Кузины. Часть 1

Рассказ "Cousins" англоязычного автора MANY FEATHERS

Всем героям больше 18 лет.

Время от времени с вами случается что-то из тех переживаний, которые просто остаются у вас в памяти навсегда. Это одно из моих.

Каждый год, сколько я себя помню, мы ездили навестить моих двоюродных сестер Бренду и ее старшую сестру Маршу. Не поймите меня неправильно, мне действительно нравилось бывать у них в гостях, но я был старшеклассником и вместо того, чтобы отправиться навестить своих двоюродных сестер на весенних каникулах, мне отчаянно хотелось остаться дома. Мы с Брендой были ровесниками, но Марша была на два года старше и училась в колледже соседнего университета, хотя все еще жила дома.

Поскольку у меня, конечно, была девушка, последнее, что я хотел тогда делать, – это путешествовать с мамой и дядей, поскольку он должен был приехать за нами. Я говорил и делал все, что мог придумать, чтобы отказаться от поездки, но это было совершенно бесполезно. Тогда я смирился с этим, и единственное, что облегчило бы мне поездку, – это когда я узнал, что Бренда приедет с моим дядей, чтобы разделить со мной обратную поездку. По крайней мере, мне было бы кого доставать во время долгой четырнадцатичасовой поездки.

По общему признанию, я не видел ни одной из своих двоюродных сестер уже пару лет. И это был один из аргументов в пользу поездки на этот раз. Мы пропустили встречу с ними годом ранее, так как мой дядя уехал из города по делам в то время, когда мы обычно ездили к ним. Как бы то ни было, мне было немного любопытно посмотреть, как поживают мои двоюродные сестры. Мы были очень близки с тех пор, как были детьми, и эта близость сохранялась на протяжении многих лет.

Они прибыли ближе к вечеру, и поскольку для всех нас это была быстрая поездка, у нас было очень мало времени, чтобы что-то сделать, кроме как быстро поужинать и немного поболтать, а затем пораньше лечь спать, поскольку мой дядя планировал уехать в половине третьего.

Первое, что я заметил, было то, как сильно Бренда действительно изменилась за эти два с половиной года. Большую часть своей жизни я помнил ее довольно "пухленькой", в очках с толстыми стеклами и мышиного цвета волосами. Девушка, которая встретила меня у нашей двери, была такой же разной, как день и ночь. Во-первых, Бренда покрасила волосы и теперь была блондинкой. Во-вторых, она перешла на контактные линзы, что сразу же чертовски изменило ее внешность. Но самым большим, и я имею в виду самое большое отличие, был тот факт, что она сбросила несколько фунтов и при этом не потеряла линию бюста. Начнем с того, что у Бренды всегда была довольно большая грудь, как и у ее сестры Марши. Но тот факт, что она уже не была той старой пухленькой кузиной, которую я когда-то знал, заметно изменило ее внешность, а также ее самооценку и отношение к жизни.

«Ну что ж, кузен. Как у тебя дела?» Сказала она, небрежно поцеловав меня, обняв и широко, ослепительно улыбнувшись.

«Ух ты, Бренда, ты точно изменилась с тех пор, как я видел тебя в последний раз!» Я имею в виду, что сказал очевидное. Но мы всегда были открыты друг с другом с детства, и утверждать что-то другое сейчас, когда я, очевидно, думал, что это был бы не я, или мы, если уж на то пошло.

«Так… значит, тебе действительно нравится новая я, да?»

«Да. Ты выглядишь великолепно!» – сказал я, будучи пойман на том, что на мгновение уставился на ее грудь.

Однажды, когда мы были намного моложе по годам, Бренда подбила мне оба глаза за то, что я дразнил ее по поводу ее тогда еще "подающих надежды" сисек, замахнувшись на меня садовым шлангом и ударив по лицу.

«На этот раз никаких шуток про сиськи, да?» Сказала она.

И я уловил смысл так же хорошо, как и воспоминание. «Нет, не в этот раз, детка». И я тоже это имел в виду.

Мой дядя подъехал на грузовике и кемпере. Так что, по крайней мере, у нас с Брендой было бы немного времени посидеть и навестить ее по дороге, без необходимости сидеть и слушать мою мать и ее отца. Внезапно поездка показалась не такой уж плохой, и нам все равно предстояло наверстать упущенное.

Поскольку у нас был довольно маленький дом, моя мама, конечно, заняла их спальню (папа уехал по делам), а я уступил свою комнату, чтобы у Бренды была кровать для сна, а для себя взял спальный мешок и подстилку в гостиной на полу. Мой дядя снял так называемую комнату для гостей внизу, в почти недостроенном подвале, за исключением единственной спальни для гостей. Тогда в десять часов все легли спать, так как мы вставали так рано. Но десять – это было слишком рано для меня при любых обстоятельствах. Я пролежал на полу в темноте почти час, пытаясь заснуть, но мне это не очень удавалось. Несколько минут спустя я услышал, как кто-то приближается в темноте из дальних спален, и сразу понял, что это, должно быть, Бренда. Очевидно, у нее были те же трудности со сном, что и у меня. Хотя на мне были только шорты, я не слишком беспокоился о том, что Бренда придет навестить меня. В конце концов, как я уже упоминал, мы все равно видели друг друга в разных состояниях раздевания на протяжении многих лет. Хотя, вероятно, не вплоть до лифчика, трусиков и боксерских трусов, как это было на мне сейчас, возможно.

