Колин. Часть 5

Было очевидно, что в ближайшие восемь недель я буду видеть не так уж много дневного света.

Когда начались крики, я мгновенно выпрямился и увидел, что происходит. Я вскочил с кровати, в два шага добрался до кроватки и спас свою дочь от опасности, которая вот-вот могла ей навредить.

По крайней мере, это было то, что я намеревался сделать, но получилось не совсем так.

Когда Ноэль начала плакать, я так испугался, что чуть не обмочился. Я вскочил с кровати, но так запутался в одеялах, что в конце концов упал лицом на пол, а мои бедра и ноги все еще оставались в кровати. Колин спокойно встала с кровати, взяла на руки Ноэль и легла обратно, в то время как я продолжал барахтаться, как умирающая рыба, пытаясь освободиться от простыней.

«Бобби, что ты делаешь?»

«То, что произошло… что случилось?..почему она плачет?»

«Все в порядке, она просто голодна. Успокойся и возвращайся в постель.»

С этими словами Колин схватила одеяло и быстро щелкнула запястьем. Это освободило меня от простыней, и я соскользнул на пол. Вернувшись в постель, я посмотрел на часы и с удивлением увидел, что было всего 2:30 ночи.

«Голодная? Как она может быть голодной? Она поела всего пару часов назад. Почему она так плачет? Разве она не знает, что люди пытаются здесь заснуть?»

«Честно говоря, Бобби, ты что, ничего не знаешь о детях?»

«Откуда мне знать, у меня никогда такого раньше не было».

«Что ж, с таким же успехом ты можешь откинуться на спинку стула и расслабиться, потому что тебя ждет лучшая поездка в твоей жизни».

Как только губы Ноэль прикоснулись к соску Колин, она перестала плакать и через десять минут снова заснула в своей кроватке. Я обнял Колин и, наконец, погрузился в сон… пока…

Пронзительные крики Ноэль привели меня в сознание. К тому времени, как я заставил себя сесть, Колин уже взяла Ноэль на руки и возвращалась в постель.

«О Боже, в чем ее проблема? Неужели она не понимает, что такое сон?»

«Привыкай к этому. Ее придется кормить грудью три или четыре раза за ночь».

«Каждую ночь?»

«Каждую ночь».

«Господи, я ничего ей не сделал, а она меня уже ненавидит. Все, чего я хочу, – это немного поспать. Как долго это продлится?»

«С Меган и Молли прошло всего пять или шесть недель, прежде чем они проспали всю ночь».

«ПЯТЬ ИЛИ ШЕСТЬ НЕДЕЛЬ? Ты, должно быть, издеваешься надо мной. К тому времени я буду покойником…подожди минутку, ты сказала "всего пять или шесть недель". Означает ли это, что это может продлиться дольше?»

«Ты помнишь мою подругу Синди? Прошло шесть месяцев, прежде чем ее сын начал спать по ночам.»

«Господи, просто пристрели меня и покончи с этим».

Колин только улыбнулась. Она прошептала мне на ухо: «Никто не может этого сделать, Бобби. Добро пожаловать в удивительный мир отцовства». Она уютно устроилась на сгибе моей руки, положив голову мне на грудь. Через несколько мгновений тишины она снова прошептала: «Бобби…»

«Да?»

«Я люблю тебя».

«Тебе лучше, или у меня ничего не получится».

Одна из странных вещей, произошедших после рождения Ноэль, заключалась в том, что нам не нужно было заводить будильник в течение следующих нескольких месяцев. Каждое утро в обязательном порядке, ровно в 6:45, не задерживаясь больше чем на минуту, она будила нас, чтобы привести в порядок весь дом в течение дня.

Я позвонил в офис, и Питерсон сказал мне, чтобы я взял отгул до конца недели, но вернулся в офис на следующий день после Нового года. Все равно ни у кого не было много работы во время праздников. Хорошо, что мама была с нами в доме. Если бы ее там не было, я не знаю, что бы мы делали. Мама поддерживала порядок в доме, предоставив нам с Колин сосредоточиться на Ноэль. Колин была права, после нескольких дней тренировок с Колин и мамой, вместе с Меган и Молли, я разыграл роль отца и работал как профессионал… ну, на самом деле больше как продвинутый любитель, но, по крайней мере, я больше не боялся собственной дочери.

Когда мама была с девочками, я мог подслушать, как она рассказывала им об их обязанностях.

