Материнское счастье

Часть первая.

Сильный, проливной дождь шумел в листве. За сплошной стеной воды Вейн, ничего не мог различить из окна своего джипа "Чероки". Его мать Кристи все время нервно оглядывалась назад. – " Я надеюсь, что с ними все в порядке " -твердила она.

"О, у них все отлично", – подбадривал мать Вейн.

Семейство Вейна собиралось провести отпуск в маленьком домике среди живописных гор. Отец Вейна, Тони вел второй автомобиль, в котором находилась сестра Кристи -Ким и дочка малютка Мери. Когда они выезжали рано утром, дождик едва моросил, но затем перешел в сильный затяжной ливень -"Смотри, не пропусти поворот!" – крикнула Вейну мать.

"Постараюсь, " – буркнул он в ответ. На самом деле, пропустить малозаметный поворот с основной асфальтированной дороги на проселочную, ведущую к домику было проще простого. Наконец, они почти одновременно увидели съезд. Джип, завывая мотором, медленно потащился по совершенно раскисшей от дождя грунтовке. Мощный мотор и широкие шины не давали внедорожнику завязнуть среди этой ужасной грязи. После получаса мучительной езды они подъехали к деревянному мосту через горную речку, на другом берегу которой, находился заветный домик. Разлившаяся река подмыла берег, и крепкий до этого мост, держался на одном честном слове. Но ни Вейн, ни мать не знали об этом. Они почувствовали неладное, когда колеса джипа уже въехали на мост. Казавшееся прочным покрытие, вдруг начало медленно проседать под тяжелой машиной. -О боже, – закричала мать -мост рушиться!

Вейн инстинктивно вдавил педаль газа до отказа в пол. Джип взревев, рванул вперед, за один миг, пролетев оставшиеся пролеты моста. Когда машина остановилась, наконец, на другом берегу- моста больше не существовало. Лишь остовы его свай одиноко торчали в черной, мутной, бурлящей воде.

Мать и сын долгое время не могли вымолвить ни слова. Только сейчас. осознав всю грозившую им опасность, они благодарили бога за свое чудесное спасение. Кристи была белой как мел. Руки Вейна мелко дрожали, сжимая руль.

"Сынок, мы живы!" – наконец прошептала мать. И тут же, опомнившись, закричала

"Как там наши? Заметили ли они, что моста больше нет!"

Лихорадочно она стала рыться в своей сумочке в поисках мобильного телефона. Наконец, она выдвинула антенну и закричала в трубку. "Черт побери, кто-нибудь! Отвечайте! "

Через шум помех она услышала голос мужа.

"Кристи, где вы?"

"Тони, слушай меня внимательно. Моста больше нет! Мы едва не упали в реку! Слава богу, что вы отстали!"

Мать и сын выбежали, из машины и стоя на берегу реки, смотрели, как к обломкам моста на другой стороне медленно приближается вторая машина. Отец медленно вышел из нее и заглянул в темный провал. "Что будем делать, Крис?" спросил он мать по телефону. -"Нам здесь не проехать!" После долгих споров родители решили, что отец вернется в город, и обратится за помощью к местному шерифу. А Кристи и Вейн заночуют в домике, и будут ждать помощи. Было очевидно, что мост скоро восстановить не удастся. И Кристи очень волновалась за свою месячную малышку. Как долго она не сможет покормить ее…

Мать и сын с тревогой провожали взглядом медленно удаляющуюся машину на другом берегу разделившей их семью реки.

"Ну, что же, вот мы и остались одни", -наконец сказала мать, обращаясь к Вейну.

"Поедем, найдем этот чертов домик!"

Они проехали еще несколько миль пока добрались до долгожданного прибежища. Под проливным дождем мать и сын принялись разгружать машину. Доставая объемный сверток Вейн случайно задел мать. Она охнула, схватившись за грудь.

"Что с тобой, мам?" – с опаской спросил Вейн.

"Ничего, ничего" – неловко улыбаясь, успокоила его мать, – "просто ты задел мои груди – они переполнены, ведь я не кормила малышку уже пять часов!"

"Извини!!" – покраснел за свою неловкость Вейн.

Мокрые, замерзшие и голодные они наконец-то зашли в дом. Мать кинула ему сверток с его одеждой "Иди немедленно переоденься", – сказала Вейну мать. "Не хватало еще, чтобы ты заболел!"

В ванной комнате Вейн сбросил с себя всю одежду и принялся растирать себя полотенцем. Непрошеные мысли о матери лезли ему в голову. Он думал о ее прекрасных белоснежных грудях, переполненных молоком. Интересно, думал он, что она думает делать с этой проблемой. Его мысли двинулись дальше. Он подумал, как его мать выглядит без одежды. Он неоднократно видел ее в купальнике. У нее была стройная красивая фигура зрелой женщины в самом соку. Она не была красавицей, нет, он скорее назвал бы ее симпатичной. От этих запретных мыслей его член начал стремительно раздуваться. Опомнившись, он поспешно натянул сухие шорты и свитер и поспешил к заждавшейся его матери. "Господи, что ты там так долго возился!" – накинулась мать – "давай, разжигай скорее камин, у меня зуб на зуб не попадает!" Вейн начал поджигать камин, а мать скрылась в ванной.

