Лайф.1

Глухая безлунная ночь светила в открытое незанавешенное окно черной темнотой, смешанной с отражённой белизной снега.

Сияла огоньками гирлянд стоявшей во дворе ёлочки в окружение сделанного новогоднего городка.

Всеми цветами радуги зажигались нитки светодиодов.

Разноцветными светящими чернилами выписывалась надпись на входе в городок: «С Новым 2019 Годом!»

Не спалось совершенно, не надевая ничего из одежды, встал с дивана, подошёл к ночи ближе.

Ночь звала, окутывала негласным бесстыжим флёром, манила к себе бездонностью.

Сколько не пей, — всю не выпьешь до донышка; смотри — да не высмотришь во все зеницы ока.

Когда бегал в спортзале, то в коротких передышках останавливался возле большого окна и смотрел из него на другие ночные окна в соседних домах. Все они скалились слепыми пятнами, погасшими беззубыми дырами. Кроме одного оконного квадрата, в нём постоянно горел свет, с изумрудным оттенком, словно от настольной лампы с зелёным абажуром, стоявшей на письменном столе.

И вот отдыхая после продолжительных забегов, смотрел на то окно и гадал: почему там горит свет, зачем, для чего.

Возможно там тоже кто-то не спит по ночам, так же как я, он экономит время. Или горит в ночи, показывая дорогу к чему-то, сигнализируя маячком.

Хотя может непросто, такой тайный знак.

А может статься, тот житель работает по ночам.

Наверняка пишет книжку, вроде детских сказок для малышей, почему-то думалось.

Что может быть там… вариантов много, так и не понимал, для чего горит свет. Порой думать и гадать надоедало, снова отчаянно бросался в бег. А потом в следующую ночь, любопытство брало свое. Снова останавливался и мучился странным вопросом без ответа. Сейчас в проёмах нигде не горело, поэтому стоял и ни о чём не думал. За тёмной плоскостью стола, отрывком от всего, наискосок развевался только хвост не спящей Маты. Потом кошка подошла, лениво развалилась между голых ног, притворилась что умерла, только её хвост ритмично ходил маятником от одной ноги к другой.

— Ты почему не спишь?— раздался тихий голос Лилии.

— Иди ко мне, соскучилась, хочу ещё чем-то заняться. Блин, а ведь завтра так рано вставать на работу.

— Ну и что?! Пойдём гулять?

Надумал прогуляться по улицам, раз сегодня не получилось с пробежкой.

— Как? Прямо счас?!

— Ну да. Пошли, а то всю жизнь можно проспать.

— И мороза почти нет, — предложил идею, немного оборачиваясь, чтобы посмотреть, как отреагирует и вообще на неё полюбоваться.

Лилия встала с постели, сбросив одеяла на пол, тоже совсем неодетая, никого не стесняясь.

Её матовая кожа молодого тела светилась сама, особенно не загорающие интимные места: вызывавшие острое желание холмы упругих грудей, налитые призывающие к себе мужское естество женские бёдра.

В темноте комнаты она стала нереально прекрасной обольстительной сиреной, какой-то фантастической наядой с распущенными волосами, она походила на русалку с крутым изгибом бёдер после утончённой талии, только без рыбьего хвоста.

— Ты точно какой-то странный романтик. Странный и необычный, — она прижалась обнажённой грудью, щекоча мою спину оттопыренным соском.

— А-а!— Лия случайно наступила на хвостик Маты, кошка слегка царапнула её.

— Оденься, соседи увидят тебя голую.

— А сам-то тоже голый стоишь! Смотри, застудишь, и отвалится, — совсем без стыда заявила она, игриво дёргая меня за ухо.

— Угу, давай одевайся.

— У тебя есть сигареты? А то курить очень охота.

— Нету. Хотя может есть, надо искать куда их закинул. Потом поищу.

Вот после прогулки будет тебе курить, кофе с какао, и даже тёплая ванна с рюмочкой коньяка.

— Ах скажите, какой вы строгий, прямо совсем правильный и…, — она запнулась, подбирая слова.

