тихо отвечаю я, проклиная себя за мольбу в голосе.

— Тогда будь паинькой и не зли меня.

Сказав это, выродок расстёгивает пуговицу на моих джинсах, затем стаскивает с меня штаны вместе с трусиками. Приказав своему другу спуститься вниз и обыскать труп Бена, болтун и сам оголяет низ. Одной рукой ублюдок начинает дрочить, а вторую, в которой держит нож, вновь приставляет к моей шее.

— Лучше не дёргайся, сучка, а то хуже будет, – советует насильник.

Понимаю, что он не шутит, и впадаю в оцепенение. Боясь пошевелиться, сглатываю подкативший к горлу комок. Резко заталкивать в меня свой пока ещё вялый член выродок не торопится. Вместо этого он начал водить своей сосиской по моему лобку. Чувствуя отвращение, пытаюсь сдвинуть ноги, но получаю за это оплеуху.

— Лежи смирно, тупая сука, или я тебе глотку перережу! – кричит рассерженный насильник, посильнее надавив на приставленный к моей шее нож.

Пощёчина действует на меня отрезвляюще, и приводит в ярость. Эта мразь со своим дружком прикончила Бена, а теперь собирается изнасиловать меня. А я вместо того чтобы сопротивляться, лежу под ним как бревно и жду от подонка милосердия. Ну уж нет! Я лучше сдохну, чем позволю какой-то бандитской твари меня поиметь! Только насильник доводит своего дружка до нужного состояния, и подводит к моей дырочке, звучит новый выстрел. Насильник резко оборачивается, а я, пользуясь тем, что выродок отвлёкся, тут же отвожу нож в сторону и кусаю болтуна за запястье. Завопивший от боли бандит тут же роняет нож, а я снова получаю по лицу, на этот раз кулаком.

— Ах ты тварь! – вопит негодяй, хватает меня двумя руками за голову, пару раз прикладывает затылком об землю, затем начинает душить.

Пыхтя от нехватки кислорода, наощупь подбираю нож, и всаживаю его бандиту в бок по самую рукоятку. Ублюдок дёргается, а его хватка тут же ослабевает. Тут же выдёргиваю нож и спихиваю с себя насильника. Поднимаемся на ноги практически одновременно. Стараясь не обращать внимания на боль в затылке, бросаюсь на своего обидчика. Тот неуклюже пятится назад, придерживаясь за окровавленный бок и путаясь в спущенных до колен штанах. Загнав его на край, уже хочу скинуть ублюдка с холма, как вдруг звучит выстрел, и мне в лицо брызгает кровь. Насильник с продырявленной башкой падает на земле и кубарем катится вниз. Вытерев кровь с лица, делаю пару несмелых шагов вперёд, смотрю вниз и замечаю Бена. Склонившись над убитым болтуном, он быстро его обыскивает, затем идёт ко мне. Когда Бен подходит ближе, замечаю у него кровь на лбу.

— Напомни в следующий раз, что для прикрытия ты совсем не годишься, – устало бормочет он, после чего вытирает кровь со лба.

— Тебя ранили в голову?

— Это не рана, а пустяковая царапина. Тот придурок выстрелил как раз в тот момент, когда я обернулся. Пуля лишь слегка поцарапала кожу. Пришлось рухнуть на землю и притвориться мёртвым, иначе урод пальнул бы ещё раз. А у тебя как? Сильно досталось? – интересуется он, после чего тянется к моему лицу и касается покрасневший после удара щеки.

— Всё нормально. Могло быть и хуже, – отвечаю уклончиво, после чего отталкиваю руку Бена.

— Ну раз нормально, идём дальше, – объявляет он, протягивая мне винтовку.

Как ни в чём ни бывало бредём дальше, но уже через пятнадцать минут натыкаемся на ещё одну вооружённую группу, состоящую из семи человек. Стычки с ними нам удаётся избежать. Завидев незнакомцев издалека, тут же спешим спрятаться в небольшом овраге слева. На этот раз в качестве потенциальных врагов выступают не какие-то бандиты, а военные, патрулирующие местность. Наблюдая за солдатами через прицел снайперской винтовки, замечаю, что у них, как и ранее у нас, сломалась машина.

— Похоже, это надолго, – ворчит Бен, опуская бинокль.

— Может, попробуем обойти их?

— Слишком рискованно. Если нас заметят – мало не покажется. Либо скрутят, либо просто пристрелят. Лучше переждать.

Сказав это, Бен кривится, и принимается массировать лоб. Похоже, ему досталось сильнее, чем я думала.

— Если сильно болит, может, съешь таблетку обезболивающего? – предлагаю я.

— А может, сделаешь мне целебный минетик с проглотом? Взаимовыгодный обмен, с какой стороны не посмотри. Мне – хорошее болеутоляющее, тебе – питательная вкусняшка.

— Обойдёшься, придурок озабоченный. Если хочешь, чтобы тебе пососали, то сам ртом и дотянись! – раздражённо ворчу, жалея о том, что решила проявить заботу об этом кретине.

