ИСТОРИЯ ОЛЬГИ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПРАЗДНИК К НАМ ПРИХОДИТ

Тридцать первое декабря. Новый год. У меня и вправду праздник, я получила письмо! Письмо от мамочки. Я бегу в спец часть за дорогим мне письмом и сердце поет. Господи, какой это желанный подарок! Вот оно. Но оно не от мамы, мне почему-то пишет тетя Вера, это наша соседка, они с мамой подруги, еще со школы. Странно, кроме мамы мне никто не пишет… Иду к себе в «келью», распечатываю конверт, читаю. Мама умерла… Неделю назад… Разум отказывается верить в это, я не могу вы это поверить. Мамы больше нет. Моей любимой мамочки больше нет. Единственный родной мне человек умер. Я иду к Хозяину. Мне нужно ему объяснить, он должен понять, что сегодня я не могу. Да, приедут гости, десять человек, которых мне нужно обслужить. Но я не могу сегодня работать. Мама умерла. Он должен меня понять, ведь что-то человеческое в нем должно быть. Я захожу в его кабинет, он работает с документами.

— Чего тебе?

— Хозяин… Я сегодня получила письмо. У меня умерла мама. Я…. Я не могу сегодня работать… Пожалуйста. Мне нужно побыть одной. Мне плохо. Я не могу… Пощади!

Он откладывает документ в сторону и смотрит на меня своими холодными, змеиными глазами.

— Значит так, шлюха. Есть два варианта развития событий. Или ты работаешь здесь и обслуживаешь меня, моих друзей и моих деловых партнёров. Или тебя сейчас же посадят в автозак и отвезут в мужскую колонию, что находится неподалеку, там тебя засунут в барак к полусотне озабоченных мужиков. Как ты думаешь, что после тебя останется? Твое решение, шлюха?

— Я… Я буду работать…

— Правильное решение, шлюха. Иди, готовь свои дырки к работе.

Я иду к себе в номер, падаю на кровать. Хочется умереть…

ХХХ

ТЫ СЛУЖИШЬ УКРАШЕНИЕМ СТОЛА

ТЕБЯ КАК РЫБУ К ПИВУ ПОДАЮТ

Пора идти. Я одеваю халатик на голое тело и иду бар. Они гуляют там. Президент их поздравил, куранты пробили двенадцать, теперь мой черед. Я захожу в бар, мужчины там, все десять человек, плюс Хозяин. Они после сауны, из одежды на них только простыни. Я натягиваю на лицо блядскую улыбку, скидываю халат.

— Вот и я, мальчики, заждались?

Они встречают меня торжествующим ревом. Мне суют в руки бокал с шампанским, я махом выпиваю его, после чего меня ставят раком на кушетку и без предисловий загоняют члены мне в рот и в жопу. Начинается трах. Двое ебут меня, остальные весело комментируют и отпускают шуточки. Меняются мужчины, меняются члены, тот член, что был у меня в заднице, входит мне в рот, тот, что был во рту – входит в жопу. Мои груди мнут, оттягивают их, меня шлепают по ягодицам…

Люди, люди, что же вы со мной творите?! Ведь у вас наверняка есть дочери или внучки моего возраста, представьте их на моем месте! Неужели у вас ничего не ёкает в душе? Неужели вам не жалко меня? Мне плохо, я кричу от боли и истекаю кровью. Пощадите меня, пожалейте меня! Я ведь такой же человек, как и вы, я ведь живу, дышу, чувствую! У меня душа есть и она болит! Люди!!! Бесполезно. Безнадежно. Они распалены, ослеплены похотью. И я отключаюсь. Часть меня там, во внешнем мире, охает, ахает, стонет, делает вид, что получает удовольствие от секса. А другая часть – она не здесь, она там, где хорошо, она там, где мама молодая и отец живой. Вот папа играет маме на гитаре, мы в походе, на озере, стоит палатка, горит костер, летний ветер шумит листвой, в ведре варятся раки. Детский сад, утренник, я читаю стишок, и дед мороз дарит мне подарок. Новый год, мы с мамой наряжаем елку, в комнату заходит папа, он него пахнет снегом и морозом, в его руках бутылки с шампанским и пакеты с мандаринами. Мой выпускной вечер в школе, я в красивом платье, мама и папа улыбаются, глядя на меня. Первый поцелуй, встреча рассвета. Дима объясняется мне в любви… Как же там хорошо, как же я хочу вернуться туда!

Я прихожу в себя в душевой моей кельи. Я сижу, прислонившись к кафелю спиной. Болит все, такое ощущение, что меня били. А может, и били, кто их знает. А потом меня тошнит, рвет их поганой спермой. Я извергаю из себя эту скверну и буквально выползаю из душевой, падаю на кровать. На столе лежат деньги, много. В чем им не откажешь, так это в щедрости. Когда мне первый раз сунули деньги, я спросила Хозяина, что мне с ними делать.

— Оставь их себе. Деньги, что ты получила за работу своих дырок, мне не нужны, холодно бросил он.

