Ловушка Для Дичи. Дача

На вырученные деньги Соня сняла отдельную небольшую квартирку, прикупила шмоток, косметики, новый смартфон и даже ноутбук. Хотя она и ловила порой на себе косые насмешливые взгляды, но учёбу не забросила. Дни снова шли своим чередом, будто ничего и не произошло. Изменился только внешний вид Софьи: из примерной тихой красотки, скромно, но со вкусом одевающейся, без следов косметики, она буквально на глазах превращалась в разбитную, вульгарно наряженную, густонакрашенную девку. Даже походка её изменилась: амплитуда стройных ног сделалась куда интересней, да и задом девочка стала вилять куда соблазнительней.

Но все попытки студентов и просто случайных людей подкатить к ней она строго пресекала. Её "ебуны", как она их прозвала, как ей казалось, не одобрили бы подобного. Сами же ебуны вели себя как обычно, ничем не выдавая их новых отношений. Соня понимала, что это была какая-то особая игра, правила которой она чувствовала чисто интуитивно, без слов. Она ждала сигнала к началу нового раунда.

За прошедшее со съёмок время Соня много думала о произошедших с ней метаморфозах. Она вспоминала о событиях того дня с нескрываемым омерзением, но почему-то не могла перестать думать о них. Почему она так легко согласилась на всё это безобразие? Ведь она росла в очень набожной и пуританской семье. В которой отродясь не было никаких намёков ни то, что на половое воспитание, но даже просто на разговоры об отношениях между мужчиной и женщиной. Только запреты! Всё половое воспитание в представлении её родителей сводилось к тезису: девушка всеми силами должна хранить свою девичью честь до свадьбы, а после свадьбы рожать много и часто, сколько Бог пошлёт. Это, в представлении её семьи, и являлось настоящим женским счастьем. Рожать, молиться, быть верной женой, ходить в церковь, растить детей, славить Господа Бога и не предаваться блуду. Ну, и образование, само собой.

Но Софья с ранних лет чувствовала себя в этой семье чужой, изгоем. Единственной из благодетелей, что давалась ей с успехом, была учёба. Остальное она понять не могла, но смиренно принимала. Значит, так надо, рассуждала она. Взрослые плохому не научат.

Ей с ранних лет начали нравиться мальчики, но общение с ними было строго ограничено. Всё свободное от учёбы время она проводила, помогая матери по хозяйству, стирая и готовя, занимаясь уборкой. Посторонние мужчины бывали дома крайне редко, в основном партнёры отца по бизнесу или родня. И всё это были сплошь взрослые мужчины или маленькие дети, а не ровесники.

Ровесников она видела лишь мельком, когда её брали с собой в областной центр, в который отец выезжал изредка за покупками. Когда она встречала в павильонах ТРЦ особенно симпатичного мальчика, сердце её замирало, а внизу живота разливалось приятное тепло. Дома, в туалете или душе, она трогала себя Там, и по телу её пробегала сладостная дрожь. Но продолжать ласкать себя она боялась. Сёстры объясняли ей, что Господь жестоко карает рукоблудниц! Что у согрешивших подобным образом выпадут волосы и никогда не будет детей! А это в их представлении было самым страшным наказанием! Все они рано выходили замуж за парней, которых им подбирали родители и много и усердно рожали. Отличилась лишь вторая по-старшинству, Евфросинья, или попросту Фрося. Та самая, которую отец порол в своё время за невинные поцелуи. Она скоро после свадьбы разбежалась с нелюбимым мужем и укатила с любовником за границу. С тех пор след её пропал. Соня её почти не помнила, так как Фрося была старше на тринадцать лет и рано переехала к мужу. Отец отрёкся от неё и не любил, когда о ней вспоминали. Лишь мать иногда тихо плакала, ставя свечки возле иконы святой Евфросинии и молилась за её здоровье.

Сдавать ЕГЭ Соне пришлось в обычной школе, вместе со всеми. Класс ошарашенно смотрел на невесть откуда свалившуюся на них одноклассницу. Мальчики таращились и пускали слюни на изящную прелестницу, а девочки презрительно фыркали, называя простушкой и деревенщиной, но в глубине души люто завидовали её естественной красоте и скромному, отзывчивому нраву!

