Лифчик расстегнулся

Папа на ежедневном утреннем совещании сделал страшное. Он объявил о полном запрете пьянства. Не, не пьянства, как такового, а пьянство отдельно взятых индивидов в своих препараторских. Соберутся пара-тройка преподов у кого-то в кандейке и квасят синьку по тихой грусти. Вот папа прямо так и заявил

— Хватит! Я сказал: хватит! – Прямо спародировал Людовика из фильма о мушкетёрах. – Я категорически запрещаю пьянство на рабочих местах. Хотите выпить – организовывайте коллектив и идите в столовую. Надо всё это дело окультуривать. Как выпьёте? Некультурно, пьёте под мануфактуру, под курятину. То есть либо занюхивает рукавом, либо сигаретой. А в столовой Антонина Николаевна накроет стол и сидите культурно. К тому же совместная пьян…Ээээ… Совместные мероприятия объединяет коллектив.

Нужно заметить, что папа и сам был не дурак макнуть губы в стаканчик. А тут такой повод. Не просто пьянка на работе, а мероприятие по объединению коллектива. Да замполит за такие тезисы схватился руками, ногами и зубами.

Тоня, то есть Антонина Николаевна, пообещала, накрыть стол, если не как на Кремлёвских приёмах (кто их видел?), но вполне достойно. Тем более, что особых затрат это не потребует. Я ведь строёвки для столовой закрываю на весь списочный состав, а питается от силы процентов восемьдесят – восемьдесят пять. А в выходные так вовсе лишь суточный наряд да те, кто остался в расположении. А это от силы человек тридцать-сорок. А то и меньше. Так что товарищам преподавателям остаётся лишь скинутся на спиртное и закупить продукцию в соответствии со своими предпочтениями.

В пятницу вечером в столовой в очередной раз проводили мероприятие по единению коллектива. И так получилось, что выпало это действо аккурат в канун празднования этого самого дня единения России. А это означает, что был зачитан праздничный Приказ о присвоении очередных званий, о премировании, награждения Почётными грамотами и так далее. Вроде бы мелочь, а приятно.

После зачтения Приказа началось само действо по единению. Налили, выпили, налили по второй. Известно же, что между первой и второй перерывчик небольшой. А между третьей и четвёртой перерыв совсем ни к чёрту. Что, третью ещё не пили? Так чего сидим? Кого ждём? Наливай!

Поели, попили, душа запросила песен. Как же это так просто сидеть за столом и не попеть песни? Не по-русски это. Серёха Сухарь притащил баян, Юра Соколик второй. Миха гитару. Калистрат сбегал за своим саксом. Полный ансамбль. Не хватает ударных, но на что стол и руки застольщиков?

Пели до тех пор, пока в горле не пересохло и пока не охрипли. Запили это дело и начались танцы. Свет погасили, оставив лишь дежурное освещение. Во времена моей молодости говорили: Темнота – друг молодёжи. Людям в возрасте она тоже не враг. Судя по взвизгивание женской части коллектива, мужская часть пользовалась полумраком по полной. И чего орут, дуры? Подумаешь, пощупали её. Радоваться надо, что на тебя обратили внимание. С учётом того, что женщин в коллективе больше на порядок, радоваться надо от каждой попытки пощупать.

У нас так сложилось, что в нашу учагу на должности преподов ставят в основном баб-с. А что? Все льготы, что дают погоны, сохраняются. Но при этом можно забыть про тяжесть работы на земле. К тому же учага относится к областному управлению кадров, соответственно и звания не задерживают, и сетка выше.