Хорошо, благодарил отца мальчик, что он загодя сложил возле камина сухие дрова. Вскоре первые язычки пламени уже лизали древесину. Вейн опять подумал о матери, как она сейчас там переодевается, как стоит в ванной голой растирая свое замерзшее тело. Он с трудом подавил в себе желание подойти к двери и заглянуть в замочную скважину. Он вновь думал о ее чудесных спелых грудях переполненных грудным молоком. Он много раз за прошедший месяц уже видел, как мать кормит Мэри. Она не скрывала это от него. Он видел, как маленький розовый ротик малышки жадно вбирает в себя темно коричневый, набухший сосок мамы и жадно причмокивая, сосет и сосет. Он почти завидовал своей младшей сестренке. Большой член Вейна уже чувствовал себя тесновато в узких шортах. Мальчик стал поглаживать его, продолжая свои эротические мысли о матери. Он так увлекся, что пропустил тот момент, когда мама вышла из ванной в розовом пушистом халатике. Ее мокрые волосы были завязаны большим белым полотенцем. Густо покраснев, Вейн отдернул руку от своих штанов. "Эй, с тобой все нормально?" – спросила мать, подходя к нему и вытягивая руки над язычками пламени. "Да, да все нормально", – смущенно пробормотал мальчик.

Взгляд его упал на выпирающие из-под халатика, груди матери. Они мягко колыхались при ее движении. "А что ты такой красный?" – улыбаясь, продолжала допытываться мать.

"Да. ничего, просто сидел слишком близко к огню", – оправдывался сын.

Они сидели рядом возле огня, продолжая греть руки. Вейн задавался вопросом, есть ли на маме еще что-нибудь под халатиком.

Сынок, принеси-ка нам вина, вдруг предложила мама. Мы должны как следует отпраздновать наше чудесное спасение!

"Отличная идея, мама!"

"И ты знаешь, я должна поблагодарить тебя, " – мягко целуя сына в щеку, сказала Кристи – если бы не твоя реакция, мы бы уже давно были на дне реки. Ты, мой спаситель!" – сказала она, торжественно повторяя свой поцелуй.

"О, мама!" – смущенно проговорил мальчик, отодвигаясь от нее и стараясь, чтобы мать не заметила его раздувшиеся шорты. Он поспешил за вином, оставляя мать у камина.

Возвращаясь с бутылкой в руке, он невольно задержался в дверях, любуясь мамой. Она стояла возле огня, просушивая распущенные каштановые волосы. Распахнутый халатик не скрывал ее восхитительной груди – он видел их почти целиком. Упавший было член, опять раздулся, и бешено запульсировал у Вейна в штанах.

Наконец он вошел и поставил бутылку на стол. Когда он откупоривал ее, мать обернулась к нему.

"Тебе помочь дорогой?"

"Нет, мам, я справлюсь!" – пробормотал сын, не сводя глаз с обнаженной белизны волшебных спелых плодов. Он видел даже темные круги ее больших сосков.

"Господи, – пронеслось у него в голове, -"она, что нарочно выставляет их на показ? Играет, наслаждаясь моим смущением?"

Подняв глаза, он увидел, что мать насмешливо наблюдает за ним. Она не могла не видеть, что он пожирал своим неискушенным взором.

"Тебе нравятся мои груди?" – игриво спросила мать.

"МАМА!", простонал он, сгорая от смущения.

"Ты весь вечер с них глаз не сводишь!"

Он даже не знал, что ответить. Он был уничтожен ее насмешками и пристыжен. Его руки стали ватными, и он долго не мог налить вина в бокалы. Наконец, он справился и подал бокал вина матери. Красное вино играло в хрустальных гранях бокала, перемешиваясь с отблесками огня. Тепло улыбаясь, мама приняла бокал и пригубила вино. Вейн выпил сразу большой глоток, чтобы снять напряжение.

"Ты что, так измучен жаждой?" – весело засмеялась мать.

"Кто же так пьет вино!"

"Просто дико!" – выпалил Вейн, залпом осушая стакан, и наливая себе следующий.

Кристи села на кушетку напротив камина.

"Иди ко мне, – позвала она сына, – "и прихвати с собой бутылку."