Бен лишь ухмыляется.

— Совсем наглая стала. Избаловал я тебя, – говорит он с укоризной, после чего прикладывается к своей фляге.

Быстро устранить поломку военным не удаётся, из-за чего незапланированный привал затягивается. Становится понятно, что это надолго. Поглядывая в сторону армейцев, и желая скоротать время, рассказываю Бену про жизнь в безопасной зоне. Про многоместный подземный бункер, созданный на случай ядерной войны каким-то эксцентричным богачом, отец узнал совершенно случайно, перехватив передачу по радио. К тому моменту у нас практически не осталось припасов и оружия. По дороге к бункеру на нас напала стая вурдалаков. Я и мама не пострадали, а вот отца сильно покусали. Понимая, что всё равно не выживет, он из последних сил бросился с гранатой на оставшихся мутантов, подорвав себя, а заодно и их. У меня тогда случилась самая настоящая истерика. Её прервала мама, влепив мне пару пощёчин, и объяснив, что если мы не уберёмся отсюда, то набегут новые твари, и жертва отца будет напрасной. Это подействовало.

В безопасной зоне нас приняли радушно. Как и другим счастливчикам, пережившим катастрофу, нам предоставили одну комнату на двоих. Все обитатели бункера жили строго по распорядку дня и никогда не выходили наружу. Исключение составляли лишь разведчики и снабженцы. О том, что творится наверху, остальные узнавали исключительно из их рассказов. Несмотря на изоляцию, любого желающего навсегда покинуть безопасную зону не только свободно выпускали наружу, но и давали припасов в дорогу. Постепенно мы свыклись с правилами проживания в безопасной зоне, и вопрос о том, чтобы покинуть бункер, даже не поднимался.

— Как-то слишком уж гладко всё выходит. Если у вас всё было так хорошо, почему же вы оттуда ушли? – полюбопытствовал Бен, прервав мой рассказ.

— Нам пришлось это сделать. В какой-то момент в бункере вспыхнул бунт. Несколько человек погибло. Организаторы мятежа установили новые порядки, гораздо хуже старых. Каждый обитатель безопасный зоны должен был отработать своё проживание любым доступным способом.

— Логично. Странно, что это никому не пришло в голову гораздо раньше, – говорит Бен не то с одобрением, не то с иронией.

О том, что произошло на вторые сутки после переворота, я не рассказала бы даже под пытками. Тот злополучный вечер изменил нашу жизнь. Началось всё с того, что взволнованная мама забежала в нашу комнату и приказала мне куда-нибудь спрятаться. Прежде чем я спросила, что случилось, она буквально затолкала меня в шкаф, приказав не издавать ни звука. Только она успела отбежать к кровати, как в нашу комнату зашли двое мужчин. Их лиц я не видела, но когда один из них заговорил, я сразу поняла что это Тим – тот самый тип, который и поднял бунт.

— Где твоя дочурка? – спросил Тим.

— Понятия не имею. Гуляет где-то, – соврала мама.

— Врёт. По лицу вижу, что врёт, – сказал второй визитёр, коим оказался Ларс.

Если Тим был просто мразью, то Ларс был мразью с большой буквы. Уродливый толстяк с двойным подбородком и свинячьими глазками не отличался особой смелостью в былое время, но после смены власти заметно осмелел. Когда мы с мамой только появились в бункере, Ларс как-то странно на меня посмотрел, от чего мне стало не по себе. Чуть позже толстяк подловил меня в коридоре, и начал лапать, за что его едва не выгнали из бункера, но в итоге жирный уродец отделался лишь предупреждением и парой синяков. Мысль о том, что Ларс явился сюда исключительно за мной, ввергла меня в панику.

— Что вам здесь надо? Это моя комната, так что убирайтесь! – попыталась мама выпроводить незваных гостей.

— Не то время и не то место ты выбрала, чтобы характер показывать, – зловеще проговорил Тим.

— Просто оставьте нас в покое. Мы уйдём сегодня же.

— Похоже, эта дура так ничего и не поняла, – сказал Ларс, а затем отвесил маме оплеуху.

Не ожидавшая удара мама рухнула на кровать. Если до удара я ещё надеялась, что конфликт, суть которого по-прежнему была мне не ясна, удастся уладить мирным путём, то теперь эта надежда разбилась вдребезги.

— Никуда ты не уйдёшь, пока полностью с нами не расплатишься, – проговорил Тим с расстановкой.

— За что мне с вами расплачиваться? Не вы меня сюда пустили и не вы выделили мне комнату! – осмелилась возразить мама.

— Но расплачиваться тебе придётся с нами.

— Как? У нас нет ничего ценного!

— Кое-что у тебя есть, – сказал Тим, подошёл к маме, и начал лапать её за грудь.

Мама такой наглости не стерпела, отвесила новому хозяину бункера пощёчину, и попыталась рвануть к двери, однако Тим схватил её за руку, а Ларс ударил ногой в живот.

