Люблю свою маму

Рассказ " Loving My Mom " англозычного автора Uncle Pervey

Всем героям рассказа больше 18 лет.

Я крепко спал в постели, когда меня разбудил громкий шум. Я включил прикроватную лампу и посмотрел на время. Было 3 часа ночи. Я продолжал прислушиваться и вскоре услышал еще какие-то звуки, доносящиеся из гостиной, поэтому я встал и пошел проверить. На мне были только мои спортивные штаны, но я ничего об этом не думал. В конце концов, скорее всего, это просто мама пришла пьяной из бара, а мы жили одни.

Я был прав. Когда я добрался до гостиной, мама, спотыкаясь, ходила вокруг и хихикала. Это меня не удивило. Мама часто делала это в прошлом году, и я точно не знал, что с этим делать. Это накапливалось 7 лет. Именно столько времени не было моего отца. Мне было 11, когда он умер. Как бы сильно я ни скучал по нему, я знал, что мама скучала по нему еще больше. Вероятно, именно по этой причине она так сильно запила в прошлом году. Ей было очень трудно свыкнуться с его смертью.

Моя мама была, пожалуй, самой красивой и сексуальной женщиной, которую я когда-либо видел. Я знаю, из-за моей коллекции Penthouse и Playboy, и я шпионил за ней с тех пор, как впервые случайно увидел ее обнаженной, когда мне было восемь. С того времени мама заполнила мой мир фантазий, и это факт!

Она была ростом 150 сантиметров, весила идеальные 55 килограмм, у нее были знойные голубые глаза, полные губы и фигура настолько восхитительная, что у Богов потекли бы слюнки от вожделения. Ее обхват сверху был 86, талия 56 дюйма, а бедра – 89. Этот последний обхват был таков потому, что ее попка была самой красивой формы в мире. По крайней мере, на мой взгляд. Ее волосы были блестящего каштанового цвета, а ее сочная киска была покрыта волосами настолько темными, что они сияли, как что-то волшебное!

Когда я стоял и наблюдал за ней из коридора, она увидела меня, ухмыльнулась и икнула, затем хихикнула: – Привет, Джонни. Чем ты занимаешься?

Мне пришлось улыбнуться ей в ответ. Может, она и была пьяна в стельку, но все равно она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. – Ну, мам, – ответил я ей и усмехнулся, – Я спал в постели, но услышал эти забавные звуки, доносящиеся из гостиной. Я подумал, что мне лучше их проверить. Я рад, что ты нормально добралась домой.

Мама чуть не упала на пол, когда начала садиться на диван, но, передумав, она, пошатываясь, направилась ко мне. – Я думаю, мне пора на горшок. Ты не поможешь мне спуститься в ванную?

— Еще бы! – Я обнял ее за талию. – Ну вот и все. – Я крепко прижимал ее к себе, пока мы, спотыкаясь, шли в ванную. Когда мы добрались туда, я помог ей дойти до раковины, чтобы ей было за что держаться. Я спросила ее: – Ты сможешь сделать это сейчас, мама?

— Конечно, я смогу. – возмущенно сказала мама: – Я не шо…не пьяна, я не могу найти горшок, горшок-горшок-горшок, и мой пушистик тоже. – Она хихикала и пыталась одернуть платье, одновременно ковыляя к унитазу. – Я…я теперь буду в порядке, Джонни. Спасибо тебе за то, что ты настоящий, идеальный…джентльмен!

Мое лицо вспыхнуло от маминого вида, но я кивнул и, ухмыляясь, закрыл за собой дверь ванной, возвращаясь в свою комнату. Я подумал, что маме чертовски повезет, если она вообще найдет дырку, чтобы пописать. Боже, она когда-нибудь была навеселе!

Ожидая, когда я засну, я услышал, как в ванне льется вода. – Что ж, – подумал я про себя, – если мама не заснет до того, как выключит воду, горячая ванна, возможно, пойдет ей на пользу. – Потом я услышал, как выключили воду, и уже почти задремал снова, когда услышал громкий стук из ванной. Я вскочил с кровати и поспешил обратно посмотреть, что случилось. Я не хотел, чтобы мама поранилась или, может быть, упала в ванну и утонула. Я открыл дверь и увидел такое великолепное зрелище, что у меня чуть сердце не остановилось. Там была моя мама, наполовину в ванне, наполовину вылезающая из нее. Ей удалось раздеться, но когда она попыталась залезть в ванну, то поскользнулась и села на пол, засунув одну ногу внутрь, а другую наружу. Она стояла лицом ко мне, и ее красивая черноволосая киска была приоткрыта, и я был готов упасть в обморок от внезапной похоти и желания. – С тобой все в порядке, мам? Тебе не больно, не так ли? – Она не выглядела такой, какой была, но я хотел убедиться.

Она хихикнула, глядя на меня: – Нет, не бойся, я в порядке…я думаю. Я просто падаю, падаю вниз и ударяюсь. Ой. Помоги мне подняться, хорошо?

— Конечно, мам. – Я подошел к ней, взял за обе руки и поднял ее на ноги. – Давай я помогу тебе залезть в ванну. Похоже, сейчас тебе это действительно понравится.

— Спасибо, Джонни, – мама одарила меня одной из своих милых улыбок, – я думаю, ты, возможно, прав. Я не так уж плохо пахну, – она шмыгнула носом у себя под мышкой, – но мне, конечно, нужно немного расслабиться в теплой воде.

Я поддержал ее и помог опуститься в горячую, наполненную паром воду. Я взял ее ароматизированное масло для ванны и налил в воду несколько капель, а после того, как немного размешал, взял мочалку и кусок ее любимого мыла. – Вот, мам. – Я протянул ей мочалку и мыло, но ее глаза были остекленевшими, и я не думаю, что она меня заметила. – Что ж, – я пожал плечами, и мое сердце билось со скоростью километр в минуту, и пробормотал: – Похоже, мне придется сделать это самому.

Моя мама была такой красивой и великолепной, что я на самом деле не считал то, что собирался делать, рутинной работой. На самом деле, мое дыхание прерывалось, когда я опустился на колени и начал намыливать мочалку. Я собирался искупать маму, полностью.

Сначала я начал с ее левой ноги. Она была дальше всего от меня, поэтому я хотел сделать это первым и вымыть всю ногу. Я тщательно вымыл ее ногу и поднялся так высоко, насколько смог дотянуться, не заставляя ее двигаться. Затем я смыл все мыло с мочалки и использовал его, чтобы ополоснуть ее ногу. Я начал с ближайшей ко мне ноги и проделал то же самое.

Я медленно продвигался ближе к маминому телу, поднимаясь вверх по ее ногам. Теперь я был на одном уровне с ее телом. Я намылил тряпку и начал мыть мамино лицо, особенно тщательно обводя ее глаза, нос и рот. Я быстро вытер его после того, как смыл мыло, потянулся за удобным полотенцем для лица и вытер ей лицо.

Я намылил тряпку и начал мыть ее прелестную шейку, но меня это так возбудило, что в конце концов я бросил тряпку, намылил руки и использовал их вместо нее. Думаю, именно тогда у меня все начало выходить из-под контроля.

Примерно в тот момент, когда моя рука соприкоснулась с теплой шелковистой кожей мамы, мой член начал подпрыгивать и дергаться, как одержимый. Я ополоснул ее шею и, все еще используя свои руки, начал намыливать ее руки по одной за раз.

Я не мог удержаться от ощущения, какими гладкими и теплыми были ее плечи и руки, когда я мыл их. Я ополоснул ее плечи и руки, затем принялся за переднюю часть, начав чуть выше ее идеальной формы груди. К этому времени у меня перехватило дыхание, как будто я только что пробежал 10-километровый марафон! У меня также был призовой стояк из всех стояков. Мои жокейские штаны выпирали и прыгали спереди, как палатка верблюжьего жокея, раздуваемая песчаной бурей! Однако я знал, что должен был сделать, и продолжал осторожно мыть сочные груди моей мамы одну за другой. Затем я ополоснул их, лаская своими горячими руками.

Теперь я начал прокладывать себе путь вниз по ее передней части, растирая по всему животу, сначала намылив его, а затем ногтями слегка поцарапав ее переднюю часть по всей длине. По тому, как мама стонала, я мог сказать, что ей нравилось то, что я делал, и, по правде говоря, мне это тоже очень нравилось!

Я ополоснул ее спереди, затем, намылив руку, просунул ее между ее ног и позволил своим пальцам начать намыливать волосы на ее киске. Мальчики. Поговорим о стояке. Я взглянул вниз и увидел движение своего члена под моими шортами. Он дергался, подпрыгивал и подергивался, как что-то совершенно сумасшедшее.

Мама теперь улыбалась и стонала еще громче. С полузакрытыми глазами она еще больше раздвинула свои прелестные ножки, и моя рука и пальцы скользнули по ее киске и в ее приоткрытую щель. Мое сердце снова чуть не остановилось, когда я запустил пальцы в ее шелковистые темные волосы на киске и в ее теплую киску. Мой разум к этому времени был воспален, и я рассудил сам с собой, что от этого не будет никакого вреда, поэтому я стянул свои трусы правой рукой и начал дрочить, в то время как мои пальцы двигались по всей горячей маминой киске и внутри нее. Как только я просунул палец в тугую дырочку маминой киски, мой член начал дергаться и разбрызгивать сперму по всему бортику ванны.

Теперь, наряду с неосознанными стонами мамы, я делал очень реальное осознанное тяжелое дыхание и стонал сам! Мой палец скользил внутри маминой киски с некоторой скоростью и проникал глубоко, а мой член все еще разбрызгивал мою горячую сперму по всей проклятой ванне. Говоря о том, что я задыхался и чувствовал себя хорошо. Я чувствовал себя так, словно только что побывал в самом Раю! Моя кульминация наконец закончилась, но потребовалось немного больше времени, чтобы мое дыхание почти полностью пришло в норму.

Я, наконец, и очень неохотно, сполоснул мамину киску. Тем не менее, я решил, что собираюсь сделать с мамой кое-что, о чем мечтал всю свою жизнь!

************************************

Я привлек внимание мамы. – Хорошо, мам. Если ты встанешь на четвереньки, я сейчас вымою тебе волосы и спину.

Мама все еще немного ошеломленно улыбалась, так как все еще была немного пьяна. – О, ладно, Джонни. Тебе придется, черт возьми, немного помочь своей старой маме. Я не думаю, что смогу сделать это сама. – Она икнула и одарила меня еще одной из своих прекрасных улыбок.

— Я помогу, мама, – улыбнулся я. – Давай, я помогу тебе встать. – Я помог ей встать на колени, и она наклонилась вперед и оперлась на руки.

— Ха, как это? – Я услышал ее слегка изменившийся голос из-за эха. – Это подойдет?

Я был загипнотизирован сексуальной привлекательностью мамы. Бог. Она была так чертовски красива. Я прочистил горло: – О, да, мам, ты идеальна.

Я быстро натянул свои бриджи обратно и спустился к тому месту, где была ее голова. Взяв ее любимый шампунь, я быстро намочил ей голову, вылил немного на волосы и начал медленно втирать, одновременно пальцами приятно и чувственно почесывая ее голову.