Вейн присел на кушетку рядом с мамой. Некоторое время они сидели молча, потягивая вино, и смотрели на огонь в камине. "Положи мне голову на колени и отдохни", – предложила мать. "Помнишь, мы часто так сидели с тобой, когда ты был маленьким." Вейн медленно наклонился, положив свою голову на мягкие материнские колени. Аромат чистого женского тела и нежного цветочного мыла наполнил его жадно раздувшиеся ноздри. Улыбаясь, мать мягко погладила его волосы. Ее налитые груди находились так близко от лица сына, прикрытые розовой пушистой тканью. Упиваясь прелестным ароматом, Вейн прикрыл глаза. Убаюканный мерным шумом дождя и потрескиванием дров в камине мягким теплом матери, он провалился в сон. Вейн проснулся оттого, что что-то влажное текло по его щеке. Вначале он подумал, что это капает дождь, и протекла крыша. Когда он открыл глаза, то замер ошеломленный. Прямо перед ним была голая материнская грудь. Белая тоненькая струйка молока просачивалась из маминого чудовищно разбухшего соска. Мать спала, запрокинув голову. Халатик на ее груди совершенно раскрылся, открывая ее разбухшие от молока груди целиком. За много лет он впервые видел их так близко, различая синие тонкие вены под нежной полупрозрачной кожей. Цилиндрик материнского соска, казалось, был сделан из мягкой резины. Он притягивал к себе взор юноши. Вейн почувствовал неодолимое желание взять его в рот, почти на уровне рефлекса. Еще бы, ведь эта грудь когда-то вскормила его и теперь, младенческая память, казалось, вновь проснулась в нем. Но было уже и другое, весьма взрослое желание – оно проявило себя тяжестью в шортах. Господи что сделала бы мать, проснувшись, увидев, как он сосет ей грудь? Вероятно, убила бы его за его извращения? Задавался он вопросами, но его губы помимо его воли тянулись к запрещенному плоду. Наконец, мягкий комочек разбухшего маминого соска коснулся его губ. Он не двигался несколько секунд, затем, сглотнув слюну, робко засосал материнскую грудь. Несколько секунд ничего ужасного не происходило. И тут он увидел, что глаза матери раскрылись. Он замер в ужасе. Несколько немых секунд они просто смотрели в глаза друг другу. А затем, мать решительно сжала свою грудь рукой, еще глубже вдвигая сосок в рот сына. "Давай, пожалуйста, помоги мне. Я уже не могу больше терпеть. Пожалуйста, продолжай, милый мой! Горячо шептала она, нажимая на его лицо мягкой раздувшейся грудью. Несколько секунд потребовалось Вейну, чтобы понять, что хочет от него мать. Он принялся сосать, но молоко вяло лилось тоненькой струйкой, хотя грудь мамы была переполнена. "Нет, не так глупыш!" – зашептала мать – "сильнее, сильнее соси! Неужели ты все позабыл!" Вейн засосал в полную силу, сильно всасывая мамин сосок, и тогда молоко хлынуло ему в рот могучей сладкой струей. Нежный аромат ее грудного молока пробуждал далекие воспоминания детства из самых глубин его памяти. Он пил жадно, почти захлебываясь. Молоко уже струилось по его подбородку и капало на грудь. Желая получить от нее как можно больше, почти на подсознательном уровне, он обхватил рукой мамину грудь, жадно впиваясь в белую пухлую мякоть тонкими пальцами.

"Давай, давай малыш – поддержала его мать, -пей до самого донышка!"

Каково же было разочарование мальчика, когда блаженный поток начал иссякать. Вот уже только тоненькая струйка сочилась в его рот. О это было нечестно! Так мало! Словно у него отобрали любимую игрушку, когда он только что разыгрался. И тут мама, его любимая мамочка, в очередной раз пришла своему ребеночку на помощь. Она втолкнула ему в рот вторую грудь, и неистовый пир продолжился! Он был подобен наркоману, получившему долгожданную дозу. Он сосал и сосал жадно неистово. Его член окаменел от переполнявшей его крови. Он чувствовал неистовое желание. И вот опять, пришло разочарование. Прекрасный мягкий кубок был осушен до дна. Но он не прекращал сосать и лизать мамину грудь не в силах расстаться с ней. И тут, он почувствовал, что поведение мамы решительно изменилось. Она шумно задышала, и ее тело напряглось. "Мммм, малышшш!" – услышал он сдавленный полу всхлип матери. Он почувствовал, как она то сжимает, то разжимает свои ноги под его головой. Мать не останавливала его и не прогоняла. Хотя его действия становились все более бесстыдными. Это уже переходило все дозволенные границы. Чувствуя свою безнаказанность, он смелее стал мять и сжимать груди матери, продолжая играть языком с сосками. О, еще несколько минут назад он думал, что самое прекрасное в жизни это пить мамино молоко. Но теперь, он испытывал настоящий экстаз от того, что он делал. Дыхание матери становилось все тяжелее, все настойчивее ее лобок прижимался к его затылку. Внезапно, рука матери легла на его живот всего в нескольких сантиметров от его разбухшего члена. Он щекотал и сжимал губами ее соски чувствуя, как рука матери спускается все ниже и ниже. И вот настал восхитительный миг, когда ее ладонь легла на его разбухшее мужество. Быстро пробежала пальцами по все его длине. "О, малыш!"- прошептала мать восхищенно. Ее опытные пальцы в несколько секунд расстегнули молнию на шортах мальчика, извлекая его член. Он распрямился во весь свой немалый рост. О боже еще раз восхищенно прошептала мать. Затем она одним рывком подалась навстречу мужскому древку. Раскрывая и халатик и ноги. Вейн почувствовал только, что его головка коснулась чего-то дивно горячего и влажного, и тут же, не останавливаясь, стала погружаться в восхитительное, тесное и горячее блаженство. Мать оторвала его голову от своей груди и, наклонившись, стала целовать его жадно в губы. Ее язык ворвался в его рот и там извивался подобно змее. О боже, что она делает, пронеслось в голове у Вейна. Ведь это же была его мать!

