куда приводит любовь 6

6. Сначала шла запись танцев в тех самых, прозрачных костюмах, но, фрагментарно, и заняло это не более получаса, а после начались танцы уже совершенно нагих партнёров. В кадр попадала и группа музыкантов, тоже, голышом. Парни с восторгом наблюдали за танцорами. И вот уже в одном из последних па Дима, обняв со спины Таню, принуждает её согнуться в поясе и тут же, довольно резко впихивается в неё. Жена морщится и ахает от неожиданности, но не препятствует партнёру, и тот довольно долго, минут десять, наслаждается сексом. Видно его довольное лицо, и лицо жены, поглощённой своими благостными ощущениями. Под конец у неё подламываются колени, и Дима ловко подхватив Таню на руки, подносит её к круглому каменному столику на террасе, под открытым небом, с уже заранее кем-то постеленным на него одеялком, и бережно укладывает спиной на него блистательную в наготе и бесстыдстве красавицу. То, насколько её, такую разомлевшую, но готовую к продолжению близости с мужчинами хотят все, кто попал в кадр, понятно уже по их жадным глазам, по тому, как напряжены они своей плотью. И она ни сколько не противится Диме, когда тот берётся в щиколотках за ноги любовницы, задирает их вверх, прямые в коленях, и разводит широко в стороны. Камера показывает крупным планом мокрое, приоткрытое женское лоно, которое, как рыба, глотающее воздух, то – почти смыкающееся, то – вновь раскрывающееся во всей своей прелести, ищущее мужскую плоть, желающее её в себя, и видя этот призыв, каждый готов подарить изнывающему лону красавицы своё мужское начало. Она – прекрасна, как только может быть прекрасна женщина в безудержном желании мужчин! И вот, Дима снова входит в неё, и не долго двигается, хлюпая, пока не подходит один из музыкантов. Он оглядывается на страждущего и начинает ускоряться. Его толчки становятся резкими, вызывающими протяжное подвывание Тани, пока Дима не вонзился изо всех сил, как мог глубже. Он застонал, извергаясь и Таня тоненько протяжно вторила ему. А затем, как-то резко, из ещё не пришедшей в себя партнёрши, он выдёргивает предмет услады, вызывая в женщине недовольный стон разочарования, но Дима тут же передаёт ноги партнёрши сменщику, и отходит в сторону. Едва новый член начинает входить в неё, Таня благостно стонет, не противясь другому партнёру. Напротив, она желает продолжения уже не важно с кем. Подходят трое других мызыкантов, ожидая своей очереди. Дальше я смотреть не стал, прокрутив. Вот они сменили позу, уложив свою добычу на стол животом. Снова всё понятно и я перемотал дальше. Вот уже следующий день, её имеют гости застолья. Она находится в очумелом состоянии и сама помогает им, отвечая встречными движениями. Взгляд полуприкрытых глаз осоловелый, лицо ещё сохраняет тень улыбки. Позы меняются, а мужчины всё сменяют и сменяют друг друга. Эти два часа записи я тоже промотал на ускоренке. Мне было просто невыносимо всё это просматривать с нормальной скоростью!