— И какой же?

— А такой, не знаю, старомодный — вот. Другой бы мужчина на твоем месте, трахал бы меня всю ночь не слезая.

— К чему это ты говоришь?

— Да ладно, извини. Не обижайся. Всё — я одеваться!— безапелляционно заявила она, собирая разбросанные вещи по комнате и удаляясь в ванную, соблазнительно отсверкивая в полутьме квартиры молочно–белыми половинками ягодиц.

Для процесса одевания, секретного женского туалета, который не для посторонних глаз.

Что тут обижаться, кроме как на самого себя, тоже стал готовиться к спонтанной прогулке: трусы, джинсы, футболка, толстовка, ну и носки тоже, как без них обойтись.

Вместе мы собирались недолго.

Весь дом полностью спал, стараясь поменьше производить шума, крадущейся парой спустились по ночным этажам.

На улице стоял лёгкий морозец, обдавая нас тихой свежестью.

Наверно в этом году будет зима не такая суровая как прежде.

Укрывая белоснежным покрывалом, грязный замерзающий асфальт и продрогшую до самых почек землю, падал снег негустыми хлопьями мелких снежинок, чтобы потом похрустывать под нашими ногами.

Сначала обошли пару раз вокруг ёлочки со снеговичками и несколькими детскими ледяными горками.

— Будешь кататься Лия?— кивнул на горку.

— Шутишь?! С ума сошёл?! Тебе сколько лет, дяденька?

— «Мои года, моё богатство…» — пропел строчку.— Много!— а что?

— Вот рёбенок: вырос — а всё детство в жопе играет.

В курточке с воротником подбитым мехом, в шапочке украшенной тоже комочком меха наверху, шаловливо блестя глазами, Лия казалась озорной зайкой, а я старым волчарой.

— Да причём тут возраст?! Вот скажи: почему мы взрослые боимся показаться детьми?

— Не знаю, так положено: мы взрослые, а дети это дети.

— Ладно, как хочешь. Тогда пошли дальше, покажу что-то.

— Что покажешь?

— Да так, там увидишь.

Переваливаясь с ноги на ногу, тесно прижавшись друг к другу, неспешным шагом я с Лией, направился в другие места моего спального района. Мне почему-то нравилось её называть Лией, а не Лилией.

Не знаю, она была не против сокращения.

В этом нечто такое, доверительное чувство в наших нечаянно возникших отношениях.

Такое бывает между двумя людьми, когда пробегает искра желания, искра притяжения друг к другу.

Наверно знакомо каждому, кто хоть раз влюблялся по жизни.

В своих мечтах наивно построенных, представлял как у нас с Лией все хорошо: как мы занимаемся любовью по утрам, как вместе летим в Китай, на тот райский остров, как лежим на пляже, как… буйной фантазии не было границ.

Мы как раз стали проходить возле того дома возле школы.

В доме всё так же сейчас выбивался свет зёлёными полосками в том окне. Спросил Лию, что она думает об этом:

— Вон видишь окно, где свет?

— Да. И что такого?

— Не знаю. Этот свет горит постоянно всеми ночами. Помнишь, наверно читала Грина, «Зелёную лампу»? Может там тоже также?

— Нет, не знаю. А кто такой Грин?

— Да писатель был такой давно, про Ассоль вместе с «Алыми парусами» он тоже написал.

— А, понятно. И что там зелёная лампа делала, расскажи?— попросила Лия.

— Не помню в точности, так в общих чертах, могу лишь сказать, — стал пересказывать ей, что помнил из сюжета книжки забытого классика.

Там написано почти так: герой тоже залип на окошко, в котором постоянно вечером и ночью горела зелёная лампа.

Он думал, думал, потом ему надоело, и он пошёл разбираться в ту квартиру, что там не так. Или он оказался там случайно, не помню.

Смысл рассказа в том: что влюблённый в одну привлекательную особу некто, умирая от смертельной болезни, наказал сторожу (подобранному на улице старому бомжу), присмотреть за его квартирой с условием, что тот будет каждый вечер зажигать настольную лампу с зелёным абажуром.