“Что вы делаете, твари? Немедленно прекратите!” – хотелось крикнуть мне, но вместо этого я лишь прикрыла рот рукой, боясь ненароком выдать себя.

То, что произошло дальше, было намного хуже. Опустив задыхающуюся маму на колени, Тим расстегнули ширинку, достал свой член, и начал тыкать им маму в лицо. Мама тут же закрыла рот, и начала мотать головой, за что Тим наотмашь ударил её по лицу.

— Не трать время понапрасну, тупая сука! Открой свою чёртову пасть, или я тебе ноги сломаю! – пригрозил он.

Мама открыла рот только для того чтобы плюнуть негодяю в лицо. Я ожидала, что Тим снова начнёт её бить, однако он лишь вытер плевок с лица, и посмотрел на Ларса.

— Знаешь, а я, пожалуй, передумал. Как только девчонка найдётся, забирай её насовсем, и делай что хочешь.

— Что? – спросила ошарашенная мама.

— Хочешь трахни её во все дыры, хочешь – посади на цепь, хочешь – пристрели. Можешь даже сделать всё перечисленное в любом порядке – мне всё равно. Она теперь твоя.

— Спасибо, дружище. Ты даже не представляешь, как давно я мечтал засадить этой малышке! – ответил благодарный Ларс.

— Засадишь и не раз. – Тим перевёл взгляд на маму. – Разве что её мамочка возьмётся за ум и будет паинькой.

Впервые за долгие годы я обратилась к Богу, веру к которому мне так прививала мама. Я просила его дать мне оружие, или просто заставить двух этих выродков рухнуть на пол и умереть в страшных муках. Ни того, ни другого не произошло. Не сказав ни слова, мама закрыла глаза и широко открыла рот.

— Умница, – похвалил её Тим, прежде чем рывком на всю длину загнать свой член моей маме в рот.

Наблюдая за тем, как его ублюдский приятель яростно долбит мою маму в рот, довольно ухмыляющийся Ларс достал из штанов свой отросток и принялся дрочить. Я же прикусила губу до крови. От увиденного меня воротило, однако маме было во много раз хуже, чем мне. Загнав свой член в мамин рот по самый яйца, Тим сдавленно зарычал, а затем кончил. Продержав член в таком положении секунд десять, насильник медленно вытащил его изо рта мамы. По её щекам текли слёзы, а из приоткрытого рта – сперма. Когда же мама попыталась выплюнуть эту гадость, Тим грубо схватил её за волосы, и дёрнул на себя.

— Это мой подарочек, тупая сука! Только попробуй его выплюнуть, и я тебе все зубы выбью! – пригрозил он, наматывая мамины волосы на свой кулак.

Мама закрыла глаза, и с трудом проглотила “подарочек” Тима.

— Посторонись! Теперь моя очередь! – нетерпеливо проговорил Ларс, продолжавший без устали надрачивать свой член.

— Да забирай! – отозвался Тим, после чего толкнул маму в сторону своего приятеля.

Подхватив жертву, Ларс повалил её на кровать. Сорвав с упавшей на живот мамы юбку вместе с трусиками, он резко ввёл свою сардельку в её дырочку. Услышав крик боли, я запоздало прикрыла уши, и помотала головой. Обхватив руками плечи, я прижалась к стене шкафа спиной. Из этого положения я видела только как Ларс двигает корпусом, а также его волосатую задницу. Двигаясь в быстром темпе, толстяк очень скоро дошёл до кондиции. Сделав последний рывок, Ларс выдернул свою сардельку, забрызгав маме низ живота и ноги.

— Ну хватит уже. Пошли отсюда, толстозадый, – поторопил приятеля Тим.

Проведя опавшим членом по ягодицам мамы, и оставив на них остатки своих выделений, толстяк надел штаны и вышел за дверь.

— Не скучай, Синтия. Дальше будет ещё лучше, – объявил Тим напоследок, и перевёл взгляд на шкаф. – Ну что, малышка, понравилось шоу?

Я испуганно вздрогнула, поняв, что Тим обращается ко мне. Не видя, но предчувствуя мою реакцию, подонок засмеялся, и наконец-то соизволил покинуть нашу комнату. Нерешительно приоткрыв дверцу, я вышла из шкафа. Мама по-прежнему лежала на кровати в том самом положении, в котором её оставил Ларс, и, как мне показалось сначала, не дышала. Не зная, что сказать, я просто села рядом и начала гладить маму по животу. Будто только что очнувшись, мама тут же приподнялась и обняла меня. Держа меня в своих объятиях, она как заведённая повторяла, что не даст меня в обиду, и что у нас всё будет хорошо.

