Маме с папой виднее!

Дверь щелкнула и стала с противным скрипом открываться.

— Ой… бля… – послышался смущенный шепот.

Юлька перестала стонать, а я остановился, но хуй из Юлькиной манды вытаскивать не стал.

Мы уставились на осторожно открывающуюся дверь.

Там возникла Юлькина мама, Клавдия Захаровна. Женщина осторожно скользнула внутрь нашей спальни. На ней была коротенькая ночнушка, которая в свете настольной лампы просвечивалась насквозь. Я ясно видел отвисшие тещины сиськи, растянувшиеся до круглого «беременного» живота, и даже темную волосню на лобке.

Клавдия Захаровна увидела, что мы смотрим на нее и жеманно захихикала:

— Ой, лялечки… Помешала все-таки… бля… Хотела по-тихому…

Моя залупа неожиданно налилась. Юлька пиздой почувствовала это, сердито посмотрела на меня. Я пожал плечами. Ноги, за которые я держал жену, и которые были широко разведены, я положил пока себе на плечи: пусть чуток отдохнет!

Мы вопросительно уставились на гостью.

— Лялечки… я того… быстренько… – зашептала Клавдия Захаровна и устремилась к комоду, – просто… ща… ща…

Она опустилась на колени, стала выдвигать ящики, копаться в Юлькиных трусах, лифчиках.

— Где… да где, блять…?

— Мама! – возмущенно спросила Юлька. – Какого хуя?

— Ща, доча, ищу твои чулочки, красные…

— Нахуя?

— У папки встал, хотим поебаться, а он любит меня в чулках чпокать…

— Свои заведи, – бросила Юлька. – Мы вообще-то ебемся тут.

— Да я вижу, лялечки, вижу, – забормотала Клавдия Захаровна, уставилась на меня, – Колюшка, умничка наш, молодец! Жаришь Юлечку от души! Мы с папкой так радуемся, когда слушаем вас за стеночкой. А ты не стесняйся, Коленька, еби пока дочу мою, еби. Где же эти ебаные чулки?

Она снова наклонилась, стала копаться в ящиках с удвоенной силой. Стояла она теперь спиной ко мне, ночнушка задралась на огромную жопу и мне стала прекрасно видна щель с длинными вислоухими губами, густо покрытыми черной волосней с проседью.

Хуй мой снова сладко дернулся, Юлькина пизда отозвалась несколькими сокращениями, я двинул залупу вперед-назад, вперед-назад. Взгляд от тещиной манды я не отводил.

— Мама, ты светишь своей пизденью перед Колей, – громко прошипела Юлька. Глазки ее начали туманиться, и я чувствовал, как влагалище увлажняется и реагирует на мои толчки.

— Ой! – подпрыгнула Клавдия Захаровна. – Бля! Колька, подлец, куды пялисся???

Впрочем, она тут же похотливо захихикала:

— Да ладно, доча, он что, пизд не видал? Вон, с твоей не вылазит. Да ты еби, еби Юлю! – она осмотрела меня жадным взглядом. – Ох, повезло тебе, Юлька, самец такой наш Колька. И елда здоровенная. Ни как у отца, конечно, но папка твой – вообще уникальный.

— Откуда ты знаешь? – ревниво спросила Юлька.

— Да так… – хихикнула тещенька. – У нас же занавеска в душе не до конца задергивается…

Мне был приятен взгляд Клавдии Захаровны и я активно задвигал хуем. Теща с нежностью смотрела, как в пизду ее дочери входит ствол.

— Так ты ее в пизду? – неожиданно спохватилась Клавдия Захаровна, – а в очко не любишь?

— Мааамааа… – Юлька стонала, но у нее хватило сил бросать на маму сердитые взгляды. – Отъебись уже! Ты же знаешь… я боюсь…

— Я знаю, что мужика ублажить надо! – отрезала теща. – Мало ли, что не нравится… Коле надо дать! Он мужчина нежный… Он тебе больно не сделает, правда, зятечек?. А начнете, лялечки, вас за уши не отташшышь!

Она снова жеманно захихикала, затем торопливо схватила диванную подушечку, показала мне на Юлькину жопу:

— Подними-кась!

