Легенда о пропавшей флейте

(из цикла "Средневековые легенды")

Эта история произошла в Японии в префектуре Окинава во время правления императора Митихито, которого после смерти назвали Огимати. Был у императора любимый музыкальный инструмент – бамбуковая флейта сякухати. Отцу императора эту искусно сделанную флейту подарил много лет назад дайме Набунага. Император любил сам играть на ней, а раз в год в день начала фестиваля Танабата император приглашал лучших музыкантов, чтобы они соревновались в своем искусстве. Победителю разрешалось поиграть на уникальной флейте.

И вот однажды эта чудесная флейта сякухати пропала. Горю императора не было предела. Он позвал своего верного слугу Такаши и сказал ему:

— Найди мою драгоценную флейту. Осталась всего неделя до фестиваля Танабата, скоро к нам приедут музыканты отовсюду. Как я устрою соревнование, если не будет главного приза?

Такаши принялся за поиски. Он приказал обыскать все дома в Эдо и окрестностях, но нигде не нашел заветного инструмента. Когда он был в отчаянии, его жена сказала ему:

— Я вижу, что ты расстроен, но я не знаю причину. Но я прошу тебя: спроси совета у старца Гензи. Он знает все, он мудр, он поможет тебе.

Такаши, послушав жену, так и сделал. Он послал за старцем Гензи, и старца привели к нему.

— Мудрый Гензи, – сказал Такаши, – большая беда случилась. Пропала драгоценная флейта императора. Я искал ее всюду, но не нашел. Помоги мне найти ее, благодарности моей и императора не будет предела.

— Я помогу тебе, – ответил Гензи, – но сначала мы должны посоревноваться и искусстве хокку. – если твое хокку будет лучше моего, то я дам тебе совет, который позволит тебе поймать вора. А если мое хокку лучше, то я пойду домой, а вора ты продолжишь искать сам.

— Хорошо, – ответил Такаши, – благородный муж никогда не отказывается от сочинения хокку. Давай начинай, а я продолжу.

И Гензи сказал такое хокку:

Я вижу грача на ветке

Но это совсем не грач

Это душа бегущей реки

Такеши застыл, пораженный красотой творения Гензи. Подумав, он сказал в ответ такое хокку:

Я вижу грушу, свисающую с дерева

Но это совсем не груша

Это подвешенный за яйца старец Гензи

Тут уже настала очередь Гензи восхищаться:

— Я много лет изучал искусство хокку, но воистину мне далеко до тебя, почтенный Такаши. Ты победил меня в создании прекрасных хокку, и поэтому я помогу тебе.

Гензи перевел дух и продолжил:

— Флейту сякухати у императора украла воровка Нене. Но тебе не найти ее просто так. Но ты можешь победить ее хитростью. Распусти слух о том, что флейта была поддельная. Что это была не настоящая флейта Набунага, а лишь ее копия, a настоящая флейта храниться в восточном крыле императорского дворца, в комнате белых камней. Она непременно придет туда, и вы сможете ее поймать.

Такаши щедро наградил старца Гензи за такой мудрый совет и отправил его домой. После этого он приказал дворцовым мастерам сделать точную копию пропавшей флейты, a своим слугам приказал вырядиться в одежду обычных людей и ходить по рынкам Эдо распространяя слух о том, что похищенная флейта Набунага был не настоящей, а настоящая храниться в восточном крыле императорского дворца, в комнате белых камней. Туда же он положил поддельную флейту.

Тогда же Такаши и его лучшие воины устроили засаду в той самой комнате. В первую ночь ничего не произошло. И во вторую ничего не произошло. А в третью ночь они увидели, как с улицы в окно комнаты влетает железный крюк с привязанным к нему канатом. Крюк зацепился за рамку окна, а канат напрягся, словно бы по нему кто-то забирается наверх. Через минуту в комнате появилась фигурка, одетая в черное кимоно и в тряпичной маске. Это была воровка Нене. Воины императора накинулись на нее, скрутили, связали, и стащили с нее маску. Воровка Нене оказалась красивой молодой женщиной, c тонкими чертами лица, длинными волосами и миниатюрной фигуркой, которая позволяла ей быстро подниматься по канатам и запрыгивать в маленькие окна.

— Отведите ее в комнату с водой и приготовьте к допросу, – приказал Такаши.

Комнатой с водой называлось место в подвале дворца, где Такаши допрашивал самых опасных преступников. Она называлась так, потому что в центре стоял большой чан с водой. У Такаши были свои методы, которые позволяли ему добиваться быстрых результатов.