— О, ммм, это так приятно, детка, – Люсиль действительно наслаждалась тем, как я мыл ей волосы. Я использовал свои пальцы, и это было так приятно, что она начала бессознательно напевать от удовольствия, которое я ей доставлял.

Хорошенько вымыв ее волосы, я взял стакан и тщательно сполоснула их, чтобы мыло не попало ей в глаза. Затем я взял маленькое полотенце, вытер их и завернул.

Я намочил ее спину теплой водой из ванны, затем тщательно потер ее спину сладко пахнущим куском мыла. После того, как ее теплая и шелковистая спина была хорошенько намылена, я начал растирать ее спину руками. Она была мокрой, теплой и скользкой, как детеныш тюленя, когда я начал царапать ее спину ногтями, как обычно делают с мочалкой. Мама снова начала стонать. Я медленно провел пальцами по всей ее спине от шеи до тонкой талии.

— Ммм, Детка. О, ты заставляешь меня чувствовать себя так…так…так хорошо и расслабленно. – Люсиль сейчас была почти в состоянии транса. С сыном она чувствовала себя лучше, чем когда-либо за долгое-долгое время, и она собиралась наслаждаться каждой минутой. – О, детка. – Она снова вздохнула: – Так…так, хорошо.

Я взял стакан и начал ополаскивать мамину прекрасную спину, растирая кожу, пока поливал ее теплой водой. Я спустился вниз и столкнулся с тем, от чего у меня пересохло во рту, а член снова запрыгал и задергался в трусах. Я добрался до совершенно потрясающей маминой сочной мясистой попки идеальной формы. – Боже, боже! – подумал я, когда начал тереть ее аппетитно выглядящие ягодицы куском мыла: – Я, должно быть, сплю. Никому не может так повезти! – Но мне это не снилось, и я был на Небесах! Мама стояла на четвереньках, позволяя мне намыливать ее восхитительную голую попку голой рукой. – Чистое небо, и это был восхитительный факт!

Я начал втирать мыло, как делал это с ее спиной, а затем начал царапать. Я работал очень медленно и нежно, над каждой долей сантиметра каждой из ее восхитительно теплых ягодиц, ощущая эротическое возбуждение, от которого мое сердце снова чуть не остановилось.

Люсиль была как в тумане. Она знала, где находится, и она знала, что делает Джонни. Прямо сейчас он мыл ее попку, и это было так приятно, что она едва могла это выносить. Она знала, что это неправильно, но прямо сейчас ей было все равно. Это было слишком приятно. Когда она почувствовала, как его пальцы начали проникать в ее щелку, она выгнула спину и устроилась поудобнее. Сейчас она испытывала больше удовольствия, чем когда-либо за долгое-долгое время.

Я хорошенько намылил ее прелестные ягодицы, затем нежно почесал их, слушая тихие довольные стоны мамы. Казалось, она действительно наслаждалась ванной, которую я ей сделал, и, по правде говоря, я знаю, что наслаждался этим даже больше, чем она.

Я медленно втирал кусочек сладко пахнущего мыла по всей длине маминой сочной щелки, затем начал работать пальцами внутри. Я двигался медленно и нежно царапал каждый участок кожи там, пока не добрался до ее ануса. Я так сильно дрожал, что думал, мое сердце разорвется.

***********************************

Боже, как я вспотел. Ванная была полна пара, мамина кожа блестела от пота, а мой член дергался и подпрыгивал от бешеных движений. Я снова запустил кусочек мыла в мамину восхитительную и сочную щелку, затем дрожащими пальцами потер вверх и вниз по расщелине ее великолепной задницы. Мама, казалось, не особо возражала и не обращала никакого внимания на то, что я делал. Я приложил один из своих пальцев к ее мыльной дырочке и медленно протолкнул его внутрь, пока он не вошел полностью. Я начал медленно двигать им внутрь и наружу. Сначала у меня пересохло во рту от эротического ощущения, которое мой палец посылал в мой воспаленный мозг, а затем мой рот наполнился слюной, как водопад Ниагра.

— О, мам, – выдохнул я из себя, – О, ты чувствуешься так…так, черт возьми, чертовски хорошо. – Когда я просунул палец почти до конца, я также просунул палец рядом с ним в ее горячее, плотно сжимающее отверстие прямой кишки. Мое дыхание вырывалось короткими хриплыми вздохами, и моему члену казалось, что он взорвется в любую секунду.

Люсиль чувствовала себя так, как никогда раньше. Она полностью осознавала, что делает ее сын, и ей это нравилось. Когда она почувствовала, как он скользнул вторым пальцем в отверстие ее прямой кишки, она медленно прижалась к нему всем телом. Она насаживалась на длинные пальцы своего сына, и это было так странно, так приятно, что она подумала, что вот-вот испытает оргазм.

— Умм, умм, это так приятно, детка. – Люсиль тихо бормотала, бессознательно разговаривая сама с собой. Она не думала, что Джонни услышал ее, но он услышал.

Я задвигал скользящими пальцами немного быстрее. Я просто ничего не мог с собой поделать. Я только что услышал, что бормотала мама. Я знал, что она разговаривает сама с собой, но все равно до меня дошло сообщение громко и ясно, и это чуть не заставило меня взорваться еще одним горячим комком спермы прямо в трусы, просто услышав ее. И ощущение того, как она прижимается спиной к моим исследующим пальцам, было готово свести меня с ума! Я начал двигать ими быстрее, проталкивая их так глубоко, как только мог. Я трахал пальцами восхитительную тугую попку своей мамы и был близок к тому, чтобы сойти с ума от эротического удовольствия и острых ощущений от этого!

Я чуть не потерял самообладание, когда мама начала дергать бедрами мелкими спазматическими движениями. – Боже правый. – Подумал я, продолжая вводить и выводить пальцы так быстро и плавно, как только мог. – Черт, – подумал я, – мама кончает! – Я продолжал двигать пальцами в устойчивом ритме, пока не почувствовал, что ее сжимающая мышца начала замедляться, переходя в обычное сжимающее состояние. Тогда я замедлился и медленно, с большой неохотой, вытащил свои пальцы из ее розоватого и воспаленного на вид отверстия прямой кишки. Я так сильно хотел погрузить их обратно внутрь. Я хотел прижаться к ним ртом и трахать их языком тоже. Я хотел засунуть туда свой член и кончать, кончать, кончать!

Мое сердце, а также мой набухший член бешено колотились. Я знал, что если я не закончу с ее купанием довольно быстро, то позже не смогу сделать то, что хотел, поэтому я начал ополаскивать ее горячую и шелковистую попку все еще дымящейся водой из ванны.

— Хорошо, мам, – я задыхался от своих растущих похотливых мыслей. – Давай… давай я помогу тебе выбраться из ванны, хорошо? Мне нужно вытереть тебя.

Люсиль присела на корточки, посмотрела на своего красивого, но взволнованного сына и улыбнулась: – Хорошо, Джонни. Помоги. Твоя старая мама уже встала. – Она протянула руку, чтобы сын помог ей встать. Теперь она была почти трезвой. И все же она подумала про себя: – Кажется, я знаю, чего хочет Джонни. Думаю, я тоже этого хочу!

Я помог маме подняться на ноги и выбраться из ванны. – Хорошо, мам. Встань прямо здесь и дай мне вытереть тебя. Хорошо?

Она улыбнулась мне и кивнула, следуя моим инструкциям, а я потянулся за большим пушистым полотенцем и начал вытирать сначала верхнюю часть ее тела. Я тщательно вытер ее, начав с ее прекрасных плеч и спускаясь вниз по каждой руке, затем вернулся к ее сочной груди. Мама стояла так послушно, что я немного увлекся. Я ничего не мог с собой поделать. Прежде чем я понял, что собираюсь делать, я наклонился вперед, взял в рот сосок одной из ее идеальных грудей и начал посасывать его. Мама просто стояла, как будто ничего не происходило, а я пососал одну, затем перешел к другой ее груди и тоже хорошенько пососал.

Люсиль сначала была шокирована, но точно не знала почему. После того, что Джонни сделал с ней в ванной. Сначала играл с ее киской до тех пор, пока ее нервы не зазвенели так сильно, что она чуть не сошла с ума, затем использовал свои пальцы внутри ее прямой кишки, как это делал он, и фактически довел ее до оргазма! Ее мальчик был полон сюрпризов, и она улыбнулась про себя: – Пока что они мне тоже чертовски нравятся.

Неохотно я оторвался от маминых сладких на вкус твердых сосков. Я опустился перед ней на колени и начал по очереди вытирать ее прелестные ножки, вплоть до ее аппетитно выглядящей киски. Когда я добрался до ее темной копны вьющихся шелковистых волос, у меня задрожали руки, а изо рта потекли слюнки, как будто включили кофеварку. – Боже, – мой разум был настолько взбудоражен, что я не мог ясно мыслить. Однако я знал одну вещь. Я сказал себе: – Я буду лизать эту сочную киску, пока мама не кончит так сильно, что будет умолять меня остановиться.

Я обернул часть полотенца вокруг своей руки и, просунув его между маминых ног, осторожно вытер ее. Я снова наклонился вперед и на этот раз прижался лицом к ее волосам, вдыхая восхитительный запах ее разгоряченного женского тела.

— О да! Мама! Ты пахнешь просто восхитительно! Достаточно вкусно, чтобы съесть! – Мой голос был приглушен ее шелковистыми волосами, но я думаю, она все равно меня услышала. Я планировал сделать именно это, лизать, сосать и есть ее киску, и довольно быстро, если бы мне было что сказать по этому поводу.

Люсиль была загипнотизирована происходящим. Ее сын только что пососал ее сиськи таким образом, что у нее подкосились ноги от внезапного удовольствия, и теперь она ахнула про себя: – Я чувствую, как его горячее дыхание наполняет мою киску таким восхитительным горячим воздухом, что моя киска начинает покалывать и становится более влажной, чем была раньше, когда он вытер меня насухо. – Она протянула руку вниз и погладила Джонни по затылку, в то время как он прижимался лицом к ее киске. – О, малыш, – тихо выдохнула она, – это так…так приятно.

Я вдохнул теплый мускусный женский аромат мамы, исходящий от ее сладкой киски. Я чуть не потерял сознание от внезапного желания. – О, мама. – Мое горячее дыхание взъерошило волосы на ее киске, когда я прохрипел: – О, ты…ты пахнешь так…так восхитительно. Повернись…повернись сейчас же, мам. Мне нужно вытереть…вытереть твою спину, а потом я помогу тебе лечь в постель. – Мой разум чувствовал, что вот-вот разгорится красным пламенем, и я хотел этого, но не сейчас! Я держал руки на ее бедрах, пока она медленно поворачивалась. Жар и шелковистая гладкость ее прекрасной кожи заставили мой твердый член покалывать от растущего предвкушения. Затем: – О боже. – В поле зрения появилась абсолютно идеальная голая задница мамы, и я чуть не начал кончать просто от того, что был так близко к ней. Я быстро вытер ее спину и ноги, затем ее сладкие и теплые ягодицы. Я раздвинул ее ягодицы и прижался к ним лицом настолько, чтобы языком слизать влагу, и, о боже. На вкус это было как кусочек Рая. Затем я нашел раскрытый бутон ее розы и прильнул к нему ртом. Я начал облизывать тугую сморщенную дырочку, затем прижался языком к ее центру, пока она не поддалась, и мой язык скользнул внутрь.