Я накинул на себя спальный мешок, все еще сидя наполовину в нем, наполовину высунувшись из него, когда она вошла в комнату и плюхнулась на коврик рядом со мной. Бренда была одета в желтую ночную рубашку "куколка", но, учитывая темноту и то, что она была моей двоюродной сестрой, не было ничего по-настоящему странного в том, чтобы видеть ее такой. Только то, что она "очевидно" изменилась с тех пор, как я видел ее в последний раз, и я не ожидал увидеть ее в чем-то столь "сексуальном", как ночная рубашка. Однако я быстро отбросил эту мысль, напомнив себе, что она моя двоюродная сестра, и хотя мы были близки, то, что ее видели в этом платье передо мной, тоже не имело для нее большого значения.

«Не могу уснуть». – прошептала она мне, садясь. «А ты?»

«Нет. Я тоже.» – ответил я. «Кроме того, мы можем проспать большую часть обратного пути до твоего дома. Думаю, поездка на заднем сидении в кемпере будет иметь некоторые преимущества.»

Я должен был признать, что, поскольку Бренда сидела, скрестив ноги, так близко ко мне, все равно было легко разглядеть тот факт, что ее груди прижимались к материалу этой довольно прозрачной желтой ночной рубашки. И я был немного удивлен, что даже спустя два года она все еще чувствовала себя комфортно рядом со мной, надевая его, не беспокоясь о том, что я могу "думать" о ее очевидных достоинствах, просто скрывающихся под ним.

«Это даст нам возможность поговорить и о "всякой всячине"». Затем Бренда добавила, продолжая наш разговор.

«Всякой всячине?» Я навострил уши. Тогда мне тоже стало немного любопытно, какую "всячину" она может иметь в виду.

Я мог бы сказать, что она воздерживалась от начала любого разговора о том, что ее беспокоило. Очевидно, вместо этого она намеревалась поговорить об этом со мной во время поездки. Но я все равно надавил на нее.

«Ну же, Бренда, теперь ты разожгла мое любопытство. Какие вещи?»

«Не знаю, лучшее ли сейчас время говорить с тобой об этом. Но я знаю, что, когда папа заснет, землетрясение его не разбудит.»

Я рассмеялся над этим. «Да, мама тоже такая».

Возможно, это несколько успокоило ее, тем более что мы наверняка услышали бы, как кто-то приближается, еще до того, как они добрались бы до гостиной.

«Помнишь, два года назад ты рассказывал мне, как у тебя и той девушки, с которой ты встречался, начали возникать довольно серьезные отношения?»

Она говорила о Трейси, и хотя мы уже обсуждали это тогда, мне было немного неловко говорить ей, что мы не добились большого прогресса в наших отношениях до этого года. И даже тогда, в принципе, не о чем рассказывать. Мы с Трейси все еще даже не начали встречаться друг с другом на первой базе.

«Ну, что я хотела тебе сказать, хочешь верь, хочешь нет, так это то, что я немного приревновала, когда ты мне это сказал. Я знаю, что не должна так себя чувствовать. В конце концов, я твоя двоюродная сестра. Но ты же знаешь, какой я была тогда, и уж точно выглядела совсем не так, как сейчас.»

«Я не шучу, Бренда!» И тогда я подумал, что она собирается ударить меня снова, но вместо этого она дружески, по-родственному толкнула меня.

«Я пытаюсь быть серьезной, Дэвид!» И по интонации ее голоса я понял, что она тоже действительно пыталась быть серьезной.

«Ладно, ладно. Почему бы тебе тогда не рассказать мне, что тебя беспокоит?»

Бренда снова сделала паузу, глубоко вздохнув. Я видел, что ей было трудно подобрать слова к тому, что она пыталась сказать, поэтому я терпеливо ждал, не беспокоя ее снова по этому поводу.

«Ух ты!» – сказала она наконец. «Это тяжело. Но ладно, вот оно. Я уверена, что к настоящему времени ты, вероятно, уже был с девушкой.»

Это был не совсем вопрос, так что я тоже не стал ей отвечать. Но у меня также не хватило духу сказать ей, что я все еще девственник. Я имею в виду, что парни не признавались в этом, если это было так, но, конечно, любили похвастаться, если это было не так. Так что с ней я оказался где-то посередине между тем и другим. На самом деле я больше волновался из-за того, что она собиралась сказать мне, что она больше не девственница, и не был уверен, что тоже хочу слышать подробности. Теперь я начинал чувствовать легкую ревность и некоторое возбуждение, поскольку знал, что мы вот-вот отправимся по одному из тех путей обсуждения сексуальных вопросов. И хотя в прошлом они мне определенно нравились, когда я разговаривал и с Брендой, и с Маршей, я не был уверен, что вполне готов сделать это сейчас, учитывая все обстоятельства.

«Причина, по которой я спрашиваю, заключается в следующем… Я никогда не была с мальчиком, никогда.» Она подождала, позволяя этому вопросу осмыслиться. Я начал отвечать, но она оборвала меня, поэтому я позволил ей продолжить, все еще недоумевая, к чему все это клонится.

«Я начала встречаться с парнем, и хотя между нами ничего не произошло ни в какой форме, я знаю, что у него есть опыт. Я знаю его бывшую девушку, и я знаю, что у них был "секс" друг с другом». Бренда и так говорила довольно тихо, но слово "секс" было произнесено так тихо, что я чуть не пропустил его мимо ушей.

«Я действительно беспокоюсь, что он в конечном итоге бросит меня, особенно если я не буду "трахаться", а я в любом случае не собираюсь этого делать. Я все еще "девственница"». И снова Бренда произнесла это слово с такой же мягкой интонацией, что, если бы я сейчас не наклонился к ней еще ближе, чем раньше, я бы тоже пропустил это слово.