Затем пошли сюжеты, снятые крупным планом, чтобы выглядело особенно эффектным вторжение сразу двух членов, сложенных вместе. Позы менялись, но суть двойного проникновения сохранялась, и повторилась раз пять. Затем начались фрагменты, где использовался анал женщины, и смотреть на это мне было противно, поэтому эти фрагменты и фрагменты в которых использовалось и лоно, и вторым партнёром анал, я тоже прокрутил. После были фрагменты того, как жену подбривают чьи-то руки, а после принуждают мастурбировать на камеру маленькой пивной бутылкой, всовываемой донышком. Жена морщится, но вскоре взгляд её делается затуманенным, и она сама начинает яростно двигать бутылкой, взятой за горлышко, и смазанная чем-то маслянистым, стекляшка довольно быстро снуёт в ней до наступления оргазма. Таня в голос протяжно воет, впихнув в себя стекляшку с перекошенным лицом почти целиком, видно только край горлышка. Таню затрясло, и она впала в сладостное забытье. Но вот новый фрагмент, где Таня, глупо улыбаясь, садится на ту же бутылку, поставленную на табуретку. Она сторожко опускается на неё. Губы раскрываются до предела, и жена, дыша открытым ртом и прикрыв глаза, наползает на бутылочку, в конце-концов сев на табуретку. Она морщится и привстаёт. Поправляет предмет внутри себя и, по приказу, стоя сводит ноги вместе. Чьи-то руки отирают смазку. Жена ложится на стол и ноги её слегка расходятся. Губы почти сомкнуты. Снова чем-то влажным протирают и жена стонет:

— Жжётся!

— Терпи!

И ей шире разводят бёдра. Кто-то, за шею, прижимает к столу. Видно пряжку офицерского ремня в ладони. Ремень наматывают на руку по-боевому, и, примерившись, не сильно начинают лупить ремнём между ног. Она взвизгивает от боли и сводит бёдра. Их разводят, и снова наносят удары, всё чаще. Тело уже сотрясается нервной дрожью. Жена хрипит и воет. Губы постепенно приоткрываются и уже видно донышко бутылки. Удары не сильные, но чувствительные, и тут происходит невероятное: задыхаясь от боли, Таня сама просит громким шёпотом:

— Ещё!

Ей наносят новую серию ударов по клитору и губам, и жена, закусив губу, с перекошенным болью лицом достигает мощного, затяжного оргазма.

На этом сюжет обрывается, и новый фрагмент показывает свежую татуировку стрекозы.

И новый фрагмент: десяток голых парней, сменяя друг друга, пользуются женщиной, которая, судя по всему, сама уже не в состоянии противиться сексу с ними.

Снова прокручиваю. Таня танцует в ДК. Это я видел – снова прокручиваю.

Снова снующие два члена, сложенные вместе. Три пары парней делают два круга, сменяя друг друга. И вот он, последний или предпоследний фрагмент: Таню, уже вымотанную сексом, мокрую от пота, с усталым взглядом полуприкрытых глаз, укладывают на скамейку. Скамейка на колёсиках. Её подкатывают под коня, и Таня, понимая что её ожидает, испуганно крутит головой, всё ещё не веря. Она, в панике, начинает реветь и умолять не делать этого с ней, но её никто не слушает. Запястья и щиколотки продевают в петли из тонкого каната, перекинутого через спину коня. Жена оказывается подвешенной под животом животного вплотную к нему. Конь уже знает, что последует дальше и его, ещё вялый член, начинает высовываться из укрытия, набухая. Чья-то рука приставляет ещё не налившуюся головку к полураскрытым губам и жена начинает реветь, безуспешно дёргать коленями и просить не делать этого, но её обрывают:

— Дура! Сама ещё просить будешь повторить!

Таня осекается и только вздрагивает, когда головку втыкают внутрь и ахает от ощущения его роста внутри неё. Конь, ощутив мокрое тепло кобыльей вагины, в пару секунд делается твёрд своим членом и супруга только попискивает – предмет всё растёт внутри неё, а снаружи видна лишь малая его часть, розовой плоти, обычно скрытой от глаз. Конь дёргается, всё глубже всаживая плоть в кобылку, и кобылка начинает завывать от ощущений внутри себя. Длится это не долго, в пределах минуты. Неожиданно Таня в голос вскрикивает и воет, а таз её сотрясают волны оргазма. Член явно обмяк, но не выпадает из влагалища кобылки – слишком близко оно к чреслам животного, и любимая сладко постанывает. Жеребец вновь начинает переступать ногами и похрапывать, и это добавляет жене сладости. Она заахала и протяжно застонала, снова достигнув концовки.

