Как я замужем была

Больше полу года я уже принимаю гормональные препараты.

Сначала принимал одни, – их обычно назначают для гормональной поддержки тем, кто перенес операцию по гинекологии, четыре таблетки в день под язык. Под их действием у меня набухли соски, а сам я "ушёл" от худобы, – вроде бы в нужных местах. А ещё у меня стала нежнее кожа…

Но потом исчез один препарат, потом другой и мне пришлось перейти на более "сильные".

Когда их первый раз попробовал, то ощущение было, будто немного поддал.

Сейчас я их принимаю и, вроде бы, ничего – голова не кружится! Зато заметно подросла и округлилась грудь, до того, что даже стали немного тесны бюсты размера О. Но вот психологически…

Я стал раздражительным, – меня вдруг начинает всё бесить, можно сказать, что я даже стал немного истеричен. И потому, всё больше и больше углубляясь в тему, дабы не срываться на людях, я сделался нелюдимый, – ни куда не хожу, ни с кем не встречаюсь. Особенно после небольшого инцидента, произошедшего на работе.

***

Я был на дежурстве, стою у пульта, записываю показания приборов в журнал. В это время сзади проходил начальник смены и так нежно провёл ладонью по месту, что чуть пониже талии.

Я был в ауте!.. Я ведь ни чем себя не выдал, был как всегда, а тут… такое внимание.

Конечно, наверняка, он ни чего не почувствовал, ну, то, что под брюками на мне колготы, женские трусики, и всё же…

Меня это так сильно расстроило, что я даже расплакался, скрывшись в раздевалке…

Наверное, что-то всё же происходит со мной. Я и сам это замечаю. Если раньше мне было как-то на всё плевать, то теперь я стал буквально помешан на порядке и чистоте. Если я мою посуду, то чтоб она скрипела, на полках – ни пылинки, на полу – ни соринки…

***

Я не знаю почему, но мама пригласила меня на свадьбу, – женился сын какой-то её знакомой, или что-то в этом роде, я не вдавался в подробности. Наверное, в тайне она надеялась, что я "одумаюсь" и там с кем-нибудь познакомлюсь… разумеется, с кем-то из девушек.

Но, ни тех "знакомых", ни их сына я не знал, поэтому на свадьбу эту мне идти больно-то не хотелось.

Ну что я там буду делать? Сидеть как белая ворона?

Кстати – о белой вороне!

Я давно и с завистью засматриваюсь на витрины магазина для новобрачных. Там столько всего интересного!

Меня восхищают шикарные, белоснежные, кремовые платья невест, заводит их интимное бельё…

В одном из таких магазинов я и встретил впервые такое чудо женского белья, как бюстье, боди, грация, корсеты, изящные кружевные пояса для чулок. А какое разнообразие там чудных по формам трусиков!..

Вот я и соблазнился возможностью воспользоваться "пригласительным билетом" тех новобрачных, обучая их танцу "Молодых".

На всё, на чём зацепился мой взгляд, у меня, конечно же, не хватило, но…

Я всё же купил кое-что. В первую очередь я выбрал белоснежную, украшенную кружевом грацию с мягкой чашкой для грудей без каркасов, состоящий из двух частей с боковым подкроем. Она была без ластовицы, но зато с пажами для чулок. Затем я взял эластичные трусики со средней линей талии с кружевом и без, кружевной пояс для чулок, ну и сами чулки на кружевной резинке, обе пары белые.

***

Дружком у жениха оказался мой однокашник по техникуму – Эдик Захаров, которого я не видел, наверное, лет десять. В группе он был в числе лидеров, увлекался спортом, и мне он втайне нравился. Но только в тайне. Потому что во время совместной учёбы мы практически не общались.

С самого начала наша учебная группа как бы разделилась на несколько группировок по "юношеской крутизне", и я ни в одной из них не состоял по известным причинам. Да и, если честно, ни когда и не стремился. Драться я не умел, – это было просто не моё, так что, по юношеским меркам, я попросту был ни кому не нужен…

На свадьбе он узнал меня. И даже за столом на той свадьбе мы оказались рядом.

Как и в былые времена, он снова был в "лидерах", – развязно и много шутил, и, вообще, вел себя так, будто он чуть ли не близкий родственник жениху, что на самом деле было далеко не так. Я специально узнавал у той самой тётушки.

Зато на свадьбе той я был, что называется, сама скромность.

Я действительно, очень стеснялся всех и вся, но больше всего – того самого Эдика. Рядом с ним я и вовсе был, что называется, весь на нервах, – в полуобморочном состоянии. А всё потому, что на свадьбу эту я явился в блестящем костюме светлого тона, – опять же, да, как упоминание о "белой вороне".

Мне, почему-то, нравятся именно такие – светлые!.. Приталенные, в обтяжечку…

Ну а ещё…

Начну с того, что на мне была не совсем обычная рубашка, какую надевают все мужчины по такому случаю, – классическая, прямая.

Нет! На мне была с кокеткой на груди, и она действительно была женской блузой, – таких мужских рубах в нашу эпоху просто не бывает. Под ней – плотная, белая водолазка.

Всё это одето лишь с одной целью, – скрыть припухшую грудь, заключённую в нарядную кружевную грацию, к пажам которой были прикреплены ещё и белые чулки, надежно скрытые брюками. Да и трусики на мне тоже, – "от невесты", с кружевами.

Как уже упоминал, – всё это белье я купил в том самом магазине для новобрачных, и сейчас оно меня будоражило и волновало, а сама мысль о том, что я – почти такая же под своим костюмом, как та невеста под своим платьем, и вовсе сводила меня с ума…

Не зря говорят, что одежда подвигает человека на определенную манеру поведения. Например, форма дисциплинирует, изысканный вечерний наряд наводит на романтизм, клоунский делает из человека шута. Ну а в эротично белом белье…

Конечно, ни кто не видел, что на мне под одеждой, но я-то знал…

Отсюда и застенчивость, не уверенность в себе, да и ещё целый букет догм, которые постоянно держали меня в напряжении. Ну и, конечно же, оно с невероятной силой пробуждало во мне женское начало…

В первую очередь, это проявлялось во вдруг, невесть откуда возникающей чувственности, – я мог, что называется, пустить слезу от умиления, глядя на трогательные отношения молодых, или на понятные переживания их родителей. И в то же время я с интересом разглядывал окружающих женщин, с завистью отмечая их оригинальные решения в нарядах, их умение подать себя…

И только за столом всё моё внимание на себя переключил Эдуард.

Накатив за здравие молодых, мы вдарились в вспоминания. У каждого накопилось за эти годы много чего рассказать…

Нам обоим уже под тридцать. Оба – разведенные холостяки. Только, в отличие от меня, он, что называется, в активном поиске. Я это понял по тому, с какой жадной заинтересованностью он посматривает на окружающих, соблазнительных женщин…

Я неплохо выпил, – мне было хорошо, мой разум затуманился…

Ну и во время одного из перекуров во дворе, – свадьба проходила в частном доме, – я не знаю, что со мной случилось, что вдруг нашло на меня, только вот…

Уверяю! Чисто в шутку, без всякой задней мысли, – на замечание Эдуарда, почему я тут весь такой "яркий", реально выбивающийся из общего контекста этим своим блестящим костюмом, – я, вдруг, налегая, прижался к Эдику и… певуче, с улыбочкой, тоненько протянул чуть ли не ему в лицо:

— А вот потому-у…

И кокетливо так, чмокнул его, в щёку, а потом ещё и лизнул.

Ну, с пьяного что возьмешь?..

И тут вдруг Эдик жадно так затянулся, словно вкладывая в эту свою затяжку все своё нереализованное сексуальное желание, в ответку тоже навалился на меня, на мои плечи, типа, он то же всё это чисто "по дружески", – его рука обозначилась где-то у моей талии, сползла…

А потом довольно таки ощутимо прошлась по моей попке.

Он снова затянулся, ну и на выдохе выдал, – тут хоть стой, хоть падай…

Он сказал, что ему очень хочется, прямо сейчас, поласкать чью-нибудь розовую дырочку.

Я сразу же напрягся, – к чему он это?

Разумеется…

Нет!.. Ну, наверняка! Он имел ввиду женщин, заявляя такое. Ну, конечно же!..

Но почему же он сказал "дырочку", а не щель?

У меня вдруг заныл низ живота. В моем, не очень трезвом сознании, появились пошлые мысли, – будто он ласкает меня… ну и эту мою розовую дырочку… как я насаживаюсь на нём… как я с ним, а он все ласкает и ласкает меня… как мне приятно ощущать его часть у себя внутри…

Я же, в этом своём светлом костюме, в этой блузе, со стрижкой "Боб-каре"… с подщипанными бровями, ухоженными руками… тоже, ведь, достаточно откровенно похожу на женщину. Меня даже несколько раз так и путали…

Да, это были только фантазии, но они были настолько яркими, что я… даже отстранился от него, а он, глядя на мою реакцию, после небольшой паузы, вдруг хохотнул.

— Ты смотри, какой ты фигуристый стал. Ни дать, ни взять – та же девка, что на выданье. С чего бы вдруг, а? Цыпа!.. Может, мы с тобой тоже – поженимся?

Типа, он продолжает шутковать…

Тем не менее, после этого за столом он стал каким-то более внимательным ко мне, – вовремя предложит, подложит, подольет. И, заметно так, довольно часто, – начал, вдруг, обниматься.