«Но то, о чем мы говорили, возможно, связано с другими "вещами"». И вот, снова появилось это слово. Другой "материал", на который она ссылалась, был вопросом, к которому она в конечном итоге собиралась прийти и о котором спросила меня.

«Я не уверена точно, с какими "вещами", по-твоему, я могу тебе помочь». – наконец-то сумел сказать я. И я натянул на себя верх спального мешка сильнее, чем это было раньше. Я был неприятно взволнован, сидя здесь и разговаривая обо всем этом с Брендой. И попытки скрыть растущую эрекцию вскоре должны были вызвать у меня серьезные проблемы.

«Дэвид. Мы с тобой всегда могли поговорить о чем угодно, верно?»

«Даааа…» – сказал я, растягивая слово, чтобы одновременно ответить и задать следующий вопрос.

«И мы были довольно близки. Вероятно, они тоже гораздо ближе, чем обычно бывает у большинства кузенов.»

«Ииии…» Еще раз ответил, спрашивая.

Бренда снова глубоко вздохнула и сделала паузу, прежде чем продолжить. И теперь я сидел как на иголках, гадая, к чему, черт возьми, она в конце концов клонит. Я взволнован, и мне не терпится узнать, что это было на самом деле.

«Хорошо. Вот оно. Я даже никогда раньше не видела мужской пенис. Во всяком случае, не по-настоящему. Конечно, я видела "всякую всячину" в журналах, я даже видела одну из этих "порнокниг", но видеть это и видеть настоящее – две разные вещи».

Итак, большой секрет наконец-то раскрылся. Но осознание этого все еще было выше моих сил, и я не был уверен, что именно я мог сказать или сделать……

«Что мне было интересно, так это то, не позволишь ли ты мне взглянуть на твой член?» Что ж, она могла бы сбить меня с ног пером. Это было, пожалуй, последнее, что я когда-либо ожидал услышать от своей кузины Бренды.

«Ты серьезно? Ты никогда раньше не видела мужской член?» Я собирался сказать что-то вроде «Ты серьезно, ты ждешь, что я покажу тебе свой член?» Но я знал еще до того, как ответил, что, сказав это таким образом, мы, скорее всего, закончим нашу дискуссию прямо здесь и сейчас. И как бы взволнованно все это ни начиналось, это последнее, чего я хотел, чтобы это произошло. А затем я использовал термины "мужчина" и "член", чтобы придать немного более пикантный акцент этой все более интересной дискуссии.

Я знаю, что она покраснела. Я все еще мог видеть, как изменился цвет ее лица, даже в темноте, чтобы понять, что это так.

«Тебе не кажется странным, что я спрашиваю тебя об этом?» Она закончила говорить.

«Странным? Нет, на самом деле я польщен. Я рад, что ты чувствуешь себя достаточно комфортно, чтобы спросить меня, и если ты действительно серьезна, у меня не будет никаких проблем, если ты этого не сделаешь.»

Итак, это заняло некоторое время, но мы, наконец, добрались туда. Но теперь, когда мы были там, следующим препятствием было показать ей. Я уже был возбужден, и было ли это так, как она ожидала это увидеть? Или нет.

«Ах, прежде чем я тебе покажу. Я думаю, тебе нужно знать, что все эти разговоры о сексе уже возбуждают меня, так что, если ты ожидала увидеть это иначе, это займет некоторое время». Я попытался сказать что-то вроде насмешки, чтобы успокоить ее. Но, к моему удивлению, она, казалось, действительно была в восторге.

«У тебя уже встал?»

Даже я почти никогда не употреблял этот термин. Обычно мы называли их "стояками". Или "крепыши", но "стояк" было таким странным термином, который кто-то употреблял, особенно Бренда. Так что теперь я чувствовал себя наименее опытным из нас двоих. И я просто кивнул головой "да", что я и сделал.

То, что произошло дальше, произошло так быстро и так неожиданно, что я не знал, как реагировать, да и на самом деле не знал. Я решил, что это будет простым делом – снять с себя чехол от спального мешка. Поскольку на мне были боксеры, я уже мог чувствовать и говорить, что мой член уже давным-давно проскользнул через постоянно доступное отверстие.

Однако именно Бренда внезапно наклонилась и сдернула с меня покрывало. Но и на этом она точно не остановилась. Мой член, очевидно, торчал прямо из моих шорт, и она действительно посидела там мгновение, глядя на него, потом на меня, улыбаясь. Я подумал, что шоу на этом закончилось, но, как змея перед заклинателем змей, она продолжала сидеть и пялиться на "это", пока я не начал чувствовать себя немного смущенным всей ситуацией, которая здесь сложилась. Когда она протянула руку и действительно взяла меня за член, я был застигнут совершенно врасплох и неподготовлен к этому. Но не до такой степени, чтобы реагировать на нее, а до того, чтобы не реагировать вообще. И снова я, казалось, застыл на месте, на самом деле во времени. Когда все вокруг меня, казалось, внезапно померкло. Все, что я мог видеть, это мою двоюродную сестру Бренду, которая сидела, скрестив ноги, в прозрачной желтой ночной рубашке, держась за мой член, и я был практически парализован.

Однако, когда она начала поглаживать его, я внезапно, казалось, вернулся к реальности.

«Бренда?»

Она перестала гладить его. И я молча подумал про себя. «Тупая задница!»

Затем она посмотрела на меня с озабоченным и вопросительным выражением лица. «О, Дэвид. Извини, я думаю, я просто вроде как ушла, я не знаю, ушла…..»