Ведь они занимаются самым греховным и грязным на земле делом! Это был ИНЦЕСТ – самый страшный запрет на земле! Но подобные мысли, казалось совсем не волновали его мать. Она вся, целиком, предалась неистовому удовольствию, бесстыдно оседлав Вейна. Она то поднималась, то опускалась, скользя влагалищем по твердому, как скала члену мальчика. Любовный сок густо стекал из ее распаленных глубин. О, какой мужчина смог бы устоять в такой момент! Что и говорить о неопытном молодом мальчишке, впервые в жизни познавшем женщину! Для него это было неописуемо. Волшебно! Все, что он мог себе, когда -либо вообразить. О, она уже была для него больше, чем просто мать, она была для него Богиней!

"О, боже мама!" Прохрипел он, разрывая их поцелуй.

"Да, Вейн! Да, мой малыш!" – жарко шептала ему в ответ мать.

Член мальчика находился в самом святом для любого человека месте. В месте его зачатия, во вратах его рождения. И к своему удивлению Вейн не испытывал ни какой вины или раскаяния. Он совершенно не чувствовал, что занимается чем-то грязным и извращенным. Напротив, все происходящее было совершенно естественно и проникнуто необычайным теплом и любовью. Его мать была самой прекрасной женщиной на земле. И он уже знал, что ни одна другая женщина, не вызовет в нем подобных чувств. Горячая мокрая плоть маминого влагалища нежно и крепко охватывала его распаленный член. Пожар, рожденный между его ног, разливался по его пояснице и дальше охватывал все его тело. Он чувствовал, что и мать его испытывает нечто подобное. Она выгибалась дугой, ее мягкие груди раскачивались, нежно шлепая мальчика. Капли молока, просачивающегося через ее соски, разбрызгивались по груди Вейна. Их животы мягко соприкасались и вновь расходились. Они были созданы друг для друга. Представляя собой единое существо, коим, в сущности, и являлись. Кровь от крови, плоть от плоти.

Наконец та напряженность, что так долго копилась в мальчике достигла своего предела. Содрогнувшись в судороге экстаза, он начал бурно кончать прямо во влагалище матери. Это произошло так внезапно, что он не успел ни предупредить мать, ни вытащить член.

"О, Вейн, о мой, малыш!" – выла мать в экстазе, еще сильнее прижимаясь к сыну тазом, и обхватывая его бедрами. Вскоре ее вой перешел в слабое хныканье. Теплые ласковые волны качали Вейна, когда он извергался раз за разом в голодное, сосущее женское лоно.

"Боже, Мать, я люблю тебя", – задыхался мальчик. Наконец его член прекратил содрогаться. Истощенный огромным расходом физической и эмоциональной энергии, Вейн рухнул на кушетку. Они лежали рядом, не шевелясь и не разговаривая несколько минут с трудом приходя в себя. Но их отдых был не долгим. вскоре они продолжили целоваться и ласкаться с удвоенной силой. Член мальчика вновь окреп и жаждал продолжения любовной битвы. Придвинувшись к матери, даже не спрашивая ее мнения, мальчик вновь погрузил свое орудие во влажное распаленное гнездо. Он стал качать мягко и неспешно, и мать отозвалась ответными движениями. Скоро их движения приобрели размеренность и ритм.

Он сладко постанывал:

" Мама. .. Мама. .."

Она вторила ему всякий раз, когда он погружал в мать свой член:

"Трахай мамочку, трахай, родной!"

Старая широкая кровать поскрипывала при их движениях, громкое хлюпанье во влагалище матери заглушало стук дождя за окном. Двадцать или тридцать минут продолжалась их любовная скачка. Но вот молодые яички Вейна вскипели от очередной порции спермы.