Собрав вещи, мы попытались покинуть безопасную зону, однако на выходе нас остановили новые охранники, и приказали возвращаться обратно в комнату. Как оказалось, Тим строго-настрого запретил выпускать кого-либо из бункера без своего согласия. Так из свободных обитательниц бункера мы превратились в пленниц. Опасаясь, что Тим передумает, и всё же отдаст меня Ларсу, мама каждый вечер ходил к нему в комнату. Поначалу она возвращалась оттуда вся в слезах, и торопилась принять душ, но потом слёзы сменились отрешённостью и равнодушием. Мама научилась относиться к насилию над собой как к чему это обыденному, и это меня пугало. Я понимала, что рано или поздно Тим всё равно отдаст меня Ларсу, или предпочтёт поразвлечься сам, и начала строить план побега из бункера. Однако у судьбы, чувства юмора которой я не понимала как тогда, так и сейчас, на этот счёт было своё мнение.

— Новый режим просуществовал ровно семь дней. Один из снабженцев вернулся после очередного рейда, и почувствовал себя плохо. Не знаю, где он лазил, но болезнь, которую он подцепил, оказалась заразной, – подошла я к главному.

— И что, никто об этом не догадался? Неужто в вашем бункере сидели одни лишь тугодумы? – интересуется Бен.

— Догадались, но к тому моменту было слишком поздно. Большая часть безопасной зоны уже была заражена.

К моему удовольствию, Тим и Ларс в эту часть попали. И если новый лидер отошёл в мир иной довольно быстро, то жирный урод долго мучился и скулил как побитая дворняжка, умоляя дать ему лекарства, которого не существовало.

— У всех кто ещё мог стоять на ногах, взяли образцы крови. Помимо меня и мамы, заразу не подхватили лишь четыре человека, среди которых был и доктор. Он поспешил выставить нас наружу, а сам остался в бункере вместе с больными.

— Ну и дебил. Вместо того чтобы свалить вместе с остальными, он выбрал бессмысленное самопожертвование. Что за овощ! – высказал свою точку зрения Бен.

Пренебрежение в его голосе задело меня за живое.

— Да сам ты овощ! Он поступил…

— . .. как полный идиот. Мог бы ещё жить и жить, а предпочёл сдохнуть на ровном месте. Одно слово – кретин.

— Не смей так о нём говорить! – слегка повышаю голос, борясь с желанием заехать цинику по наглой физиономии.

— А как о нём ещё говорить? Пожертвовал собой за хрен собачий, а мог бы ещё жить и жить.

— Потому что он хороший человек, а не такая эгоистичная скотина, как ты!

— Ему же хуже. В такое время, как сейчас, эгоистичные скоты живут гораздо дольше, чем хорошие люди.

Хочу было поспорить с последним убеждением, но понимаю, что подходящих аргументов у меня нет. Видя моё замешательство, Бен нагло ухмыляется, затем вновь смотрит в бинокль.

— Аллилуйя, твою мать! Кажется, наши друзья наконец-то сваливают, – сообщает он.

И действительно, наконец-то закончившие возиться с машиной солдаты поехали дальше. Как только машина скрылась из виду, мы закончили незапланированный привал, выбрались из оврага и продолжили свой путь.

БЕН

В скором времени на смену степи пришлась холмистая местность. Несмотря на отсутствие незапланированных встреч, не всё у нас было так гладко. После засады, в которой нас чуть не прикончили, рыжая ведёт себя как-то странно, и вообще витает где-то в облаках, а после того как я нелестно отозвался о докторе из бункера, она и вовсе перестала со мной разговаривать, что, в общем-то, было не такой уж большой потерей. Хуже было то, что она посматривала на меня с какой-то настороженностью. Будучи паршивым психологом, я не собирался вести с девчонкой долгие душещипательные беседы. Делать мне больше нечего! Моя задача добраться целым и невредимым до корабля, если он действительно существует, и убедить его обитателей пустить нас или хотя бы меня на борт. Всё остальное вторично.

Разнообразие в наше странствие внесла лачуга с заколоченными окнами, которую мы обнаружили рядом с обрывом. Обыскивать домишко, в котором могла обосноваться вооружённая до зубов банда головорезов было довольно рискованно, а просто пройти мимо – глупо. Взвесив все “за” и “против”, предпочитаю рискнуть. Несмотря на ухудшение наших взаимоотношений, спорить со мной по поводу лачуги Эмма не стала, ответив утвердительным кивком на предложение обыскать дом. Подобравшись к лачуге сзади, подхожу к ближайшему заколоченному окну, и заглядываю в довольно крупную щель между досками. Увидев какие-то ржавые баки и непонятные трубки, опускаю походную сумку на землю, достал биту, и подкрадываюсь к входной двери. После того как Эмма достала пистолет, мы переглянулись. Подмигнув девчонке, вышибаю хлипкую дверь ударом ноги, готовясь размозжить башку любому, кто осмелится на меня наброситься. Пускать в ход биту мне не пришлось.