После экзаменов был выпускной: музыка, пьянка, речка, шашлыки, любовные объятия до утра… Но не у Сони. Соня доила коров, кормила курей и мыла полы. Для неее это был обычный будний день.

И вот, она поехала в Город. Большой областной центр. Впервые – одна. Ну, почти одна, если не считать Алёну и Настю, её будущих соседок по комнате в общаге. Девочки, с которыми она познакомилась только во время сдачи ЕГЭ, произвели на Соню неизгладимое впечатление! Куча косметики, ярких тряпок, разговоры о мальчиках, а самое главное, что поразило Соню – девочки начисто брили свои косматые треугольнички между ног! Соне они объяснили, что так куда приятнее во время секса и мастурбации. Над Сониными суевериями про облысение и бесплодность они дружно смеялись в голос.

— Ну ты ваще! Впервые такую глупость слышу! – смеялась Настя, бойкая, чуть полноватая, но полноватая в правильных местах, рыжая девчонка.

— Это же так приятно! И для женского здоровья полезно! – убеждала её Алёна, некрасивая, но добрая и безотказная, а потому популярная у парней, худышка.

И убедила.

Однажды, моясь в душе, Соня одолжила у подруг одноразовую бритву, пену для бритья и соскребла негустую светло-русую поросль между ног. Вид голенькой, словно у маленькой девочки, писечки, а также струи тёплой воды вновь разбудили в ней запретное желание трогать себя Там. И Соня в этот раз не стала слушать сестёр, а послушала новых подруг и сделала Это.

По телу её, начиная от той запретной точки, что она сейчас трогала, разлилось приятное тепло. От накативших чувств Соня едва не упала! Ей пришлось даже сесть на скользкий кафельный пол, чтобы контролировать тело. А тело её реагировало сладкой дрожью, дыхание юной красотки участилось, кожа покраснела, а изо рта вырвался приглушенный хрип. Соня кончала! Впервые в жизни! От невиданного счастья из глаз её брызнули слёзы, а из щелочки – горячая стройка жидкости. Соня даже подумала, что описалась. Она ещё многого не знала об особенностях своего организма. Что брызги Оттуда были нормальным явлением, и многие парни (и даже девушки!) любили за этим процессом наблюдать и даже пробовать жидкость на вкус. Соня даже не могла себе представить, как Такое может нравиться!

Хриплый стон её не ускользнул от ушей подруг. Сквозь дверь Соня услышала веселый голос Алёны:

— Ишь, ты, разошлась, подруга! Смотри там, не увлекайся слишком, мне тоже душ нужен!

— Не говори ерунду!

— Знаем мы, чем ты там занималась! И как, понравилось?

— Ничем я Таким не занималась!

Девочки дружно засмеялась в ответ.

Из душа Соня вышла красная как рак. Алёна обняла её и приободрила:

— Да не комплексуй ты, подруга! Это же нормально! Все этим занимаются! Кто-то чаще, кто-то реже. Это же так кайфово! Да, Настюх?

— Угу… – подтвердила Настя, жуя бутерброд с сыром и колбасой. За фигурой она не следила, но всё равно не имела отбоя от парней. Спасибо большой, даже колоссальной, груди и не менее колоссальной заднице! На таких фигуристых дам тоже было немало любителей.

Сквозь банное полотенце Соня чувствовала худое, угловатое тело подруги, ощущала биение Алёниного сердца и это почему-то сильно её взволновало. Ощущения были похожи на те, что она испытывала при виде особенно симпатичных мальчиков. Соня старалась не думать об этом. Ведь не могли же ей нравиться девочки! Это же противоестественно!

После того случая Соня, хоть и не часто, продолжила свои интимные занятия. Но старалась делать это в отсутствие подруг. И каждый раз сгорала от стыда, вспоминая наставления сестёр, но не могла удержать себя, снова и снова отвечая на зов природы. Каждый раз, закусывая губу, хрипя и плача от оргазма, она обещала, что этот раз последний, но, конечно, врала сама себе.