«Бренда, шшшшшшш!» Сказал я. Ее голос вызывающе повысился до такого, что я даже испугался, что мы действительно можем разбудить хотя бы мою маму. «Все в порядке, прикоснись ко мне, если хочешь. Я не против. Действительно.»

К счастью, она никогда не отпускала меня. Если бы она это сделала, то, возможно, не прикоснулась бы ко мне после этого. Но как бы то ни было, она продолжала ласкать мой член, фактически исследуя его мысленно так же, как она исследовала меня руками. А потом она начала задавать мне вопросы. И это действительно было немного странно, но в то же время чрезвычайно захватывающе.

«Я так удивлена тем, насколько это возбуждает на самом деле. И в то же время такое мягкое ощущение.»

Теперь я мог только лежать и смотреть, как она играет со мной. Возможно, я был слишком ошарашен, чтобы поверить, что вот мы лежим на полу в гостиной моих родителей, а моя двоюродная сестра Бренда дрочит мне. Хотя я уверен, что в то время это не входило в ее первоначальные намерения.

«Можно мне тоже посмотреть на твои яйца и поиграть с ними?»

Если раньше мне казалось, что я был удивлен, то теперь я был удивлен еще больше этой очень откровенной и очень невинно честной просьбой. И, кроме того, кто я такой, чтобы говорить "Нет" в таких условиях?

Тогда я наклонился и просто стянул свои боксеры до конца, чтобы она могла увидеть весь "комплект" вместе взятый. Я даже согнул одну ногу в колене, чтобы помочь ей приспособиться к этому. А потом она наклонилась, чтобы лечь на бок и посмотреть на меня. Когда она сделала это, то поднесла свои собственные трусики, все еще обтягивающие киску, всего в нескольких дюймах от моего лица. И тут меня осенила идея. Но, черт возьми, я все равно начал думать своим членом, и поскольку она лежала здесь и играла со мной, я подумал: «Какого черта!» Я знал, что иду здесь на огромный риск. Никто не мог сказать, как она собирается отреагировать, но, по крайней мере, я никогда не узнаю, пока не попробую это сделать. Поэтому я протянул руку и скользнул пальцем вверх по отпечатку щели ее киски на внешней стороне трусиков.

Бренда застонала.

Я вздрогнул.

Нервничаем, напуганы, боимся, что кто-нибудь войдет и застанет нас за этим занятием, все это в одном флаконе.

«Тебе холодно?»

«Нет.»

Я мог бы сказать ей, что нервничал, был напуган, очень напуган. И, возможно, на этом бы тоже все закончилось. Но то, что я сказал, только усилило все это.

«Взволнована!»

«Ты не будешь думать обо мне хуже из-за этого?» Тогда спросила она меня.

«Черт!» Я думал. Теперь я забеспокоился.

Будет ли она потом чувствовать себя виноватой, думая о том, что мы сделали такого, чего на самом деле еще не делали?

«Бренда. Да, мы двоюродные братья. Но мы всегда были близки. Вероятно, ближе, чем большинство, может быть, не совсем так близко, как некоторые.» Я попытался сделать это полушутливое заявление, чтобы ослабить напряжение, и, похоже, это сработало.

«Но как бы мы ни были близки, возможно, даже больше сейчас, особенно после этого, уверяю тебя, я не буду думать о тебе или о нас хуже. Во всяком случае, я буду чувствовать себя к тебе даже ближе, чем сейчас.»

Может быть, дело было скорее в том, как я это сказал, чем в том, что я сказал. Но, казалось, это был ответ на ее вопрос. И она ответила на мой невысказанный вопрос, внезапно встав и сняв всю ночную рубашку целиком.

«Срань господня!» – воскликнул я, когда она стояла совершенно обнаженная, возвышаясь надо мной.

«Ш-ш-ш!» – теперь была ее очередь предостерегать меня, чтобы я вел себя тихо. «Нам "действительно" сейчас нужно быть осторожными». Сказала она. Как будто я не был хорошо осведомлен об этом. Но тут же понизил и свой собственный голос.

«О, Бренда! У тебя действительно великолепная грудь!» И я помню, как говорил ей это, как будто это было вчера.

Тогда она подошла и начала садиться на меня. На долю секунды я наполовину задумался, собирается ли она засунуть мой член внутрь себя или что-то в этом роде. Но, конечно, я даже представить себе этого не мог, но, как и все остальное, это тоже не помешало бы ей сделать это. Конечно, она этого не сделала, и мы этого не сделали. Но она действительно расположилась так, что мой член упирался прямо в ее влагалище, когда она это делала. И она снова начала играть с ним, пока мы разговаривали.

«Так тебе действительно нравится, как выглядят мои сиськи?»

«О да, они действительно прекрасны!» – пробормотал я, запинаясь.

«Такие же хорошенькие, как у твоей подружки?»

В этом она меня убедила. И я не собирался говорить, что понятия не имел. Итак, я солгал, но, думаю, это можно было бы считать одной из той маленькой белой лжи, поскольку я действительно понятия не имел, были ли они правдой или нет.

«Ничуть не меньше, если не больше».

Бренде, похоже, это понравилось. Я понял это по внезапно возросшему давлению и стимуляции моего члена, с которым она все еще деловито играла. Тогда я протянул руку и обхватил обе ее груди. В конце концов, они были в пределах легкой досягаемости. Когда я начал массировать их и ласкать, я увидел, как Бренда закрыла глаза и начала испытывать то, что, как я позже узнал, было первым случаем, когда какой-либо мальчик прикоснулся к ее обнаженной груди. Раньше она позволяла одному другому парню "пощупать себя", и он даже не был ее нынешним парнем. Но я узнал об этом факте только тогда, когда мы были в кемпере и возвращались туда, где жили она и мой дядя.

