ИСТОРИЯ НАТАЛЬИ. ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ

НАТАЛЬЯ

Я проснулась, как будто вынырнула из глубины на поверхность. Не открывая глаз я прислушивалась к тишине… Я, судя по всему, лежу на постели, мягкий матрас, шелковая простынь, мягкая подушка, меня заботливо накрыли одеялом. Я помнила, что случилось, как на нас напали, вспомнила рукопашный бой в парке, вспомнила, как меня ударили шокером и прежде чем потерять сознание я услышала, как в происходящее вмешался кто-то третий… Может… Может быть действительно к Воиславу подоспела подмога? Могла подоспеть, могла, ведь он директор банка и при нападении телохранители начали защищать объект охраны. Меня же защищать было некому, кроме Вольки. Как он, где он, что с ним? А вдруг он серьезно пострадал? Нет, только не это… Я уже собиралась открыть глаза и встать с уютного ложа, когда услышала родной и любимый голос.

— Хватит притворяться, маленькая моя. Я по твоему изменившемуся дыханию понял, что ты пришла в себя. Открывай свои красивые глазки. Нам надо очень серьезно поговорить.

Я выдохнула и открыла глаза. Мой любимый, мой Волька сидел на табурете рядом с моей кроватью. На его левой скуле была небольшая ссадина, кожа на костяшках кулаков была сбита и была обработана антисептиком. Увидев, что я открыла глаза он взял мою правую ладонь в свои руки и поцеловал её. Мне стало так тепло на душе! Волька, милый мой Волька, он не сбежал, не бросил меня одну с этими людоловами, он встал на мою защиту. Настоящий мужчина, мой мужчина. Я встала с кровати, уселась к нему на колени, прижалась его сильному телу, и поцеловала его. Он гладит мою спинку, я трусь об него ласковой кисонькой и мурлычу. Я чувствую, как встали мои сосочки, как намокло у меня между ножек. Мурлычу и… Разглядываю помещение, в котором я оказалась. На камеру, где содержат похищенных людей, оно явно не похоже. Здесь очень уютно. Это спальня, да, спальня, на одного человека. Кровать, одежный шкаф, прикроватная тумбочка, на стене телевизор. Пара кресел. Красивые обои, паркетный пол, на паркете роскошный ковер. Шикарная люстра, настоящий хрусталь. На стене висит картина, изображающая конную охоту на кабана. Две двери, одна, судя по всему, дверь в санузел, вторая дверь межкомнатная. Та дверь, что межкомнатная, хлипкая, человека не удержит. Кроме того есть окно… Стоп! Окно отпадает, оно не распашное, стекло явно бронированное. Стационарного телефона нет и это меня тревожит. Если бы он был, мне было бы поспокойнее, можно же позвонить… В ту же полицию. Хотя не факт, такой телефон мог быть внутренним – чтобы позвонить администратору и заказать ужин в комнату, к примеру. Или вызвать девочек, дабы скрасить с ними вечерок. А вот чтобы позвонить в город нужно прорваться через коммутатор. Все может быть. И все же, где мы находимся? За окном я вижу сосновый лес, похоже мы за городом…

— Волька, – шепчу я ему на ушко, – что это за место? Где мы, Волька? Нам угрожает опасность? Нам надо от сюда бежать?

— Это охотничий домик моего дяди, – шепчет он мне в ответ. – Все в порядке, ты понапрасну не нервничай. Мы в полной безопасности. Ты была без сознания, тебя осмотрел врач, тебе дали снотворное и ты проспала всю ночь.

— Понятно, – меня немного отпускает. Волька спокоен, значит все закончилось благополучно. – А ничего себе такой домик. Твой дядя при деньгах?

— При деньгах, маленькая. При больших деньгах. Я очень зол на тебя, маленькая. Ты меня очень огорчила, – говорит он, глядя на меня своими глазами-омутами, в которых я тону.

— Волька… – только это я и могу сказать ему в ответ на его недовольство.