Люсиль резко втянула воздух, почувствовав, что делает Джонни. Это было что-то новое для нее. Никто никогда раньше не использовал ее анус для чего-либо подобного, и она даже не знала, что это может доставлять такое удовольствие. – О, Джонни…Джонни. Что…что ты делаешь? Это…это так странно, так чудесно. – Люсиль ничего не могла с собой поделать. Она неосознанно застонала от удовольствия и немного наклонилась вперед, чтобы облегчить сыну доступ к ее анальному отверстию.

Я просунул свой язык внутрь так далеко, как только смог, затем облизал вокруг, лаская внутреннюю шелковистую поверхность ее горячей тугой дырочки. Я начал скользить языком внутрь и наружу, облизывая ее отверстие с каждым движением моего дрожащего языка. Мое сердце колотилось, как отбойный молоток, а дыхание вырывалось судорожными вздохами чистого экстаза. Я лизал тугую сладкую попку моей мамы, и она наслаждалась этим. Наконец-то я был на Небесах!

Люсиль теперь стонала от удовольствия. Ее мальчик скользил своим горячим языком внутрь и наружу ее ануса, и это посылало электрические разряды прямо в ее воспаленный мозг. – О, Джон…Джонни. Ммм…ммм, это так…так приятно. Не надо, не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся, милый. Пожалуйста. – Она не поверила в это, но да, это происходило снова! Она почувствовала, как ее оргазм взорвался, а ее горячая и влажная киска начала судорожно подергиваться. – О Боже. Я кончаю. О да, кончаю, кончаю, кончаю, кончаю. О Боже. Ииии, ииии, ииии. – Люсиль пришлось протянуть руку и ухватиться за вешалку для полотенец, чтобы не упасть. Ее ноги были такими слабыми, что она едва могла стоять.

Мои руки обвились вокруг шелковистой теплой маминой талии. Я чувствовал, как напрягаются и отпускаются ее спинные мышцы, затем сжимаются снова. Я знал, что она чертовски сильно кончила, и я сам чуть не кончил, просто осознав это. Мой член был как кусок твердой закаленной стали, за исключением его судорожных подергиваний. Я почувствовал, как мама обмякла, и если бы я не держал ее крепко, я думаю, она бы соскользнула на пол. Я облизал изнутри каждую восхитительную ягодицу ее сочной попки, а затем неохотно поднялся на ноги.

— Давай, мам, – я тоже задыхался. – Давай, отведем тебя в постель.

Я помог ей повернуться и, поддерживая ее одной рукой за ее обнаженное теплое тело, начал переносить ее по коридору в ее спальню.

*****************************************

Мы вошли в мамину спальню, и я отнес ее на кровать. Она растянулась на животе, и я сел рядом с ней. Не было никаких сомнений в том, что я хотел сделать. Я просто должен был сделать это правильно, и я бы сделал. Я знал, как сильно маме нравится, когда ей растирают спину, поэтому с этого я и начал.

— Как насчет массажа, мама? Ты выглядишь так, будто тебе действительно не помешало бы! – Я ухмыльнулся, потому что был уверен, что мама согласится с моими планами. – Я помогу тебе одеться позже, но сейчас тебе нужен по-настоящему хороший массаж.

Люсиль позволила сыну поднять ее ноги на кровать и перевернуть на живот, а затем удовлетворенно вздохнула, услышав, как Джонни предложил помассировать спину. Когда он забрался на кровать и оседлал ее ноги, она расслабилась, предвкушая предстоящую ночь. Она почувствовала, как он оседлал ее ноги и начал нежно массировать пальцами мышцы ее плеч и шеи, и тихо застонала от удовольствия.

Когда я разминал мамины шейные мышцы, я очень остро ощущал, как мой покалывающий, твердый как камень член натыкается на теплую, округлую и завораживающую голую попку мамы. Каждый раз, когда я наклонялся вперед, головка моего члена прижималась к сочной маминой щелке. На мне все еще была моя жокейские шорты, но, похоже, это не очень помогало!

Нежное прикосновение моего твердого как камень и подергивающегося члена к восхитительной голой попке мамы сводило меня с ума, но в то же время мне было так хорошо, что я чувствовал, что вот-вот упаду в обморок от удовольствия.

Я начал медленно спускаться вниз по маминой спине, разминая руками и пальцами шелковистую теплую кожу мамы, пока не добрался до поясницы.

Я пропустил сочную мамину попку и спустился до самых ее ступней и начал подниматься обратно, по одной красивой ножке идеальной формы за раз, пока, наконец, я снова не оказался под этой восхитительной обнаженной попкой. Чуть ниже того места, где я остановился, когда раньше спускался с маминых плеч.

Я начал медленно и нежно массировать теплые голые мамины ягодицы, почти сводя себя с ума от ощущения их шелковистости и упругости. Я разминал каждую ягодицу так нежно, как только мог! Это было так чувственно для меня и так сексуально эротично, что я вспотел просто от любовных ласк моей руки и нежных сжатий. Мамина попка была такой приятной на ощупь, что мне казалось, я загорюсь просто от удовольствия так интимно прикасаться к ней.

Я проложил себе путь к красивой скрытной ложбинке, разделяющей мамины ягодицы, и начал разминать и растирать их, продвигаясь вниз от поясницы к исполнению моих самых смелых желаний!

**********************************************

Когда я добрался почти до самого низа, я впервые отчетливо увидел восхитительное отверстие маминого ануса, и это было слишком для меня. Я низко зарычал, раздвинул ее восхитительные ягодицы и, прежде чем успел сообразить, что происходит, наклонился вперед и прижался ртом к ее анусу. Я вздохнул со сладким и эйфорическим удовлетворением, которого никогда раньше не испытывал за всю свою жизнь!

Люсиль была расслаблена и сначала не заметила, что происходит. Ей потребовалась минута, чтобы понять, что делает Джонни, и к тому времени она была полностью потеряна. Она все равно начала пробовать. – О, Джонни? Что… что…ты…ты…ты делаешь? Это…это неправильно, оо, ииии! – Эта последняя фраза была воплем сильного животного удовольствия, когда она поддалась неожиданному приливу сильного наслаждения и начала вращать бедрами круговыми движениями, полностью отдаваясь эротическому ощущению того, как рот ее сына посасывает ее анус, в то время как его язык скользит внутрь и наружу. Это показалось ей таким горячим и скользким, что из ее горячей и внезапно покалывающей киски начали обильно вытекать соки. То, что Джонни делал с ней, вызывало растущее возбуждение, из-за которого ее киска внезапно перегрелась и превратилась в мокрое месиво.

Я, возможно, прислушался бы к первым мольбам мамы, если бы услышал их, но это было сомнительно. К счастью для нас обоих, мне не пришлось принимать это решение. Я так увлекся тем, что делал, что все, что я мог слышать, – это рев и жужжание в моей голове. Мой пульс стучал, как отбойный молоток. Я услышал, как мамины вопли превратились в стоны радостного сильного удовольствия, и мне стало так хорошо, что я едва мог это выносить. Я всегда любил маму, и теперь моя фантазия сбывалась. Теперь я мог доставить маме настоящее сексуальное удовольствие и получить немного для себя тоже!

Я рычал и стонал, посасывая и облизывая восхитительное отверстие маминого ануса. Я лишь смутно слышал мамины крики и кряхтение от удовольствия сквозь рев в моей голове. Я погружал свой горячий влажный язык внутрь маминого отверстия, все быстрее и быстрее, с моим сердцем, бьющимся как отбойный молоток, волнуясь под радостные мамины визги и быстрые тихие стоны интенсивного эротического, бессмысленного удовольствия. Я почувствовал, как мама начала кончать, снова и снова, спазм за спазмом, заполняя мой жадный рот с ее теплым сладким на вкус соком.

Мозг Люсиль был перегружен вспыхивающими искрами эротических оргазмов. – Оо, оо, оо! – хорошо! О-о-о! Соси, мою, попку, Милый малыш! Ешь, мою, попку, Джонни! Соси, меня! – Она мотала головой из стороны в сторону от радости непрерывного оргазма за оргазмом, наступающего один за другим, как 1, 2, 3. Неосознанно она приподняла попку и завела обе руки за спину, чтобы еще больше раздвинуть ягодицы, чтобы ее сын мог засунуть свой ненасытный язык еще глубже в ее содрогающуюся дырочку.

Я сосал с таким рвением, о котором и не подозревал. Мне удалось полностью засунуть мамину дырочку в рот, и я сосал так, словно надеялся набрать воды из колодца глубиной в тысячу метров! Когда моя мама, наконец, потеряла сознание от своих множественных оргазмов, я медленно оторвал свой рот от восхитительной маминой задницы, сделав несколько влажных чавкающих облизываний и глубоких толчков своим все еще покалывающим горячим языком. Я посмотрел на набухшее и опухшее на вид темное отверстие ануса мамы. Это было так мило и аппетитно на вид, что я почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы радости. Мой член теперь был горячим и твердым. Прыгал и подергивался. Я ничего не мог с собой поделать. Я быстро стянул с себя трусы и освободил свой прыгающий член. Я заполз между маминых ног, пока мой твердый член не вжался в мягкую и шелковистую теплую щелку мамы. Я раздвинул мамины ягодицы и приставил головку своего пылающего члена к маминому анусу, и медленно протолкнул свой член мимо кольцевого отверстия внутрь. Я почувствовал ее теплую влажность и крепко сжимающие мышцы, сжимающие меня, когда я скользнул внутрь до конца. Когда прямая кишка моей мамы начала сокращаться и сжимать мой воспаленный член своим горячим и влажным соблазнительным способом, мой член немедленно взорвался оргазмом после всплеска моей брызжущей горячей спермы глубоко внутри.

— Ой! О! О Боже, мама! Я люблю тебя, я люблю тебя! – Я не смог бы пошевелиться, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Мне было так тепло и хорошо. Моему члену казалось, что он завернут в само Небо. Я чувствовал, как теплый жар и влажность ласкают и сжимают мой покалывающий член каждый раз, когда мамина попка сокращалась. Это заставляло мой член бесконтрольно подпрыгивать от сильного удовольствия, когда ее влажные теплые внутренности обхватывали и сжимали мой член. Я чувствовал, как она выдаивает каждую каплю спермы.

— О, Джонни! – Люсиль застонала, лежа под ним, наслаждаясь весом его горячего тела, прижимающегося к ее спине. – Я так…так…так хорошо себя чувствую, сынок! – Люсиль сжала мышцы прямой кишки и похотливо захихикала, когда ее сын застонал от восхитительного удовольствия. – Ты ведь еще не закончил, не так ли?

********************************************

Я обнял маму и обхватил ладонями ее груди. Я начал ласкать ее стоячие твердые соски, нежно перекатывая их между пальцами. – Нет, мам, я еще только начал! Мой член все еще твердый, как камень! Разве ты не чувствуешь, как он прыгает внутри тебя?

