Исповедь одинокой женщины кн.2. ч.15 (эроповесть)

Книга 2 Часть 15

Устало опустившись в кресло, Борис Николаевич закурил.

– Чем девочки занимались без нас?

– Вас ждали, Боренька, – отозвалась Вероника Сергеевна. – уж не помню, когда засветло возвращались. Нельзя же так относиться к своему здоровью. Одна работа, нас окончательно забыли, а мы без вас скучаем.

– Работа, дорогая, не терпит отлагательств. Сегодня душу отведёте. Вон какой у тебя кавалер, Никуша, – кивнув в сторону сына, улыбнулся Борис Николаевич. – сейчас вас в баньке пропарим пока пощады не запросите. Шучу! Для Снежки это небезопасно. Я сам займусь моей девочкой. А тебя, дорогая, зятёк веничком отхлещет от души. Не разучился, Серёжа, веником махать? Как там у вас банька на даче, не развалилась ещё?

– При мне стояла.

– Кузьмич, наезжает попариться после таёжных скитаний?

– Уже нет – погиб в катастрофе вертолёта, в тайге.

– Жаль, хороший мужик был. Так и прожил всю жизнь бобылём без семьи?

– За год до смерти женился, дочь у них растёт…

– За столом помянем соседа… Ну, бабоньки наши заскучали, да и время – к вечеру. Пошли Сережа – делом займёмся.

Женщины пошли в сауну. Борис Николаевич, взглянув на сына, спросил:

– Дочка Кузьмича, не твоими стараниями на свет божий появилась, Серёжа?

Сергей молча кивнул: – Мою любовницу мать за Кузьмича выдала, а с беременностью нелепость вышла.

– Почему думаешь, что девочка от тебя? – недоверчиво покосился Борис Николаевич на сына.

– От меня – родимое пятно перешло ей на попку. – вздохнул Сергей.

– У всех четверых твоя метка?

– У троих. Из близнецов только у сына, – ответил Сергей, поёжившись.

– Бывшая супруга в курсе?– спросил отец и, на молчаливый кивок сына, вздохнув, произнёс:

– Твоя безотцовщина дала всходы, Сережа… – и с досады ткнув сына в плечо, быстрыми шагами отправился в сауну.

Сергей, докурив сигарету, пошёл вслед за отцом. Женщины, завёрнутые в простыни, уже сидели в предбаннике, дожидаясь мужей.

Борис Николаевич выбрал берёзовые веники, придирчиво осмотрел их, взмахнув перед собой, сказал вошедшему сыну:

– Серёжа раздевайся, трусы пока оставь, чтобы дам не отвлекать. Девочки, заходите в парилку и располагайтесь. Снежка, на полок ложись, на спину.

Мать с дочерью, скинув простыни, пошли в парилку. Сергей бросил любопытный взгляд на стройную фигуру тёщи, оценив узкую талию, призывно манящие бёдра, покачивающиеся при ходьбе, округлость полной груди с тёмными горошинами сосков на вершинах. Клубы горячего пара охватили женщин, отчего они взвизгнули и присели на полок, глотая ртами горячий влажный воздух. Веники, в руках мужчин, парили над женскими телами, словно крылья больших птиц, навлекая волны горячего воздуха на розовеющую кожу белоснежных тел. Борис Николаевич ограничился короткой пропаркой своей молодой любовницы, смыв теплой водой прилипшие к груди листья веника. И завернув Снежану в простынь, отвёл в душевую, где намылив упругое тело молодой женщины, вымыл его под струями воды душевой лейки. Сергей продолжил парить Веронику Сергеевну, расслабленно лежащую на широком полке. Томные стоны, доносящиеся из сомкнутых губ женщины, возбуждали воображение парня, отчего напрягшийся член просился на свободу, образуя заметный холм на ткани трусов. Перевернувшись на спину, Вероника довольно улыбнулась, прикоснувшись рукой к холму, на трусах парильщика.

– Серёженька, если ты меня поцелуешь, я – возражать не буду. Сегодня ты мой хозяин и я подчинюсь любому твоему желанию. Только пожалуйста, называй меня Викой.

При этом ладонь женщины мягко легла на основание шатра и, слегка сжав пальчики, скользнула вдоль члена, а остановившись на вершине, ещё немного сдавила… отпустила и тут же сжала вновь чуть сильнее.

– Кажется, сегодня мне предстоит незабываемая ночь, Серёжа.

