На балансе

Елена Михайловна была главным бухгалтером, а я — просто программистом при бухгалтерии. Я работал в этой фирме уже больше года, и меня всё это достало. Ковыряться в их бестолковой бухгалтерии, еженедельно лечить базы, откатывать ошибочные операции, по три раза в месяц архивировать, а потом восстанавливать из архива, менять формы документов… И все это за 500 баксов. Ничего не поделаешь, кризис…

Елена достала меня больше всех. Она была просто стервой — во всех смыслах. Своих бухгалтерш держала в страхе божьем, доходя до крика и мата, со мной — в рамках ледяной корректности, но требовала от меня мгновенной реакции. Рабочий день — с 9 до хрен знает скольких. А когда закрывают месяц или ещё того хлестче — квартал, так до часа или двух ночи. Правда, потом отвозят домой на конторском «мерсе» или Елена отстёгивает деньги на тачку (надо сказать, тютелька в тютельку — не переплачивает).

И вот, очередной квартальный баланс. Июль. В Москве жара. Тупо смотрю на экран и пытаюсь понять, где врет отчетная форма. Скоро одиннадцать вечера. Уже не знаю, в какой раз проверяю все формулы. Хочется все бросить и уйти. Пить пиво. Тем более, что новую работу уже нашел и на днях разговаривал с начальником. Контора меньше, оклад больше. Так что надо все тихо закончить и уйти.

— Ну что, нашли ошибку? — Елена с сигаретой в руке заглянула в мою комнатенку, где стоял сервер и был сложен разный компьютерный хлам (мне там едва хватало места, чтобы сидеть).

Она женщина не маленькая. Рост сто семьдесят, размер 48-50, бюст соответствующий. Носит дорогие строгого фасона костюмы, сегодня — в тёмно-синем, под жакетом — белоснежная блузка, на воротничке — чёрная ленточка а-ля галстук. При её габаритах — фигура весьма аппетитная, ноги стройные, без излишней полноты, юбка заметно выше колена, талия там, где ей положено быть, плечи развернуты, и грудь вперёд. Очень привлекательный рот с полными яркими губами, взгляд темно-карих глаз, если не был строгим, то игривым и завлекающим.

— Если сегодня не найдете, завтра чтобы были здесь в восемь. Эту форму завтра надо обязательно сдать в налоговую. Вы понимаете, как к этому надо отнестись.

— Ищем… — а что я ещё мог сказать?

А у самого мысли разбежались на все четыре стороны. Гори эта форма ясным огнём вместе со всей конторой. Ещё пару дней помучиться… И тогда — новое место, новые люди. А девочки там очень даже ничего. Молоденькие, общительные, не то, что здесь — старые калоши, бухгалтерши доперестроечные. Запускаю мою любимое слайд-шоу с дамами из интернета. Не порнуха, а так — модели-любительницы. Душевное равновесие постепенно восстанавливается. Весьма приятна мысль о бутылке холодного «Очаковского специального», когда всё это закончится.

В конторе кроме нас только охранник внизу, в своей конуре. Генеральный звонит каждые полчаса с какого-то бодуна и интересуется ходом работы над балансом. А там, у него, судя по звукам, — веселье с девочками. Визг был слышен очень явственно, пока он давал мне ценнейшие указания ещё раз все проверить. Начинаю думать, как бы мне половчее уронить сервер, чтобы бухгалтерия накрылась полностью и никаких следов не осталось. Размышления прервал дикий крик Елены:

— Нашла!!! — и пара слов чистейшим русским матом. — Мои девки в двух операциях напутали. Ввели не те счета. Завтра я им устрою праздник с плясками. Сказала же — пока не проверите все проводки — не уходите. Ну, теперь всё. Сейчас только распечатаю.

Я изобразил любезную улыбку, заглянув в ее кабинет.

— Ну и отлично. Так я систему закрываю?

— Да, пожалуйста.