Люсиль счастливо хихикнула и еще раз сжала мышцы прямой кишки, просто чтобы снова услышать, как он стонет от удовольствия! – Это, что, я чувствую? Боже, но это действительно ощущается, немного твердым, горячим и несколько возбужденным! Не лучше ли тебе что-нибудь с этим сделать?

Я озорно ухмыльнулся, глядя на аппетитную спину мамы. Я продолжал лизать и посасывать ее кожу. Я начал медленно вытаскивать свой горячий член из горячей влажной задницы мамы. Я провел своим горячим влажным языком по всей длине до ожидающей маминой невероятной щелки и скрытой восхитительной задницы.

— О, детка! Чт…зачем ты это сделал? – Люсиль чувствовала себя так, словно ее только что опустошили, и это чувство ей не очень понравилось, но она начала задыхаться, когда почувствовала, как пальцы Джонни начали работать внутри ее горячей сочащейся киски, в то время как его губы скользнули вниз по ее позвоночнику и снова начали обрабатывать ее воспаленную, нежную и покалывающую прямую кишку, посасывая и облизывает, снова засовывая свой горячий и влажный скользкий язык в ее разгоряченный анус.

Облизывая мамину влажную, солоноватую на вкус спину, я скользнул руками вниз, нашел мамину промежность и начал играть с ней, запуская пальцы внутрь и ища чувствительную мамину точку радости. Я нашел ее и начал тереть пальцем. Я протянул другую руку и начал скользить пальцами внутрь и наружу, а также вокруг мокрой горячей скользкой киски мамы. Я скользнул вниз и уткнулся лицом в сочную, влажную щелку мамы. Я открыл рот и начал лизать ее опухшую, красную и воспаленную на вид попку, получая эротическое удовольствие от посасывания набухшей кожи вокруг частично открытой дырочки. Я сделал ее еще более темно-красной, просто посасывая ее. Я обхватил ртом приоткрытую дырочку и ласкал ее языком, пока мама снова не начала стонать от эротического удовольствия, которое она испытывала, а затем я начал облизывать столько внутренней кожи, до которой мог дотянуться. своим жаждущим, дрожащим, скользким языком. Я сходил с ума от потребности, которую даже не мог начать понимать.

— Оо! Оо! Оо, детка! Оо! – Его облизывающий язык и сосущий рот заставили Люсиль подумать, что ее сын пытается высосать все ее внутренности! Это было так чертовски приятно, что она выгнула спину и потянулась руками назад, чтобы еще больше раздвинуть свои покалывающие ягодицы! Она хотела, чтобы он лизал, ел и сосал вечно, если захочет! – Делай, делай это, милый! О да, малыш! Делай это еще! Еще! Еще! Ешь, мой анус, вкусно!

Люсиль бешено двигала бедрами и тоже выгибалась назад. Она не совсем знала, что сделать, чтобы почувствовать себя лучше, но она знала, что хочет этого! Наконец она закричала: – Сейчас, малыш! Трахни меня, милый, малыш! Трахни меня, Джонни! О, трахни меня, грубо! Засунь свой горячий, твердый, член, в, мою, горячую, жопу, прямо, сейчас! Сейчас, сейчас, сейчас! Сделай это сейчас! О, пожалуйста, милый сынок!

Люсиль была в бреду от взрывов множественных оргазмов, и она хотела, чтобы горячий твердый прыгающий член ее сына полностью вошел в ее воспаленную, перегретую, покалывающую попку.

Я скользнул обратно на теплую, влажную спину мамы и, выровняв свой пульсирующий член, приставил головку прямо к горячему, аппетитному отверстию прямой кишки мамы. Я почувствовал волшебный взрыв чистейшего экстаза, когда кончик моего чувствительного члена коснулся шелковистой, горячей и влажной кожи дырочки. Я протолкнул его внутрь с тихим криком: – О Боже! Я люблю тебя, мама! Я чувствую себя так, так чудесно! Я хочу трахать тебя вечно! О боже, мама! Блядь, блядь, блядь, блядь, блядь! Боже милостивый! Милая, блядь, мамочка! Я, хочу, трахать, трахать тебя вечно, О, мама, о да! Да, да, да!

Я трахал мамину сладкую, аппетитную и тугую попку так сильно, быстро и глубоко, как только мог, не выходя из нее.

Люсиль застонала от экстатического удовольствия и пошевелила попкой, вдавливая свою мокрую киску в кровать.

— О, Джонни, милый! Трахни меня! О да, трахни мою задницу хорошенько! Трахни меня, детка, трахни меня хорошенько! Трахни, мою задницу, хорошо! Трахни меня грубо! Трахни меня, трахни меня, трахни меня, Джон…Джонни! Ииии! Эй, боже мой, эй!

Люсиль визжала от удовольствия на весь мир, а Джонни был на седьмом небе от счастья!

Слишком скоро Джонни почувствовал, что его кульминация приближается к оргазму! Ему едва удалось раздвинуть горячие мамины ягодицы и засунуть себя до самого таза, прежде чем он взорвался глубоко во влажных недрах своей мамы, брызгая горячей парной спермой! Его член был погружен внутрь настолько глубоко, насколько он мог засунуть его, и он чуть не потерял сознание от сильной радости и эротического удовольствия, которые это доставляло ему. Его член прыгал и дергался с каждым горячим всплеском его сливочно-жгучей спермы.

Люсиль залилась ярко-розовым румянцем, а ее голова моталась из стороны в сторону с восторженными стонами, и она хрюкала, постанывала и вскрикивала при каждом оргазмическом всплеске радости.

— О! Оо! О! Оо! Трахни меня! Трахни меня, детка! – Люсиль была почти в бреду от удовольствия. – Трахни меня хорошенько! О да, черт возьми, моя горячая, сладкая, обжигающая задница! Трахни, это, грубо! О, черт возьми, трахни меня, черт возьми, черт возьми, черт возьми! Черт возьми, черт возьми! О, о, Детка! Эй, эй!

Люсиль полностью потеряла контроль над собой. Все, о чем она могла думать, это о горячем и твердом члене Джонни внутри ее задницы. Она чувствовала каждую обжигающую струю горячей, обжигающе жгучей спермы, когда она выплескивалась внутрь нее, заставляя ее внутренности чувствовать себя так, словно лава плещется глубоко внутри нее! Это было так эротично и восхитительно для нее, что она начала издавать дикие, волнующие радостные крики.

Джонни просто лежал, и его сердце бешено колотилось, а член подпрыгивал в такт биению сердца.

Теперь его мама лежала неподвижно, слегка постанывая и бессознательно медленно двигая бедрами.

Джонни выскользнул из крепко сжимающего его маминого ануса и соскользнул вниз. Он раздвинул ее раскрасневшиеся потные ягодицы и начал целовать прелестную воспаленную попку своей мамы! Ему было так приятно лизать языком ее влажную горячую кожу со сладким вкусом.

***********************************************

Джонни думал о другом мамином месте. Теперь он страстно желал горячую сочную киску своей мамы.

— Повернись. Перевернись, мама. Пожалуйста, перевернись. – Его голос был хриплым, но твердым. – Я хочу съесть тебя сейчас, мама! Я хочу полизать тебя и попробовать на вкус твою прекрасную, восхитительную киску! Пожалуйста, позволь мне! Пожалуйста, перевернись, красотка. Пожалуйста.

Люсиль немного пошевелилась, затем застонала. – Не знаю, смогу ли я! Переворачиваться. То есть, ты поможешь мне, милый?

Джонни не смог удержаться от хихиканья от внезапного облегчения! – Да, о да, мам! Я помогу! Я помогу тебе! – Подкрепляя свои слова действиями, он помогал дрожащими руками.

— Спасибо тебе, мама! О, спасибо тебе огромное, мама! – Джонни был в восторге, но ничего не мог с собой поделать. – Я люблю тебя, я люблю тебя, мама, я люблю тебя!

Джонни начал лизать и посасывать внутреннюю сторону ног своей мамы от коленей и выше. Он не торопился лизать и посасывать, наслаждаясь восхитительной на вкус кожей мамы. Сосал с дикой самозабвенностью, прокладывая себе путь к ее прелестной киске, ожидающей так терпеливо и влажно, в зарослях туго завитых мокрых волос. – О боже мой! Милый! – Люсиль резко втянула воздух, когда ее сын уткнулся носом в ее мокрую киску. Она почувствовала, как его губы и рот на самом деле высасывают сок прямо из волос ее киски. Она застонала от эротического ощущения, которое испытала.

— Съешь это, детка! – Люсиль дико застонала: – Пососи мой сок, детка, пососи его целиком! О, да, блядь, о, пососи меня, Джонни! Блядь, о, пососи меня, да, Боже, пососи, пососи! Сладкий, блядь, соси, соси, соси, соси меня до конца! – Люсиль терлась своей горящей, мокрой киской о лицо сына и трахала его своим лихорадочно растирающимся пахом.

Джонни высасывал влагу прямо из волос на киске своей мамы. Он взял в рот один кусочек ее волос и жадно сосал, пока ее восхитительный вкус не исчез, затем он повернул голову достаточно, чтобы взять в рот еще один кусочек волос мокрой киски своей мамы, высосать сладкий сливочный сок из киски и проглотить его! Казалось, он никак не мог насытиться.

— Боже! Мама! – выдохнул Джонни: – Ты такая, блядь, вкусная! Мне нравится твой вкус, мама!

Джонни уткнулся носом в приоткрытую киску своей мамы и подумал, что точно попал в Рай. Он протянул руку и раздвинул губы ее киски пошире, открывая ее нежную розовую влажность своим лихорадочно пожирающим глазам, рту и языку. Он прижался лицом к маминому сливочно-теплому влажному телу, вдыхая ее женственный возбуждающий сексуальный аромат.

— О, мам! – Джонни тяжело дышал: – Ты пахнешь так же приятно, как и на вкус! Я люблю тебя, мама! Я собираюсь лизать твою великолепную, сладкую на вкус, сочную киску, пока ты не будешь молить о пощаде!

С этими словами Джонни начал лизать и посасывать. Он прошелся по каждому крошечному кусочку влажной розовой кожи маминой киски. Он медленно провел губами по ее клитору. Когда он добрался туда, Джонни тщательно облизал его сверху донизу и обратно! Затем он жадно втянул его в рот и начал прощупывать и облизывать ее восхитительную дырочку. Он сосал ее клитор, пока тот не набух и не стал выглядеть воспаленным. Затем он снова спустился к дырочке ее мокрой киски. Он терся губами по всей ее сочной влажной дырочке, пока больше не смог этого выносить. Джонни прильнул ртом к маминой дырочке в киске, полностью покрыв ее. Затем он начал сосать, используя свой язык, чтобы слизать ее сладкий на вкус нектар из его тайника. Он сосал, прихлебывал и проглотил каждую каплю ее скользкого, белого, сливочного сока.