«Ты тоже кончишь за мной?»

Наверное, мне следовало быть готовым к этому. После всего остального, что происходило до сих пор, это казалось разумным ожиданием того, что, скорее всего, произойдет рано или поздно. Но, как и в предыдущем случае, я все равно был застигнут врасплох.

«Конечно. Если ты этого хочешь, я это сделаю. Ты сделаешь это?» Я как бы выстрелил в нее в ответ. И, наконец, я удивил ее одним из них.

Но она снова перестала играть со мной. И в очередной раз я подумал про себя, что непреднамеренно зашел слишком далеко со своей собственной просьбой.

«Я не уверена, что смогу». Сказала она.

«Из-за меня? Из-за этого? Ты имеешь в виду, из-за того, что мы делаем?»

«Нет. Нет. Просто я никогда этого не делала. Ты знаешь…. Кончай.»

«У тебя никогда не было оргазма? Когда-нибудь?»

«Я так не думаю, нет».

Я знал, что если бы он у нее был, она бы об этом знала. «Что значит "ты так не думаешь"? Ты мастурбируешь?»

Она снова покраснела, это было достаточно легко заметить, когда она села верхом на мои ноги. Наши глаза, давно привыкшие к темноте, теперь позволяли нам обоим видеть более отчетливо.

«Вроде того. Иногда. Но я просто чувствую себя вроде как хорошо, но ничего особенного сверх этого. Я "знаю", что у других женщин бывают оргазмы, я, конечно, читала об этом, но не думаю, что у меня когда-либо был оргазм».

Я настаивал на подробностях. Ведь здесь мы говорили так откровенно и неприкрыто обо всем. «Когда ты играешь сама с собой, как ты это делаешь?» – прямо спросил я ее.

К счастью, она продолжала поглаживать мой член, но по мере того, как она говорила, то ли ее нервозность, то ли возбуждение набирали обороты. И мне стало трудно сосредоточиться на своем члене, когда она начала усиливать поглаживания по моему члену.

«Иногда ночью я кладу подушку между ног, под одеяло в своей постели, и прижимаю их к ней взад-вперед. Иногда я как бы "взбиваю" подушку, прижимая к ней руку.»

«И это все? Это все, что ты когда-либо делаешь? Разве ты просто не можешь потрогать свой клитор пальцем?»

И в тот раз я зашел слишком далеко. Бренда разволновалась и перестала играть со мной, полностью отпустив меня.

«О, Дэвид. Мне жаль. Вероятно, нам вообще не следовало начинать это делать!» А потом внезапно она встала, схватила свою сброшенную ночную рубашку и направилась обратно в мою спальню, оставив меня сидеть там с "очень близкой", очень болезненной эрекцией.

«Черт!» – сказал я, постукивая ладонью по мягкому матрасу. Я ждал, надеясь, что она вернется, но она так и не вернулась. И тогда мне пришлось довольствоваться тем, что потом колотил по чему-то другому.

Около трех часов ночи моя мать разбудила меня, чтобы сообщить, что пора вставать и одеваться. После этого мы забрались в грузовик моего дяди, и я занял верхнюю койку, которая была единственной, подвешенной над пассажирским отсеком. Бренда заняла готовую кровать подо мной, но она тоже была сдвинута в сторону, так что я не мог видеть ничего, кроме ее ноги, торчащей из-под одного из покрывал. Поскольку было еще рано, мы не разговаривали. Я все равно не уверен, что она тоже была готова, и мы снова легли спать, пока мой дядя вел машину, а моя мама оставалась с ним впереди, составляя ему компанию.

Несколько часов спустя мы остановились на привал, чтобы мой дядя мог выпить еще кофе и перекусить, чтобы оставаться начеку и не засыпать во время предстоящей долгой поездки. Бренда отказалась выходить наружу, решив остаться внутри и "запереться", пока мы все заходили перекусить. Только потом, когда я снова забрался в фургон, она наконец заговорила со мной.

«Ты "закончил"? Прошлой ночью?»

И я понял, что она имела в виду. Я совсем забыл, что она тоже хотела посмотреть, как я это делаю. И в то время я действительно хотел этого больше всего на свете.

«Да.» Признался я. «После того, как ты ушла, я ждал, надеясь, что ты вернешься, чтобы я мог. Но когда ты этого не сделала……..»

«Мне действительно жаль. Наверное, мне просто было неловко. Я никогда никому не говорила, что я либо мастурбировала, либо что я никогда раньше не кончала. Наверное, я просто чувствовала себя в каком-то смысле очень глупо, и, возможно, ты подумал бы, что я веду себя по-детски или слишком наивно, чтобы даже захотеть продолжать говорить со мной об этом».

«Мне тоже жаль, Бренда. Я ничего такого не имел в виду. Я просто был удивлен, что ты не "прикоснулась к себе" таким образом, я думаю. Я думал, что так делает каждая девушка, если, конечно, она занимается мастурбацией. Я имею в виду, это тоже не похоже на то, что у меня "такой" опыт, понимаешь?»

Казалось, это действительно снова все уладило между нами. И внезапно Бренда снова стала такой же странно возбужденной и любознательной, какой была прошлой ночью.

«Ты знаешь, мы узнаем, собираются ли они где-нибудь остановиться, прежде чем они это сделают. И они никак не смогут услышать нас здесь или узнать, что мы делаем, если только мы не станем слишком громкими или не начнем прыгать вверх-вниз или что-то в этом роде…»

Она оставила этот последний комментарий как бы повисшим в воздухе, задаваясь вопросом, готов ли я продолжить с того места, на котором мы остановились.

