Месть

Вечером Иван Петрович или просто Петрович, как его называли почти все, даже жена, ехал с работы в раздумьях. Сегодня был день зарплаты и надо было отметить это событие. Жена, после работы уехала к родителям, в другой город, на два дня, помочь им там на даче. Позвонила, перед отъездом, ценных указаний надавала. Кому то звонить из аля-дружков и набухивать за свой счёт у Петровича вообще желания не было. – Блин, целых два дня без жены, а сосущие головы, как сговорились, тоже не могут – думал Петрович и вздохнул от огорчения. – Теперь два моих выходных, после двух рабочих дней пройдёт без секса, что за непруха! –

Потом его раздумья переключились на то, что взять в магазине, чтобы отметить день зарплаты, пиво или водку.

— Если брать пиво, что более логично в июльскую жару, то надо брать три полторахи и что нибудь к пиву из закуси. А потом, пол ночи бегать в сортир, чтобы выссать всё выпитое. Если брать водку, то сколько? Ведь водки много не бывает. И в обоих случаях, на следующий день надо будет идти за пивасом, чтобы поправить своё здоровье, а брать сразу и пивас и водку это значит, что будет выпито всё и завтра будет очень хреново. –

Решил, что определится в магазине у дома, когда приедет. Через пятнадцать минут он стоял у полок с водкой, размышляя сколько взять, мысли про пиво Петрович отбросил. Решил взять бутылочку ноль семь, двухлитровую пачку яблочного сока, большую бутылку минеральной воды, маленькую пластиковую банку селёдки в масле, порезанную кусочками и небольшую баночку солёных чёрных груздей. Ещё взял половинку Дарницкого хлеба, остальное на закусь будет то, что есть дома в холодильнике. По крайней мере с утра там было много всего.

— Дашка скорее всего где то тусуется, взрослая уже, восемнадцать исполнилось когда ещё школу заканчивала. Теперь студенткой готовиться стать. Это только говорят, что чужие дети быстро растут, на самом деле дочь вообще как то незаметно выросла. – думал Петрович, шагая с телегой к кассе – Такая кобылка выросла, прям ух! Жена подарила ей летний шёлковый пеньюар, обтягивающие шортики и коротенькую маечку и главное, это всё почти прозрачное. Теперь дочь ходит в нём, косоглазие вызывает. Ну кто откажется посмотреть на почти голое, молодое тело. Попка крепкая, упругая, кожа ещё без целлюлита, в отличии от жены. Сиськи с мужской кулак, тоже крепкие, соски розовенькие, призывно торчат. Раньше в халате ходила, только красивыми стройными ляжками светила, да иногда грудь было видно, когда нагибалась и полы халата обвисали. А теперь… – вздохнул Петрович, подъезжая с телегой к кассе.

Зайдя домой, он разулся и пошел на кухню. Там, к его удивлению, сидела Дашка, с расстроенным видом и мокрыми от слёз глазами. На столе стояла полуторалитровая бутылка пива, из которой уже было выпито чуть меньше половины.

— Привет, а ты чего в темноте сидишь? – поинтересовался Петрович, включая свет на кухне.

— Привет па, да так – шмыгнув носом, пожала плечами дочь – что то захотелось в темноте посидеть. –

— Что за повод? – поинтересовался Петрович, кивнув на бутылку с пивом, выставляя на стол из пакета водку, воду, сок и продукты. Дашка посмотрела на бутылку водки – А у тебя, что за повод? –

— Я зарплату сегодня получил, решил обмыть это дело. Думал, сейчас приду, посижу в одиночестве, а тут такая компания нарисовалась – потер он ладони друг об друга – А ты что ревёшь, случилось что? – поинтересовался Петрович.

— Угу – кивнула Дашка и всхлипнула.