— О, милый. О, детка! Ты сводишь меня с ума! Мне нравится то, что ты делаешь! – Люсиль снова потерялась в своих оргазмах. Ее дыхание было таким прерывистым, что ей было больно говорить, но она все равно продолжала. – Сделай это, милый! Съешь мою киску! Съешь это, съешь это, съешь это! О Боже! Пососи меня! Пожалуйста, не останавливайся, милый, не останавливайся, пожалуйста, не останавливайся! О, эй! О, боже! – Люсиль теперь визжала и мяукала от переизбытка множественных оргазмов, а ее сердце и чресла пульсировали так, словно то одно, то другое вот-вот взорвется.

— Соси меня, детка! Соси мою киску! Соси ее, соси ее, ох блядь, блядь, блядь! – Она любила его! Она любила его, любила его, любила его! Она любила сына лижущего ее горячую дымящуюся киску!

*******************************************

Люсиль сходила с ума. Ей вдруг захотелось, чтобы Джонни трахнул ее. Она хотела, чтобы его горячий и твердый член был в ее покалывающей киске прямо сейчас. – Трахни меня, детка! Трахни меня, милый! Трахни мою киску! Трахни меня, о да, Джонни! Трахни мою киску! Засунь свой твердый горячий член в мою пылающую влажную киску! Трахни, пожалуйста, милый! О, милый, пожалуйста!

Джонни скользнул вверх по влажному теплому блестящему животу своей мамы, и как только он добрался до ее задыхающихся губ, он почувствовал, как его покалывающий член коснулся теплых и влажных губок маминой киски, скользнул между ними и коснулся отверстия ее дырочки. Он продвигался очень медленно, позволяя своему разуму ощутить, как горячая киска поглощает и окружает его член, когда он скользит внутрь до упора.

— Ах, да! Вот так! О, ты, чувствуешь себя таким горячим! – Люсиль начала толкаться и тереться своей мокрой горячей киской о торчащий пах Джонни, помогая своей киске всасывать его пенис, как сосущий рот.

Джонни был без ума от счастья! Его покалывающий член скользил внутрь и трахал такую горячую сладость, что он знал, что сойдет с ума, если не будет осторожен.

Когда он услышал слова своей мамы, он чуть не кончил просто от слов, слетающих с ее задыхающихся губ. От ее похотливых криков и нетерпения. Он хотел трахнуть ее и никогда не останавливаться. Боже, как же он хотел продолжать трахать ее! Он хотел трахать, трахать и трахать ее вечно!

Джонни начал сосать и облизывать прелестные груди, о которых мечтал всю свою жизнь. Он облизывал каждый сосок, пока не появился бутон, затем облизывал и посасывал каждый твердый вкусный бутон, перекатывая их своим скользким языком, по-настоящему разминая мамины возбужденные соски, высасывая ее восхитительный вкус прямо из ее твердых набухших бутонов и трахая ее, как медленно движущуюся улитку, ослабляя свое жгучее желание вогнать член в нее так глубоко, как только мог.

Джонни чувствовал себя так, словно только что достиг открытых врат Рая! Сначала он медленно двигал бедрами, наслаждаясь гладкостью, жаром и влажностью прелестной и разгоряченной дырочки маминой киски. Ему так нравилось эротическое ощущение, когда его член входил и выходил, и казалось, что он входит и выходит из самого Рая. Джонни пожалел, что у него нет еще 25 сантиметров члена и еще 50 сантиметров языка, просто чтобы он мог еще глубже проникнуть во все восхитительные дырочки своей мамы.

Джонни сейчас было так жарко, что он пожалел, что его маме не нужно пописать, чтобы он мог пить ее горячую мочу прямо из ее киски. Прямо с ее тела. Джонни чувствовал, что может высосать дерьмо прямо из ее дырочки и умереть счастливым от этого ощущения. Одному Богу известно, как сильно он любил свою маму. Джонни знал, что мог бы умереть за нее, если бы когда-нибудь пришлось.

Люсиль сама была на грани того, чтобы сойти с ума. Ее сын как раз собирался сделать ее такой. Она подумала, что он, должно быть, пытается заставить все ее тело вспыхнуть белым пламенем оргазмического наслаждения. То, что он делал, было настолько чудесным, что ей хотелось кричать! – О, Джонни! О, малыш! Оо, трахни меня, милый, трахни меня! Оо, трахни меня, трахни меня, трахни меня! О, милый, сладчайший Иисус, я кончаю, оо, о, трахни меня, я кончаю, кончаю, кончаю, кончаю! ииии, ииии! – Ее киска и живот горели так, словно их сжигало адское пламя! Она никогда раньше не чувствовала себя такой восхитительно горячей и живой. Это было так…так…так…охуенно хорошо!

— О, да, малыш! Трахни меня, Джонни, о, Боже, да! Оо, блядь, блядь, блядь, мне хорошо! Я чувствую себя так, охуенно хорошо! – Люсиль стонала и хватала ртом воздух, а ее эротические чувства взрывались подобно лесному пожару в ее извивающемся животе, воспаленном сознании и перегруженном лихорадкой мозгу. Она повернула голову и потянула сына за задницу, пытаясь заставить его засунуть свой член глубже, быстрее и тверже.

— О, блядь! О, блядь, блядь, блядь! Блядь, мне жестко! Жестче, жестче, жестче! О, да! Да, да, детка! Трахни меня, пожалуйста, пожалуйста! О Боже, да! – Кульминация Люсиль наступала так быстро, что все, что она могла делать, это лежать и стонать от полной радости и экстаза, растирать и теребить свой пах с таким энтузиазмом, на какой было способно ее уставшее и внезапно ослабевшее тело. Она была о-о-очень уставшей, но о-о-очень счастливой со своим сыном. Он, безусловно, был хорошим-прехорошеньким мальчиком, и она любила его больше, чем когда-либо.

Люсиль сумела обхватить своими теплыми усталыми ногами накачанные бедра Джонни и задрала их еще выше по его спине, раскрываясь еще больше, позволяя ему протолкнуть свой горячий, бьющий струей член еще глубже в ее пылающую любовную дырочку. Она пожалела, что у него нет другой ноги, просто чтобы она могла еще больше погрузить его глубоко в себя. Образ его члена, скользящего в ее раздробленном сознании внутрь ее киски, подтолкнул ее к еще одной серии множественных оргазмов.

— О Боже! О, Боже, нет! Только не это снова! О, ииии! Боже милостивый! Джонни, блядь, блядь, блядь! – Каждое слово вырывалось короткими придыханиями, когда она пыталась притянуть тело сына еще ближе к себе руками и напрягающимися ногами.

Джонни был почти без ума от сексуального счастья, которое он испытывал. Ему казалось, что он мог бы трахаться вечно, если бы его мама позволила ему. То, как она разговаривала с ним и так крепко прижимала его к себе, почти сводило его с ума от похоти и желания, но когда она обхватила его ногами, скользнула ими к его заднице и начала сжимать, втягивая его в себя еще глубже, чем он себе представлял, это подтолкнуло его прямо через край. Он закричал от удовольствия, когда его член начал выбрасывать огромные порции своей горячей спермы глубоко внутри ее живота, взрываясь снова и снова сильными толчками брызжущей спермы, заставляя его член подпрыгивать и дергаться, как будто у него был свой собственный разум.

— О, о, мама! Я кончаю, о боже, кончаю, о, блядь, блядь, блядь! – Джонни вдавливал свой член внутрь так глубоко, как только мог, и стонал, чувствуя, как каждый непрерывный всплеск брызжущей спермы проникает глубоко в теплую киску его мамы.

Люсиль почувствовала, что сгорает изнутри. Она почувствовала, как первая струя горячей и обжигающей спермы ее сына выплеснулась глубоко в ее лоно, и закричала от радости и наслаждения от раскаленной добела жидкости ее сына. Казалось, что это прожжет в ней дыру насквозь. Ее воспаленному разуму это казалось расплавленной лавой, и ей это нравилось! Нравилось, нравилось, нравилось, нравилось!

— О, да! Оо, трахни меня, Джонни! Трахни меня! Трахни меня, оо, Господи, трахни меня хорошенько! Эй, эй, эй! Я кончаю, кончаю снова! – Ее разум полностью отключил все мысли, кроме чудесного эротического ощущения и экзотических взрывов ее оргазмов, отчего ее киска снова стала влажной от спермы, а ее киска, казалось, вот-вот вспыхнет внезапным пламенем от райского ощущения между ее ног. Она знала, что любит своего сына всем сердцем.

Люсиль чувствовала, как весь его член погружается в ее покалывающую киску. Действительно любила. Она хотела, чтобы он трахал ее вечно, если бы мог. Во веки веков!

Люсиль мяукнула и задохнулась от чистой радости и счастья, когда почувствовала, как его горячая сливочная сперма брызжет глубоко в ее киску, и ей стало так приятно и тепло.

*********************************************

Люсиль лежала совершенно расслабленная, испытывая такое приятное томление, что она не смогла бы пошевелиться, если бы услышала, как кто-то кричит, что дом горит.

Она чувствовала, как горячее потное тело ее сына прижимается к ней, а ее ноги все еще свободно обхватывали его за талию, хотя они немного соскользнули вниз и теперь покоились на его теплой обнаженной заднице. Ее руки все еще были обвиты вокруг него, и она с любовью сжала его, тихо рассмеявшись от счастья, когда услышала, как он застонал от удовольствия.

— Ну вот, мы, конечно, сделали это, не так ли? Я никогда не думала, что что-то подобное может когда-либо случиться, даже в моих самых смелых мечтах! Я надеюсь, ты не слишком разочарован? Ни в коем случае не переживай. Ты милый. – Люсиль боялась, что у них больше никогда не будет отношений матери и сына, и она не хотела потерять своего мальчика навсегда. Ни за что на свете.

Джонни восхитительно застонал от чувства и подарил своей маме долгий, глубокий французский поцелуй, крепко прижимая ее к себе. – О, мама! Я люблю тебя еще больше, чем когда-либо, если это в человеческих силах! Я всегда буду любить тебя, мама. Больше всего на свете! Ты самая красивая, милейшая, желанная и великолепная женщина во всем мире! Ты всегда будешь мне подходящей, мама. Я действительно, по-настоящему люблю тебя, всем сердцем и душой.

Джонни скрепил это признание в любви еще одним глубоким, долгим французским поцелуем, исследуя ее восхитительный влажный, теплый и сладкий рот своим ищущим языком, слизывая ее слюну и проглатывая ее восхитительный вкус.

Когда Джонни, наконец, оторвался от ее губ, его мама задохнулась и рассмеялась с мгновенным облегчением. Ей понравилось то, что он сказал, и это заставило ее почувствовать себя намного лучше из-за того, во что они ввязались.

— О, милый. Я так рада! Я действительно рада, что мы сделали то, что сделали, даже если это было неправильно! – Люсиль снова усмехнулась, продолжая развивать свою мысль. – Я, конечно, не знала, что ты так относишься ко мне, или так сильно относишься к этому, как сейчас. Я чувствую себя такой замечательной и счастливой. – Она крепко обняла его, и он обнял ее в ответ.

Член Джонни снова начал немного набухать, и он хотел, чтобы его мама захотела еще немного секса, поэтому он опустился на нее и начал лизать и посасывать ее торчащие соски. Пока они разговаривали, казалось, что они выросли, как шляпки гвоздей.