Сергей склонился к женщине и поцеловал её.

– Ещё минут пять я выдержу, а там придётся меня нести на руках отсюда.

– Тебе плохо, Викуля? – я могу закончить… – предложил Сергей, опуская веник.

– Пожалуй, хватит с меня. Мне бы хотелось получить свой оргазм в постели с тобой, мой родной. Помоги мне встать – хочу принять душ с тобой. Ты меня вымоешь, милый?

Сергей помог встать Вероники с полка и отвёл женщину под душ. Намылив мочалкой тело любовницы, не пропустив не единого укромного уголка распаренного тела Вероники, он смыл душевой лейкой остатки пены, получив в заключение её благодарный поцелуй.

Когда женщины, в тёплых халатах, вышли из сауны, отец с сыном вернулись в парилку и продолжили поочерёдно хлестать вениками мускулистые торсы друг друга.

– Как тебе моя Никуша? – поинтересовался Борис Николаевич у сына.

– По её просьбе, для меня она – Вика, – поправил Сергей отца.

– Резонно, – одобрил Борис Николаевич, – не следует пользоваться тем, что женщина получила от своего мужчины, даже именем. Порой бабы дальновидней нас, мужиков.

– И всё же? – продолжил настаивать отец.

– У тебя отменный вкус, папа. Спасибо! Вика – превосходный подарок для меня. Я буду его ценить.

– Даже, когда меня не будет, Серёжа – береги эту женщину. Увы, Снежанке от неё, мало что перепало. Однако, они хорошо дополняют друг друга.

– Что значит твоё – «не будет»? Это похоже на завещание папа, – озабоченно переспросил Сергей, присаживаясь рядом на полок.

– Ну, сынок, все мы не вечны, я это шутя сказал, но всё остальное – всерьёз. Давай сворачиваться, женщины нас уже заждались.

Войдя в столовую, они застали своих жён в вечерних нарядах. Богатое убранство стола подчёркивало значимость предстоящего события. Тихая мелодия из динамиков разносилась по комнате. Их ждали любимые женщины.

– Мальчики! Неужели вы усядетесь за стол в банных халатах !? – возмутилась Вероника Сергеевна, – для кого же мы наряжались, как не для вас? Отправляйтесь к себе и живо переодевайтесь во что-то соответствующее этому столу. Тем более, у нас есть, что отметить.

– Как скажешь, Никуша, – обречённо, пожав плечами, согласился Борис Николаевич, – хотелось бы в тесном домашнем кругу посидеть… Значит, форма парадная? Галстук-бабочка обязателен?

– Не иронизируй, Борис Николаевич. Ступайте наверх и мы вас ждём через десять минут. Серёжа, к тебе это тоже относится. Красотой торса будешь поражать меня после ужина.

Мужчины нехотя подчинились и ушли переодеваться. За столом Сергей старался не задерживать глаза на открытой груди в вырезе платья своей дамы. Их колени иногда соприкасались под столом, но прикосновение было не намеренным, как бы случайным. Однако, лёгкий румянец на щеках Вероники всё же выдавал волнение женщины. И когда рука Сергея легла на колено, в разрезе платья Вероники, та, ничуть не смутившись, переложила её на стол, попросив налить в фужер шампанское.

– Я несколько старомодна, Серёженька, – тихо сказала она, склонившись к зятю, – я о том, что всему своё время, дорогой.

Через стол на них был обращён внимательный взгляд Снежаны. Был ли он наполнен ревностью или покоем за свою дальнейшую судьбу, трудно сказать…

Разговор за столом шёл о передаче дел в руки преемника. Борис Николаевич выразил уверенность, что она не заставит себя ждать. Разумеется, он по-прежнему будет вести дела, но давая некоторую самостоятельность сыну, в решении серьёзных вопросов. Отец был доволен тем, с какой готовностью и рвением Сергей вошёл в дела фирмы. Конечно, потерянная пара лет, всё же скажется на темпах развития дел, при этом он с нескрываемым упрёком взглянул на Снежану, но главное – результат, а он на – лицо.

– Ого, мои дорогие домочадцы, – взглянув на часы, произнёс хозяин дома – мы что-то засиделись. Пора укладываться баиньки. Мы с Серёжей выкурим по сигарете и присоединимся к вам.

Женщины поцеловали мужей, пожелав приятных сновидений.

