На конец Москва

Иметь москвичку для любого мужчины из региона это – особенное приключение. Я не беру здесь столичных мужчин и армян – тех, кто обслуживает всю многомиллионную армию московских женщин, высасывая соки из всей страны. Делают, потому, что могут, и «на их месте должен был быть я».

Здесь говорю именно о ситуации, когда приехал парень из региона, в столицу. Всё вокруг такое большое, красивое: урны, там, плитка. Женщины такие… неземные что ли… ухоженные, с апломбом, подачей, осанка, прикид. Дольче Габана кроссовочки, рейтузики со стразиками… А не, это тоже приезжая! Конечно, москвички следят за модой и имеют средства ей следовать. Некоторые.

Я был в Москве в длительной командировке. И, конечно, мне хотелось в ней не только есть и работать. Последнего не хотелось вовсе.

Первая моя попытка с местной жительницей началась в кофейне. Девушка оказалась из условного Саратова.

Москвички из Саратова любят посещать кофейни днем, после шопинга и груминга. Последнее, кажется, про собак. Сидеть там, расставив вокруг себя с трудом и потом заполненные пакеты из бутиков с громкими заморскими названиями, типа «Тыковка» и «Всё и Выбрось», в белой водолазке, бежевых брючках, пальто, тоже бежевом. Волосы до плеч, покрашенные Airtouch. Неброский яркий макияж, на границе дозволенного. В общем, сзади можно принять за телеведущую, спереди – не прикопаться. И, явно, такой хабитус не ждёт в кофейне с чашкой по пять баксов на встречу обладателя скромной праворукой иномарки из условного Хабаровска.

Она ждет «Владельца», лениво перекидывающего на толстом пальце с перстнем брелок от условного Бентли. Она только неверно в тот день выбрала локацию, то ли по дурости, то ли по наивности – тут слишком дешевый кофе для таких ЛЮДЕЙ, и МНОГОЛЮДНО. И на её голову (?) пришел я, только я, жалкий провинциал из условного Дальнего Востока, ощутимо соскучившийся по условной бабе.

Я не знаю как москвичи вообще находят друг друга, видимо, в детских лагерях в Крыму, но к знакомству в кафе барышня, условная Лора, была не готова.

— Девушка, у вас так много пакетов, что за ними совсем не видно вас, как человека! – начал я легко и непринужденно.

От неожиданности и громкости моего голоса в пустой кофейне пустого торгового мола размером с пять хабаровских аэропортов, она подавилась своим кофе за пятерку бакинских со сливками, но выдержка и владение собой были изумительными и не позволили ей выплеснуть его на меня, присевшего напротив.

У неё только округлились глаза, и она быстро прикрыла нос салфеткой, промакивая каплю кремового напитка из него показавшуюся.

Пока она гулко откашливалась по себя и не могла послать меня в родной Хабаровск рейсом с пересадкой в Иркутске, я извинился, что чуть не убил её своим вопросом. Извинился, что побеспокоил. Извинился, что взял на себя смелость, и извинился, что прошу об одолжении. Что если у неё найдется немного времени, то не могла бы она, как девушка безусловно разбирающаяся в модельных трендах, пройтись с одиноким, но финансово состоятельным мужчиной, и подобрать ему гардероб для работы в большой нефтегазовой компании на вполне заслуживающей внимания любой москвички должности.

На этих словах брови столичной штучки, было съехавшиеся на переносице от натуги, разгладились обратно в ровные нарисованные полоски, и у неё начали разгораться глаза от осознания открывающихся шансов и перспектив, которые я так старательно раскладывал перед её мысленным взором и качественно нанесенным макияжем.

Она попыталась сжать накачанные губки. Получилось не очень. В таком объеме они могут только расползаться бесформенными валиками на пол-лица или собираться в жомчик на подобие анального, утягивая за собой скулы.

Я не настаивал, нет – так нет:

— Я ДОЛЖЕН был попытаться, КАК МУЖЧИНА! Иначе был корил себя за нерешительность!

Готов был даже оплатить её время, как гида моды или как там это называется.

Она, наконец, разлепила губки и… великодушно отказалась.

Вернее, согласилась.

Согласилась пойти со мной (всё же шопоголизм не лечится), но отказалась от вознаграждения, видимо, надеясь потом забрать у меня всё. Так-то я и сам ничего. И если бы в моем паспорте стояла правильная прописка, а не как у неё, то наши судьбы переплелись обязательно, она бы уж постаралась.