На полу валялись трое парней, очень сильно перебравших с алкоголем. Устройство с баками и трубками, которое я мельком увидел с улицы, оказалось самогонным аппаратом. Половина лачуги оказалась завалена бутылками, причём не только пустыми. Подобрав одну из них, снимаю пробу, и делаю вывод, что тот, кто варил этот самогон, своё дело знает. Пойло было не просто убойным, а термоядерным. Неудивительно, что трио дегустаторов сейчас валялось в отключке. Склонившись над одним из молодчиков, легонько хлещу его по щекам. Пьяница на удары никак не реагирует.

— Есть кто живой? – громко спрашивает Эмма.

— Молчи, дура! – начинаю шипеть на болтливую идиотку.

— Кто здесь? – раздаётся хриплый мужской голос откуда-то из-за стены.

Внимательно присмотревшись, замечаю дверь, блокированную перевёрнутым комодом.

— Зависит от того кто ты, – отвечаю вместо Эммы.

— Меня зовут Фред. Я хозяин этой лачуги. А вы?

— А мы просто мимо проходили и решили заглянуть.

— Пожалуйста, выпустите меня отсюда! Я сижу здесь с самого утра! – просит Фред.

Эмма направляется было к комоду, но я хватаю дурочку за плечо.

— Не торопись, рыжуха. Выпустить этого лузера мы всегда успеем, – спешу охладить её пыл.

— Не будь сволочью. Он сидит там с самого утра, – возражает девчонка.

— Ну и что? Раз смог просидеть полдня и не склеил ласты, значит, без труда сможет просидеть ещё столько же и даже больше.

— Эй, вы там что, уснули? – вновь встревавет в наш разговор Фред.

Оттолкнув Эмму в сторону, быстро подхожу к комоду и сажусь на него.

— Да выпустите уже меня отсюда! – требует узник.

В его голосе слышу не только раздражение, но ещё и испуг, а это хороший знак.

— Открыть дверь дело одной минуты. Вот только что нам за это будет? – начинаю торговаться.

Рыжая укоризненно качает головой, но ничего предпринять даже не пытается. Я ожидал, что Фред хотя бы повозмущается для виду, однако он на удивление быстро согласился отдать мне всё, что я захочу. А хотел я не так уж и много – узнать где самогонщик хранит оружие и медикаменты. За исключением выкидного ножа и охотничьего ружья без патронов, оружия у Фреда не оказалось вообще. Зато у его гостей при себе оказались стволы, которые тут же перекочевали в мою сумку. С медикаментами всё было не так гладко. На видном месте их не оказалось, однако совсем уж изголодавшийся Фред быстро рассказал про все тайники в доме. Кроме пластыря, который я тут же наклеил на лоб, ничего полезного в тайниках найти не удалось. Разноцветные таблетки и пять килограмм травы, возможно и привлекли бы моё внимание, но только ни в этом случае.

Прежде чем выпустить пленника на свободу, забираю пару бутылок с термоядерным пойлом, и ещё столько же с менее убойной выпивкой. Взял бы больше, но места в сумке и рюкзаке осталось маловато. Освобождённый из заточения пленник выглядел именно так, как я его и представлял: щуплый мужичок в засаленной рубашке и штанах с подтяжками, с густой бородой и вонью изо рта. Правый глаз Фреда украшал свежий фингал, а в верхней челюсти отсутствовало несколько зубов. Поблагодарив нас за спасение, самогонщик рассказал о своих злоключениях. Трое парней, забравшихся в лачугу, были частью одной крупной банды. Фред обеспечивал шайку выпивкой, а также порцией слухов и наблюдений, а те в свою очередь предоставляли ему защиту. Так продолжалось несколько недель. Сегодня, когда Фред готовил очередную партию выпивки, молодчики ворвались в его лачугу, устроили погром, а самого самогонщика заперли. Из их разговоров Фред узнал, что его защитники столкнулись с противниками из другой весовой категории и понесли большие потери. В результате банда распалась. Выжившие разбежались в разные стороны, а трое пьянчуг решили напоследок как следует оторваться, но переборщили с выпивкой.

Разбираться с всё ещё не пришедшими в себя пьяницами мы не стали, позволив самогонщику самому решить их судьбу. Лачугу Фреда мы покинули ближе к закату. Когда хижина осталась далеко позади, а солнце почти исчезло за горизонтом, небо заволокли чёрные тучи. Грянул гром и пошёл дождь. Эмма радовалась ему как ребёнок, раскинув руки в стороны, закрыв глаза, и подставив лицо к небу. Отчасти её можно было понять. Мы шли почти весь день по жаре, истратили почти всю воду и чуть не погибли, о чём мне ежесекундно напоминал пластырь на лбу. Отчитывать рыжую за ребячество не спешу, а просто ускоряю шаг. Впрочем, довольно скоро её радость от дождя пошла на убыль.

Небольшой дождик в считанные минуты перерос в настоящий ливень, и прекращаться в ближайшее время явно не собирался. Под громкие раскаты грома спешно ищем укрытие от непогоды, и в скором времени набредаем на небольшой палаточный лагерь на дне глубокого каньона. Заняв самую крупная палатку, начинаю снимать мокрую одежду.