Ещё не пришедшую в себя, её подвешивают под второго жеребца, более крупного, но она находится в таком благостном состоянии, что уже не противится этому. Головка у этого жеребца, да и сам половой аппарат, заметно крупнее первого, и Таня, не видя этого из-за живота нового партнёра, болезненно морщится, когда тот пропихивается в неё, но тут же начинает постанывать от сладостного ощущения. Партнёр ещё не начал, а жену от одного ощущения заполненности начинают сотрясать конвульсии оргазма, когда же животина выстрелила в неё свой заряд семени, это усилило и продлило её кайф – она завывает низким голосом и почти лишается чувств. Казалось, что она уснула, когда её перевешивали под третьего жеребца, ещё более крупного, как экстерьером, так и репродуктивным аппаратом. Я смотрел с замиранием сердца на этот огромный для женщины член, который и в расслабленном состоянии был толщиной с мужскую руку в запястье. Жена болезненно застонала, когда в неё с трудом пропихнули головку этого монстра, размером больше кулака мужской руки, а затем член коня начал наливаться, и её глаза округлились, испуганно раскрывшись. Она запаниковала, а после завыла, достигнув нового оргазма, который длился и длился, а когда жеребец излился, её затрясло с новой силой. Таня выла, хрипела и неожиданно потеряла чувства от переизбытка сладостных ощущений.

Запись закончилась, по экрану побежала рябь шумов, но, внезапно появился ещё фрагмент, совсем коротенький и последний. Чья-то рука на безвольно лежащем теле не пришедшей ещё в себя Тани, крупно выводит внизу живота, у самого лобка, в две строки, надпись маркером:

«Даю в пизду трём коням за раз».

На этом запись завершилась. Я наверняка, при перемотке, пропустил несколько фрагментов, но смотреть на то, как моя жена упивается сексом, у меня больше не было сил. Я увидел главное – я понял, что женат совсем не на той нежной и скромной девушке, каковой она была, даже, всего пол года назад, она – женщина, распробовавшая прелесть обильного секса. Он ей нравится. Она полюбила его, и такой секс внезапно стал ей необходим. Необходим как наркотик, и так сильно, что не важно уже, с кем. Вряд ли Таня когда-нибудь признается мне в этом, не скажет прямо, что отдавалась потому, что сама хотела испытывать совершенно иные эмоции, нежели со мной, при обычном, супружеском занятии любовью. Но я видел то, как она хотела раз за разом переживать сладостное состояние полного изнеможения от использования её многими мужчинами. То, как зажигаются её глаза огоньком, как преображается она лицом, становясь другой, когда дело касается близости с мужчинами. У меня создалось впечатление, что грубое вторжение, как в низшее существо, как в безропотный спермоприёмник, приводит её в восторг своим состоянием жертвы. Беспомощность перед волей самцов вызывает в ней самой сильнейшее желание быть использованной ими так, как им этого хочется, и сколько им хочется.