«Верхняя койка?» – спросил я. Но Бренда уже опередила меня, влезла в это дело еще до того, как я успел задать вопрос.

Там наверху было окно, но на нем были жалюзи, и мы их закрыли. Бренда лежала ближе всех к нему, чтобы можно было выглянуть наружу и проверить, не притормозил ли грузовик по какой-либо причине. Но поскольку к тому времени мы уже были на автостраде, мы бы сразу поняли это, если бы мой дядя начал сбавлять скорость или останавливаться. Поскольку окно в грузовике моего дяди не было из тех, что открываются обратно в фургон, на самом деле не было никакой возможности общаться туда-сюда, не останавливаясь и не вылезая для этого из грузовика. Так что мы чувствовали себя в относительной безопасности. Тем не менее, мы оба согласились, что нам нужно быть осторожными и что "я" должен быть готов спрыгнуть вниз и забраться на другую кровать, если потребуется. Бренда могла оставаться на верхней койке, не вызывая никаких вопросов, и легко могла снова надеть только шорты и майку, в которых она часто ложилась спать. Поскольку я сам спал без рубашки, все, что мне нужно было сделать, это убедиться, что на мне, по крайней мере, надеты мои джинсы Levi's и, желательно, рубашка, если мы остановимся или тоже начнем. Итак, приняв эти меры предосторожности, я забрался на койку рядом с ней, и мы почти продолжили с того места, на котором остановились прошлой ночью. Но на этот раз я намеревался показать ей, о чем именно я пытался ей рассказать.

Мы сняли покрывало по нескольким причинам. Во-первых, это облегчило бы вставание с кровати, не путаясь в одеялах в случае чрезвычайной ситуации. Во-вторых, Бренда могла бы тогда легко переодеться и, при необходимости, в спешке накинуть на себя покрывало. Это три, и мне понравилось, что она подумала на этот счет. Мы могли бы видеться друг с другом. И был день, и мы собирались впервые увидеть друг друга обнаженными при полном освещении, в отличие от все еще видимой, но все еще скрывающей темноты предыдущего вечера.

Конечно, видеть ее при дневном свете было еще более волнующе. Я, конечно, получил довольно хорошее представление о ее общей "фигуре", но, конечно, не в том смысле, в каком я видел ее сейчас. И она испытывала то же самое по отношению ко мне. У ее грудей были самые светлые розовые соски, которые я когда-либо видел. Трудно было сказать, где начинались ее соски и где они сливались с остальной плотью ее грудей. Конечно, я видел несколько женских сисек в журналах и даже одну или две кое-где – либо случайно, либо однажды, когда шпионил за сестрой друга. Но за все это время я никогда не видел ничего такого светло-розового или эротичного, как эти. Ее соски тоже были довольно маленькими, но, как я вспомнил, когда играл с ними прошлой ночью, они легко стали твердыми и довольно удлиненными, хотя и тоньше, чем я на самом деле ожидал. Тем не менее, я снова был необъяснимо взволнован тем, что снова буду ласкать их и играть с ними. Пока я это делал, Бренда, конечно же, наклонилась и сразу же начала играть и со мной. Я был уже не таким твердым, как тогда, когда она прикоснулась ко мне в первый раз, но она тоже нашла этот опыт весьма полезным, фактически поглаживая меня и возвращая к тому состоянию, в котором я был у нее прошлой ночью.

«Когда-нибудь…» Она начала очень тихим мягким тоном, и именно так мы и будем разговаривать до конца поездки. «Я хочу увидеть тебя совершенно нежным, а потом наблюдать, как ты становишься твердым с самого начала».

Я рассмеялся. «Я тоже не уверен, что смогу это сделать!»

«Почему нет?»

«Потому что в тот момент, когда я хотя бы подумаю о чем-то подобном или о том, что ты хочешь это сделать, я больше не буду таким мягким. Может быть, не совсем твердым, как я сейчас… но и определенно не совсем мягким.»

И Бренде пришлось рассмеяться над этим. И она тоже снова покраснела. И на этот раз я действительно увидел румянец на ее лице. «Думаю, мне просто придется подкрасться к тебе в ванной или что-то в этом роде, когда ты меньше всего этого ожидаешь».

«Я просто вижу, как ты все время пытаешься сделать это со всеми присутствующими».

«Кто сказал, что у нас не будет времени побыть наедине? Ты никогда не знаешь наверняка. Я думаю, нам просто нужно подождать и посмотреть.»

Тогда мы перешли к очень долгой, расширенной форме прелюдии. Но я хотел это сделать, так как у меня было несколько причин продлить его. По дыханию Бренды, когда оно начало меняться, я понял, что она действительно начала волноваться. И именно тогда я решил сделать с ней то, чего, по ее словам, она никогда раньше с собой не делала.

«Доверяешь мне?» – тихо спросил я ее. Когда я посмотрел на нее, задавая этот вопрос, в ее глазах появилось любопытное вопрошающее выражение. Но она лишь слегка улыбнулась и утвердительно кивнула головой. Затем я развернулся на кровати, чтобы мы оба могли продолжить исследование так, как нам действительно хотелось, что само по себе было невероятной ситуацией и ощущением, которыми можно было наслаждаться во время езды по шоссе. Я раздвинул ее половые губки одной рукой и медленно начал дразнить щелочку ее киски пальцем другой руки. Это, конечно, также более полно обнажало ее клитор, и я время от времени касался его пальцем, отчего она тихонько постанывала в течение нескольких коротких минут.