Во время похода по этому огромному моллу, в котором товара было больше, чем рыбы на Камчатке, она подобрала мне милую пару рубашек с узкими рукавами, которые трещали, когда я сжимал руки в локтях, педерастический пиджак длиной до пупа, такие же брюки, обтягивающие мои стройные волосатые ноги, мокасины уёбской формы и цвета от которых у меня случилась мигрень, какой-то платочек на кадык, что бы не было видно, что ты – мужик, и поло, для случаев, "когда с рубашкой слишком официально, а без костюма – слишком кэжуал". Я стойко оплатил всё это безобразие, рассчитывая завтра же осчастливить возвратом неприлично радующихся нежданной полуденной продаже менеджеров торгового зала.

Это было так великодушно с её стороны, потратить на меня столько времени и душевных сил, что я, как честный человек, не мог не пригласить её подкрепиться в ближайший ресторан. Ехать, искать время встречи было не нужно: мы оба были свободны прямо сейчас, я – потому, что только прилетел и на работу мне лишь в понедельник, а она, кажется, нигде и не работала, училась в магистратуре столичного ВУЗа на папины деньги. Идеально.

Конечно, ни одна москвичка после первого секса не расскажет из какого она Саратова. Надо быть очень близким ей человеком, чтобы она доверила тебе такую страшную тайну. Я и не спрашивал, просто слушал.

Обычно это происходит так:

– Вот у нас, в Саратове… ой!

Или:

– На Волге уже снег сошел…ой!

Или так:

– Когда мы со школой ездили на автобусе в Энгельс на экскурсию… ой!

Хотя, последний вариант не такой разрушительный для образа: училась в Саратове, потом в Москве, имеет местных друзей и подруг, и все такое, в общем, считай, настоящая москвичка в первом поколении, зачинательница династии саратовских москвичек.

У неё оказалась чудненькая синенькая квартирка не так далеко от метро. Когда я провожал немного перебравшую шампанского по цене банки черной икры москвичку, она развязно размахивая руками и матерясь на колдобинах описывала мне окрестности: "тут метро, тут бомжи, тут собак выгуливают, тут Пятерочка, что еще нужно?".

В квартире никого не было. Она устало повисла на моих руках, то ли делая вид, то ли действительно лишившись всех сил в борьбе с бутиками, кафе и рестораном.

А может это была проверка.

Я заботливо избавил ее от верхней одежды, и уложил в большую и широкую кровать, накрыв легким как перышко пуховым одеялом. Свет оставил приглушенным.

В квартире всё было неброско и со вкусом. Папа – молодец, любит дочку.

Сам написал трогательную, как мне показалось, записку с контактами, и отчалил, благо дверь захлопывалась.

С одной стороны, по жизни хватило мне бездыханных от алкоголя баб, с другой – на неё уже было потрачено куча времени и денег, и у меня были планы, которые ломать одним механическим сексом мне не хотелось.

Как-то мой знакомый, из Киргизии, долго живший в Китае, на мой вопрос почему он не шпилит китаянок, кисло нахмурился и сказал, что не понимает, что им нужно. Вроде такие же, все на месте и повдоль, но в отношениях постоянно какие-то претензии. А когда не понимаешь мотивов – не встаёт.

В этом плане москвички похожи на китаянок. Их тоже объективно много.

Но в отличие от братского народа, наших хотя бы можно понять. Жить в городе, где сосредоточено восемьдесят процентов благосостояния небедной страны. Это богатство тут, среди них, потряхивая животами и мудями, ездит на люксовых иномарках, жрёт заморские вкусняшки и пердит евроцентами. А ты – молода, горяча и готова на многое, за многое. Тяжело, тяжело остаться тут человеком. И жизнь у тебя одна, как и вагина. Хочется счастья. Обычного, обеспеченного счастья в приличном доме, чтобы не считать, как родители каждую копейку, а так вот: пачками, пачками.

Она позвонила на утро. Помогла ли моя записка или нарочно забытый галстук, пакет с которым случайно завалился на тумбу в прихожей, но совсем, а так, чтобы было хорошо видно краешек.

Я так обрадовался, что не смог скрыть это в своем голосе: «Да, заеду. Во сколько? Договорились, буду в 17!»

Я опять был с шампанским, а она уже была готова.

Вот что отличает москвичек из Саратова от москвичек из Москвы так это понятливость.

Коренные москвички считают, что их прописка будет для любого лимитчика лучшим афродизиаком, и можно просто лежать и почивать на паспорте, ничего не предпринимая для усиления этого эротического эффекта. В то время как закаленная суровыми российскими регионами новая москвичка умеет на этой стезе всё и не гнушается ничем.

Уж не знаю когда и на какой вписке Лора начала свои половые тренинги, но на момент нашей встречи она вполне могла вести эти обучающие семинары сама.