Вновь по экрану побежал шум, а я сидел и отупело продолжал смотреть на экран, пока, щёлкнув, не включилась перемотка к началу плёнки. Теперь мне было понятно всё, включая странное Танино нежелание раздеваться при мне. Как же ей было стыдно и страшно, что из надписи я узнаю про жеребцов! Про кучу парней она и сама сказала тогда, а вот того, что испытала оргазмы с животными, она почему-то стыдилась, хотя я это не воспринимал и не воспринимаю, как измену или что-то подобное. Скорее, как забаву, вроде мастурбации бутылкой. Хотя, это теперь могу так спокойно всё оценивать, а как бы я отреагировал на это тогда, я и сам не знаю. Впрочем, вид конского члена, до предела растянувшего жену, и вызывавшего в ней оргазмы, меня здорово возбудил своей невероятностью и мощью. Мало кто не слышал, конечно, о том, что во конце войны деревенские женщины, оставшись без мужей, практиковали близость с конями, где они ещё оставались, но прежде они мне представлялись тётками с некрасивым телом, многократно рожавшими и с огромным дуплом из-за этих родов между ног, а тут – моя Танечка! Такая стройная, хрупкая, ни разу не рожавшая, и приняла такой гигантский член третьего коняки! Выходит, что любая женщина способна на такое соитие, и ничего сверх естественного в таком нет! Просто, одним нравится толще и длиннее, чем мужские в себе чувствовать, а другие – брезгуют или боятся того, что они – натуральные, живые! И спермы они от стакана до литра за раз выплёскивают! Но, когда они изливались в жену, семя не вытекало из неё, я это видел! А при заполненности внутреннего пространства членом, единственно, куда семя могло быть слито – её матка! Получается, что жеребцы матку моей жене в прямом смысле слова накачали своей спермой! Она оргазмировала, когда те кончали в неё, и, получается, что вызывало оргазмы именно ощущение наполнения матки семенем! Невероятно! Теперь – понятно, она стыдилась того, что из неё всё сочится и сочится вкачанное ими! А тут ещё эта надпись! Но как же она была прекрасна, отдаваясь тому, последнему коню, с самым здоровенным! Вот бы фотографии сделать!

Вдруг я почувствовал ладони на своих плечах и вздрогнул от неожиданности. Таня стояла позади стула, на котором сидел, и молчала, явно ожидая моей реакции на увиденное. Как долго она стояла так, я не знаю – настолько был поглощён происходящим на экране. Нужно было сказать что-то ободряющее супругу, и я произнёс:

— Ты невероятно восхитительная сексуальностью женщина! А с конями ты была настолько очаровательной, прекрасной!

Такого Таня совершенно не ожидала и опешила.

— Ты не шутишь? Тебе понравилось то, как я была с конями?!

— Да, ты была изумительно прекрасна! И тебе, я видел, с ними было очень хорошо! Вы, особенно с последним, смотрелись так органично слившейся парой любовников, что мне показалось, будто ты немножко влюблена в него, и, подумал, что если бы у нас был жеребец, я бы не то что разрешал, а иногда сам бы просил тебя заниматься с ним этим при мне! Это было так восхитительно красиво! Я хочу тебя, как никогда! – это было правдой, увиденное меня настолько возбудило, что тут же, прямо на ковре уложил жену на спину.

— Сашка, ты – больной! Какому мужу может понравиться видеть такое с его женой!

— Но ты же оргазмы ловила один за другим! А какому мужу не нравится видеть оргазмирующую жену! Только больному! – парировал я, и после долго доказывал ей свою страсть и любовь, вонзаясь в обузившуюся уже, но всё ещё бездонную супругу.

Утром она смущённо улыбалась и молчала. А о чём говорить! Но, я оказался неправ, было о чём. Я уже допивал свой кофе, когда Таня вздохнула:

— Саш, а если бы здесь был «Дима», ты бы позволял мне иногда пошалить с ним?

Я почувствовал дискомфорт, и то, что нужно дать ответ жене здесь и сейчас.

— Тань, я думал, что все эти глупости мы оставили там! Здесь ты – уважаемый учитель и любимая мужем жена.

— Кажется, ты ничего так и не понял.

— А что я должен был понять?

— То, что после того, как со мной был секс поочерёдно у нескольких мужчин, мне тебя одного элементарно мало, я не успеваю получить утоления желания! Просто не успеваю! Вот я и спрашиваю: что будем с этим делать?

— Давай, я смастерю тебе игрушку, что ли!

— Другого от тебя я и не ожидала – обиженным тоном ответила жена.

— А что бы ты хотела? Чтобы нового «Диму» завести, а после слухи до школы доползли, и, в бега из неё?

— Ладно, всё с тобой понятно!

Она закончила разговор, с каким-то чувством разочарования и не скрывала этого. Я понимал, что ей хочется больше, чем я могу ей дать, и не такого секса, с «фрей-фе».