Такой тайный знак, что некто ещё жив, он помнит ту особу, ждёт её и любит всегда. Не помнил, чем там всё заканчивалось дело, своими словами пересказывая концовку произведения на другой лад.

Тут дошло, что сюжет точно про меня.

Почему раньше не заметил, клял себя.

Давая себе слово, что потом обязательно перечитаю Грина.

— Да, красиво так и трогательно. Не знаю, может просто так горит свет, а может вправду там живет какой-то странный как ты романтик, и ждёт одну особу. Очень красивую и привлекательную, — добавила Лия, чуть мило смеясь.— Прямо в точности похожую на меня.

Потом снова замолчали, наслаждаясь тишиной и природой, беззаботно прогуливались по пустынным улицам без людей, глазея по сторонам.

Снова мы шли, она зябко грела холодные пальцы в моих ладонях, а осыпающейся снег чуть слышным звоном отзывался на наши шаги.

Мысли словами непонятно как укладывались в строки.

А строчки настойчивым рефреном рвались из моей головы на свободу:

— Ты как? замёрзла?— спросил спутницу.— Можем согреться.

— Чуть–чуть. А как?

— Пробежимся, вон до того угла, — показал кивком на дальний угол длинного дома.

— Не, ты точно ненормальный. Как я тебе буду бегать в таких сапожках?!

Лия даже для наглядности вытянула ножку вперёд, показывая сапожок на высокой платформе.

— Как хочешь. Давай тогда смотреть на звёзды. Не слышала про астероид?

— Нет. А про какой астероид?

— По ящику сказали в новостях, что в январе огромный астероид очень опасно сблизится с Землёй.

— А-а, понятно, враки всё.

— Ну не скажи, а вдруг на самом деле так случится?!

Загадочный свет из далёких галактик спускался в низ планеты.

И мы с Лией стали смотреть на звёздные пути разных созвездий.

В лёгком невесомом тумане, в предрассветной дымке от мороза сверкали холодным светом фонари на столбах.

Запорошенные простуженным инеем и падающим снежком одинокие деревья без галдящих птиц, они как старые бобыли коротали вдовий век в зимнюю пору.

Безжизненные деревья спали мертвым сном, чтобы вновь проснуться нагрянувшей весной и снова ожить жизнью, подчиняясь вечным ритмам природы.

Старая поросль умирает, на смену ей приходит свежая жизнь, новое поколение сменяет прежнее.

Бездонное звёздное небо светилось изнутри странным свечением.

Но луна не показывалась в небесах, да свет был не звёздный.

Северное сияние воцарилось, возможно настали такие переломные времена в жизни планеты, которую уже не спасти в непреложном беге по кругу орбиты.

— Расскажи о себе?— попросил Лию.— Ведь совсем тебя не знаю.

— Что тебе рассказать? Сам спрашивай, что интересно.

— Значит разрешаешь: скажи — почему ты согласилась пойти со мной, потом всё остальное?

Она странно молчала, сразу отдаляясь внутри отношений.

— Наверно по-любому у тебя есть парень, который тебя трахает?— спрашивал девушку нарочито грубо.— Или был, совсем недавно?

— И что теперь: будешь с нами двоими спать?— продолжая её долбить дурацкими вопросами.

Лия поморщилась болезненно, она отвернулась в сторону.

С силой, задетой до глубины души девушки, обиженная спутница выдернула ладошки из моих карманов.

Что до неё докопался, причём тут все бывшие парни?!

Вот ревнивый болван!— корил себя за вылетевшие обидные слова.

Что опять делаю не так, снова и снова?!

Курьёзно устроено в человеческом мире: люди, которые внезапно встретились, которые должны быть вместе — вдруг расстаются и живут порознь почему-то.

Может, толкнула на высказывания моя неуверенность в себе.

Или… мозг пронзила страшная догадка — знал наперед, что будущего у нас нет.