«Старшая сестра всегда должна…»

«Поскольку ты старше, тебе нужно…»

И они это сделали. Меган и Молли сразу же вмешались и сделали все, что могли, чтобы помочь, в то же время души не чаяли в своей новорожденной сестренке.

Слишком скоро наступил канун Нового года, и маме нужно было возвращаться в Санта-Терезу. Ей понадобилась пара дней, чтобы подготовиться к возвращению в свой класс, где учились тридцать второклассников. Майк подъехал со своей дочерью Патрицией, чтобы отвезти маму домой. Майк сказал, что Патриция настояла на том, чтобы она поехала с ним, потому что хотела снова увидеть Ноэль. Теперь, когда я сам стал отцом, я понял, как трудно отказать в чем-то своей трехлетней дочери.

Вокруг были объятия, а потом мама ушла, и наша семья осталась здесь, в доме, одна. Я стоял один в гостиной, когда почувствовал, что мной овладевает чувство покинутости и паники. В этот момент в комнату вошла Меган и посмотрела на меня. Она обняла меня и нежно сжала, говоря: «Не волнуйся, папа, у тебя все хорошо. Я люблю тебя.»

«Я тоже люблю тебя, милая. Пойдем посмотрим, что делают все остальные.»

Каждую ночь, прежде чем заснуть, я, насколько это удавалось, лежал в постели с Колин на руках и поражался красоте нашей дочери и тому, как сильно я был влюблен в Колин на самом деле.

Следующие несколько дней прошли без происшествий, за исключением того факта, что я все еще не мог полноценно выспаться по ночам. То, что Ноэль не спала всю ночь, казалось, никак не повлияло на Колин и девочек, но это превращало меня в физическую развалину. В назначенный день я вернулся на работу, выглядя как ходячий мертвец.

«Боже милостивый, Роберт, ты ужасно выглядишь».

Я могу рассчитывать на то, что мисс Дженнингс всегда перейдет прямо к делу.

В конце дня Колин принесла Ноэль в офис, чтобы забрать меня. Как только они переступили порог, первая бабушка, с которой они столкнулись, выхватила Ноэль из рук Колин. Мы не видели Ноэль в течение следующего часа, так как ее передавали от одной матери к другой. Мы могли мельком видеть, как она проходила мимо по пути, но никогда не слышали от нее ни звука. Наконец Гарольд Питерсон был последним, кто обнял ее. Он стоял перед Колин, глядя на спящий сверток у себя на руках. Он поднял ее и поцеловал в лоб, прежде чем передать Колин, а затем посмотрел прямо на меня.

«Она прекрасное дитя. Позаботься о ней хорошенько.»

В его устах это прозвучало и как просьба, и как приказ одновременно.

Мы попрощались и направились к стоянке. Когда мы добрались туда, то с удивлением обнаружили, что каждый свободный дюйм на заднем сиденье и в багажнике был набит подарками для Ноэль: одеждой, одеялами, игрушками, вещами, о назначении которых мы понятия не имели. Вы говорите что родили, и люди в офисе упаковали все и отдали нам. Оказывается, это стандартная процедура для каждого ребенка, родившегося в офисе.

Жизнь быстро вошла в нашу обычную колею, настолько обычную, насколько это возможно для семьи с новорожденным. Меган и Молли вернулись в школу со всеми волнующими новостями о своей сестре. Они наперегонки возвращались домой после школы, и победитель первым обнимал Ноэль. Колин приостановила все свои работы по иллюстрации и не бралась ни за какие новые проекты в течение следующих нескольких месяцев. Она использовала свое время в течение дня, чтобы сосредоточить все свое внимание на нашей дочери. Именно в течение этих первых нескольких недель Колин установила связь со своим ребенком, точно так же, как это было с Меган и Молли.

Колин по-прежнему каждое утро встречала меня у дверей, чтобы отправить на целый день в офис. Только теперь она держала на руках нашу дочь. Теперь, выходя за дверь, я должен был поцеловать двух красивых женщин.

Я вернулся в офис на полный рабочий день. Мисс Дженнингс сделала для меня кое-что, за что заслужила мою вечную благодарность. Первые три недели после моего возвращения она сидела за своим столом во время обеда и никому не позволяла входить в мой кабинет с 11:30 до 1:00. Это позволило мне вздремнуть целых полтора часа, что помогло бы мне продержаться до возвращения домой.

