Мама меня любит

Фиби Осборн – хорошая девочка.

Она отлично учится и играет в волейбол. На школьной олимпиаде штата Южная Дакота, Фиби великолепно пробежала эстафету, и их команда выиграла кубок.

Однажды миссис Эндра Нил, классный руководитель Фиби, пригласила Барни и Кетлин, родителей девочки, в класс и предложила

перевести маленькую талантливую мисс в специальную школу с математическим уклоном.

Мать была не против. Но отец, сам педагог, преподаватель высшей математики в Вермиллионском университете, попросил не портить ребёнку детство и не поднимать этот вопрос. Всему своё время.

К тому же девочки, как бы в детстве они не были умны, взрослея, не добиваются успехов в точных науках. Это Барн знал из своего опыта, и поэтому мягко отклонил предложение.

Так Фиби и осталась обыкновенным ребёнком… Ну… Не совсем обыкновенным. У неё очень редко появлялись отметки ниже "А". Иногда по социализации проскакивала "В". Но по математике, физике и геометрии – никогда.

И Фиби была абсолютно уверена, что в будущем… В её прекрасном и безупречном будущем… Она непременно станет профессором, и преподавателем высшей математики.

Как её отец.

* * *

В тот злополучный день урок языка отменили. Преподаватель английского, Летиция Мартин, внезапно заболела и её отправили домой – лечиться.

Рейчел, подруга Фиби, сказала что миссис Мартин наверное беременна.

— С чего ты взяла? – удивилась Фиби.

— Ну… – ответила Рейчел, – Она выглядит как беременная. Когда мама была беременна Майклом, она так же ходила, морщилась и иногда постанывала… Да. Она точно – беременная.

Фиби видела беременных только в кино. Она единственный ребёнок в семье, иногда мечтающий о братике или сестричке… Но как выглядят беременные?…

Поэтому она положилась на мнение подруги.

Чтобы забрать Рейчел домой, приехала её бабушка Медлин Дональдсон, маленькая весёлая старушка.

— Фиби, кто тебя заберет из школы? – поинтересовалась она.

— Не знаю. Папа преподаёт. А мама уехала к бабушке. Я наверно пойду пешком.

— Стоп, – подняла палец Медлин. – Позвони папе или маме, и спроси разрешения поехать с нами.

Фиби так и сделала. Отец с благодарностью позволил миссис Дональдсон позаботиться о своей дочери.

Но по домам подружки не поехали. Ха! Вы не знаете бабушку Рейчел!

Она решила, что раз уж у детей выдалась пара свободных часов среди дня, когда нет ни очередей, ни пробок, то надо ехать веселиться. И они, первым делом, помчались из центра на окраину в "Pizza Ranch". В этой кафешке стряпали восхитительную пиццу с копчёными фермерскими колбасками.

В этом же здании, правее, был вход в бар "Ховлерс", где парочки, остановившиеся на заднем дворе в мотеле, перекусывали стейками с пивом.

День обещал быть чудесным, солнечным и тёплым. Компания сидела у окна, уплетала пиццу, запивала её колой, болтала о пустяках и была вполне счастлива от внезапной свободы.

* * *

Рейчел с тревогой взглянула на подругу:

— Э-э-э… Фиби… Это разве не твоя мама?

Осборн посмотрела в окно. Да, абсолютно точно. Мимо кафе, в обнимку, проходила парочка – высокий, длинноволосый, молодой парень и Кетлин, её мать. Они прижимались друг к другу, разговаривали и смеялись как счастливые влюблённые.

Фиби пробормотала:

— Интересно, что мама тут делает? Она же должна быть у бабушки в Эйкроне…

Миссис Медлин растерянно и испуганно смотрела на девочек. Видимо она поняла нечто, что недоступно четырнадцатилетним детям.

Фиби быстро вытащила телефон и позвонила бабушке Клеменс.

Та взяла трубку.

— Бабуля, позови пожалуйста маму, – попросила внучка.

— Э… А… Кетлин сейчас в ванной. Я попрошу её перезвонить тебе.

Через пару секунд, через тонкое стекло, Фиби услышала знакомый мамин рингтон: – "Don't know why", Норы Джонес.

А ещё через несколько секунд телефон Фиби завибрировал.

— Доченька, ты мне звонила? У тебя всё нормально?

Парочка стояла прямо перед окном, фактически – прямо у стола, за которым сидела Фиби с подругой.

— Мама, ты где?

— Я у бабули. Почему ты спрашиваешь? У тебя всё хорошо?

— Да мама, – мрачно сообщила Фиби, – у меня всё хорошо.

И отключилась.

Фиби Осборн задумчиво встала. Медлин настороженно спросила:

— Фиби, детка, что ты собираешься делать?

— Миссис Дональдсон, я хочу понять – что происходит.

— Не надо, деточка. Не стоит ничего выяснять. Давайте поедем в кино.

— Простите, миссис Дональдсон, но мне необходимо понять…

Медлин поднялась.