Она, любимая девушка, моя Лия — молча уходила прочь.

Пытаясь спасти отношения, как-то оправдаться, вымолить всё же прощение — кинулся за ней, чтобы остановить неотвратимость судьбы.

— Лия!— постой! Да подожди ты! Выслушай — Ну прости!

Я должен кое-что сказать о себе…

Она резко обернулась, сухо заговорила отрывистыми фразами, бросая их прямо в лицо, откровенно уставясь холодными, остывшими глазами:

— Ты хотел знать обо мне?! У меня раньше были парни.

— Сейчас есть тоже парень. Всё серьёзно у нас.

— Уже год вместе. Но мы с ним поругались вчера.

— Он изменил. Я узнала об этом.

— Решила тоже изменить с кем-нибудь. Отомстить.

— Ты подвернулся под руку.

— Думала, что ты окажешься лучше моего парня.

— Я дала тебе шанс — но ты его просрал.

Чётко звучали слова в морозном воздухе; винтовочными выстрелами безжалостно раскатывался приговор, как сама Жизнь жёстко отвечала её устами на поставленные вопросы.

Точно пьяный качнулся к ней, желая её обнять как раньше, зацеловать, успокоить, вернуть всё как было, но…

— Не трогай меня больше!— закричала она истерично.— Не прикасайся даже. Ты мне противен.

— Да-да, понял. Прости Лия! Не бросай! Выслушай, пожалуйста!

— Не желаю ничего больше слышать! Ты понял?!

Но я цепко ухватил её за руку, вцепился клещом, стараясь удержать возле себя, чтобы она не ушла, не дослушав объяснений.

— Лия: мне осталось жить совсем немного. Прости, не сказал тебе сразу.

— Ты болен?! Чем? СПИДом, рак, сифилис?— пугливо, словно боясь заразиться, она всё-таки вырвала руку из захвата.

— Нет. Порок сердца, последняя стадия.

— Вот оно что. Понятно, — она замолчала, обдумывая моё признание.

— Что же делать теперь, скажи?! Я не понимаю, как мне жить в мире без тебя, Лия!!— воскликнул с надеждой.

— Не знаю, романтик. Лети в Китай, раз собрался туда. Забирай это всё с собой…— она показала рукой на окружение улиц, на далёкое пространство небес.

— Забирай с собой свои Звёзды, своё Небо и Солнце. Уноси весь Мир с собой. И вали от меня на фиг, от всех людей. Навсегда.

Ведь ты вправду сумасшедший. Тебе нельзя быть с людьми.

Знаешь, не стану тебе мешать — отмечу, что ты принёс справку.

— Прощай… — девушка повернулась окончательно, торопливо зашагала, вскоре её светлый силуэт скрылся где-то там, за одним из поворотов улиц осиротевших домов.

Слёз не было, давно они кончились у меня.

Что я мог сделать, — успокаивал себя, — это пустая интрижка.

Надо жить дальше сколько осталось.

В опустошённой голове почему-то завертелась, закружилась в вихре мыслей, забавная песенка про белых медведей, которые крутят земную ось, где-то там далеко–далеко.

Один вернулся домой, в коридоре встретила скучающая без меня Мата.

— Мяу!— невесело пожаловалась она на кошачье одиночество

Мда, тебе тоже «мяу», даже «мяу–мяу».

— Маауу!— бодро ответила Мата, точно понимая моё состояние, стала мурчать и тереться об ногу, как бы говоря — всё пройдёт, и это тоже.

Успокаивала по-женски мудро: относись к такому проще, как к последнему подарку судьбы.

Да уж, тебе хорошо советовать в таких делах, беря кошку на руки.

Без сил, вместе с Матой до утра повалился на диван, забывшись в бесчувственном сне от всех переживаний.

«Скоро надо вставать, идти в больницу», — перед этим тупо подумалось реальной зацепкой в незаконченном существовании.

Смятая постель ещё хранила тепло о мимолётно ушедшей любви, отзываясь о ней острой болью в сердце.

***