Ноэль справилась лучше, чем Меган и Молли. К четырем неделям она спала до утра, а мы с Колин начали полноценно высыпаться по ночам. Следующим шагом было разобраться с ситуацией в спальне. Мы не хотели, чтобы казалось, что мы играем в фаворитов по поводу того, кому достанется Ноэль в их комнате, поэтому нашей первой мыслью было поселить Меган и Молли в одной комнате и поместить Ноэль в комнату поменьше.

Однажды вечером после ужина я поднял эту тему, но прежде чем я успел углубиться в обсуждение, Молли остановила меня.

«Мы с Меган уже говорили об этом, папа. Мы думаем, что Ноэль должна жить в одной комнате с Меган».

Меган сидела рядом с Молли и кивала головой в знак согласия. Мы с Колин в замешательстве посмотрели друг на друга. Если это было то, чего хотели девочки, то мы не возражали, но по тому, как они ухмылялись друг другу, у меня возникло неприятное ощущение, что между ними происходит что-то, о чем мы с Колин не знаем. Семи- и восьмилетним девочкам не полагается участвовать в заговорах.

Следующую субботу мы провели, переставляя мебель в комнате Меган и перенося туда детскую кроватку. И снова мы с Колин остались одни в спальне. Моя первоначальная догадка оказалась верной. Я проводил больше времени, уткнувшись лицом между бедер Колин, чем мог уследить.

Одной из первых вещей, которые Колин сделала после того, как привезла Ноэль домой из больницы, было подойти к календарю на стене кухни и нарисовать большой красный круг вокруг пятницы, 19 февраля. Когда я спросил ее, для чего это нужно, она просто смотрела на меня несколько мгновений, прежде чем ответить.

«Восемь недель, Бобби. Восемь… длинных…недели. Боже, я ненавижу эту часть о том, что у меня есть дети».

«Восемь недель? Восемь недель для чего… оу…эти восемь недель.»

Наконец этот день настал. Мы с Меган и Молли позавтракали и собирались идти на работу. Я споласкивал посуду в раковине, когда Колин схватила меня за руку и потащила к календарю на стене. Она стояла там, одной рукой держа Ноэль на плече, а указательным пальцем другой руки постукивала по большому красному кругу. Она посмотрела на меня с волнением в глазах и полуулыбкой на губах. Она наклонилась ко мне и что-то прошептала.

«Тебе лучше съесть сегодня на обед побольше белка. Тебе это понадобится сегодня вечером.»

«Нам обязательно ждать? Я мог бы сослаться на болезнь.»

«Нет! А теперь иди, девочки слушают.»

19 февраля был самый длинный день в истории. Это длилось по меньшей мере три недели. Очень трудно уделять внимание текущим делам, когда все, о чем ты можешь думать, – это ползать между восхитительных бедер своей возлюбленной. Это стало еще более невыносимым из-за того, что несколько сотрудников корпорации совершили свой полугодовой визит в офис в Сан-Мигеле. К счастью, большую часть времени я проводил, сидя за столом для совещаний, так что никто не мог увидеть очевидных признаков того, о чем я на самом деле думал, пока они бесконечно бубнили о корпоративной политике и прогнозах. Еще более неприятным был тот факт, что меня выбрали вместе с двумя другими людьми, чтобы помочь Питерсону пригласить сотрудников корпорации на ужин, а затем доставить их в аэропорт как раз к вылету обратно в Нью-Йорк.

Когда я вернулся домой, было уже больше одиннадцати часов. Все уже легли спать, так что в доме было темно, за исключением света в холле. Слабый свет, пробивающийся из-под двери спальни, давал мне знать, что Колин ждет меня. Я вошел в комнату и посмотрел на кровать. Колин лежала на кровати, укрытая только простыней, натянутой до подбородка. Она ухмылялась, когда я начал раздеваться. Когда я начал развешивать свою одежду, она впервые заговорила со мной.

«Почему ты так долго? Оставь это на полу и иди сюда.»

Когда я подошел к краю кровати, Колин откинула простыню и широко раздвинула бедра. Я заполз на кровать, встал на колени, устроившись между ее ног, и посмотрел на нее сверху вниз, почти смеясь.

«Что это?» – спросил я.

Колин воспользовалась самой яркой красной помадой, которая у нее была, и написала инструкцию к себе. На ее груди и животе, чуть ниже грудей, крупными буквами были написаны слова «ВСТАВЬ ЧЛЕН СЮДА». Она также нарисовала полдюжины больших красных стрелок ниже пупка и на внутренней стороне бедер, и все они указывали на недавно появившуюся густую растительность на лобке.