Я делал вид, конечно, что ничего не замечаю, – все так же весел, беззаботен, по компанейски близок… со всеми. Но я видел, с какой тревогой следит за мной мама. Она даже раз пригрозила мне пальцем, – типа, только посмей!.. Но, разве за всем уследишь…

Вот и Эдик, как стемнело, вдруг стал задумчивым. Ну, и… каким-то…

Ну, я не знаю!..

Народ начал кучковаться, потихоньку стал расходиться. Вот Эдик и предложил мне "прогуляться", мы, де, не местные, торопиться некуда, нам всё равно, где в сенцах нам постелют, определят место для ночлега. Ну и пока тут всё устаканится…

Мы идем, болтаем – о разном. И такое чувство у меня, что что-то должно произойти…

И от осознания этого, – душу вроде какая-то такая тревога холодит, и в то же время будоражит некое волнение…

Он остановился, – ему захотелось отлить…

Я хоть и был в двух метрах, но глянул – на его тело, достоинство…

Он это заметил, – наглядно потряс своим членом, будто приглашая…

Я отвернулся и, сглатывая, медленно пошёл дальше, к речке, – мы же в этом направлении шли.

На речке Эдику вдруг приспичило искупаться, и он разделся – до трусов!..

Он и мне предложил, но…

Светиться? Перед ним!.. Да ещё и в женском!.. Практически в невестовском…

Я, конечно, с приветом, но не настолько же!..

Эдик искупался, – правда, в последний момент, решившись, он сделал это голышом.

И вот, выходит он из воды в свете расцветающей полной луны, – на небе ни облачка. Идет, а его "воробышек" по гнезду из черных волос то влево скакнет, то на право…

Я стою в тени под лиственницей, отмахиваюсь веточкой от комаров, удивляясь – и как это они его не кусают…

Он всё-таки накинул на плечи рубашку, подошёл ко мне и, заглядывая в глаза, вдруг произнес:

— А ты знаешь? Cо стороны… в сумерках, ты действительно очень похож на девку?!. Эти твои волосы. Фигурка!.. И даже этот костюм…

И он откровенно провел рукой по моему бедру. Затем, привлекая, грубо подхватил за задницу. И снова – по бедру, но теперь уже целенаправленно пытаясь что-то нащупать.

Я, естественно, тут же от него отпрянул и, как бы шутя и не понимая, к чему он клонит, отмахнулся от него веточкой, как от того же комара.

Невольно бросаю взгляд на его елду. У хуя головка оголена, – он сам висит свободно, довольно большой. Ну и яйца такие – здоровые…

Он перехватил мой взгляд. Улыбнулся.

— Нравится?..

Я пожал плечами.

— Давно таких не видел… – ответил я.

Эдик буквально расцвёл.

— В смысле?

Тут я и вовсе стушевался. Краснея, буркнул, поясняя:

— Без крайней плоти…

— А-аа!.. То что "лысый"!.. Ну, да, больно-то не подрочишь…

Он почесал себе яйцо.

— А ты, что, дрочишь? – переминулся я.

— Да уже… бывает!.. – буркнул он мне в ответ. А потом достаточно истерично воскликнул:

— Бля!.. Ну что за девки пошли? Всё им не так, всё им не эдак…

И, продолжая себя чесать, спросил:

— Валь, ну что им не нравится, а? Хороший у меня член?

Эдик вдруг передернул, словно гладкоствольную многозарядную винтовку перезарядил.

Я молча киваю, отводя глаза, мол – да, еще какой….

Он вдруг снова обнял меня, всего, подхватил, как бы демонстрируя, какой он большой по отношению ко мне. И это его дыхание, прямо мне в лицо…

Тут и перегар алкоголя, и что-то такое – жаркое. В голове приятно зашумело.

— Бля!.. Ну, что за такое-то, а?.. Чего ты миленьки-то за такой?..

Он поставил меня на место. Ну и рукой, будто невзначай, поглаживая, провел…

— Так ты, может, не понял? – переходя вдруг на интимный шепот, сказал Эдик, продолжая меня там ощупывать: – Я ведь не шутил, на счёт свадьбы-то…

Взял мою ладонь, да и прижал к своему, быстро набухающему…

Он улыбнулся мне и уже откровеннее, оглаживая обеими руками, – провёл вдоль туловища, с боков до бёдер…

Я вырвался, готовый задать стрекача…

Эдик громко расхохотался.

— Ну?.. Чего ты целку-то из себя строишь? Сам ведь ко мне лип весь день, – проговорил он, делая шаг в мою сторону.

— Эдик, пожалуйста, вот только не надо! – попросил я, выставляя перед собой руку и отойдя от него на тот же шаг.

— Чего?.. – на его лице снова засветилась улыбка.

— Не знаю, – пролепетал я растерянно.

— А чего знать-то? Думаешь, я ничего не понимаю?.. Зря надеешься, голуба! Я уже всё просёк!.. Всё понял про тебя!.. Да и ты, думаю, то же не дурак!.. Догадался, на кого мой стоячок вдруг проснулся, на кого нацелился… Ты его оценил? Тебе он понравился?

— Дурак! – вскричал я, а у самого холодком протянуло в районе лопаток.

— Может и "дурак", – как-то уж больно угрожающе проговорил он и, переходя на мат, добавил:

— Да только тебе меня не наебать! Вертел я таких на своём – how do you do… поёбывал. Знаю, слышал, как сладко верещите, когда вам под шлею загоняют…

Эдик снова сделал ко мне шаг.

— Дрэги, они же не просто так!.. Правда же? Особенно в просвещённых кругах… Ну, чего ты молчишь, сестрёнка?!.

Он снова сделал шаг.

— Скажи, ты на подсосе или уже долбишься?.. Пустишь моего Барсика в свою норку погреться?.. Ну?.. Чего ты?.. Может, всё таки, побалуемся беллетристикой, пока никто не видит?.. А?.. Ты же знаешь! Я – могила! Впрысну разок, взъерошу тебе гребень, и разбежимся… А?.. Поди, истосковался уже… без ласки-то. Или тебя кто окучивает?.. Так ведь не стена, подвинется… Мы же ему ничего не скажем? Он ничего и не узнает…

Он поймал меня за руку и сразу же дернул к себе, снова заключая в плен своих рук.

— Честно говоря, удивил ты меня!.. Чего шифровался-то?.. Был ведь совсем рядом, столько лет, а я и не знал… Я б тебя с техникума в оборот взял! Смотри, какой станочек нагулял!.. Ну что, попробуешь моего? Вот, честно, – давно никого не ебал!..

Я безвольно стою весь такой, а он меня всего оглаживает, ощупывает, словно паук пеленающий свою жертву. Чуть стянул с меня пиджак, распахнул блузу… Стал расстегивать у меня ремень.

— Ну, чего ты! – довольно воскликнул он, слегка отстранившись. – Чего у тебя тут?..

Он стал задирать на мне водолазку.

— Ну, не хера себе! Я ещё такого не видел!.. А ну, покрасуйся!.. Нарядный то ты какой тут. Выходит, не зря глазки строил… готовился. Знал, поди, что кто-то обратит внимание?..

Я напрягся всем телом, ощущая острую, щекочущую сладость в паху. Член мой зашевелился и начал набухать. Я не верил, что такое происходит со мной!..

Эдик шлёпнул меня по попе. Огладил мне зад и снова шлепнул. И с каждым новым режущим шлепком по заднице, мне всё реальнее хотелось встать перед ним на колени…

— Да тут ты совсем уже как баба! Чулочки…

Чуть касаясь, он гладит мне бедро, от колена до яичек…

— Сладкий весь какой… – шепчет он, а у меня в этот момент в голове приятный шум, – всплывают сцены гейского порно, которое, чего греха таить, я смотрел и довольно часто…

— И трусиля у тебя тут… забавные.

— Эдик, ты на самом деле… Тебе это нравится? – едва слышно спросил я, хватаясь за его предплечья. Я действительно слегка приник к нему.

— А кому сейчас какая разница? – просипел Эдик. – Мне по хуй, кого ебать…

Чувствую, как его пальцы, едва касаясь кожи, раз за разом все ближе и ближе подходят к яичкам.

— Бывало, и чушпанов строчил… Там без заморочек было!..

Тогда я не придал значения этому его "там", – просто не заметил! Мне в тот момент не до того было, – легонько касаясь, он сначала дотронулся, а потом и провел ладонью по моей промежности…

— Знаешь, на безрыбье, и пидовка – та же жена!

От его движений у меня мурашки побежали по коже, а член, соскучившийся по партнеру, и вовсе вывалился из под ластовицы трусиков…

— Ты давай… не волнуйся!.. Нас никто не видит… А если даже и увидят, то, по нынешним временам, всем похрену!.. Расслабься, зумер… Прикрой глазки, наслаждайся…

Он обхватил рукой мой пенис, начал двигать шкурку.

— Всё же хорошо, да?.. Приятно?.. Если хочешь, можешь и ты у меня потрогать. Я тоже соскучился…

Открывая глаза, я… протянула руку. Его яйца очень удобно улеглись мне в ладошку… и я… принимаюсь перекатывать их пальчиками…

— О-оо!.. Ништяк!.. Я так и знал!..

— Что?.. – у меня вдруг стали сохнуть губы.

— Что ты реальная чикса!.. Знаешь, как обласкать…

Почувствовав его напрягшийся конец, – я обхватила его. Облизала губы, понимая, как мне приятно вот так вот держать его за хоботок!.. Я застрочила…

— Что?.. Уже кайфуешь?..