Как она облизывала моё предусмотрительно выбритое лицо! Я думал, она высосет мне глазные яблоки как яички. Она охаживала нос как будто это был член неприлично богатого гнома без наследников. Я и не догадывался, что мои соски такие чувствительные, а поцелуи в живот могут быть не только щекотными.

Она извивалась на мне как гигантская плотоядная змея, опутывая, охватывая меня всего ощущениями и своим тонким и дорогим запахом. Конечно, она была спортивной и не имела ни грамма жира. Для понаехавшей москвички это является безусловной нормой. Немного угнетала меня только выбранная ею ведущая роль, которую она безальтернативно заняла, и показной, нарочитый энтузиазм. Влагалище для нерожавшей у нее было видавшее виды, рабочее. Смазки у неё пополам со слюнями хватало в притык, чтобы не скрипело. Она картинно прыгала на мне, будто на камеру, закатывая глаза, и фальшиво охала. Может я и из регионов, но такую липу отличу сразу, ибо у нас за такое сразу выгоняют на мороз.

Периодически она подсматривала за мной через густые наращённые ресницы в ожидании окончания своей миссии. Мне стало неловко её задерживать такими пустяками, и я тоже стал закатывать глаза и делать вид, что вот-вот. Она тут же отзеркалила. И мы вдвоем, хором фальшиво кончили как в плохом гонзо-фильме с черно-оранжевого сайта.

Она, для порядка еще немного содрогаясь, устало и с блаженной улыбкой сосокользнула с меня на диван, а я быстро сгонял в ванную снять палевно пустую резинку. Член всё стоял, но я решил сделать вид, что потрясающий секс меня так завел, что никак не могу теперь успокоится.

Ей не очень понравился вид моего напрягшегося местами организма, когда "она уже всё". Лора рассчитывала на этом избавиться на сегодня от этого самца. Вообще, это – странно, приглашать к себе мужчину и изображать на нём томную горячую цифру, страсть, как она её запомнила по фильмам, даже не дав ему шанса тебя на самом деле возбудить.

Пришлось успокоить "полностью удовлетворённую свиданием" женщину, что ни на что больше не претендую: "Всё было классно, так устал, ты меня вымотала, просто посидим, да я пойду". Сев у неё в ногах на диван, стал поглаживать её длинные стройные эпилированные до зеркального блеска ноги, щекотать пятки, ласкать подушечки пальцев. Она видимо расслабилась. Тогда перешел к массажу стоп. Не то, что бы я был в этом профессионал, но некоторое понимание имею, китайцы через Амур показывали.

Тут она совсем сомлела, отдавая мне свои ноги в свободное пользование, совершенно не заботясь о том, что её гладкая бритая промежность при этом то и дело подмигивает мне в лицо своим разнузданным игривым зрачком.

Я перенес массаж выше, на бедра, и когда мои руки неторопливо дошли и стали касаться её промежности, невзначай, потом всё настойчивее, я ощутил между её половых губ проблески желания. Девочка, наконец, нормально потекла. Я чуть надавливал на область клитора, не настаивая, играл, вводил пальцы внутрь, чуть ими двигая, тут же их вынимая и размазывая смазку вокруг, по входу. Сам же внимательно наблюдал за реакцией. Да, клитор был её любимцем.

Она совсем разомлела, отрешилась от действительности и мечтала о чем-то своем, по-настоящему значительном и дорогом, и когда я начал новое наступление по её бердам, теперь уже ртом, только удовлетворенно вздохнула и развела колени, забросив ногу на спинку дивана.

Мой язык умеет делать это быстро и очень быстро. Поэтому попавшие в мой горячий рот женщины кончают за пару минут. Но тут я не хотел торопиться и сознательно тормозил себя, облизывая, ныряя в раковину, поднимаясь неспешно к бугорку, касаясь по дороге нежных лепестков. Она может и хотела бы быстрее, но молчала, только подергивала тазом подгоняя мой язык. Руки мои мяли её аккуратную попку, приподнимая её себе на встречу.

Когда она была уже на подходе, теперь уже по-настоящему, я воткнул в неё два пальца и лихорадочно заработал языком по её налившемуся тугому бугорку.

Она мучительно и резко застонала и стала кончать, дергаясь как от электрического тока, сжимая мою голову ногами и натирая моим лицом свой пах.

Стало понятно, почему она имитировала свои оргазм в первый раз перед незнакомцем. Кончала она так, будто вытаскивала из влагалища ежа: собрав всё лицо в гармошку, согнув конечности в комичной судороге и стоная страшным грудным голосом. Если бы я не был виновником происходящего, то решил бы, что у кого-то без наркоза вырезают аппендицит.