Она пол дня размышляла о чём-то, а ближе к обеду, заметно волнуясь, спросила:

— А если я найду такого, который ничего никому не скажет? Ты позволишь?

— Тань, я не знаю. Странный разговор с мужем, ты не находишь? Если сложится, то, какое-то время я могу смотреть на это сквозь пальцы, но ты же понимаешь, что долго я терпеть это не смогу!

— И хорошо, не надо долго! Ты же понимаешь, что мне это нужно, и это – временно? Месяц – два, и, всё! Я снова буду прежней верной женой!

— Не знаю. Как-то это… Ну, не знаю, может, потерпишь?

— Не могу. Я и так уже неделю терплю!

— Извини! Что – могу, то – могу, а терпеть ещё кого-то, я не собираюсь! Хватит с меня отпуска!

— Значит, разбегаемся, всё?

— Блин! Не драматизируй! – мысль жены о разводе меня напугала. Прикипел я к ней душой, и со всей ясностью понял, вдруг, что другую, столь же любимую и желанную, уже не смогу встретить, до неё мне одни дуры размалёванные попадались, для разового употребления, поэтому, когда довелось познакомиться с умной и красивой, возликовал и влюбился мгновенно! Нет, я был совершенно не готов расстаться с ней.

— Понятно, тебе только секс со мной нравился, а как аппетиты возросли, то и муж стал не нужен.

— Саш – жалобно отозвалась жена – ну, ты же понимаешь, что это не так, и я люблю тебя, но вот девочка моя сделалась похотливой дрянью, и нужно время на то, чтобы её приструнить и привести в прежнее чувство!

— И сколько времени потребуется? Откуда ты знаешь, что месяц – два?

— Не знаю, но, думаю, что не долго, месяц – два буду постепенно сокращать ей рацион, стремясь вернуться к тебе, и снова быть только с тобой!

Я никак не мог определить что это: увещевание алкоголика позволить ему выпивать, сокращая рацион, и постепенно бросить, или искренняя вера в то, что это – реальный и единственный путь возвращения ко мне. Так или иначе, но мы выплеснули свои эмоции и задумались о том, как же быть. Мне всё больше было жалко жену, дурочку, попавшуюся на приманку большим членом. Неожиданно прошибла мысль:

— Тань, это же была подстава, с самого начала подстава!

— Ты про что?

— Про Диму. Он для своего босса и склеил тебя! А сам, вроде как тоже, жертва. Он же ясно сказал, что на закрытый показ придут только проверенные люди, в которых уверен. Снимал его брат, а съёмка оказалась у бандюганов. Как это объяснить? Как ты попала на конюшню?

— Не помню. Мы, с его шестью друзьями пол ночи были у Димы, а потом меня вынесли на матрасе, укрыв простынёй, и положили в уазик санитарку.

— Одежда твоя осталась у Димы?

— Да.

— Они её не брали с собой, эти, неизвестные, что тебя забрали в машину, так?

— Да.

— Те, что были с тобой у Димы и он сам, и его брат с камерой, все остались там, дома?

— Да.

— А после у них появилась на руках запись твоего выступления, и того, как они тебе делали двустволку, и твоя одежда волшебным образом тоже, оказалась в конюшне! До логова босса – несколько часов пути. Кассету мне продал водила босса уже к вечеру. Он бы не успел обернуться туда – обратно! А ведь ещё запись нужно было переписать и привезти! Значит, плёнку сделали здесь, и делал её – Димин брат. И деньги, пятисотка, за плёнку, ушли Диме и его брату. И босса то, на самом деле никакого не было. Вернее, был, тот, на банкете, которому тебя подарили, а остальное было спектаклем могущества для нас, и тебя, в первую очередь. Десять дней развлекались с тобой за пятьсот рублей! Знаешь, сколько тут проститутка стоит на ночь с одним клиентом? Дороже чем в Москве!

