Наташкина улыбка. Глава пятая

Глава пятая. Наташкино отсутствие.

Квартира встретила тишиной, и я малодушно вздохнул с облегчением. Не было у меня ни малейшего желания с ней общаться. Слишком зол, слишком сильна обида! Ну, разведусь. Ну, схлопочу выговор… Ну, не посижу в министерском кресле. Зато не придётся всю жизнь вглядываться в лица сослуживцев, гадая, кто из них уже выебал мою жену, а кто – только собирается!

Мысли кружили злые, грубые. Интересно, где она сейчас… Эх, надо было у Пашки поинтересоваться. Скорее всего – в какой-то "гостинице", про которую он упоминал. Перед глазами опять всплыла страшная картина воспалённого, разверзтого Наташкиного очка. Да уж, кроме как "очком" теперь и не назовёшь. И это жена, которую любил, ради которой…

Да, в конце-концов, что – на Наташке свет клином сошёлся!? Полно же нормальных, честных девушек вокруг… Разведусь и найду себе такую. И всё будет хорошо!

"Не будет" – омерзительно хмыкнул внутренний голосок. "Заткнись!" – привычно отозвался я. "Не поверив одной, ты не поверишь и другой" – бесстрастно отрезал голосок. Я злобно пнул пуфик. С чего бы мне не верить другой, если она другая? "Ты уверен? А если она просто не расскажет тебе?" Заткнись, паскуда! – злость переполняла меня, плескаясь уже где-то в районе бровей. "Смотри, не захлебнись" – деланно сочувственно проскрипел голосок. Если будет любовь – будет и доверие! Главное, быть честными друг с другом! Я постарался дышать ровнее, но голосок пробил точно и безжалостно: "Так же, как ты был честным с Наташкой?" В глазах потемнело. Буду я ещё переживать из-за этой… "Точно" – деланно бодро подхватил голосок – "Иди, намахни, в холодильнике "Столичная" стоит, почти полная! Все проблемы-то и уйдут"

Искушение было настолько мощным, насколько же и привычным. Очнулся только взявшись за ручку дверцы холодильника. Неприятно поразился, что те несколько секунд, пока шёл из комнаты в кухню, по-видимому, совсем не контролировал себя. Ещё более неприятным открытием стало то, какое потребовалось усилие воли, чтобы разжать пальцы… Скатился? Похоже на то. Радует, что хотя бы дома пока получается сдерживать себя. Дома… Дом ли это теперь? И для кого? Мысли автоматически вернулись к нерешённой проблеме. Проблеме? К беде! Самой настоящей беде…

Уже развернувшись, чтобы уйти, краем глаза заметил на столе белое. Оказалось – листок. Но не утренний, побольше. Сам не заметил, как схватил его, глаза жадно впились в знакомый почерк: "Суп в холодильнике. Я уехала к маме. Извини, что не позвонила, очень спешу". И всё. Ни слова про консультацию – что там, как там? Знает же, что я волнуюсь! "Она думает, что ты уже давно насчёт неё не волнуешься. Что трахаешься на работе с молодой секретуткой, а к ней приходишь по обязанности, потому что муж. Вот то знание, которое она себе придумала. Вот та причина, по которой она пошла туда" – безжалостно оттарабанил ненавистный, но всегда правый внутренний голосок. Привычно буркнув ему "Заткнись!", протопал в комнату, упал лицом вниз на диван. Выходит, она была здесь днём. Возможно, даже, слышала как я звонил, но не подошла. Значит уже решила, значит уже не хотела говорить!.. Ну да, она же даже анализы к этому времени сдала… Опять стало больно и обидно, да так сильно, что сам испугался своего хриплого, жалкого стона в подушку. Ну почему, почему бабы так устроены? Почему они не понимают!? "Не понимают то, чего не знают?" – невинно поинтересовался голосок. Крыть было нечем…

