© И всё таки… Я уйду ©  Часть 3

© И всё таки… Я уйду ©

Часть 3

© Знакомство ©

За месяц, который они не виделись, Эмма, казалось, еще вытянулась. Разметав рыжие кудри, она ворвалась в лондонский дом и, заливаясь радостным смехом, кинулась к Тане: Белль-мер! Я так скучала, я так хотела увидеть вас и

папу!

— Я тоже скучала по тебе. – Таня крепко обняла ее. Как поживает Самсон?

— Нам пришлось оставить его в деревне. – Эмма Эмма отступи- ла на шаг и сморщилась. Он ужасно плакал. Понадобились двое человек, чтобы его удержать: он хотел бежать за нашей машиной и выл так душераздирающе… – Она воспроизвела горе- стный собачий вой, заставив Таню расхохотаться. – Но я объяснила ему, что скоро мы все вернемся.

Ты продолжала уроки?

Нет. Бабушка не заставляет меня учиться, только иногда она велит мне «пойти и почитать какую-нибудь большую книж- ку». А дедушка всегда занят – он ездит в гости к своим друзьям или слоняется по углам, пытаясь ущипнуть горничных.

— О Боже! – Удрученная этими словами Эммы, но продолжая улыбаться, Таня прошла с ней в холл, где задержалась герцогиня, чтобы сказать несколько слов Мише.Ее светлость герцогиня Кингенстонская была высокой, стройной, импозантной женщиной с волосами, сверкающими серебром, и темными пронзительными глазами. Она была одета в жемчужно-серое с лиловым шелковое платье и необыкновенную шляпку из соломки, называемую в просторечии цветочным горшком. На приспущенных полях шляпки красовались два птичьих чучела.

— Она сама их убила, — с каменным лицом объявила Эмма и радостно хихикнула, когда Таня, поверив ей, широко открыла глаза.

Миша стоял рядом с матерью и внимательно слушал ее подробный отчет о поведении Эммы.

— Ей больше подходит жить в лесу с дикими зверями, а не в цивилизованном доме, – заключила Мишена мать. – К счастью, я оказываю на Эмму умиротворяющее действие. Ей всегда идет на пользу мое влияние. Ты сам убедишься, что ее манеры резко улучшились с того времени, как ты ее видел. Это очень мило, произнес Миша и подмигнул приближающейся к нему дочери. – А где отец?

Герцогиня нахмурилась:

— Уехал в связи с какой-то своей интрижкой. Он ловит этих глупых молодых девчонок, как старый котище птенчиков. Тебя должно радовать его отсутствие. В противном случае он бы бродил по дому за твоей молодой женой и строил ей глазки.

Миша усмехнулся и поцеловал мать в морщинистую щеку. С ним ничего не поделаешь. Разве только привязать

его к тяжелому стулу.

— Тебе надо было много лет назад предложить это средство, – кислым тоном проговорила мать, повидимому, приберегая эту идею для дальнейшего размышления. Она повернулась к тактично ожидавшим в сторонке Тане и Эмме и заговорила громче:

— Я приехала посмотреть, что за женщина сумела привести моего сына к алтарю. Мне казалось, что это уже невозможно.

Миша с гордостью наблюдал, как выступила вперед Таня, приветствуя герцогиню.

Ваша светлость, – мягко произнесла она и

присела в изящном реверансе.

Герцогиня посмотрела на Мишу, не пытаясь скрыть изумления. Она явно не ожидала, что встретит простую гувернантку с такой царственной осанкой.

В этот день Таня выглядела особенно красивой. Ее темные волосы были высоко зачесаны в шиньон и заколоты шпильками с бриллиантами, сквозь бледноголубой газовый шарф светилась белоснежная шея. Прямое платье облегало тонкую талию и бедра. Юбка, изящно присборенная сзади в турнюр, переходила в небольшой шлейф. На ней почти не было драгоценностей, только шпильки, скромное обручальное кольцо и крестик на золотой шейной цепочке.