Испугавшись, что я выдала себя, – я отдернула руку, попутно фыркнув:

— Больно надо!..

Но Эдик снова вернул мою ладонь "на место".

— Ага!.. – заулыбался он. – Ты ещё скажи, что ни когда с мужиками не был?.. Я же чувствую… Профи ты!..

Ну, да, – я его не столько дрочу, сколько подаиваю. Мне же не удобно, он выше… да и "лысый" у него.

— Какие шмоточки на тебе… гламурные! Мотивированные… Это что? Намёк?.. Да?!. Типа… реально… гёрла!.. Как и все – раскидываешь ножки?..

Он у меня – дрочит! И, надо сказать, очень умело. Периодически снова поглаживает мне яички…

Я ткнулась лбом ему в грудь. В коленках появилась слабость…

И мне действительно, уже похрену, гей он или нет, – главное, что я знаю про себя!.. Кто я и кем себя чувствую…

— Ну что? Примешь?.. Зашкворимся?..

Я мотнула головой.

— Я не чистая…

— Ну и "Х" с того!..

— Попачкаемся… Да и боюсь я…

— Чего?..

— А то ты не знаешь!..

— Бля!.. Скафандров у меня нет!.. А у тебя?..

Я снова отрицательно мотнула головой.

— Жаль!.. А то бы я тебя… Бля!.. Да ну его на хуй!.. Тогда, давай, за щеку что ли!.. А то терпежа уже никакого…

Эдик надавил мне на плечи и я покорно опустилась на корточки, опасаясь, что если я встану на колени, то мои светлые штаны испачкаются зеленью травы…

Блестящая, красная залупа смотрит мне в лицо. На кончике висит… тянется вниз капелька смазки.

Несколько секунд я наблюдаю, а потом сама потянулась губами…

Головка соленая!.. Я заглотила его обрезанный агрегат на всю длину, благо, он ещё не успел до конца встать, – Эдик тут же закайфовал, стал подавать бёдрами.

От него исходит запах давно не кончавшего самца, и это после купания в речке!.. Впрочем, рекой от него тоже пахнет, – эдакой свежестью, ивой и чем-то ещё, что нельзя описать словами, но многие знают, о чём я хочу поведать…

Вскоре у него стоял, почти вертикально, и я, не соображая от нахлынувшего на меня вожделения, так сосала ему, так всасывала…

Он едва помещался у меня во роту!.. Одной рукой он придерживал мне голову, проникая всё глубже и глубже…

Не в состоянии хоть как-то повлиять на сам процесс, мне только и оставалось, что покрепче обхватывать губами его хуй…

И когда я начинала давиться, пыталась увернуться, чтобы хоть как-то облегчить свою участь, – он на это не обращал внимания, жёстко насаживая мой рот на свой член…

К счастью, долгое воздержание возымело своё действие, – Эдик совершенно неожиданно стал сливать мне в рот все свои запасы. Я еле успевала сглатывать, а всё что не успевала, то попадало мне на лицо и подбородок…

И, пока я отплёвывалась от его волосни, попавшей мне в рот, он стоял надо мной и всё норовил провести залупой по лицу, губам, тыкнуть мне в глаз…

Он отвел меня к реке и умыл, как маленькую – я стояла на каком-то выступе, сильно наклонившись над водой, в то время как он намывал мне фейс…

Потом он зашёл в реку сам, по пояс, и стал под водой намывать себе причиндалы…

— Ну и как? Скажи, что не понравилось? – спросил он меня с воды.

Вместо ответа, я отвернулся от него. Мне было обидно, что после всего…

— Чего ты? – хохотнул Эдик. – Всё же нормально прошло!.. Мне понравилось. Профессионально соснул, умеючи. Будто шуляйка реальная!

Я подёрнул плечами от резкости последнего высказанного.

Эдик стал выбираться на берег.

— Если ты так и в зад долбишься… то тебе и вовсе – цены нет. Ну а уж в бабском… ты и вовсе, наверное, та ещё цыпа!..

Он подошёл к своим вещам, стал одеваться.

— Видать, хорошие учителя у тебя были. Как надо настроили… Воспитали…

Я быстрей его оправился, – стою, опушиваю кокетку на груди.

— Бля!.. Ты уж извини, но я обязательно воспользуюсь ихними трудами… чуть позже. Ты там без обид, если что… Хорошо? Ты же будешь не против?..

Наклонив голову, пиная носком кроссовок песок, я тихо спросил:

— А тебя кто настраивал?.. Если ты аж с техникума…

— А ты что, – нет? – с удивлением спросил Эдик.

Я в отрицании мотнул головой.

— Ну и дурак!.. Впрочем, ты и сам теперь это понимаешь!.. – самодовольно заявил он, застёгивая ремень на своих брюках. – Не мне тебе рассказывать, что те, кто на хую побывал, с него уже никогда не слезут… Затягивает!

— Ты хочешь сказать, что ты тоже…

— Ничего я не хочу сказать! – резко оборвал меня Эдик. Но после недолгого молчания добавил:

— Просто, когда-то пытались!.. Да ничего не вышло у них!.. Я сам кого хочешь!.. И тебя бы заделал, ещё в техникуме, если бы знал, чем ты увлекаешься!.. Ну, что? Пошли!.. Посмотрим, где нас хозяева приютили…

И вот мы идём, и какое-то время молчим, как будто нам больше не о чем говорить, – каждый погружён в свои мысли-думы. Эдик чуть впереди, я за ним, – иду, едва покачиваясь от пережитого, как девочка, держась за его руку…

Мы так и дошли, – почти молчком.

В голове ни одной мысли, – куда мы идём, что будет дальше. Я был весь в произошедшем…

Нас встретили, засуетились, – так куда же нас? В конце концов, указали на мансарду хозблока, типа, мы можем там заночевать. Правда там одна кровать, но есть и старое кресло…

Мы поднялись, осмотрелись…

— Это, конечно, не ёперный театр, но… сойдёт! Да? – заявил Эдик и зачем-то вышел.

А я, выключив свет, так и стою, в нерешительности, возле кровати… возле места, где меня, возможно, и будут снова делать девочкой.

За то время, что я был один, – я нафантазировал себе всякого, что уже было в моей жизни, и что могло бы ещё быть…

Скрипнула дверь, – я обмер. Вошёл Эдик!..

Он смотрит на меня – от двери, я на него – у кровати.

Я переминулся.

Он двинулся в мою сторону.

Подошёл. Приподнял мне голову, посмотрел в глаза. Показал, что у него в руке два конвертика с презервативами и какой-то тюбик. Прошептал:

— Я подготовился!.. А ты – готов?..

Под его пристальным взглядом мне было как-то не по себе, но я – кивнул.

Стоит ли говорить, что после того, что произошло на речке, я и сам уже отчётливо понимаю, что между нами уже не будет как прежде. Что психологически и чисто морально мы находимся уже на совершенно иных позициях друг к другу. Я – чересчур мягкий, нежный, инфантильный, не умеющий постоять за себя, – он уже не будет воспринимать меня как-то иначе, ибо этот образ уже прочно закрепился за мной в его сознании, и даже дал толчок к продолжению, – теперь я не могу отказать ему, послать куда подальше с его притязанием на моё тело. Ибо "нижний", не имеющий в нашей стране никакого уважения, изначально должен смирится с тем, что с ним ни кто не будет церемониться и заводить долгосрочных отношений. Я, по сути своей, – "отщепенец", одиночка, не имеющий в нашей стране никаких прав. Не пойдет же я, в самом деле, жаловаться. Кому такая "слава" нужна?

Те, кто в активе, знают об этом, а потому обычно и не церемонятся. Такие как я, как бы, по их мнению, для всех!.. То есть, по сути, для удовлетворения ихних сексуальных потребностей. И весь этот цирк с интересом, что я об этом, обо всем, думаю, как к этому отношусь – всего лишь театр одного актёра.

— То есть, ты не отказываешь? И я тебя… выебу? Просто секс, и всё?!. – с расстановкой уточнил он, вовсе и не ожидая некого другого ответа.

Ну и я – смирилась. Мой трансвестизм уже навсегда стал неким состоянием моей души. Да и привычки сформировались уже своеобразные, – закрепились настолько прочно, что это стало просто состоянием души, которое далеко не всегда связано исключительно с сексом.

— Да, – согласно кивнула я, ёжась от прохлады наступающей ночи.

— Тогда… раздевайся!..

Больше обсуждать было нечего. Эдик честно старался вести себя "галантно", но… ему, видимо, было лень тратить время на длинную прелюдию с таким чересчур кричаще женственным, будто на показ, в конец обабившимся парнем, который, ну, буквально сам лез к нему на Х…

Я настолько видоизменился, вжился в роль, что… многие замечают во мне что-то необычное только тогда, когда дело доходило до постели.

Да, многие пасуют, и даже проявляют агрессию, но некоторые… наверное, имеющие скрытую склонность к подобным отношениям, латентные, всё же решаются поэкспериментировать, так сказать – попробовать "на шишку"! Им нравилось, что в постели я веду себя с ними намного активнее, чем "обычная", не ломаюсь и с готовностью выставляюсь – как попросят.

Разумеется, от подобных переодеваний с перевоплощением я так же получаю истинное удовольствие, причем значительно выше классом, чем это обычно представляется.

Да, он где-то встречал таких как я, но… вот, реально пробовать ещё не приходилось. А потому… он плюхнулся на кровать на спину, и мне ничего не оставалось, как пристроиться между его ног.