— Фиби, тогда я пойду с тобой. Ты можешь быть в опасности. Это плохая… Это очень плохая ситуация.

И Фиби, в сопровождении подруги и её бабушки, вышла из кафе.

Парочка только что завернула за угол, направляясь к номерам мотеля.

— Подождите, – сказала Фиби, – не нужно, чтобы они нас видели.

Она имела в виду мать и её кавалера.

— Фиби, может быть тебе лучше позвонить отцу. Он взрослый человек. Он разберётся.

— А если это ничего не значащая встреча, а я напрасно побеспокою папу… Миссис Медлин, я думаю вам не надо ввязываться в эту историю.

— Извини, деточка, но я обещала мистеру Осборну позаботиться о тебе. Как я буду смотреть ему в глаза, если с тобой что-нибудь случится.

И они настороженной стайкой двинулись дальше.

Кетлин и её партнёр вошли в мотель, коротко переговорили с консьержем и ушли влево по коридору.

Фиби и её компания остановились.

— Ну. И что дальше? – спросила Рейчел.

— Я пойду, посмотрю.

И Фиби двинулась в помещение.

— Зравствуйте, – обратилась она к консьержу, – сейчас сюда вошла моя мама, а я не знаю номера нашей комнаты.

— Как я могу понять, что ты дочь той леди, которая сняла у нас номер?

— Эта леди – миссис Осборн. Кетлин Осборн. Вот моё водительское удостоверение. Видите – Фиби Осборн. Кетлин Осборн, это моя мама.

Сзади подошли Дональдсоны.

— Я не знаю, – улыбнулся консьерж, – хочет ли сейчас твоя мама видеть тебя.

Тут вмешалась миссис Медлин:

— Послушайте, молодой человек, та женщина, которая только что вошла в эту дверь, она мать вот этой девушки.

— А вы кто? – поинтересовался администратор.

— А я её бабушка. Если вы не назовёте номер комнаты и не пропустите нас, то я вынуждена буду позвонить в полицию. Вам нужны неприятности?

Парень почесал в затылке:

— Боюсь, что если я вас пропущу, у меня будет гораздо больше неприятностей.

— Не волнуйтесь, юноша. Все внутрисемейные вопросы мы решим конфиденциально.

И миссис Дональдсон положила на стойку купюру в сто долларов. Посмотрела внимательно на работника отеля и добавила ещё одну. Парень подумал ещё с полминуты и пришёл к правильному выводу:

— Хорошо. Номер восемь. Проходите. Но я вас не пропускал, вы сами вломились. Понятно?

Фиби с сопровождением осторожно подошла к двери номер восемь. Потрогала ручку.

Дверь не заперта. Слава Богу. Значит, за ней не происходит ничего предосудительного.

И Фиби вошла!

То, что она увидела… Это был шок. Как будто её сбил грузовик.

Её мать, Кетлин Осборн, которая всегда была примером аристократической непорочности и исключительной чистоплотности… Она сидела голая на краю кровати. Перед ней стоял тот парень, тоже голый. Он выгнулся, выдвинув вперёд бёдра и толстый жилистый член. А Кетлин держала эту мерзость во рту и качала головой, то погружая этот тошнотворный черенок себе в горло, то вытаскивая его обратно. С уголков её губ на ковёр тягучими струйками капала слюна.

Фиби почему-то представилось, что это ей в рот засовывают противную сизую колбасень. Её стошнило. Её вывернуло наизнанку. Она облевала и телефонный столик, и телефон, и вазу с искусственными цветами.

Миссис Дональдсон схватила Рейчел и вытолкала её за дверь, оберегая внучку от созерцания похабной картины.

Кетлин вынула изо рта пакость, которую только что упоённо сосала и уставилась на дочь:

— Фиби! Что ты здесь делаешь?!

— Это я… Должна спросить…, – Фиби, бледная как стена, вытирала рот рукавом. – Мама… Что… Ты… Делаешь?…

Парень переспросил:

— Мама?… Это, что – твоя дочь?…

Никто ему ничего не ответил.

Тогда он подошёл к Фиби и накрутил её кофточку себе на кулак, так, что пуговицы затрещали.

— Фиби, детка, – говорил он, наклонившись к лицу девочки, с ласковой злостью, – ты ничего не видела. Поняла? Ты ничего не видела и будешь молчать…

— Мааам… – с умоляющей интонацией протянула Фиби.

А Медлин, стоящая у двери, угрожающе прорычала:

— Молодой человек, немедленно отпустите девочку. Немедленно!

— А что ты сделаешь, старая перечница? Засыплешь меня песком?

— Я звоню в полицию…

Но парень, резким движением левой, выбил из рук старушки телефон.

Фиби снова протянула:

— Мааам!…

— Рик. Отпусти мою дочь. Ты делаешь ей больно.

Никто не пытался остановить этого быка. Медлин понимала, что не сможет отобрать девочку. У неё не хватит сил даже для того, чтобы просто сдвинуть этого "Рика" с места.