Несмотря на переживания, безумно хотелось спать. На часах – половина девятого. Время звонка на работу. Прав Пашка – отгулы, только отгулы. Наработаю там сейчас… Нечего портить репутацию. Да и… Милявский. Этот, к гадалке не ходи, вечером опять потащит куда-нибудь! Само по себе это даже было бы неплохим решением – хоть забудусь… Стоп. Решением!? И что бы оно решило, это "решение"!? За два с лишним года таких "решений" – какие результаты-то!? Ну-ка, подобьём баланс… В плюсе: шаг до кресла министра лёгкой промышленности. И это огромный такой плюсище! Что ещё? А вот дальше плюсы что-то не шли… И квартира, положенная по рангу, и долгожданные дети в этой просторной квартире, и вообще вся семейная жизнь, которая всегда обозначалась словом "счастье", всё это вдруг оказалось под большим вопросом. И в "плюс" не попадало совершенно точно… Что ещё? А, угробленная печень, которая уже сбоила, посылая недвусмысленные сигналы… Да и здоровье, в общем, уже не то… И это всего в 37.

"А ведь был бы самым молодым министром" – подумалось привычно-самодовольно. И что? Всю жизнь смотреть в эти рожи, гадая, кто из них… Фух. Ладно. Ну запру я Наташку по средам. Ну не буду отходить от неё ни на шаг. Да как не отходить-то!? Как займу должность, такое начнётся! И она будет полностью предоставлена сама себе. И своим новым развлечениям… Найдёт того, кто сможет её… удовлетворять днём – только и всего! Привязать её детьми? Для этого их надо сначала сделать… Да даже если и сделать! Иметь матерью своих детей шлюху, дающую всем подряд!? Это что, блять, за семейное счастье такое!? Ну Галка, ну сука! Зачем!? За что!?

"Низачем и ни за что" – внутренний голосок был начеку – "Она поделилась опытом, который когда-то помог ей, только и всего". Возразить было нечего. "Она даже не знает, что от судьбы вечной бляди-изменщицы её уберёг собственный муж, который переступил через свою гордость и обиду, простил и дал понять, что она любима" – безжалостно добил маленький садист. Мда… А ведь Пашка правду сказал – ситуация один в один! Один раз – случайность, два раза – закономерность… Вот только, если бы Пашка не смог поступить так, как он поступил, исход был бы совсем другим. Но Галка-то этого не знает! Всё, что она знает – два факта: поход в "Распутье" и внезапная… внезапный ренессанс отношений с мужем. И этого было достаточно, чтобы посоветовать то же самое лучшей подруге… Господи, что у них в головах!? Как Пашка вообще выдерживает такую жизнь? Ведь ему так и придётся ей врать, до конца! Получается, Наташка собирается делать то же самое!? Врать мне всю жизнь!? "А ты спроси" – невинно посоветовал голосок – "сразу и узнаешь". И опять возразить было нечего. Начинала болеть голова, нужно было чем-то отвлечься…

Сделал несколько звонков. Мало сказать: "меня дней десять не будет, беру отгулы", надо ещё перераспределить ответственность по руководителям отделов, чтобы всё двигалось и катилось… Но всё получилось даже легче, чем я думал – скорее всего, слухи о грядущем назначении уже пошли, и все, кто лелеял мечту о моей нынешней должности, стремились обозначить себя, засветить свою кандидатуру… Вот и ладненько!