– Серёжик, не затрахай мне мамочку, – попросила Снежана, – иначе, кому воспитывать нашего ребёнка?… – напомнила она мужу, целуя его в щёку.

– Ты, дорогая, тоже поосторожней с этим делом, а то и воспитывать будет некого.

Оставшись одни, отец с сыном, закурив, расположились в креслах, с наслаждением, выпуская изо рта кольца дыма.

– Папа, если ты сомневаешься в своей затее с нашими жёнами, то я буду только рад отказаться.

– Никогда не меняй своих решений, Серёжа, даже если есть куда отступать. Этот адюльтер нам необходим.

– Что ж, пожалуй, разговоров на сегодня достаточно, пора к нашим дамам. Приятного отдыха, Сергей.

– Тебе тоже, папа.

Сергей, постучав в дверь, вошёл в спальню Вероники Сергеевны. Мягкий свет от абажура массивного светильника, стоящего на прикроватной тумбе, высвечивал женскую фигуру, скрытую лёгким пледом.

– Я раньше не мог прийти, Викуля. Не сердишься? – вполголоса спросил Сергей, присаживаясь на край широкой кровати.

– Конечно нет, милый, – тихо произнесла Вероника, глядя на любовника, – я даже подумала, что ты решил отказаться от меня…

– Какое это имеет значение, если вы уже всё решили без меня, – склонившись к лицу женщины, произнёс Сергей, – мне даже соблазнять тебя не пришлось.

– Если бы я не захотела, то соблазнять, уж точно, не пришлось бы.

– Кто она? – спросил Сергей, глядя на портрет девушки над светильником.

– Такой я была много лет назад, милый, – вздохнула Вероника Сергеевна.

– Странно, но мне это лицо почему-то знакомо, – всматриваясь в портрет хозяйки дома, задумчиво произнёс Сергей.

– Какое-то наваждение… – подумалось ему.

– Оригинал, Серёжа, тебя уже не занимает больше? Ты заставляешь меня ревновать к самой себе, – с укором произнесла Вероника.

– Прости, что-то почудилось спьяну… – отводя взгляд от портрета на стене, рассеянно произнёс Сергей, расстегивая пуговицы на рубашке.

– Этот портрет, очень давно, сделал друг Бориса – художник-график. С тех пор портрет висит у меня в спальне, не в гостиной же его вешать…

Не дожидаясь, когда Сергей будет готов лечь в постель, Вероника откинула плед и стянула с себя тонкие трусики.

– Может, Серёжа, я тебя в таком виде заинтересую? Или формы жены тебя больше привлекают?

– Сейчас меня привлекаешь только ты, Вика, зачем мне обсуждать другую женщину, в твоём присутствии. Это несправедливо по отношению к тебе…

– Действительно, дорогой. Ложись ко мне, мы найдём чем заняться. У нас впереди долгая ночь.

* * *

Ночь для них была, как и предполагала Вероника Сергеевна, поистине незабываемой, наполненной яркими оргазмами и болью, в растянутой вагине. Только однажды она испытала подобное чувство животной страсти с партнёром, в ту памятную ночь, когда оказалась в руках жестокого насильника, в развалинах заводского корпуса. Там она ощущала страх и нескончаемую боль от грубого проникновения мужского члена в истерзанную промежность. Лишь позже, она вспоминала, как в глубине плоти её настигал оргазм, таящийся в уголках сознания, напуганной девчонки. И только с Сергеем, спустя много лет, она ощутила забытое предательское чувство подступающего оргазма, замешанного на боли и страхе перед мужской грубостью. Эти ощущения вернулись к Веронике, спустя столько лет, но теперь они были для неё желанными. Не избежала она с Сергеем и памятного для неё анала, как в ту страшную ночь. Правда, этот способ соития ей уже не грозил ужасом перед проникновением громадного члена её партнёра. Под рукой у Сергея был необходимый лубрикант, заранее заготовленный предусмотрительной любовницей. Дочь своевременно предупредила Веронику о том, что предстоит испытать матери со своим любовником. Коротко поведала о впечатлении от первого опыта анального соития с мужем. Но позже, она позволяла мужскую прихоть только как поощрение за безупречное послушание в семейной жизни.

При второй попытке вернуть мужа, проблемы в отказе от анального секса для неё уже не было. Снежана сознательно шла на всё, чтобы Сергей не ощущал потребности вернуться к своим любовницам. Ведь и Людмила, чтобы удержать любовника, терпеливо относилась к подобному истязанию Сергеем. Правда, Снежане не было известно о том, что и Зинаида Михайловна – мать Людмилы, не гнушалась такого способа удовлетворения похоти любовника.