Начался учебный год. Подружки учились в колледже, часто гуляли после занятий с мальчиками допоздна, так что виделась Соня с ними редко. Домой они мальчиков не водили под категорическим запретом Софьи. Та обещала сообщить в случае нарушения запрета их родителям, что никакие они на самом деле не пай-девочки, а настоящие гулящие девки. Подруги даже немного обиделись, но в прямой конфликт не вступали. Соню они немного побаивались. Точнее, её репутации религиозной пуританки. Такая ведь и правда родителям сдаст, ненормальная!

Но однажды вечером девочки пришли с двумя парнями. Соня было возмутилась, но Алёна настояла. Ведь у неё сегодня был день рождения. А к Алёне, несмотря на натянутые отношения, Соня испытывала куда большую симпатию. Она, в отличие от Насти, нрава была незлобливого, несмотря на распутство. В общем, Соня поддалась на её уговоры. Они, мол, посидят тихонько и недолго, а то на улице холодно, и ровно в 22:00 уйдут.

Парни, действительно, были не особо шумными. А один из них особенно приглянулся Соне, хотя она старалась не подавать вида. Но всё же от его взгляда не ускользнула Сонина заинтересованность. Да и ему она очень понравилась, особенно выделяясь красотой и скромностью на фоне разбитных пьяных подруг. Познакомились они с подругами несколько часов назад, в кафе, в котором девочки отмечали день рождения. Звали парней Дима и Саша, обычные парни двадцати пяти лет. Дима, тот, что приглянулся Соне, был вроде как с Настей, но Настя быстро отключилась от алкоголя и теперь храпела, раскинув полные ляжки и бесстыже открыв вид на кружевные чёрные трусики, на своей кровати. Соня невольно отметила эту деталь, поняв что Настя опять собиралась на блядки. Она всегда надевала такое бельё именно на блядки.

Сама Соня не пила и долго отказывалась от угощения. Она вообще ни разу в жизни алкоголь не пробовала. Но каким-то образом (то ли Алёна уговорила, то ли Дима одурманил своим обаянием, теперь уже Соня не помнила, как именно) она всё же выпила бокал красного вина за день рождения то ли подруги, то ли просто соседки. В голове её зашумело, закружилось, по телу разлилось тепло и слабость. Соня сама не поняла как оказалась в объятиях дьявола-обольстителя или попросту Димы. Как впервые в жизни она целовалась с парнем. И не просто целовалась, а по-взрослому! Она вяло принимала в рот его длинный умелый язык, не сопротивлялась его губам-присоскам. Она не убрала его руку, нагло мявшую её грудь сначала сквозь лифчик, а потом и голую.

Она уже не помнила как оказалась на кровати с задранным платьем и над ней пыхтел красивый мальчик, пытаясь проникнуть в узкую девственную щель. Соня почему-то не сопротивлялась, не отдавая себе отчёт в том, что вообще происходит. Она лишь отметила, что на всё это безобразие, улыбаясь, смотрит Алёна. Соня улыбнулась ей в ответ, но тут же вскрикнула от резкой боли между ног. Это пала последняя крепость набожной девушки, её гордость – девственная плева. Сильной боли больше не было, но появилось вдруг ощущение тошноты от ритмичного раскачивания кровати. Совсем недавно симпатичное лицо Димы стало вдруг омерзительным до тошноты и Соню резко натужно вырвало прямо на кровать.

Дима, скорчив гримасу, тут же соскочил с Сони и, матерясь на неё и на Алёну, быстро покинул комнату, громко хлопнув дверью. Саша с Алёной последовали за ним. Соня слышала, как за дверью Дима ругал их за то, что они переборщили с порошком и Соня поняла, что ей подсыпали какой-то наркотик. Но ей уже было всё равно, она отключилась.

Утром ничего не напоминало о происшествии, кроме жуткой головной боли и слабой тянущей боли внизу живота. Хорошо, что была суббота и на занятия идти было не надо. Девочки делали вид, что ничего не произошло, а Алёна уверяла, что Соня вырубилась сразу после первой рюмки. Соня сделала вид, что поверила. С потерей девственности она смирилась как с большим, но неизбежным горем. На всё воля Божья, как любила говорить мать. Лучше смириться, чем терзать себя и посыпать голову пеплом. Так и до самоубийства недалеко. А это тяжкий грех! В полицию она тоже не пошла. Она бы умерла там со стыда! Но теперь она решила снять отдельную комнату. Для этого нужны были деньги. И спустя неделю деньги появились. Началась их игра с Денисом. Игра, которая вот-вот должна была продолжиться, Соня чётко это понимала.