"О, давай, малыш кончай, кончай!" Жарко подбадривала его мать, почувствовав, как напряглось тело сына. Она извивалась под ним, ее жадное влагалище захватило член сына в крепкий любовный замок, дико сжимая его. И он взорвался новым гейзером спермы, заполняя и переполняя влагалище матери. Его семя полилось из влагалища струйкой между ягодиц Кристи, стекая на простыню. Казалось время остановилось… Наконец любовники замерли в полном изнеможении в объятиях друг друга. Они почти моментально, провалились в глубокий сон.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Вейн проснулся, опустошенный и совершенно разбитый. Он с трудом восстанавливал события вчерашнего дня. Господи, неужели он действительно занимался сексом со своей собственной матерью или это был только сон? Простыня на кровати еще хранила аромат ее духов. Но это еще ничего не значило. Но, затем он обнаружил капли засохшей спермы у себя на ноге и на простыне. Итак, все это было правдой. Это был не сон. Детали вчерашнего вечера стали стремительно возвращаться к нему. Он занимался любовью с собственной матерью! И не один раз! И теперь, он снова хотел ее.

Отведав запрещенного плода, он вошел во вкус. Он хотел большего. Но, что с мамой? Где она? Возможно, она уже ненавидит его за то, что вчера произошло? Это было бы ужасно.

Он взглянул на часы. Десять утра. Молодой член Вейна опять стоял, как штык и требовал новых упражнений. Нехотя, он выбрался из кровати. Он нашел мать в гостиной комнате. Еще издали он залюбовался ею. Он чувствовал необычайную нежность и любовь к этой удивительной женщине. Мама стояла у входной двери, раскрыв ее настежь и смотрела во двор. Яркий солнечный свет прекрасно обрисовывал контуры ее тела под тонким платьем. Это было то же самое платье, в котором она была вчера вечером и еще, он видел, что под платьем ничего нет. Его член радостно забился. И все же, что она думает по поводу вчерашнего? Готова ли она продолжить их отношения? Никогда в жизни Вейн не чувствовал такого сексуального голода, такого влечения ни к одной женщине. Его влечение к матери было таким ужасным и противоестественным, и вместе с тем, таким возбуждающим и захватывающим. Он был готов кончить от одних только мыслей о матери. О той самой женщине, которая родила и вырастила его, которая подтирала его задницу, меняя памперсы. Ставившая его в угол, когда он хулиганил, лечившая его, когда он был болен, целовавшая его на ночь. И вот теперь все изменилось. Она стала его любовницей и перестала быть просто мамой. Он хотел ее, как женщину, хотел, не смотря на то, что осознавал всю извращенность своего пагубного желания. Он знал, что никогда не откажется от него по собственному желанию, как бы аморально это не было. Он был отравлен Инцестом окончательно и бесповоротно. И вот, теперь, он хотел знать ее мнение. Он тихонько подкрался к маме сзади, заключая ее в объятия. Мама испугано вздрогнула.

"Доброе утро, мам. Как ты себя чувствуешь?"

Она не отвечала. Холодок опасения пробежал по спине Вейна. Неужели сбылись его худшие опасения, и она ненавидит его за вчерашнее?

Наконец она ответила:

Я чувствую так, как и должна себя чувствовать после всего, что произошло"

"Ты сердишься на меня ?"- спросил он мать, еще сильнее прижимая ее к себе..

"Нет, я не сержусь на тебя, я злюсь на саму себя..

"Но, почему?" – спросил он ее невинно Дорогой мы не должны были вчера делать это. Это никогда не должно происходить между матерью и сыном. Это отвратительно и "

"Но, мама, это было так замечательно!"

"Вейн, мы совершили кровосмешение. Неужели ты не понимаешь этого!"

"Ну и что из этого? Давай отбросим громкие слова и ненужные, устаревшие морали. Вчера вечером мы были просто мужчиной и женщиной друг для друга. Это была прекрасная и страстная любовь, и она не была грязной!"

"Нет, это было чудовищно. Мы никогда не должны повторять этого! Слышишь?" Мать зарыдала. Он стал утешать ее, гладя по волосам, словно маленькую девочку. Другой рукой он стал любовно и нежно поглаживать мамины груди.

" О, нет, Вейн, пожалуйста, не делай этого, мы не можем, "- продолжала плакать она, делая слабую попытку вырваться из рук сына.

"Но, Мать, я так сильно люблю тебя!" горячо шептал ей Вейн, продолжая свои бесстыдные действия. Ничто на свете не могло заставить его оставить эти прекрасные спелые груди.

"Мать, никто не узнает об этом, это будет нашей тайной, " – он делал отчаянные попытки придать их любви пристойный вид. Сейчас он больше всего желал, чтобы мать вновь оказалась в его пастели. Ее груди опять засочились молоком, и ткань ее платья стала мокрой.

"Послушай, сынок, мы не должны продолжать наших отношений. Давай навсегда забудем то, что произошло этой ночью. Один из нас должен найти в себе силы сказать нет, чтобы предотвратить дальнейшие грехи. Пусть все будет по-прежнему, как было раньше."