Он приподнял за волосы мою голову, всунул мне в рот свой вставший уже колом большой, красивый член. Я начала с удовольствием его сосать, облизывать головку, иногда погружая почти до глотки. Как только меня захватывали спазматические позывы, – я тут же поспешно вынимала, откашливалась и снова начинала сосать.

Вообще, от половых превращений и внезапных ударов судьбы не застрахован никто. Со всеми где-то что-то может случиться, и при этом основной движущей силой может оказаться секс.

Именно он может оказаться той движущей силой, который заставить вас сделать резкий поворот в вашей жизни! Заставит поменять и половую ориентацию, и ваш гардероб…

В этот миг я искренне любила моего Эдичку, любила его мускулистое тело, его горячий член. Я млела от его стонов, вздрагивала от его томительных конвульсий. Мне нравилось доставлять ему удовольствие. Потому что в тот миг я была просто женщиной, его подругой. И не важно, что у меня в паху почти такой же торчит.

Так что с экспериментами подобного рода нужно быть осторожными. И не следует зарекаться от всевозможных изменений, и уж тем более, – не стоит позиционировать себя непримиримым врагом или судьей данной категории людей. Жизнь редко бывает предсказуемой, и причиной тому являются непознанные глубины человеческого подсознания. Что всплывёт в нём на поверхность в следующий раз, никто не знает.

Вдруг поверх синих семейных трусов захочется одеть ситцевое платьице в цветочек или вместо тех же вытянутых в коленях подштанников – плотно облегающие колготы…

У меня и в мыслях не было самой кого-то трахать. Наоборот, мне хотелось, чтобы Эдик воспользовался своим. Сначала – в рот, до основания, до самых яиц…

А потом пусть выебет – в попку. Чтоб выеб до безумного экстаза, – до зубного скрежета, до звериного воя! Чтоб ебал меня так, как не трахал ещё ни одну тёлку в своей жизни, потому что я… всё равно лучше любой из них!

Да, у них тоже есть рот, но вряд ли какая сможет вот так же отсосать у Эдика, чтобы он вот так же скулил от счастья, чтобы вот так вот помечал мои губы своим предэакулятом…

И ещё, мне кажется, таким метаморфозам все же больше подвержены те, у кого в организме нет необходимых веществ для производства нужного гормона. В результате, женоподобный парень с маленьким половым органом становится желанным объектом активов, поскольку величина члена среди них часто имеет обратное значение – чем орган меньше, тем партнер более востребован как пас. А так как данный субъект зачастую по той же причине отвергаем среди гендерных женщин, то…

Вы же понимаете, – у него простата забита нерастраченным семенем. А тут его взяли в оборот, – лаской, которой он, зачастую, попросту обделён, уговорами, посулами…

Его целенаправленно склоняют, анально дефлорируют…

И если он, при первом же разе получает колоссальное удовольствие, то, в результате, – у него появляется стойкое желание повторять подобные акты снова и снова…

Мне кажется, именно это и произошло со мной.

Нет, я и раньше переодевался, экспериментировал с макияжем, но теперь… начав жить с мужчинами, это стало настоящей потребностью. Ведь сами женщины так же поступают, – они же не только для себя наряжаются, но и для того, чтобы стать еще более соблазнительной для потенциального партнера…

Он уложил меня вместо себя…

И я почувствовала, как все мое тело стало наливаться каким-то дурманящим ознобом, внутри что-то задергалось, по лицу прошла судорога, и я, откинув голову, едва не лишилась чувства, – меня испугало предчувствие "неизбежного", когда он отбросил мои трусики.

Да, он очень ловко всё делает, – смазывает, разминает, растягивает. Уложил меня поперек, – я тут же высоко подняла кверху свои ноги в белых чулках, которые тут же оказались на его предплечьях.

Он разместился между моих ног и стал проталкивать свой член в моё очко. При этом он сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее стал поддавать низом живота, и я отчетливо чувствовала, как его член нарабатывает себе дорожку, постепенно проникая, распирая, втискиваясь…

Да!.. У них тоже есть попки, но мало кто из них рискнёт подставится под его "агрегат", боясь порваться под его натиском. А вот я…

Я сдюжила!.. Приняла… хоть и с глухим вскриком, с тихими стонами…

Он натянул меня!.. Вынул… вновь смазал и… снова – натянул.

Порой я до такой степени чувствую себя женщиной, что… мне даже самой становится страшно. И это вовсе не игра – это одна из сторон подсознания, пусть отдельно живущая и параллельно развивающаяся, лишь изредка выходящая на поверхность…

Но она существует!.. Провоцируя порой на самые разные неординарные поступки…

Я была настолько возбуждена всем предыдущим, что дырочка моя мгновенно распахнулась перед его членом, как цветок, глубоко заглатывая капсулу живой плоти в красном латексе защиты.

Ощущение было такое, что внутри находится что-то живое, горячее, словно скользкая, вибрирующая змея. Словом – это непередаваемое ощущение.

Но вот одно напрягало, – это скрип старенькой кровати. А чуть позже к нему стали примешиваться ещё и звуки какого-то хлюпанья…

Эдик сбросил матрас на пол и, подмяв меня под себя, снова накрыл собой.

После первых же мощных качков я тихо взвыла, – он зажал мне ладонью рот, продолжая настойчиво вталкиваться. А когда я, свыкнувшись, замолкла, он повернул мою голову к себе и… наши жадные рты неожиданно спаялись в сладостном, до боли в зубах, до шума в голове, – поцелуе-засосе.

Да, я нахожу в этом что-то привлекательное для себя. Да, я мечтаю о мужчине, которой всегда поймет и поддержит меня.

Я, как и любая женщина, безусловно, желаю себе прекрасного принца из сказки и хочу найти его. Ежедневно я желаю получать свою порцию ласковых слов, теплый взгляд и заботливые объятия. Вечерами, под изысканную музыку, танцы в романтическом экстазе…

По сути это было двойное соитие: с заду, с его членом в мою попочку, и спереди, рот в рот, с борьбой губ, с переплетением языков. Я пила его тягучую, терпкую на вкус слюну, прикасалась зубами к его зубам, я целовала и кусала его, а он – меня, в то время как я, мыча, отчаянно мотала головой от бешеного удовольствия, потому что орудовавший в моём рту пылающий язык Эдика не давал мне стонать.

Так продолжалось несколько минут. И вот я, уже вся в прострации, вся разложенная, вся растянутая, только тихо охаю под ним, а он всё время спрашивал: "Тебе хорошо?.. Хорошо?!."

Да!.. Мне было хорошо… и я шепотом говорила ему об этом, всё сильней и сильней дёргая своим задом, подстраиваясь под учащённый, бешеный ритм его твёрдого члена. Он у него был будто камень!..

Теперь уже было попросту глупо с его стороны не воспользоваться, а с моей – скрывать то, что происходит, хотя я очень старалась избегать ритмичного скрипа половиц и громкого своего вскрика…

Стоя на коленях, как преданная комнатная болонка, я буквально вцепилась в матрас и тихо поскуливала, пока он так размашисто, так уверенно долбил меня, удерживая за достаточно пухлые бедра.

— Господи!.. Ещё!.. Сильнее!.. Ещё сильнее!.. – шепотом просила я.

И через миг возбуждение достигло такой силы и остроты, что я припала грудью к подушке и застонала ещё громче. Его член, казалось, готов был разорвать меня надвое…

Ещё удар… Ещё… О, Боже!.. В голове у меня помутилось. Я резче задёргалась, задвигалась, то сжимая его в себе, то отпуская…

После очередного, наиболее сильного выпада и нечеловеческого напряжения, – я издала долгий, протяжный стон, резко задергалась под ним… мелко "подсеивая", тонко заскулила.

Он тоже застонал, с силой прижавшись ко мне своим волосатым пахом…

Я вскинулась и несколько раз дернулась… натянутая струна наслаждения резко оборвалась и… на меня накатил оргазм, – я начала длинно кончать себе на колени…

Я чуть не потеряла сознание от испытываемого кайфа…

В следующий миг, в конвульсиях, я вытянулась перед ним на матрасе…

И Эдик, понимая, как для меня это сейчас важно, стараясь не расстыковаться, растянулся следом на мне…

Я даже испугалась, что у меня сейчас вдруг остановится сердце, и я тут же умру… от счастья!

Эдик тоже весь задрожал, зарычал, сжал меня железной хваткой…

И, не успела я прийти в себя, как Эдик, ловко развернув и расположившись над моим лицом, ткнул в мои пересохшие, припухшие губы свою залупу. Я прильнула языком, губами к этому волнующему источнику наслаждения, и в ту же секунду он попытался впихнуть его мне в рот, стал быстро вертеть задом над моим лицом…

В слабо освещенной комнате отчетливо обозначился силуэт голого тела надо мной…

Мои руки помимо воли потянулись к его телу, – я была так рада, что он догадался стянуть с своего члена "грязный" презерватив…

Эдик весь затрясся, и я почувствовала, как по моему лицу разливается горячая струя…

Я распахнула уста, спеша принять его кончу вместе с залупой в рот…

Он после долго и нежно ласкал меня, почти как женщину, успокаивал – ну, потому что я была в таком экстазе, почти-что невменяемая. Он чем-то вытер мне лицо, протёр коленочки. И я тоже, прильнув к нему в ответ, рукой поигралась с его членом, который стал совсем маленьким… подсосала ему, облизала.