Миша попытался посмотреть на жену глазами матери. Таня держалась со скромным достоинством и самообладанием, которые были обычно свойственны воспитанницам монастыря. Глаза ее смотрели на мир с милой серьезностью ребенка, произносящего вечернюю молитву. Для Миши оставалось тайной, как может она сохранять этот невинный взгляд при его развращающем влиянии. Но мать должна ее одобрить, хотя считала Таню просто бедной девченкой.

Добро пожаловать в семью, – обратилась герцогиня к Taне. Хотя следует заметить, вы вошли в нее при весьма любопытных обстоятельствах.

— Ваша светлость? – вопросительно произнесла Таня, притворяясь, что не поняла ее намека.

Герцогиня нетерпеливо нахмурилась:

Во всех уголках Англии сейчас сплетничают о вашем таинственном появлении и поспешном браке с моим сыном. Таком поспешном, что мы с герцогом не были приглашены. Миша торопливо прервал ее:

— Мама.

Мы решили ограничиться церемонией в узком кругу,

— Похоже на то.

ледяным тоном заметила герцогиня. Таня слегка качнула головой, вспомнив свой короткий Разговор с Мишей, когда они обсуждали, нужно ли приглашать его родителей. Миша сказал решительное «нет», опасаясь, что они будут вмешиваться во все и задавать при венчании ненужные вопросы. Ее легкое движение заставило закачаться крестик на длинной цепочке, и он привлек внимание старой женщины.

— Какой необычный! – сказала герцогиня. – Могу я посмотреть? – И, когда Таня разрешила, узловатыми пальцами поднесла филигранный крестик к глазам.

Это был русский православный крестик из золотой скани кружева из золотой проволочки с золотыми же капельками. В центре его уютно сидели несколько кровавокрасных рубинов и маленький бриллиант чистой воды.

— Никогда не видела такой работы,

ня, отпуская крестик.

сказала герцогиня.

— Он принадлежал моей бабушке, – ответила Таня. Она носила его на шее с крещения и до смерти. Она его очень берегла. – Поддавшись внезапному порыву, она сняла через голову цепочку и, взяв всю в синих жилках руку герцогини в свою нежную мягкую руку, вложила в нее крестик. Мне хотелось бы, ваша светлость, чтобы он был у вас.

Герцогиня была ошеломлена этим жестом.

— Дитя мое, не хочу отнимать у вас памятные вещи.

— Прошу вас, – очень серьезно сказала Таня.

— Вы сделали мне самый драгоценный на свете подарок — вашего сына.

— Я хотела дать вам хоть что-то взамен.

Герцогиня перевела взгляд с золотого крестика в руке на Мишу, как бы прикидывая их относительную ценность.

— Возможно, придет день, когда вы решите, что вас обокрали, – с сарказмом проговорила герцогиня. – Тем не менее я принимаю этот подарок. Можете надеть мне его на шею, дорогая. И, когда Таня застегнула на ней цепочку, улыбнулась:

— Что ж, я одобряю выбор моего сына. Вы чем-то похожи на меня, на ту, какой я была, когда только-только вышла замуж. Позже я прочитаю Михаилу наставление о том, как быть почтительным и внимательным мужем.

— Он очень внимательный и почтительный муж, – уверила ее Таня, лукаво поглядывая на Мишу. Он, казалось, остолбенел, услышав слова матери. Таня с трудом сдержала улыбку. Ваша светлость, позвольте мне проводить вас в сиреневые комнаты.

— Я взяла на себя смелость приготовить их для вас.

— Да, конечно. Я люблю эти комнаты. Сиреневый мне к…

Женщины удалились под руку, а Миша и Эмма, лишившись дара речи, остолбенело смотрели им вслед. Эмма пришла в себя первая и заговорила:

— Она сумела понравиться бабушке. Бабушке, которой

не нравится никто!