Люсиль застонала, почувствовав, как внизу, в области паха, снова нарастает жар. – О, Джонни. Ты Ангел! Ты собираешься заняться со мной снова? Ты ненасытен! – Она начала двигать бедрами в диком предвкушении того, что будет лучше.

Джонни почувствовал, как мамина киска разогревается и становится влажнее с каждой минутой, когда он почувствовал, как она трется о его собственный таз. Это чуть не свело его с ума. Он быстро снова скользнул на нее и начал неистово целовать, просовывая свой язык ей в рот и посасывая ее всякий раз, когда ему удавалось его поймать.

Джонни передвинулся чуть выше и застонал от наслаждения, почувствовав, как его пробудившийся член снова скользнул в ее любовную дырочку.

— О, мама! – Джонни задохнулся от удовольствия. – Ты совершенна! Так восхитительно совершенна! Я люблю тебя, мама! Я люблю тебя!

Он начал медленно двигать бедрами, скользя своим горячим членом внутрь и наружу, волнуясь от великолепного ощущения, которое он испытывал, распространяясь прямо от его твердого члена к его лихорадочно жаждущему мозгу.

Джонни начал по-настоящему концентрироваться на том, чтобы трахать свою маму, в глубине души желая, чтобы это продолжалось вечно.

Люсиль была вне себя от радости. Ее мальчик был сатиром. Он был ненасытен! Он снова трахал ее, и она чувствовала, как внутри ее киски нарастает чудесное покалывание, которое наверняка захлестнуло бы ее разум, если бы она не была по-настоящему осторожна. Она почувствовала, что ее оргазм вот-вот начнется. Его твердый горячий член, трущийся о ее лоно, заставил ее застонать от дикого предвкушения ожидаемых множественных оргазмов.

Люсиль почувствовала, что они приближаются, и полюбила Джонни за то, что он сделал это для нее. – О, милый! О, детка! Оо, оо, трахни меня, детка! О, да, Боже! Трахни, трахни, трахни меня, да! Трахни меня!

Люсиль сорвалась и ускорилась. Она соскользнула с края и скатывалась в непрерывный и восхитительный оргазмический спазм, заставляющий ее тело подпрыгивать и дергаться, в то время как ее воспаленный мозг, взрывался повторяющимися вспышками ярких огней, поскольку каждая кульминация угрожала превзойти предыдущую. – Ой! О, детка! О, детка! О! Трахни меня, детка! Пожалуйста, пожалуйста, трахни меня! Жестко! Трахни меня хорошенько! Оо, ииииии!

Люсиль не могла угнаться за своим сыном! Джонни собирался выебать ей до беспамятства, а она позволяла ему это делать. Не только позволяла, но и фактически поощряла его. Боже, да! Она надеялась, что он будет трахать ее, пока она не сойдет с ума! Это было так, так, хорошо.

Джонни действительно засовывал свой член в свою маму! Он давал ей все, что мог, и после того, как прижался ртом к ее прекрасному задыхающемуся ротику, он так же хорошо трахнул ее языком в рот. Он только жалел, что у него нет еще 10 сантиметров члена и языка тоже. Он хотел засунуть их оба глубоко в каждую ее дырочку.

— Да, мам! О, да, да, да! Я кончаю, кончаю! Блядь, кончаю, кончаю, кончаю! О Боже! Трахни свою горячую, влажную, обжигающую киску, мам! Я трахаю твою сладкую, горячую киску, мам, о да! О, Боже! О, блядь, блядь, блядь, блядь!

Джонни почувствовал, как его член взрывается всплеском за всплеском, заливая разгоряченную киску его мамы струей за струей своей горячей брызжущей спермы, удивляясь, что он выстреливает ее глубоко в ее теплый влажный живот, возможно, прямо в ее лоно. Он надеялся на это. Джонни хотел бы забраться прямо туда, где был его член, и лизать и посасывать ее восхитительную сливочную влагу изнутри. Будь его воля, он бы глотал мамин Божественный нектар всю оставшуюся жизнь.

— О, мама! – выдохнул Джонни: – О, великолепная мама! О, я люблю тебя, мама! Я люблю тебя больше всего на свете, мама! – Джонни рухнул на горячее и потное тело своей мамы, полностью измотанный лучшим трахом, который у него когда-либо был. Это продолжалось гораздо дольше, чем раньше, и он наслаждался дополнительным временем.

Он лежал и задыхался, а его рот все еще был прижат к ее рту, и он разделял ее прерывистое дыхание, время от времени облизывая ее приоткрытые губы, исследуя задыхающиеся рты друг друга.

Люсиль чувствовала себя такой восхитительно слабой, что подумала, что могла бы просто лежать там, где была, всю оставшуюся жизнь! – По крайней мере, остаток ночи в любом случае, – улыбнулась она про себя. Ей нравилось чувствовать, как член ее сына извергает свою горячую сперму в ее киску. Это было самое эротичное, что она когда-либо испытывала в своей жизни. Ей это нравилось, ей это нравилось, ей это нравилось!

— О, детка! О, Боже милостивый, да! Детка! Боже мой, но ты такой, такой хороший! – Люсиль задыхалась от радости: – Спасибо тебе, милый Иисус, детка, спасибо тебе!

Она чувствовала себя так, словно проработала весь день и всю ночь без передышки. Она была такой…такой уставшей.

Джонни был измотан. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким уставшим. Он также знал, что никогда не был так счастлив. Он не собирался оставлять свою маму сегодня вечером, даже если бы это было в его силах.

Джонни перекатился на бок и прижался к маме, а затем осторожно потянул ее на себя, чтобы она легла на бок лицом к нему, притягивая ее ближе.

Джонни крепко обнял ее и прошептал со всей любовью, на которую был способен, идущей из его сердца. – О, мам, я люблю тебя. Мам, мне нужно прижать тебя к себе. Тебе не все равно? Можно, мам? Можно я обниму тебя, когда мы будем спать? Пожалуйста, мам. О, пожалуйста.

Люсиль захихикала от восторга! Ее сын был таким скромным и красивым. Она любила его так сильно, что это чуть не разбило ей сердце! – Да, малыш! Я бы хотела, чтобы ты обнял меня. Это тоже сделало бы меня счастливой! Я тоже люблю тебя, милый! – Она подарила ему долгий прощупывающий поцелуй и прошептала: – Давай попробуем немного отдохнуть сейчас. Хорошо? Мне все еще ужасно больно, и, – ей пришлось снова усмехнуться, когда она продолжила, – у меня почему-то такое чувство, что эта терапия была не совсем лучшей, которую я могла бы пройти, но мне все равно понравилось! Спокойной ночи, детка.

Джонни обнял свою маму и долго целовал, не выпуская ее из объятий и прижимая к себе. – Спокойной ночи, мама! Я люблю тебя!

**************************************

Джонни лежал с закрытыми глазами. Он почувствовал, как теплое мамино тело прижимается к нему, и, медленно открыв глаза, увидел, что его мама спит, обняв ее.

Он задохнулся от удовольствия, которое ощутил по всей длине своего тела. Она была такой приятной, такой добротной, такой гладкой и теплой, и чудесной! Он почувствовал, как его член немедленно напрягся и прижался к ней между ног, зарываясь в ее шелковистые теплые мягкие волосы на лобке.

Джонни медленно отвел бедра назад и соскользнул вниз по кровати, пока его лицо и рот не оказались на одной линии с круглой и упругой обнаженной грудью его мамы. Они были такими хорошенькими и выглядели так заманчиво, что ему просто нужно было открыть рот и всосать один из них, посасывая его.

Джонни невольно застонал от чистого наслаждения от чудесного на вкус соска своей мамы. Он медленно провел рукой вниз по ее позвоночнику и провел ладонью по всей ее сочной круглой обнаженной попке, поглаживая ее шелковистую гладкость и нежно сжимая ее пухлые ягодицы, чтобы не разбудить ее. В конце концов, у его мамы был плохой вечер прошлой днем, прежде чем она вернулась домой, и он сделал все возможное, чтобы помочь ей почувствовать себя лучше, и, возможно, ему это удалось! По крайней мере, он на это надеялся.

Это казалось ему почти сном, за исключением того, что он был здесь, сосал ее идеально сформированную вкусную грудь, а его рука гладила и ласкала самую идеальную обнаженную попку, которую он когда-либо видел за всю свою жизнь.

Джонни скользнул пальцами в теплую щелку своей мамы и провел ими от поясницы вниз к промежности, поглаживая ее бархатистую щелку так нежно, что это было похоже на прикосновение к самим небесам. Ему было так хорошо с ней, что он едва мог дождаться, когда она проснется! Он хотел повторить все, что делал прошлой ночью, особенно своим ртом. Он испытывал голод по своей маме, который невозможно было отрицать.

Люсиль видела чудесный эротический сон. Она занималась сексом, который казался таким особенным. Она стонала во сне от экзотического удовольствия, а затем, очень медленно, она начала просыпаться. Первое, что она почувствовала, это то, что кто-то сосет ее грудь, и он тоже хорошо справлялся! Для нее это было так восхитительно. Она просто лежала с закрытыми глазами и наслаждалась чудесным покалыванием!

Когда Люсиль почувствовала, как чья-то рука скользнула вниз по ее позвоночнику и начала ласкать ее обнаженную попку, она почувствовала, как пальцы этой исследующей и поглаживающей руки скользнули в ее щель и начали скользить вниз, ее глаза, наконец, широко распахнулись. Когда она увидела своего сына Джонни, все вернулось к ней в восхитительном порыве.

Поначалу Люсиль чувствовала себя немного странно, просто лежа обнаженной, в то время как ее сын делал с ней то, что он делал, но это было…о, так, так хорошо! Она намеревалась наслаждаться каждой секундой своего удовольствия!

— Привет, большой мальчик. Что ты делаешь? – Она улыбнулась, увидев его испуганное выражение лица. – Конечно, приятно, милый! Сделай еще немного, хорошо?

Джонни оторвал рот от сочной груди своей мамы достаточно надолго, чтобы ответить: – О да! Держу пари, я так и сделаю, мама. Я буду делать. Я сделаю все, что ты захочешь, мама! – Он с обожанием посмотрел на ее улыбающееся лицо, когда снова прильнул губами к ее восхитительной груди и начал по-настоящему ласкать ее сосок.

Люсиль начала стонать от восторга, и ее грудь ощущалась так хорошо, а Джонни так хорошо справлялся со своей работой.

— Да, о да, детка! Пососи его посильнее! Это так…так, приятно, так, чудесно! – Она очень медленно перевернулась на спину, а Джонни остался прильнувшим к ее соску, даже не замедляя посасывания и облизывания. Просто двигался на ней достаточно сильно, чтобы удержать ее чувствительный покалывающий сосок у себя во рту.

Люсиль это нравилось! Ей нравилось то, что делал Джонни! Это было, о, так чертовски чудесно! Она знала, что утро будет особенным во всех отношениях. Люсиль вздохнула от истинного счастья, закрыла глаза и позволила своим чувствам взять верх над разумом.