Утром, разбитая, но не сломленная в своём желании иметь столь неукротимого любовника, Вероника отлёживалась в постели, по причине позднего завершения ночного совокупления с зятем.

Обеспокоенная отсутствием матери, Снежана подступилась к её ночному любовнику:

– А где моя мамочка, Серёжа? Что ты сделал с ней, негодник?

И не дожидаясь ответа, Снежана застучала каблучками к закрытой двери спальни матери. На её появление в спальне, Вероника приподняла тяжёлую голову от подушки и устало улыбнулась:

– Снежанка, ты покорми мужчин без меня, я позже приду.

Обладающая богатым опытом общения с мужем в постели, дочь раздвинула пальцами ягодицы матери и, вздохнув, печально изрекла:

– Мамуль, тебе моих слов было мало? Убедилась, на собственной жопе, в моей правоте? У тебя очко даже не закрылось. Но ругаться из-за тебя с мужем я не собираюсь. Как говорится, предупреждён – значит вооружён.

Смочив полотенце из графина, Снежана отёрла смешанные потёки крови и спермы вокруг незакрытого ануса матери, нанесла заживляющую мазь на растёртые участки промежности и помогла натянуть на бёдра трусы. Тебе стоит воздержаться от подобных удовольствий минимум неделю, дорогая. Вероника, виновато улыбнулась, слегка поморщившись:

– Я себя немного переоценила, дочка. Не скажу, что такое у меня было впервые, но с тех пор прошло много времени.

– Это расплата за твоё легкомыслие, мамуля. Лежи, попытайся заснуть. Судя по следам на твоей заднице, ночью тебе спать не пришлось. Скажу твоему мужу, что ты недавно заснула.

* * *

Вагон, в котором ехал Сергей к матери, плавно покачивался на стыках рельсов. Для своих, Борис Николаевич нашёл уважительную причину – едет для короткой, деловой поездки на предприятие поставщика.

– Договоришься с матерью, Сережа, о регулярных переводах на её счёт алиментов на детей. Как она распорядится деньгами – её дело. Обо мне ей не говори. Наши отношения давно прекратились. На тебя я не выплачивал алименты, сам знаешь почему. Да и оставил ей двухкомнатную квартиру и дачу без всяких разделов имущества – вполне сознательно. Долго не задерживайся, мы тебя будем ждать с нетерпением. Мне необходимо твоё постоянное присутствие в Москве. Нашим женщинам ты необходим, как отец их будущих детей. Вот уж никак не ожидал, что наша Викуша забеременеет от тебя. Впору тебе сделать вазэктомию во избежание последствий твоей неуёмной плодовитости. Ты свою задачу по наследникам давно перевыполнил.

Поезд прибыл к полудню и Сергей решил предварительно созвониться с матерью. Позвонил ей на работу. Трубку взял мужчина, по-видимому, её начальник, который на просьбу пригласить к телефону Александру Ивановну сказал, что Темникова в отпуске и положил трубку. Тем лучше, решил Сергей и перезвонил ей домой. Услышав в трубке родной голос матери, он взволнованно произнёс:

– Здравствуйте, Александра Ивановна, Вас беспокоит ваш сын Сергей, изгнанный Вами из дома навсегда, с требованием выплаты алиментов всем моим детям. Собственно, я для этого и прибыл, чтобы оговорить условия выплат, но хотелось бы лично, при встрече…

– Заходи ко мне, я в отпуске, – спокойным голосом предложила Шура, – лучше сейчас, пока моя Ирка не притащилась. Эта встреча с бывшей любовницей тебе, полагаю, ни к чему.

Холодность и деловой тон матери, несколько обескуражили Сергея. Он вышел из телефонной будки и зашагал к остановке автобуса, в тайной надежде свидеться с Иркой. Да и повидаться с Ксенией, увидеть малышей тоже был бы не прочь. Уезжая в Москву, он, в запале обиды на мать, не хотел прощаться с родными, но время прошло, обида приутихла и затаилась в уголках памяти. И потом, он приехал не с пустыми руками и вовсе не собирается отказываться от общения с детьми.

Поднимаясь по узким маршевым лестницам в доме матери, Сергей чертыхался на неработающий лифт. На звонок в дверь Шура не спешила открывать. Послышались неторопливые шаги за дверью, щёлкнув замком, мать открыла дверь и отступила в глубину прихожей.