И вот, гонг пробил. Игра продолжилась. Настал день " Икс". День съёмок нового "фильма".

На выходе из учебного заведения снова стоял автомобиль Дениса. Пассажирская дверь приоткрылась и Соня, всё поняв без слов, села внутрь. Её бил мандраж. Это была смесь ненависти, страха и странного, животного возбуждения. Она отлично понимала, что скоро её будут трахать, нет, драть как последнюю шкуру, как конченую блядь, а она будет подмахивать и визжать, изображая восторг! Трусики её самым естественным образом намокли. А к концу поездки под попой девушки образовалась небольшое мокрое пятно. Соня осознала вдруг, что происходящие с ней метаморфозы начинают ей нравиться!

Вдруг она ощутила, как под куртку ей со стороны заднего сиденья проникла чья-то рука. Соню пробил озноб, но она продолжала делать вид, что ничего не происходит. Всё происходило в полном молчании. Прохладная ладонь влезла под кофту и расстегнула лифчик. Ей стала помогать рука водителя. Она отстегнула ремень безопасности и расстегнула молнию на куртке. Первая рука задрала кофту до подмышек и сорвала лифчик, полностью обнажив грудь девушки. Соня осознала, что её большие упругие сиськи было теперь отлично видно сквозь лобовое стекло! Хорошо ещё, что впереди машины никого поблизости не было. Рука Глеба (да, Соня видела в зеркале его лицо) мяла сиськи, а Денис тем временем расстегнул джинсы и попытался стянуть с неё джинсы. Но одной рукой это сделать было неудобно и он повелел:

— Давай сама, шалава.

Шалава, то есть Соня, приподняла попу, стянула джинсы с трусиками до колен, расстегнула и скинула высокие осенние сапожки и избавилась ото всей одежды ниже пояса. Она действительно ощущала себя конченой шалавой. Киска её от этой мысли текла, не переставая!

— Остальное снимай.

Соня избавилась от остатков одежды. Теперь она сидела абсолютно голая, выставив все свои прелести на показ. На улице было ещё светло и любой, кто взглянул бы сейчас на машину, увидел бы сквозь нетонированное лобовое стекло юную прелестную сисястую девушку, сидящую на пассажирском сидении.

Машина остановилась на светофоре. Впереди стоял грязно-серебристый бюджетный "кореец" на заднем сидении которого находилась молодая мамаша и ребёнок в детском кресле. Денис посигналил. Молодая женщина обернулась, широко раскрыла глаза и рот и густо покраснела. Одной рукой она закрыла глаза любопытному ребёнку, а другой покрутила у виска. Она отвернулась и что-то взволнованно закричала водителю. Как только загорелся "зелёный", "кореец" резко тронулся и перестроился в другой ряд. Денис взял Соню за затылок и притянул к себе.

— Сосать, шлюха! Сама расстёгивай. Коленями на сиденье встань. Жопу повыше задери.

Соня преданно и уже довольно умело сосала знакомый член. Дома она тренировалась на купленном в секс-шопе дилдо и регулярно смотрела порно, а поэтому кое-чему уже научилась. Но порно это было не простым, скачанным из интернета. Это были фильмы Дениса, снятые им до встречи с Соней. Впрочем, и в своём исполнении она тоже видела. И глядя его, осознавала, что ей ещё многому предстоит научиться. У Алины-Помпы глубокому горловому минету, у Дашки Перовой – двойному аналу, а у Ксюши Воробьёвой – яркому выплеску эмоций. Всё это были студентки их ВУЗа, Соня их сразу узнала. И все они, так же как Соня, попались на крючок к извращенцам-порнографам!