«Тебе так хорошо, когда ты пользуешься подушкой?»

«Ага». Ее ответ был скорее вздохом, чем каким-либо реальным ответом.

«Но и лучше тоже. Я чувствую себя…….. намного……. лучше.»

По крайней мере, это то, на что я надеялся. И я мог сказать, играя с ее щелочкой и с ее клитором, слегка обводя его пальцем и проводя им взад-вперед по нему, что она возбуждалась все больше и больше, чем дольше я продолжал это делать.

«Теперь тебе стало лучше?»

И снова еще один долгий стонущий ответ. «О да, да, да, очень… очень сильно!»

Она перестала гладить мой член несколько мгновений назад, но я воспринял это как хороший знак. Хотя она все еще держала его в руке и время от времени сжимала его или касалась меня ладонью, я мог сказать, что чем дольше мы шли, тем больше она теряла способность концентрироваться.

«Скажи мне, если ты начнешь чувствовать что-то отличное от того, что чувствуешь сейчас».

«Например, что?»

«Ты узнаешь. Просто скажи мне, если хочешь».

К этому времени ее киска блестела от смазки, и мне становилось все легче и легче скользить пальцем, даже не пытаясь проникнуть в нее, вверх и вниз по внутренней стороне ее щели. Я омывал ее клитор ее собственными соками до тех пор, пока она внезапно не начала вздрагивать и как-то неконтролируемо сжимать мою руку, даже не осознавая, что она это делает.

«Я начинаю что-то чувствовать….»

Я не смог удержаться от ухмылки. «Да…вот и все!» Уговаривал я ее. «Продолжай концентрироваться на этом чувстве. Позволь этому нарастать, пока ты больше не сможешь этого выносить… а потом просто отпусти это!»

Теперь ее дыхание было действительно неровным, но она косвенно подавала мне сигнал и другим способом. Хватка на моем члене становилась почти болезненной, и я поклялся, что если она продолжит, мне скоро придется что-то с этим делать, иначе мне будет слишком больно, чтобы продолжать то, что я делал.

Я не знаю, почему я вдруг сделал то, что сделал тогда. Но в то время это определенно казалось правильным решением. И я был рад, что сделал это потом. Как и Бренда.

Теперь она начала стонать еще дольше, а затем внезапно, с небольшими резкими вдохами, как будто она бежала быстрый спринт, я наклонился еще дальше и лизнул ее клитор кончиком языка. Казалось, она застыла, затаив дыхание. Я быстрее провел по нему языком; в процессе она чуть не оторвала мой член от яиц. Но потом она получила оргазм. И, боже мой, она кончила, когда это произошло.

Бренда прижалась ко мне, отталкивая от себя мои руки и лицо. Затем она уткнулась лицом в подушку, и я услышал почти приглушенный крик в подушку, когда она это сделала. Она билась в конвульсиях и сжимала свои собственные руки, которые зажала между ног после того, как оттолкнула меня от себя. Все еще издавая невероятно глубокий горловой, но, к счастью, приглушенный оргазмический крик, она сжала себя одной рукой, а часть другой вместе с частью подушки засунула в рот. Я мог только лежать рядом с ней и наблюдать, ожидая, когда она вернется оттуда, где все это было, что она наконец обнаружила. И даже после того, как она перестала пытаться съесть подушку, прошло много-много времени, прежде чем она пошевелилась, снова перевернулась на спину и смогла посмотреть на меня.

И Бренда плакала.

Мы потратили некоторое время на обсуждение того, что произошло после этого. Особенно то, что это было, и почему я сделал то, что я сделал, что, наконец, преодолело тот барьер, который стоял там все это время. Ей тоже не терпелось задать мне всевозможные вопросы по этому поводу. И я ответил на каждый из них как мог, но, учитывая тот факт, что я сам кое-что "придумывал", я мог только сказать ей, что в основном это было сделано на простом инстинкте, больше, чем на чем-либо другом.

И тут я понял кое-что еще и рассмеялся, когда эта мысль внезапно осенила меня.

«Ты сказала, что хочешь увидеть, как я превращаюсь из мягкого в твердое? Что ж, теперь и у тебя есть шанс!» С несколько более спокойной, менее накаленной страстью и обсуждением, не говоря уже о слегка болезненном обращении с моим членом прямо там, в конце, он значительно уменьшился. Поскольку я все еще был обнажен, и мой член находился всего в нескольких дюймах от ее лица, когда мы лежали лицом к лицу, разговаривая обо всем на свете, восторг Бренды от того, что она обнаружила мой очень вялый, хотя и уже затвердевший член, действительно представлял большой личный интерес. Она снова схватила мой член и как бы покачала им взад-вперед, "мягкость" позволяла ему несколько мгновений переворачиваться взад-вперед несколько криво, затем постепенно напрягаясь, так что она не смогла выполнить то же самое требовательное движение рукой. Когда он снова стал полностью эрегированным, на что ушло совсем немного времени, Бренда снова вернулась к поглаживанию и игре с ним. И на этот раз она увидела жемчужную капельку смазки, которую выдоила рукой.

«Это сперма?» Спросила она.

«Не совсем, но это называется "предварительная эякуляция». Она окунула в него пальцы, а затем потерла их друг о друга.

«На ощупь это немного похоже на масло или, может быть, лосьон».

«Хм-м-м, мне так хорошо». Поддразнил я ее, постанывая в ответ.

«Но если ты действительно хочешь увидеть сперму, тебе придется сделать гораздо больше, чем то, что ты делаешь сейчас».