Мы проговорили достаточно долго, вспоминая, что-то обсуждая, но в основном говорили о свадьбе, кем приходится ему жених и откуда он его знает, о том, где мы могли бы ещё встретиться помимо этого дня…

Что внешне я на самом деле здорово похож на девушку, женщину, да просто – бабу. Что у него без проблем встал на меня именно как на бабу. Наверное, от того, что я и вела себя с ним почти так же!.. В смысле – как баба.

Но что его уж вовсе удивило, так это мои сисечки и то, что мы "сосались" с ним "уста в уста"…

Просто, он никогда и ни с кем такого не делал… Да и не позволял никогда! Ну а тут…

Прижавшись, я поблагодарила его за доставленное удовольствие…

Мы задремали…

А когда я проснулась (Эдик всё ещё спал), я вдруг подумала, что я теперь ему вроде как жена, – что эта, по сути, наша первая брачная ночь!..

Ведь я на самом деле чувствовала себя в тот момент самой настоящей женщиной, встретившей своего мужчину, который в одно часе стал мне ещё и мужем, подаривший таинство первой брачной ночи. И я как-то понимала в тот момент, что мне больше уже никто не нужен!.. Он был моим, а я – его. Я наслаждалась покоем и умиротворением, – я была благодарной ему. Благодарной за неожиданное счастье, которое он мне подарил этой ночью, за то, что сделал меня своей – своей женой. За его любовь и щедрую мужскую ласку…

Да, я находила в этом что-то привлекательное и приемлемое для себя. Да, я мечтаю о мужчине, которой всегда поймет и поддержит меня…

Как и любая женщина, безусловно, я желала себе прекрасного принца из сказки. Желала свою порцию ласковых слов, теплых взглядов и заботливых объятий…

Но стоило ему проснуться…

Было уже не до нежностей, – я ему как-то сразу стала абсолютно не интересна. А все эти фантазии оказались из области сказки…

С мужчинами почти всегда так, – как только спустят, так сразу же и всё…

— Ты уже уходишь? – шепотом спросила я, прикрываясь простыней. Я нервно перебираю пальцами складки ткани, не смея посмотреть ему в глаза.

— Угу, – коротко и просто ответил Эдик, застегивая последнюю пуговицу на рубашке.

— Я думала, мы вместе теперь…

— Зачем?

— Ну, не знаю…

— Извини… Измотал ты меня. Не, конечно, долбишься ты знатно… Я бы сказал – самозабвенно!.. Как настоящая Лялька. Я же говорю, хорошие у тебя учителя были. Да ещё и с этим твоим прикидом… Не, реально, – я завёлся как никогда. Давно со мной такого не было…

Эдик заправил рубашку в штаны, стал оправляться. В этот-то момент и хлопнула железная входная дверь внизу.

— Валя, ты тут? – раздался голос моей мамы.

— Да, – вздрогнув, громко отозвалась я.

— Ты один?

— Нет!.. – после мгновенной заминки ответил я.

— Проснулись?..

— Да! Уже…

— Давай, по быстрому собирайся, умойся, позавтракаем и поедем домой…

— Хорошо, мам! Я быстренько…

Внизу снова хлопнула металлическая дверь.

— Вот видишь, как мы вовремя! – саркастически хмыкнул Эдик.

Отбросив простыню, я встала и начала разыскивать свои трусики, отсвечивая чисто выбритым лобком..

— Ну, да, успели… – заметила я, радуясь, что нашла свою пропажу.

— Постой! – Эдик вдруг пристально посмотрел на меня, а потом недоверчиво протянул, глядя, как я прыгаю на одной ноге, пытаясь натянуть трусики. – Она что, знает про тебя?

— Что?..

— Ну… что долбишься. Спишь с парнями?.. Ей же наверняка сказали, с кем ты эту ночь провёл… И она поэтому не стала сюда подниматься… ну, чтобы не увидеть тебя… таким… рядом со мной.

— А ты наблюдательный!.. Да, знает!.. Я же рассказывала, как меня бывшая сдала…

— Ну, было дело… Да только я думал, ты заливаешь…

— Зачем?.. Да и смысл?..

Трусики натянуты, я взялась за брюки…

— Ну, я не знаю… – буркнул Эдик и вдруг…

Он перехватил меня, попросил встать "раком" и, не дожидаясь, выставил сам, только стоя.

Разместившись позади, он сместил мне ластовицу, заслюнявил жом, а затем…

У него в "нахалку" не получилось, так он в меня чуть ли не половину тюбика вдавил, и уж затем, совершенно свободно, вошел в меня. После чего, немного постояв и помацав мне бёдра, а потом и сисечки, укорив за мои эти бабские "-ла", он начал делать ритмичные движения, то погружая свой член до упора, то почти полностью вынимая его…

Это что? Я снова в девках? Так я не против…

И я стала поддавать своим задом навстречу его члену, то высоко поднимаясь над ложем, то совсем пригибаясь перед ним…

Так я же ему теперь вроде как жена, чего кочевряжиться то…

Он же стоял на полусогнутых и, держась за мои бедра, усиленно двигал низом живота…

Но вот он с силой прижался к моему заду, мы оба страстно и громко задышали. Притихли…

Он вынул, привлек меня к себе, – сел сам и усадил меня к себе на колени. Я не кончила…

Да мне, в принципе, и не нужно было, – я всё равно была счастлива от того, что доставила ему такое удовольствие… что осталась ему близка и всё то, что было обещано и оговорено ночью, скорее всего, останется в силе, не смотря на некую холодность с утра. Я прильнула к нему…

***

Вынырнув из темноты хозблока, оказавшись во дворе, я вдохнул полной грудью утреннего, влажного воздуха. Огляделся.

Мне бы сейчас в туалет, слить то, что в меня закачал Эдик. А то вед на мне всё светлое, проступит где, сраму же не оберешься…

Видишь ли, после того, как он узнал, что я чуть ли не легально в бабах с домочадцами, что фактически живу с бабушкой и она тоже всё знает, он решил меня пометить…

Типа, в презике я для него просто как блядь была, которую каждый может, а когда со спущенкой в тело, то вроде как своя, застолблённая…

Как бы, тут свои нюансы, свои правила, о которых я не знала…

Чего греха таить, этот парень мне и раньше нравился: смелый, по-спортивному стройный, симпатичный. Но вот как-то не готов я был раньше к такому повороту. Ну а теперь…

В туалет я сходил, тщательно подтёрся, а чтобы не запачкать бельё, сложил в несколько слоёв туалетную бумагу и подложил её в ластовицу вместо прокладочки. Я мог бы попросить её у мамы, но мне было стыдно. Она и так на меня так укоряюще посмотрела… будто я не весь что сотворил.

А всего-то, просто, немного побыл тем, кем себя в тайне и считаю…

***

Наступила осень…

Эдик никак не проявлял себя. Пропал!.. Был и нет его…

Я часто, просто, сидел в одиночестве, задумчиво глядя куда-то вдаль. Словно видел что-то, чего другие разглядеть не могли…

И, как-то раз, увидев его у себя во дворе, я не удивился и не обрадовался, – я очень устал. Я безрадостно, коротко улыбнулся, вытер о плечо щеку и, нарушая молчание, произнёс:

— Привет.

— Привет… – эхом отозвался он.

Снова повисло молчание. Я устало присел на скамейку и вопросительно, но вовсе не требовательно уставился на Эдика.

— Слушай, ты извини меня… – тихо сказал он.

— За что? – не понял я.

— Ну… Я, наверное, должен был сразу предупредить, что все это несерьезно…

— Я это понял, – не глядя, ответил я. – Только… чего это через два месяц вдруг решил… со своими извинениями?..

— Не знаю…

— А если не знаешь, зачем явился? Хочешь повторить? – без укора, равнодушно спросил я.

— Нет, я просто… – смутился Эдик. – Может быть потом, когда-нибудь… Если ты не против… В общем, мне идти надо…

— Так иди, – пожал я плечами.

Но он не ушел. Вместо этого, помедлив секунду, он присел рядом…

После того, как он выкурил сигарету, я пригласил его на кофе, раз он всё же явился…

И мы поднялись ко мне в квартиру. И уже там… в прихожей, он аккуратно расстегнул мне джинсы и, не встретив сопротивления, стянул их до колен. А там у меня…

Ну – да! Женское. Колготы, трусики…

Он мне выпростал, принял, засосал…

Я не шевелился, стоял, запрокинув голову, все так же прислонившись к стене…

Все произошло быстро и энергично, без лирических отступлений, передышек и заминок.

Я спустила ему в рот, а он, тем, что я ему выдала, смазал себя, меня, развернул, наклонил над трельяжем и… "отпитушарил". Так и сказал!.. Отшлепал меня своим концом по попке и ушёл, оставив меня со спущенными штанами и колготами…

И тогда я поняла, что это был не просто секс, а некий жест готовности начать все сначала.

Он пришёл через день, – всё так же встретил меня во дворе, он ждал меня. Я думала, он чего скажет, предложит, позовёт, – это было бы логичным. Но вместо этого он взял меня за руку и… увел ко мне же в квартиру. Где я снова стала ему… женщиной. А хотелось бы, чтоб уже женой…

Да, я уже устала мучиться от застарелого чувства вины за своё увлечение, стремление и желание быть и чувствовать, – мне хотелось просто жить.

Да, я не могла выбросить его из головы, но… всегда при встрече опускала и прятала от него свои глаза. Потому что даже после эного раза мы ближе не становились, – как и прежде, коротко здоровались при встрече, он брал меня за руку, уводил ко мне домой и там… в очередной раз показывал, кто я для него, и кто он. Он трахал меня без защиты, намеренно спуская всё в меня…

Да, теперь я ждала его!.. Да, я надеялась…

Я плакала в подушку ночами, фантазируя и мечтая.