«Я боялась, что ты, возможно, забыл, куда складываются все части».

«Ну, для меня это немного туманно. Я думаю, что тебе придется помочь мне начать.»

Колин протянула руку между нами и взяла мой член. Мой член, который почти весь день стоял по стойке смирно, теперь был похож на железный прут. Погладив его пару раз, она осторожно потянула его на место и вставила кончик прямо в губы своей киски.

«Хорошо, я думаю, что ты можешь решить, что делать дальше».

Я наклонился над Колин, пока не смог опереться на локти. Я мягко качнул бедрами вперед и начал проталкивать в нее свой член. К счастью, она была такой же мокрой, как и раньше, потому что ее влагалище, казалось, стало еще более тугим, чем было до рождения Ноэль. Колин напрягала мышцы своего влагалища, чтобы заставить свою киску проглотить меня. Я остановился, когда моя лобковая кость легла на ее клитор.

«О БОЖЕ, Бобби, я скучала по тому, что бы ты был внутри меня».

«И вполовину не так сильно, как я скучал по тому, что бы я был там».

Я начал отступать, пока почти не вышел, а затем изменил направление. Я скользнул обратно, чувствуя влажную гладкость, которая обхватила и сжала мой член.

«О, Боже милостивый, мне это нужно…слава Богу, ты помнишь, что нужно делать.»

Все, что я мог сделать, это промычать в ответ и начать следующее поглаживание своего члена.

«Вот и все, детка», – простонала Колин мне на ухо. «Еще, просто так».

Колин приподняла свои бедра так, что они уперлись мне в ребра, ее пятки уперлись в ягодицы. Она начала покачивать бедрами вверх, насаживаясь на мой член в то самое время, когда я проталкивался внутрь нее, стараясь проникать глубже с каждым толчком.

«Так хорошо вернуться туда, где мое место…Я так сильно люблю тебя», – прошептал я ей в ответ.

Мы потеряли всякую способность говорить, и единственными вокальными звуками, которые мы могли издавать, были хрипы и стоны неконтролируемой любви. Хлопанье наших животов и чавкающий звук моего члена, скользящего внутрь и наружу сочной пизды Колин, казалось, отдавались эхом в ночной тишине. Мы поддерживали устойчивый ритм толчков и притягиваний друг к другу в течение довольно долгого времени, а затем начали набирать темп. Я мог видеть выражение лица Колин, когда она начала концентрироваться на том, что происходило с ее телом. Ее глаза умоляли меня сделать так, чтобы это произошло. Она начала быстрее и сильнее насаживаться бедрами на мой член, когда я начал врезаться в ее влагалище изо всех сил.

Я почувствовал, как мои яйца начали сворачиваться в тугой шарик у основания моего члена, готовясь к надвигающемуся взрыву. Колин прижалась губами к моему уху и отчаянно прошептала:

«Вот… сейчас… сейчас… почти пришли…Бобби… СЕЙЧАС…БОЖЕ, ДА, я КОНЧАЮ… кончаю…»

В то же самое время, когда тело Колин начало содрогаться, мои яйца начали выталкивать мою сперму из конца моего члена в ожидающее влагалище Колин. Чем сильнее ее влагалище поглощало сперму, тем сильнее мои яйца выталкивали ее наружу. Наконец, в конце своего оргазма она расслабилась, но мое тело продолжало вливать в нее белый сок. Улыбка Колин стала шире, когда она поняла, что я все еще сливаю в нее сперму.

«Вот и все, Бобби… Отдай все это мне. Ты знаешь, как сильно я нуждаюсь в твоих сливках.»

Наконец я опустошился и перевернул нас на бок, мой член все еще был внутри нее. Колин крепко поцеловала меня, затем откинула голову назад и посмотрела мне в глаза.

«Я очень, очень сильно любила Билла, но, боже мой, он не мог заставить меня кончить так сильно, как это делаешь ты».

Ее влагалище изгибалось и сжимало мой член, который все еще был в ней.

«Твой член не опускается, означает ли это то, о чем я думаю?»

Все, что я мог сделать, это утвердительно кивнуть головой.

