Написала рассказик… Часть вторая…

Посвящается AlenkaWhite

— Угмммм…, – поперхнулся Влад, толкнув меня локтем.

— Та едрить! – вырвалось у меня вслед за падающим смартфоном.

У самой земли поймал. И то, когда мобильник сам от нее отскочил.

— Ты имбицил! – начал звереть я, рассматривая девайс. В принципе ничего страшного не произошло. Все как всегда. Защитный чехол пребывал в полном порядке, защитное стекло экрана – во множественном числе. То есть вдребезги.

— Та погоди ты! – нехотя отмахнулся от затрещины Влад. – Ты глянь, лучше, что Аленка писанула! Бляхуехалнашавтобус!!!

Вообще с Владом мы давние приятели, и за годы научились понимать с полуслова. Вот он только “Бляхуел” произнес, а я уже возбудился. Если Аленка чего писнула, то держите меня семеро козлят! Я засунул разбитую дешевку в карман, мечтая к осени купить что-то годное, и сунул нос под толкнувший меня локоть.

Аленка, это почти наша сокурсница, только мы заканчиваем первый, а она второй.

Что еще такого о ней рассказать? Самое главное, наверное… Ее хотят все. Стоит ей появиться в коридоре, в нем прекращаются жизнь и углекислый газ. Тахионы меняют орбиты, растягивая время, народ забывает дышать. Тишина полная. Слышно, как пролетающие мухи пукают. Им мухам тахионов не нать. Они сами себе тахионы. Короче. Ну вы поняли про Аленку. Само совершенство! Богиня! К тому же – единственная авторесса эротической литературы на нашем районе. Когда она скидывает свои писульки, она их так и называет – писульками, в общий доступ, средняя успеваемость по нашей психушки (так мы называем свой универ) уходит в экстремумы. Либо почти полные зачеты, либо стопроцентные неуды. Знаете почему? Потому что одна половина студентов читают писульки, и дрочит, наплевав на экзамены, а вторая половина – читает, сдерживается, и на фоне нерастраченной сексуальной энергии – с удесятерёнными силами вгрызается в гранит науки. И результат – налицо. Вернее – в зачетке!!!

А еще Аленка у нас звездная мечта поэта! Нет, не того Арнольда, который Петруха. Этот терминатор ее только на руках носит, и целовать никому не разрешает даже мысленно. Поэт у нас Владик. Его трижды чуть не турнули из универа, за то, что контрольные и лабы писал рэпом. Стихоплет-стихопат. Он по другому не умеет. Профессора и доценты – тоже. Единственное, чего Владик не умеет делать рэпом, это любить. Любит он исключительно насмерть! Поэтому, чтобы не попадаться на глаза Петрухе и не умереть, любит он Аленку в ее же блоге. Прерываясь на сон и еду. И дрочит исключительно на Аленку и мелкую Лизку из близкого ее окружения. У него пунктик на все великое и мелкое одновременно. Сплошной экстремум-однолюб, а не человек. Ни разу никому из них не изменил за полгода. До АлёЛизы у него была вполне себе живая девочка Тонечка, но родители, прознав про поэта Владика, поспешили увезти дитя от греха подальше. А мы с Владом остались в общаге. Три дня Владик пытался вскрыть себе вены деревянной линейкой, выброситься из окна первого этажа, и кончить, задохнувшись от асфиксии. И ничегошеньки у него не вышло. Не успел. Кто-то сжалился и скинул нам приглашение на Аленкин блог.

Так и началась наша половая жизнь. По первости мы заваливали одну контрольную за другой, потому что дрочили на Аленку и частично Лизку в терцию, а потом сообразили в чем дело, и начали дрочить по очереди, наутро списывая друг у друга. Не поймите меня неправильно! Абсолютными дрочерами назвать нас было нельзя. Мы ни разу не девственники. Взять хотя бы Тонечку. У них с Владиком стопудово был секс. Она мне сама сказала.

— Тебя поэтому девчонки “пиздаболом” кличут? – выдохнула она, когда к ней вернулся дар речи после моего куни-дебюта. Я высокомерно ухмыльнулся ей прямо туда, длинно и смачно вытащил из писи, где не раз побывал стручок лучшего друга, свой агрегат и, заходясь от восторга, облизал им чудесные складочки. Все вместе и каждую в отдельности, не пропуская ни одного закоулка и бугорка.

— Охуеееееть!… – простонала Тонечка, теряя сознание, но, продолжая измазывать мне лицо соками, и ручкой наяривать корешок. Она, говорят, после того случая заикаться начала, и трусы менять шесть раз за день. Родители сразу и отправили в соседний город к тетке. Там психушка лучше. Универ, имею ввиду. Только вы Владу не рассказывайте про меня, лучший друг все-таки.