— Понятно. Давай я сейчас быстренько разденусь, душ приму, а то жарко, надо охладиться. Потом дерябнем с тобой по рюмашке и поговорим. – сказал Петрович – Мать к бабушке поехала, так что можно нормально обмыть это дело, никто гундеть под ухом не будет –

— Я знаю, что она уехала к бабушке – кивнула Дашка – она мне звонила. –

— Ну и отлично. Давай, вытри сопли рукавом халата и подготовь поляну, я сейчас – подбодрил Петрович дочь.

Быстро разделся, сходил в душ, надел чистые трусы и в трусах пришёл на кухню. Дашка уже открыла и переложила в тарелки селёдку и солёные грибы. Ещё порезала свежие огурцы с помидорами. Бутылка пива со стола исчезла, стояла только водка, сок и минералка. Ещё появились два бокала для напитков и две стопки для водки.

— Тебе что налить, сок или минералку? – спросила Дашка, когда отец зашёл на кухню.

— Водки – засмеялся Петрович, подумав о том, что надо было брать литр водки, а не ноль семь. Взял бутылку водки, открыл, налил сначала полную стопку себе, потом посмотрев на дочь, тоже налил ей полную стопку.

Дашка была в халате, небрежно запахнутом и без пояса. Когда она наливала себе в бокал сок, чуть наклонясь над столом, Халат сверху разошёлся, представив взору Петровича одну грудь дочери. Петрович искоса глядел на этот крепкий, упругий спелый персик с розовым, манящим сосочком, всё время, пока дочь наливала сок.

— Мне минералки налей – попросил он и Дашка открыв бутылку с минералкой снова наклонилась, чтобы налить воду. Петрович продолжал смотреть на грудь дочери, пока она наливала.

— Отлично, Дашулька без лифчика, хоть посмотреть сегодня будет на что – мысленно усмехнулся Петрович, беря в руку стопку. – Ну давай, за день зарплаты! – сказал он, подняв свою стопку. Дашка кивнула, молча чокнулась своей стопкой о стопку Петровича и они выпили. Дашка даже не поморщилась, выпив водку и не сразу запила её соком, вдыхая и выдыхая носом, потом сделала глоток сока.

– Ну, давай, теперь за добрый вечер выпьем – поднял Петрович свою стопку, быстро налив себе и дочери ещё. – Между первой и второй, перерывчик небольшой! –

— Нифига он не добрый – вздохнула Дашка.

— Вот давай и выпьем за то, чтобы вечер стал добрым – сказал Петрович.

Они чокнулись, выпили, закусили. Петрович налил им обоим ещё, себе полную водки, дочери уже половинку стопки.

— Давай, рассказывай, что у тебя стряслось? – поинтересовался Петрович, усаживаясь поудобнее на стуле. Дашка тяжело вздохнула и всхлипнула.

— Слушай, если никто не умер, то всё остальное можно исправить. Одна голова хорошо, а две лучше. Обсудим, покумекаем, что можно сделать и предпринять. Вопрос только, в чём трудность, которая вызвала столь бурную реакцию! – усмехнулся Петрович.

— Скажи, вот если бы тебе мама изменила и ты бы об этом узнал, то как бы ты поступил? – ошарашила Петровича своим вопросом Дашка. Он задумался, глядя на лицо дочери.

— Думаю, что мы бы расстались – помедлив, ответил Петрович.

— А если бы ни она, ни ты не хотели бы расставаться, то как бы ты поступил? – снова спросила Дашка.

— Нда уж, это сложный вопрос – вздохнул Петрович – тут простого ответа не существует. У того, кому изменили, будет обида за это. Встаёт вопрос, как с этим жить дальше. Просто простить и забыть, не получится. Как бы я поступил, если бы осталось желание продолжать быть вместе?! – задумался Петрович – Думаю, что ответил бы тем же и не один раз, но так, чтобы никто об этом не узнал. Как говорится, от чего заболел, тем и лечись –

— То есть, ты бы тоже изменил? – переспросила дочь.

