Мирской секс в Рождество. Часть 4

Понедельник

Понедельник начался с плохих новостей – буря все ещё бушевала. Некоторые сугробы доходили почти до второго этажа, а некоторые хозяйственные постройки были почти засыпаны снегом.

Эшли и Пол получили серьёзный урок раскопок. Мы расчистили проходы к сараю, гаражу и подсобному сараю. Хранилище силоса было пристроено к сараю, а газ находился в резервуаре рядом с гаражом. Мы завели погрузчик и попытались расчистить общую территорию между домом и сараем и часть дороги, но через некоторое время сдались.

То, что должно было занять пару дней, превратилось в шквал, который остановился прямо над нами. В лучшем случае он должен был начать двигаться дальше к вечеру вторника. Это было бы неплохо, потому что в среду наступало Рождество.

Когда животные были накормлены, а снега было убрано столько, сколько мы смогли осилить, встал вопрос о ёлке. Как и говорила Шэрон, у неё была пара снегоходов и GPS-навигатор, установленный на одном из них. Вооружившись лучковой пилой, бензопилой и верёвкой, мы с Полом были готовы отправиться в «детскую». Это была та часть леса, где дедушка посадил кучу вечнозелёных деревьев. Специально для того, чтобы там всегда можно было взять хорошую ёлку на Рождество.

Оказалось, что Пол никогда раньше не ездил на снегоходе, но он был заядлым мотоциклистом и быстро разобрался с новой машиной. Мы позаимствовали у Шер сверхпрочные зимние комбинезоны.

Провожая нас, она пообещала, что к тому времени, когда мы вернёмся, женщины найдут старые рождественские украшения… Украшения, которыми она не заморачивалась последние несколько лет.

Мы с Полом поехали в метель, следя за тем, чтобы звук двигателей и свет фар одного снегохода всегда были в пределах досягаемости второго. Это была довольно скучная поездка туда и обратно. Мы срубили за собой 8-футовую [около 2, 5 м] голубую ель и потащили её обратно на ферму. Пол отметил, что на самом деле не знал, на что может быть похожа снежная буря на Великих равнинах. Я заметил в ответ, что он ещё не познал радости от отключения электричества.

К тому времени, когда мы вернулись, большая часть старых праздничных украшений была собрана и разложена на кухне и в столовой. Мы с Полом внесли ёлку в дом и установили её на традиционную подставку в гостиной.

Пока мы отдыхали за горячим мокко, женская половина нашей компании закончила с разборкой украшений. Мы все согласились с тем, что пытаться украсить ферму внешними огнями во время такого шторма было безумием, поэтому с лёгкостью отказались от этого.

К вечеру дом действительно выглядел соответственно празднованию Рождества. Бабушка и дедушка всегда настаивали на том, чтобы, подобно Пасхе, Песаху и Хануке, Рождество было праздником надежды и новых начинаний, временем мира, любви и заботы о ближних. И женщинах. Лично мне очень понравилось праздновать Рождество с ними. Они смогли сделать воспоминание о том, что нас бросил отец, почти сносным. Но после того, как Дэвид умер, я просто страдал на Рождество, держа рот на замке.

Теперь, впервые с тех пор, как мы потеряли Дэвида, я чувствовал себя счастливым и взволнованным в преддверии праздника.

— Извините, что у меня нет подарков для всех, — сказал я, когда мы сели за обеденный стол. — Моя поездка сюда была решением в последнюю минуту, и я, конечно, не ожидал увидеть Мириам и её друзей. Когда дороги в город снова откроются, я посмотрю, что смогу сделать.

— Мы все недостаточно подготовлены, Джош, — сказала мне Мириам. — Я привезла пару вещей, чтобы удивить тебя, но мы точно не учитывали эту ситуацию. Поэтому я поддерживаю твоё предложение. Подождём пока откроются дороги.

— Я знаю, чего хочу от вас на Рождество, — объявила Шер и привлекла всеобщее внимание. — Секс, — заявила она.

Это действительно привлекло всеобщее внимание.

— Что?

Знаю, что это прозвучало неэлегантно, но я был первым, кто заставил свой рот работать.

— Не говори обо мне глупости, Джош, — погрозила сестра мне пальцем. — Впервые за много лет я чувствую себя живой на Рождество, и я уверена, что это потому, что мы с тобой снесли эмоциональные плотины и выебали друг другу мозги, а затем был этот совершенно потрясающий массаж, лингвальный [1] и не только, и я просто чувствую себя жадной маленькой сукой, и я хочу большего!

— Нам нужно ждать Рождества? — спросила Эшли, почти простодушно.

Это вызвало смех у всех за столом, кроме самой Эшли, которая только слегка хихикнула и сильно покраснела, когда поняла, как невинно это звучит.

— Я не думаю, что кому-то нужно ждать Рождества, — сказал я ей, решив отнестись к этому вопросу серьёзно. — С моей точки зрения, взаимное согласие и уважение «нет» — это нормально. Но в остальном я согласен с Шэрон. Обычно к этому моменту я был уже по уши в двухнедельном запое и чувствовал себя невероятно угрюмым. Но связь с ней, эмоциональная и физическая, а теперь и возможность узнать Пола и Эшли поближе… Это как подарок само по себе.