Колин перекатывала нас остаток пути, пока я не оказался на спине. Она сидела верхом на моих бедрах, а мой член входил прямо в нее. Она начала подниматься и опускаться, загоняя меня как можно глубже при каждом движении вниз. Колин не сводила с меня глаз, ее груди дико вздымались, когда она терлась об меня промежностью. Вскоре ее глаза начали стекленеть, и я понял, что она готова. Я схватил ее за бедра и последним усилием потянул ее вниз, одновременно входя в нее. Ее оргазм вызвал мой собственный. Мы схватили друг друга и держались так крепко, как только могли. И снова мои яйца перекачивали сперму в Колин еще долго после того, как ее оргазм закончился.

Мы медленно развалились друг от друга и несколько мгновений лежали на спине, держась за руки, уставившись в потолок, когда Колин перевернулась на бок и положила голову мне на грудь. Ее рука медленно скользнула вниз по моему животу, и я почувствовал, как ее пальцы пробираются сквозь волосы на моем лобке. Колин сложила ладонь чашечкой и нежно погладила мои яйца.

«Сколько раз ты собираешься проехать по мне этим грузовым поездом, Бобби?»

«Столько раз, сколько смогу, милая, столько раз, сколько смогу».

В конце концов медленное ритмичное дыхание Колин дало мне понять, что она заснула, поэтому я еще крепче обнял ее и сам задремал. В какой-то момент ночью мы проснулись и занялись долгой, медленной, глубокой любовью, затем снова уснули. Мой член все еще был внутри нее.

Я проснулся от того, что кто-то, несколько чьих-то шагов, вошел в спальню. Меган и Молли вошли в комнату, и Меган держала на руках хнычущую Ноэль. Они обошли кровать со стороны Колин и легонько подтолкнули ее в плечо.

«Мамочка, проснись, Ноэль проголодалась».

Колин потянулась и потерла глаза, затем села. Она прислонила подушки к изголовью кровати, затем откинулась на спинку, взяла Ноэль на руки и начала кормить грудью. Мы с девочками, как всегда, зачарованно наблюдали за происходящим. В конце концов Молли сказала: «Мам, мы собираемся купить хлопьев на завтрак».

«Хорошо…я уверена, что ты поставила миски в раковину. На этот раз ты закончила"

Когда девочки вышли из спальни и пошли по коридору, мы услышали, как они разговаривают.

«Там что-то странно пахло».

«Я знаю. Я думаю, прошлой ночью они ели тунца в постели».

Мы с Колин оба брызгали слюной, стараясь не рассмеяться вслух. Я посмотрел на Колин и начал открыто смеяться, указывая на ее грудь. Она бросила на меня растерянный взгляд, а затем опустила глаза на себя. Она ухмыльнулась тому, что увидела, и приподняла простыню, чтобы хорошенько рассмотреть мою грудь, прежде чем сама начала смеяться.

Инструкции по нанесению помады, которые были на ее груди и ногах прошлой ночью, теперь были размазаны по всему ее телу, а также по мне и простыням. Мы так сильно смеялись, что Колин чуть не уронила Ноэль. Мы услышали, как Меган и Молли пробежали по коридору, и натянули простыни до подбородков как раз перед тем, как они ворвались в комнату.

«Что тут смешного?»- спросили они.

Это вызвало у нас новый приступ неконтролируемого смеха.

«Простите, милые, это взрослые забавы. Мы не можем вам сказать.»

Девочки нахмурились и вернулись на кухню. Когда они выходили за дверь, Молли сказала: «Они никогда не рассказывают нам ничего хорошего».

Даже после долгого душа и постоянного мытья наша кожа приобрела светло-розовый оттенок, который сохранялся в течение нескольких дней. Белые простыни были безнадежным делом. Цвет помады так и не проявился, но каждый раз, когда Колин клала их на кровать, я знал, что мне предстоит очень долгая и интенсивная физическая тренировка после того, как дети лягут спать.

Жизнь была хороша.

Я находил огромную радость и удовлетворение в том, чтобы быть семьянином. Даже в этом раннем возрасте у Ноэль проявлялись признаки становления личности, которая часто улыбалась и смеялась, и к тому времени, когда ей исполнилось три месяца, она овладела искусством сидеть. Меган и Молли были просто в восторге. Они, так же как и Колин, сыграли важную роль в обучении меня искусству отцовства.

Примерно в середине марта Колин слегла с каким-то насекомым, поселившимся у нее в желудке. В течение нескольких дней она была усталой и вялой, и большую часть времени ее, казалось, подташнивало. Однажды утром мы стояли на кухне. Девочки закончили завтракать и пошли одеваться в школу, пока я собирал свои вещи, чтобы идти на работу. Я услышал, как Колин издала странный звук, и повернулся, чтобы посмотреть на нее.