А мать лихорадочно завернулась в простыню и не пыталась что-то предпринять. Она только повторяла:

— Рик, не надо. Рик, перестань. Пожалуйста.

Фиби поняла, что ей придётся обходиться своими силами и решать эту задачу самой.

Она отступила немного от этого мужлана, тщательно прицелилась и, изо всех своих четырнадцатилетних сил, пнула его в голень. Хорошие, прочные школьные туфельки отлично выдержали удар. Под их носком что-то хрустнуло.

"Рик" мгновенно отпустил жертву и присел. Схватившись за ногу он завопил:

— Ах ты, мелкая дрянь! Сучонка грязная…

Он думал, что на этом всё. Но ошибался.

Следующий удар пришелся в лицо. Хрустнула переносица. Кровь фонтаном хлестнула на ковёр и на белые гольфы Фиби.

— Ты, урод! Отстань от моей мамы! Понял? – прохрипела Фиби и пнула парня третий раз. По рукам, которыми тот ухватился за сломанный нос.

Под туфелькой хрустнули пальцы. Фиби подумала глупость:

— Сегодня день хрустов…

Она не плакала, но её трясло от страха и злости.

Миссис Дональдсон схватила девочку за руку:

— Фиби, детка, пойдём отсюда. Тебе нельзя здесь…

— Дочь, подожди меня на улице, – скомандовала Кетлин. – Я сейчас оденусь, и мы поедем домой…

— Да пошла ты… Дура… – огрызнулась Фиби и вышла в коридор, где у стены стояла ошарашенная Рейчел. Из соседнего номера выглядывала женщина с бигуди на голове. А за ней стоял мужчина в очках и в халате.

Девочки пошли на выход. Парень на ресепшене спросил:

— И вот это вы называете "конфиденциально"?

Ему ничего не ответили. Сели в машину бабушки Медлин и уехали домой к Дональдсонам.

* * *

Бабушка Медлин постирала Фибины гольфы и кофточку. Потом высушила их в сушилке и погладила. Следы крови на белом остались чуть видными пятнами.

От подруги домой, Фиби забрал отец.

В машине он всё пытался говорить с дочерью как обычно, но девочка отмалчивалась, либо отделывалась короткими, ничего не значащими фразами.

Дома их встретила приветливая мать. Она поцеловала отца и потянулась к дочери.

— Мама, не надо меня целовать…

— Но почему, дочь, – сделала непонимающее лицо Кетлин.

— Ты знаешь почему… Не трогай меня… И не целуй. Поняла?… Никогда больше меня не целуй…

Барн забеспокоился:

— Фиби, что стряслось? Почему ты так разговариваешь с матерью?

Кетлин встала на защиту дочери:

— Оставь её в покое, Барни. Девочка сегодня, наверное, не в духе. У неё плохое настроение…

— Давайте за стол, – суетилась мать. – Я сделала лазанью с болоньезе. Очень вкусную…

Фиби спокойно пошла в свою спальню и прикрыла дверь.

Кетлин заглянула в комнату дочери:

— Доченька, пойдем кушать. Посидим всей семьёй. По…

Девочка перебила её:

— Мама! Я не буду есть то, что ты готовишь! Понятно?

— Но…

— Потому, что я не знаю, что ты ещё держала в своих руках, и куда ты ещё совала свои пальцы. Всё! Оставь меня в покое!

Отец, осторожно отодвинув Кетлин, вошел в комнату:

— Фиби, ты почему так говоришь. Она твоя мать.

— Чёрт возьми, папа!… Я не хочу, чтобы она была моей матерью.

Барни подошёл к дочери и осторожно обнял её:

— Фиби, деточка, что с тобой? Скажи мне – что случилось. Мы с тобой и с мамой можем решить все вопросы. Ну, солнышко моё…

И тут Фиби прорвало. Слёзы хлынули потоком, губы дрожали, голос срывался…

— Папа, мне страшно… Я избила человека…Я сломала ему нос и пинала его… Теперь меня арестуют и посадят в тюрьму.

— Господи! Девочка, кого ты избила?

— Какого-то мистера Рика.

— Боже. Кто это?

Кетлин пояснила:

— Это Ричард Джонс. Она сломала ему переносицу и два пальца на правой руке. И у него ещё трещина в голени.

— Подождите, – удивился Барн, – Джонс, это тот высокий художник из вашей фирмы?

— Да, дорогой. Это тот самый художник по рекламе. Из нашей фирмы.

— Фиби, – повернулся отец, – ты избила мужчину, который вдвое больше тебя?

Фиби покивала. Она снова начала дрожать как от озноба.

— Так… Я жду объяснений, – повернулся Осборн к жене.

— Он… Рик… Он напал на Фиби… Она защищалась.

— А где была ты?

