НАДЕНЬКА ч.8

В кабинете начальника госпиталя, за двойными дверьми, мерно гудел громоздкий бакинский кондиционер, а в приемной стрекотала будто пулемет " Erika" cекретарши. Ею была служащая в СА Гульшан Мансурова. Среднего роста, в меру полная татарочка тридцати лет. От родов она несколько раздалась в талии и бедрах, но это совсем не портило ее. Сросшиеся на переносице густые брови, пухлые губы, родинка на правой щеке придавали высокоскулому лицу восточное очарование. Медлительность ее движений оживляла чувственная грациозность. Как и следовало ожидать, новый начальник не сумел устоять перед чарами этой " Шахеризады ", как он прозвал секретаршу для себя. А ещё Мурашов был поражен ее притворной стыдливостью. Когда в первый раз Роман Владимирович заправлял в темное сокровенное отверстие Гули своего толстенького " бойца", блестевшего от смазки, женщина вдруг закрыла лицо ладонями и заверещала : " Ой, как стыдно! Ой, как стыдно!.." Тем не менее легко приняла его и стоически выдержала. Поставленная на четвереньки, стискивала зубами подушку. В ее рыдающих стонах сливались необузданное желание и восторг. Женщины прирожденные актрисы… Теперь он попал в зависимость от Гульшан, ибо отношения с ней попадали под статью 118 УК РСФСР — " Понуждение женщины к вступлению в половую связь".

( Понуждение женщины к вступлению в половую связь или к удовлетворению половой страсти в иной форме лицом, в отношении которого женщина являлась материально или по службе зависимой, —

наказывается лишением свободы на срок до трёх лет. Прим. Авт.)

Полковник Мурашов вернулся после обхода, скинул халат и остался в рубашке с короткими рукавами, открывающими полные руки в золотистом пушке. Воротник душил короткую шею подпиравшую двойной подбородок. Мысли увязали, как мухи на ленте-липучке. Он пытался убедить самого себя, что делает всё правильно. Ну не любят тех кто поступает по совести. Вдвойне, если этот человек — начальник. Самое сложное было принять решение: жить по совести ! Когда начальником недовольны, то если даже и тщательно скрывают это, неприязнь всегда прорвется. Полковник Мурашов очень рассчитывал на помощь капитана Гродацкого из военной контрразведки ( 3-е Управление КГБ СССР), веселого и деятельного. Тот был обязан ему жизнью. Доставленный " скорой " из дома, капитана сразу же отправили в операционную. Когда Роман Владимирович вскрыл брюшную полость, увидел что аппендикс флегмозный, страшно раздутый, а у основания отростка точечное отверстие. Промедли и из него в брюшную полость попадет инфекция… Гродацкий был спасён. Из оплетенного сифона с шипением ударила в стакан струя газированной воды. В стакане лопались прозрачные пузырьки… Утолив жажду, полковник вольготно расположился в мягком кресле, прикрыв глаза… Перед ним явственно предстали картины прошлой жизни… Веселой, безмятежно – соблазнительной!

Некоторое время тому назад…

В тот день была ответственная плановая операция " лицу из группы Генеральных инспекторов " ( назовем его так.) С обернутым в стерильные простыни телом на операционном столе промаялись до ужина, весь день. Но операция прошла удачно и продлила важному лицу на несколько лет жизнь, правда с соблюдением строжайшей диеты. Наденька была второй операционной сестрой и задержалась стерелизуя инструменты. Агнию Константиновну отпустили домой. Роман Владимирович устал неимоверно, даже душ не придал бодрости его толстенькому, розовому телу, за что и носил прозвище Фунтик. Он уснул за столом над тарелкой с гречневой кашей и, располовиненной вилкой, коричнево-золотистой котлетой. Ком жалости подкатил к горлу Наденьки: " Ой, как уморился, бедный…" И не мудрено — колдовал в ворохе розово-серых колбасок кишечника, отрезал, сшивал… Девушка убирала бисеринки пота с высокого лба стерильными салфетками, Агния Константиновна подавала инструмент. Ассистент Володя сохранил больше сил. Ему был доверен шов на животе. После операции, он уединился в душе с анестезиологом Еленой Андреевной. Проходя мимо, Наденька слышала бодрый голос Володи и женский смех. Она брезгливо передернула плечами:

"Вот сучка! Обманывает мужа…" – с негодованием подумала Наденька.

Однажды Володя затащил и её в душ… До сих пор перед глазами его накаченное, мускулистое тело с темными волосами на груди, из зарослей весомо торчал перевитый венами член. Он наклонил ее над фаянсовой раковиной, грубо, толчком колена раздвинул ноги пошире. Вторгся одним мощным толчком, не заботясь о ласках. Хорошо что увлажнил и намылил… Приближаясь к финалу, рывком развернул и сильно нажал на плечи. Колени ощутили мокрый резиновый коврик. Володя провел по пухлым губам налитым кровью, горячим членом, властно бросил:

— Возьми!