"Ну, мам, ну, пожалуйста, " – продолжал умолять ее сын.

"О, Вейн, пожалуйста, прекрати соблазнять меня. Мы не можем, Малыш. Мы будем сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь!"

"Но, Мать, Мы уже сделали это однажды. Какая теперь разница, чтобы сделать это еще раз?" -" Вейн, прекрати совращать меня."

"Ну, еще только один раз, мама, ну, пожалуйста!"

"Боже, сын, прекрати."

"Мамочка, ну никто не узнает. Только еще один раз, последний", – канючил Вейн, чувствуя, что сопротивление матери уменьшается..

"Сынок, но это так неправильно, " – бормотала она. Кристи, наконец, сдалась. Вейн чувствовал, как мать размякла у него в руках. Долгое время они не двигались, продолжая стоять в дверях. Наконец, мать повернулась к Вейну лицом. Ее глаза лучились страстью и любовью. Сердце мальчика радостно забилось у него в груди. Теперь он мог видеть, какой ценой далась матери их прошлая ночь. Вокруг ее глаз и губ залегли морщины, которых он никогда не видел раньше. Под ее глазами чернели большие круги. Он был потрясен этим зрелищем. Сердце Вейна таяло от нежности к матери. Она была такой измученной, и все же он находил ее красивой. Он смотрел в ее глаза, погружаясь в глубокий омут черных зрачков. Оттуда из самых тайников женской души исходила безграничная любовь и нежность. Кристи медленно подняла свои ладони и положила их на голову сыну

"Если мы сделаем это еще раз", – сказала она мягко, но непреклонно, -" Ты поклянешься мне, что ты никогда не будешь снова просить об этом? Поклянись, что это навсегда останется с нами и не покинет стен этого дома."

"Да, Мать, я клянусь!" – он лгал, зная, что ни за что на свете он не остановится на этом. Он будет заниматься любовью с матерью еще и еще…

"Ты, клянешься?" Она спросила его снова, глаза ее искали правдивого ответа в глазах сына.

"Клянусь, Мама!" – простонал Вейн. Его член уже весь истомился от нетерпения. Он крепко сжимал мать в своих руках. Она несколько отодвинулась от него, сдерживая нетерпеливые чувства сына. Утром звонил отец, он сказал, что помощь прибудет к нам около четырех дня. До этого времени все должно быть закончено."

Вейн бережно опустил маму на кровать и на несколько секунд замер, глядя на нее. "Что случилось?"- удивленно спросила Крис, – почему ты остановился."

"Нет, все нормально, мам я просто залюбовался тобой."

"О, глупый!" – жеманничала мать, слегка краснея. Вейн нагнулся и стал стаскивать с мамы платье. Вскоре она лежала перед ним совершенно голая. А он, затаив дыхание, наслаждался ее мягкой красотой. Он никогда до сих пор, даже вчера ночью не видел ее целиком обнаженной. У мамы были большие белые груди, раздувшиеся от переполнявшего их молока. Он видел, что молоко все еще просачивается из раздутых коричневых сосков. Он не мог сдержаться, чтобы не посмотреть на мягкий темный мех, окутывавший низ маминого живота. Таинственное и священное место собственного рождения. Там, где раньше он помещался целиком, его забытый милый дом. А теперь, там помещался только его член. Вейн мягко развел ноги матери, осматривая скрытое, влажное темно-розовое гнездо маминой женственности. Толстые пухлые половые губы окружали ее любовный грот. Среди морщинистой, нежной плоти жадно зевал распахнутый, влажный вход маминого влагалища.

"О, Боже!" – восторженно прошептал Вейн, не в силах более сдерживаться, приникая губами к горячему мамину лону. Пьянея, он вдыхал острый мускусный аромат, исходивший из самых глубин ее естества. Этот аромат дико возбуждал его, член прямо затрясло от похоти. Он накинулся на плоть матери, жадно целуя и облизывая ее.

"О, Да, Малыш", – стонала мать, чувствуя, как язык сына проникает в глубины ее влагалища. Язык Вейна купался в узком горячем туннеле, наполненном любовным ароматным соком, от которого он совсем потерял рассудок. Его лицо терлось по нежной плоти раскрытой перед ним. Мать погружала его лицо в самую глубину своей киски. Постанывая, она терлась ею по лицу сына, и вскоре, все оно блестело от ее любовных излияний. Сын лизал и пил мамин напиток любви. Он нашел клитор среди нежной плоти. Когда он стал дразнить его языком, то мать стала выгибаться дугой от наслаждения. Его язык быстро-быстро порхал по твердой головке в розовом капюшончике. Он слышал сладкие стоны, которыми захлебывалась мать. Клитор мамы был довольно большим, словно миниатюрный член. Он никогда до сих пор не видел ничего подобного. Он сосал его и облизывал с безумной страстью. Вейн чувствовал, как дрожат мускулы на ногах матери от напряжения. Кристи стремительно приближалась к оргазму. Язык сына порхал все быстрее. Внезапно, он схватил клитор губами и мягко защемил его.