Но жизненный опыт нашептывал мне, что не стоит быть излишне требовательной, торопить события. Он должен сам решить, кто я для него, – потаскуха, в которую запросто можно слить, или всё так подруга…

Первое время мы ещё стремились установить некие правила жизни, определить сильные и слабые стороны друг друга.

Это время было очень сложным для нас, так как тут накладывалось социальное воспитание одного с восприятием себя другого…

Но нас уже связывала некая общность, мы понимали и принимали индивидуальные различия, сильные и слабые стороны, цели и потребности друг друга. Возник более реалистичный взгляд на наши отношения.

Это означало, что мы стали объективно оценивать друг друга. Вступив в некие отношения, мы теперь чётко понимали, кто по особому выговору и женственным манерам – "она", а кто, доминируя, показывая своё превосходство – "он".

Нам, как бы, удалось найти то хрупкое равновесие между индивидуальными особенностями и потребностями друг друга.

Но в нём, так же, было и что-то такое… временное, неосновательное. Как будто, вот сейчас он доделает и побежит дальше, и никогда не вернется.

Наверно, тогда я за него и порадовалась бы. Вот, честно! По крайней мере, не пришлось бы больше мучиться тревожными мыслями, воспоминаниями…

А так и получилось!.. У нас и до этого были свои друзья, подруги…

Эдик начал пропадать, – по долгу. Иногда его не было неделями!.. Да и у меня появились новые увлеченья, хобби… Всё как-то притупилось, перегорело.

Я устала страдать. Да и ближе к праздникам работы заметно прибавилось и стало не до влюбленностей…

***

Но жизнь внесла свои коррективы.

На новогодней вечеринке, когда все уже были захмелевшими и гремела музыка, я, неожиданно для всех, выступил в роли Снегурки, чем сразу привлек к себе внимание разгоряченных сотрудников.

Мы с Дедом Морозом читали стихи, пели песни, танцевали, завлекая празднующих, – из зала сначала доносились "плоские" шуточки по поводу моей внешности и роли, женщины хихикали, но вскоре весьма циничные коллеги смогли по достоинству оценить наше выступление, дружно зааплодировали в ладоши, втягиваясь в общее веселье.

Снова грохнули музыкальные колонки, зазвучали разудалые новогодние песни, под которые принято напиваться последние десять лет в любой компании…

Эдик выждал момент и подошел. Он тоже явился на ту вечеринку, поглядеть… а за одно и проверить, не ухлёстывает ли за мной кто ещё.

— Это было здорово! – восхищенно сказал он. – Ты настоящая актриса! Тебе обязательно надо на большую сцену…

— Ага!.. И именно в таком вот виде, как Сердючка! – рассмеялась я.

— И всё равно, это было круто! – не согласился с моим скептицизмом Эдик.

— Спасибо, – улыбнулась я. – Я рада, что тебе понравилось.

— Ещё как!..

Эдик вдруг насупился.

— Слышь!.. А после праздника-то ты как?.. В таком виде…

— Да я переоденусь. Я же… – начала я объяснять. Но Эдик остановил меня прикосновением.

— Не надо! Тебе идёт, – тихо произнёс он. И после короткой задержки добавил, – Я провожу…

И только тогда до меня дошло, что именно хотел он сказать, на что намекнул.

— И останешься до утра? – недоверчиво уточнила я.

— Хм, – довольно расплылся Эдуард. – Надо хорошенько подумать. Я ещё никогда не был со Снегуркой. Тем более с такой симпотной.

— Ну, тогда я согласная, – с лукавой и веселой надеждой сказала я.

Как-то вдруг тепло стало от этого разговора. Да и на душе почему-то стало легко…

Утром бабуля заглянула в комнату.

— Прости… У тебя тут гости? – немного обескураженно полюбопытствовала она, глянув на Эдуарда. Она только что вернулась от моей сестры, где сидела и нянчилась с внучкой.

— Здрас-сте, – кивнул Эдик моей бабуле. Он как раз лежал на спине, под одеялом, обнимая меня за плечи.

— Здравствуй, – нерешительно, но громко отозвалась бабуля. – Милок, ты часом не заигрался!.. Уже почти полдень!

— Да вот… – улыбнулся ей Эдик, демонстративно привлекая меня за плечи. – Пригрелся…

— То-то я слышу, воркуете аки голубки!..

— Да не без того, бабуль!.. Да, Валёк?!. Нежный он уж больно у вас.

В тот момент я был в розовой комбинации.

— Хочу вот с собой забрать? Отпустите?..

— Это куда же?

— Да ко мне. Девка из него справная, до секса охочая… В жёны хочу взять. Не обижу.

— А ты что же? Пойдешь с ним?.. – обратилась ко мне бабуля.

Я прильнула к своему Эдику.

— Бабуль!.. Ты же знаешь, у каждого своя судьба… Ты сама мне не раз об этом говорила. Мне хорошо с ним.

— Эх, ты!.. Пропащая ты душа, Валька!..

Бабуля посмотрела на меня с жалостью.

Нависло неловкое молчание. Секунды, ставшие вечностью, – неловкость уже можно было резать ножом, как масло.

— Хорошо. Забирай… Всё равно его уже не исправить.

Бабуля ушла к себе в комнату, а я взглянула на Эдуарда.

— Ну, ты… прям на всю голову, – удивлённо протянула я.

— А чего баламутить-то? Ты же сам говорил, – она всё знает… Так вот, пусть знает, кто её ласкуна окучивает…

Я столкнулась с бабулей на кухне, и она тут же принялась меня воспитывать:

— Валь! Так ты что, опять?!. Ты что творишь-то? Ну, ладно бы, где на стороне!.. Зачем же домой-то сюда их водить?..

Ну и далее в том же роде…

Вроде, не шибко и ругает, но неудовольствие отметила, – видимо, у неё уже просто не осталось сил сопротивляться действительности. А в конце шепнула, мол – ты поосторожней с ним, типа, не хороший он… наколок-то на нём сколько!

Мы действительно стали жить вместе… у него. И теперь он меня всякий раз, как подругу, когда захочет.

Я и до этого носил только женское бельё, а теперь… по дому только в женском, – готовлю, убираюсь, обстирываю. Да и на улицу, нет-нет, да и выйду вместе с ним в полном образе. Только вот стараюсь чересчур не манерничать, – больно уж ему не нравится, когда так-то…

***

Прошло чуть менее года. Я иду по улице и злюся.

На кого? Не понятно! Никто мне не обещал лепестков роз, шампанского и кровати в форме сердца с зеркалом на потолке. Видимо, оставалось злиться только на самого себя…

Да, он сам подкатил ко мне, – но я же ему не отказала. Он обещал мне секс, и обещание своё сдержал – секс случился! Даже, надо признать, неплохой секс… но на душе как-то гадко.

По дороге остановил такси, сел в него и уставился в окно. Машина, аккуратно объезжая ямы, наконец-то выехала на широкий яркий проспект, – мрачные мысли не отступают.

Сейчас бы вспомнить сладкие моменты, когда он в мгновения кайфа с силой сжимает мои аккуратные верзухи…

Но перед глазами, почему-то, всплывает его ехидная улыбка, всегда появляющаяся у него на лице в самом конце. Когда уже всё, он спустил, он довольный, но всё ещё находится во мне, ловя последние судороги своего счастья…

Да, конечно, Эдик не виноват в том, что мне что-то там кажется. Но всё же, что-то есть неприятное в этой истории, – меня не покидало гадкое чувство, что всё это не просто секс по обоюдному желанию, а та самая расплата за некогда совершённые грехи…

Его, мои, – какая разница?!. И сколько я ни уговаривал себя, что это вовсе не так, но внутри постоянно и неприятно – свербит. Мы начали сориться…

***

Да, я узнал, что Эдик действительно сидел, за хулиганку. Что у него есть дружки, и что он именно там нахватался всяких блатных штучек. Время тогда было такое… лихое.

Эти дружки стали к нам захаживать, – выпивали, метали стирки. И именно тогда Эдик окончательно и вальтанулся, то есть сошёл с ума, стал груб, стал вместе с дружками посмеиваться надо мной по поводу моего увлечения бязью, – это так по ихнему женская одежда называется. И именно тогда я стала для него Варюхой, ­ – это я только потом узнала, что так по тюремному зовут любовниц. Вот так из "армянской" жены я снова стала для него любовницей, которая не смела садиться с его гостями за один стол.

***

Я зашёл в комнату. У нас снова гости. Один сидит на кровати, четверо, в том числе и мой Эдик, – за столом, слюнявят карты. Все пьяные.

— Посмотрите, Расписного дама пришла! – воскликнул сидящий на кровати.

Это он так про Эдика и про меня…

Эдик стал Расписным из-за своих наколок, а я…

Так все же знают, что я живу с Эдкой за нижнего…

— А что? – оживился один из играющих. – Симпотный. Пробу ставить некуда.

И, в защиту Эдика, добавил:

— Встреть я такого, тоже не удержался бы… Ты глянь, как утянулся! Как свои пассии на показ выставил. Такого в хате сразу под шконку прописывают. А то, знаешь, постоянно гуся гонять, то же, то ещё занятие.

— Ну и я о том же, – заулыбался тот, что сидел на кровати. – Ну что, проходи, дукат фирменный. Говорить будем.