— А ведь всё так хорошо начиналось! – ворчит промокшая до нитки рыжая, зачёсывая назад мокрые волосы.

Скинул с себя жилетку, а затем и футболку, принимаюсь их выжимать.

— Что будем делать, если хозяева лагеря вернутся? – интересуется Эмма, не торопясь следовать моему примеру.

— Одно из двух. Либо убеждаем их войти в положение, и потесниться, либо валим их, – отвечаю без раздумья.

— Не смешно!

— А я и не шучу. Пока дождь не закончится, хрена с два я вылезу из этой палатки.

Бегло осмотрев палатку, нахожу пару сдвинутых матрасов не первой свежести и простыни, которые обитатели лагеря использовали вместо одеял, а также пару полицейских дубинок, несколько стволов с полными обоймами, колоду игральных карт, и котелок с не так уж дурно пахнущей похлёбкой, которая уже давно остыла. Всё это наводит на мысль, что обитатели лагеря внезапно и резко сорвались с насиженного места, не успев собрать все вещи. А поскольку никаких мёртвых тел поблизости нет, скорее всего, хозяева палаток успешно свалили. Интересно, почему?

— Как думаешь, это лагерь знакомых Фреда? – интересуется рыжая, прикрывает нос рукой, а затем громко чихает.

— Я думаю, что тебе стоит поскорее снять с себя мокрую одежду, – отвечаю я, стаскивая штаны.

— Нет уж, спасибо. Как-нибудь перетерплю.

— А смысл? Всё равно через мокрую майку всё отлично просвечивается, – говорю с улыбкой, глядя на маленькие девичьи сисечки.

Смутившаяся рыжуха тут же поворачивается ко мне спиной.

— Ой, да ладно тебе. Ты уже дважды мне отсосала, причем во второй раз была совсем голой, а теперь вдруг начала стыдиться. Не поздновато? – интересуюсь саркастичным тоном.

Рыжая всё же соизволила повернуться ко мне лицом, первым делом торопливо прикрыв грудь.

— По-хорошему тебя прошу – отстань от меня! – требует Эмма.

— А ты попробуй попросить по-плохому. Вдруг что-то изменится, – советую я.

— Слушай, ты…

Ударившей в спину Эммы порыв холодного ветра не дал девчонке договорить. Дрожа от холода, рыжая поспешила отойти от входа и присесть на землю. Пока уплетаю остывшую похлёбку хозяев лагеря, Эмма выстукивает зубами чечётку, принципиально не желая прислушиваться к моему совету. Принципы, это конечно хорошо, но не тогда, когда они противоречат здравому смыслу. Выловив из котелка небольшой кусочек мяса, задаюсь вопросом, какого именно грызуна бывшие хозяева лагеря использовали как главный ингредиент. В голодные времена, когда под рукой совсем не было припасов, мне приходилось питаться пойманными грызунами, а иногда и змеями. Вспомнив о не самых лучших моментах своей новой жизни, замечаю, как на поверхность всплывает какой-то небольшой хвост, по всей видимости, крысиный. Выбросив крысиное мясо в сторону, ложусь на матрас, накрываюсь простынёй и поворачиваюсь лицом к стенке.

— Бен, – слышу голос Эммы.

— Что?

— Дай мне простыню.

Нехотя поворачиваюсь к девчонке лицом. Её грустный взгляд должен был разжалобить меня, но не разжалобил.

— Она не поможет тебе согреться, пока ты не снимешь мокрое шмотьё. Или тебе так не терпится подхватить простуду? Учти, если сляжешь с высокой температурой, лечить тебя мне нечем. Да и задерживаться здесь надолго слишком рискованно. Но если ты по-прежнему намерена тупо стоять на своём, есть альтернативный вариант.

— Какой? – тут же оживилась рыжая.

Киваю в сторону своей походной сумки. Дрожащая девчонка подходит к ней, расстегивает молнию, и достаёт то, что первое попалось ей на глаза – бутылку с пойлом.

— Именно. Несколько глотков, и про холод можно забыть, – подтверждаю её догадку.

Эмма недоверчиво смотри на меня, откручивает крышку, делает первый глоток, и тут же сплёвывает.

— Фу! Какая мерзость! – бормочет она с отвращением.

— Ни хрена ты не смыслишь в алкоголе. Если будешь закусывать это крекерами или сухариками, будет гораздо лучше. Что-то из этого должно было остаться в твоём рюкзаке.

Рыжая на это ничего не отвечает – лишь молча вновь прикладывается к бутылке. При виде того, как девчонка, ранее не пробовавшая алкоголь, через силу хлещет ядрёный самогон, мне даже стало любопытно. Делая один глоток за другим, Эмма умудряется осушить половину бутылки.

— Зря. Утром ты ещё пожалеешь об этом, – запоздало предупреждаю свою спутницу про похмелье.