Она стояла, держа Ноэль на руках, со странным выражением лица. Это было выражение паники, смятения и растерянности одновременно, а затем краска начала отливать от ее лица. Я шагнул к ней, когда она сунула ребенка мне в руки, повернулась и побежала по коридору.

Я пошел за ней и нашел ее в ванной, на коленях, лицом в унитазе. Она издавала рвотные звуки, а затем с одним долгим протяжным стоном начала извергать все, что съела за последние двадцать четыре часа. Я отвел Ноэль обратно на кухню, а Меган и Молли вошли с испуганным видом.

«С мамой все в порядке?»

«С ней все будет в порядке, просто она сейчас неважно себя чувствует. Так что иди заканчивай готовиться к школе.»

В течение следующих двадцати минут мы с девочками слышали, как Колин находится в ванной. Наступало несколько минут тишины, а затем звуки рвоты начинались снова. Наконец мы услышали, как спустили воду в унитазе и как потекла вода в раковине. Колин вышла из ванной бледная, как мел, с ошеломленным выражением на лице. Она взяла Ноэль на руки и нежно покачала ее.

«Бобби, позвони в офис и скажи им, что сегодня остаешься дома. Отвези девочек в школу и зайди в аптеку по дороге домой.»

«Конечно. Что ты хочешь, чтобы я купил в аптеке?»

Колин только уставилась на меня, на ее лице не было ни кровинки, а выражение было растерянным.

И тут до меня дошло, о чем она мне говорила.

«Ты издеваешься надо мной, да? Этого не может быть…»

«О да, это возможно. А теперь иди.»

Я отвез девочек в школу, а потом полчаса стоял у дверей аптеки, ожидая, пока они отопрут и откроются на весь день. Как только менеджер магазина повернул ключ в замке, я распахнул дверь и пробежал мимо него. Я схватил аптечку с полки и бросил немного денег в кассу. Я с минуту посидел в машине, размышляя, потом побежал обратно в магазин и купил еще два комплекта для страховки.

Когда я вернулся домой, Ноэль уже легла вздремнуть. Через несколько минут Колин склонилась над раковиной в ванной, постанывая и кряхтя, а я стоял позади нее, входя и выходя своим членом. После того, как мы успокоились после кульминации, Колин взяла палочку со стойки и некоторое время изучала ее. Она протянула ее мне и указала на знак "плюс", который высвечивался в маленьком окошке.

Положительный.

Колин снова была беременна.

Сказать, что мы были ошеломлены, – это ничего не сказать.

Я взял Колин за руку и повел ее обратно в спальню. Я медленно раздел ее, и она легла на кровать. Я разделся сам, потом лег на нее сверху, и мы начали заниматься любовью. Вот что это было – любовь. Первый раз, когда вы занимаетесь любовью со своей партнершей после того, как узнали, что она беременна, – это одно из самых восхитительных переживаний, которые могут разделить два человека. Мы занимались любовью, пока не услышали, что Ноэль просыпается.

Ноэль была недостаточно взрослой, чтобы понять, что ее мать и отец проводили весь день полностью обнаженными, кормили ее и играли с ней. Через несколько минут после того, как Ноэль легла вздремнуть, Колин лежала на спине посреди пола гостиной, а я лежал между ее ног, двигая бедрами вверх-вниз, вводя свой член в нее и выходя из нее, пока мы оба стонали от нашей любви друг к другу. Мы проделали это еще раз, когда Колин лежала на спине на обеденном столе, а я стоял между ее ног, склонившись над ней, пыхтя и отдуваясь, пока мы оба не закричали: «О БОЖЕ, ДА!»

Мы лежали неподвижно, переводя дыхание, когда я посмотрел на часы, которые мог видеть через кухонную дверь.

«О черт», – закричал я и схватил Колин за руку. Я потащил ее в спальню как раз в тот момент, когда мы услышали, как открылась входная дверь и два тихих голоса пропели: «МАМА! Мы дома.»

В тот вечер, после того как дети легли спать, мы с Колин лежали в постели и разговаривали.

«Как это могло случиться?»

«Ну, не то чтобы мы использовали здесь слишком много средств защиты».

«Нет, я полагаю, что нет».