— Я была рядом, но… Я просто ничего не успела сделать. Фиби так быстро пнула его… Три раза…

Фиби блёклым голосом выговаривала:

— Мама, ты меня не защитила… Папа, она предала меня… Она меня не любит… Этот Рик… Он хотел меня побить, а мама ничего не сделала. Она даже не попыталась меня защитить… Она меня не любит… Папа, что мне делать?… Мне так плохо…

— Фиби, доченька, мама говорит, что ты только защищалась. Так, что – никто тебя не арестует. А если попытаются – я тебя не отдам. Я тебя спрячу. И найму самых лучших адвокатов. Всё, солнышко моё, успокойся. Всё нормально.

— Ничего не нормально. Папа, если бы ты только знал… Ой, как мне плохо.

Кетлин поняла безвыходность своего положения и всё-таки решилась:

— Барн, я должна признаться. Сегодня Фиби видела, как я делаю минет Ричарду Джонсу.

Осборн сморщился как от приступа головной боли. Тихим голосом он спросил:

— Зачем ты это делала?

— Ну… Так получилось. Но ты должен знать, что я люблю тебя и только тебя. Я тебе не изменила. Это был только минет.

— Мама, а если бы я не вошла в номер, то ты бы папе изменила?

Кетлин выставила ладошку:

— Барни, это была случайность, поверь мне. Я никогда раньше такого не делала и никогда в будущем не намерена делать.

— Позволь я уточню, – заговорил Осборн. – Ты в какой-то комнате…

— В мотеле "Старый Бизон", – мрачно пояснила Фиби.

— Спасибо доченька… Итак, Кетлин Моррис, – он назвал её девичьей фамилией и Кетлин это совсем не понравилось.

— Итак, – ты в номере мотеля, сидела и…

— Голые… Оба… – снова подсказала дочь.

— Не хочешь объяснить, как так вышло? – чересчур спокойно поинтересовался Барн.

— Я же сказала, Барни. Это была чистой воды случайность. Я клянусь тебе всем святым. Я клянусь тебе своей матерью. Это было первый и последний раз.

Тут Фиби не выдержала, закричала:

— Мама! Как ты могла?! Как ты могла засунуть себе в рот эту дрянь? Ты!… Ты всегда учила меня быть настоящей леди. Ты говорила, что у девочки должна быть гордость. Ты учила меня сохранять чувство собственного достоинства. Мама! О чём ты думала?! Эта картина теперь всю жизнь будет стоять у меня перед глазами!… Ты с ума сошла, мама?! Ты даже не закрыла дверь на замок!

Кетлин растерянно пожала плечами. Пробормотала:

— Ну… Раньше нас никогда не беспокоили.

И тут же поняла, что она сейчас произнесла. Закрыв рот ладошкой, она попятилась из комнаты. А Барн горько поджал губы и закрыл глаза. Так они и просидели с дочерью в обнимку минут пять. Жена не посмела их потревожить.

Барн наконец отмер:

— Значит только один раз?… Только один раз?… Мда… Ладно. Дочь, ничего не бойся. Там были свидетели?

— Да пап. Там была Рейчел и её бабушка. Там были ещё мужчина и женщина, я их не знаю. Они были… Это в седьмом номере. А ещё он, этот придурок, ударил миссис Дональсон по руке и выбил её телефон. А миссис Дональдсон сказала, что позвонит в полицию…

— Она позвонила?

— Нет. Она не стала звонить. Она сказала, что это внутрисемейное дело и она не станет разрушать мамино ремо… реон…

— Реноме? – подсказал отец.

— Да.

— Ясно. Это значит, Фиби, что посадят в тюрьму не тебя, а мистера Рика. Или как там его. Успокойся моя героическая девочка. Ты наверно хочешь поужинать.

Фиби успокоилась. Раз папа сказал, что всё будет в порядке, значит – так оно и есть.

— Да, пап. Я бы не отказалась.

— То, что готовит мама, ты есть не станешь, как я понял.

— Я не могу. Я не могу, папа. Меня будет тошнить. Прости.

— Но тебе надо поужинать. Мне тоже. Поехали куда-нибудь – перекусим. Заодно и поговорим. Тут нам не дадут нормально пообщаться. Как думаешь – я прав?

Фиби кивнула. А Барни немного подумал:

— Знаешь, давай поедем в "Олд Ламбер". Посидим.

И они пошли на выход.

Кетлин услышала, куда направляется её муж с дочерью и засуетилась:

— Подождите! А как же я?! Я что – зря готовила? Я старалась.

Ответа она не получила. Барни и Фиби молча уселись в машину Осборна и уехали, оставив Кетлин сидеть за кухонным столом обхватив голову руками.

Они уселись в "Old Lumber" за столиком в дальнем уголке и Фиби, вяло ковыряясь в вечернем салате с курицей, рассказала отцу всё. Подробно.

Осборн кажется уже успокоился, принял измену жены как свершившийся факт, но был поражён тем, что его тёща стала соучастницей крушения его семьи.

* * *

Следующий день прошел относительно нормально.

Расстроенную Фиби отец увёз в школу. А сам отправился на работу разбитый и невыспавшийся. Он провёл ночь на диване в гостиной.