Я руками приподнял Юлькин таз, Клавдия Захаровна ловко всунула ей под жопу подушечку:

— Пробуй.

Я сделал несколько фрикций. Действительно, стало удобнее. Теперь мне не надо было напрягаться, я свободно стоял на коленях и мог ебать жену расслабленно.

— Ну вот, – обрадовалась теща. – Кто еще подскажет, лялечки? Кроме мамы? А в жопу, Коленька, попробуй, попробуй! От того еще никто не умирал. Наоборот!

Она снова захихикала и я заметил, как напряглись у тещи черные соски под ночнушкой.

— Маать! Иде тыыы? – раздался крик в коридоре.

— Хули гаешь, окаянный? – заорала теща, – я тута.

Почти сразу к нам в спальню вошел тесть, Анатолий Михалыч.

— Хули ты тут забыла, манда? – мрачно спросил он, разглядывая картину. – Заебала. У меня скоро опадёть, жди тады до утра!

Анатолий Михалыч был абсолютно голым, под круглым животом стоял вполне приличный для 60-летнего мужика хуй, который тесть изредка вздрачивал.

— Ой, до утра не надо, – засуетилась Клавдия Захаровна, – я ужо возбудилася. Пока лялечек учила ебаться.

— Чего их учить-то? – ухмыльнулся тесть. – Колька – мужик правильный, дочь у нас ебливая. Все само у них получается. Они уж как год ябутся, Юлька орёть как резаная. Мож, сами нас чему научат, хе-хе…

— Научат, – хихикнула теща, – вон, без моей помощи зятек как напрягался на Юльке. Да и пора уже Юлькину сраку распечатывать.

— Нуу… эт точно, – пропыхтел задумчиво Анатолий Михалыч, разглядывая, как я двигаю жопой. – Колюх, ты, если чо, не ссы, обрашшайся! Я за свою долгую жизнь столько всего переёб!

— Ага, – беззлобно усмехнулась Клавдия Захаровна, – блядун ты известный. Вся бабская часть деревни на твоей ялде перебывала!

В ее глазах даже загорелись огоньки гордости.

— Ня тока, ня токо… – Анатолий Михалыч чуть смутился.

Юлька стонала уже не сдерживаясь, мой хуй скользил в гостеприимном спермоприемнике жены ловко и сладко. Родители жены мне не мешали, даже огромная фиолетовая залупа тестя не вызывала отторжения. А тело Клавдии Захаровны, бесстыдно просвечивающееся под блядской ночнушкой, и вовсе нехило возбуждало.

— Ты чего сюда поперлась-то, сучка? – засмеялся тесть. – Деменцию свою ишшешь?

— Чулки искала, анчихрист. Ты ж любишь, когда я в Юлькиных, красных.

— О, эт я уважаю! Бери да пошли, выебу. Дай дитям поебстись!

— Да найти не могу!

— В пизду. Залупа ужо горить. Шшель требуя!

Клавдия Захаровна умоляюще посмотрела на меня, на Юльку:

— Лялечки, а мож мы… того… туточки, а…? Мы тихонечко! И вам, можа, помагнем… советом там…

— Не обешшаю тихонечка! – засмеялся Анатолий Михалыч. – Я мушшина темпераметный, га-га!

Юльке было явно похеру, она плыла на волнах кайфа, а я… просто кивнул.

Клавдия Захаровна радостно скинула ночнушку, встала перед мужем на колени и профессионально заглотила всю елду до яиц.

— Аааа… – застонал тесть. – Колька, это мандец! Не знаю, как Юлька наша, но мать ее – минечица охуенная. Мож гены передалися?

Я с удовольствием смотрел, как теща заглатывает елдак Анатолия Михалыча целиком и стимулирует головку горлом, издавая возбуждающие звуки.

— Хаааааа… – тащился тесть, – не у всех сразу получается, но… Кады получится… Аааа… Пиздец, Колюх! И еще… Гля-ка…

Он взял Клавдию Захаровну за затылок и стал медленно, но глубоко ебать ее рот.

— Вишь? Вишь? Не трепыхается! Привыкла и даже охуевает! Да, сучка?