Теперь – неприятное. Звонок Наташкиной маме. В общем-то, звонить ей, по большому счёту, незачем, просто хочу узнать – там ли уже Наташка. Если да, значит ничего серъёзного, если нет – значит… заднице её требуется лечение. И зачем мне это знать? А чёрт его знает. Хочу знать – и всё тут. И даже если Наташка уже там и подойдёт к телефону, разговор по проводу совсем другое дело, чем… посмотреть ей в глаза. Тёща подошла сразу, будто у телефона сидела. Нет, Наташечки нет, в аптеку убежала. Нет, что ты Петенька, ничего серьёзного, просто на всякий случай! Я ей передам, она перезвонит… Осадок от разговора остался отвратный. Понятное дело – Наташка попросила мать прикрыть её. Понятное дело – мать есть мать, сначала защитит дитя, а потом уж будет разбираться, что с ним делать… По крайней мере, Наташкина мать всегда производила такое впечатление, очень приятное, к слову. Из тех родителей, для которых счастье ребёнка важнее своей правоты. Этим и нравилась всегда. Нда, так и не понятно, всё ли у Наташки в порядке… с жопой.

"Что, беспокоишься, всё-таки?" – не утерпел внутренний голосок. А и правда – чего я беспокоюсь-то? Она там под присмотром – Пашка сказал, что всегда врач дежурит, поэтому… пусть сама о своей жопе думает! Теперь, скорее – в кровать! Телефон на тумбочку – вдруг и правда перезвонит? Уже почти засыпая попытался вспомнить, был ли у них с Наташкой хоть раз анальный секс… и не смог. Чёрт, да они даже не говорили об этом! Наташка всегда была достаточно сдержанной, что в разговорах, что в поведении. Воспитанная – именно этим она когда-то очень повысила свою привлекательность для него в плане замужества. Он представлял, как хорошо она впишется в московский высший свет – строгая, ослепительно красивая… Приятно было думать о зависти, которую обязательно будет вызывать такая эффектная, но неприступная жена. Не это ли сыграло решающую роль, когда он собрался сделать ей предложение? Да нет… Я любил её, хотел, мечтал о ней – и она оказалась очень хороша, потому что в постели – отзывалась, потому что хоть и не сразу, но приняла моё желание, когда перед соитием я просил поласкать героя, хоть и занавесившись своими великолепными волосами… Правда, на все мольбы "посмотреть одним глазком" смеялась и отшучивалась – мол, сосредоточься на ощущениях, импрессионист… Так, вспоминая приятные моменты из нашего с ней прошлого и задремал…

Проснулся почти вечером. Если Наташка и перезванивала – не слышал. Хотя, звонок у телефона мерзкий, сколько раз хотел поменять аппарат… Услышал бы. Голова была тяжёлая, остро хотелось намахнуть, хотя бы чуть… Отпуск или не отпуск, в конце концов-то!?

Очнулся у стола, с бутылкой в руке. И ведь сознания не терял, всё понимал что делаю, но… как будто не я! Как кино смотрю! "Алкоголизм, чё ты хочешь…" – снисходительно протянул голосок. Хотелось высказать ему… Да что тут выскажешь? Стало опять паршиво. Неужели я, всегда считавший себя волевым, способным к самоконтролю человеком, не смогу сопротивляться этому… этой… привычке!?

"Ну попробуй" – благожелательно квакнуло в голове. Сам себе не веря, осторожно подошёл к раковине. Прислушался. Да нет, вроде ничего такого… А какого? Отвинтил крышку, взгляд задержался на чистой, прозрачной жидкости в бутылке, в памяти тут же промелькнули картинки дивана, телевизора, закуски… Поймал себя на том, что неподвижно стою с бутылкой в руке уже, наверное, с минуту! Озлился, резко наклонил, выбулькал водку в раковину, поморщился от мощного запаха, который так и не полюбил, только теперь догадался пустить воду… В голове внезапной тревогой промелькнула картинка пустой полки для бутылок в холодильнике. Ещё чего! Это что же, если я в магазин за продуктами пойду, то ещё и там надо будет бороться, чтобы не купить!? Нет уж, нет уж… Почему-то совсем не хотелось проверять – выиграю ли я поединок с самим собой в винном отделе. Проще вообще не ходить в магазин. Так, а что там, в запасах? В запасах оказалось нормально: помимо кастрюльки с супом, нашёлся и хлеб, и колбаса, и пара пачек пельменей в морозилке… Это не считая картошки морковки и прочих ингредиентов, и даже куска вырезки. Живём! Можно держать оборону и здесь. Странно, что не помню, когда это покупал… А, ну да, всё по дому давно делала жена… И в магазин, и готовка – всё на ней, как заведено. Тоска по нормальной жизни скрутила внезапно. Захлопнул дверку. Есть не хотелось совершенно. Хотелось… А вот, хрен тебе! Я развернулся и, контролируя каждый шаг, потопал из кухни вон.