А вот после обеда – началось.

Фиби, по дороге из школы, зашла в гости к подруге, в дом Дональдсонов, чтобы там дождаться отца. Бабушка Медлин была добра с ней. Девочка претерпела такое потрясение.

Только подружки расположились у компьютера, собираясь нырнуть в "Твиттер", как в дверь позвонили. Бабуля открыла и впустила аккуратно одетого, очень вежливого молодого мужчину. Он представился адвокатом Ли Чапменом, выяснил с кем имеет дело, и сказал, что им надо поговорить.

— Дело в том, – начал он, усевшись за стол в гостиной, – что вчера, в интернете появилась видеозапись порочащего характера. На ней фигурирует мой клиент, Ричард Джонс. Эта запись вышла в видеохостинг от имени Рейчел Дональдсон. Кроме того на записи присутствуете вы, миссис Дональдсон, как лицо сопровождающее ребёнка. Я понимаю, что девочка ещё не достигла совершеннолетия, и за неё должны нести ответственность родители…

Но у бабушки Медлин есть подружка, бывший адвокат по уголовным делам, которая живёт по соседству. Миссис Дональдсон прервала словоизлияния юриста, извинилась и позвонила Александре. Она коротко объяснила ситуацию и та быстро приехала.

Когда подруга, опираясь на тросточку, прохромала в гостиную, мистер Ли Чапмен строго, хоть и удивлённо, спросил:

— Это кто?

— Твоя смерть, сопляк, – ответила ему старушка божий одуванчик.

Она уселась за стол напротив адвоката, бесцеремонно подвинув свою подругу.

— Ну? И в чём тут у нас проблема?

Чапмен повторил вопрос:

— Это, простите, кто?

Медлин представила:

— Это мой адвокат, госпожа Александра Томас. Милочка, это адвокат того молодого человека, который…

— Я поняла, Мед, не утруждайся, – отмахнулась Александра. – Лучше введи меня в курс дела. Чего надо этому придурку?

Ли тут же начал наседать на старушек.

— Я списываю такую неучтивость на ваш преклонный возраст. Но вы понимаете, что публикация записи с участием моего клиента противозаконна. Он (мой клиент) требует компенсации морального вреда. Я пытаюсь договориться о досудебном урегулировании…

Договорить ему не дали. Александра подняла руку:

— Стоп. Значит, речь идёт о деньгах? Они хотят бабосов? Ну-ну… Ты сам-то видел эту запись? Я лично – поинтересовалась. О-о-очень любопытное кино…

— Да, конечно. Я его внимательно просмотрел.

— Ну, и что же ты там увидел?

Ли возмутился:

— Это неважно, что я там увидел. Важно то, что были нарушены права моего клиента на частную жизнь…

Александра посмотрела на молодца с жалостью и презрением:

— Заткнись нахрен, дебил.

Ли Чапмен, выпучив глаза, подавился, а Александра продолжала:

— На видео, с очевидной ясностью отражено совершаемое уголовное преступление. Мужчина, безо всякого повода напал на беззащитного ребёнка. Моя клиентка… Кстати, Медли, поставь кофейку, я сейчас закончу и мы попробуем мои круассаны. Я принесла выпечку. Девочки, вы с нами?

Фиби и Рейчел энергично покивали.

— . ..Так, о чём это я? – встрепенулась миссис Томас.

Миссис Медлин подсказала:

— На беззащитного ребёнка…

— Ах! Да!… Так вот. Моя клиентка, не просто – "могла", или там – "имела право"… Она была обязана зафиксировать факт нарушения уголовного законодательства. Это её гражданский долг. Понял меня, чучело бестолковое?

— Но… – растерялся Чапмен, – но это – частная жизнь!…

Его снова перебили:

— Я не помню номера статьи, уж извини – склероз. Но я тебе её процитирую, – миссис адвокат закрыла глаза, – "Согласие на обнародование и использование изображения гражданина не требуется, если оно необходимо в целях защиты правопорядка и государственной безопасности". Какая к хренам частная жизнь у преступника?

— Но… Но мой клиент не преступник! Из-за этого видео у него рушится семья. Он пострадал. Он был избит. Он жертва.

— Ага… Мужик, пытаясь задушить маленькую девочку, схлопотал по яйцам. Ха! Какая беззащитная жертва… Ну?… Я вижу – ты же уже понял, что бездарно просрал это дело? – старая адвокатша посмотрела прищурившись на своего оппонента.

— Ну, раз ты всё понял, – Александра хлопнула ладошками по столу, – то вали отсюда. А мы с тобой Медлин побалуемся кофейком…

Миссис Дональдсон осуждающе покачала головой:

— Алекса, дорогая, ты слишком долго общалась с уголовниками…

Фиби посмотрела на Рейчел и строго спросила:

— Ты снимала видео в мотеле?

— Да, Фиби… Я тебе объясню…

Но Фиби её перебила:

— А зачем ты выставила клип на ютуб? Там же моя мама! Голая! Рейчел! Как ты могла так со мной поступить?!