Она затихла, теперь уже довольная на самом деле.

Я утёр слюни с подбородка и слизь с бровей и оставил её в покое. Мой член горделиво стоял как Монумент идей чучхе, смешной и неактуальный.

Открыв глаза Лора, заметила несправедливость во Вселенной и с криками «ах, ты мой бедненький, тебя забыли» сноровисто взяла его в рот. С минетом вопросов к ней не было никаких: умела и могла. Она засасывала его целиком, прихлебывая, выворачивая язык, чмокала, будто ничего вкуснее никогда не ела. В общем, мечта видеоблогера с порнхаба.

Когда мне наскучили её экзерсисы, я взял её за голову и стал управлять процессом. Мне надо неглубоко, не быстро и чувственно. Она поймала ритм и быстро перестроилась. В ответ мой член озарился семяизвержением прямо в теплый и скользкий рот москвички. Она хитро выпустила уголками губ всю сперму на мой живот, типа пролила, но я не фанат и заострять не стал. Всё равно было хорошо, лучше, чем одному. К тому же, у неё был потенциал.

Так закончился мой первый секс с москвичкой.

***

Если ты хочешь найти именно коренную москвичку, чтобы родственники в НКВД в третьем колене и грамота от Ивана III по случаю тридцатилетней годовщины вечной дружбы с ханом Менгли-Гиреем, то надо идти не в супермолл. На такое у коренных москвичек мало денег и много культуры. У них есть родовая недвижимость, стоящая миллионы долларов, орда родственников, и такой соблазн легкой наживы и безбедной старости на Кайфмановых остовах, что последнее делает из них изворотливых кровожадных монстров-расчленителей. А не, это в Питере.

Свою коренную москвичку я нашел в библиотеке. Она ждала меня там все эти годы. То есть долго. Да-да, пришлось записаться в библиотеку, не смейтесь. Конечно, я искал не читателя, а служащую. Поход по этажам долго не давал результата. Я уж было разуверился в своей рабочей гипотезе, не прошедшей испытанием опытом. Все были либо старые, либо совсем трухлявые. Не вообще может, а для конкретного меня.

Но потом я приметил невзрачную девушку в черных очках с дулькой на голове, сливавшуюся со шкафами в своем пестреньком балахоне в мелкую разноцветную точку и ботинками на толстой подошве. Она таскалась с кипой книг, оформляя какую-то выставку на этаже. Невысокая, худая черноволосая евреечка, в мешке вместо платья, беличьего серо-кирпичного цвета.

В ней угадывалась такая сексуальная энергетика и ментальная разнузданность, что, казалось, для получения оргазма ей было достаточно о нём лишь подумать. Такая оргазм-жаба, лизнул и кончил.

Что там творилось в душе и фантазиях этого безусловно озабоченного создания загнанного в прокрустово ложе условностей, даже страшно было представить: маньяки всегда тихие.

То, что на неё обратил внимание гурман и ценитель она просекла сразу, мило встретив моё предложение помочь с тяжелыми книгами. Загвоздочка оказалась только в том, что книг было очень много и она рассчитывала расставлять их до вечера. С моей помощью управилась за пару часов. Мы таскали книги, расставляя ею одним понятным образом. Труден путь к вершинам блаженства, иногда надо и вагон разгрузить.

Звали ее Майя. Ей было 26 лет. Такая милая секс-шахидка с поясом взрывного оргазма под балахоном.

Невзрачная, с картавой "р", вернее без "р" вообще: "о_газм, клитог, ка_тошка". Под конец работы она даже стала мне импонировать. Это как долго разглядывать картинку с мелким узором. Сначала воспринимаешь общий рисунок, потом глаз привыкает и видишь, что большой рисунок состоит из изображений поменьше, а те, в свою очередь, тоже неоднородны. Так и эта девушка как та мозаика – раскрывалась трудно, медленно, мелкими шажками, становясь все любопытнее.

Она зажималась, постоянно боялась сказать что-то личное или лишнее. Может даже проговаривала все ответы сначала про себя, а потом уже в слух.

Я как на духу выложил ей, что она меня сильно привлекает, и я хотел бы с ней общаться в той форме и так долго, как она позволит. Упрашивал, чтобы несмотря на «море мужчин» которое её безусловно окружает, не оказываться сразу от внимания бедного доцента кафедры регионального сибирского института в командировке.

Мы сидели в уютной микроскопической кондитерской, я убедил её, что на два какао с булочкой моей тринадцатой зарплаты безусловно хватит.