— Ну да! Только делал бы это тайно и не один раз. Чтобы частично снять обиду. Полностью она может и не пройдёт и если и пройдёт, то далеко не сразу. – пожал плечами Петрович – Зачем усугублять ситуацию, демонстративными изменами. Но как жить дальше с человеком, который тебе изменил, без осознания того, что в этом вопросе квиты, это самомазохизм. Хотя так скажу, мужики не прощают измен, а вот женский пол может простить. И это скорее женский подход в этом вопросе, в плане измена за измену. Простить, но после того, как сама изменит, чтобы поквитаться и дальше жить вместе. И всё равно у женщин возникает чувство неполноценности, почему это произошло, что было не так. Довольно часто находят себе тайного любовника, на длительный период, чтобы убрать это чувство неполноценности. А её мужик постоянно испытывает чувство вины, за свою измену, хотя женщина ему уже много раз отомстила тем же самым способом. В основном то попадаются на измене мужики, а не бабы. –

— Есть такая статистика, по изменам? – поинтересовалась Дашка.

— Не знаю, может и есть! – усмехнулся Петрович – только бабы народ коварный. На форумах рассказывают об изменах мужей, но молчат про свои измены. Находят себе женатого любовника, чтобы тоже был скрытным, чтобы не засветиться. И дружат телами и с мужем, и с любовником, при этом муж уже существо подневольное, накосячил изменой и больше ни шага в лево или в право. Только в соответствии с линией жены. –

— А не надо было косячить! – хмыкнула дочь – сначала одним местом думают, а потом ой, прости, это нечаянно так вышло –

— Ну мужики, от природы кобели. Как там говорится, кобель не вскочит, если сука не захочет – усмехнулся Петрович – А вообще, не суди и не судим будешь. Так что у тебя там случилось? – поинтересовался Петрович.

— Ну что?! – пожала плечами дочь – всё то же самое! Парень мне изменил. – вздохнула Дашка.

— А как стало известно об этом? – спросил Петрович.

— Я у него видео в телефоне нашла, где его какая то негритоска ртом удовлетворяет – тихо сказала Дашка.

— Минет что ли делает? – переспросил Петрович.

— Угу – кивнула дочь и вздохнула – говорит, что давно было, на каком то мальчишнике, по пьяному делу, нечаянно получилось. А на видео ведь дата есть, когда оно сделано. Это две недели назад было. –

— Понятно – хмыкнул Петрович – то есть парень с тобой не хочет расставаться? – уточнил он.

— Нет, не хочет. Извиняется, пишет, что дурак, что такого больше не повторится, звонит, но я ему не отвечаю – вздохнула Дашка.

— То есть ты теперь в раздумьях, как дальше быть и что делать! – констатировал Петрович – давай выпьем. Они выпили, запили и стали закусывать. Петрович обновил водку в стопках, налив себе и дочери по полной, с грустью смотря на бутылку. Времени прошло мало, а жидкость в бутылке значительно уменьшилась. Дашка сидела молча, уставившись в одну точку, о чем то задумавшись.

— О чём задумалась? – спросил Петрович.

— Да так, ни о чём – пожала плечами Дашка – просто думаю, как теперь быть –

— Выбор то невелик – хмыкнул Петрович – либо расставаться, либо прощать с ответкой или без неё –

Дашка вздохнула – знаешь, найти нормального парня, это не так уж и просто. А теперь, чтобы его простить, вот просто так, я не смогу. Искать кого то для мести, это вообще не понятно, как и где, и сколько это может занять времени. Тупик какой то –

— Ещё такой момент, что просто найти кого то для мести сложно по нескольким причинам. Это ведь надо найти такого, кто не болтун. Кроме того, чтобы он был не просто тыкальщик в женское тело, в своё удовольствие, а был нацелен сначала на удовлетворение женщины, а потом уже на удовлетворение своих хотелок. Всё это не просто – поддакнул Петрович – но осилит дорогу идущий –