— Ты им за день эти пятьсот рублей окупила! Они, продавая тебя, заработали не меньше четырёх – пяти тысяч! Да ещё запись продавать будут налево – направо!

Лицо жены преобразил ужас.

— А ты мне про то, что хочется, мне дурно без этого! Дура. Потому и дурно! И я – дурак! Какой же я дурак!

— И что теперь будет? – чуть ли не дрожа от страха, каким-то затравленным голосом беззащитной жертвы спросила Таня. В её глазах я вновь стал авторитетом, способным её защитить и спасти от бед.

— Никаких сторонних мужиков! Рано или поздно запись с конями дойдёт и до нашего города, вот тогда начнут к тебе приглядываться, потому, что уж больно сильно похожа на ту, на плёнке! Там волосы у тебя сильно выгорели, и ты смотришься блондинкой. Надо сделать стрижку покороче, и чуть потемней покраситься. Ты там была с сильным макияжем, поэтому ближайшее время – никакого макияжа! Малейший сторонний мужик, и всё вскроется!

— А если всё так, как ты сказал сделать, думаешь, пронесёт?

— Уверен, если будешь слушать меня.

Жена сникла.

— Ты из тех денег заплптил?

— Да.

— Сколько у нас осталось?

— На триста больше, чем до отпуска.

Таня вздохнула.

— А я думала шубку купить… Ну, хоть на сапоги новые тебе и мне хватит. А что мне в школе сказать, что не накрашенная хожу?

— Скажи, что слишком шиканули в отпуске с ресторанным питанием и шампанским под икорку вечерами. Или, что макияж на загорелой коже не смотрится. Пусть позавидуют и забудут!

— Сашка, что бы я без тебя делала! Обидно только, что столько денег у тебя выцыганили!

— Если тебя это так заботит, то мы мигом поправим. Как ушли, так и прейдут! Знаешь, а давай-ка, накрасься так, чтобы одна штукатурка была на лице, одень чёрные ажурные чулочки и шляпку с вуалькой.

— Какую? – удивилась Таня.

— Ту, что у тебя была на бальных танцах, жива ещё?

— Жива. И что ты хочешь делать?

— Сниму серию порно снимков, и продам их. Рублей триста выручим.

— Нет, я не буду! Если ты для себя, это – одно, а так, как шлюха какая, я – не согласна!

— Сказала проститутка. Я – не такая! Я – жду трамвая! Ладно, сделаю крупные планы с игрушками.

— Саш, давай не будем! Не хочу я, чтобы мои фотки по городу гуляли, и мои ученики на них дрочили! Неприятно.

— О-о-о! Узнаю прежнюю Танюшку!

— Слушай, может, пока меня после приезда никто ещё не видел, сходить, постричься?

— Умница! Милую люблю – не за глаза!

Не за сиськи с твёрдыми сосками,

И татуировку «стрекоза»,

За всего прекрасней в этой даме!

Если гладко выбрита пизда,

И даёт по первому желанью, –

Мало. Нужен ум, и лишь тогда

Назначаю новые свиданья!

— Ничего себе! Обо мне, и так вульгарно?! – улыбнулась жена.

— Есть другие, без идиоматических выражений, но, потом, а сейчас – давай, дуй к парикма херу! Значит парикму можно?

— Иди, надо, надо внешность твою изменить!

Жена, поцеловав меня в щёку, отправилась строить свой имидж порядочной девушки, маскируя образ похотливой… ладно, не буду, всё-таки – жена, хоть и с блядинкой. И я задумался о том, что вот сейчас – перебил её похотливые желания, но, надолго этого не хватит, и вскоре она вновь начнёт изнывать. Что делать тогда? Как ни крути, а она – права, нужен кто-то, кто будет ей шлифовать до четырнадцатого класса чистоты, и молчать об этом даже под пытками, тот, кому она дорога, а не здравствуй-досвидания!