— Я твой мужчина, ты моя женщина, и ты была просто обязана мне обо всем рассказать. Слышишь?!Рассказать для того, чтобы я мог тебя защитить. А ты промолчала, ничего мне не сказала и этим самым поставила свою жизнь под угрозу. Только от одной мысли, что я мог тебя потерять, у меня кровь стынет в жилах. Снять бы с тебя трусишки и наказать, как следует!

— Ох, сделай так, сделай, сними с меня все и накажи, как следует! – мурлычу я ему и покусываю мочку его уха.

— Так, все, давай поговорим серьезно, – его голос становится строгим.

— Волька, – тяжело вздохнула я. – Я так боялась своего прошлого, поэтому не хотела о нем рассказывать. Я… Я убивала людей, Волька. Я отправила на тот свет четверо человек, еще до нашей встречи. И вот теперь еще четверых. Да, это была самозащита, но от этого не легче. Я лгала, обманывала. Тебя обманывала, в том числе. Я боялась, что ты… Ты не захочешь быть со мною… С такой…

— Ох уж эта пресловутая женская логика, – хмыкает он и снова прижимает меня к себе. – Глупенькая моя малышка, я без тебя жить не могу, просто не представляю, как быть без тебя. А ты сомневаешься…

— Волька…- мне хочется плакать и я плачу. Он ловит мои слезки губами, целует меня. А я продолжаю плакать, мне так хочется быть слабой, спрятаться за крепкой спиной мужчины, не быть в одной в этой гонке на выживание.

— Все, прекращай. Прекращай плакать, а то глаза будут красными. Вот, это пакет с твоей одежкой, я съездил к нам домой, привез. Прими душ, оденься и выходи. Я буду знакомить тебя с семьей.

— Знакомство? С семьей? Э-э-э…Твоя мама здесь? – я в панике, я в ужасе, мне страшно. – Н-нет, я не пойду! Волька, ты сума сошел…

Знакомство с будущей свекровью! Господи, Волька, что я несу?! Какая свекровь?! Волька не замечает, или делает вид, что не замечает моего смятения. Он гладит меня и нежно целует в плечико… Вот как у него так получается? Он только коснется меня, и я тут же таю.

— С мамой? Нет, мама в длительной командировке. Здесь мой дядя, и… Как это по-русски… Брат его жены. Дядю зовут Александр Петрович, брата его жены – Ярослав. Ничего не бойся, они хотят с тобой пообщаться. Дядя еще вчера приезжал, хотел с тобой поговорить, но ты спала. Мы с ним немного пообщались… Расскажи моему дяде всё, что с тобой случилось, не утаивай ничего. Дядя обязательно поможет.

И Волька выходит из комнаты. Я, двигаясь как сомнамбула, скидываю с себя маечку, трусики и иду в ванную комнату. Интересно, кто меня раздел, прежде чем уложить в постель? Глупый вопрос, конечно же Волька. И что там сейчас будет? Как это все пройдет? Как меня воспримут? После всего того, что я натворила?

Тугие струи воды смывают усталость и бодрят. Я долго плескаюсь в душе, потом насухо вытираюсь огромным пушистым полотенцем. Оглядываю себя в огромное, в человеческий рост зеркало, верчусь перед ним. Ничего особенного я не вижу… И что только он во мне нашел? Выхожу в комнату, одеваюсь в то, что Волька мне оставил в пакете. Нижнее белье, то самое платьице, что Волька мне купил на рынке, туфельки. Собираюсь духом и выхожу из комнаты в коридор, где меня ждет провожатый – один из телохранителей, насколько я понимаю. Парень внешне на телохранителя "не тянет", из чего я делаю обратный вывод о том, что он серьезный профи. Парень вооружён, в поясной кобуре у него пистолет SIG Sauer P226. Надежное и мощное оружие, покойный дед его весьма расхваливал, говорил, что альпийские гномы умеют не только варить сыры и шоколад, да хранить деньги. Оружие "варить" они тоже умеют. Интересно, под какой патрон этот ствол. Парабеллум девятка или Смит энд Вессон сороковка? Опять я не о тому думаю! Ната, соберись! Телохранитель проводит меня в небольшой зал, где меня ждут Волька и еще двое мужчин.