— А кто я для тебя, брат? — вмешалась Мириам. — Рубленая печень? Ты до сих пор не «познал меня» в библейском смысле, Джош. Или ты играешь в фавориток?

Она попыталась сказать это с невозмутимым лицом, но я видел блеск в её глазах. Младшенькая явно дразнила меня.

— Ну… – протянул я в ответ. — Я люблю есть брауншвейгер… [2] Может быть, у тебя действительно рубленая печень? Я должен испытать тебя и выяснить это.

— О-о, мне нравится этот звук, — улыбнулась она. — Чем ты занят после ужина?

— Тобой, видимо, — сдался я. — При условии, что у Шер нет чего-то, что ей нужно, чтобы я ей сделал.

— О, испытай сестрёнку, — улыбнулась Шэрон. — Я свяжусь с тобой позже.

Этот разговор задал тон на весь оставшийся вечер.

Убрав со стола, Мириам потащила меня в гостиную, а Пол и Эшли помогали Шэрон мыть посуду, а затем исчезли бог знает куда. Мириам удивила меня, сдвинув два мешка с фасолью. Усевшись на один, она погладила другой.

— Сядь сюда, Джош, и давай немного поговорим. Хорошо?

Я уже отвлёкся на её красоту в свете огня в камине, но сумел сосредоточиться.

— Поговорить о чём? — спросил я, садясь лицом к сестре.

— Об инцесте, — объявила она.

Я думаю, что она сделала паузу, чтобы посмотреть, какая у меня будет реакция на эту тему. Я позаботился о том, чтобы она ничего не смогла понять по моему лицу. Понаблюдав за мной несколько мгновений, она продолжила:

— Джош, я понимаю, что вы с Шэрон близки. Вы всегда были такими, даже в детстве. Такими же, какими были мы с Дэвидом. И мне кажется совершенно логичным, что не будь табу на инцест, вы двое нашли бы друг друга приятными приятелями, если не любовниками или даже партнёрами. Я смотрю на вас двоих и, признаюсь, завидую. Отчасти потому, что я хотела бы быть близка с Дэвидом, а отчасти потому, что я хотела бы иметь такую же любовь с тобой.

— Тсс! — она остановила меня, едва я начал её перебивать. — Послушай меня минутку, Джош. Я дам знать, когда наступит твоя очередь говорить.

Я заткнулся, и она продолжила:

— Скорее всего ты собирался сказать мне, что у тебя есть эта любовь ко мне. Что ты любишь меня так же, как любишь Шэрон, и думаешь, что именно это имел в виду. Но это не совсем одно и то же. У неё есть твоё сердце, и это прекрасно. У меня есть твоя преданность, и это чертовски хороший утешительный приз. Чего я тоже хочу, так это твоего секса. Твоё физическое «я»… Ты очень привлекательный мужчина, Джошуа Калеб Майер, — сказала она мне тоном, не допускающим возражений.

Я понял, что это серьёзно, когда прозвучало моё полное имя.

— Во всяком случае, когда ты позволяешь себе быть самим собой. Я хотела залезть в твои штаны ещё до того, как достигла половой зрелости. Но это было табу, которое никто не хотел нарушать, поэтому я просто фантазировала. И играла сама с собой. И мечтала о том дне, когда мы действительно сможем отбросить табу и насладиться друг другом. Сегодня… Я хочу тебя, Джош. Я хочу заниматься медленной, сладкой любовью и исследовать тебя, дразнить и ласкать, пока ты не будешь готов взорваться глубоко внутри меня. Но я категорически не хочу заставлять тебя. Я знаю, что секс всё равно нас всех здесь накроет с головой, и для меня это нормально. Но я уважаю тебя. Это та самая семейная лояльность. Мне необходимо знать, что это то, чего ты хочешь также, как и я… И просто для протокола.. Я свободна от ЗППП [3] по состоянию на 3 месяца назад. Моими единственными партнёрами были Пол и Эшли. Другим единственным партнером Пола был парень по имени Гэри, который, насколько я знаю, чист. И я принимаю контрацептивы.

Вот так просто. Мириам замолчала и посмотрела на меня. Пауза становилась все длиннее. В конце концов, когда я так ничего и не сказал, она не выдержала:

— Хорошо, теперь твоя очередь, если ты хочешь что-то сказать.

Я просто смотрел на неё ещё несколько мгновений, потом всё-таки открыл рот.

— Итак, ты хочешь трахнуться прямо сейчас? — спросил я и стал ждать, пока с лица младшенькой пройдет удивление с широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью. — Или я могу сначала съесть тебя?

Я ведь довольно неравнодушен к тому, чтобы спускаться вниз к женской пизде.

Мириам вылезла из штанов так быстро, что это произошло как в тумане. Она откинулась на спиной на кресло и широко раздвинула ноги, пытаясь одновременно снять рубашку.

— Давай, — пробормотала она сквозь всё еще наполовину надетую рубашку.