Бренда села и начала играть с моим членом гораздо более приятными движениями вверх-вниз. Но что действительно возбуждало меня, так это то, что ей, казалось, нравилось задавать мне вопросы о том, что она делает, и что я чувствовал, когда она это делала. В каком-то смысле это было так, как будто она использовала меня для подготовки к предстоящему тесту, что, возможно, в некотором смысле так и было. Но как бы то ни было, я не возражал. Если бы это был тест, я бы с трудом дождался выпускного экзамена.

«Каково это, когда я это делаю?» – спрашивала меня Бренда, поглаживая меня так легко и мягко, что казалось, будто ее рука даже не прикасается ко мне. Я начинал думать, что у нее не только это получалось от природы, но, возможно, она все это время водила меня за нос, возможно, она уже делала это с другим парнем раньше, потому что, если бы она этого не сделала, она могла бы одурачить меня.

«О, Бренда, трахать так чертовски приятно!» Слова слетели с моих губ еще до того, как я осознал, что произнес их. Я никогда раньше не употреблял этого слова в ее присутствии, никогда. И я напрягся, надеясь, что не обидел ее и в очередной раз не испортил все после того, как уже сказал это. Вместо этого, держа глаза закрытыми, все еще опасаясь, что сказал что-то не то, я ждал и почувствовал, как ее рука начала накачивать мой член еще сильнее быстрыми, необходимыми движениями. К счастью, она не расстроилась из-за меня и не разозлилась, и, как я потом узнал, эти слова, казалось, заводили ее еще больше. И хотя она сама не сказала "трахнись", ей явно нравилось произносить другие слова, которые она либо находила эротичными, либо хотела сказать.

«Тебе нравится, как я играю с твоим "членом"?» Слово "член", как она его произнесла, слетело с кончика ее языка, как будто она слышала, как сама произносит его в первый раз. И, насколько я знал, так оно и было.

«Ты скоро собираешься выстрелить для меня своим кремом из спермы? Ты собираешься прикрыть им мои сиськи, когда это сделаешь?»

«Если ты этого хочешь», – ответил я. «Тебе бы понравилось, если бы я это сделал?»

«Да, я бы с удовольствием посмотрела, как ты кончишь мне на сиськи». Она ответила, определенно снова возбуждаясь. Ее лицо снова покраснело, но на этот раз не от смущения, а от широко раскрытых глаз, по которым разливалась похоть. И я видел это по ее глазам, так как она продолжала пялиться на мой член, с которым так восхитительно играла. Наблюдать за тем, как она это делает, видеть выражение ее лица было почти так же приятно, как и ощущения, которые она дарила мне. Почти, но не совсем. И тогда я тоже был близок к этому. И сказал ей об этом.

«О, Бренда, я почти на месте. Ты уверена, ты уверена?» Я не знаю, почему я почувствовал, что должен спросить об этом. Не то чтобы я мог удержаться от того, чтобы не кончить в тот момент, но мне как будто нужно было получить от нее какую-то уверенность в том, что она знает, что делает, и особенно в том, чему она станет свидетельницей еще через несколько секунд.

«Совершенно уверена……..» Протянула она.

И тут мое первое семяизвержение ударило ее прямо в лицо. Конечно, потом мы посмеялись над этим. Но когда это случилось, это застало нас обоих врасплох. Я открыл глаза, чтобы посмотреть, как я тоже кончаю. Мне нравилось это делать, но мне было больше интересно увидеть выражение ее лица. В конце концов, это было то, что она тоже хотела увидеть. Но ни один из нас не знал, насколько сильным будет мой оргазм, пока я его не испытал. И к тому времени, конечно, было уже слишком поздно предупреждать ее о возможных последствиях или о непреднамеренном взрыве первой струи, которая попала ей через переносицу в уголок левого глаза.

Она, конечно, вздрогнула, но, не пропустив ни единого удара, вытерла мою сперму со своего глаза и продолжила доить мой член, хотя теперь она более осторожно направила оставшиеся капли моей спермы на свою грудь.

Со всем этим накоплением и возбуждением я нанес довольно много белого крема на большую часть ее грудей. И поскольку это был первый раз, когда она увидела это, я был довольно доволен, что это было такое большое событие, даже для меня. Бренда в конце концов отпустила меня, когда мне просто стало слишком больно, чтобы позволить ей продолжать. Еще один усвоенный урок.

«Все парни так сильно кончают?» Спросила она.

«Немного больше, немного меньше». – предложил я, сам не очень-то в этом уверенный. «Я думаю, это во многом связано с тем, сколько раз они кончали, как скоро между ними был перерыв и, вероятно, насколько интенсивными или стимулированными они были до того, как это произошло».

Я почти мог представить себя на известном игровом шоу, где все хлопают и говорят: «Хороший ответ! Хороший ответ!»

Но это было лучшее, что у меня было на данный момент, и Бренда, казалось, была довольна результатами.

«Итак, я так понимаю, что для тебя это был "хороший" оргазм?»

«О боже, да…один из лучших в истории.»

Снова хлопки…

Теперь, когда "напряжение" спало, мы оба решили одеться по-деловому. Минут через двадцать или около того мы остановились в другом месте, чтобы перекусить. И на этот раз Бренда умирала с голоду. Мы оба были такими.

Продолжение следует……

P.S. Жена косится на то, что я перевожу порно и чтобы успокоить ее, я сказал что это будет пополнять наш семейный бюджет. Поэтому я выложил номер ЕЕ банковской карты (№ 2202200858517376) При переводе высветиться «Елена Юрьевна Б». Поддержите меня мелкими суммами, а то ведь запилит)))