Елена закрылась у себя. «Сейчас будет докладывать генеральному.» Все в конторе знали, что наш генеральный (кавказской национальности) потрахивал Елену время от времени — просто от избытка потенции, также как и свою секретаршу Оленьку.

Закрывая систему и гася сервер, я услышал возню в кабинете генерального — через стенку от моей каморки. Елена открыла кабинет, достала из сейфа штемпелёк с подписью нашего Артура Атарбековича и шлёпала им бланки баланса.

— Я сейчас. Закончу с бумагами… — и вдруг: — давайте выпьем, что-ли.

Кабинет генерального достаточно просторен, шесть на пять метров, угловое расположение, четыре больших окна (закрыты жалюзями), кожаная мягкая мебель — диван и два огромных кресла, цвет кожи — чёрный. Письменный стол два на полтора, стенка темного дерева с отделкой светлым орехом, бар с зеркалом и подсветкой, светильники в углах, растения (живые, не пластмассовые) в горшках на полу, даже маленький фонтанчик в вазе в форме раковины. Елена достала из бара литровую бутыль «Абсолюта», полную на две трети, потом спросила меня:

— А может, коньяк или виски?

— Да нет, спасибо, лучше водку.

— Сейчас посмотрю, что в холодильнике.

В холодильнике было всё. Елена ограничилась пачкой крабовых палочек, сырокопчёной колбасой, майонезом и белым хлебом. Стол сервировали на стеклянном журнальном столике у дивана. Я несколько удивился, когда Елена налила водку не в высокие хрустальные рюмки, а в фужеры — на три пальца каждому.

— Ну, будем здоровы, и — за баланс, скинули всё-таки.

Взяв фужер и держа его с оттопыренным мизинцем, Елена выпила водку залпом. Я немного смутился. Такая доза для первого раза показалась мне великоватой, но отступать нельзя, стыдно перед женщиной. Выпил в три глотка. Хорошая, однако, водка. Закусили крабовыми палочками с майонезом.

— Повторим. — и налила ещё по столько же.

Только поднесли ко рту — у неё зазвонил телефон. Пока она ходила, я выплеснул большую часть своей водки в горшок с каким-то экзотическим цветком с мелкими тёмно-зелеными листиками на густых побегах. Не хотелось сразу дуреть. Я не люблю ударные дозы.

Елена вернулась, уселась на диван.

— Ну всё. Отрапортовала. Артур доволен. Передаёт благодарность, будет премия, так что не зря вы тут сидели.

— О, спасибо. Это приятно слышать. И вам, Елена Михайловна, спасибо. С вами приятно работать, вы — хороший начальник…

— Вот ещё. Как это — начальник? Я что — мужик? Мне так всё это надоело, знали бы вы…

— Нет, нет, что вы. Я хотел сказать — вы очень хороший специалист и очень симпатичная женщина. Поверьте, вы очаровательны.

— Вот это — другое дело. Приятно слышать, вот так поздно ночью, после такого сумасшедшего дня хоть можно немного расслабиться. Хорошо… Даже в румянец бросило. А вы дальше говорите. Я буду слушать. Скажите ещё что-нибудь приятное. Да не будьте скромником. Расковывайтесь. Не стесняйтесь. Сегодня можно.

«Вот стерва!»

— Вы сегодня замечательно выглядите. Да вы всегда замечательно выглядите. Я на вас всегда любуюсь. А этот костюм замечательно вам идёт.

— Что за ерунда! Вы не на костюм внимание обращайте. Костюм идёт — так одна баба другой говорит, а сама думает при этом: «Лошадь ты, в какой костюм не влезь.» Мужчина должен говорить такое, чтобы женщина зарумянилась и разомлела. — И Елена бухнула по третьей.

— Ну-ка, теперь скажите что-нибудь приятное.

— Дорогая Елена Михайловна! Вы — очаровательная женщина! Вы умница, прелесть, красавица и шалунья!