Она раскрылась для меня, ладно… Я подождал несколько секунд, впивая её невероятную красоту. Как я уже говорил, Мириам выиграла в семейную лотерею генофонда. Она, очевидно, тренировалась, судя по её подтянутому телосложению и заметно рельефному прессу. Грудь была высокой и упругой, с острыми сосками и тёмными ареолами, которые завораживали, когда она покачивала ими.

Почему-то меня не удивило, что внизу она была гладко выбрита. У Мириам была очень красивая киска… Одна из того типа, когда малые половые губки торчат ровно настолько, чтобы создать впечатление рифлёной орхидеи. Её попка была круглой и тугой.

Я продолжал смотреть, как младшенькая продолжает бороться со своей рубашкой, ожидая, когда смогу начать спелеологическую экспедицию. Как только из-под ткани появилось лицо Мириам, она моментально прижалась ко мне. Младшенькая определённо была чертовски хороша в поцелуях.

Я расслабился рядом с сестрой, когда её рубашка наконец полетела в сторону.

— Чего ты ждёшь? — спросила она, увидев, что я всё ещё одет.

— Я не тороплюсь… Выбираю свою линию… Пытаюсь решить, что делать, — процитировал я Джо Уолша [4] с лёгкой улыбкой.

— О, нет. Нет, нет, нет, — продолжила она меня. — Я ни за что не поверну свою хорошенькую голову и не уйду!

— Это хорошее начало, — я продолжал улыбаться, начиная снимать поло.

Она потянулась и расстегнула мой ремень, прежде чем я успел снять рубашку. Штаны последовали за ремнём.

— О, да… — пробормотала она, потянувшись за моими трусами.

— Подожди, подожди, — попросил я, останавливая её. — В своё время они исчезнут, а прямо сейчас мне нужно попробовать ливерную колбасу.

— Хорошо, — надулась сестра, но откинулась на спинку кресла и раздвинула ноги. — Гастроном открыт.

— Эти молодые люди, — сказал я ей взволнованным тоном старого еврейского хахама, [5] — всегда спешат, никогда не наслаждаясь жизнью во всем её сложном многообразии.

Я наклонился вперёд и посмотрел прямо в её красивые карие глаза. И через несколько ударов сердца припал к губам Мириам в поцелуе. Поцелуй, который, как я знал, будет умопомрачительным.

Мы оба начали осторожно, касаясь губ и вдыхая аромат друг друга. Я надавил немного сильнее, и она прижалась, скользнув языком по моим губам. Я поглощал её, немного приоткрыв рот и разделив страсть, которая, как я чувствовал, бурлила в ней. Потом скользнул одной рукой к грудям, нежно сжимая их. Двинулся дальше, поглаживая сестру по всему телу. Её легкий стон в наши рты дал мне понять, что я на правильном пути.

Какое-то время мы просто обнимались и гладили друг друга. Я проводил руками по её плечам и рукам, животу и груди, по бокам её шеи и по волосам. Она отвечала тем же самым, проводя ласковыми руками по моей груди, рукам и плечам. Потом протянула руку, чтобы погладить мою спину и приблизить меня к себе. Когда она провела руками по моим бёдрам, то была осторожна, стараясь не коснуться моего члена. Члена, который, между прочим, стал уже твёрдым, как камень. Моё желание было настолько сильным, что член уже не помещался целиком в трусах и частично торчал на свободе.

Не знаю почему, но поцелуи всегда казались мне более интимным действием, чем минет, куннилингус или половой акт вообще. Каким-то образом происходит прикосновение к партнёру, которое говорит: «Мы связаны», и ничего не сможет встать у вас на пути. С Мириам я открывал для себя глубокую связь, как и с Шэрон. Прикосновение к нашим душам. И я был более чем готов утонуть в ней.

— Чёрт, мне нравятся твои поцелуи, — пробормотала Мириам, пока мы медленно изучали друг друга.

— Забавно, — попытался я прокомментировать с невозмутимым лицом. — Это тоже самое, что сказала Шэрон.

— Ну да… Она тоже великолепна, — ответила Мириам, и я понял, что она дразнит меня в ответ. — Ну что, Джош? Мой гастроном всё ещё открыт.

— Я доберусь туда, — пообещал я, отпуская её губы и целуя шею, плечи, грудь.

Я не торопился приближаться к её соскам, которые теперь торчали за милю. Я облизывал, целовал и гладил всё вокруг них, прежде чем, наконец, нежно всосал один из них в рот.

— О, Боже, да… — застонала сестра, немного откинувшись на спинку кресла, когда её ноги непроизвольно немного сомкнулись, и она покрутила бёдрами.

«Соединённая со своим клитором, как и её сестра, — отметил я. — Это будет полезно запомнить».

Я тратил время, занимаясь любовью с её грудью. Медленно, легко, без спешки… Я просто старался доставить ей самое лучшее удовольствие, которое я знал. Она отличалась от других женщин, с которыми я трахался, и мне пришло в голову, что, как и в случае с Шэрон, нужно делиться любовью, чтобы заниматься любовью.