– Не стой в дверях, заходи, коли пришёл, – ровным голосом пригласила она Сергея, – закрывай дверь, в квартире прохладно. Какими судьбами тебя занесло к нам?

Сергей подошёл к матери, не церемонясь, притянул к себе и поцеловал.

– Прости своего непутёвого сына, мамуль! – не размыкая объятий, попросил Сергей и поцеловал её долгим, жадным поцелуем в губы.

Шура прикоснулась к лицу сына и поглаживая густую шевелюру волос долго стояла в его объятиях. Затем, горько улыбнувшись ему, тихо сказала:

– Идём на кухню. Успела нажарить тебе картошки. Выпьешь с дороги? Потом поговорим, сначала поешь. Мой руки и садись, Серёжа.

Сидя за столом рядом с сыном, она внимательно разглядывала Сергея, не находя ощутимых изменений в его внешности.

– Ты пополнел немного. Где живёшь, сынок?

– Живу в Москве, у родителей жены. Работаю в фирме её отчима.

– Когда ей рожать? – спросила Шура, взглянув на сына.

– Со дня на день ждём, – признался Сергей.

– Тяжело дохаживает?

– Трудновато, мамуль, поздняя беременность, двигается мало, в основном лежит.

Врачи предлагали лечь на сохранение, не захотела. Мать за ней ходит.

– А что у вас? Как дети? Ходить начали? Ксения замуж не надумала?

– У нас всё хорошо. Ирку замуж зовут. На работе жених сыскался. Даже на пять лет моложе её. Положительный мужчина, вдовец, бригадиром в тресте работает. Дети здоровы, в ясли пошли. Чудесные ребятишки. Ксюша на работу вышла. Похудела с лица, расцвела бабёнка. Кто-то у неё появился, но говорит, что замуж не пойдёт, пока детей не вырастит. Видела их как-то со стороны. Молодой, симпатичный мужчина встречал её с работы, посадил в машину и увёз. Может, что и получится у них. Сашенька у Володьки и Надьки подрос, почти наших догнал в росте. Выкормила Ксюшка всю нашу детвору. Ирка мне Клавку приводит часто. Бойкая девчушка растёт. По характеру скорее в меня, чем в мать. Дерзкая девка будет. С Юриком постоянно дерутся. Бабёнки наши уговаривают меня на пенсию идти. Да знаю я их – усадят с детьми на всю неделю. Подамся в няньки, сопливые носы вытирать. На мою пенсию ноги протянешь, да ещё с детьми на руках. Божатся помогать деньгами, да я сама лучше буду им помогать, пока с работы не гонят. Так что, пусть с государством договариваются, кто кому помогать будет.

– Я ведь по делу к тебе приехал, мамуль. Мой тесть отправил меня решить вопрос с алиментами. Наказал договориться, чтобы деньги я высылал на твой счёт, сама решишь, как с ними поступить. Деньги на всех детей буду высылать, ты согласна? Сначала хотел на Ксению, но она гордая, не захочет. Как думаешь, если я схожу к ней, на детей посмотрю, с ней поговорю. Может, простит меня, что-то часто сниться стала…

– Делай, Серёжа, как знаешь, только растревожишь душу девке попусту. Не вспоминает она о тебе, может и лучше, что не вспоминает… Нет тебя для неё. У тебя теперь своя жизнь, у неё своя. Может, со временем, наладится и у неё. Порой думаю, а была ли у вас любовь, что так легко разошлись. Общую беду не смогли осилить, даже ради детей не смогли.

– Возможно, ты права. Я сам часто стал так думать. Но не могу уехать, не увидев их. Не стану напрашиваться на встречу, но увидеть должен, хоть со стороны посмотрю на них. Ты могла бы забрать Юрика и Леночку из яслей и дождаться Ксюшу у дверей. Я подходить не стану, со стороны посмотрю на них, попрощаюсь издали.

– Что ж, сделаю и это, коли просишь.

Сгустившиеся за окнами сумерки, постепенно перешли в ночь. Сквозь набегающие облака на ночном небе высыпали мерцающие звёзды. Шура долго сидела с сыном на кухне, не замечая переполненной окурками пепельницы и пустой бутылки из под водки. Но взглянув на часы, висящие на стене за её спиной, спохватилась:

– Засиделись мы с тобой, Серёжа, я постелю тебе в твоей комнате.