И вдруг, сзади, один из, – пропустил руку меж моих ляжек и средним пальцем, по впадине, будто ножом пропорол. Я испуганно дернулся, – все раскатились на "ха-ха".

— Ты не волнуйся, шкирля, – залыбился тот, кто это сделал со мной. – Нам твой хуек не нужен. А вот дыхало с духовкой мы тебе прочистим. Видишь ли, ёбарь твой задолжал нам немного, замазался… Так он на тебя поставил. И проиграл. Так что тебе выпало фуфло отрабатывать. Ты давай, статую тут не изображай, займись уже делом…

Я в недоумении глянул на Эдика. Я только что пришёл с работы, а тут такое…

Тот сидит, глаза отводит…

— Ну, ты чего, звезда, не понял что ли? – ещё один, что сидел за столом, зашёл ко мне сзади и пнул под колено, да так неожиданно и сильно, что я упал на пол. – Сказано тебе, доля тебе такая выпала, арапа заправлять. Так делай… Или ждёшь, когда покалечим? Фэйс тебе распишем? Так у нас это запросто!

Я снова посмотрел на Эдика. Тот и не думал становиться на мою защиту, качок сраный!

"Что, только и можешь надо мной издеваться, показывая свою силу? А тут зассал!.." – мысленно прокричала я и тут же получила подзатыльник.

— Давай, хуесос, приступай к концерту на флейте с оркестром, – сказал тот, что меня пнул и, схватив за волосы, потащил к тому, что сидел на кровати. – А мы посмотрим!.. Глядишь и втянемся, пошлепаем тебя немного… А то что это только твой мурик тебя? Мы тоже хотим… молофейкой тебя спрыснуть, глядишь, и зарумянишься, расцветешь. Да?.. Давай!.. Расписной каблучок уже подломил, так и ты – постарайся. Порадуй нас!..

Я в нерешительности начал расстегивать ремень на брюках сидящего, достал полу вставший, волосатый член и тут же почувствовал его терпкий запах немытого тела.

Мужчина тут же ткнул мою голову в свой пах и сказал:

— Ты чего, шкура, фэйс воротишь?.. Открой рот, патлатый! Возьми на клык…

Член у моего рта окончательно встал, – он был обрезанным и немного согнутым вправо. Все остальные, те, что сидели за столом, и те, что стояли у меня за спиной, молча наблюдали за происходящим, – как я облизываю, будто пробую на вкус, как принимаю, сосу…

Потом я услышал, как кто-то из них раздевается.

— Слышь, сучка, встань-ка раком!.. Вкачаю я тебе… – услышал я, и с меня тут же стащили тонкие, холщовые брюки, которые действительно были на мне чересчур в утяжку. А там…

Ну, да, – на мне колготы. Которые, дабы обеспечить себе доступ, были безжалостно порваны, будто бы это они в магазине за них платили…

— Надеюсь, наш друган хорошо тебе духан прочищает, глиной не запачкаешь, – высказал свою надежду задний и, обращаясь в сторону стола, добавил: – Слышь! Есть чем мазнуть? А то ведь порву, на хрен… Пойдете тогда на стороне кадры рисовать…

— Ты там полегче мешай со своей корягой! – это подал голос Эдик, типа озаботился, а сам даже копчик не оторвал от табурета. – Не попорть ненароком!.. Мне ещё жить с ним. ..

И вот… я без штанов, в одних порванных колготах. Трусики смещены на бок…

У меня во рту член, на который с силой насаживает мою голову один чувак…

И у меня тоже стоит, что даже мешает…

А тут ещё и второй шерудит хорошо смазанным пальцем у меня в попе, – немного неприятно, потому что делает он это чересчур уж небрежно…

Но всё равно, мой "воробышек" одеревенел!..

Тот, что спереди дал мне отлизать свои волосатые коканки, – и при этом он чего-то там рычит, матерится, сжимая и скручивая мне голову, отчего я и пропустила тот момент, когда тот хмырь, что был сзади, провел мокрой головкой по моей заднице, ткнулся в дырку. Услышала только:

— Выгни спину, шмара!.. Сейчас боец спрыгнет… по пасуй там ему… Бля!.. Оттопырь, сказал, как следует…

Он хлопнул по моей заднице обоими ладонями, встал надо мной на полусогнутых и… резко ввел свой уд в мое очко.

Никто и никогда не делал так со мной!.. От боли я выгнулась и попыталась соскочить с члена, но он схватил меня за плечи и начал размашисто пидролить…

Через несколько минут боль притупилась, но совсем не ушла, – остались неприятные ощущения. Я чувствовала, как во мне ходит немаленьких размеров поршень. Заскулила…

— А-аа… Нравится тебе? – расценил по своему мои стоны насильник. – Любишь, когда тебя шворят в очко?.. Бля, сучка драная!.. Я сейчас тебя выебу… неделю враскорячку ходить будешь.

— О-оо!.. Знатно ты его холишь… – отозвался тот, что был спереди. – Смотри, как по бивню ластится… Точняк!.. Нравится ему…

— А то!.. Знал бы ты, как фуфел у него сейчас играет… Бля!.. Я долго не выдержу!

И на самом деле, вскоре задний сильно напрягся, сжал мне талию, не давая двигаться, немного приподнялся надо мной и начал кончать в меня.

— О-оо!.. О-оо! С-су-у-ка!.. Умница какая…

Он кончал и бил меня по попе, приговаривая, что такую дыру нужно ебать и ебать.

Но вот он оставил меня, заметив, что Расписному достался тот ещё Королёк, которую только и кочегарить. А затем провозгласил, мол девочка уже готовая, можно пользовать теперь без всяких проблем…

Я обернулась. Встал ещё один. Было видно, как у него стоит в брюках. Он посмотрел на меня, с ухмылкой стал расстёгивать себе ремень.

— Ну что, дрючка? Готовься обслужить ещё одного бойца! – сказал он.

Обхватил меня за талию, похлопал по попке.

— Тебе же понравилось? У тебя такая сладенькая попка…

Его рука гладит мне ягодицы, – то одну, то вторую, то довольно активно пальцем исследует мой потерзанный анус. Было и страшно, и приятно…

Но страшно аж до дрожи. Я кручу попкой, понимая, что делаю это как сучка… Но, видимо, это уже инстинктивно…

Я с такой силой пытаюсь сжать свой анус, что он аж ныть начал.

Этот уложил меня на спину, подложил под крестец подушку, после чего смачно сплюнул мне на жом, растер, сплюнул на своего, подхватил мои ноги на предплечья…

Ожидая, я заметно нервничаю, наверное, от этого и мой стояк сдулся…

Этот подтянул меня к себе, аккуратно направил, стал вставлять…

Несмотря на то, что меня уже раз прокачали, было достаточно больно. А главное, почему-то ещё и страшно…

Его хуй практически полностью выходит… и снова влетает до упора. Он буквально долбил меня в очко…

Поначалу мне казалось, что с таким темпом он быстро кончит, но… ебля всё продолжалась и продолжалась. Конца и края ему не было…

Меня ебал, – по другому и не скажешь, огромный волосатый мужик, грубо, жестко…

На меня уже и вафлёр слил, избрызгав мне всё лицо – у него было немного спермы, но очень уж она у него горькой и терпкой была. Я не стала её глотать, хотя он достаточно долго хлопал залупой по моим губам…

Потом, в какой-то момент я притронулась к себе, к своему сопливцу и… тут же "приплыла". Да и обильно так кончила…

И уже следом, с ревом кончил "этот".

Меня отпустили мыться, а заодно и поменять "тряпки". Чтоб я пришла к ним уже как шмара, полностью в женском, накрашенная. Они видели уже меня в образе, – так вот, чтоб так же всё было.

Ко мне в ванную зашёл Эдик, пытался что-то объяснить, но я была в таком состоянии, после троих-то… да и злая я на него была. Заистерила, расплакалась…

Эдик отвесил мне оплеуху, типа – обиделся, а потом выставил голую раком…

Ебал быстро, член вводил не полностью и, прежде чем кончить, развернул меня к себе, усадил на корточки, ну и слил на лицо, размазывая головкой сперму с уже знакомым вкусом по лбу, носу и щекам. Он тут же вышел из ванной к своим дружкам, а я снова полезла под душ мыться…

Очко гудит, горит и почти что не закрывается. От осознания пережитого мне почему-то хочется плакать. Я всё никак не могу понять, как он, Эдичка, мог так со мною поступить…

***

И вот я вся нарядная вышла к ним, правда накрашенная так себе из-за расстройства, – разговор у них тут же и затих. На меня смотрят, улыбаются. Наверное, от того, что походка у меня такая, будто хуи ихние всё ещё во мне, – иду слегка раскорячившись, широко расставляя ноги, повиливаю задом.

Я уже подошла к столу, – когда ко мне подскочил Эдик, приобнял, прижал к себе, стал по плечу поглаживать.

— Я тут ребятам рассказывал, как мы встретились. Как провели первую "брачную" ночь! Они обзавидовались!..

Он похлопал меня по ягодицам.

— Да я и сам, если честно, не ожидал, что из тебя такая девочка получиться!

Я покраснела. Тайком глянула на его дружков…

Мне налили водки. Мы выпили…

После третьей вроде стало легче, – ушёл стыд.