SIG Sauer P226

Зал был шикарен, дорогая мебель, камин, бар, стерео система. На стенах картины, на картинах изображены сцены охоты самых разных видов. Кроме картин на стенах развешано холодное оружие, в том числе оружие для охоты. Одних рогатин разных видов тут с десяток будет. Мечи, шпаги, сабли, шашки, ятаганы,   палаши, катаны. И, похоже, это всё не реплики, тут все настоящее и стоит всё это великолепие прорву денег… Вон, та польская карабела двадцать тысяч вечнозеленых американских долларов стоит. Не меньше. А, вон и арбалеты, красавцы мои, и они точно не подделки, настоящее оружие, без дураков. Интересно у них тут. Я не удивлюсь, если неподалеку от этого дома расположились псарни, где содержат собак для охоты. И конюшни наверняка есть…

Карабела.

— Это мой дядя, Александр Петрович. А это брат его жены, Ярослав. А это Св… Наташа, моя девушка, – и Волька подошел ко мне.

— Очень приятно, – на автомате отвечаю я, разглядываю присутствующих. С дядей, с Александром свет Петровичем все предельно ясно. Он человек властный, и если дядя отдает приказ, то его подчиненные этот приказ неукоснительно выполняют. Он человек, всегда добивающийся поставленных перед собой целей. Божечки, и во что я опять попала? Ярослав. А вот с ним не всё так просто. Он… Что-то в нем есть такое… Сразу не объяснить. Он как противопехотная мина, затаившаяся под тонким слоем земли и ждущая своего часа. Тихая, незаметная смерть, что находится рядом с тобой. А с виду – ничего особенного. Человек, который легко может затеряться в толпе, человек невидимка. Внешне похож на хозяина небольшого магазинчика или небольшого автосервиса… Вот только что представителю малого бизнеса тут делать? На меня красивую посмотреть? Угу, делать ему больше нечего.

— Здрасте! – пискнула я и по-детски спряталась за Вольку.

— Приятно познакомиться, Наташа, – с улыбкой отозвался дядя. Не мой, понятно, дядя. Просто я так решила его называть про себя. Дядя.

— Здравствуй, – кивнул Ярослав.

Мы присели в роскошные кресла, Волька рядом со мною, дядя и Ярослав расселись напротив. Дядя некоторое время разглядывал меня, а потом заговорил.

— Наташа, как ты знаешь, произошли некоторые события, на тебя и на Воислава напали, часть нападавших задержана, часть… Часть скажем так, нейтрализована. Те, кто задержаны дают показания, но для полноты картины мне нужна информация о случившемся и от тебя. Всё, что ты знаешь. Не бойся, здесь все свои.

Легко сказать, расскажи им все… Как мне говорил дед? Запомни главное. Не верь никому. Всегда будь осторожна. Свои они, видишь ли… Свои ли? Свой для меня тут только Волька. Остальных людей я не знаю, я их вижу в первый раз, это Волькины родственники, не мои. Можно ли мне им доверять? И есть ли у меня выбор? Черт, черт, дядя ждет, надо на что-то решаться. Или выкладывать все карты на стол, или идти в полный отказ. Волька ласково берет меня за руку и ободряюще кивает мне. И я сдаюсь