Через полчаса он сам спустился в эту комнату. Воровку к этому времени уже раздели догола, связали и расположили на деревянной скамье рядом с чаном. Воины Такаши были мастера искусства шибари, и к делу подошли тщательно. Руки воровки были заведены за спину, согнуты в локтях так что ее кисти оказались на уровне шеи. Обе руки были привязаны друг к другу тугим узлом. Ноги воровки были согнуты, и лодыжки были крепко привязаны к бедрам. При этом каждый из узлов, который стягивал бедро и лодыжку, переплетался с еще одной веревкой, конец которой был крепко прикреплен к узлу, стянувшему руки воровки за спиной. Таким образом ноги воровки были максимально разведены в стороны, обнажая ее промежность. В таком положении, лежа на спине c растянутыми в стороны бедрами, она была привязана к деревянной скамье. Мастера шибари связали ее так искусно, что девушка была обездвижена, но веревки не препятствовали движению крови в ее молодом теле.

В комнате было холодно и обнаженной тело юной воровки было покрыто мелкими мурашками. Такаши взял в руки поданную ему участливым слугой ротанговую трость и подошел к связанной девушке.

— Вот ты и попалась, нарушительница покоя императора, – сказал Такаши, аккуратно касаясь концом трости тела пленницы. Его трость коснулась ее голой груди, живота и застыла на створках ее промежности.

Воровка начала дрожать, то ли от холода, то ли от страха.

— Ну-ка расскажи нам, куда ты спрятала драгоценную флейту императора?

— Вы никогда не узнаете этого! – смело ответила связанная девушка, – это флейта была сделана великим мастером музыкальных инструментов, моим отцом, лорд Набунага вероломно отобрал ее и казнил моего отца! Она по праву принадлежит мне!

— Я вижу, – спокойно сказал Такаши, – ты не хочешь помогать нам. Я нанесу тебе двадцать ударов тростью. А потом я буду бить тебя, пока твое тело не превратиться в отбивную из бараньего языка гютан, которая своей нежностью прославит любого повара Окинавы.

C такими словами он размахнулся, прицелился и ударил воровку своей длинной ротанговой тростью по ее аккуратным грудям. Он не стремился бить сильно. Его предплечье и плечо не участвовали в замахе, ибо замахнулся он только кистью, чтобы ударить чувствительно для жертвы, но при этом не очень крепко. Как опытный слуга императора, он знал: чтобы разговорить пленников точность и продолжительность ударов важнее их силы. Если ударить со всей силы, то пленница могла потерять сознание, а этого он не хотел.

Тем не менее, даже от такого удара, в треть силы, воровка резко вскрикнула, а на груди ее появился длинный красный след. Такаши не стал спрашивать ее во второй раз о том, где флейта, а вместо этого методично с точностью и самоконтролем ударил ее по груди еще девятнадцать раз. Он строго соблюдал пятнадцати-секундные интервалы между ударами, чтобы дать жжению в ее груди разойтись по всему телу. После каждого нового удара ее вскрики становились громче и протяжнее. Груди ее приобрели ярко-красный оттенок, выделяясь на бледно-розовом теле. В тайне Такаши был рад, что воровка не раскололась слишком рано. Ему нравилось наказывать пленниц, и он с удовлетворением наблюдал за изменением цвета ее когда-то приятной глазу груди.

Замахиваясь для последнего удара, он использовал при плечо, и от этого удар получился в две трети от максимальной силы, на которую был способен Такаши. Секунду длилась тишина, а потом пленница наконец громко взревела.

Завершив обещанные 20 ударов, он поглядел на результаты своей работы. Маленькие груди пленницы неестественно покраснели и набухли. Лицо ее скривилось от боли, а по щекам текли слезы, она дышала быстро и неглубоко. Такаши отложил трость, сжал пальцами израненные кончики сосков своей жертвы и резким движением оттянул их вверх. Пленница вскрикнула и заметалась в своих крепких узлах, тщетно пытаясь вырвать свои соски из пальцев Такаши. Такаши ухмыльнулся, глядя в глаза девушки:

— Вот мы и начали превращать твое молодое тело в отбивную гютан!

Он резко дернул вверх соски девушки вверх, растянув до предела ее нежную кожу. Пленница заметалась и завыла с новой силой. Но ее попытки выбраться ни к чему ни привели. Такаши, оттянув ее кожу насколько возможно своими худыми но сильными пальцами, держал соски крепко и мысленно считал до ста. Лицо его ничего не выражало. Слуги Такаши, наблюдая за этой сценой, мысленно поражались контрасту между совершенным спокойствием Такаши и агонией его пленницы.

Досчитав до ста, Такаши отпустил соски пленницы и нежно провел ладонью по внутренней стороне ее разведенных веревками бедер, обозначая места, куда он собирался бить дальше.

— Я нанесу по пятьдесят ударов по твоим красивым ножкам, – сказал Такаши. Девушка закрыла глаза и съежилась в ожидании новых ударов. И они не заставили себя ждать. Такаши, снова прицельно замахнувшись, начал бить внутреннюю сторону ее бедер своей ротанговой тростью. На этот раз, замахиваясь, он использовал не только кисть, но и предплечье. Он бил в треть силы, с совершенным самоконтролем, аккуратно и ритмично. Воровка громко вскрикивала от каждого удара. Ее грудь, уже изувеченная тростью Такаши, нестерпимо саднила.