— Я уже жалею. Жалею, что связалась с тобой, – бормочет Эмма заплетающимся языком.

Глядя на это, решаю присоединиться к пьянке. Распив бутылку на двоих, решаем немного перекинуться в картишки. Алкоголь развязывает мне язык, и я решаю рассказать Эмме, за что угодил в тюрьму. Выслушав мою историю, рыжуха смотрит на меня с прищуром.

— Так ты что, педофил? – спрашивает она заплетающимся языком.

— Сама ты педофил! Ты как местом меня слушала? – ворчу в ответ, затем легонько щёлкаю пьяную дурочку мизинцем по носу.

От мокрой одежды девчонка всё же освобождается, но не сразу, а лишь после того, как проигрывает вторую партию. Раздевается полностью, хотя снимать нижнее бельё было совсем необязательно. Не стесняясь наготы, голая девчонка раскидывает по всей палатке мокрую одежду и обувь, оставшись передо мной в чём мать родила. И пусть сиськи у неё крошечные, а зад совсем костлявый, при виде голой девчонки, даже не пытающейся прикрыться, мой вялый дружок начинает подавать признаки жизни. Из-за выпитого в голову начинают лезть грязные мысли. Стараясь избавиться от них, заканчиваю игру и плетусь к матрасу. Приняв горизонтальное положение, пытаюсь заснуть. Пошатывающаяся девчонка составляет мне компанию, предварительно собрав и положив рядом разбросанную по палатке одежду. Спокойной ночи ей не желаю, а просто поворачиваюсь лицом к стенке и закрываю глаза.

Минут пять просто лежим молча, спина к спине, и пытаемся заснуть. И мне это почти удаётся, пока перевернувшаяся на другой бок Эмма не прижимается ко мне всем телом. Чувствуя себя озабоченным школьником в период полового созревания, хочу посоветовать девчонке отодвинуться, как вдруг она запускает руку мне в трусы. Резко открываю глаза. Плотно обхватив моего дружка, Эмма сжала руку в кулак, продержала его так секунд пять, затем расслабила, и начала водить ладошкой вперёд-назад. Ах ты похотливая засранка!

— Лучше прекращай, пока не поздно, – советую провокаторше.

— Уверен? – интересуется девчонка игривым тоном.

— С мужиками так шутить нельзя, если только они не импотенты, – вновь пытаюсь предостеречь дурочку от необдуманных действий.

Но Эмма пропускает мои слова мимо ушей, продолжив водить по стволу рукой, щекоча головку большим пальцем. Алкоголь придаёт девчонке смелости. В трезвом состоянии она бы на такое точно не решилась. Совсем не думает дурёха, к чему в итоге могут привести все эти шалости, невзирая на предупреждение с моей стороны. Ну ладно, дура, сама напросилась. В эту игру можно и нужно играть вдвоём.

Откинув простынь, резко разворачиваюсь и забираюсь на Эмму. Подмяв девчонку под себя, принимаюсь теребить её клитор. Дуреха на мгновение теряется, но всё же вновь хватается за мой член. Надрачивает его она так яростно, будто хочет содрать с него кожу. В долгу не остаюсь, и тоже усиливаю напор. Под моими грубыми ласками тихо постанывающая девчонка начинает течь. Да и мой дружок, благодаря рыжухе уже достаточно окреп. Когда начинаю пристраивать своё хозяйство у Эммы между ног, до пьяной дурочки наконец-то начинает что-то доходить.

— Стой, погоди! Я не хочу! – начинает девчонка протестовать.

— Раньше надо было думать. Я ведь предупреждал, что с мужиками так шутить нельзя, – даю понять, что не собираюсь отступать.

Запаниковав, девчонка пытается выцарапать мне глаза, но я быстро хватаю её за запястья, и прижимаю тонкие ручонки к матрасу.

— Пожалуйста, остановись! – жалобно просит Эмма.

— Расслабься, рыжая. Больно не будет.

— Остановись! Я (Эмма запнулась, подыскивая весомый аргумент)… я буду кричать!

Последние слова вызывают у меня улыбку. Нашла, чем запугивать!

— Само собой. Ты у меня будешь не только кричать, но и кончать! – заверяю девчонку, после чего начинать вводить своего дружка в мокренькую дырочку.

Эмма вскрикивает, и явно не от радости, но меня это не останавливает. Плавно проталкиваю член вглубь, пока он полностью не входит во влагалище Эммы. Дырочка у девчонки оказывается очень узкая, и это охренеть как здорово. Сразу видно, что половая жизнь Эммы едва ли была богатой и насыщенной, и трахалась в последний раз девчонка давно. Какое-то время просто держу своего дружка внутри, сохраняя неподвижность. Рыжая начинаёт ёрзать, пытаясь спихнуть меня с себя, но это лишь ещё сильнее меня распаляет. Начинаю неторопливо двигать тазом, загоняя член не полностью. Влагалище девчонки сужается при каждом толчке, буквально засасывая моего дружка. Ощущения поистине охрененные. И пусть сама Эмма всё ещё смотрит на меня волком, вижу, что мои действия ей не так уж и неприятны. Постепенно начинаю разгоняться, заталкивая член глубже, при этом слегка ослабив хватку. Девчонка упрямо сжимает губы, но в какой-то момент всё же не выдерживает, и начинает тихонько постанывать. Когда отпускаю её руки, Эмма всё же пытается спихнуть меня с себя, уткнувшись своими ладошками мне в грудь, но делает это совсем вяло и неохотно. В отличие от девчонки, выпил я не так много, и со зрением у меня проблем нет. Рыжей нравится, что я делаю, а сопротивляется она только потому что я всё решил за неё, не спросив разрешения.