Соня почувствовала попкой прохладный ветерок. Это Денис открыл пассажирское окно. Поток машин был плотным, а потому ехали они медленно и сильного потока воздуха не было. Он приятно щекотал её мокрую промежность, вызывая смесь стыда и возбуждения. Девушка отлично понимала какой сейчас вид открывается из окна! Так стыдно Соне ещё никогда не было! От стыда её била лихорадка, но она не прекращала работать ртом, мурлыча как кошечка и прикрыв глаза. Она не видела, как окно соседней машины открылось и водитель, молодой бородатый кавказец, азартно снимает происходящее на телефон, едва не теряя контроль над управлением. А зрелище было превосходным! Аккуратная белоснежная попка, между полушарий которой блестела влажная бритая пиздёнка. Попка эта слегка подрагивала, не оставляя сомнений в том, чем сейчас занята её хозяйка.

— Хватит пока. Сядь на место.

Соня с неохотой сделала как велено, но тут же вскрикнула и закрыла одной рукой грудь, а другой – лицо, пытаясь лишить гостя с юга захватывающей картины.

— Руки, блядь, убери, шмара! Пускай смотрит.

Соня, красная как рак, убрала руки и закрыла глаза.

— Подними сиськи. Оближи. Расскажи ему, какая ты шлюха.

— Я шлюха.

— Громче!

— Я шлюха!

— Ещё громче!

— Я-ШЛЮ-ХА!!! Дешёвая плечевая шлюха! Вот мой ёбаный рот! Вот мои ёбаные сиськи, а вот мои ёбаные пизда и жопа!!! – голос её срывался на истеричный крик.

И Соня опять стала раком к окну, выставив свои дырочки напоказ и вертя задницей.

— Ну-ну, хорош, разошлась! Садись на место. А то, гляжу, парнишка уже слюни распустил и собрался на тебя залезть. А ты сегодня наша, и только наша.

Окно закрылось. Они выезжали из города на трассу. Денис втопил педаль газа в пол и легко оторвался от назойливого кавказца. Штрафов за превышение он не боялся. Спасибо папе и "блатным" номерам на авто. Зато кавказца, безуспешно пытавшегося угнаться за ними, за отстающей машиной которого следила Соня, тормознули гаишники. Она даже подумала, что тот не остановится и ей предстоит наблюдать весёлое зрелище погони с мигалками, но парень оказался не настолько горяч. А, скорее всего, понял, что ему ничего не светит. Эта мысль изрядно веселила её. Всё же её парни (да, она уже крепко считала их своими!) дорожат ей. Эта мысль согревала Соню и увлажняла её нижнюю дырочку. Нет, дырочка осталась в далёком невинном прошлом. Теперь это была шлюшья мокрая дыра! Блядская склизкая дырень!

Дача Дениса была недалеко от города, на берегу небольшой речушки, в окружении соснового бора. Участок вокруг дома был небольшой, но само двухэтажное здание представляло из себя скорее особняк, чем дачный домик. Двухэтажный, с гаражом, оранжереей и небольшим крытым бассейном. Уже смеркалось, а потому на участке горело освещение. Там их уже ждал Колян.

Соня вышла абсолютно голая, не считая высоких, выше колен, сапог. Она дрожала от холода, страха и возбуждения. Колян аж присвистнул от такого зрелища!

— Иди в ванную. Второй этаж, налево. Там уже всё приготовлено. Сама сообразишь, что делать, – тон Дениса не терпел возражений и Соня побежала выполнять его указание.

В большой ванной комнате на туалетном столике располагались: спринцовка, анальная пробка (побольше той, первой, в диаметре), смазка, шприц с обезболивающим и комплект парадной школьной формы. Соня уже догадалась, чего от неё хотят.

Она сделала себе клизму, хорошенько смазала попку и взяла в руку шприц. Посмотрев на него и подумав, Соня отложила шприц в сторону. Она решила, что должна испытать всё вживую. Тем более, что попка её уже прошла тренировку и после первого раза почти не болела. Соня хорошенько смазала пробку. Не верилось, что такая толстая поместится в ней! Но вдруг её попке придётся принять два члена сразу? А к этому надо быть готовой! А то мальчики будут злиться и ругать свою шлюшку! А шлюшка не хотела быть плохой. Сонечка – хорошая шлюшка!

