leapyearguy Sorry Charlie – Мне так жаль, Чарли. Неожиданное продолжение

— Вот об этом я и говорю, – воскликнул я.

Когда я выходил из кабинета своего "нового" врача, у меня была веская причина праздновать. Я собирался жить, жить, говорю я тебе.

Это может показаться вам глупым, но всего год назад, я думал, что мне осталось меньше шести месяцев. Да, это все была какая-то ошибка в лаборатории. Я даже не могу вспомнить, какая ужасная болезнь, как мне сказали, у меня была. Что бы это ни было, всё в прошлом. У меня болезни не оказалось, и я не умер.

После этого я перестал наблюдаться у Боба, моего так называемого доктора. Я все еще играю с ним в гольф, хотя его гандикап составляет шесть. Моя игра улучшилась, я тоже шестерка. Забавно, как знание того, что ты не умрешь, улучшает твое мастерство в гольфе.

Мой новый врач, Кэти, не играет в гольф, но она сказала мне, что я должен прожить долгую жизнь. Она говорит мне, что я здоров как лошадь. Я совершенно не представляю, насколько здорова лошадь, но она врач, и вы можете поверить – они должны разбираться в таких вещах.

Знаете, поначалу было странно идти к женщине-врачу. Но чем больше я думал об этом, тем больше смысла это имело для меня. Я не считал себя гомофобом, но разве ты не предпочел бы, чтобы женские руки обхватили твои яйца, когда ты поворачиваешь голову и кашляешь? Я знаю, каков будет мой ответ.

В тот вечер, когда я вернулся домой, на моем лице была улыбка. Вы бы не смогли её стереть даже кордщеткой. Моя жизнь была так хороша в эти дни, что после прошлогоднего фиаско я казался очарованным. Несколько месяцев назад меня повысили на работе. Мэри, моя жена, любила меня, и я был здоров. Жизнь была идеальной.

— Чарли, нам нужно поговорить, – сказала Мэри, протягивая мне четыре таблетки аспирина и большой глоток "Джека Дэниелса".

Это не мой обычный ритуал перед ужином, что-то произошло.

— Что случилось, Мэри?

— Я разговаривала с доктором Кэти сегодня днем, она позвонила прямо перед тем, как ты вернулся домой, – сказала Мэри с обеспокоенным видом.

Ты, должно быть, издеваешься надо мной, черт возьми, только не снова. Сука-блять! Ты просто не можешь доверять врачу, который не играет в гольф, или тому, кто играет в гольф, если уж на то пошло. Моя рука дрожала, когда я поднес виски к губам:

— Выпьем за тебя, Чарли, и за всех нас, кто снова вот-вот умрет, – произнес я про себя.

Мэри уставилась на меня:

— Чарли, ты должен взять себя в руки. У меня есть кое-какие новости, и я не уверена, что они тебе понравятся.

Ну да, сколько раз парню нужно услышать, что он умирает, прежде чем это реально убьет его? Мэри всегда умела преуменьшать проблему.

Эти голоса в моей голове вернулись.

"ХА, вот видишь, ты неудачник".

"Ты покойник, Чарли".

"Бла, бла, бла, бла, "

Третий голос уже ощущал действие алкоголя.

Я протянул Мэри свой стакан:

— Налей еще.

— Нет, Чарли, просто успокойся. Нам нужно обсудить это рационально, – сказала она.

Рассуждая здраво, она не может быть серьезной. Мы же не обсуждаем покупку новых штор, правда? Бедного Чарли отрывают от виноградной лозы в расцвете сил, а она хочет быть рациональной?

— Чарли, я беременна.

Теперь о чем, черт возьми, она говорит? Я умру, а она шутит насчет того, что у нее будут дети?

"Прекрати издеваться над Мэри, как давно?"

— Как давно? Я бы сказала, около восьми недель, – сказала она.

Ёкарный бабай! В прошлый раз они дали мне шесть месяцев:

— Мэри, нам так много нужно сделать. Мы должны подготовиться, – сказал я, смиряясь со своей судьбой.