"О, Божее, oооо, О, Божжже, у-мммм" – услышал он вскрик матери. Ее тело забилось в конвульсиях оргазма. С изумлением Вейн увидел, как совершенно произвольно из маминых грудей забили маленькие фонтанчики молока. Никогда, в его самых диких мечтах, он не мог представить такого. Дико возбужденный этим зрелищем, он продолжал лобзать мамину киску, играя с клитором. Постепенно сотрясения ее тела уменьшились, и мама расслабилась, отрывая его рот от своего гнезда. На прощание, он несколько раз любовно поцеловал разбухшие мамины половые губы. Вейн лег рядом с мамой. Она приподняла одну ногу, закидывая ее на бедра сына. Разбухший член мальчика легко скользнул в разгоряченное мокрое лоно.

"О, Да-а-а!!" – услышал он вздох мамы, поощряющий его действия. Погрузив свой член целиком, Вейн принялся сосать мамины груди. Его жадный рот, вскоре был переполнен ее густым горячим молоком. Он сосал так жадно, так самозабвенно, что не заметил, как быстро он выпил все до конца. С глубочайшим сожалением он оставил, пустую грудь, подарив ей прощальный, и потянулся к следующей. Член мальчика неожиданно выскользнул из своего жаркого плена.

"О-О-О! – разочаровано протянула мать – малыш, помести его скорее обратно. Дай его маме, ну, пожалуйста!" Вейн торопливо погрузил свой член обратно в истекающие соком влажные горячие недра. Выпуклая фиолетово-красная головка нырнула в глубокую любовную пещеру, жадно поджидавшую его. Со стоном он вновь погрузил член до упора.

"Давай, малыш, трахай маму, трахай милый!" – стонами подгоняла его мать. Чтобы немного подбодрить ее, он сделал пять-шесть быстрых, мощных ударов. Потом, Вейн опять замер и принялся за отложенное лакомство. Сладкая молочная река опять заполнила его жадный рот. И даже эта полноводная река не могла остудить его горячего желания. Он хотел полностью обладать своей мамой, ее телом и ее душой. Он хотел, чтобы она стала его сексуальной рабыней, навсегда. Вейн не хотел ее больше ни с кем делить. Даже со своим отцом. И в первую очередь именно с ним. Сейчас он завидовал ему за то, что он может иметь мать в любое время, на полном законном основании. Мамины груди, наполненные молоком, ее волосатая киска, ее рот, ее зад должны принадлежать только ему! В этот миг ее волшебное молоко иссякло. С обидой и бешенством он плющил губами мамин сосок. Мать застонала от боли:

"О, малыш, ты сосешь слишком сильно! "

Тогда, он стал ебать мать грубыми сильными ударами, от которых сотрясалось все ее тело.

"О, да, малыш, давай, давай не останавливайся!" – кричала мама.

Вейн обезумел от похоти, как дикий зверь он яростно атаковал материнское влагалище. Его тощий зад судорожно дергался вверх-вниз между распростертых женских ног. Он сам ощущал все свое тело огромным яростно пульсирующим членом. Тяжелым плугом, глубоко вспахивающим целину материнской женственности. Вверх-вниз, снова и снова. Время остановилось. Сексуальная энергия била в нем фонтаном. Казалось, он никогда не остановиться, он будет ебать ее вечно. Он видел, как корчиться под ним материнское тело, содрогаясь в конвульсиях оргазма. Он не останавливался и не сбавлял напор. Он никогда не чувствовал в себе такой мощи, такой энергии. Словно сам дьявол вливал в него силы, оказывая ему покровительство за его великий грех. Наконец, после пятого материнского оргазма он почувствовал, как вскипело семя в его яйцах, требуя выхода. Теперь он хотел только одного быстрее кончить в этом родном, хлюпающем, разбитом влагалище, заполнить его своим грязным семенем. Он хотел, чтобы мать забеременела от него. Это явилось бы достойным апофеозом их бесстыдной связи.

"Кончай, малыш, кончай в мамочку, кончай, малыш, в кончай в маму ", – жарко бредила мать, изнывая от похоти. Эти слова матери переполнили чашу его терпения. Он взорвался внутри маминого тесного, сжимающегося вокруг его члена влагалища. Это была и агония и экстаз одновременно. Он чувствовал, что умер и улетел на небеса. Распростершись на материнском теле, Вейн затоплял ее лоно все новыми и новыми порциями спермы. Материнское, ненасытное влагалище жадно поглощало его семя, продолжая доить его член.

"O-о-о бож-ж-ж-е !!!" – вопила мать, корчась в экстазе.