У Рейчел задрожали губы и слёзы навернулись на глаза:

— Я боялась, что тебя заберут в полицию и больше не отпустят… Я хотела, чтобы все знали – что ты не виновата… Я испугалась за тебя. Правда… Я хотела, чтобы все увидели, что ты только защищалась от этого придурка…

Бабушка Медлин укорила:

— Деточка, тебе всё же надо было посоветоваться со мной.

— Простите, – плакала Рейчел, – я всё испортила…

Но бабушкина подруга вмешалась:

— Нет, Рейчел. Ты ничего не испортила. Это был юридически правильный ход. Ты молодец. Теперь твоя подружка в безопасности. А её мама… Ну, она ведь взрослый человек. А интересы детей превыше всего. Не обижайся на неё Фиби, она всё правильно сделала.

— Я не позвонила в полицию, – говорила бабуля Дональсон, – только потому, что боялась скомпрометировать семью Осборнов. Теперь даже не знаю, что делать и что будет…

Тут и Барни приехал, забирать своё сокровище.

По дороге домой, Фиби задумчиво сказала отцу:

— Папа, я наверно не стану профессором математики… Я хочу стать юристом. Адвокатом.

— Ну, что же, – ответил тот, – это очень хороший выбор. С твоим умом ты будешь лучшим адвокатом в этой стране.

Барни всегда поддерживал начинания дочери.

* * *

Дом превратился в унылое жилище.

Если раньше Фиби возвращалась домой с радостью. Там её ждали мама и папа, счастливые и влюблённые. Там было тепло и уютно. Там по вечерам были разговоры за ужином и настольные игры перед сном. Там был мамин поцелуй на ночь.

Теперь дом напоминал кладбище. Гнетущая тишина давила на девочку. Мать пряталась в спальне и молчала. Отец перетащил диван из гостиной в запасную комнату, ночевал там и молчал. Фиби запиралась в своей спальне, бродила по интернету и молчала. Как будто все чего-то ждали. Какой-то катастрофы.

И в доме стало холодно. Все ёжились и кутались, кто во что горазд. Печальное зрелище, печальное существование.

В воскресенье, ближе к полудню, на подъездную дорожку криво заехал кабриолет "Интермеханика" канареечного цвета. Несколько раз взревел клаксон.

Когда вся семья вышла на крыльцо, из машины вылез пьяный Ричард Джонс, с перевязанным лицом и загипсованной рукой, и заорал:

— Что! Не ждали! Твари!

Множество соседей, тех, кто чем-то занимались на своих газонах, бросили все дела и придвинулись поближе к участку Осборнов. Некоторые достали телефоны и снимали происходящее. Пожалуй, уже все видели клип с Ричардом в интернете и ждали продолжения.

Барни вернулся в дом, оставив жену и дочь на крыльце.

Джонс пьяно кричал:

— Что!? Испугался, педагог! Это тебе не студентиками помыкать. Перед тобой настоящий мужчина. Да-да! Беги-беги!

Он покачнулся, но опёрся на капот автомобиля и удержал равновесие.

— А ты, мелкая тварь, – он ткнул пальцем в Фиби, – ты у меня ещё получишь. Я тебе, вошь лобковая, голову откручу! Поняла! Ты, сука, уничтожила мою семью. Ты уничтожила мою жизнь. Ты умрёшь! Ты думаешь это всё?!… Думаешь это так вот и закончится?! Не-е-е-т! Ты умрёшь!

На крыльцо вышел Барни, выдвинувшись вперёд и загородив жену и дочь. Кетлин и Фиби испуганно переглянулись – сзади, за брючной ремень, у отца был заткнут его "Ругер".

Барн спокойно стоял и с прищуром смотрел на дебошира.

— Ну чего уставился, – орал Рик. – Ты думаешь я тебя не изобью?! Да я тебя одной рукой отделаю так, что ты неделю будешь кровью ссать! Да! Да! Я трахал твою жену! Я её драл – как хотел! Я драл эту шлюху во все дыры! Ха-ха-ха!… Рогатый слабак!

Он снова потерял равновесие и вцепился в лобовое стекло.

Барн тихо сказал:

— Спокойно, девочки. Я уже позвонил. Сейчас приедет полиция.

Пьяный мужик оторвался от своего вычурного автомобиля и хмельным зигзагом пошел к стоящей на крыльце семье, но тут на дороге взвыла сирена полицейского патруля.

В общем, на этом всё и кончилось. Ричарда Джонса засунули в патрульную машину и увезли. Один полицейский остался, спросил у Осборнов – всё ли в порядке, завёл жёлтый кабриолет и поехал следом за своей командой.

Барни мрачно оглядел замерших соседей, развернулся и пошёл в дом.

Никто не обсуждал произошедшее. Все, молча, разбрелись по своим комнатам.

* * *

На следующий день, Фиби забрала из школы мать.