Девушка стиснув зубы, отрицательно мотнула разлохмаченной головой, с ненавистью глянула на насильника, готовая рвануть его плоть.

Он видимо это почувствовал, но тем не менее, грубо держа за волосы, кончил ей на лицо, украсив белесыми узорами.

От дальнейших приставаний, девушку снова избавила добрейшая Агния Константиновна.Улучив момент, оставшись наедине с молодчиком, она зашипела, как злобная гадюка:

— Слушай кобелина, отстань от Надюхи! Если невтерпёж, пяль Ленку, флаг тебе в руки…

Володька покрылся красными пятнами:

— Да как вы смеете так разговаривать с офицером!

— Таких офицеров на хую вертят.. . – спокойно ответила фронтовичка.– Не хочешь по хорошему, сама рапорт подам и Надюху заставлю… Полетишь из Москвы с волчьим билетом… В лучшем случае в медсанчасть стройбата, лечить " ко́сарей"…

Старая медсестра презрительно цикнула.

Анестезиолог, старший лейтенант м/с Елена Андреевна Верниковская была весьма кокетлива, умела показать себя и обожала молодых, красивых мужчин. Невысокая, очень живая, выглядела моложе своих тридцати двух лет. Широко расставленные светло-карие глаза, прямой тонкий носик, четко очерченные губки маленького рта, нежный овал подбородка. Предпочитала короткие юбки открывавшие стройные ноги с короткими выпуклыми икрами и тонкими щиколотками, и высокие каблуки прибавлявшие ей рост. Ее супруг, старше на двадцать лет, был обладателем красных лампас и шитых звёзд на погонах, занимал солидный пост и кабинет, выходящий окнами на московскую набережную Максима Горького. Детей у них не было. Немного полноватая, но очень аппетитная, с наливной упругостью ягодиц Лена вызывала желание. Ради любопытства она время от времени спала с Романом Владимирович, ценила его, как талантливого хирурга. Сотрудничала с ним в его " абортных гешефтах", получая на мелкие расходы фиолетовые четвертные и розовые червонцы. Генерал был прижимист и страшно ревнив, а поддержание красоты требует расходов. И немалых! Мурашов прикрывал её перед ревнивым супругом, который всецело ему доверял, не видя в этом толстяка соперника. Знал бы он, что этот " пентюх" был одним из отростков рогов, коими наградила его " верная" супруга.

Вернувшаяся из душа парочка застала в комнате отдыха оперблока весьма занимательную картину. Наденька, на которой были лишь чулки телесного цвета, взгромоздилась на распластанного Романа Владимировича, сжав коленями его бедра. Оседлала как могучего битюга. Медленно приподнималась и опускалась, ласкала его толстую, бабскую грудь…

— Во даёт наша тихоня! — воскликнул ошарашенный ассистент.

Его спутница лишь хмыкнула. Роман Владимирович, прервал стоны наслаждения и промолвил:

— Человек не рождён для страданий. Мы избавляем людей от них, берём на себя часть их боли и имеем право немного расслабиться, чтобы изгнать ее… Иначе сойдём с ума! Лена, — обратился он к женщине, — присоединяйся…

— Не могу я, Роман Владимирович, вдруг мой нагрянет…

— Не беспокойся, красавица ты наша… Я позвонил твоему Отелло, предупредил что задерживаю тебя, возможна повторная операция, а анестезию доверяю только тебе… Он поворчал, но согласился. Присоединяйся, поласкаю тебя. Жизнь дана для радости!

Елена Андреевна не заставила себя долго упрашивать. Быстренько скинула халат с голого тела, размотала тюрбан из полотенца, встряхнула ещё не просохщие густые, темно-русые волосы. Она уселась на лицо хирурга. Володя пристроился сзади Наденьки, щедро смазав вазелином меж её ягодиц и свое достоинство. Он прижал девушку к мягкому, пружинящему животу подполковника, усердно лизавщего щель Елены… Та заглушила крик боли девушки поцелуем, когда члены мужчин разделила лишь тонкая перегородка. Наденька погрузилась в состояние возбуждения, в котором причудливо смещались восторг, тревожное ожидание боли, отчаяние и ужас от происходящего действа. Это было для неё в первый раз…

Из мира грез Романа Владимировича вернул к действительности голос Гули из динамика селектора :

— – Роман Владимирович, к вам капитан Гродацкий…

— – Спасибо, Гуля… Сооруди нам что-нибудь, на скорую руку.