Сначала на бедрах девушки появились продолговатые красные следы от трости, затем, к двадцатому удару, они побагровели, углубились и превратились в ссадины и кровоподтеки. Такаши не снижал темпа, он бил хладнокровно, прицельно и аккуратно. Крики пленницы становились все длиннее и отчаяннее.

— Нет, прекратите, пожалуйста! – взмолилась пленница.

Такаши не подал виду и продолжил экзекуцию. Он послушает девушку только после того, как он нанесет столько ударов, сколько обещал. До этого никакой передышки пленнице он давать не собирался. Под конец ее бедра превратились к фиолетово-бурое месиво. Такаши отложил трость и удовлетворенно посмотрел на результаты своей работы. Он понимал, что воровка уже почти готова расколоться, и ей надо в этом еще чуть-чуть помочь.

— Расскажи нам, где ты спрятала флейту, – дружелюбно произнес Такаши.

Воровка молчала. Такаши провел большими пальцами по мясистым воротцам ее промежности.

— Я нанесу тебе тридцать ударов, – сказал он, – каждый мой последующий удар будет сильнее предыдущего.

После этого он обратился к своим помощникам:

— Начните нагревать воду.

Помощники начали резво готовить угли и разводить огонь под чаном с водой. Такаши, благодаря своему богатому опыту, точно понимал, в какой момент воровка расколется и выдаст расположение флейты. Он не хотел терять времени, но и торопить события он тоже не собирался. Он наслаждался страданиями пленницы, ее коротким прерывистым дыханием, ее плачем и вскриками, ее перекошенным от страха и боли личиком.

Такаши понимал, что промежность жертвы – это очень нежный участок тела. Если хочется заставить воровку особенно сильно страдать, то нужен осторожный подход. Первые несколько ударов были легкими, он задействовал только кисть, и бил в одну десятую силы. Постепенно он стал наращивать замах и увеличивать силу удара. Пленница кричала и металась, но узлы веревок крепко удерживали на месте, и она никак не могла избежать потока ритмичных ударов нарастающей мощности. Мясистые воротца ее промежности быстро утратили свой розовый цвет, сначала покраснев, а потом начав стремительно темнеть и опухать, напоминая уродливые пирожки. Замахиваясь для последнего удара, Такаши задействовал плечо, и трость его с громким шлепком опустилась на изуродованный орган пленницы. Ее продолжительный визг потряс стены комнаты.

Когда воровка выдохлась, Такаши спросил:

— Расскажешь теперь, где ты спрятала флейту?

Пленница снова промолчала.

Со вздохом Такаши поглядел на чан с кипящей и водой и сказал:

— Принесите поддельную флейту.

Через несколько минут слуга принес поддельную флейту из комнаты белых камней. Такаши взял эту флейту и ловким движением вставил ее нижней конец в обнаженную промежность воровки. Жестом он приказал подать ему кувшин с горячей водой из чана. Когда ему подали кувшин, пленница выпучила глаза от ужаса, осознав жестокий план Такаши.

— Вам лучше заткнуть уши, – заботливо обратился Такаши с своим слугам, и они, послушав своего господина, послушно зажали уши руками.

Такаши начал медленно наливать кипящую воду во вдувное отверстие флейты. Комната содрогнулась от продолжительного отчаянного вопля пленницы. Буквально одного наперстка кипящей воды хватило, чтобы наконец-то разговорить ее:

— Прекратите! Я все скажу! Я все скажу! – кричала она, захлебываясь слезами, – на северной окраине Эдо стоит дом минку на берегу реки, рядом с ним растет камфорное дерево, а под ним зарыта ваша драгоценная флейта Набунага.

Последние ее слова потонули в рыданиях, потому что Такаши продолжал вливать кипящую воду во флейту, и вода это невыносимо обжигала кожу в промежности пленницы.

Услышав признание девушки, он прекратил пытку и послал своих слуг по указанному пути, чтобы проверить правду ли она сказала. Как выяснилось, воровка сказала правду, и через некоторое время в дверях комнаты появился радостный слуга, держа в руках драгоценную флейту.

Такаши улыбнулся.

— Что ж, – сказал он, – так бы сразу.

После этого, он решил напоследок развлечься с пленницей и стремительно вставил в ее промежность свой возбужденный мужской орган и начал стремительные движения. Девушка кричала от боли, когда Такаши задевал во время своего вторжения обожженную кожу ее промежности, а когда высшая степень удовольствия настигла Такаши, она наконец потеряла сознания.

— Наша задача на этом закончена, – сказал Такаши, – утащите эту преступницу в темницу и заприте ее там.

Такаши доложил императору о том, что флейта найдена. Император обрадовался и щедро наградил Такаши.

Праздник Танабата прошел весело, а Такаши и другие слуги императора еще не раз наслаждались телом плененной воровки, которая, помня свое суровое наказание, всегда покорно им отдавалась.