Я сижу у одного из… на коленках. Он меня ощупывает, настойчиво отглаживает промежность, то доходя до яичек, то пальцем исследуя потерзанный, воспалённый анус. Я без трусиков…

Ну а зачем? Если всё равно снимут… Или порвут. На мне снизу только чулки на тонком, эластичном поясе, да юбка…

Но вот, убрав руку, он стал тереться о попку членом. Головка упирается и, вроде бы, даже с не меньшей настойчивостью вжимается мне в анус, но почему-то не входит, проскакивает…

Остальные, будто ничего не видят и не понимают…

Вот он увел и уложил меня на кровати на боку, уселся на мою нижнюю ногу, вторую задрал на плечо…

Спасибо хоть смазал, а не просто заслюнявил меня там! У него же уже как железный, тычется…

Типа, – застоялся, сил уже нет, ебаться хочет!..

Прикрыв глаза, я чуть отстранилась и, заведя руку себе за спину, обхватила его член.

Блядь, ну и поняла… Да у него же там – шары!.. Под кожу себе загнал…

Анус от страха сжался, яички спрятались в паху, а этот – знай себе, давит…

Я застонала, замерла… и, в легком ужасе и с большим удивлением всё трогаю, сжимаю его… начала сдвигать шкурку, понимая, что он всё равно не отстанет, пока не добьётся своего…

И, полностью перенимая инициативу, уже не он трётся об меня членом, а я сама, крепко держа его елду, двигаю попой, направляя его себе в анус, стараюсь расслабиться…

И снова, из чуда догадливости, – он выдавил смазку мне на массирующую ладонь, в результате чего его головка стала проникать глубже. А ещё, когда я поддавала задом, мужик, держа меня за бедро, дергает задом, – ну, чтоб наконец-то засадить уже!.. Мне становилось больно, но… стоило ему отступить, то тут же, почему-то, ко мне приходило сожаление и желание снова повторить. Появился, как бы, спортивный интерес, – а смогу ли я?..

И вот, держа его детородный орган в руке, чувствуя его теплоту, твердость и желание, – я вроде как даже замлела, полностью отдавшись своей чувственности.

Преодолев мое сопротивление, он снова развел, ухватив рукой меня за яички и член, – я пытаюсь двигать тазом, пытаюсь расслабиться, чувствую, как его рука ласкает мне письку, яички, гладить по бедру. Он теребит мне, будто клитор у женщины, – стало даже приятно.

Новое прохладное касание смазки ануса выдернуло меня из этой идиллии. Я резко дёрнулась, но чужие пальцы только настойчивее стали наносить и втирать какую-то смазку мне на анус.

Я резко перевернулся на спину.

— Не надо!.. Мне там еще больно! – умоляюще попросила я и даже стал отталкивать его ногами, но он довольно ловко раздвинул мне их, схватил за бедра и, резко придвинувшись, уперся хуем в мой смазанный анус.

Я стала дергать тазом влево-вправо, но это его только раззадорило…

Тогда я стала пытаться сжать сфинктер, но после ебли с четырьмя, мой анус стал почти как пизда, растянутая и опухшая…

Я застонала.

— Стонешь уже, сучка! – обрадовался чувак. – Сейчас, милая, растяну тебя… та еще блядь будешь! – заверил он меня, и я, закусив губу, чтобы не заорать, вцепилась в одеяло, стараюсь и увернуться, и расслабиться, – выхода же нет, куда сбежишь с подводной лодки?..

Он то отступит, то снова вдавит, и с каждым толчком я чувствую, как головка проходит все глубже, как натертый, растянутый анус, прямая кишка отзываются острой болью на толчки полового члена ебаря, на его постепенное погружение в меня. Эта боль растекается внутри…

И как только я не пыталась его остановить руками, он всё сильнее давит и давит… Я пытаюсь прикрыться, но все безнадежно…

Кобель получил свою самку, покрыл ее и теперь, пока не удовлетворит свое желание, уже не отпустит…

Безвольно раскинув ноги, словно бабочка на булавке, я лежу, словно последняя блядь, и только чувствую, подчиняясь силе, как толстая головка растягивает мне распухший анус, как он наваливается на меня сверху, придавливая мне яички…

В какой-то момент у меня там аж занемело. Я больше не чувствовала его шаров, только на выходе он будто цепляет меня ими… я инстинктивно пытаюсь сжать его в себе, он протаранит и… мой обильно смазанный анус снова принимает в себя его хуй, с каждым разом всё большую его часть…

— О, да!.. Да… Давай! Сжимай… Прочувствуй мой хуй, – подбадривает меня мой насильник, пропуская руку мне под лифчик. – Настоящая самочка… Блядь! Сисястая!.. Такую только и ебать!.. Тем более, уже привычная… к хую в жопе. Адаптировалась, сучара?!. Ну, держись теперь…

Я думала, этой пытке не будет конца и краю…

Сил сопротивляться уже не было, – я полностью отдалась воле ебаря…

Вообще, после того, как кончу, у меня всегда так, – неприятно становиться.

А этот – знай себе, не останавливаясь, вгоняет и вгоняет в меня своего, по самые яйца! Прижмётся своей промежностью к моей, огладит мне верзухи, а потом ещё и лобком начнёт водить… ласково приговаривая:

— Ну, ничего! Сейчас отполирую тебе… и станет у тебя шмонька… как у той кошёлки… все завидовать будут…

И снова двинет, от возбуждения и нетерпения наращивая скорость, как животное, видя во мне только дырку, которую можно ебать. Он аж поскуливал от удовольствия, когда его член врывался в мой зад…

Ему не было никакого дела до меня! Он, просто, хотел ебаться!.. Хотел почувствовать под собой самку. Ему не было никакого дела до меня, он просто хотел ебаться. Хотел засунуть в мягкую, теплую сучки…

И было видно, какое удовольствие ему доставляет эта власть надо мной, как над самкой, – власть подчинять своему желанию, ломать сопротивление сучки, получать удовольствие от той боли, которую испытывает эта блядь, лежащая с раскинутыми ногами…

Наверное, от этого у него и возникали сильные желания задвинуть мне как можно глубже, меняя направление и угол, терзая и сминая… снимая стоны и вскрики своим ноющим от вожделения жезлом… символом господства кобеля над доступной, лежащей на спине самкой.

Было видно, какое удовольствие ему доставляет эта власть надо мной, власть доминанта, подчиняющего своему желанию… ломающего сопротивление. .. получающего удовольствие от желания загнать поглубже. Воткнуть так, что бы эта блядь, лежащая с раскинутыми ногами, застонала от боли…

Выйти и снова вогнать, – меняя направление и угол, терзая и обучая покорности.

Как сломанная кукла я болтаюсь в его руках, – он поворачивает меня как хочет, то раздвигая мне ноги, то хватая за причиндалы, чуть не отрывая их в экстазе. И все с большей силой, с наслаждением он вгоняет в меня свой хуй…

Анус уже не закрывается, да и боль вроде как отступила, – после очередного глубокого выпада, выпуская воздух, моя попка "пукает".

И ещё, что я отметила, – в отличие от остальных, он не стесняется периодически и обильно смазывать себя… меня… в течении всего акта.

Я "теку"!.. Я там хлюпаю!..

Но жопа все равно горит, и от растяжения, и от постоянного движения хуя.

Его головка долбится во все стороны, – у меня там внутри всё распухло, затомило, при особенно удачных выпадах, у меня с конца вытекает то ли смазка, то ли сперма…

И, в какой-то момент, я начала ловить себя на мысли, что мне это приятно, даже то, что его грубая рука терзает и теребит мне пенис… мнёт яички и грудь, накручивает и дергает за соски.

Я даже, если честно, немного огорчилась, когда он, застонав, стал в меня кончать…

Я поглаживаю его по спине, чувствуя, как его член все продолжает сокращаться во мне, выбрасывая очередную порцию спермы…

Обессиленно навалившись, он громко засопел мне в шею у самого уха.

Как последняя блядь, я лежу в покорной позе, на спине, раскинув онемевшие от долгого траха ноги. Сил двигаться, – никаких!.. Даже сдвинуть ноги не могу. Анус отдаёт тупой болью, – не приятно, но стерпеть можно, тем более что не впервой…

Он приподнялся, – с липким, мокрым звуком освобождая мой многострадальный анус…Там мокро чавкнуло, – он сел рядом.

Я рукой дотронулась до своего ануса, а там… действительно, как настоящая пиздень. Не анус, а распухшие половые губы сучки, из которых сочиться сперма…

И если раньше она всё ни как не могла раскрыться, то теперь… у меня было такое чувство, что туда я могу засунуть руку, настолько она была растянута.

Промежность вся мокрая, – из очка беспрепятственно вытекает…

Я подтёрла ладошкой, поднесла к глазам, – крови нет.

Анус нещадно ноет, все распухло… внутри, наверное, тоже. А тут ко мне идёт ещё и этот, которому я первому отсосала.

Блядь, да у него стоит…

Ну, они что?.. Совсем, что ли, охуели!..

Тот глянул на моё дупло, сплюнул и… быстро задрочил. Секунда, и брызги его спермы падают на меня и на мою одежду. Глаза закрываются, – никаких мыслей, желаний тоже никаких. Полная прострация…

Меня кто-то теребит, пытается поднять.

Ну и голос, будто с того света:

— Оставь её! Харе, позабавились…

— Привыкнет…

И я, как во сне, сворачиваюсь клубочком…

***

Я ушла от Эдика.

Просто, после того группового кидалова, он сам стал меня ещё больше гнобить, обвинять, и даже замахиваться, – типа, это я сама во всем виноватая…

А потом Эдик и сам куда-то пропал. Либо загремел на зону, либо и вовсе сгинул в переплетении лихих лет вновь начинающегося миллениума…