Я любил Мириам в детстве, может быть, не так сильно, как Шэрон, но всё же чувствовал ту семейную близость, когда ты доверяешь другому человеку и снимаешь свои щиты. Когда ты по-настоящему впускаешь их в свою жизнь, в своё внутреннее существо. И всё это возвращалось теперь в удивительном слиянии с ней.

Я ещё не знал, как для Мириам звучит надвигающийся оргазм, поэтому был застигнут врасплох, когда она внезапно выгнулась назад, положила руку на свою промежность и застонала:

— О, блядь! Кончаю!

Пару раз она сжалась спазмами так сильно, как будто делала упражнения «хруст» [6], прежде чем выпрямиться и продолжить нежно тереть пах.

— О, чёрт, это было хорошо, Джош, — прошептала младшенькая, восстанавливая дыхание. — Но так ты не отделаешься. Я всё ещё хочу, чтобы ты был во мне.

— Потерпи, моя дорогая, — пообещал я ей, хотя и несколько покровительственно. — «Всё доброе приходит к Той, Кто ждет» [7].

И именно тогда я начал проводить рукой вниз по животу к её киске, осторожно отталкивая руку сестры в сторону, чтобы добраться туда. Она убрала свою руку, положив её обратно на бок, и широко раздвинула бёдра, которые почти захлопнулись, когда она кончала. К такой реакции следовало отнестись серьёзно, поскольку это касалось меня. Потому что, когда она кончит в следующий раз, моя голова будет внизу, между её ног. Тем более учитывая, насколько тренировано это тело… Ну, да где наша не пропадала!

Я начал с нежной ласки её половых губ поглаживанием, проводя по ним пальцами, так сказать, «лежа на земле». Мои движения вызвали тихие стоны, когда Мириам расслабилась на мешке с фасолью. Я обнаружил, что, как и у Шэрон, у младшенькой был довольно крупный клитор размером примерно с кончик моего мизинца. Он явно ждал меня, сильно набухнув и вылезав из-под капюшона. И оказался очень чувствителен к прикосновениям.

— О, Боже!! — простонала сестра, когда я пару раз провёл по нему пальцем.

Я чувствовал, как её половые губы начали слегка пульсировать, как толчки от выброса смазки, и решил «запустить поперечную мышцу». Большая часть клитора спрятана под половыми губами, в поперечной мышце, которая ограничивает преддверие. Зная это и зная, как нежно погладить в нужном месте, я приобрёл несколько очень благодарных подруг в свое время. Эффект был ещё лучше, когда вместо руки использовался язык, но я намеренно не торопился с этим.

Мириам начала извиваться и в конце концов не выдержала. В таком состоянии она должна была что-то сказать.

— Джош, ты садист! — простонала она. — Боже! Ты держишь меня в таком напряжении! Не мог бы ты или заставить меня кончить, или трахнуть меня? Прямо сейчас!!

Именно тогда я решил, что она права, и было уже достаточно поддразниваний. Я скользнул вниз по её телу, целуя по всей длине, пока не оказался между её широко раздвинутых ног. Оперев правую руку на локоть, я погладив пальцами её сочащуюся смазкой щель, а левой рукой уперевшись в её бедро, чтобы легче раздвинуть её губы сверху… И не дать ей размозжить мне череп, когда она снова кончит. Затем я накрыл ртом жаждущий ласки клитор…

Предполагаю, что она продержалась около десяти секунд. С того момента, как я начал лизать и сосать, и до момента, когда она перевернулась, как бочка в Ниагарском водопаде. И, конечно, я не собирался останавливаться. Мириам чувствовалась, ощущалась на вкус, на запах, звучала и выглядела чертовски хорошо! Прямо как Шэрон.

— О, чёрт возьми, Джош! О, блядь! О, чёрт, ты собираешься… Ты убиваешь меня… О, Блядь! Я собираюсь кончить!!

И она кончила. Её ноги попытались сжаться, как я и предполагал. Слава Богу, у меня были руки… Сестра срывалась на хрипы, стоны, мяуканье и хныканье, когда я доводил её до оргазма за оргазмом. Она была мультиоргазмической, как и Шэрон, и извините, но… Я был как ребенок в кондитерской.

Позже мы с младшенькой сошлись на том, что она, должно быть, кончила раз десять, прежде чем стала умолять меня остановиться. Что ж, не будучи совсем глупым, я так и сделал. Я хотел, чтобы она насытилась, а не разозлилась. Когда сестра, наконец, смогла дышать, она схватила меня за волосы и вытащила из своей промежности. Ну, во всяком случае, мою голову. Она выглядела такой чудесно растрёпанной, что я получил от этого действительно хороший приз для моего самолюбия.

— Где…

Она всё ещё тяжело дышала.

— Чёрт возьми… Где ты узнал как… сделать это?!?! — потребовала она.

— О, немного здесь, немного там, — усмехнулся я. — Кстати, отличная ливерная колбаса.

Она шлёпнула меня.

— Ой! — пожаловался я. — Это вторая общая черта у тебя с сестрой!

— Что?…? — подсказала она.