— Я, Наталья Владимировна Снегирёва, я родилась…

ГЛАГОЛ И ЯРОСЛАВ

А девчонка – то одним махом "срисовала" их, моментально дала оценку и ему и Яру. "Выкупила" их. Ох непростая девочка. Глагол заметил, с каким профессиональным интересом она разглядывала оружие, развешанное на стенах. Разглядывала и тут же давала оценку. Вот как схватит она какую железку со стены и придется им отбиваться от этой бестии. Но это так, шутка. На предложение рассказать все, что ей известно девчонка среагировала настороженно. Это понятно, ей в последнее время несладко пришлось и такую роскошь, как доверчивость, она себе позволить может с трудом. Он поэтому и оставил Воислава в комнате, что бы психологически расслабить и поддержать девочку. Та недолго колебалась, после чего начала рассказ. Глагол больше слушал, чем задавал вопросы, а вот Ярослав как раз и вел опрос. Он работал, как его учили, обращал внимания на мелочи, время от времени возвращался к ранее заданным вопросам, что бы подловить на несоответствиях в ответах. У лжеца должна быть хорошая память, он должен помнить что, когда, где, о чем, и кому он солгал. Заодно Ярослав следил за реакциями, жестами, мимикой Натальи, оценивал их. Девчонка сообщила те сведения о группировке торговцев людьми, которыми она обладала. Назвала фамилии, в том числе фамилию Салова, фамилий сотрудника полиции, который допрашивал её в больнице, работника училища, который был в группировке, о девочках и мальчиках, что работали в низовом уровне группировки. Рассказала о существовании некого заказчика, с садистскими наклонностями, который запал именно на неё. Рассказала побеге из квартиры, где её пытались заточить, о побеге из больницы, о том, как пряталась в лесу, о ночном бое на поляне. Рассказала о том, как убила четверых человек, причем одного после проведенного допроса.

— Кстати, о бое, – "вспомнил" Ярослав. – Я смотрел запись и весьма впечатлён. Тот тычковый нож, которым ты работала в парке… Лезвие было отравлено? 

— Да.

— Яд растительного происхождения?

— Да. Яд дает клиническую картину инфаркта миокарда, распадается за пару часов, после чего обнаружить его невозможно. Готовить яды меня научил дед. Он меня научил всему, что я знаю. Как я уже рассказывала вам, родители ушли рано, я их практически не помню. дед заменил мне и папу и маму.

— Хм. Покажешь, как готовить такое снадобье? – поинтересовался Ярослав.

— Нет. Это семейная тайна, уж извините меня. Детям рецепт передам, – отрезала Наталья.

— Резонно, – кивнул Ярослав, улыбаясь. Женщина – настолько беззащитное существо, что предпочитает нападать по причине того, что не умеет обороняться

— Ни у кого вопросов больше нет? – подвел черту Глагол. – Нет, тогда давайте займемся делами.

— Дядя, это нельзя оставить без последствий… – начал было Воислав, но Глагол прервал его.

— Я это знаю, племянник. И это не будет оставлено без последствий. А тебе и твоей девушке надо заняться работой. Своей работой. Работой в банке. Каждый должен заниматься своим делом. Возвращайтесь к себе на квартиру, живите, как жили. Единственно, теперь у вас будет гласная охрана. И с твоей машины тебе придется пересесть на другую, бронированную. Это временно, пока всё не разрешится. Все, идите.

Воислав и Наталья удалились. Глаголев и Ярослав некоторое время сидели молча, анализируя услышанное. Первым нарушил молчание Глагол.

— Что скажешь, сын?

— Скажу, что девочка очень непростая.

— Это я и без тебя знаю. Давай конкретнее.

— Судя по её реакциям, жестам, мимике она говорила правду. Ну и препарат, который ей негласно ввели, он бы показал, если она бы начала гнать дезу.

— Ты всё-таки использовал химию.

— Немного. Препарат и так мягкий, а ей дали совсем чутка.

— Ясно. Запись разговора перешли сестре, ей в работе пригодится.

— Сделаю. И что будет дальше, отец?