Кетлин зашла в гостиную, села на диван и бросила на стол конверт официального вида.

— Отец подал на развод, – мрачно сообщила она.

— А чего ты ещё ждала? – спокойно сказала Фиби и пошла в свою комнату.

Барни домой не пришёл.

В десять часов и дочь, и мать начали волноваться. Кетлин принялась звонить родителям мужа, его друзьям и знакомым.

Не нашла.

Фиби сказала матери:

— Поехали. Я знаю – где он.

И они поехали в ресторан "Олд Ламбер".

В зале бармен из-за стойки кивнул Фиби, как старой знакомой, и указал глазами в дальний конец зала.

В полутёмном углу сидел её отец, прислонившись спиной к стене, одну руку положив на спинку стула, другую на край столика. Он бессмысленно смотрел перед собой. Перед ним стояли две бутылки "Бурбона". Одна совсем пустая, другая пустая наполовину.

— Доченька, – совершенно трезвым голосом спросил Барн, – что ты тут делаешь?

— Папа, мы тебя потеряли. Поехали домой. Пожалуйста.

— Да. Пора домой, – согласился Барни.

Он встал, покачнувшись. Дочь тут же нырнула ему под руку:

— Пап, обопрись на меня.

С другой стороны его попыталась поддержать жена. Но Барни отодвинул её:

— Отойди.

И дочери:

— Сегодня, моя принцесса, ты поведёшь. Я что-то устал.

— Хорошо, папа. Хорошо.

Дома Фиби утащила отца в его комнату и уронила на постель. Барн тут же захрапел. Уснул.

Девочка стащила с него ботинки и брюки. Рубашку расстегнула, но не смогла снять. Потому, что не хватило сил перевернуть сто восьмидесяти фунтового мужика.

Накрыла его пледом и выключила свет.

В гостиной сидела мать. Она спросила:

— Ну, как он?

— Спит, – ответила Фиби и села в кресло, крепко задумавшись о чём-то своём.

* * *

Минут через пять тяжёлого молчания, Фиби заговорила:

— Знаешь, мама… У меня была семья… У меня был отец, которым я годилась. И у меня была мать, которой я восхищалась… Теперь у меня отец – алкоголик, и мать – шлюха.

Кетлин молча опустила глаза.

— Моя семья развалилась. У меня никого не осталось. Даже бабуля Клеменс и та… Она прикрывала тебя, пока ты сосала член какого-то пьянчужки.

Мать молчала.

— Моя жизнь окончена. Мне не понятно – как дальше жить…

Фиби выпрямилась и посмотрела на мать.

— Но я знаю, кто во всём этом виноват.

Она встала и пошла в спальню родителей. В нижнем отделе платяного шкафа стоял оружейный сейф. Фиби набрала код и вытащила оружейный набор. Сняла жакетик и нацепила плечевую кобуру, проверила обойму пистолета, вщёлкнула её в рукоятку и сунула "Ругер" в кобуру.

Отец водил её на стрельбище и девочка знала как обращаться с короткостволом.

Мать, стоя в дверях, спросила испуганно:

— Фиби, что ты собралась делать? Зачем тебе пистолет?

— Не бойся, мама. Тебе я ничего не сделаю.

Дочь пошевелила плечами, поправила кобуру:

— Мама, тот, кто убил мою семью, должен за это ответить.

— Доченька, что ты хочешь сделать?

— Я просто убью его… Твоего любовника… Может быть папе станет легче и он отменит развод.

Фиби строго посмотрела на мать:

— В любом случае – этот вонючий "Рик" должен быть наказан.

— Доченька, не надо этого делать, – Кетлин хотела обнять дочь, но та отстранилась.

— Мама. Правило! Ты не прикасаешься ко мне. Поняла?

— Да-да, дорогая. Но… Пистолет…

— Если ты попытаешься у меня его отнять, мне придётся стрелять в тебя. Потом я убью того "урода". Меня отправят в колонию для несовершеннолетних. А когда мне исполнится восемнадцать, меня казнят.

— Но если ты его убьёшь, тебя заберут в полицию.

— Я скажу, что он мне угрожал. Он угрожал меня убить. Я сильно испугалась, поэтому пошла и застрелила говнюка. Много мне не присудят. А папка наймёт лучших адвокатов…

Фиби вспомнила бабушку Александру и криво усмехнулась:

— Да. У меня уже есть на примете один…

— А теперь, мама, скажи мне адрес своего любовника и дай мне ключи от твоей машины.

— Но…

— Мама, не заставляй меня принуждать тебя силой…

— Хорошо-хорошо, доченька. Ключи в машине.

У самой материной "Шевроле Спарк" Кетлин снова завела:

— Дочь, поверь мне, это плохая идея. Я позвоню в полицию.