Соня прогнулась, приставила пробку к анальной дырочке и расслабилась. Пробка не сказать, чтобы легко, но довольно уверенно вошла внутрь и заняла своё законное место. Девочка прислушалась к своим ощущениям. Было немного дискомфортно и совсем чуть-чуть больно. Но куда сильнее ощущалось острое возбуждение от того, как это унизительно – пихать себе предметы в жопу! Соня не удержалась, развела ягодицы в сторону и посмотрела на себя в зеркало. Вид её широко раздвинутой маленькой попки, из которой торчал предмет размером с приличное яблоко, дико заводил девчонку!

Соня быстро надела форму. Надо сказать, что школьную форму она примерила впервые в жизни. Не сказать, чтобы она всю жизнь мечтала её надеть, но желание поносить – было. Особенно ей нравился белый кружевной передник. Но такую короткую юбку она раньше под страхом смерти не надела бы! А теперь… Что теперь? Теперь это казалось ей вполне естественным. Трусики, само-собой, к форме не прилагались. Зато прилагались белые гольфики и банты. Соня сделала себе на голове два хвостика с ними и в таком виде спустилась на первый этаж, где её уже с нетерпением ждали.

— А, Гончаренко, это ты! Опять на урок опоздала! – голос Дениса был театрально строг.

На нём и на Глебе были строгие костюмы, а на Глебе ещё и очки, очень ему шедшие. Коля же был в спортивном костюме. Он был физруком – поняла Соня. Коля держал в руках камеру, а ещё две стояли по углам на штативах. Конечно же, это были съëмки их нового порнофильма. Но сценария, по всей видимости, не было и ей придётся импровизировать. Главное, что поняла Соня, что кино будет про школу. Большой дубовый стол изображал, очевидно, стол учителя, а два журнальных столика – парты. За одной из этих парт сидел Глеб, изображая ученика.

— Простите меня, Денис Сергеевич, я проспала! Этого больше никогда не повторится! – проблеяла Соня, изображая плаксивое сожаление.

— Так, стоп-мотор! Ты чё, ебанутая?! Запомни – никаких реальных имён! Кроме твоего, конечно. Колян, давай заново! Твои слова, шлюха. Мотор!

— Простите меня пожалуйста, – у девушки навернулись на глазах реальные слёзы от обиды за свою глупость, – Иван Петрович, я проспала, но больше так никогда, никогда не буду!

— Знаем, слышали сто раз! Иди сюда. Нагибайся. Задирай юбку!

Соня облокотилась об стол и задрала коротенькую юбочку, обнажив прелестную попку с толстенной пробкой внутри.

— Почему без трусов, Гончаренко?

— Мамочка не велела надевать. А то, говорит, ты течёшь в школе как сучка, и я уже устала их стирать.

— И это правда?

— Да, Иван Петрович, я мокрая как сучка. Можете проверить.

"Иван Петрович" провёл ладонью по трепещущей промежности "школьницы" и вставил средний палец в пылающее влагалище.

— Да, действительно, ты течёшь как сука. А это что? – он подëргал за кончик пробки.

— Это дверца от моей попки, Иван Петрович. Можете её открыть.

— Ладно. Ладно…

Денис убрал руку и обратился к Глебу:

— Сидоров!

Глеб вскочил из-за стола:

— Да, Иван Петрович!

— Мы с тобой хотели выпороть Гончаренко за опоздание?

— Так точно, Иван Петрович! – по-армейски бодро отрапортовал Глеб.

— Так вот, я передумал. Мы накажем её сонную задницу по другому.

— Как, Иван Петрович?

— Ты выебешь её.

— Прямо в классе, Иван Петрович?

— Прямо в классе, Сидоров, и прямо на парте.

Соня по команде учителя подошла к "парте" и встала на неё в коленно-локтевую позу. Глеб обошёл её сзади, задрал юбку и без лишних слов освободил девичью попку от пробки. По стройным бёдрам из зияющей дыры ануса потекла смазка.

— Иван Петрович, вы посмотрите, что за дырка! Это разве нормально?!

— Для такой ебливой шлюхи, Сидоров, не то что нормально, а отлично! Да, Гончаренко?