— Вы обе фантастически вкусны, и вы обе ударили меня, – сказал я ей, начиная опускать голову обратно к её киске.

— О, нет! Нет, Джош, пожалуйста! — она снова схватила меня за волосы. — Не сразу. Я этого не переживу… А теперь, Джош… Теперь моя очередь, — продолжила она. — Позволь мне, наконец, снять эти чёртовы трусы…

Я решил, что она права, и теперь я могу сдаться. Если её выносливость была хоть сколько-нибудь похожа на выносливость Шэрон, мы смогли бы заниматься друг другом всю ночь. Я вылез из её ног и встал так, чтобы младшенькая смогла схватить мои трусы за пояс и потянуть вниз. Излишне говорить, что у меня был довольно напыщенный хард-он [8].

— О, да… — пробормотала она, с трудом поднимаясь на колени. — Иди к мамочке!

У меня не было возможности пошутить о разнице между Сёстрами и Мамочками, потому что она моментально поглотила меня своим горячим, влажным ртом и начала играться с членом своим языком. У меня чуть не подкосились колени.

— Может быть, тебе лучше прилечь, чтобы не упасть, Джош, — она улыбнулась мне, продолжая держаться за мой шест.

Я благоразумно последовал совету сестры и лёг, используя один из мешков с фасолью, чтобы подпереть себя, как до этого делала она. Я даже не успел устроиться поудобнее, как она вернулась к минету. Чёрт возьми! Эта девушка была великолепна! Она обрабатывала мой член, как будто он был рожком мягкого мороженого…

Она заставила меня потерять контроль за считанные минуты. Между покачиванием вверх и вниз и вращениями языком она нажимала на все мои нужные кнопки. Я попытался сказать ей, что собираюсь кончить. Её реакция?

— Ннн-ннн, — не согласилась она, сделав несколько последних облизываний, а затем поднялась, чтобы оседлать меня. — Если ты собираешься кончить, Джош, то тебе придётся кончить глубоко внутри меня. Мне было любопытно, как ты будешь чувствоваться во мне с тех пор, как я впервые увидела тебя…

Она расслабилась, потирая мой член взад и вперёд о свою киску. Затем медленно накрыла влагалищем моё очень готовое мужское достоинство. Она была такой мокрой, что влага стекала по её ногам и моему члену.

Она прикрыла глаза и медленно опустилась на меня, и начался второй лучший трах, который я когда-либо испытывал в своей жизни. Шэрон по-прежнему была лучшей. Сестра она или нет, но Мириам чувствовалась мной как горячий бархат, удивительно хороший, заставляющий покалывать каждую клетку моего тела, а не только те, которые активно участвовали в физическом контакте.

— О, Боже, ты чертовски хороша… — застонал я, когда она опустилась до дна, а затем начала слегка подниматься и опускаться, сводя меня с ума. — Что ты имела в виду, когда сказала, что увидела меня в первый раз? — начал я спрашивать, но был грубо, чудесно, но грубо, прерван тем, что мои яйца подтянулись, а задница сжалась.

Единственной реакцией Мириам было продолжать раскачиваться ещё сильнее, заставляя меня входить в неё всё глубже и глубже, и размахивать этими великолепными выпуклостями 3 размера мне в лицо.

Каким-то образом она почувствовала, что я собираюсь кончить, потому что наклонилась вперёд, долбя мой член, схватила моё лицо руками и впилась в меня поцелуем до самой души. Вот и всё. Я кончил, и кончил сильно, выгнувшись дугой в ней. Я отдавал себя её рту и языку, когда она проникала в меня так же глубоко, как я проникал в неё. Все моё чёртово тело наэлектризовалось, и я дернулся и излился в её пизду бог знает сколько раз. И всё это время Мириам держала меня прижатым к ней у рта и пизды.

Я уже начал успокаиваться, когда она внезапно ускорилась ещё больше, прервала поцелуй и простонала мне в лицо:

— О, Боже, Джош, я собираюсь кончить… Ты, блядь, заставишь меня… ПИЗДЕЦ!!

Она судорожно пульсировала на моём члене, давая мне ощущение невероятных толчков, пока испытывала свой оргазм. И продолжала качаться на нём, пока мы оба не рухнули, тяжело дыша друг в друга. Пот лился с нас, пока мир медленно собирался воедино.

Я думаю, что мы оба, возможно, потеряли сознание в объятиях друг друга, потому что я не помню, когда выпал из неё. Что я помню, так это голос Шэрон где-то в моем мозгу, который сказал:

— Ну, это выглядит уютно… На самом деле, это выглядит даже довольно горячо.

— О, да, — услышал я голос Эшли. — Они очень хорошо смотрятся вместе.

— Согласен, — услышал я Пола. — Даже завидно.

— Кому из них? — поддразнила Шэрон.

— Обоим, — ответил ей Пол.

Именно тогда я попытался прийти в себя и обнаружил, что прижат к Мириам, рухнувшей сверху на меня. Шэрон, Пол и Эшли прекрасно видели мой мягкий уставший член, лежащий между моими бёдрами, и выше него раздвинутую киску Мириам, из которой, судя по мокрым ощущениям, вытекал коктейль из наших соков.