— Это как это шалунья? Что я, по-вашему, готова на глупости?

— Вы женщина с удивительно приятной внешностью, фигурой и глазами. На вас можно любоваться и трепетать от восторга!

— Что, только любоваться? А вот Артур Атарбекович говорит: «Елена, тебя нужно любить долго и сильно, чтобы всеми членами почувствовать твое жаркое тело.» И много еще чего говорит… У нас традиция — каждый баланс обмываем. А вот сегодня — поди ж, занят. (В голосе — злая ирония.) Видно, там девочки помоложе, сучки этакие… Ну, давай еще, чтобы не застаивалась, и на фиг все дела. — Это для неё третья полная порция, а всего она уже больше стакана схватила. Я тоже проглотил свою порцию, чувствуя как по телу поднимается приятное тепло и возбуждение. Запах духов Елены плыл по кабинету.

— Сколько вам лет, Витя?

— Тридцать пять.

— Надо же, я думала меньше. Женаты?

— Разведён. Поженились в институте. Развелись давно.

— А моей Иринке восемнадцать справили. Сейчас в Испании с другом. Хочет замуж, а я не разрешаю. Несерьёзный тип, и, по-моему, голубой. Вы с голубыми когда-нибудь общались?

— Да нет, не приходилось.

— А подруга у вас есть?

— Ну не совсем, чтобы есть, но встречаюсь иногда.

— Мужчина должен иметь женщину регулярно. Чем чаще, тем лучше. Это необходимо для здоровья. И мужчины, и женщины. Так говорит Артур. — «А лучше нескольких.» — добавил я мысленно за Артура.

Рука Елены опять потянулась к бутылке. На этот раз она налила поменьше.

— Теперь ваш тост, Витя.

— Елена Михайловна! За вашу красоту, за прекрасное тело! — Я вскочил и опрокинул фужер стоя.

— Хоть на работе тебя оценят как женщину. Точно, перевелись мужики. Прямо хоть голой ходи — и то не заметят. И что же ты больше всего оценил в моём теле? — Елена уже перешла на «ты».

Взгляд её уже плывущий, щеки разрумянились, юбка задралась, но она не стремится её поправить. Последняя порция оказалась для меня спусковым крючком. Я уже готов броситься на неё. И вижу, что она тоже готова.

— Особенно замечательные ножки. От колена и выше.

— Да? Интересно. А вот так? — Елена подтянула юбку ещё выше, так что стали видны концы её чулок цвета тёмного загара.

— А вы носите чулки?

— Да. В белье я консерваторка. Если можно так сказать. Не в смысле консерваторка — музыкантка. Ну, вы меня поняли. Ношу грации и полуграции, утягивающие пояса с чулками. Белое или телесное. Черное бельё мне не идет — полнит. А красное и синее Артур не терпит. Попробуй просиди весь день в грации. Сдохнешь. А приходится терпеть. Для начальника.

— У вас замечательная фигура. Грудь, талия, изящные руки. — Тут я уже взял бутылку и налил в фужеры, себе поменьше. Елена без лишних слов опрокинула свой.

— Ну, напилась, как сука. Ладно. Всё равно, баланс сделали. А Артур — сволочь. Трахает сейчас девочек в сауне. Партнеры, переговоры, мать твою… Так, какая у меня грудь?

— Ну, я не могу сказать окончательно, но, то, что доступно, выглядит великолепно!

Елена расстегнула и сняла жакет, повела передо мной плечами, показывая достоинства своего пышного бюста.

— Нравится?

— Очень.

— Дальше показывать?

— Да.

— Наливай. Напьёмся и будем безобразничать.

Я налил, опять себе — чуть-чуть. Елена выпила и начала расстёгивать блузку. Я подсел было к ней на диван, но она меня остановила.

— Сиди где сидел. Ты смотреть будешь или лапать? Лапать пока нельзя. Я ещё не готова. Когда скажу, тогда можно будет.