— Сейчас идет расследование. Потом будет суд и казнь. Все эти людоловы поплатятся за сделанное. За то, что они орудовали на моей земле без моего ведома. За то, что они могли и все ещё могут подставить меня. Крепко подставить. Торговля людьми уж очень грязный бизнес. Как сейчас говорят, токсичный бизнес. А уж если это торговля несовершеннолетними, которая связанна с их сексуальной эксплуатацией… Представляешь, какое дерьмище польется через край, если все это обнаружится? А оно обнаружится, рано или поздно. А это означает расследование, следственные группы из столицы, вой в прессе и на телевидении. Все это вредит бизнесу, отпугивает инвесторов, партнеров, особенно забугорных. Это потеря репутации и денег, а значит уменьшение возможностей семьи. Чем не преминут воспользоваться наши враги и конкуренты. Ну и вообще, не по людски все это. Я, конечно не ангел, крыльев у меня нет, но с таким способом добывания денег не хочу иметь ничего общего.

— А что делать с заказчиками? Там ведь наверняка не простые люди…

— Будем решать проблемы по мере их поступления.

— Если понадобится моя помощь, то обязательно обращайся, отец.

ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Глагол заслушивал доклад Ларисы, кроме Глагола и его жены в кабинете никого не было, более того работали несколько генераторов помех, дабы исключить прослушивание помещения. Глагол слушал. Нет, все было оформлено документально, были видео, аудио записи, но он всегда предпочитал выслушать человека, прежде чем приняться читать бумаги. Лара закончила рассказ о проделанной работе. Стало тихо и тишина эта была вязкой, давящей. Полученная информация разверзла перед ними бездну. Лара узнала обо всём раньше и для себя решила одно – она будет драться до конца. Как и её муж, она была уверена в этом. Иного решения быть не может. Правильного решения. Нет, конечно можно прогнуться, отдать Назарову девочку Наташу, выпустить на свободу этих людоловов, пусть делают свои грязные делишки. Воислав, конечно, закусит удила, но ничего, придётся ему это принять – всё сделано для блага Семьи… Вот только стоит отступить на один шажок, как через некоторое время ты делаешь это снова и снова, и в конце концов ты оказываешься на обочине жизни.

— Сдал, значит, Салов все свою клиентуру… – резюмировал Глагол.

— Сдал, – кивнула Лара.

— Погрозила ему?

— Погрозила. Его семьей погрозила, – хмыкнула Лара

— Тем, что убьёшь жену и дочку?

— Тем, что оставлю все как есть. Что не стану их прятать, поэтому когда заказчики обнаружат полное отсутствие присутствия Салова, они придут с расспросами к членам его семьи. Понятно, чем такие расспросы закончатся. И он заговорил.

— Мда. Назаров значит. И еще два десятка фамилий. Цельный федеральный министр, прокурор одной из областей. Два генерала МВД. Ну и яркие деятели культуры и искусства, куда же без них. Клуб по интересам, якорь им в жопу. Радует то, что кроме Назара в списке нет никого из членов того сообщества, в котором я состою. А так… Вскрыли гнойник на свою голову, – Глагол устало откинулся на спинку кресла.

— Скорее мы обнаружили опухоль.

— Да, так точнее будет. Отложим это пока. Никому ни слова, – скомандовал Глагол.

— Естественно, – фыркнула Лара. – Это такая бомба, рванет – сметет все и вся. Я с самого начала Салова держала от всех отдельно, как чувствовала…

— Теперь о тех, кого ты приволокла. Собери их всех на восьмой точке. Всех, кроме Салова. Того держи отдельно, держи у себя. И займись заменой Лелика, там нужен новый человек.

Лара кивнула. У неё была своя тюрьма, где она держала особо важных заключенных. О существовании этого заведения кроме Ларисы знал лишь Глагол. Ну и те, кто там работал. Лара специально набрала туда людей зависящих от неё во всем, надзиратели вообще были глухонемыми. Пара камер одиночек, небольшая пыточная. Заведение чаще всего пустовало, но вскоре одну из камер одиночек займёт постоялец.

Заслушивание доклада о проделанной работе закончилось, Глагол отпустил жену и в кабинет зашел Кирилл Котов.

— Шеф.