— Хм, Мир, детка, — я попытался привести ее в чувство своим голосом. — Очнись, милая. У нас здесь собралась компания.

— Иди к чёрту, — пробормотала она мне в плечо. — Я не хочу двигаться.

— Ну, дорогая, у меня здесь предыдущая моя девушка, — сказал я. — И она стоит там и наблюдает за нами.

— Ну, так трахни её тоже, — пробормотала младшенькая. — К чёрту их всех. Лучше трахни меня ещё раз. К чёрту всех… О, Боже, это звучало бы так восхитительно, если бы я не была такой чертовски разбитой. К чёрту всех… м-м-м…

— Давай, любимая, — сказала ей Эшли, стоявшая на коленях рядом с нами. — Потом будет время для того, чтобы «трахнуть всех». Позволь нам с Полом уложить тебя в постель.

Мириам села, чтобы повернуться и поцеловать Эшли. Затем Пол буквально снял с меня Мириам и убаюкал её, как ребёнка, чтобы отнести в спальню. Именно тогда я впервые увидел Пола обнаженным.

Имя Адонис обычно используется для красивой молодости, без эго Нарцисса. Полагаю, это может отнести и к Полу. У него было телосложение, которое скульптор хотел бы видеть в качестве модели. На самом деле, любой художник, я полагаю, хотел бы этого. Худощавый, но мускулистый, с отличной фигурой. Чувствовалась скрытая сила в том, как он только что поднял Мириам. И довольно симпатичный член.

Так вот, мне не нравятся парни. Я предпочитаю женщин. Если быть абсолютно честным и помнить, что нет никаких причин для зависти, член Пола был сейчас вялым, длиной, может быть, в три-четыре дюйма [8 – 10 см], с мошонкой, которая заметно свисала вниз. Что-то вроде сморщенных яиц жеребца на человеческом самце. К тому же его член выглядел довольно толстым, даже будучи вялым. Он не был твёрдым, так что я не знал, был ли он «весь на виду» и на сколько мог вырасти, но Пол действительно выглядел как одна из тех греческих или римских статуй, у которых пропорции идеальны.

Сиськи Шэрон прервали мой обзор.

— Давай, Джош, — сказала она мне, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться. — Пойдем поспим. Ты можешь пофантазировать о Поле позже.

— А? — в тот момент я не был особенно красноречив.

— Пойдем спать, — повторила она и потянула меня к лестнице.

На ней ничего не было, и я понял, что Пол и Эшли тоже не были одеты. Шэрон собрала мою одежду и понесла её с собой. С трудом переставляя ноги, я последовал за ней наверх…

***

День вторника

Я проснулся в одиночестве от того, что свет струился внутрь спальни. И из-за самого чудесного запаха в мире… Свежая выпечка! Я натянул спортивные штаны и футболку, тряхнул головой и побрёл вниз, удерживая носом ориентир…

Я застал Мириам и Пола на кухне, празднующих свою версию Белого Рождества. Повсюду были мука и сахар, и они оба были похожи на снежных людей. Их лица сияли, и я чувствовал восхитительный аромат печенья, доносящийся от стеллажей для охлаждения.

— Доброе утро! — кивнул я.

Мириам взяла керамическую кружку и налила мне кофе.

— Доброе утро. Очухался, соня? — улыбнулась она, протягивая мне кружку. — Подсластишь сам по вкусу, — добавила она, кивнув в сторону сахарницы.

— Merci, merci, tu es un érudit et une gentille femme [франц. – Спасибо, спасибо, мудрая и добрая женщина], — улыбнулась я. — Где Шэрон?

— Умница, — ответила Мириам. — Она забрала Эшли на утренние хлопоты. Эшли захотела узнать больше о том, что включает в себя уход за фермой.

Я отхлебнул глоток кофе.

— О, Боже… небеса… — пробормотал я, и Пол рассмеялся.

— Так что же происходит? — спросил я, оглядываясь по сторонам.

— Конечно, выпечка, — улыбнулась Мириам. — Помнишь, как бабушка устраивала бурю на Рождество? Ну, у нас буря там…

Она жестом указала в окно.

— Итак, мы занимаемся выпечкой. Полдюжины видов печенья, несколько абрикосовых и вишневых сладких батонов, один маковый… Я бы попробовала сделать блинчики, но у Шера не оказалось миндальной пасты, а мы пока не можем добраться до города.

Я выглянул в окно и увидел, что там всё ещё идёт снег. Немного мелкий, как последние следы хорошей пыли, но всё равно падал. Я оставил Мириам и Пола готовить выпечку. Налив себе ещё кофе, направился к ноутбуку, чтобы проверить электронную почту и попытаться узнать о прогнозе погоды. Я надеялся добраться до города до завтрашнего Рождества, но шансы были невелики.

По данным Национальной метеорологической службы, это был последний снег, который уменьшался в течение дня. Завтрашнее Рождество будет светлым и ясным. Холодным, но ясным. Некоторые комментаторы называли прошедшую бурю «причудливым штормом, необычным по интенсивности и продолжительности». Я был просто счастлив видеть, что непогода заканчивается. Но автомагистрали, скорее всего, не будут открыты до пятницы или субботы.