Мы с Васей сидели в сторонке, вспоминали мерзкий вкус кишмишевки, которую довелось испробовать во время командировки за речку, пили по маленькой родную. В какой-то момент приспичило мне отлить. Сбегал. Иду от туалета и вижу в проходе стоит наша молоденькая сотрудница Вика и обмахивается платочком. Жарко стало. Нужно заметить, что деваха видная. Кроме молодости, которая сама по себе прекрасна, Вика обладала обалденной фигуркой, красивой мордашкой метиски с огромными выразительными глазами в обрамлении густых ресниц, не требующих для подкраски туши, маленьким ротиком с пухлыми красными губками. А улыбнётся, сразу на щеках милые ямочки и беленькие зубки валят наповал, как спирт или пулемёт. Нам, татарам, без разницы что, лишь бы с ног валило. Наши самцы вмиг сделали стойку на молоденькое мясо, но получили полный облом. Вика мотивировала это тем, что она самая верная жена, из всех существующих в мире жён. Пооблизывались кобели и отстали. А я и не пробовал. И без того забот полон рот. Тут с женой проблемы. Любофф у неё приключилась и тоже на работе. Теперь вот думаем, как разделить единственную жилплощадь. Ну и остальные проблемы, сопутствующие разводу. И потому "кака така любовь?"

Стоит эта девушка в полутьме в проходе, не поёт, не танцует. Спросил, отчего это она такая задумчивая, почти грустная. А она мне в ответ, пьяненькая же, говорит, что вот прыгала, скакала, как еб…сумасшедшая, а застёжка на лифчике возьми и расстегнись. Если ещё – Тьфу! Тьфу! Тьфу! -не порвалась совсем. От того и грусть. Посмотрел я на неё, внимательно посмотрел и подумал: А для чего ей тот титькин домик? Скорее даже не домик, а придумка инквизиторов по заточению титек. Я примерно так ей и сказал, что ей тот лифчик практически без надобности, у неё и без того грудь идеальной формы и размера. Вика моих слов то ли не поняла, то ли просто была зациклена на своих думках о лифчике, но пыталась завести руки за спину и через платье нащупать застёжку. И тогда я, как истинный "жельмен", предложил свою помощь.

Вика, пусть и пьяненькая, поначалу отнекивалась, мотивирую это тем, как же я себе представляю. Вот она посреди коридора задерёт платье и я буду застёгивать ей лифчик, а она будет стоять в трусах перед чужим мужчиной. Я ей давай втюхивать, что не перед незнакомым. Мы ведь все служим в одной команде, практически одна семья, а как могут в семье быть чужие друг другу люди. К тому же вдруг кому-то понадобится пройти именно в этот момент именно по этому коридору, а тут Вика с задранным подолом и сзади неё мужик невесть чем занимается.

Из любой самой безвыходной ситуации всегда можно найти выход. Говорят, что даже если вас съели, у вас всегда есть два выхода. Я огляделся и увидел, что двери в поварскую подсобку открыты. Не сюсюкая, просто затащил туда Вику, она и ахнуть не успела. Пнул двери, закрывая их, подпёр стулом. Хрен кто откроет. Испытано с некоторыми из поварёшек. Закрыл двери и уже смело развернул девушку спиной к себе, задрал ей подол. Она взвизгнула, попыталась одёрнуть платье. Да хрен там. Если раньше и мыслей о Вике не было в сексуальном плане, то тут будто бес в ребро врезал, который является к мужикам, когда у тех седина в бороду. Её грудки уютно уместились в моих ладонях. Твёрденькие, как у молоденькой девочки, аппетитные, округлой формы. И сосочки, которые увеличились и отвердели практически моментально. А через некоторое время, устав выслушивать сентенции о том, какой я негодяй, требования быстро отпустить женщину и не наглеть, быстро убрать нахальные руки, потому что девушке это неприятно и даже противно, развернул Вику лицом к себе и заткнул й рот поцелуем. И она ответила.

Вообще не понимаю женщин, да и пытаться это сделать не стоит. Никто этого не поймёт. Говорят, что как-то бизнесмен поймал золотую рыбку и попросил у неё сделать дорогу от Москвы до Дубаи. Прямую. Рыбка пошла в отказ. Это, мол, дорого. Может чего другого попросит. Тот и спросил сделать так, чтобы тот бизнесмен понимал женщин. Рыбка помолчала и спросила

— А во сколько полос дорогу делать?