Их тела переплетались в страстных неистовых конвульсиях оргазма. Наконец, все закончилось, и они недвижно застыли. Мать и сын, полностью обессилившие, стремительно провалились в глубокий сон.

Вейн проснулся совершенно разбитым. Рядом лежала мать, до сих пор сжимавшая его в объятиях. Он улыбнулся и тоже обнял ее нежно. Мать сонно пробормотала что-то, с трудом открывая глаза. Вейн заметил ее мимолетное замешательство, когда она обнаружила его рядом с собой. Но вот она улыбнулась – это была нежная, ласковая улыбка удовлетворенной женщины. Она подарила ему мягкий любящий поцелуй в губы.

"Привет, Любимый мой! " – прошептала мама.

"Я люблю тебя, мам!"

"И я люблю тебя, тоже."

Затем она решительно отпрянула от него. Вейн потянулся было к ней, но мать в это время посмотрела на часы.

"О, мой бог! Спасатели вот-вот будут здесь!"

"О, Черт!" – пожаловался Вейн, – "Может, еще полежим немного…"

"Нет", – сказала мать решительно, вставая с пастели. Вейн с жадностью наблюдал, как подпрыгнули большие отвисшие груди матери.

"Можно еще немножко молочка на дорогу?"

"Иди, грузи машину, а там видно будет."

Обнадеженный, Вейн помчался грузить машину. Когда он, наконец, вернулся, то увидел мать, склонившуюся над мойкой на кухне. "Что ты делаешь, Мам?" – спросил он ее, подходя сзади.

"О, готовлю тебе закуску… " сказала она, поворачиваясь к сыну. Вейн широко улыбнулся, поскольку увидел, что блуза его матери была открыта, и оттуда торчали ее большие белые груди.

"Хочешь немного молочка?" Вейн наклонился и быстро всосал в рот толстый набухший сосок. Уже знакомый сладкий аромат свежего материнского молока хлынул в его рот. Он сосал, жадно причмокивая до тех пор, пока поток молока не иссяк. Он потянулся было к другой груди матери, но она решительно отстранила его.

"А это оставь сестренке!" – сказала она ему строго.

Разочарованный, он поднял обе ее тяжелые груди и любовно поцеловал набухшие коричневые соски. Мать улыбнулась и сказала вульгарно:

"Но, ты тоже можешь немножко подкормить меня!" Вейн сначала даже не понял, что имела в виду мать, а когда до него дошло, то его лицо окрасилось в ярко-алый цвет.

"О чем это ты, мама?" – спросил он ее, придуриваясь.

"О твоем сладеньком мальчике" – продолжая похотливо улыбаться, проворковала мать и встала на колени перед Вейном.

"Господи, мам это уж слишком. Ты смущаешь меня."

"Да, ладно, милый заканчивай!" – смеялась мать, расстегивая ширинку на его брюках.

Он ловко достала его большой толстый член из брюк сына.

"У-ммм, какой он красивый!" – прошептала она и быстро всосала его в свой рот. Кристи сосала с жадностью, резко двигая ствол в кулаке. Одновременно она ласково сжимала яички мальчика другой рукой. Вейн не мог поверить собственным глазам. Его собственная родная мать отсасывает у него, как последняя уличная девка. Несмотря на всю свою усталость после предыдущей ебли, Вейн почувствовал приближение нового оргазма. Слишком бесстыдным было поведение матери. И тут в самый неподходящий момент, когда он уже приготовился кончить в горячий мамин рот, Вейн услышал шум вертолета. "О, черт, только не сейчас!" – вскрикнул он. Это были спасатели. Мать увеличила темп, грубее сжимая его яйца. Ее острые ноготки слегка царапали мошонку мальчика. Сперма в них начала стремительно закипать. И тут мать сделала, то чего никак не ожидал от нее Вейн. Ее указательный палец ловко вошел в задний проход сына и бешено заворочался там. Его член неконтролируемо задергался. Он вскрикнул:

"Я к-к-кон-нчаю-ю-ю!! Конча-ю-ю-ю!!!"

Сперма хлынула в рот Кристи. Она пила ее большими глотками с жадностью, торопливо, так как шум винтов все нарастал. Вертолет шел на посадку. Вейн быстро вытащил мокрый член, застегивая ширинку. Мать торопливо застегивала блузу. Они уже видели двух национальных гвардейцев бегущих по поляне к дому. В громкоговоритель кто-то спрашивал у них все ли нормально. Мать и сын переглянулись довольно и подмигнули друг другу. Вейн заметил, как мать жадно облизнула губы, слизывая последние остатки его спермы. Вейн, продолжая улыбаться, поднял вверх руку, показывая, что у них все ОК.

Его мысли были заняты только одним. Что будет, когда они возвратятся к семье? Продолжатся ли их отношения? Останутся ли они любовниками? Кто знает, кто знает….