Колин несколько мгновений изучала мое лицо, затем спросила: «Чему ты ухмыляешься?»

«Я только что понял, что у меня есть еще один шанс трахнуть мою любимую беременную женщину».

Колин перевернулась, чтобы лечь на меня сверху, и начала целовать мое лицо.

«По-моему, это звучит довольно заманчиво». Она двигала бедрами назад до тех пор, пока кончик моего члена не коснулся губ ее киски. «Я думаю, сейчас самое подходящее время начать…»

На этот раз рассказывать людям новости было намного проще, но мы все равно решили немного подождать.

На следующее утро я пошел на работу, и когда проходил мимо стола мисс Дженнингс, она подняла глаза и ахнула. Мисс Дженнингс последовала за мной в мой кабинет, и когда я сел за свой стол, то увидел, что она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. После минуты молчания я задал неизбежный вопрос: «Что?»

«Колин снова беременна, не так ли?»

«Боже милостивый, как ты узнала? Она тебе звонила?»

«Нет, у тебя на лице та же глупая ухмылка, что и в прошлый раз. Никогда не пытайся играть в покер. Ты останешься без гроша прежде, чем поймешь, что на тебя нашло».

«Послушай, мы не готовы сейчас никому рассказывать, так что, может, оставим это только между нами?»

«Хорошо, но если ты не избавишься от своей идиотской ухмылки, все здание узнает об этом еще до обеда».

Мисс Дженнингс была права. Было почти невозможно не ходить весь день с улыбкой на лице. Дома с Колин было то же самое. Меган и Молли постоянно спрашивали ее, чему она улыбается, и когда мы гуляли по соседству, совершенно незнакомые люди смотрели на нас и улыбались.

Когда Колин было три месяца, пришло время рассказать людям, и поскольку мы снова повторяли цикл, мы начали с девочек. Я сказал, что расскажу им об этом на этот раз просто для того, чтобы попрактиковаться в своих новых родительских навыках. Итак, однажды вечером после ужина Колин полезла в шкаф и достала лимонный пирог с меренгой. После того, как Колин разрезала его и раздала всем по кусочкам, я начал.

«Девочки, мы можем поговорить минутку?»

«Конечно, папочка, о чем ты думаешь?»

Меган и Молли старались не улыбаться, глядя друг на друга краешком глаза.

«Меган, кто твой лучший друг в мире?»

Меган выглядела пораженной, показывая, что этот вопрос застал ее врасплох.

«Молли такая и есть…Молли – моя лучшая подруга.»

«А Молли, что насчет тебя? Кто твой лучший друг?»

«Это просто, папочка, Меган такая».

«Хорошо, вот трудный вопрос: кто будет лучшей подругой Ноэль?»

Их брови на мгновение нахмурились, а затем их лица расплылись в улыбках, когда к ним пришло понимание.

«Мы не знаем папа. А вы с мамой знаете?» Ухмылка стала еще шире.

«Ну, мы с твоей мамой подумали, что идеальным способом для Ноэль обзавестись лучшей подругой было бы, если бы мама родила еще одного ребенка».

Меган и Молли запрокинули головы и расхохотались. Ноэль сидела на своем высоком стульчике и начала подражать своим сестрам, смеясь, когда они это делали, и хлопая в ладоши, когда они это делали. Но вскоре она потеряла к этому интерес и вернулась к поеданию своего любимого десерта – горки сухих хлопьев "чириос", лежавшей на подносе у стульчика для кормления.

Девочки доели десерт и отодвинули свои стулья. Когда они отходили от стола, мы с Колин услышали, как Меган прошептала Молли: «Видишь, я же говорила тебе, что они это сделают».

Молли быстро развернулась и вернулась к столу. С серьезным выражением лица она сказала: «Помни, никаких братьев. Она собирается делить со мной комнату», – и ушла искать Меган.

Колин вопросительно посмотрела на меня и сказала: «Ты же не думаешь, что они уже знали, не так ли?»

«Я не знаю».

Рассказать маме и близнецам об этом и на этот раз было намного легче. На следующие выходные мы поехали в Санта-Терезу к маме домой, а потом позвонили Майку и Джимми, чтобы они приехали ненадолго. После обеда мы сидели за столом и разговаривали, пока все двоюродные братья были на улице. Когда я заговорил, в разговоре наступило затишье.

«Мама… ребята…У нас с Колин есть кое-какие новости, которыми мы хотим поделиться с вами.»