Под блузкой оказался тугой широкий бюстгальтер белого цвета с полупрозрачными кружевными чашечками. Сквозь кружева просвечивали широкие тёмные круги вокруг сосков. Елена поворачивалась то одним боком, то другим, и мяла груди руками. Она заводилась всё больше.

— Хочешь всё? — она стащила бюстгальтер через голову. Отпущенные на свободу груди томно колыхались. Они были приятной формы, достаточно несколько отвисшие, но упругие. Соски торчали вперёд. Елена продолжала мять и ласкать свои груди, дёргала и крутила соски и уже постанывала с придыханием. Я опять подсел к ней и потянулся к её груди. Она проговорила в истоме:

— Подожди… Я хочу сама…

Она широко раскинула ноги, юбка задралась выше трусов. Тонкие кружевные трусики были надеты поверх широкого обтягивающего белого шёлкового пояса с резинками. Пальцами она отвела материю со своей промежности и стала бесстыдно ласкать себя. Я увидел, что она была полностью бритая. Глаза Елены были уже закрыты, она стонала и металась по дивану, лаская себя за грудь и теребя половые губы. Не раздумывая больше, я расстегнул брюки, достал уже готовый член, подошёл к дивану и вставил член сразу во влагалище. Вошёл легко и свободно.

— Да, да, я хочу так, хочу глубже.

Она схватила меня и притянула к себе. Ритм моих движений был редкий, но глубокий. Я по-немногу заводился. Она кричала:

— Ещё хочу, ещё хочу, хочу сильнее, так давай… Ой как хорошо, ой как сладко, ой мамочка, ой ещё хочу…

Мы так трахались некоторое время, потом она вскрикнула:

— Сзади хочу! — и быстро перевернулась, легла грудью на диван, спустив ноги и подставив мне свою пышную задницу. «В задницу хочет что-ли?» — подумал я, но вставил член во влагалище и начал качать, не торопясь.

— Ой, как хорошо… Ой, сильнее давай, ой хочу до конца… Ещё, ещё хочу, сильнее, так давай… — я видел, что она наслаждалась. Я тоже наслаждался её раздолбанной дыркой.

— По заднице хочу. Шлёпни меня, шлёпни по заднице…

Я ладонью несколько раз шлёпнул её по ягодицам. Она повизгивала от наслаждения и ещё больше выпячивала зад. Её заднее отверстие было широко и призывно открыто. Я сунул туда большой палец, положив ладонь на поясницу.

— Ой как хорошо, ой как хорошо ты делаешь, ой еще хочу…

Теперь я трахал её членом во влагалище, а большим пальцем — в задний проход. Она визжала от наслаждения. Влагалище текло.

— Сейчас я тебя ещё сильнее трахну. Сейчас ты меня почувствуешь до конца.

— Ой хорошо ты делаешь, ой я сейчас, ой я сейчас кончу, скорее, сунь туда глубже, хочу глубже.

Я вынул член и аккуратно, но настойчиво ввёл его в задницу, сразу стало тесно и очень приятно. Елена постанывала и покряхтывала, я брал её в медленном ритме, постепенно ускоряясь. Наслаждение было невероятным. Я брал женщину в задний проход первый раз.

— Хочу кончить, ой глубже давай, сильнее давай бери меня, трахай меня… — повторяла она.

Наконец, она задёргалась и глубоко задышала. Я тут же сильно несколько раз ввёл в неё член и стал кончать ей в задницу. Елена отвалилась от меня и раскинулась на диване.

— Уф… — сказали мы одновременно. — Хорошо…

— Принеси воды из холодильника, пить хочу, сил нет — почти шёпотом попросила обессиленная Елена. — Затрахал как сидорову козу.

— Тебе понравилось?

— А как ты думаешь? Я визжала как шлюха. У тебя здорово получилось.