— Ты сейчас сказал про несуществующих мужчин – усмехнулась дочь – такого вообще найти не реально. Парни хуже баб сплетничают, а про то, чтобы в первую очередь они о нас думали, это вообще вымершие ископаемые –

— Это только со временем до мужчин доходит, и то не до всех. Твой конечно совсем не умный, такое видео в телефоне хранить – усмехнулся Петрович – А так бы ты знать не знала, ведать не ведала и продолжала бы спокойно дальше дружить телами с ним. Меньше знаешь, крепче сон, а ты сама нашла приключение-огорчение дя себя, когда залезла в его телефон. –

— Это да – кивнула Дашка – но развидеть это уже не получится –

— Развидеть уже точно не выйдет – усмехнулся Петрович – остаётся принять какое то решение и потом думать, правильное оно было или нет. Давай выпьем! –

Они молча чокнулись, выпили, запили каждый своим, закусили.

— Понимаешь, я не хочу с ним расставаться. Эдька классный парень, из хорошей семьи, не нищебродской. Там знаешь сколько желающих девчонок заполучить его?! А он со мной хочет быть – вздохнула Дашка.

— И с негритоской – усмехнулся Петрович.

— Блин, убила бы его за это – с досадой сказала Дашка.

— Ну нарисуй ему рога и живите дальше – засмеялся Петрович.

— Ага, с кем? Как будто это так всё просто. Сам ведь только что об этом говорил – с сарказмом сказала дочь.

— Выход всегда есть и он лежит на поверхности – хмыкнул Петрович.

— Например? – поинтересовалась Дашка.

— Могу помочь – подмигнул Петрович дочери.

— Чем? – удивилась она.

— Догадайся с трёх раз, если ты девочка, а я мальчик – усмехнулся Петрович. Дашка смотрела на Петровича хлопая ресницами – ты это, ты хочешь, чтобы я наставила рога своей матери с тобой? – наконец произнесла она.

— Ну, во первых это для тебя быстрый способ и никого не надо искать. Во вторых, никто об этом никогда не узнает. В третьих, это только твой выбор, что для тебя важнее и лучше, продолжать быть такой, как сейчас думая не о себе, а о матери, от которой не убудет, ведь она знать ничего не будет. Или думать о себе. Какую чашу весов выбрать, решать тебе. Хочешь, мучайся и страдай дальше или уже завтра будешь в порядке и закинешь удочку своему Эдьке о примирении на твоих условиях. – привёл свои аргументы Петрович.

— Ну это вообще жесть – помотала головой Дашка.

— То есть минет от негритоски, это не жесть, это так нечаянная забава, а сделать такой же по циничности ответ, это жесть! Это же надо было пригласить эту негритянку, а они у нас что, везде есть? Из какого то спец питомника ведь доставили, для спец клиентов! – усмехнулся Петрович. Дашка сидела о чём то задумавшись. Петрович решил больше не развивать эту тему. – Если сама заговорит об этом, тогда продолжу. Если нет, то нет. – подумал он, взяв свою стопку с водкой, чокнулся об стопку дочери и выпил, решив не запивать, просто закусить. Дашка услышав звон, посмотрела на свою стопку, взяла её, молча выпила, не запив и не закусывая.

— И как ты это себе представляешь? – тихо спросила Дашка, помолчав пару минут. Петрович почувствовал, как сердце начало учащённо биться в груди. Такой вопрос дочери означал, что период гнева и отрицания у Дашки быстро проходит, начался период рационального подхода.

— Можем выключить свет и заняться оральными ласками. Ты можешь представлять кого угодно в темноте. Главное, что твой мозг будет точно знать, что это не твой парень и не ты сама свой мозг удовлетворяешь рукой. Самое сложное, это начало – объяснил своё виденье Петрович – ну и кроме всего прочего, тебе станет намного лучше, в плане общего состояния –

Дашка вздохнула, посмотрела на свою стопку с водкой, которую Петрович не забыл наполнить, как и свою. Взяла свою стопку, молча выпила, снова не запив и не закусив. Петрович чокнулся своей стопкой с пустеющей бутылкой водки, мысленно пожелав – прими, как лекарство! – выпил, стал закусывать. Дашка взяла пачку сока, налила сок себе в бокал, сделала несколько глотков. – Ну, и что? – спросила она. Петрович понял, что означали её слова.