Что ж, учитывая нынешнюю нашу компанию, это было не так уж и плохо. У нас была еда, питьё и общение. Мы были в довольно хорошей форме.

У меня на почте было огромное количество писем от всех в офисе с пожеланиями счастливого Рождества и счастливого Нового года. Электронные письма, которые я массово удалю. Была только пара тех, которая были важными, связанными с работой, и я их отработал.

Эшли оказалась той, кто пришёл и нашёл меня.

Она тихо подошла, встала позади меня и прижалась к моим плечам. Её горячее дыхание коснулось моего уха. У меня начали покалывать пальцы на ногах.

— Эй, красавчик… — пропела она. — Твои сёстры велели мне пойти и найти тебя. Или найти тебя и трахнуть… Не совсем уверена… Особенно теперь, когда я понимаю, как хорошо ты пахнешь.

Она дразнила меня, глубоко понюхав мою шею.

Я попытался оглянуться через плечо, готовясь что-то остроумно возразить, но её губы встретились с моими. О, Сладчайший Иисус, как же она восхитительна! Она сорвала мои тормоза, и я серьёзно потерялся в её рту, языке, вкусе и, ну… Практически во всём. Она меня сломала.

— М-м-м… приятно, — прокомментировала она, выпрямляясь. — Позже я попробую ещё кое-что. Но сейчас Мириам и Шэрон убьют меня, если я отведу тебя в Касбу [9] и проигнорирую их.

Я застонал. Что мне ещё оставалось делать? Osculatio interruptus… [10] Я собирался смешно ходить, как только встану. Она просто немного рассмеялась и отошла в сторону, чтобы я мог встать из-за стола и направиться на кухню.

Я застал Шэрон, Мириам и Пола сидящими за кухонным столом с кофе.

— Я объявляю официальные рождественские каникулы, — заявила Шэрон, как только я пришёл. — Если кто-то хочет сделать что-то особенное, дайте мне знать, но сейчас и до завтра работа приостановлена. Разве что ухаживать за животными по утрам.

— Выпечка — это не работа, Шер, — заметила Мириам с лёгким протестом. — Мне нравится готовить.

— Замечательно. Тогда, несмотря ни на что, Мир, продолжай. Я не хочу, чтобы кто-то думал, что он должен что-то делать.

— У меня есть предложение на канун Рождества, — вставила Эшли, поднимая руку, на что Шэрон как-то странно посмотрела.

Привлекая всеобщее внимание, она продолжила:

— Я предлагаю приготовить гоголь-моголь, чтобы сочетать его с печеньем и прочим, и провести вечер на круговом массаже и посмотреть, как много мы узнали из превосходной демонстрации Пола.

Остальные четверо смотрели друг на друга, может быть, две секунды, потом четыре голоса хором произнесли:

— Я в деле!

— Ты знаешь, как пишется оргия? — Пол ухмыльнулся.

— О-Р-Г-И-Я, — ответил я, и он рассмеялся.

После того, как планы на вечер были определены, Эшли присоединилась к Мириам и Полу, продолжая занятие с выпечкой, а Шэрон утащила меня в спальню, где мы остались один на один. Уютно устроившись под большим старым одеялом в своей постели, она попросила:

— Обними меня, Джош… Я не пытаюсь соблазнить тебя. На данный момент.

Я прижался к ней, и мы лежали, просто держась друг за друга довольно долго. Мы молчали. Нам не нужно было разговаривать.

Но в конце концов мы нарушили тишину. Шэрон заговорила со мной.

— Я не знаю, как начать, Джош, — тихо сказала она мне, пока мы прижимались и гладили друг друга. — Я хочу, чтобы ты знал, каким рождественским чудом ты был для меня, и я не собираюсь относиться к этому так, как будто это не имеет большого значения. Для меня это очень важно. Ты спас мне жизнь.

Она сделала паузу, и я решил в первый раз в жизни просто заткнуться и позволить ей говорить. Когда я не ответил, она продолжила.

— В прошлый День Благодарения я потеряла одну из своих кобыл, из-за раздувания всех этих чертовых вещей! Было достаточно обидно потерять её. Хуже всего было то, что это случилось в праздничный день. И бросило меня в спираль жалости к себе и безнадёжности. И всё это было направлено на ещё одно Рождество в одиночестве. Ещё одно Рождество, которое было не о том, чтобы отдавать или получать, а о том, чтобы потерять… И я устала… Устала до мозга костей. Я почувствовала отвращение к тому, как сложилась моя жизнь, и отвращение к себе за то, что позволила этому случиться. И я начала думать, что у меня больше нет «я». Просто большая пустота там, где должно было быть «я»… Я начала думать о тебе в Денвере, об успешном айтишнике. И Мириам в Сан-Франциско, директоре по связям с общественностью. Два человека, которые победили проклятие, преодолели боль Рождества, по крайней мере, я так думала. И я посмотрела на себя, простую фермерскую девочку, которая так и не выросла, так и не обзавелась ни прекрасным принцем, ни семьей… Только её животные. А я им нравлюсь только потому, что я их кормлю и пою… Я действительно уговаривала себя просто проверить свою жизнь. Я ни для кого ничего не значила, у меня не осталось ни одной причины для оптимизма, я не стоила того воздуха, которым дышала.