— Подожди, Чарли, у нас еще много времени. Просто расслабься, – сказала она.

Мэри восприняла известие о моей смерти очень спокойно:

— Расслабиться? У нас есть миллион дел, который нам надо завершить. Ради всего святого, мы должны спланировать похороны. Мэри, как ты можешь говорить мне расслабиться?

— Похороны? Чарли, черт бы тебя побрал, послушай меня. Я сказала, что беременна.

— Это было не смешно в первый раз, когда ты сказала мне, прекрати, Мэри, серьезно. Доктор позвонил и сказал тебе, что я умру через восемь недель, а ты продолжаешь шутить о беременности?

— ЧАРЛИ, читай по моим губам. Я на восьмой неделе беременности. Ты не умрешь, – сказала она очень медленно.

— Ты хочешь сказать, что я не…

— Нет.

— Фух! Я подумал: Боже мой, это не может повториться. Блин, какое у меня облегчение, Ха-ха, я не умираю… УХ ТЫ! Держи лапу, ты сказала, что беременна?.. О Мэри, как ты могла так поступить со мной? – сказал я, начиная плакать.

— Это не то, что ты думаешь, Чарли, – сказала она мне, пытаясь утешить меня.

— Они все так говорят, Мэри. После прошлого года, когда ты изменила… Я думал… мы…

— Черт бы тебя побрал, Чарли, я тебе не изменяла. Не тогда и уж точно не сейчас, – сердито сказала Мэри.

— но.. Вазэктомия… как? Почему Мэри, почему? – всхлипнул я.

— Доктор Кэти сказала мне, что вполне возможно, что твоя операция, была проведена с ошибкой ну, все это довольно технически возможно. Но главное, что это твой малыш Чарли. Тебе не кажется, что я луше всех знаю, кто или что было внутри меня? Я удивлена, что ты вообще об этом подумал.

У меня не было ответа на ее заявление. Я хотел доверять ей, я действительно хотел. Я не знал, что делать или говорить. Несколько коротких минут назад я был на вершине мира, а теперь посмотрите на меня. Тяжесть мира теперь обрушилась на носки моих ботинок с крыльями.

Я плакал, а когда не плакал, то пил. В тот вечер я потерял сознание вскоре после девяти.

Я был как в тумане. Когда зажегся свет, он был таким же ярким, как солнце. Там была большая камера, сфокусированная на моем очень растерянном лице, и кто-то тыкал в меня микрофоном.

— Добро пожаловать, Чарли, добро пожаловать в шоу "Кто же папа?", ты наш следующий участник. Я Винк Юбаркер, и я буду ведущим этого шоу сегодня вечером, – сказал он с широкой улыбкой.

Кто этот парень, где я, черт возьми?

— Эм, ведущий, я готов, наверное?

— Хорошо, Чарли, давай сразу перейдем к игре.

Игра, какая игра?

— Но, Винк, я не знаю, как играть.

— Ха-ха-ха, так и работает игра, Чарли, только жена действительно знает, как в нее играют.

— Но, Винк, как я могу победить?

— Это хороший вопрос, Чарли. Давайте спросим вашу очаровательную жену Мэри. Добро пожаловать, Мэри, как здорово видеть тебя здесь сегодня вечером.

— Это здорово, что ты меня принял, Винк.

— Ха-ха, умница Мэри, встретимся позже в моей раздевалке. А теперь, пожалуйста, расскажи Чарли, как он может победить, – сказал он, глядя на Мэри.

— Ну, ведущий, он не может этого сделать. Он прирожденный неудачник, – засмеялась Мэри.

— Ах, Мэри, – вздохнул я.

— Ты выглядишь немного бледным, Чарли, ты в порядке?

— Нет, я не в порядке, я больше не хочу играть в эту глупую игру.

— Плохой Чарли, гадкий! Мэри уже залетела, ты должен играть прямо сейчас.

— Нет, – взмолился я.

— Мэри, не могла бы ты, пожалуйста, показать первую фотографию. Может быть, папочка… твой сосед Марк? – он спросил.

— Нет, Нет, Нет! – заплакал я.