Решив поменять позу, разворачиваю Эмму на живот, ставлю раком, и продолжаю трахать, придерживая за плечи. Осторожничать больше не пытаюсь, а просто долблю девчонку во всю силу. На смену тихим стонам вскоре приходят громкие крики. И кричит девчонка отнюдь не от боли. Всё-таки вошла рыжая во вкус. Кто бы что ни говорил, против физиологии не попрёшь. Если девчонку хорошенько разогреть, а не грубо драть на сухую, перед этим как следует отхлестав по морде, то ей будет не так уж и важно, кто её трахает. В какой-то момент рыжая уже не просто принимает в себя мой член, но и начинает активно мне подмахивать. Слегка устав от активной долбёжки, делаю паузу, и ложусь на спину. Обернувшаяся Эмма бросает вопросительный взгляд сначала на моего всё ещё стоящего дружка, а потом и на меня.

— Присаживайся, не стесняйся! – говорю я, постукивая ладонью по паху.

Отказываться от приглашения Эмма конечно же не стала. Опустившись своей дырочкой на мой член, рыжуха какое-то время держит его внутри себя, а затем начинает скакать. Выбирая темп, громко стонущая девчонка устроила мне такие скачки, что я ощутил себя быком на родео. В какой-то момент “поплывшая” Эмма называет меня чужим именем, что ничуть меня не смущает. Пока ты двигаешь бёдрами и так сжимаешь моего дружка, можешь называть меня как хочешь. Не сдаться под таким агрессивным напором попросту невозможно. Как итог – вся накопившаяся в яйцах сперма устремилась прямиком в узкую мокрую щёлочку. Громко закричав, Эмма откинула голову назад, в последний раз опустилась на мой член до упора, и подняла корпус лишь после того как мой отстрелявшийся дружок уже начал сдуваться. Из узенькой дырочки по ногам потекла густая жидкость. Усталые и обессиленные, мы практически сразу уснули, не сказав друг другу ни слова. Вполне возможно, утром рыжая начнёт истерить и обвинять меня во всех смертных грехах, но после такого классного секса мне совсем не хотелось ни о чём думать. Перед тем как отрубиться, мысленно сетую на то, что взял у Фреда так мало пойла. Если бы знал, как выпивка действует на Эмму, набрал бы побольше бухлишка.

А вот пробуждение выдалось совсем уж безрадостным. Открыв глаза, вижу перед собой какого-то лысого чудика в монашеском балахоне, направившего на меня двустволку. На лбу чудика красуется глубокий шрам в форме креста. Наклонившись, монах подбирает с земли мои штаны и швыряет их в меня.

— Одевайся! – приказывает незваный гость.

Аккуратно скинув руку спящей Эммы со своего плеча, начинаю медленно одеваться. В палатку заходит ещё один вооружённый чудик в балахоне и с крестом на лбу.

— Мы всё осмотрели. Больше здесь никого нет! – сообщает он.

Лысый коротко кивает в ответ, после чего его собрат покидает палатку.

— Разбуди девчонку! – приказывает чудик, едва я заканчиваю одеваться.

— Иди на хер. Тебе надо, ты и буди! – посылаю придурка куда подальше.

Недовольно насупившись, хмурый чудик приблизился к матрасу. Мне только это и было нужно. Держа оружие в вытянутой руке, “святой отец” наклоняется, и толкает спящую девчонку. Резко подавшись вперёд, бью чудика ногой по морде. От удара “святой отец” падает прямо на спящую девчонку, от чего та моментально просыпается. Стоило отдать рыжей должное – крика она не подняла, хотя дело тут скорее было не в хладнокровие, а в том, что Эмма пока ещё не успела понять, что здесь происходит. Вырвав из рук чудика двустволку, сначала со всей дури бью его прикладом в брюхо, а затем обрушиваю свою ногу на его мерзкую физиономию.

— Живо одевайся! – приказываю рыжей, после чего бросаюсь к выходу, рассчитывая расчистить дорогу.

Я знал, что у лысого есть подельник. Возможно, даже не один. Но не ожидал, что снаружи меня ждёт целая вооружённая толпа. Насчитав тринадцать человек, и поняв, что сопротивление бессмысленно, бросаю оружие на землю и поднимаю руки над головой.