Что ж, пусть будет так. На воле деньги понадобятся, мне как то нужно будет устраивать свою судьбу, как-то жить дальше.

ХХХ

После нового года меня оставляют в покое. У хозяина новая игрушка, наглая, разбитная девица, она попала сюда за торговлю наркотой. Теперь пользуют её и, мне кажется, ей нравится. Я все так же живу в «отеле», хозяина почти не вижу. Так проходит полгода. И меня вызывает Хозяин. Я захожу к нему в кабинет и молча смотрю на него.

— Ну, что, шлюха, завтра на свободу? С чистой совестью?

Я молчу, мне нечего ему сказать. Он пристально смотрит на меня.

— Оленька, золотко мое, что ты такая грустная? Может, изобразим по старой памяти замысловатую фигуру из «Камасутры»? Ну, иди к дяденьке, встань на коленки и поработай нежным ротиком… Кому я говорю, тварь?!

Я, тяжко вздохнув, шагнула к нему.

– Стой, где стоишь… – презрительно бросил Хозяин. – Хорошо я тебя выдрессировал, шлюха?

Он рассмеялся, а я невольно вздрогнула, его смех всегда казался жутким. Не должны такие люди смеяться…

— Не любишь ты меня, шлюха?!

Удивлённо приподняла бровки.

— Разве вам нужна моя любовь, Хозяин?!

Этому шакалу захотелось чувств. От меня?! Не дождется… Его я даже уже не ненавижу, я просто каждодневно хочу, чтобы он подох в мучениях.

— Нет, конечно. Главное, что ты ножки расставляла, да хуй мой сосала старательно.

Унизительно… Хозяину нравится меня унижать, наверное, так он еще в большей мере ощущает свое могущество, балдея от моей вынужденной безотказности и своей безнаказанности. Захотелось шипеть змеей, но я лишь улыбнулась ему.

— Все, вали отсюда.

И я ухожу. В день освобождения я иду в спец часть, получаю справку об освобождении и деньги за работу в швейном цеху. Да, я все время числилась там, и мне начисляли зарплату, часть которой уходила взыскателю – тому мужчине, которого я сбила. Я выхожу за ворота. При мне минимум вещей, там, в шкафу моей кельи остались платья, нижнее белье, много вещей, но я ничего этого не взяла. К черту, не хочу. Со мной только наличные и те драгоценности, что мне дарили мои ёбари. Эти цацки я сдам в ближайший ломбард. Я иду по дороге и дышу воздухом свободы. Там, у колонии есть остановка общественного транспорта, но я не хочу ждать, не хочу ни минуты быть рядом с этим страшным местом. Рядом останавливается машина. Это Николай Иванович, большой чиновник.

— С освобождением, Оленька! Садись, я тебя подвезу.

Почему нет? Прыгаю на переднее сидение.

— Может быть, заедем ко мне? Отметим твое освобождение. Потрахаемся, я доставлю тебе удовольствие…

Я пристально смотрю на него.

— Вы и в правду считаете, что я получала удовольствие от секса с мужчиной, который мне в дедушки годится? У вас ведь есть внучки моего возраста, подумайте, получили бы они удовольствие от траха с шестидесятилетним мужиком? Меня заставляли спать с вами всеми, заставляли, понимаете? Фактически это было изнасилованием.

Дольше мы едем молча. На площади около вокзала он останавливает машину и неожиданно обращается ко мне.

— Прости меня, Оля. Прости, если сможешь. Прости нас всех.

Я молчу. Простить? Разве это возможно?

— Вот, возьми, тебе понадобятся средства, – он сует мне деньги. И я беру эти деньги. Будь это слезоточивый сериал главная героиня швырнула бы эти деньги мерзавцу в лицо. Но это реальная, сука, жизнь. Не прощаясь, я выхожу из машины и иду на вокзал. Домой, скорее домой. Вот только я еще не знала, что дома больше нет.

ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ

У тебя на полке

Плюшевый мишка и заяц в футболке.

Ты давно когда-то

Ранним утром их нашла под елкой.

А за старым шкафом

Портфель без ручки и летняя шляпа.

Кто-то хитрый и большой

Наблюдает за тобой.

У тебя в кармане

Два мелка и волшебный камень.

Ты волшебный камень

На Восьмое марта подаришь маме.

А с высокой крыши

Все на свете слышно –

Кто-то хитрый и большой

Наблюдает за тобой.

Подобреет стужа,

Босиком пройдешь по луже.

Ночью в ней купалась

Круглая луна и тебе осталось.

И теперь понятно,

На луне откуда пятна –

Кто-то хитрый и большой

Наблюдает за тобой. (с)

Я стою перед могилами мамы и папы. Простые деревянные кресты, оградки нет, фото нет, только таблички с именами и датами… Надо будет заказать нормальные памятники. На могилах лежал гвоздики, это я их купила. Сюда я приехала прямо с вокзала. Мама, папа, как долго я к вам шла, как я по вам скучала…

Продолжение следует.