— Знаю. Миша внезапно расхохотался. – Может, она все-таки ведьма, а, Эмма? Но не говори ей, что я это сказал.

Следующие несколько дней прошли очень спокойно, хотя Таню и огорчало, что Миши часто не бывало дома и возвращался он поздно ночью. Он весьма туманно объяснял, что его задержала обязательная деловая встреча, но от его одежды несло сигарным дымом, а дыхание отдавало спиртным.

— В этих деловых встречах участвуют только мужчины? подозрительно осведомилась Таня, помогая снять обувь устало сидевшему на постели Мише.

— Старые седые мужчины с большими животами и желтыми зубами.

Таня тщательно рассмотрела воротник его рубашки.

— Это утешает. Мне было бы неприятно каждый вечер проверять твою одежду в поисках следов помады и духов. Слегка пьяный, Миша притянул ее к себе, радуясь, что наконец оказался с ней наедине.

— Пожалуйста, проверяй где хочешь. — Он уткнулся но Мне скрывать нечего носом и ртом в ее душистые волосы.

— Посмотри здесь… и здесь. Он перекатился с одного бока на другой и, заигрывая, подмял под себя смеющуюся жену.

Днем Таняс герцогиней и Эммой посещали магазины, чтобы купить какие-нибудь безделицы для убранства дома, наносили визиты. Герцогиня решила ввести Таню в высшее общество Лондона. Старые светские львицы были очарованы неизменно хорошими манерами Тани. «Такая скромная, прекрасно воспитанная девушка. Она так отличается от легкомысленных современных девушек, которые не знают, как взять в руки нитку с иголкой, не носят, когда должно, перчаток и лишний раз не сделают реверанса», – одобрительно рассуждали они. Танены манеры доставляли старым дамам бесконечное удовольствие, заставляя их объявлять всем и каждому, что их вера в будущее

цивилизации восстановлена.

До обеда герцогиня отдыхала в своей комнате, а Таня занималась уроками с Эммой. К восторгу Тани, Эмма начала писать пьесу. Однажды, когда они сидели втроем, Эмма заявила:

— Я собираюсь стать актрисой. Пойти на сцену. Вообразите меня на подмостках Королевского театра… Из меня выйдет самая великолепная актриса на свете! – Она продемонстрировала свои актерские способности, изобразив сцену лунатизма, с таким энтузиазмом, что герцогиня схватилась за нюхательную соль.

От Автора: употребление солей. Существенно вредит вашему здоровью.

Получив приглашение на прием, который давала леди Кисло-болванкина. В честь дня рождения дочери, Эмма решительно сказала, что даже всемирная катастрофа не заставит ее пойти на этот прием.

— Я буду там самой высокой! Я буду выше всех мальчиков! И кто нибудь обязательно будет смеяться над цветом моих волос, а мне придется дать в нос, и получится ужасный скандал. Я туда не пойду!

Отеческий разговор Михаила с Эммой не произвел на нее никакого впечатления. Когда Таня расспрашивала его об этом разговоре, вид у него был озадаченный и несколько растерянный.

—

Она не хочет туда идти, – – коротко ответил он. – только делать несчастной заставлять её

Таня вздохнула:

Не думаю, что ты понимаешь, в чем дело. – Ты права, Мрачно отозвался он. – Несмотря на все мои усилия, я уже давно перестал понимать Эмму. Когда ей исполнилось семь лет. Разбирусь с ней сама. – Хорошо, Миша. Она с трудом сдержала улыбку. Миша был преданнейшим отцом, но как быть с проблемами дочери, которые нельзя решить подарками или поцелуем, он не знал.

—

Таня направилась в комнату Эммы и осторожно постучалась в закрытую дверь. Ответа не последовало, и Таня толкнула дверь и заглянула внутрь. Эмма, лежа на полу, раскладывала по порядку своих многочисленных кукол. Выражение лица у нее было мятежным.