— Мэри, пожалуйста, покажи следующее фото… Кто это Мэри?

— Мой школьный друг, Винк.

— НЕТ, НЕТ, НЕТ! – умолял я.

— Покажи нам последнюю фотографию, Мэри. Может быть, это ты, Чарли? Ты папочка?

— Мы узнаем это после рекламы!

— НЕЕЕЕТ!!!!! – закричал я.

Я проснулся весь в поту, в голове стучало, и у меня было непреодолимое желание… Нет, я не собираюсь рассказывать вам эту часть, она может всплыть позже на моем процессе по делу об убийстве. Поверьте мне, вам всем лучше ничего не знать.

Я расслаблялся в ванне, полной горячей воды. Мэри вошла и уставилась на меня, когда я пытался перерезать себе вены электрической бритвой.

Она села на унитаз и пописала, когда батарейки в моем "Норелко" сели.

— Хорошо, Чарли, я только что говорила по телефону с доктором Кэти. Мы оба сходим к ней и не уйдем, пока ты не убедишься, что ты отец нашего ребенка, – строго сказала Мэри.

— но… но что, если?…

— Ну что ж, Чарли, тогда тебе лучше приготовиться проводить много времени в церкви. Потому что, если этот ребенок не твой, ты будешь воспитывать второго ребенка Божьего, – решительно сказала она.

Так что держу пари, вы можете себе представить, как мы собирались доказать нелогичную правду. Да, анализ спермы. О, я уже делал такое раньше, когда мне проводили вазэктомию, но, и это было очень большое "но", как мы собирались извлечь образец в моем нынешнем состоянии.

По дороге к врачам мы проходили мимо церкви. Я задавался вопросом, возможно ли это. Нет, мы даже не были католиками, мы были епискотерианцами.

Я был в приемной и читал брошюру об эректильной дисфункции, когда они назвали мое имя. Мэри встала и направилась со мной.

— Куда ты идешь? – спросил я.

— Я иду с тобой. Я не собираюсь покидать тебя, пока мы не уладим это дело, – сказала она, подталкивая меня к двери.

Медсестра отвела нас в смотровую и сказала, что доктор будет у нас через несколько минут. Я вспомнил, что в последний раз, когда кто-то заходил со мной в смотровую, мне было семь лет, и я болел корью. Как неловко.

Ожидание было не слишком долгим, но мне так казалось, что прошла вечность. Мэри сидела на маленьком табурете, постукивая ногой. Казалось, ее забавляло, что мне было так неловко. Доктор попросил меня снять одежду, что я делал в присутствии Мэри миллион раз. Однако, поскольку теперь передо мной были две женщины, я колебался.

У кого-нибудь из вас была женщина, которая ласкала ваше хозяйство, а ваша жена сидела в комнате и смотрела? Это чертовски жутко! Она проверила мое устройство, посмотрела на маленький шрам на моей мошонке.

— Хорошо, Чарли, ложись на стол, – приказала она.

Она сказала, что должна проверить мою наследственную железу (прим. переводчика – да предстательную по-русски, я знаю, но тогда игра слов пропадет). Наследственная железа? Разве это не то, чем занимается юрист? Когда доктор сжал мой мешок с орехами и засунул три пальца мне в задницу, я чуть не упал в обморок. Доктор Кэти, должно быть, тоже юрист, потому что именно так я себя чувствовал, когда посещал его в последний раз.

— МАМОЧКА! – закричал я.

Хоть убей, я не мог понять, какое отношение моя задница имеет к беременности Мэри. Мы никогда даже не думали об анальном сексе. Мое настроение было не намного лучше, когда она протянула мне эту дурацкую маленькую чашку. Шансы на то, что у меня будет стояк, были примерно такими же высокими, как выигрыш в государственной лотерее.

— Так что же, по-твоему, я должен с этим делать? – спросил я.

— Нам нужен образец спермы, Чарли, – сказала доктор Кэти.

— Хорошо, и как ты предлагаешь нам её получить? – сказал я, указывая на свои яйца: “Оттуда?” сказал я, указывая на чашку. “Туда?"

