“И никакой личной жизни!”

На городскую станцию "Скорой помощи" пожаловало телевидение. Конечно, местное – с какой стати районному захолустью удостоиться внимания федерального канала. Но и визит областных репортёров был знаменателен, и к нему готовились.

Главный врач, несколько ошарашенный этим мероприятием, стал прикидывать, с кем бы из персонала устроить запланированное интервью. Вообще, готовилась передача о пресловутой оптимизации здравоохранения, будь она неладна. Эта реформа ударила и по "Скорой" службе, усложнив и без того непростую работу и увеличив нагрузку на персонал. Но всё же хотелось не ударить в грязь лицом перед камерой, и были намечены несколько слаженных бригад, с которыми будут беседовать телевизионщики, когда речь зайдёт о тех, кто непосредственно "на передовой". А там – на чью смену выпадет и кто будет во время съёмок не на вызове…

В итоге крупным планом на телеэкране появилась линейная бригада общего профиля – врач Наталья Олеговна и фельдшер Мария Петровна. Водитель не захотел сниматься, да и передача по большому счёту, увы, была не о его "касте". А эти двое стали участниками полноценного интервью. Ну, что это я так литературно…

Поведали на камеру о том-о сём, о доле своей нелёгкой и про то, что денег в кармане не очень-то хватает. Особенно Маше, которой, чтобы получать более-менее, нужно пахать на дополнительных дежурствах. В итоге втянулась в работу и, можно сказать, посвящает себя ей. В общем, часто там пропадает, в том числе по ночам.

— . .. И никакой личной жизни! – заметила в микрофон напарница Наталья, указывая кивком на своего фельдшера. После этих слов круглолицее создание по имени Мария оказалось в фокусе камеры. Она улыбалась и не знала, как отреагировать в этот момент.

А момент длился недолго, но зато был показан тысячам людей. И Маша, сама того не желая, на время стала местной знаменитостью.

— —————————–

— Слушай, кажется, я её видел по телеку! – выпалил Сашка, когда они с однокурсником случайно шли мимо больницы, где располагалась и станция "Скорой помощи". Парни переглянулись. Оба были с последнего курса… другого, не медицинского, института. И Александру захотелось как минимум убедиться, не ошибается ли он. А как максимум… Ну, да неизвестно, куда заведёт случайное знакомство, пусть даже озарённое несколько дней назад голубым экраном. Скорее всего, в тупик. Но он всё же направился быстрым шагом к той, которая шла навстречу по другой стороне широкого тротуара.

И он не ошибся. Круглолицая брюнетка впрямь оказалась той самой "Машкой", как окрестил её про себя Саша. С неподдельным интересом он подошёл к ней и разговорился. Приятель тоже стоял рядом и вставлял свои 5 копеек в завязавшуюся беседу. Сашка объяснил ему, кто это…

Слово за слово, парни решили пройтись с Машей. Они оказались приятной компанией – по крайней мере, так это виделось в Машиных глазах и звучало в льющейся речи.

— А давай… зайдём ко мне! – словно невзначай предложил Александр. С этого момента он чувствовал, что стал просто Сашкой.

Сказано – сделано. Случай сплотил компанию, и они поднялись на второй этаж стоявшего неподалёку дома с массивной покатой крышей.

А дальше был стол, за которым знакомые ещё больше осмелели, и скованность ушла напрочь. Нет, они не напились, ведь даже парням не хотелось терять лицо перед "знаменитостью". Но рассудок всё-таки потеряли. И Машка, оказавшись в центре внимания, плыла по течению. Ей было приятно интересно, ведь парни оказались приличными. Но вот…

— Слушай, а может, я голодна! – призналась она, разомлев.

— Что тебе надо? Кажись, перекусили, – ответил Сашка, игриво усмехнувшись. Он понимал, куда она клонит, дивился этому и… в глазах загорались искры.

— А ты перекуси мной! – сказала Машка голосом, в котором чувствовалось преподнесение блюда. Главного блюда встречи.

И они оказались на кровати, где стали откровенничать по максимуму. Машка была заводилой и, охмурив парня, преподнесла себя по полной. "Ах, у тебя никакой личной жизни!" – вспоминал Сашка телевизионную фразу, натягивая презерватив после того, как мешающая искромётной встрече одежда была отброшена. Он вошёл ей между раздвинутых ног, стараясь лучше угодить женскому лону.

— У тебя ведь никакой… личной… жизни! – приговаривал он в такт своим движениям, и всё нарастающее возбуждение охватывало обоих.

— Д-да, А-а-ага, – сжимая девичьими мышцами не столь большое, но ярое, облачённое в латекс орудие, отвечала она, и её слова перешли в неподдельный стон.

Сашка просунул руку, и, не вынимая пениса, стал массировать её клитор. Машка охнула, стиснула губы и вдруг волна сладострастных спазмов накрыла её. Сжавшись внутри, она дёрнулась и сладко застонала. А он всё продолжал, и она принялась вторить его движениям. Ещё, ещё и ещё…

— Д-да, А-а-ага, – повторила она на высоте возбуждения, и вот новая волна сладострастия окатила тело. Она поймала оргазм, о котором никогда и не думала.

Наконец кончил и Сашка. Вытащив член с натянутой, разбухшей от спермы оболочкой, он слышал, как неугомонно продолжает дышать "знаменитость". Машка же была вне себя. В другом, удивительном смысле. Её жизнь осталась где-то далеко в стороне, она продолжала пребывать в возбуждённой неге. Тело хотело продолжения, а Сашка больше не мог.

И тогда ему на смену пришёл приятель. Машке в те минуты было даже неважно, как его зовут. Разуму было не до этого, тело ходило ходуном, пока второй парень делал своё дело, и новая разрядка не нахлынула с неподдельным криком, вырвавшимся из сомкнутых уст. Страсть в Машке кипела, и лишь постепенно улеглась, как и она сама.

— ——————————–

Всё хорошее и не очень кончается, и жизнь пошла своим чередом. Опять обычные с виду будни, наполняемые порой так приевшимися, но ставшими неотъемлемой частью жизни раздражителями. Очередное дежурство…

Оно оказалось изматывающим. После нескольких довольно сложных вызовов, где пришлось не только колоть больным уколы и снимать ЭКГ на месте, но и нести высоко вверх по лестнице медицинскую укладку – набитый на разные случаи жизни чемоданчик, бригада вернулась на станцию и Мария плюхнулась на диван в подсобке. Видать, конкретно устала. К тому же она немного замёрзла, и кто-то из персонала укрыл девушку одеялом, отчего она откинулась и прикрыла глаза. "Может, потом опять на вызов, но пока пусть отдохнёт", – решили понимающие коллеги и ушли, ненадолго оставив её в комнате.

Немного погодя врач из другой бригады хотел разбудить Машу, если та ненароком уснула. Открыв дверь, он убедился: молодец, не спит. Одеяло на ней шевелилось, ритмично перемещаясь где-то посредине. Засунув руки в трусы, девица массировала себя там. И полузабытьё длилось и длилось… короткими минутами, ощущаемыми сквозь долгие, напряжённые вздохи. Машке снова хотелось туда, и насытится… Но было нельзя, и чаша возбуждения осталась ненаполненной.

Нет-нет, "Никакой личной жизни!" Тем более на дежурстве.