— Кирилл, а пригласи-ка ты ко мне в гости Юлиану Андреевну Хрусталеву. У меня появились некоторые вопросы к бывшему начальнику службы безопасности господина Назарова. Мне нужно с ней прояснить некоторые моменты. И займись детскими домами, что расположены в Красносеверске. Мы берем их под свой контроль.

— Принято, – и Котов вышел.

Следующим посетителем был Лом.

— Едем на восьмую точку, но сначала заскочим ко мне домой, надо прихватить пару моих игрушек.

ВОСЬМАЯ ТОЧКА

Лелик, опустив голову, стоял на коленях перед Глаголом и дрожал. Лелик ссучился, Лелик начал работать налево, Лелика разоблачили и теперь ему было страшно. Парни, которыми командовал Лелик оказались не при делах, они считали, что Лелик действует по приказу Глагола. Все действо происходило в ангаре, вдоль стены на коленях стояли все задержанные по этому делу, которых контролировала вооруженная охрана. Лара притащила всех, и пару ментов, и пару чиновников, директоров двух детских домов, заместителя директора училища, где училась Ната, ну и всякую мелочь. Не считая Салова преступная группировка состояла из двадцати девяти человек. И теперь все они наблюдали за тем, как Глаголев творит суд и расправу.

— Я мало платил тебе, Лелик? – лениво вопрошал Глагол, сидевший веред Леликом на стульчике.

— Нет, шеф! – всхлипнул Лелик.

— Тогда какого рожна ты это сделал? Сам измазался в этом дерьмище и меня подставил, – укоризненно качал головой Глагол.

— Я не хотел. Я думал…

— Жопой ты думал, Лелик, исключительно жопой, – по отечески журил Лелика Глагол.

— Виноват…

— Это верно. Ты виноват Лелик, и ты виноват сильно. Странно все это для меня. Некоторые индивиды так спешат на веселый праздник, на котором шестеро молодчиков понесут его в деревянном костюме от «дольче габана» на своих плечах.

— Шеф, – пуще прежнего заскулил Лелик.

— А может мне Сашку сюда позвать? Мой старший сын до сих пор расспрашивает меня о тех людях, что на его же глазах похитили его будущую жену. Ты знаешь, что Сашка сделал с Максимкой и его женой? По твоему лицу вижу, что знаешь… Он может сделать это снова.

Лелик был ни жив, ни мертв, еще пять минут словесной обработки от Глаголева и он бы упал в обморок.

— Ладно, хватит скулить, Лелик! Я дам тебе шанс, – Глаголев встал со стула, подошел к столу, накрытому скатеркой, поднял её. На столе покоились две шпаги и две даги.

— Лелик, тебе надо продержаться пять минут. Продержишься – отпущу. В эти пять минут поцарапаешь меня – отпущу и прилично насыплю тебе денег.

Шпаги и дага Глаголева.

Глагол взял в правую руку шпагу, в левую руку дагу и встал в позицию. Лелик просто схватил шпагу и ринулся на Глагола, тот легко парировал удар, нанес ответный, поцарапав Лелику предплечье. Лелик атаковал, размахивая шпагой, как арматуриной, Глагол легко парировал удары то шпагой, то дагой, оставляя на теле Лелика всё новые и новые отметины. Было видно, что Глагол наслаждается происходящим, а Лелик наоборот, в ужасе от происходящего.  Время в песочных часах подходило к концу, когда Глаголев нанес быстрый колющий в горло, перерубая позвоночный столб. Лелик выронил шпагу, постоял некоторое время, покачиваясь, а потом рухнул на бетонный пол.

Людоловы зачаровано смотрели на расплывающуюся по полу лужу крови, на то как в агонии дрожат ноги Лелика. Затем у кого-то из них началась истерика, кто-то заплакал, кто-то истерично засмеялся, но большая честь тупо смотрела и молчала. Даже заместитель директора училища, который постоянно пытался качать права. Глагол забрал оружие, отдал команду разогнать людоловов по камерам и двинулся на выход. Впереди было много дел.

Продолжение следует.