Она посмотрела на меня так, словно я сошел с ума:

— Обычным методом, Чарли, мастурбацией.

— Понятно, – сказал я, кивая головой, – разве обычно не требуется эрекция для достижения желаемого результата? – спросил я.

— Я понимаю твое затруднительное положение, Чарли. Мэри, у тебя есть какие-нибудь идеи?

— Ну, я полагаю, я могла бы попробовать, – сказала ей Мэри.

— Хорошо, тогда я оставлю вас двоих наедине. Пожалуйста, принесите образец, когда закончите, я знаю, как вы ждете результатов, – сказал доктор.

Мэри никогда прежде не подводила меня за все наши совместные годы. Она сняла блузку, и я почувствовал, как меня передернуло. Ее лифчик слетел, и было какое-то движение, но не очень сильное. Она подкатила маленький табурет достаточно близко, чтобы я мог почувствовать ее горячее дыхание на моем члене. Ее палец коснулся головки и нашел кнопку выключения. Мой член сдулся, как лопнувший шарик.

Надо отдать Мэри должное, она не оставляла попыток. Через некоторое время стало очевидно, что каждый раз, когда она прикасалась ко мне, мне приходила в голову мысль, что она могла быть с другим мужчиной. Когда она поняла, что моя проблема была в ней, она вышла из комнаты в слезах. Я не делал этого намеренно, я действительно не мог контролировать свой собственный член.

Доктор Кэти ворвалась в комнату и набросилась на меня:

— Что, черт возьми, ты сделал с Мэри, Чарли?

Я в точности объяснил ей, что произошло. Она кивнула и вышла из комнаты. Она вернулась через несколько секунд, неся поднос с пузырьком и иглой, которая выглядела длиной в три фута.

— Что это, черт возьми, такое и, более того, что, черт возьми, ты собираешься с этим делать?

Я уже знал ответ, и он мне не заранее нравился.

— Давай, Чарли, это будет совсем не больно, – сказала она.

— Ну тогда позволь мне воткнуть его в тебя и посмотреть как тебе будет "не больно", – парировал я.

— Если бы ты мог воткнуть это в меня, Чарли, нам бы сейчас не понадобился укол, не так ли?

— Действительно забавно, и что с этим мы сделаем?. . Ой! Чёрт! Это больно, – воскликнул я.

— Мне жаль, Чарли, но я должна была это сделать.

Где, черт возьми, я слышал это раньше? Доктор Кэти терпеливо сидела на табурете и уставилась на мой член. Моя бабушка обычно говорила что-то о кофейнике или о чем-то еще, должно быть, это было то, что она имела в виду. Я старательно пересчитывал плитки на потолке, когда доктор встал и протянул мне чашку.

— Давай закончим это шоу, Чарли, – сказала она и вышла из комнаты.

Я был так занят подсчетом плиток, кстати, их было сто восемьдесят четыре, что не заметил, что я был таким же жестким, как шпала. Что? Неважно, это не важно, ты знаешь, как работает мой мозг.

Это должен был быть самый неприятный и самый важный выброс спермы в моей жизни. "Что, если" застряло у меня в голове. Я уставился в пластиковый стаканчик.

— Двигайтесь, черт бы вас побрал, плывите, маленькие ублюдки, – заорал я.

В течение моей жизни, когда давление было действительно сильным, мои мысли немного путались. Я здесь для того, чтобы сказать, что в тот самый момент давление ситуации достигло апогея. Моя прошлая и будущая жизнь зависела от научных фактов, содержащихся в лужице слизи на дне пластикового стаканчика.

Ясность мышления – это то, чего обычно достигаешь, сидя на вершине горы в Тибете. Я также слышал, что некоторые достигают просветления через молитву. На меня снизошло озарение, когда я сидел на столе из нержавеющей стали в кабинке размером десять на восемнадцать футов.

Доверие – вот к чему сводится жизнь. Это простое слово из семи букв, не слишком сложное для понимания идеи. Но значение, истинное значение доверия, понять труднее, чем ядерный синтез. Честно говоря, это глубже, чем самый глубокий океан, это понятие более отдаленное, чем самая далекая звезда.