Она была очень развита, начитана и смышлена. Болтая, мы забыли про время, но совсем не о том, зачем сюда пришли. Она заметно раскрепостилась, легко и переливисто смеялась от моих рассказов, сама поделилась мелкими и меткими наблюдениями о посетителях своей библиотеки. Голос её достиг доверительной глубины и женской призывности. Мне, стало качаться, что даже от кожи Майи в теплом кафе стало пахнуть обещанием секса.

Надо было решать: или брать её сейчас и нахрапом, или действовать неспешно, как с Лорой.

Моя интуиция уверяла, что отпускать её, разомлевшую и напридумывавшую себе бог весть что в объятия родни, которые спустят на землю, науськают и зарядят советами, было никак нельзя.

Я предложил ей пройтись. В тёмном переулке я привлёк её к себе. Она с готовностью подняла лицо для поцелуя. Милый уже запах её кожи окутал меня. Целовалась она жадно и умело, закидывая на мою шею руки, прижимая к себе мою голову. Наш поцелуй длился достаточно долго, чтобы я с молчаливого одобрения проник ей под балахон, нащупал рейтузы и провалился рукою к её перевозбужденной мокрой насквозь щели. Бедная, сколько же времени она уже меня хотела?!

Видимо долго, потому что от прикосновений моих пальцев она подалась вперед, застонала и покорно кончила, зажав мою руку у себя в трусах скрутившимися от судороги бедрами.

Это было волшебно непосредственно. Она хихикала мне ухо смешно морща носик под запотевшими очками, а я дал ей передохнуть. Она ослабила ноги, я снова погрузился в её лоно. Девушкой она точно не была – без крика пускала мои пальцы в себя и кончила еще дважды, пока я обследовал её теплую и мокрую промежность в уютной темноте осенней московской подворотни.

— Пойдем ко мне, – предложил я.

— Мне нельзя, у меня мама.

— Ты же – взрослая, она поймет. Ты ей позвонишь. – Уговаривал я её на ушко, подкрепляя свои слова поглаживаниями худого шершавого от волосиков лобка. Вторая рука удерживая за талию не давала ей отдалиться.

Мне удалось позволить ей дать мне её уговорить. Я быстро взял такси, и непрерывно целуя и тиская тщедушное библиофильское тельце, довез её до своего съемного жилья. У коренных москвичек дома всегда старые и она с некоторым интересом разглядывала новостройку, кажется, она никогда не была за пределами Садового.

Когда свет был выключен, а одежда снята, я познакомился с секретными сексуальными навыками древних боевых евреев.

Как она мне отдавалась! Беззаветно, полностью, жадно принимая снова и снова, без передышки, скромно кончая и воскрешаясь вновь чрез мгновение. Сначала она немного скромничала, но когда мои руки на её мягких ягодицах помогая ей прыгать на мне, задели её заднюю дырочку, мою скромницу как подменили:

— О, да, засунь, вставь туда пальцы! Трахни меня ими! Как сучку. Возьми меня в попку! – зашептала она, не останавливая свои прыжки.

Уговаривать меня не пришлось, да она и сама приподнявшись молниеносно переставила мой член себе в зад, который без колебаний принял его сразу и целиком.

Ухх! И эге: У коренной москвички были свои семейные сладкие тайны.

Оргазм от анала был у неё ярким и праздничным, она не выпускала меня из себя после него довольно долго. Судороги шли волнами, она ежилась от них как от озноба, тихо стоная. Я устал думать об отвлеченном, чтобы не излиться раньше, чем моя наездница устанет. А этого всё не происходило. Её небольшая плотная грудь с острыми жесткими сосками скакала перед моим носом, курчавые волосы на голове распушились, и в полутьме комнаты на фоне освещенного фонарями окна, она со своими острыми плечами казалась валькирией, скачущей на крылатом коне. Тыгдым-тыгдым.

Наконец, я не выдержал и подгадав под её очередную кончину, облегченно излился сам в её породистую столичную попочку.

Она почувствовала в себе мою теплую сперму, прильнула ко мне и затихла, мелко вздрагивая от пережитого удовольствия.

Это был прекрасный вечер. Он перерос в замечательный выходной день. Мы проводили вместе все вечера, трахались как еврейские кролики. Лоре я после этого больше не звонил – на нее у меня элементарно не оставалось сил. Те шмотки сдал и жил с Майей на эти деньги три месяца. Все устаканилось.

Драма разыгралась лишь когда мне настала время возвращаться в свою провинцию. Но это уже совсем другая история.

Из этой же я вынес только подтверждение известной пословицы о том, что не место красит человека. «Москвичка» как Дольче Габана, бренд, образ, но потри его, отклей фирменный шильдик, найдёшь всё ту же бабу.