Джонни начинал входить в раж по-настоящему хорошей сексуальной игры со своей мамой! Он был уже на полпути к ней, поэтому, когда начал водить своим горячим влажным дрожащим языком вниз по ее животу к восхитительному пупку, он просунул одну ногу между ее ног и раздвинул ее ноги достаточно широко, чтобы проскользнуть между ними. Ему нравилось чувствовать, как обнаженные и шелковисто-гладкие ноги его мамы трутся о его обнаженную кожу.

Джонни добрался до ее сочного пупка и просунул внутрь свой язык, облизывая его как можно лучше, по-настоящему погружая язык внутрь и наружу и тщательно промывая его. Он облизал весь ее красивый и гладкий теплый живот, восхищаясь восхитительным вкусом своей мамы и желая, чтобы он мог наслаждаться ее красотой вечно. Ее кожа была такой приятной на вкус.

Люсиль чувствовала каждое движение Джонни. Она почувствовала, как он раздвинул ее ноги и стал двигаться между ними. Она почувствовала, как он начал лизать ее спереди вниз, к животу.

Люсиль застонала, когда он начал лизать и погружать свой язык в ее пупок. – О, Джонни! О, я, чувствую себя так, так чудесно! О, о, милый! Лижи меня, хороший малыш, лижи меня вечно! – Она почувствовала, что становится влажной между ног. Ее киску покалывало, и с каждой минутой становилось теплее.

Когда Джонни начал облизывать весь ее живот, засасывая маленькие кусочки в рот и облизывая ее кожу, это было так эротично, что Люсиль начала еще больше намазывать сливками свою киску. Ей нравилось ощущать теплую липкость, растущую там, потому что она знала, что ее сын скоро будет там со своим горячим ртом и ищущим языком. Она знала, что скоро он будет лакать и прихлебывать всю ее влагу, и эта мысль заставила ее соковыжималку производить намного больше! Она действительно промокла насквозь.

Люсиль с удовлетворением подумала про себя. – Этого мальчика ждет настоящее удовольствие! – она начала тяжело дышать и двигать бедрами от растущего удовольствия.

— Сделай это, Джонни! Получи, что ты хочешь! – Она чувствовала маленькие искры радости, когда электричество начало искриться внизу ее живота и в области паха.

Джонни чувствовал себя так, словно был на Небесах. Он лизал все ниже и ниже вздымающийся живот своей мамы, пока, наконец, его язык не коснулся верхнего края ее роскошных волос на лобке. – О, мам, ты пахнешь так…так восхитительно! Так, восхитительно! Я хочу просто съесть тебя! Каждую твою частичку!

Джонни громко дышал, но не настолько, чтобы не слышать вздохов удовольствия своей мамы, и это его так возбудило! Он был почти без ума от счастья, доставляя удовольствие своей маме. Заставляя ее киску становиться такой влажной, что он мог чувствовать ее восхитительный аромат! Он не мог дождаться, когда начнет лизать и посасывать ее восхитительную киску. Он знал, что там у нее становится влажно, и ему хотелось отхлебнуть и выпить весь ее сок, какой только сможет достать!

*************************************************

Джонни расположился как раз там, где хотел. Между ее ног, и, держа ее ноги прямо за коленями, поднял ее ноги вверх и развел их в стороны. Это заставило ее влажную киску раскрыться еще немного. Он использовал свои подергивающиеся пальцы, чтобы полностью раскрыть ее.

Он в благоговейном изумлении уставился на прекрасное и восхитительное зрелище, открывшееся перед ним. – О, мама! Ты так, так аппетитно выглядишь! Ты такая красивая внутри, что у меня щемит сердце! Ты выглядишь прямо как сахарная вата внутри! О, мама, мне нравится, как ты выглядишь и на вкус тоже!

Джонни уткнулся лицом прямо в открытую мокрую киску своей мамы и начал втягивать всю ее скользкую влагу себе в рот и глотать с такой радостью и счастьем, что он непрерывно стонал, когда чавкал и глотал. Он очень медленно двигал языком, впитывая каждый влажный кусочек маминого вкуса и смакуя его, как будто это был чистый натуральный мед.

Когда Джонни перешел к ее клитору и начал лизать и посасывать восхитительный на вкус кусочек плоти, он услышал, как мама застонала, и они слились воедино в некой гармонии желания. Дуэт их возбуждения и глубокого сексуального удовольствия поднял их возбуждение на новые высоты!

Люсиль вся дрожала! Слова любви ее сына заставили ее тело покрыться эротическими мурашками, и она почувствовала, как ее разум наполняется чистой радостью.

— О, Джонни! Ты говоришь самые замечательные вещи! О да, тебе там так хорошо, милый! Оближи меня хорошенько, милый. Сильнее, пожалуйста, детка! – Когда Люсиль почувствовала, как Джонни уткнулся носом в ее горячую и покалывающую влажную киску, она начала бессознательно напевать, вспыхнув от удивительного удовольствия, когда почувствовала, как он начал лизать и посасывать ее внезапно воспламенившийся клитор. Это почти заставило ее сойти с ума от возбуждения и эротического удовольствия, которые она испытывала. Когда он спустился к дырочке ее мокрой киски, все, что она смогла выдавить между судорожными вдохами, было: – Оо! Оо! Мальчик, оо, мальчик! оо, оо! О, Боже! Детка! Съешь меня, Джонни! Съешь меня, съешь меня, о Боже, да, съешь меня, эй, эй, эй!

Бедра Люсиль начали дико дергаться, сильно прижимаясь своей горячей киской к горячему дыханию, губам и подвижному языку сына. Она умоляла его делать больше, и еще, и еще!

Джонни опустился к ее дымящейся дырочке, приникнув ртом к ее влажному отверстию. Он двигал своим дрожащим языком туда-сюда, как кот, лакающий молоко, но молоко, которое он прихлебывал, было восхитительным маминым соком, и он глотал, впитывая ее восхитительный сливочный вкус с каждым вдохом.

— Боже! – Джонни стонал от радости, всасывая в рот всю мамину восхитительную на вкус влажность. Он выдохнул: – Я не могу насытиться! Твой сок такой вкусный. Я мог бы прожить всю оставшуюся жизнь, питаясь только твоим чудесным вкусом!

Джонни продолжал хрюкать и постанывать от полного удовольствия и счастья глубоко внутри маминой киски, пока он втягивал в рот ее теплый восхитительный нектар и глотал. Он сосал, облизывал и прихлебывал, пока у него не начались проблемы с поиском еще чего-нибудь из маминых вкусняшек.

Джонни медленно скользнул своим обнаженным телом по ее теплому и влажному животу, пока не смог прижаться своим голодным ртом, губами и языком к ее пухлым сладким губкам и полностью исследовать их своими собственными. Затем он скользнул своим твердым и подергивающимся лихорадочно горячим членом внутрь ее горячей киски. Он трахнул свою маму так, как только мог. Он вонзился в ее гладкую и тугую горячую киску, входя и выходя так сильно и быстро, как только мог, почти теряя рассудок от ее вздохов, хрюканья удовольствия и стонов экстаза.

— О, мам! – Джонни задыхался, вгоняя свой член внутрь, снова и снова. – О, мам, я трахаю тебя! О Боже, да! О, о! Я собираюсь наполнить тебя, мам! Я собираюсь трахать, и трахать, и трахать тебя вечно! Вечно, и присно, и во веки веков!

Люсиль слышала задыхающиеся слова своего сына, и они поднимали ее все выше и выше, пока она не взрывалась фантастическими оргазмами снова и снова, наслаждаясь чудесным теплом возбуждения от каждой великолепной кульминации, следующей за следующей.

— Ой, ой, ой! Трахни меня, Джонни, твою мать! ОО, трахни меня, ОО, да! – Ум Люсиль кипел. Он собирался взорваться. Это должно было заставить ее голову широко раскрыться. Она чувствовала себя так…так хорошо, что могла только слабо мотать головой и задыхаться от удовольствия, когда ее сын преодолевал одно препятствие за другим, заставляя ее кончать, и кончать, и кончать!

— О, детка! – Люсиль едва дышала: – О, о, о! О, Джонни! Ты убиваешь меня, Джонни! Я больше не могу! О, прекрати, детка, пожалуйста. О Боже, прекрати, детка, пожалуйста. – Ее разум грозил отключиться от переизбытка удовольствия, взрывающегося в ее мозгу!

Джонни почувствовал прилив спермы из своего собственного сокращающегося члена. Когда мама начала взрываться повторными оргазмами, это подтолкнуло его к его собственной кульминации, заставив его вскрикнуть от потрясения от его собственных восхитительных ощущений, передающихся от его пульсирующего члена прямо в его лихорадочный разум!

— О, Господи, мама, о! Мама! Я кончаю! Мама, я кончаю! Я кончаю в тебя, внутри тебя, мама! Я собираюсь заполнить тебя, мама! Я буду трахать, и трахать, и трахать тебя, пока не заполню тебя полностью! – Он крепко обнял маму, прижимая ее к себе так крепко, как только мог, и почувствовал, как его член взрывается одним радостным взрывом за другим, разбрызгивая свою горячую сперму глубоко в гладкую дымящуюся любовную дырочку мамы, изо всех сил стараясь заполнить ее Райское местечко.

Люсиль лежала, полностью опустошенная и насыщенная чудесным наслаждением, которое она так недавно испытывала. Она чувствовала себя такой удовлетворенной и томной, что все, что она могла делать, это лежать и любоваться обнаженным и горячим телом своего сына, покоящимся на ней. Его сердце билось так быстро и сильно, что она чувствовала его биение рядом со своим собственным.

— О, малыш Джонни! О, милый малыш! Ты так классно трахаешься! Так хорошо! О, милый, мне нравится чувствовать твой твердый и горячий член. Трахни меня так, как ты только что сделал! О да, Господи, да, да, да, да! – Она обхватила руками своего измученного сына и крепко обняла его, никогда не отпуская полностью, а просто крепко прижимая к своей бьющейся груди.

Джонни лежал на обнаженном и теплом влажном теле своей мамы, хватая ртом воздух, и одна мысль о том, что им придется слишком рано вставать с постели, чтобы начать новый день, почти повергла его в депрессию. Он не хотел этого, но знал, что его маме придется, поэтому, прежде чем она это сделает, он хотел еще раз прикоснуться к ее идеальной круглой сочной попке. У него были все намерения сделать это.

************************************

Люсиль просто лежала некоторое время, наслаждаясь эротическим ощущением от того, что ее сын лежит на ней сверху и лижет ее сосок. Его язык возбуждает ее сосок достаточными движениями, чтобы он оставался твердым и торчал прямо наружу. Как бы ей ни нравилось внимание к ее груди, она начала немного беспокойно двигаться.

День шел своим чередом, когда Люсиль простонала: – Я думаю, нам лучше встать. Ты так не думаешь, Джонни? – На самом деле ей этого не хотелось, но она чувствовала, что должна приложить усилия.

Джонни, так уютно лежавший на своей маме, пошевелился и сказал: – Не хочу, мама. Мне так хорошо там, где я нахожусь. Я просто хочу остаться здесь навсегда. – Он чувствовал гладкую и теплую влажную кожу обнаженного тела своей мамы, и это было так чудесно.