Мне кажется, вы собираетесь сказать, что мне надо пойти на этот вечер, – пробормотала Эмма.

— Да. – Таня уселась на пол рядом с ней, юбки ее взметнулась окружив ее мерцающим зеленым озерком.

— Ты сможешь познакомиться и подружиться с девочками своего возраста.

Мне не нужны подруги. У меня есть вы, и папа, и все

и Самсон.

— И все мы тебя обожаем, — улыбнулась Таня. – Но, Эмма, этого недостаточно. Я знаю это по своему опыту. Я росла точно так же, как ты, вдали от всех, как и ты, и более того. У меня никогда не было подруг – моих. ровесниц. Я не хочу, чтобы ты была такой же одинокой, как я.

Эмма нахмурилась:

Я не знаю, как с ними разговаривать.

Ты научишься, тебе нужно только немножко попрактиковаться.

Папа сказал, что, если я не хочу идти, он не будет

Настаивать.

© Agafonchik ©

— Я настаиваю, тихо проговорила Таня и, увидев, как удивилась девочка, поскорее продолжила, чтобы она не успела возразить:

— Мы сошьем тебе новое платье. В салоне мистера Холдинга я видела шелк прелестного персикового цвета. Он идеально подойдет к твоим волосам. Эмма покачала головой:

Белльмер, я не смогу…

Ты только попытайся, — уговаривала ее Таня. — Ну что такое плохое может с тобой случиться?

— Я ужасно проведу там время.

— Думаю, что один ужасный вечер ты выдержишь. Кроме того… возможно, тебе будет там интересно.

Эмма театрально застонала и продолжила выстраивать кукол по росту. Таня улыбнулась, зная, что молчание означает согласие пойти на вечер.

Впустую

Миша с облегчением вздохнул. Закрытая дверь спальни как бы отгораживала от всего мира. Еще один день прошел совещания с банкирами, адвокатами, деловыми людьми. Бесконечные разговоры утомляли и раздражали его. Он был членом правления железнодорожной компании, пивоваренного завода, а недавно с неохотой принял директорство страховой конторы.

Он не любил мира финансов, ему была по сердцу роль

землевладельца-джентльмена, которую успешно играли мужчины его семьи на протяжении многих поколений. Мишу вдохновляли не акции и ценные бумаги, а распаханные поля, поднимающиеся посевы и добрая жатва. Но жить только на ренту, которую давало поместье, было уже невозможно. Ради своих арендаторов и своей семьи он вложил деньги в городскую недвижимость, фабрики, железные дороги. Это приносило ему достаточный доход, и он смог не поднимать арендную плату и вводить различные улучшения в собственные земли.

Старые мелкопоместные дворяне – насмехались над Михаилом, осуждая его, как они говорили, за вульгарную погоню за деньгами, но он видел, как съеживаются их поместья, взлетает арендная плата на их землях, как разоряются арендаторы. Общество быстро преобразовывалось, аристократический образ жизни уходил в прошлое, поднимались промышленники. Многие благородные семейства, когда-то обладавшие несметными богатствами, нищали, не умея и не желая приспособиться к происходившим переменам. Миша не хотел, чтобы это случилось с близкими ему людьми. Его земли никогда не зарастут бурьяном. И его дочери не придется выходить замуж за кого-то ради денег. А поэтому приходилось заниматься не тем, чем хотелось, приходилось становиться деловым человеком, что, полагал Миша, было весьма малой платой за благополучие семьи.

Миша улыбнулся, глядя на свою жену, сидящую на кровати в скромной белой ночной рубашке, отделанной у горла белым кружевом. Прекрасные волосы Тани были распущены и сбегали вниз сверкающим в свете лампы черным водопадом.

— Ты не ужинал, оторвав

голову от книги.

строго произнесла она, поднимаясь.