— Надо сходить в душ, помыть там все причинные места – не громко, но и не тихо сказал Петрович, показывая уверенность, что ничего необычного не происходит.

— Это понятно – хмыкнула Дашка – потом что? –

— Потом иди в свою комнату. Я тоже схожу в душ и приду – ответил Петрович.

Дашка поднялась, её чуть качнуло. Она поймала равновесие и неторопясь ушла из кухни. Потом Петрович услышал, как в ванной полилась вода. Он налил себе ещё пол стопки водки, выпил, запил минералкой, прислушиваясь к шуму в ванной. Он слышал, как дочь вышла из ванной. Выдержав небольшую паузу, он тоже отправился в ванную, не став выключать свет на кухне. Чтобы в коридоре ориентироваться в пространстве. Из под двери ванной комнаты пробивался свет, Дашка не стала его выключать. Хотя Петрович и принимал недавно душ, он всё равно тщательно помыл свои интимные места с мылом, помыл ступни ног, тщательно вытерся полотенцем и не надевая трусов направился в комнату дочери, выключив свет в ванной комнате. Постояв несколько секунд в темноте, перед дверью, давая глазам привыкнуть, Петрович вошёл в комнату Дашки. В комнате не было полной темноты. Свет от уличного освещения и от луны пробивался сквозь тюль. Дашка лежала на своём диване, прикрывшись простынёй, положив одну руку себе на лоб. Петрович подошел к дивану, встал одним коленом на него, скинул с дочери простыню в сторону, встал на колени между ног дочери, подсунул свои ладони ей под колени и потянул вверх. Дашка согнула ноги в коленях. Петрович прилёг между ног дочери, согнув свои ноги в коленях, чтобы поместиться на диване. Поерзал немного, удобнее располагаясь, взяв дочь за ляжки. Нежно лизнул место сгиба ноги у лобка. Дочь вздрогнула от этого. Петрович лизнул место сгиба ноги у лобка с другой стороны, при этом несильно сжав пальцами обе булки дочери. Дашка опять вздрогнула. Несильно прижав язык к клитору дочери, Петрович медленно стал качать головой, слыша, как Дашка стала громче дышать ртом, откликаясь на его действия. Продолжая нежно лизать клитор, он засунул указательный палец руки во влагалище дочери. Дашка истекала соками и в момент, когда Петрович засунул палец, дочь тихо и протяжно простонала. Петрович стал осторожно вращать головой, чуть сильнее прижав язык к клитору, а пальцем стал смазывать смазкой из влагалища анус дочери. Он делал всё это на автомате, как делал это своей жене уже много лет, зная, что это всё ей очень нравится. Это он проделывал много раз не только с женой, и все были в восторге от таких его действий. – Велосипед тут придумывать не надо! – считал Петрович.

Засунув часть фаланги среднего пальца в анус дочери, а фалангу указательного пальца в начало влагалища, Петрович легонько потрахивал пальцами анус и влагалище одновременно, при этом прижав язык к клитору, совершая головой движения вверх и в низ. Это никогда не было удобно, так действовать, но это всегда приносило нужный и относительно быстрый результат. Начав кончать, Дашка стала сжимать ноги, сдавив голову Петровича, закрыла себе рот руками и протяжно подвывала носом, не в силах сдерживать свои эмоции и звуки. Тело дочери подрагивало. Палец чувствовал, как пульсировал анус дочери. Он перестал двигать пальцами, просто оставив их в одном положении, но не вынимая из ануса и влагалища. Потом Дашка сделал несколько вдохов и выдохов, ослабила хватку ногами головы отца. В этот момент Петрович перестал лизать. Он этот момент знал наизусть, когда пора заканчивать.