Вот и Вика кроет меня чуть ли не матом, рвётся из моих рук, правда безуспешно, сама при этом своей попкой трётся об меня. Видимо она в школе плохо училась, не выучила, что от трения физические тела нагреваются и увеличиваются в размерах. Натёрла на свою голову.

Сунул задранный подол платья в руки девушке. Она его на автомате взяла и держит. А я присел перед ней на корточки и быстро сдёрнул с её попки трусики. Вика что-то пропищала, но быстро заткнулась, едва я поцеловал её пирожок. А потом лишь стонала, изредка вскрикивала, помогала мне делать ей куни, направляя мою же голову куда надо, то придавливая, то ослабляя хватку. Не знаю, есть ли такие женщины, существуют ли они в природе, которые не то, что не любят, ненавидят куннилингус. По крайней мере мне такие не встречались. Чью бы пизду не целовал, они от этого лишь тащились. Встречались лишь те, кто подсказывал, как сделать лучше, чтобы конкретно ей нравилось. Лопаткой сделать язык и лизать, в трубочку его свернуть и вылизывать саму дырочку. Как бить языком по клитору и как его лучше сосать. Некоторым нравится, когда клитор слегка покусывают. То есть полное разнообразие, но в целом отношение женщин к куни весьма положительное. Причём это действие не заменяет полноценного полового акта, а является лишь прелюдией к нему, пусть женщины и кончают от этих полизушек. В некоторых случаях язык и пальцы могут заменить член, особенно когда тот, гадёныш, объявляет забастовку и отказывается исполнять свои служебные обязанности.

Тут был именно тот случай, когда куни стало прелюдией. Но и способом получить оргазм. был тот оргазм бурным, с выкриками, с прочими сопутствующими движениями тела. И бёдра зажимала, и голову мою забубенную трепала-тискала. И в знак окончания залила мою морду лица своими выделениями.

Кончив и отдышавшись, подтянула меня к себе и принялась целовать, слизывать с моего лица то, что сама на него и наспускала. При этом обзывала меня грязнулей, нюфой, который умудрится найти невесть чего на ровном месте.

Немного успокоившись, присела передо мной на корточки и принялась расстёгивать мне штаны. Я сказал

— Не надо.

Вика замерла в непонятках.

— Что не надо?

— А что ты собралась делать?

Та пожала плечами

— Сосать, что же ещё.

— Я так не хочу.

— А как?

И встала с корточек.

— Я тебя хочу.

Вика замешкалась

— То есть ты хочешь меня вы… Трахунть меня хочешь?

— Очень. Но если тебе это не нравится, то…

Вика задорно засмеялась. Красиво и зазывно смеётся.

— Блин! Мужик отлизал, а я ему не дам? – Развернулась, наклонилась к столику и выставила попу. – Только нежно. У меня там всё узенькое.

А я уже не слышал ничего.

Викина пизда и правда оказалась узкой, но достаточно влажной, чтобы член вошёл в неё без сопротивления, без неприятных для женщины ощущений. И оказалась Вика очень азартной женщиной. Отдавалась процессу ебли с полной отдачей. Подмахивала так, что меня отбрасывало в сторону и приходилось держаться за её бёдра, вцепившись в них, словно младенец за мамкину сиську. Ещё и комментировала

— Так! Да! Ещё! Сильнее! Мам-м-ма, как мне хорошо!

Мне интересно, почему во всех ситуациях люди зовут маму? Вот Вика маму вспоминает. А что, мама в этом случае поможет? Заменит доченьку? Сама раком встанет?

И ещё Вика текла. Обильно текла. Так, что излишки её выделений выдавливались членом наружу и капали на пол. И были те выделения ароматными. Не вонючими, но приятными и пахли чем-то вроде экзотических фруктов. Вот же полутатарка запашистая!

— Отвернись!

Вика взяла из стопки полотенец одно и принялась подтираться. А мне стало смешно. Подставлять пизду, чтобы её лизали, подставлять пизду, чтобы её ебали, и не стесняться. А вот подтереться, это надо спрятаться от нескромных взоров. И потому я отрицательно покачал головой.