Нет. Пиздабола не потому мне пришили, что своим языком могу на лету мух наловить, и шнурки им же завязать, ни одной на волю не выпустив. Язык у меня и вправду длинный. Физически далеко за подбородок высовываю. Но дело совсем не в этом! Для меня пиздеть – как для вас мешки ворочать. Анекдоты рассказывать, байки травить, хрень моржовую часами нести, преподов в истерику отправлять – это все я! За пиздежь и только за него прозвали меня пиздаболом, а не потому, что нравилось женские письки вылизывать. С класса где-то пятого и до восемнадцати лет включительно – исключительно в мокрых мечтах. Не знаю, откуда во мне эта тяга. С детства люблю все облизывать. Конфеты, леденцы, снежки, сосульки… Сколько раз языком к мерзлому железу прикладывался – не счесть! Мне предки вафельный стаканчик мороженного единственный раз в жизни купили, и больше ни-ни, как только увидели, во что языком своим превратил. Тут еще и Бобик, как на грех прибежал…. Съел с лица вафельные остатки, а я ему, Бобику, нос на радостях облизал… Мать – в обморок, а Бобик потом неделю со мной не разговаривал. А в шестом классе, помню приехал брат на побывку из армии, и втихаря рассказал, что женская пися – на солдатскую пилотку, как две капли похожа. Зря он это. Мне к тому времени совсем немного и нужно было, чтобы чердаком тронуться. Наутро спизженная пилотка, как две капли походила на влагалище, двадцать раз за ночь пережившее множественный и серьезный оргазм само по себе. Я тогда и слов то этих не знал, а пизды огреб вагон и маленькую тележку. Он так и уехал. С пиздою в кармане. На голову такое даже подумать надеть было страшно.

“Приеду, ссука, убью!”, – писал с гауптвахты брательник, куда попал за неподобающий солдату вид…

Так что да – у нас с Владиком – было! А будет еще больше, судя по Аленкиной последней писульке. Мы еще до середины не добрались, как головы закружилась от резкого прилива крови к другим, более важным жизненным органам.

— Стой! – взвыл друг ужасным фальцетом, и я подумал – кончается мил человек.

— Гляди, – дрожащим пальцем мне указали на бегущую внизу страницы строку.

“…Приглашение на сегодняшний сабантуй у Аленки действует только для зарегистрированных пользователей блога! Ха-ха-ха! Подотрите слюни! Я вас всех люблю, дарагыи мои подписчики, но не настолько, чтоб меня затрахали прямо в дЭрЭ всем коллективом! Разыграем приз! Приглашение получит автор последнего комментария под этим рассказом!!! Можно придти с другом! Но лучше – с подружкой! Итак, запись закрывается через десять секунд! Спешите! Торопитесь! Не толкайтесь локтями!!!”

— Ипать,. . . – сладко кончили мы на чтение бегущей строки.

— ДэРэ у Аленки…, – мечтательно застонал я, сползая по стенке. – Кузьмичь… сукааааа, всю ночь держали……

— Идрить, сукааааа! – заорал Владик. – У меня страница зависла!!!!

Сколько времени в таких обстоятельствах вам потребуется, чтобы вскочить на ноги, выдернуть из кармана цепляющийся за ключи мобильник, разблокировать, через разбитый экран залезть в браузер, отмотать в самый низ, добавить коммент “Вау”, и нажать кнопку “Отправить”? Дохрена. А все потому, что вам неизвестна сила писулек нашей с Владом общей любви! И вам не девятнадцать, потому что лет. У меня на все ушло секунд шесть. Мастер спорта, мля! А перед тем, как счетчик обнулился, и среди трещин промелькнуло еще одно “Вау”, чужое и зловещее, я таки успел прихлопнуть его своим козырным коммом! На этот раз точно последним! Да я чемпион мира, мля! Потом уже, неспеша, с победной усмешкой разглядывая смертельно побледневшего Владика, я залез в личный кабинет и… И хуйтам. Смарт упал именно тем местом, на котором была иконка письма с приглашением. Дальше следовали непереводимая и безобразная игра слов табуированной лексики, танцы с бубнами и тузами аккаунтов, перезагрузка смартфона Владика, и пополнение счета через ВайФай в ближайшем кафе.

Через час свежевыбритые, пахнущие одеколоном “Шипр”, в галстуках, с цветами, коробкой конфет и авоськой с вином, мы строевым шагом шли к общему нашему счастью…

Продолжение следует.