Для меня было легко сказать, что я доверяю Мэри, но так ли это на самом деле? Если да, то почему я здесь и разговариваю с лужей своей спермы? Мэри сказала мне, что я отец ее будущего ребенка. Если я доверял ей, зачем мне нужны были доказательства? Мэри была моей жизнью, матерью моих взрослых детей. Мы разделили все что было в нашей жизни, хорошее и плохое. Она никогда не подвергала сомнению ни одну из глупостей, которые я совершил, она просто верила, что я люблю ее. Мэри знала, что такое доверие.

Моя жена никогда не лгала мне, и все же я сомневался в ней. С другой стороны медали была медицинская наука. Подводила ли она меня когда-нибудь? Черт, да, много раз. Только в прошлом году, когда мне сказали, что мне осталось всего шесть месяцев. Да, и почему у меня шрам от аппендицита слева, когда у всех остальных справа? Вы когда-нибудь задумывались, почему врач "практикует" медицину? Это слово говорит само за себя. Они "практикуются", потому что у них еще не все получается правильно.

Собирался ли я поверить, что врач, который открыл пакет с моими яйцами и отрезал трубку, был более надежным, чем Мэри? Должен ли я был поверить, что Мэри солгала мне? Разве не она предложила, нет, потребовала этого теста? Она бы так не поступила, если бы ей было что скрывать. Она бы никогда не пришла сюда сегодня, если бы был хоть малейший шанс, что ребенок не мой.

Пока я одевался, мое предательство Мэри дошло до цели. Мэри пришла со мной сегодня, чтобы поддержать меня. Она отбросила в сторону недостаток доверия и уважения, которые я ей выказывал. Что я наделал? Я обвинил ее в неверности. Я был готов видеть в ней плохого парня, а она все еще была рядом, чтобы поддержать меня. Если бы я продолжил тест, что бы это сказало о любви, которую мы разделяли более двадцати пяти лет? Моя любовь к Мэри была подозрительной, я не очень-то ей доверял. О да, я мог бы произнести эти слова, но имел ли я в виду именно их и, самое главное, верил ли я им? Внезапно мне все стало слишком ясно.

Поставив чашку с образцом на стойку, я вышел из комнаты. Я пошел по коридору в кабинет доктора Кэти. Глаза Мэри покраснели от слез. Доктор поднял глаза без всякого выражения.

Я заговорил, задаваясь вопросом, смогут ли слова внутри меня когда-нибудь исцелить тот вред, который я уже нанес своей жене: "Давай, милая, пойдем домой".

— Но как насчет теста? – спросила Мэри.

— Это не важно, я верю тебе, и это все, что имеет значение, – сказал я, потянувшись к ее руке.

Семь месяцев спустя родился наш ребенок. Шесть фунтов, тринадцать унций бьющей, кричащей энергии. У него, (о да, это был мальчик) десять пальцев на ногах, десять пальцев на руках, два уха и один нос, как у меня. Мэри, несмотря на свой возраст, перенесла роды без проблем.

Назовите меня идиотом или дураком. Это то, что раньше делали лучшие мужчины или женщины, чем вы. Хотели бы вы или могли бы вы слепо совершить прыжок веры и доверия? Я сделал это и сделаю это снова. Возможно, не это не в вашем характере так легко верить на слово другому человеку, но спросите себя, стоила ли ваша правота того, что вы, возможно, потеряли. Подумайте хорошенько, ответ не так прост, как может показаться.

Чтобы покончить со всем этим, неужели никому из вас не жаль старину Чарли? Я этого не делаю, ну, за исключением того факта, что мне приходится платить за ревазэктомию. Знаете ли вы, что страховая компания говорит клиенту после того, как он сделает одну операцию и попросит провести еще одну? Я думаю, что это довольно узколобо, не так ли?

Послесловие переводчика

И так, в первой части меня спросили почему нет тэга юмор.

Я ответил – не будет интриги.

А теперь главная интрига – у автора на ЛЕ первая часть в разделе Юмор, а эта – в Любящих женах)

Не я один такой!))))