Я налил в фужеры холодный «Святой источник», подал ей. Выпили залпом. У меня по лицу льёт пот, Елена лежит на боку, и из неё вытекает на диван. Она так и осталась в юбке, задранной выше пояса, и трусах со сдвинутой перемычкой.

— Надо юбку снять, а то как домой пойду — вся мятая. Посмотри сходи, как наш охранник.

Пока она непослушными руками стаскивала с себя юбку, я спустился вниз. В нашей прихожей было всё спокойно. Охранник смотрел портативный чёрно-белый телевизор. Показывали какой-то боевик со стрельбой.

— Мы уже уходим. Сейчас спустимся.

— Хорошо. Я потом всё обойду. Ключи не забудьте сдать.

Елена тем временем нашла тряпку и вытирала образовавшуюся на диване лужицу. Она была в том же виде, что я оставил — в поясе и чулках. Трусы лежали на кресле.

— Ну что, нравлюсь?

— А Артур Атарбекович ревновать не будет?

— Конечно будет. Узнает — убьёт. Тебя естественно. Но мы никому не скажем. Смотри, смотри, я это люблю. Артур, сволочь, меня по кругу пускает — со своими уродами. Трёхходовая шлюха — вот кто я такая. Когда с мужем-то спала — уже не помню… Ты не смущайся, я чистая, кишечник регулярно очищаю и задницу на всю глубину. С Артуром мы ещё вместе во внешторге работали, ещё при СССР, там он меня и трахнул. Я и с фирмачами спала, и с нашими хренами, и с неграми, и с японцами, и с французами… Он был начальником отдела — я старшим экономистом. Потом он в загранкомандировку уехал, и мне сделал командировку. С мужем у нас полный нейтралитет — он меня не трогает, и я его не достаю. Кофе, что-ли заварить?

Елена накинула на себя жакет, низ оставался голым.

— Тебе нравятся полные или худые?

— Такие как ты. Не худые.

— Я толстая. Смотри, какая задница. А я балдею от худеньких девочек. Представляешь, у меня есть любовница. Знаешь кто? Маринка! (Самая молодая из наших бухгалтерш и самая интересная. Я попробовал в начале своей работы в конторе к ней приблизиться, но был отшит ледяным презрением. Девочка без года тридцать, выглядит на двадцать, крашеная блондинка со стрижкой «под мальчика», высокая, стройная, всегда в брюках, стиль, как сейчас говорят, «унисекс».)

— Как же у вас получилось?

— Как-то на пьянке здесь, опять же после баланса мы с ней целоваться начали. Да так нам понравилось… Артур меня быстро трахнул и домой поехал, Маринка дождалась, и мы вместе поехали — ко мне. Мужа спать отослали, сами сидим на кухне, вино пьём и болтаем. Потом обниматься стали, я к ней в штаны залезла… Ну и дальше. Полизались, поласкались, кончили друг с дружкой. Она фригидная по жизни — с мужиками ни разу не кончала, а со мной потекла. Полный кайф. Встречаемся в месяц раз. Обожаю её пипиську — такая маленькая, аккуратная, ухоженная. Что я только с ней не делала, ты бы знал! Я от неё получаю столько, сколько не получаю ни от одного мужика. Когда она от моих ласк течёт, меня саму так разбирает, что стоит ей только пальчик сунуть, как я кончаю. Никто больше не знает. У неё мужиков нет — всех отшила. Говорит: «Ты мой мужик, никто больше мне не нужен.» Артуру только не вздумай натрепать. Он ревнивый — ему что мужик, что баба. Другое дело он сам меня подкладывает — это, он говорит, не считается, это для пользы дела, работа, то-есть.

— А он Марину трахал?

— Было несколько раз, потом сказал мне: «К ней не подойду, даже если рядом никого не будет. Об неё член отморозить можно.» Вот так. Олечку он только для отсоса держит. Один раз заставил её на моих глазах отсосать — чтобы я сильнее завелась. Потом отодрал меня по полной программе при ней. Ты-то никого из наших не трахал?