Ее голос звучал не так, как обычно, в нем слышалась какая-то напряженная нотка. Он подумал, не сердится ли она за то, что в последнее время он часто не бывает дома.

— Хотелось бы мне быть дома с тобой, – отозвался он. А вместо этого я с кучкой мужчин обсуждал цены на пшеницу и достоинства разных биржевых маклеров.

И к чему же вы пришли?

Что старый порядок вещей уходит вместе с доходным сельским хозяйством. – Миша задумчиво сдвинул брови, снимая сюртук. – Я не смогу вести такую жизнь, занидосуга. Отец всю свою жизнь гонялся за женщинами, охо- как мои отец и дед. И уж точно у меня не будет праздного тился, иногда занимался политикой. Он считает, что я, маясь торговлей и промышленностью, роняю родовую честь. Таня встала с кровати и подошла к нему, чтобы помочь раздеться. Пока он говорил, она расстегивала на нем рубашку. Но ведь ты делаешь это для блага семьи. – Широко распахнув его рубашку, она прижалась поцелуем к его твердой мускулистой груди.

— Да, – улыбнулся Миша, погружая пальцы в ее волосы и запрокидывая голову. — Но меня раздражает каждая минута,

проведенная вдали от тебя.

Таня обняла его за талию.

— Меня тоже.

— Что тебя беспокоит? — спросил он. — Что последние дни я много времени провожу вне дома?

— Ничто меня не беспокоит. Все прекрасно.

— Никакой лжи, – тихо напомнил он ей, и она покраснела

— Есть кое-что, что меня заботит… – Она немного помолчала, подбирая нужные слова. – Я опаздываю, – наконец произнесла она, и алый румянец залил ее лицо. Миша озадаченно покрутил головой:

— Опаздываешь? – Куда?

— Они

— Мои… мои месячные, – с трудом выговорила она. должны были начаться неделю назад. У меня всегда это… не очень регулярно, но все равно… никогда не было такой задержки. Это ничего. Я уверена. – На самом деле я не думаю, что это…

— Ребенок? – мягко подсказал он.

— Слишком рано говорить об этом. Я не ощущаю в себе никакой перемены, а если бы это было так, уверена, что какая-то перемена была бы.

Он затих, гладя ее по голове.

Ты недоволен, тоненьким голосом спросила Таня. Миша неотрывно смотрел на нее, пока у нее не закружи-

лась голова от пронзительной синевы его глаз.

— Это станет самой большой радостью в моей жизни. –

Он прислонился к ней лбом. мы встретим это вместе. Ладно?

Что бы ни случилось. Она кивнула.

— Значит, ты хочешь ребенка?

Он нахмурился, размышляя над ответом.

— Я об этом как-то не думал, – признался он. – Мне не приходило в голову, что у меня будут другие дети, кроме Эммы. Мысль о другом… – Он замолчал и усмехнулся. Наполовину я, наполовину ты… Да, я хочу этого. Но я предпочел бы, чтобы мы еще какоето время были только вдвоем, только ты и я, до того как мы заведем детей. – Ты сама еще совсем ребенок. Мне хотелось бы, чтобы ты подольше оставалась юной и беззаботной, получила то, чего у тебя еще не было. Я хочу, чтобы ты забыла о том аде, через который прошла. Хочу сделать тебя счастливой.

Таня теснее прижалась к нему.

Забери меня в постель, — еле слышно прошептала она. Это сделает меня очень счастливой.

—

Он поднял бровь с деланным удивлением:

— Как? Вы сами проявляете ко мне такой интерес? Это впервые. Я потрясен и переполнен чувствами.

Она завозилась, расстегивая на нем брюки.

Надеюсь, не слишком потрясен и переполнен.

Он расхохотался:

— Только не жалуйся, если я не дам тебе спать всю ночь! – Я об этом только и мечтаю. – Она не смогла ничего добавить к этим словам – он накрыл ее губы своими.

…