— И не подумаю.

— Ну отвернись. Я стесняюсь.

И тут я прочёл Вике целую лекцию о границах стеснительности и допусках мужчины к интимным процессам. Доказывал, что глупо прятаться, делая что-то естественное. И ещё много чего наговорил. Вика даже замерла, вслушиваясь в мои речи. А потом просто махнула рукой.

— Нравится? Смотри!

И начала подтираться, демонстративно повернувшись ко мне передом, к стенке задом. Ну да я бы и с тыльной стороны на неё полюбовался. Она между тем вздохнула

— Как мне ванны не хватает.

Вообще у поварёшек есть душевая. После работы помыться надо. За день так пропахнут запахом еды, что домой идёт, а за ней свора собак бежит и нюхает: ну какой же аромат! Но было бы странным, если бы вдруг посреди всеобщего разгула одна из женщин вдруг попёрлась в душ. Потому пока что всего лишь полотенце.

Вика подтёрлась, натянула трусики, я помог ей застегнуть лифчик, с которого всё и началось. Она поправила платье, обняла меня и поцеловала, слегка прикусив губу.

— Зря ты это сделал.

— Что сделал?

— Зря ты во мне женщину разбудил. Сегодня ты идёшь ко мне и это не обсуждается. И спать тебе не придётся. Не дам.

— Что не дашь?

— Спать не дам, а не то, о чём ты, азвратник, подумал. Этого как раз будет в избытке. Хватит на все выходные.

Я замешкался. Такого напора от женщины я не ожидал и чутка впал в прострацию. Потом всё же спросил

— А как же муж?

— Какой муж?

— Про которого ты всегда твердила, когда отшивала мужиков наших.

— А что, нормальная отмазка. Работает же. Только нету никакого мужа. Выгнала.

— А почему?

— Козёл он потому что. Притащил домой какую-то зассыху малолетнюю и драл её на МОЕЙ кровати. Сволочь он. Не хочу о нём говорить. Ты лучше подумай, что ты будешь жене говорить.

— А почему я должен ей что-то говорить?

— Потому что ты останешься у меня на ВСЕ выходные. И вообще у меня на тебя появились планы. Если твоя жена согласится терпеть любовницу, то всё так и останется. А если не захочет, то я с ней поборюсь за тебя.

Тут я не стерпел, засмеялся.

— Вика, милая, у меня аналогичная ситуация. Только я не приводил никого домой, впрочем, и жена не приводила. А вот развод у нас практически завершился. Квартиру делим.

— А зачем?

— Жить-то где-то надо.

Вика едва в ладоши не захлопала.

— Так это же чудесно! Всё складывается наилучшим образом. Оставь ты жене квартиру, сделай мужской поступок. У меня двухкомнатная, ленинградка. Сын ещё маленький. да он почти всегда у матери. Вы с ним подружитесь. Нет, прокормить его я и сама прокормлю. Мне мужик нужен. И не только для постели, хотя мне понравилось, да так, что хоть снова трусы снимай. Просто чтобы вечером было с кем посидеть, к кому прижаться, для кого вкусно готовить, чтобы было с кем поговорить. Ну и чтобы было кому дать в любое время, когда захочу. А я всегда хочу. Не сбежишь от такой женщины?

— Слушай, ну её, эту гулянку. Давай свалим отсюда. Иначе тебе и правда придётся снова трусы снимать.

И мы сбежали. Ушли тихо, по-английски, не прощаясь. Лишь прихватили из запасов пару бутылочек и чего закусить.

Дома Вика, раздеваясь на ходу – и куда делась стеснительность? – рванула в ванну. Лишь сказала мне

— Ты пока посиди, я быстро. Сполоснусь и на стол накрою.

Ждать, пока женщина помоется и просто сидеть сиднем? Уж нарезать и разложить готовое сможет любой. Смог и я. И когда Вика вышла из ванны в домашнем халатике, её ждал накрытый стол. Вообще-то, если у повара не будет чего выставить на стол, то гомерический хохот охватит не только нашу страну, но и всю Европу вместе с обеими Америками. Про Австралию ничего не скажу. У них там кенгуру бегают с хозяйственными сумками на животах.