— Никого, не довелось как-то. (На самом деле был один случай после новогоднего вечера, но так, по пьяни и без последствий, кроме некоторой неловкости при взгляде на женщину, которую обошёл бы за километр.)

— А хорошо мы с тобой перепихнулись. Я люблю так, с налёта, чтобы всё внутри раздвинулось. Аж задница зудит!

Я снова захотел её. Она перехватила мой взгляд.

— Ну ты что? Ещё хочешь? Времени уже много, домой надо.

Я взял Елену за грудь, стал мять. Она не отстранялась, заводилась всё больше.

— Ну неугомонный, ой что ты делаешь, ой ты меня растормошил, так приятно, еще так, сильнее… Хочу, чтоб ты полизал меня.

Она устроилась в кресле, раскинув ноги на подлокотниках. Я начал с наружных губ, потом обработал толстые, далеко высунувшиеся внутренние губы, потом перешёл на клитор и, лаская его языком, засунул ей палец в задницу. Она металась и стонала.

— Хочу ещё, так, еще, только не останавливайся, сильнее, глубже, ой, хочу сильнее…

Елена бурно, с содроганиями, кончила.

— Ой, не могу, дай отдышаться. Затрахал. Попочка моя бедненькая, как же тебе достаётся… Писать хочу. Будь другом, сходи со мной. Я балдею, когда смотрят, как я писаю. Я Маринку приучила. Сначала она стеснялась, потом наоборот — сама кайфует. А Артур этого не выносит.

Она так и прошла в туалет через наш общий коридор в наброшенном жакете с голой задницей. Уселась на толчок, широко расставила ноги и, блаженно улыбаясь, пописала.

— Полный кайф. Давно такого не было. Как будто и водку не пили. Сейчас еще по глоточку, и — по домам. Хочу чтобы ты мне в ротик спустил. Я уже три раза кончила, пока ты меня ласкал, а ты ещё полный. Ну-ка, выходи, мой мальчик, дай на тебя посмотреть, какой ты красивый, мокрый, толстый. Сейчас мы тебя приласкаем, полижем.

Она опустилась передо мной на колени и стала делать умопомрачительный минет. Заботясь о том, чтобы я не изошёл раньше времени. Работала языком, губами, нёбом. Невероятное наслаждение. Особенно, когда я спускал ей глубоко в рот, а она сглатывала.

— Какой он умничка, сколько мне витаминов выдал!

— Какая ты мастерица! Такого я ещё никогда не испытывал. С тобой вообще всё в первый раз. Ты просто чудо, а не женщина. А скажи, когда ты начала у мужчин в рот брать?

— Как все, когда училась. Подружки рассказали, что если парень схватит, лучше его ротиком уделать. Тренировалась на бутылках. Так долго об этом думала, что захотела попробовать… В общем, у одного взрослого мужика, папиного знакомого. Просто подловила его в подъезде и показала вот так — она совершенно развратно облизала языком свои полные аппетитные губы, — он кончил быстро, а мне понравилось. Я после этого на нём технику отрабатывала.

— А он трахнуть тебя не пробовал?

— Нет, я сразу сказала — тут же заявлю. Я была девушка крупная, сильная, меня во дворе мальчишки боялись. А у того мужика член был так себе. Меня никогда и не заводил. Вот твой член хорош. Если б не время — ещё бы разок можно было улечься. В институте я уже сосалкой со стажем была. Любила это дело просто из спортивного интереса. У нас с подругой было соревнование — кто кого пересосёт. Берём у двух парней, у кого раньше кончит — та проиграла. На деньги спорили. А с девочкой я тоже в институте первый раз переспала. Но очень боялись, что узнают, и больше не пробовали.

— Поехали ко мне…

— Ты что! Завтра баланс сдавать.

— Поехали, подумаешь баланс.