Вытащив пальцы, Петрович помял попку дочери, покрывая ляжки поцелуями. Потом чмокнул дочь в клитор, перелез через её ногу, прилёг рядом с Дашкой. Она убрала свою руку, положив её на свой живот, чтобы отец не придавил её и закрыв глаза лежала, чувствуя, как ладонь отца погладила её руку на животе, потом начала гладить живот, выше её руки на животе, потом ладонь отца начала легонько массировать сначала одну грудь, потом другую грудь, потом ладонь снова вернулась к первой груди и уже стала сжимать чуть сильнее. Потом отец взял руку дочери, лежащую на животе и направил её к стоявшему колом члену. Дашка обхватила член ладошкой, пару раз сжала его, словно проверяя упругость, потом стала легонько подрачивать член.

— Давай ротиком – прошептал отец Дашке в ухо, и лёг на спину. Дашка присела, приглядываясь, как расположиться. Встала на колени, пропустив одну ногу отца у себя между ног, присела на его ногу и на свои икры, взяла в руку член отца, нагнулась и взяла член в рот, смачивая его слюной. Соснув несколько раз, Дашка плотнее обхватила рукой член отца и стала быстро сосать, двигая головой в такт своей руке, стараясь плотнее прижать язык к члену, вылизывая под головкой. Петрович почувствовал, что приближается развязка. Он чуть выгнул спину и стал гладить дочь по голове, ожидая, что если он начнёт кончать ей в рот, то дочь может перестать отсасывать, поэтому он был готов рукой не дать дочери перестать сосать и придержать её голову. Но когда Петрович выпустил первую струю в рот дочери, Дашка не сплоховала. Она продолжила отсасывать, даже не замедлив темп. Потом замедлив движения, стала языком и рукой выдавливать остатки спермы из члена себе в рот. Петрович перестал гладить дочь по голове, просто лежал и снова наслаждался тем, как язык дочери скользит по его члену, высасывая остатки спермы, уже просто работая головой, обхватив член пальцами. Она перестала сосать, когда член потерял свою упругость. Поднялась, спрыгнула с дивана и вышла из комнаты.

— Порадовала, не ожидал, что так сосать умеет – подумал Петрович, расслабленно лежа – Начало положено, доступ получен, первая сперма в рот стравлена. Кончила она хорошо, теперь вряд ли откажется от повтора. Сегодня надо её обязательно трахнуть, чтобы тоже кончила во время секса. Это окончательно уберёт у неё стыдливость и неловкость. Пожар в женской пизде сначала надо раздуть, чтобы потом постоянно тушить его. У кого пожар в пизде не раздут, те говорят, что мужикам только одно надо. А у кого пожар уже разгорелся, те уже никогда не скажут такую глупость. Такие бабы уже понимают, что от пожарника и его мастерства зависит женское настроение и жизненная энергия! –

Мысли прервал звук шагов дочери, вышедшей из ванной и пошедшей по коридору в сторону кухни. Петрович поднялся, сходил в ванную, помыл член, от слюны дочери и своей спермы, вытерся, надел трусы и едва заметно ухмыляясь пошёл на кухню, где дочь уже налила в стопки водку и ждала его. Её глаза и лицо говорили за Дашку всё. Глаза сияли, лицо сменило выражение с грусти на довольное, хотя Дашка и пытала это скрыть. В рот ей кончали множество раз. Но вот кончить от кунилингуса, да и вообще кончить с парнем, это было впервые. А Петровичу было глубоко наплевать, что он только что накончал в рот своей дочери. Это была плата за его труд. Любая девушка или женщина для него были всего лишь телом, в первую очередь. Это тело нуждалось в ласке и сексе, чтобы кипеть позитивной энергией и быть в хорошем настроении. Петрович жил так, как ему удобно, главное, чтобы не было проблем с законом, а моральные аспекты ему были до лампочки.