Люсиль рассмеялась. – Я знаю, что ты имеешь в виду, но все же… – она сделала паузу, и прежде чем она смогла продолжить, Джонни перебил ее.

— Мам, знаешь, что я хотел бы сделать? Я имею в виду, прежде чем мы встанем и оденемся? – Он приподнялся достаточно, чтобы запечатлеть долгий и глубокий поцелуй на улыбающихся губах своей мамы.

— Что это, негодник? – Люсиль хихикнула, увидев выражение лица своего сына.

Люсиль ухмыльнулась и спросила: – Что у тебя на уме, Джонни?

Джонни улыбнулся в ответ своей маме. – Я хочу сделать то же, что и прошлой ночью. Я хочу съесть и облизать твою красивую аппетитную попку! – Он продолжил более серьезно. – Ты знаешь, что у тебя самая сексуальная попка в мире, мам, не так ли? Я должен снова заняться с ней любовью! Хорошо? Пожалуйста, мама.

Люсиль гортанно хихикнула. Ей нравилось слушать, как ее сын говорит о любви. Особенно когда он говорил так, как сейчас.

— Хорошо, если ты действительно этого хочешь. – Люсиль согласилась с озорной улыбкой. – Я не знаю, почему это так сильно интересует тебя, но, – она улыбнулась своему сыну и наклонилась достаточно, чтобы быстро поцеловать его, – я знаю, почему это так интересует меня! Это так…так эротично! Теперь, если ты хочешь что-нибудь сделать, тебе придется слезть и помочь мне перевернуться. Хорошо?

Джонни засмеялся от облегчения, соскользнул с нее и помог маме перевернуться, что еще больше возбудило его от вида ее кремовой попки, открывшейся его жадному взгляду.

— О, мама! Это так красиво! Я так сильно люблю тебя, мама! – Джонни протянул руки, чтобы погладить пухлые ягодицы своей мамы дрожащими пальцами. Его дыхание стало прерывистым от возбуждения. Его вожделение к идеально сформированной аппетитной попке своей мамы было почти невыносимым. Во рту у него было сухо, как в пустыне, а глаза были прикованы к месту, наслаждаясь красотой, так соблазнительно раскинувшейся перед ним.

Джонни наклонился вперед и лизнул тыльную сторону красивых ног своей мамы. Он раздвинул их достаточно, чтобы освободить место для своего тела. У него были планы на настоящий пир этим утром, и он хотел, чтобы было достаточно места, чтобы удобно устроиться во время еды.

Люсиль резко втянула воздух, когда он начал облизывать тыльную сторону ее ног. Это было так эротично, так экзотично!

— О, Джонни, – Люсиль начала дрожать в предвкушении. – Ты же не собираешься снова свести меня с ума, правда? – Она чувствовала, что это было именно то, что он имел в виду, и это заставило ее киску начать течь от растущего желания.

Когда Люсиль почувствовала, что ее сын начал лизать ее голую задницу, она начала стонать от наслаждения. Эротические картинки начали мелькать в ее сознании.

Джонни, не теряя времени, лег между идеальных шелковистых ног своей мамы. Он делал это таким образом, чтобы засунуть голову именно туда, куда ему хотелось. Он хотел облизать и пососать каждый квадратный сантиметр восхитительной маминой попки. Он не хотел пропустить ни единого пятнышка!

Джонни начал с ее левой ягодицы, лизал и посасывал до тех пор, пока она не покраснела от засосов, которые он на ней оставил, а затем он перешел к ее правой ягодице и медленно повторил свои действия по облизыванию и посасыванию.

Задыхаясь и посмеиваясь, Джонни просто вынужден был сказать: – Мама, ты, конечно, выглядишь так, будто в нас больше, чем немного, индейской крови! – Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжил: – Твоя задница самого красивого красного цвета, который я когда-либо видел!

Люсиль пришлось захихикать там, где она лежала. – Глупыш! И у тебя было бы так же, если бы человеческий пылесос коснулся твоей голой задницы! – Она застонала от восхитительного запретного удовольствия, когда почувствовала, как рот ее сына снова начал ласкать, только на этот раз ее щелку. Прямо на его верхушку и начинай медленно двигаться вниз! – Этот негодяй точно знал, как пользоваться своим языком, – была последняя связная мысль Люсиль, прежде чем ее разум начал свой дикий танец с мигающими, взрывающимися огнями эротических, экзотических цветов.

Разум Люсиль превратился в мешанину похотливых мыслей, когда ее живот начал нагреваться электрическими разрядами сексуальной радости, что привело к первому из ее великолепных оргазмов.

— О, детка! О, Детка, Детка, Детка! О Боже, да! Да, да! Оо, пососи меня, детка, пососи меня! Съешь мою задницу! Съешь меня! О, Боже милостивый, сделай это, сделай это, сделай это! – Люсиль почувствовала, что она довольно приятно возбуждается.

Джонни начал лизать и двигать языком вниз от восхитительной маминой поясницы, медленно продвигаясь внутрь ее гладкой, восхитительной щелочки, пробуя на вкус каждую частичку кожи маминой задницы, которую ласкал языком. Ему нравилось ощущение шелковистости и тепла, которое он ощущал между восхитительных маминых ягодиц. Это заставило его сердце подпрыгнуть от чистого вожделеющего восторга, когда он приблизился к ее тугому сочному отверстию прямой кишки, и его язык коснулся восхитительного кусочка своим первым ласкающим облизыванием.

— О! О, мама! – Джонни задохнулся от радости: – О, ты такая вкусная! Ты такая аппетитная! Я хочу съесть тебя целиком! Просто есть, и есть, и есть твою восхитительную попку, вечно, и навеки!

Джонни обхватил ртом горячую нежную попку своей мамы и начал сосать. Он крепко обхватил мамин розовый бутончик, затем начал просовывать свой язык внутрь, трахая языком ее горячую и влажную тугую дырочку, возбуждаясь от вкусного лакомства, которое он ел. Он заметил, как прекрасный мамин анус воспалился и набух. Оно вытягивалось и становилось темно-огненно-красным.

Люсиль была вне себя и вот-вот сойдет с ума от радости, которую она испытывала. – О, детка! О, о! Сделай это, милый! Сделай это, сделай это! Пососи меня, детка, пососи меня, эйе! Эйе, эйе!

Люсиль наслаждалась разрядами экзотического электричества, простреливающимися прямо от ее паха к лихорадочно горящему мозгу! Она готовила одну кульминацию за другой, вращая головой и задыхаясь от эротических взрывов удовольствия, воспламеняющих ее разгоряченный разум!

Джонни сосал так, словно хотел выпустить кишки своей маме! Он сосал так сильно, что обнаружил, что может просунуть язык глубже, чем когда-либо прежде, и ему показалось, что он почти сойдет с ума от чудесного вкуса.

Разум Джонни вспыхнул горячими вспышками ярких цветных огней, когда он услышал крики и хрюканье своей мамы от бессмысленного удовольствия! Он знал, что она наслаждается чудесной кульминацией.

Джонни хотел трахнуть тугую, горячую мамину попку, пока она все еще была в муках страсти, поэтому он скользнул к ней на спину и потерся своим твердым, горячим, подергивающимся, покалывающим членом о мамину пухлую, выпяченную попку, и медленно протолкнул его внутрь, заставляя маму начать неистово дергаться с диким восторгом, когда новые эротические ощущения вторглись в ее и без того разгоряченный мозг.

Джонни обхватил руками вздрагивающее тело своей мамы. Он проталкивался внутрь до упора, пока его твердый подергивающийся член не оказался плотно погруженным в ее горячую тугую попку. Он задыхался от восторга человека, почти сошедшего с ума от чистого счастья и радости. Ему просто нравилось чувствовать, как его пах трется о пухлые теплые ягодицы замечательной упругой маминой задницы. Ему было так приятно, что он чуть не кончил сразу.

Джонни начал откачиваться, трахая великолепную тугую мамину попку. Сначала медленно, не торопясь, насколько это было возможно, чтобы насладиться чудесным ощущением того, как его любовные мышцы скользят внутри тугих и обжигающе влажных скользких внутренностей мамы, но он не смог долго сдерживать свой оргазм.

Не успел Джонни опомниться, как он уже раскачивал кровать своими мощными толчками, заставляя свою маму стонать и задыхаться от страсти каждый раз, когда он загонял свой член внутрь, почти сводя их обоих с ума своим жгучим желанием и похотью.

— О, мама! – Джонни больше не мог сдерживаться. С криком ликования. – Я кончаю! Кончаю, кончаю, кончаю, кончаю! Милая мама, я кончаю! Дерьмо! О да! Эй, эй! – Он почувствовал, как его член взорвался в горячей маминой заднице, извергая порцию за порцией своей горячей сливочной спермы глубоко внутрь!

— Боже, боже, он когда-нибудь кончал? – подумал он, выстреливая свою порцию. – Если он в ближайшее время не перестанет кончать, у него яйца вылетят прямо из кончика его прыгающего члена!

Джонни никогда раньше не чувствовал себя так хорошо! – О, мама! Мама, милая драгоценная мама! Славная, милая, блядь, мам! Ебать тебя мама! Оо да, твою мать! Aааа, мама!

Джонни плюхнулся на своею маму, – теплую и влажную, – полностью расходуясь, и довольный, как никогда прежде.

У Люсиль в голове вспыхивали падающие звезды ярких цветов! Ее оргазмы наступали так быстро, что она просто не успевала за ними. Она думала, что больше не выдержит, но когда почувствовала, как горячий твердый член ее сына извергается горячей обжигающей спермой глубоко в ее недрах, она испытала еще одну спонтанную серию сотрясающих оргазмов. В ее голове было совершенно пусто, за исключением того, что она чувствовала глубоко внутри своей онемевшей и покалывающей попки! Она была настолько измучена и слаба от только что пережитых множественных оргазмов, что все, что она могла делать, это стонать от удовольствия и отдаваться нейронам, пронизывающим ее воспаленный мозг.

— О, Джонни, Джонни, Джонни! Ты затрахаешь меня до смерти! О, моя бедная, ноющая, растянутая попка! Это никогда не будет прежним! – Люсиль тяжело дышала, вздыхая и стараясь не хихикать. Она рухнула, полностью измотанная энергичным трахом своего сына. Последнее, что она могла точно вспомнить, было чудесное подергивание его горячего члена глубоко внутри ее кишечника, разбрызгивание его спермы глубоко внутрь, с обжигающим жаром, который заставил ее почти потерять сознание от чистого наслаждения!

Они оба лежали совершенно измотанные. Люсиль на животе, стонущая и воркующая от насыщенной страсти, а ее сын Джонни лежал на ней сверху. Его прыгающий и дергающийся член все еще был погружен в ее горячую, пульсирующую, сжимающуюся попку, мурлыча, как большая кошка, которую гладит Ангел! – Я люблю тебя, мама! Я люблю тебя всем сердцем! – Джонни был слишком счастлив и измучен, чтобы сказать что-то еще.

Люсиль проворковала еще немного и прошептала: – Я тоже люблю тебя, Джонни. Ты лучший любовник, который только может быть у мамы!

Конец.

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да – пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.