Фиби с прищуром посмотрела на мать:

— Кетлин, у тебя нет выхода. Если ты позвонишь копам, я устрою с ними перестрелку и меня убьют…

Кетлин открыла рот, пытаясь что-то сказать, но Фиб не позволила её этого:

— Если ты попытаешься меня остановить, тогда я убью тебя, чтобы не мешала. Потом убью говнюка, чтобы знал, а меня ждёт смертная казнь. В лучшем варианте, я просто застрелю этого уродца и получу срок, лет 5… А может и меньше. Выбирай… Или ты любящая мать, или окончательная предательница.

Кетлин тихо плакала. А Дочь продолжала давить:

— Так что – назови мне адрес и иди в дом. Со всем остальным я разберусь сама.

— Хорошо… Я поеду с тобой. Я поведу машину… – решилась Кетлин. – Я сама тебя отвезу.

* * *

Когда они, уже по темноте, подъехали к дому Джонсов, Кетлин посмотрела дочери в глаза и протянула руку:

— Дай мне пистолет…

— Мама, прекрати. Мы же с тобой вроде всё обговорили.

— Фиби, дай мне пистолет. Я всё сделаю сама.

— Мама, не глупи… Ты меня не обманешь…

— Фиб, детка, я не могу позволить своему ребёнку пострадать из-за моей глупости и похоти. Дай мне пистолет… Я обещаю тебе, что всё сделаю сама.

Мать и дочь долго смотрели друг на друга. Наконец Фиби вынула и протянула ствол.

— Сиди здесь, – скомандовала Кетлин.

Она подошла к двери. Постояла в нерешительности. Вернулась и тяжело прислонилась к "Шевроле". Фиби опустила стекло.

Кетлин колотило как в припадке. Зубы стучали.

— Сейчас, детка. Сейчас, мама всё сделает.

Снова пошла к двери и нажала кнопку звонка. Дверь открыл мужчина, загородив почти весь дверной проём.

Грохнуло три выстрела. Кетлин вернулась с пустыми руками и села на место водителя.

— Всё, Фиби. Всё… Ты довольна?

— Мама, поехали отсюда.

— Нет. Нельзя, дочь, уезжать. Я скроюсь с места преступления. Этого делать нельзя. Это только ухудшит ситуацию… Всё равно, там остался папин пистолет. Я его выронила. Меня всё равно найдут.

Фиби полезла из кабины забрать оружие, но мать её остановила.

— Сиди, доченька. Не надо ничего.

Девочка придвинулась к матери и обняла её.

— Мама, прости меня. Прости… Но, я не могла по-другому…

— Всё нормально, девочка моя. Теперь ты веришь, что мама любит тебя.

— Да, мама. Теперь я верю.

Кто-то, услышав выстрелы, позвонил в полицию. Подкатила патрульная машина.

Копы подошли к телу на крыльце. Женщина что-то говорила в рацию, а мужчина лучом фонарика шарил по газону.

Кетлин обняла дочку:

— Ну, всё Фиби. Пора. Прощай. Помни – мама любит тебя.

И она вышла из машины.

Полицейский остановил её:

— Мэм, не подходите. Здесь совершено преступление…

— Сержант, это я… Это я убила Ричарда Джонса…

Коп замер. Постоял несколько секунд, потом крикнул:

— Габриэль, подойди сюда.

Женщина-лейтенант подошла.

— Арестуйте меня, – повторила Кетлин. – Это я стреляла. Я убила этого человека. Там, – она указала пальцем, – лежит пистолет моего мужа.

Габриэль посветила в лицо Кетлин:

— Минуточку. Вы же жена профессора Осборна.

— Да, я его жена.

— Господи! Зачем вы это сделали?

— Он угрожал моей дочери…

Все озадаченно постояли молча. Потом офицер сказала:

— Ну, что, Алоис. Пакуй её.

— Там, – заторопилась Кетлин, – в машине моя дочь, мой ребёнок. Позаботьтесь о ней. Пожалуйста.

— Сейчас подъедут детективы, – успокоила Габриэль, – я передам им ситуацию и отвезу вашу девочку домой.

* * *

Фиби сидела на кухне. Мрачная, невыспавшаяся, с опухшими от слёз глазами.

Из своей спальни вылез Барн. Тяжело плюхнулся на стул.

— Фиби, есть что попить.

Дочь поставила на стол упаковку апельсинового сока. Барн прямо из тетрапака начал жадно хлебать жидкость.

— Уф… – он вытер губы рукой, – а мать где? Уже уехала на работу?

— Нет, пап. Она в тюрьме.

Отец тупо смотрел на девочку. Переспросил:

— Где она, ты сказала?

— В тюрьме, папа. В тюрьме.

До мужчины дошло. Он вытаращил глаза:

— Господи! Что она натворила?!

— Она убила Ричарда Джонса.

— Как убила?!

— Из твоего пистолета.

Барн как-то сдулся. Лицо вытянулось, плечи опустились и весь он поник:

— Господи… Это она сделала, чтобы доказать, что любит меня, а не его. Это я её довел до такого поступка… Господи… Это я виноват…

Фиби хотела сказать отцу, что он тут совершенно не причём. Но промолчала. Зачем ему это знать?…