— Да, Иван Петрович! – подтвердила Соня. Она чувствовала прохладу от растёкшейся смазки на бёдрах, ягодицах и даже внутри себя. Её анальная дыра не закрывалась! Она испугалась, что это навсегда, что теперь её жопа постоянно будет раскрыта! Но не успела она додумать эту мысль, как почуяла на ягодицах крепкие мужские ладони, а спустя мгновение – тёплый продолговатый предмет в своей жопе. Член Глеба. Член этот начал уверенно двигаться взад-вперёд-взад-вперёд-взад-вперёд, принося Соне неведомые ранее ощущения. В прошлый раз, с анестезией, она почти ничего не чувствовала и ей было всё равно. Но не в этот раз. В этот раз внутри неё нарастало тягучее, чуть болезненное ощущение. Она не могла понять, нравится ей или нет. Вроде не так и плохо, но чего-то как-будто не хватало. А не хватало ей ощущений чуть ниже, в пульсирующей от желания пизде!

Когда Соня поняла это, она положила голову на стол, а одну из освободившихся рук просунула между ног и начала тереть именно там, где требовалось. Да, именно этого ей так не хватало! Искры удовольствия рассыпались теперь из киски вверх, в нещадно тараненную попку. Каждый толчок отдавался эхом сладкого тепла, такого, что Соня прикрыла от кайфа глаза. Теперь вокруг существовали только искрящийся клитор и ритмичные толчки в попе. Соня уже была близка к первому в жизни оргазму, полученному не уединённо, но её обломали. Кто-то взял её за волосы, поднял голову и сунул в рот член.

— Соси, шваль, чего расслабилась!

Соня с неохотой приняла в рот давно знакомый член Дениса, который тут же стал её размашисто трахать в рот, доходя до самых гланд. Удовольствия от этого было мало, да к тому же пришлось из-за неудобства убрать руку из промежности. Началась монотонная ритмичная долбёжка. Соня чувствовала себя поросёнком, насаженным на вертел. Она и не заметила в порыве страстного вожделения, когда школьная форма успела полностью переместиться на поясницу. Теперь её драли в задницу и рот, абсолютно не интересуясь, нравится ли ей, а сиськи Сони болтались словно маятники, касаясь сосками гладкой поверхности стола.

Приятные ощущения отступили, уступив место лёгкой тошноте и зуду в жопе. Это напоминало приём у гастроэнтеролога, исследующего глубины девичьего тело в поисках язв. Но парням было в кайф трахать сочную тёлочку, которая ещё им не успела наскучить, словно безвольную тряпичную куклу! В комнате слышались сочные шлепки бёдер о попку и гортанное мычание из глубоко пронизываемого рта.

Колян устал просто стоять и наблюдать за происходящим, ему тоже хотелось получить частичку этого тела. Но нужно было придерживаться роли. Он поставил камеру на треногу и появился в кадре.

— Та-а-акс! А что это тут у нас?

Парни замедлили темп ебли Сони.

— Гончаренко, это ты?

Денис выдернул член изо рта девчонки.

— Да, я, э-э-э… Павел Семёнович, кажется? – голос Сони охрип от настойчивой ебли в рот.

— Да, это я, твой преподаватель по физической культуры, Павел Семёнович! Ты почему, Гончаренко, физкультуру прогуливаешь!

— Так я это, занята немного, – Соня кивком показала на пыхтящего над её задницей Глеба.

— Сидоров! – рявкнул "физрук".

— Я! – рявкнул в ответ "Сидоров".

— Отставить еблю в жопу одноклассниц!

— Пока не могу, Павел Семёнович!

— Почему?

— Чуть-чуть осталось чтобы кончить!

— Так кончай! Раз! Два! Три!

По команде Николая Глеб выдернул член из Сониной жопы и излил мощный фонтан спермы на её скомканную школьную форму.

— Молодец, Сидоров, слушаешь старших! А теперь моя очередь провести занятия по физкультуре с этой прогульщицей! Гончаренко, принять гимнастическую фигуру "берёзка"!

— А это как? – Соня и вправду не знала, что это за "берёзка" такая, так как гимнастикой никогда не занималась.

— Вот так, родная, вот так!

Физрук подошёл к девочке, поднял её за талию и поставил на лопатки. Ноги её при этом раскорячились, выставив дырки на обзор, а платье упало на лицо. Пришлось его снять. Но хвостики, банты и гольфы всё ещё предавали Соне вид школьницы-подростка.