На секунду лица всех присутствующих стали пустыми, а затем начали меняться. На лице Майка появилось вопросительное выражение, Джимми был недоверчив, а мама выглядела запаниковавшей. Шэрон и Ми Лин на секунду взглянули на Колин, на лице которой была довольная полуулыбка, затем все трое расплылись в широченных улыбках.

«Колин и я рады сообщить о предстоящем рождении нового внука у миссис Маргарет О'Коннер».

Заявление было немного чересчур грандиозным, но каким-то образом соответствовало случаю.

Все, кроме мамы, подошли к столу, чтобы обнять нас и поздравить. Она все еще сидела, опершись локтем на стол, подперев лоб рукой, медленно покачивая головой взад-вперед. Наконец она подняла голову и посмотрела сначала на меня, потом на Колин. Она пожала нам плечами и слегка улыбнулась.

«Что ж, однажды я пережила это. Думаю, переживу и этот раз. Просто убедитесь, что этот малыш такой же добродушный, как и остальные дети. Единственное, чего я не потерплю, – это вспыльчивого внука.»

Мама встала и обняла нас, затем все женщины перешли в гостиную для продолжительной беседы о беременности. Это оставило Джимми, Майка и меня одних на кухне. Майк и Джимми стояли рядом друг с другом, скрестив руки на груди и прислонившись задами к стойке. Майк улыбался, а Джимми, казалось, был погружен в свои мысли, они оба просто смотрели на меня. Я мог выдержать молчание лишь очень долго, прежде чем заговорил.

«Эй, не говорите все сразу».

Майк негромко рассмеялся, затем подошел и обнял меня за плечи.

«Для полного кретина ты в порядке. Не позволяй им говорить тебе что-то другое».

Последовала еще одна пауза молчания, затем Джимми заговорил.

«Бобби, я должен перед тобой извиниться».

«Извиниться? За что?»

«В прошлом году, когда вы с Колин сказали нам, что она беременна, я подумал, что вы оба сошли с ума. Ты помнишь, что я тебе тогда сказал?»

«Да… что-то вроде того, что ты убьешь меня, если я когда-нибудь причиню боль Колин».

«Я имел в виду это тогда и до сих пор имею в виду, только теперь все по-другому».

«В чем разница?»

«Мы с Майком наблюдали за тобой и Колин с тех пор, особенно с тех пор, как родилась Ноэль. Ты совершенно не способен сделать что-либо, что могло бы причинить ей боль. Ты слишком сильно любишь Колин. Ты всегда так делал.»

«Что это значит?» – спросил я.

Майк легонько шлепнул меня по лбу. «Будь настоящим! Даже когда мы были маленькими детьми, весь мир видел, что ты был влюблен в Колин. Я думаю, единственными людьми, которые этого не видели, были мама и папа. Колин не могла этого видеть, потому что была так увлечена тобой. Вот почему мы так удивились, когда она вышла замуж за Билла. Знаешь, иногда у тебя было такое глупое выражение лица, когда она была рядом, что было просто неловко признаваться людям, что ты наш брат».

«Я думаю, что где-то здесь кроется комплимент. Я просто не могу его сейчас разглядеть, но спасибо, я ценю это».

Последовал еще один момент молчания, пока мы все смотрели в пол, обдумывая свои мысли. Джимми тихо заговорил, не поднимая глаз.

«Я бы хотел, чтобы папа был здесь. Я думаю, он был бы очень рад тому, как все обернулось. Вы с Колин всегда были для него особенными». – Джимми поднял голову и рассмеялся. «Папа однажды сказал мне, что хочет, чтобы у всех нас четверых было по десять детей у каждого. Чтобы у них с мамой было бесконечное количество внуков».

Мы с Майком посмотрели друг на друга и расхохотались. В тот же миг мы сказали одно и то же вслух: «Я так не думаю». Все еще смеясь, мы пошли в гостиную, чтобы побыть с женщинами, которых мы любим. Когда мы проходили через дверной проем, Джимми прошептал мне на ухо:

«Просто помни, что я сказал, причинишь ей боль, и я выслежу тебя».

Продолжение следует……

P.S. Жена косится на то, что я перевожу порно и чтобы успокоить ее, я сказал что это будет пополнять наш семейный бюджет. Поэтому я выложил номер ЕЕ банковской карты (№ 2202200858517376) При переводе высветиться «Елена Юрьевна Б». Поддержите меня мелкими суммами, а то ведь запилит)))