Капитан Сергей Викторович Гродацкий, в штатском, вошёл в приемную лёгким, пружинистые шагом, небрежно помахивая кожаной папкой на молнии. Худощавый, по-спортивгому подтянутый. Густые черные волосы открывающие лоб без единой морщины, две глубокие впадины в уголках красиво очерченного рта, волевой подбородок, несомненно привлекали внимание слабого пола. Поздоровавшись с Гульшан, глянул в ее черные миндалевидные глаза жарко и проникновенно. Бросил коротко: " Доложи"… Лишь только он скрылся за высокими дверьми кабинета, женщина достала пудреницу. Придирчиво оглядела свое лицо в зеркальце, поправила прическу иссиня-черных волос. Оставшись довольной своим обликом, улыбнулась.

Приятели расположились на диване и беседовали. Секретарша прикатила сервированный столик и удалилась покачивая бедрами.

— – Плохо выглядишь, Рома…

— – Да, совсем дела замотали. Как сам то?

— – Я то ничего, а тебе надо развеятся. Махнем на рыбалку, есть " картошка дров поджарить".

Капитан лукаво подмигнул и продолжил:

— – Прелестный кусманчик в приемной обитает, познакомь…

— – Гуля замужем, двое детей, — ревниво буркнул полковник.

Капитан пристально посмотрел на него, процедил назидательно, растягивая слова:

— – А вот вам, товарищ полковник, со своими бабами из госпиталя крутить не советую, многим тут на хвост наступили, многие зуб на вас имеют, анонимки к нам и военному прокурору строчат. Подставят…

— – Я надеюсь на твою помощь.

— – Обязательно помогу, добро помню. Жизнью обязан…

Полковник перебил его:

— – Ну ты это брось! Это мой врачебный долг. Помоги, Сергей, навести порядок в госпитале…

— – Во мне можешь не сомневаться, санкция от прокурора получена, привлечем взвод из комендатуры, выясним, как " дурь" попадает на территорию, накроем с поличным твоих " сумчатых"…

— – Хочу уволить к чертовой матери всех несушек, но разом нельзя оголить пищеблок… Послал в управление заявку на срочников, окончивших поварские учебки. Конечно гражданские лучше, но где найти? Ваша служба не поможет подобрать кадры?

— – Э-э-э… Хорошего повара по анкетам не найдешь. Значит откладываем операцию до прибытия срочников?

— – За хлеборезом надо проследить, может на канал поставки наркоты попадём. Крутятся частенько земляки, из чужих, даже белым днём…

— – Чернота?

— – Да, узбеки вроде…

— – Эти " моя твоя не понимает" на кухнях почти во всех частях обосновалась. Мафия! Ладно, я пойду, дел ещё полно… Увидимся ещё.

Они тепло попрощались. Когда капитан ушел, Гульшан метнулась к двери и закрыла приемную на ключ изнутри.

Дверь в комнату отдыха имела вход из кабинета, сделанная заподлицо с деревянными панелями. Манило свежей белизной белье на разложенном диване. Женщина раздевалась аккуратно складывая платье и белье на мягкое кресло — ведь ей возвращаться домой.

Пока Роман Владимирович снимал " внутреннее напряжение" в объятиях симпатичной секретарши, осмотрим доставшееся ему хозяйство.

Надеюсь послужу тебе хорошим гидом, дорогой мой читатель. Есл тебе покажется скучным, пропусти…

Кабинет доставшийся ему от предшественника был весьма просторен и удобен. Прекрасный кожаный диван, ковер во весь пол, два стола: письменный и для заседаний со стульями, обитыми кожей. Стены до половины отделаны деревянными панелями " под орех". На окнах толстые темно-синие драпри и белые тюлевые шторы. На стене портреты Генсека в маршальский форме, министра обороны Устинова. Мурашов приказал повесить ещё портрет Николая Ивановича Пирогова. Апартаменты начальника располагались жёлтом здании с белоколонным подъездом и пилястрами расчертившими стены, щедро украшенных звёздами, серпам с молотом в лаврово-дубовых венках, вперемешку со змиями, обвивавшими чашу. Здание построили вскоре после войны в стиле, названном " сталинским ампиром". К нему примыкали четырёхэтажное корпуса из серого силикатного кирпича с большими окнами. Хозяйственные помещения, пищеблок и морг располагались в отдельных зданиях и соединялись с основным зданием госпиталя подземными переходами. Ажурная чугунная решетка на каменном фундаменте была перед главным подъездом, а остальная территория ограждена бетонными панелями с нитками колючки по верху. В пустынный переулок выходили глухие железные ворота, окрашенные зелёным с накладными красными звёздами. Тут же был КПП. Был у госпиталя свой гараж с небольшой мастерской для среднего ремонта. В теплых боксах размещались его персональный " бобик" ( УАЗ-469), три санитарные " буханки" ( УАЗ-452) и пасcажирский РАФ.

Срочники из обслуги размещались в одноэтажной казарме. Внутри ничего примечательного: койки в два яруса, залитая бетоном " взлетка" и прочие помещения согласно Устава внутренней службы.

Вот пожалуй и все.