Клавдия Захаровна подняла руку и показала большой палец. Ей явно нравилось.

В этот момент Юльку накрыл оргазм. Она завизжала, забилась. Теща соскочила с хуя, подлетела ко мне и сердито приказала:

— Хули застыл? Суй палец в жопу!

Глядя на мою растерянность – в чью жопу? – она сама схватила мою руку и направила мой указательный палец в Юлькину жопу. Сфинктер той сжался, стал ритмично сокращаться, жена забилась еще сильнее, завыла «бляяяяяя!»

Теща с тестем с нескрываемой радостью смотрели оргазменные судороги дочи.

— Давай, сучка, – наконец спохватился тесть, и Клавдия Захаровна торопливо стала раком, припав грудями к полу, а жопу максимально отклячив. Руками она широко развела половинки сраки. Мне было прекрасно видно, как по разошедшимся в стороны половым губам стекают капли бабских выделений.

— Вишь? – поучительно сказал Анатолий Михалыч и указал на текущую манду жены. – Ща, если я тока язычком и… пиздец котенку… Ор будет – на все село. И кончи – фонтан. Но хуй табе, шалашовка!

Он захихикал, как злодей из мультика:

— А я ее помучаю, помучаю…

— Садииист… – с наслаждением простонала теща. – Обожаю тебя!

— Ишшо б… – деловито сказал Анатолий Михалыч и смачно сплюнул, метко попав в широко раскрытое мясное очко жены. – Сначала мы… вооот…

Он ввел хуй в пизду жены и немного там подвигал. Клавдия Захаровна застонала. Из пизды закапало.

— А таперича… когда я залупу смазал, можно и…

Он вынул хуй из пизды и тут же засадил его в очко Клавдии Захаровны. Та застонала в голос.

— Давай, зятек! – усмехнулся тесть, – в ритм входи.

— О да, мальчики… – простонала его жена. – Ебите своих овечек…

Она похотливо захихикала, принялась активно подмахивать, от души насаживаясь на немаленький член.

Мы с тестем принялись двигаться в одном ритме.

Я уже чувствовал себя на грани. Тело напряглось в ожидании эякуляции, и пришлось себя даже чуть подтормаживать, чтобы продлить удовольствие.

— Давай, Колюха, ты первый, – скомандовал Анатолий Михайлович.

В этот момент его Клавдия Захаровна забилась в оргазме. Я рассеянно подумал, куда ж тестю совать палец, если срака занята, но тот науку знал отлично. Его ладонь легко и свободно вошла в пизду Клавдии Захаровны целиком и все погружалась и погружалась.

От этого зрелища я не выдержал и начал спускать. Оргазм был невероятный, потрясающий, фантастичный. Юлька, почувствовав в пизде первые же плевки спермы, снова забилась в конвульсиях, и я, вспомнив совет тещи, вставил палец ей в жопу. Подумал, и ввел еще один.

Юлька орала не переставая. Ей подвывала ее мамка.

Минуты через три все отдышались.

— Ой, я тут… у вас… замарала… чуток… – смутилась Клавдия Захаровна, заметив на полу пятна спермы, которая до сих пор стекала по огромным ляжкам и всё закАпала. – Затру потом…

— Затрешь, затрешь, – засмеялся Анатолий Михалыч, – пошли, жопа с ушами. Дай молодым отдохнуть от тебя, мать. Пусть ишшо пососутся. Там, можа, и на второй кружок…

У самой двери тесть обернулся и показал мне большой палец:

— Молоток, зятек!

Теща тоже обернулась. На ее губах играла похотливая улыбка. Она не спускала жадных глаз с моего липкого хуя.

— Про жопу не забывай… – прошептала она мне и послала воздушный поцелуй.

Мы остались вдвоем…

— Все норм? – спросила Юлька с ехидной улыбкой.

— Всё охуенно. Так твоя мама носит твои чулки?

— Только когда ебется.

— Что ж она их не нашла? – удивился я.

— Я же их в шкаф перепрятала, – сказала Юлька и тихо засмеялась, глядя на меня похотливыми глазами. – Чтоб она их подольше поискала.

«В маму», – подумал я и сунул Юльке в жопу палец.