– Мамуль, а можно мне… с тобой лечь? – нерешительно попросил Сергей.

Шура остановилась и посмотрела на сына:

– Соскучился или по привычке – с кем не лежать, лишь бы с кем…

– Соскучился, не вру, мам.

– Если так, то пошли укладываться, сынок.

* * *

Заснули они не сразу, ближе к утру. На часах был девятый час. Сергей спал, уткнувшись в плечо матери. Шура осторожно высвободилась из под руки сына, лежащей на её груди и ушла на кухню. Звонок телефона нарушил тишину царящую, в квартире. Звонила с работы Ксюша.

– Шура, хотела вчера позвонить, да замоталась с детьми. Леночка с утра какая-то вялая. Боюсь, что простуду подхватила, у них в группе пять малышей не привели сегодня.

– Давай, Ксюшенька, я подойду к вечеру в ясли, там и решим, на месте. Если Леночка заболела, то я возьму её к себе, а ты с Юриком пойдёшь домой. Договорились?

– Спасибо, Шурочка! – согласилась Ксюша. Я прибегу в ясельки вовремя.

Шура оглянулась и увидела стоящего за спиной Сергея, напряженно слушавшего их разговор.

– Ксюша, если я заберу вечером Леночку, чем её на ужин покормить? – и передав трубку Сергею, она приложила палец к губам.

На том конце провода Ксюша стала что-то говорить в трубку и по улыбке Сергея, Шура, приложив ладонь к губам и глядя на сына, горестно покачала головой. Сергей вернул трубку матери и ушёл в комнату.

– Хорошо, вечером мне напомнишь ещё раз. Я сделаю котлетки, она их любит, на гарнир отварю вермишель, компотик открою… А хочешь я вас всех покормлю у себя? Ну беги, моя хорошая, работай. До вечера, дочка!

А вечером Сергей стоял в аллее, прислонившись к дереву, надвинув кепку на глаза и подняв воротник пальто. Через дорогу он хорошо видел парадную дверь яслей, откуда выходили люди с малышами на руках. Наконец в открывшейся двери он увидел Шуру, ведущую за руку Леночку. За другую ручку сестру держал Юрик. Спустившись со ступеней здания, они остановились у края тротуара, поджидая маму. Из подъехавшего автобуса вышла Ксюша и торопливо направилась к ожидавшим её детям. Шура, намеренно встала лицом к зданию яслей, чтобы стоящую рядом с ней Ксюшу, мог видеть с противоположной стороны дороги Сергей. Светлые волосы волной рассыпались по плечам Ксении. Лёгкое пальто, перехваченное в талии поясом, подчёркивало изящную линию бёдер женщины. Икры стройных ног Ксюши были обхвачены короткими голенищами изящных осенних сапожков на невысоком каблучке. Но тут подъехал автомобиль и притормозил возле них. Из него вышел мужчина и учтиво поздоровался с женщинами. О чём-то переговорив с ними, он открыл заднюю дверцу машины и детвора скрылась в салоне. Распахнув перед Ксюшей переднюю дверь, мужчина, предложив руку, помог ей сесть в машину. Разместившись за рулём, он завёл двигатель и авто плавно встроилось в поток спешащих собратьев. Шура осталась стоять, провожая глазами уезжающий автомобиль и улыбаясь. В заднем стекле машины бабушке махали руками Юрик и Леночка. В десять часов вечера, попрощавшись с Шурой, Сергей сел в проезжающий поезд на Москву. Стоя в тамбуре вагона, он курил, глядя на мелькающие за окном светящиеся окна старых пятиэтажек. В голове стучала молоточками фраза матери: «У тебя теперь своя жизнь, у неё своя». Назад ничего уже не вернёшь… Загасив недокуренную сигарету, он ушёл в своё купе и лежал, уткнувшись в стену, до самой Москвы. Выйдя из вагона на Павелецком вокзале, Сергей взял такси и поехал домой. Поднявшись по ступенькам особняка, его встретила Вероника Сергеевна, с красными заплаканными глазами, упав к нему на грудь.

– Серёженька! – рыдая, прошептала она ему сорванным голосом, – у нас горе!…

– Что-то со Снежаной?! – помертвевшими губами спросил Сергей, заглядывая в глаза Вероники.

– Её больше нет, Серёжа, и ребёнка не спасли, – вновь разрыдалась Вероника Сергеевна.

Продолжение следует