Камеру в этот раз взял Глеб. Он снимал, как в раскрытый Сонин анус легко вошёл член физрука и начал жёстко его содомировать. В процесс вмешался Денис:

— Павел Семёнович, уступите место классному руководителю.

Николай с неохотой вышел из столь вожделенной дырочки и его место занял Денис. Он трахал Соню медленно, предвкушая скорый оргазм.

— Ну что вы как не родной, Павел Семёнович, вот же ещё одна дырочка сегодня ни разу не трахана. Займитесь её обработкой.

И действительно, в киску Соню сегодня ещё не трахали. Коля подошёл к неудобно раскоряченной девочке и вставил член в текущую раскрытую пизду. Соня не заметила, что он был без презерватива. Ей было не до того. Поза была крайне неудобная, у неё ломило спину и плечи, шея затекла. Глеб снял крупным планом её красное потное лицо, наполовину закрытое упавшими сисяндрами, а потом взял общий план: милая девочка с бантами и в гольфах, стоящая на лопатках, сзади её трахает в жопу парень со спущенными штанами. При этом он высоко и широко задрал девочкины ноги, держа их в районе колен. А спереди девочку сношает широкоплечий коренастый парень. При этом он поддерживает её в районе поясницы, чтобы той не было так неудобно.

Но Соне всё равно было очень и очень больно, она уже забыла и про стыд, и про позор, и про то, что надо изображать роль школьницы. Даже на два члена внутри неё Соне было наплевать. Ей хотелось только, чтобы съёмка, а на деле – настоящая экзекуция, поскорее закончилась!

Парни всё же решили сжалиться над ней и положили спиной на парту. В лицо ей почти одновременно ударили две струи спермы. Соня улыбалась как бы от удовольствия, но на самом деле от облегчения. Она размазывала белёсую жижу по лицу, по сиськам и животу, пускала пузыри и щурилась от щипавшей глаза спермы.

— Молодец, Гончаренко, пять баллов! – лицо застёгивающего ширинку Дениса оставалось строгим. Парень серьёзно вошёл в роль.

— И по физкультуре тоже! – добавил Колян.

— А теперь одевайся и иди домой. На сегодня занятия окончены.

Соня кое-как оделась, постоянно роняя одежду. Вид её был жалок: мятая форма, вся в липких пятнах, растрёпанные, слипшиеся комками волосы, голфы сползли до щиколоток, а один бант развязался и болтался теперь грязно-белой лентой. Всё лицо Сони было измазано спермой, растёкшейся помадой и тушью, накладные ресницы отклеились и болтались.

— Давай, Гончаренко, иди к маме. Вот тебе на новые трусики.

В лицо девочки ударилась плашмя пачка банкнот. Соня ойкнула от неожиданности и обиды, но со слезами на глазах подобрала деньги с пола и засунула их в декольте.

— И это не забудь.

В этот раз предмет прилетел по более крутой траектории и Соня поймала его на лету. Это была та самая анальная пробка. Школьница задрала юбчонку и, шмыгая носом и кряхтя, запихнула её на законное место.

— Стоп-мотор!

Соня с облегчённым вздохом села на диван.

— Встань, шалава, не пачкай мебель! Она дороже тебя стоит!

Соня резко встала, едва не потеряв равновесие.

— Понравилось, шлюха?

— Нет… – голос её дрожал от обиды и злости.

— Не пизди. Видели мы, какая ты мокрая.

— Это лубрикант… – в девушке играли остатки гордости. Она ни за что не хотела признаваться этим ублюдкам, что она и вправду потекла от предвкушения.

— Ладно, мне похуй. Пиздуй в ванную и приведи себя в порядок. Потом продолжим съёмки.

— Что? Это не всё?!

— Нет, конечно. Думала, нам по одной "палке" хватит? Нет, красавица, не угадала. Ты на все выходые наша. Будем тебя драть в бассейне, в теплице, в лесу… Где захотим, в общем. Давай, иди уже.

Соня, обречённо понурив голову, поднялась наверх. В голове её было пусто. Она падала всё ниже.