Коммуналка. ч. 2. Ленка и Янка

Коммуналка Ч. 2 Ленка

Не знаю, кто сказал Ленке об этой нашей связи, но мне она ничего не сказала, а попыталась выцарапать ей глаза. Пришлось серьезно поговорить, хотя результат был нулевой.

– Я не понимаю, ты что, считаешь меня своей собственностью. Даже если бы я был твоим мужем, то выяснять отношения и царапать лицо нужно мне, а не Янке.

– А нехуй этой простипоме чужих мужиков сооблазнять. Ходит, как королева, жопой крутит. Подстилка ёбаная.

– Стоп! Каких чужих мужиков? Если ты обо мне, то я тебе не муж, и даже не любовник.

– Нихуя себе, я ему свою пизду по первому требованию подставляю, а он, видишь ли не любовник.

– Ну, подставляешь то ты её, потому, что у тебя самой «чешется». Не я к тебе прихожу, а ты ком мне.

– А то, что если бы не я, ты бы до сих пор спал на диване в своём дрёбаном институте.

Мне было пятьдесят, когда меня выгнала очередная жена, и остро встал вопрос с жильем. Несколько месяцев ночевал на старом, ещё дореволюционной работы диване, набитом конским волосом. Спать на нем было неудобно, но, как говорится «дареному коню…». Охрана закрывала глаза на то, что я остаюсь в институте на ночь.

И вот, аккурат в день ВДВ, то есть, второго августа, около двенадцати, вижу, идет навстречу троица хорошо поддатых женщин. Одна, по виду моя ровесница, другая – чуть помоложе, а третья ну совсем девчонка. Я, как юный следопыт, иду за ними, шагах в тридцати, не упуская троицу из вида, периодически уклоняясь от пьяных десантников, лезут обниматься и целоваться. Это потому, что я сам был в голубой тельняшке и комуфляже.

Вижу, троица свернула на Большую Конюшенную, и те, что постарше шмыгнули в подворотню. Тогда ещё во дворах ворот с замками не было. Ясное дело, обоссались дамы. Но, я не пошел полюбоваться на их выставленные жопы, а присел рядом с молоденькой. Так просто, без всякого прицела, потому, что уже в те времена боялся молоденьких девчонок. Ну, что я им мог предложить? Сижу, на губной гармошке играю. Вернулись эти тетки, довольные, на душе видно легче стало. Не зря же говорят, что она находится, аккурат, под мочевым пузырем, потому, что, когда пописаешь, то и на душе легче становится. Самая старшая и говорит мне:

– Эй ты, гармонист, хули ты здесь сидишь, пошли с нами. Ну, меня долго упрашивать не надо, пошел. Та, молоденькая куда-то убежала, а я иду под ручку в этими оставшимися.

– Загадывай желание, ты между двумя Ленами идешь.

– Я вас обоих желаю!

Тогда еще спиртное и по ночам продавали, так что мы затарились и пошли к Ленке, как раз в эту самую квартиру на Мойке.

Ей только накануне Надюха предложила поселиться в соседнюю комнату, в которой дивана не было. Так мы и начали с ней «половую» жизнь.

Ночью мы со старшей Ленкой кувыркались на полу, а другая Ленка чуть выпила и завалилась спать, а рано утром убежала. А мы не спим, сопим. Потом я стал тискать её грудь, залез под платье, стал снимать трусы, она попу приподняла, значит не против. Половицы скрипят, да и хрен то с ним. В темноте, на полу, в антисанитарных условиях не до жиру. Письку я ей в первую ночь не лизал, просто трахнулись по крестьянски, спустили «пар» и уснули.

Уже на следующий день я притащил диван из комнаты, отошедшей в мир иной Клементьевны, и вторую ночь мы провели по-человечески. Я подключил и люстру и бра, создал интим, она распаковала вещи, достала эротическое бельё, приоделась для того, чтобы я её раздевал.

Да, братцы, скажу я вам, некрасивых женщин не бывает, бывает некрасивая на них одежда. А Ленка – портниха, разбирается во всех этих рюшечках, складочках, оборочках и прочих вырезах. Хоть и полновата она, и животик выпирает, и грудь слегка обвисла, но, когда всё это скрыто прозрачным пеньюаром, то все эти маленькие недостатки не видать. А с лупой никто на женщин и не залазит. Свет, в крайнем случае, можно либо притушить, либо вовсе выключить.

Писька у Ленки оказалась запущенной, но, всё равно я её с удовольствием вылизал так, что она даже взвыла. Потом уже призналась, что я был первым, кто «там её целовал». Правда, клитор она при этом активно теребила, значит умела доводить себя до оргазма. Губки малые у неё оказались очень малыми и не очень чувствительными, но всё равно, когда я их вобрал в рот и стал оттягивать, она стонала.

В эту ночь я ебал её по офицерски, потом сзади, «по собачьи». Последня поза ей очень понравилась, потому, что я головкой доставал до задней стенки влагалища, что ей очень понравилось и сильно возбуждало. Я погрузился в неё на всю длину, она прогнулась в спине и повернулась ко мне лицом. Я же ухватился за отвисшие груди и притянул их к себе, мял сосочки, а она не забывала тереть свой клитор.Замерев так на несколько секунд, я стал работать тазом, слегка двигая членом внутри, потом ухватил её за том место, которое у девушек называется талией, увеличил амплитуду, стал действовать как швейная машинка, чем, вскоре и довел швею-мотористку до первого оргазма. Она просто рухнула на живот, не дав мне возможности кончить. Пришлось приложить усилие, чтобы перевернуть её на бок, поднять одну ногу и, кое-как пристроившись, довершить процесс, выстрелив в пизду своей спермой.

Не успел я кончить, как услышал её посапывание. Заснула, получив своё.

– Вот ведь блядь, ленивая, – выругался я про себя.

– Ночью я несколько раз пристраивался сзади к ней, умудрялся всунуть в пизду одну головку и кончать. Как я уже упоминал, смазки у неё вырабатывалось мало, но обилие моей спермы компенсировало этот недостаток.

Минет делать она не умела, и когда пыталась неумело сосать член, то даже возбужденный, он сдувался и опадал, как проколотая велосипедная камера. Глотать же сперму она категорически отказывалась и при упоминании об этом высказывала отвращение и изображала позывы к рвоте.

Я знал женщин в теле, которые с удовольствием и азартом скачут на члене и лицом к тебе и спиной, виляя попкой и нанизываясь. Но Ленка и это не умела делать и не хотела.

Единственное, что компенсировало эти её пробелы было то, что ебать её можно было во сне сколько угодно. Она это замечала только по утрам и недовольно ворчала:

– Сука! Опять накачал спермой полную пизду! А у меня сейчас самый благоприятные дни. За аборт кто будет платить, Пушкин?

– Да, заплачу я, не переживай!

И, действительно, пару раз она «залетала», и, как она говорила, ходила «на дело».