Вика хотела сесть напротив, ну да кто же ей такое позволит. Тем более, как я заметил, под халатиком у неё не было ничего: ни трусиков, ни лифчика, вообще ничего. Это же такое поле деятельности для моих рук. Разлил по стопочкам коньячок. Ага, совершенно случайно прихватили вместо водки. И так он хорошо нам зашёл. А потом кушали и просто разговаривали, обсуждая нашу возможную совместную жизнь. Определялись сразу на берегу, чтобы потом не было неприятных неожиданностей. И когда обговорили всё, что можно, что вспомнили, Вика пошла стелить постель, а я пошёл в ванну. А когда вернулся, меня ожидала голенькая женщина, которая сразу же заявила

— Данильчик, если ты вздумаешь спать, я тебя с балкона выкину. Ты же сюда не спать пришёл.

— Нет, Викуся, не спать. Выспаться я и в другом месте могу.

Вика вскинулась

— В каком таком другом? Данильчик, учти, я ужасная собственница. Если что-то моё, то моё без остатка. Я клянусь, что не гляну ни на кого, пока ты меня не попробуешь обмануть. Тогда только держись.

— Уже боюсь. А пока подставляй-ка попку, любить тебя буду во всех позах и очень долго.

Викуся засмущалась, потом всё же решилась

— Данильчик, сделай, как там, в столовой.

— Что сделать?

— Ну, как там делал.

Включил режим дурака, прикинулся, что ничего не понимаю.

— Ты скажи конкретно, что сделать. Лифчик застегнуть?

Психанула.

— Хватит придуряться. Поцелуй меня так, как там.

— Давай.

И потянулся к губам. Пока к верхним. Вика со злостью оттолкнула.

— Хватит издеваться.

— Не издеваюсь. Ты говори прямо, что хочешь. А то догадывайся тут.

И смотрю на неё, а сам едва сдерживаюсь, чтобы в голос е расхохотаться. Вика поняла, что я прикалываюсь и едва не по слогам говорит

— Данильчик, поцелуй мою пизду, если тебе не противно. Данильчик, миленький, ну пожалуйста.

И было у нас всё. И поцелуи пизды. И ебля во всех позах. И минет в исполнении Викуси. Прерывались на выпить-закусить да в туалет сбегать. Причём сразу решил приучить девушку отбросить в сторону стеснения и демонстративно стоял рядом, пока Викуся сидела на горшочке. И нам было мало постели. Нас устраивало и кресло, и стол, и лоджия, благо застеклённая и не замёрзли. Вообще-то я выходил туда покурить, но Вика посчитала, что некогда делать перерывы на перекур и можно занять её ротик чем-то, чтобы у неё тоже получилось что-то вроде перекура. Заснули под утро, причём на диване. А утром, не дав девушке подмыться, посадил к себе на лицо, она наклонилась, нашла что-то своим ротиком.

По моей просьбе Викуся весь день ходила голой. Правда и меня заставила тоже так ходить. И сколько я не убеждал её, что нагая женщина – это прекрасно, а голый мужик – неприятное зрелище, убедить не смог. Она заявила, что ей нравится смотреть на мою задницу, иметь возможность в любой момент потрогать член, ущипнуть за попку в ответ на действия моих шаловливых ручек. И в первый раз оделись, когда позвонила Викина сестра и сказала, что сейчас придёт в гости. Ну да это другая история о представлении меня членам Викиной семьи, как возможного претендента на роль мужа Вики.

В понедельник мы с Викой демонстративно шли на работу под ручку. Новость быстро облетела наших. Обсуждали, видимо, все и долго, потому что рожа у меня горела весь день. Общий итог подвёл Андрюха Рыбак

— Блядь, ходили, облизывались, а Данила просто взял и выебал. Ну не мудак ли?

Серёга поправил

— Это мы мудаки. Молодец, Данила-мастер. Получился у него каменный цветочек.