— А ладно, хрен с ним. Завтра тёткам скажу — отвезут. Поехали. Только надо убраться.

— А когда ты бриться начала?

— Давно. Артур велел. А Маринке не нравится — говорит: «Я язык об тебя исколола.» Я её приучаю кишечник чистить. Скоро буду задницу ей разрабатывать. Ей это не нравится. Но я-то знаю, что она такой кайф получит, когда научится в зад принимать. А ты бы хотел её трахнуть на моих глазах?

— Ну… Я не знаю…

— Ладно, это потом, может быть. Уж больно с тобой хорошо… Вот это я называю «на балансе».

Мы убрали всё в кабинете, последний раз взглянули на чёрный диван, стеклянный столик и кресла, цветы в горшках, погасили везде свет и разговаривая о бухгалтерских счетах спустились вниз.

— Ну вот, теперь всё. Несколько отчётов пришлось переделать. Завтра сдавать. Пока, Анатолий Фёдорович, до завтра.

— До свиданья, Елена Михайловна.

Мы вышли в душную июльскую ночь. Машина ждала у подъезда, водитель стал заводиться.

— Ты пройди вперёд, возьми такси. — Она сунула мне пачку сотенных бумажек, сказала адрес.

Я подъехал к её дому, когда она уже отпустила машину и стояла у подъезда. Она страстно обняла меня и прижалась всем телом.

— Смотри, как я хочу тебя. Я готова отдаться прямо здесь.

— А кто у тебя дома?

— Никого. Муж на даче — он у меня не работает, нам и так хватает. А дочь в Испании. Ну, хочешь в подъезде?

— Пойдём лучше домой.

— Тоже мне. Нет в тебе студенческой романтики. Сплошная проза. Любить женщину надо где угодно, даже в людных местах…

Войдя в квартиру (шикарная квартира, евроремонт, четыре большие комнаты, мягкий интимный свет бра, богатый выбор напитков в баре, в спальне — огромная кровать с черным покрывалом), Елена сразу же сняла юбку и трусы и пошла писать, открыв дверь в туалет. (Я обнаружил, что в квартире две ванные.) Елена так и осталась, раздетая до пояса, снизу.

— Давай-ка я на тебя сверху сяду. Не боишься, что раздавлю?

— Попробуй.

Я лёг на ковёр. Елена перекинула через меня ногу, взяла руками член и ввела в себя, потом начала качаться на мне, лицом к моим ногам.

— Тебе хорошо?

— Да…

— А теперь мне в задницу.

Я вытащил член из её влагалища и сунул в открытую заднюю дырку. Снова стало очень приятно. Двигалась только Елена. Я лежал неподвижно, наслаждаясь, постепенно стал поддавать её вверх. Она покряхтывала. Мы трахались не спеша, с расстановкой, растягивая удовольствие. И зазвонил телефон. Елена слезла с меня и поползла к трубке, лежавшей на тумбочке у кровати.

— Вас слушают… Да, это я. Это ты, Марина?… Да, баланс сделали, завтра сдаем. Да, была ошибка в проводках… Не знаю, кто сделал. Виктор завтра скажет — у него записано, кто какие проводки ввёл… Да, отмечаем… Как чем, обыкновенно: водкой, до виски еще не добрались… До секса тоже не добрались, ну может, чуть-чуть… («Ничего себе чуть-чуть!») Артур где-то трахается… Как почему я дома? А где же мне быть?… Нет, не одна… Конечно, с мужчиной… Как почему конечно? С женщинами я тебе не изменяю… Ну, почти… Хочешь приехать? Конечно, приезжай… Свою бутылку не надо — ты же знаешь — всё есть.

Она положила трубку, и мы продолжили. Я очень старался не кончить, чтобы оставить силы на оставшуюся часть вечера, или, скорее, ночи. Было пол первого.

Все действующие лица и факты вымышлены, а все совпадения имён и событий — случайны.