Шэрон снова замолчала, и мне очень, очень хотелось отругать её за то, как она ошибалась! Но я продолжал молчать. Я надеялся, что она просто рисует картину своего прошлого.

— Я решила покончить с собой на следующий день после Рождества. Я не могла смириться с мыслью о том, чтобы сделать это на Рождество, из-за того, как это может повлиять на тебя и Мириам. Я могла бы провести Рождество, примирившись со своей землёй и животными, убедившись, что всё в порядке. Я согласовала свое завещание со своим адвокатом и откопала личные вещи, которые хотела передать. Я действительно готовилась просто сделать это, а потом появился ты… Из ниоткуда, без предупреждения, как Кларенс, спрыгнувший с этого дурацкого моста [11].

Мне показалось, что я снова почувствовала слёзы на своей груди.

— И то, что я должна была забрать тебя и вернуть сюда, было похоже на то, как будто Бог схватил меня за плечи и вытряхнул из меня всю чертовщину. Буквально… А потом Мириам взяла и застряла своей дурацкой машине на кукурузном поле в метель… И я сказал Богу, что получила его послание. Все планы на мою безвременную кончину были безвозвратно отменены… Впервые с тех пор, как Дэвида убили, я чувствую себя так хорошо, Джош. Я чувствую себя живой и нужной. Чувствую, что могу веселиться и наслаждаться жизнью… И не чувствую, что там, где должна быть моя душа, зияет чёрная пустота… Вокруг меня и со мной полно людей по имени Джошуа, Мириам, Пол и Эшли… И, может быть, даже больше, когда я спрячу своё жалкое «я» в изоляции… И я никогда… никогда больше… Я не знаю, как мне отблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня.

Она снова помолчала пару мгновений, а затем добавила:

— Ты можешь говорить, если хочешь…

Я молчал. Не мог ответить ей так вот сразу. Я повернулся на бок, навалился на неё и поцеловал. Долгим, медленным, чувственным поцелуем, вкладывая в него все хорошие чувства, которые испытывал, и она ответила тем же… Когда я, наконец, прервал поцелуй, я приподнялся, оставаясь над ней, и заглянул в эти прекрасные карие глаза лани.

— Я люблю тебя, — сказал я сестре. — И буду любить всегда.

Просто и понятно. Вот и всё, что я хотел сказать. Вот и всё, что нужно было сказать. Она прижала меня к себе, полусмеясь, полуплача, любящая всей душой…

Это заняло некоторое время, но она смогла успокоиться и вернуться в «сегодня и сейчас». И когда она это сделала, у Шэрон появилась просьба.

— Я помню, что мы собираемся устроить сеанс эротического массажа сегодня вечером, и я знаю, что это, наверняка, закончится групповой оргией, но всё же… Ты мог бы занялся со мной любовью, Джош? Сейчас? Без спешки, легко, позволяя слиться воедино?

Мой ответ начался с нежного поцелуя и пошёл дальше.

***

Продолжение следует…

***

Примечания переводчика:

1. Лингвальный — (lingualis; лат. lingua язык) язычный, относящийся к языку как к органу.

2. Брауншвейгер (нем. Braunschweiger) – немецкое блюдо, в котором в качестве основного ингредиента используется ливерная колбаса.

3. ЗППП – заболевания, передающиеся половым путём. Под этим термином понимают инфекционные заболевания, наиболее частым путём заражения которых является половой контакт. Инфекции, преимущественно передающиеся половым путём, в российской медицине принято выделять в группу венерических заболеваний.

4. Джо Уолш (Joe Walsh, род. 20 ноября 1947, Уичито, Канзас, США) — американский музыкант, гитарист, композитор, продюсер и актёр.

5. Хахам (англ. Hakham) — в сефардских и восточных еврейских общинах звание «хахам» соответствует ученому титулу «рав», «раввин».

6. Упражнение «хруст» (англ. Crunch (exercise) – упражнение для пресса, которое прорабатывает прямую мышцу живота. Оно позволяет как накачать "шесть кубиков" пресса, так и подтянуть живот.

7. «Всё доброе приходит к Той, Кто ждет» – песня 1984 года в исполнении Найоб Каталины Гомес, профессионально известной как Найобе, американской певицы и фристайл-дэнс-поп-музыканта афро-кубинского происхождения.

8. Хард-он (англ. hard on) – эрекция.

9. Касба — крепость. В первоначальном значении — арабское название для цитадели.

10. Osculatio interruptus (латынь, англ. Rejected sexual intercourse) — прерванный половой акт. Извлечение полового члена из влагалища до того, как происходит эякуляция.

11. Кларенс Одбоди, (родился в мае 1653 года) – персонаж ангела-хранителя в фильме Фрэнка Капры 1946 года "Это прекрасная жизнь".