Умываясь, подсознательно искал в ванной признаки Наташкиной измены. Брилась она дома, или… там? Нет, ничего. Чисто, как в больнице…

Вечер прошёл за телевизором, смотрел всё подряд, только чтобы не думать о Наташке. И, чего греха таить, об алкоголе. Выспавшись днём, тупо таращился на экран час за часом. Поел супа, который оказался, как всегда, вкусным, даже гретый. Опять накатили воспоминания… Вспоминались, почему-то, только самые лучшие моменты, когда нам было хорошо вместе не только в постели, и таких моментов было много, очень много! Незаметно подкатила тоска, сожаление, боль от этой огромной утраты… "Утраты чего?" – поинтересовался внезапно проснувийся голосок. Чего, чего… Доверия. Наташка теперь стала чужой, непонятной. Не только потому, что позволила лапать своё тело незнакомым мужикам, не только потому, что они делали с ней такое, о чём мы вместе и не думали никогда. Вся эта дикая ситуация с государственным борделем, опутавшим своими сетями пол-Москвы, причём, очень высокопоставленной Москвы, Пашка вроде что-то там про президиум даже намекал… всё это было настолько чуждо и мне, и ей… в нашей прошлой, счастливой жизни! "Это для тебя она была счастливой. А для неё, видимо, не очень" – не преминул вставить свои пять копеек голосок в голове. Эта мысль была последней, когда монотонное бормотание телевизора перешло в беспокойный предутренний сон.

Доев вчерашний суп, дисциплинированно вымыл посуду. Протёр пыль. Везде. Попылесосил. Сварил пельмени. Доедая, понял, что сидеть в пустой квартире, одному так тоскливо, что… А, собственно, что? Позвонить тёще? Скорее всего она уже в курсе, что Наташка решилась на бунт. Вряд ли, конечно, она расскажет матери про… В общем, вряд ли. Но отмазывать та Наташку будет. Не хотелось обсуждать свой… ещё и с ней. "Проёб?" – тихонько подсказал голосок. Судорожно метнулся, включил телевизор. Через полчаса понял, что просто смотрю стеклянным взглядом на мелькание цветных пятен. Ещё через полчаса понял, что со мной: я ждал. Ждал её возвращения… Но потихоньку телевизор делал своё дело, и когда я в следующий раз открыл глаза, на часах было полседьмого. Голова ощущалась гулким чугунным шаром, мысли крутились вокруг похода в магазин. Чёрта с два! А Наташки всё не было… Звонить она тоже, видимо, не хотела. Что ж, позвоню сам! Интересно, кто подойдёт?..

Подошла тёща. Я даже не стал вникать в её сбивчивое бормотание про то, чем сейчас совершенно неотложно занята Наташка, и просто попросил передать, что я очень волнуюсь, что взял отгулы, чтобы дождаться её дома, потому что нам очень нужно поговорить. И повесил трубку. Только поставил воду, чтобы сварить остатки пельменей, как услышал звонок.

— Ната, ты!?

После довольно долгой паузы, в трубке тихо прозвучало:

— Я.

Её голос был… Нет, не спокойным. Он был… никаким. Казалось, прошло много-много лет и вот теперь, разговаривая со мной, она не чувствует уже ничего. Стало по-настоящему страшно.

— Слушай, я очень волнуюсь, нельзя же так! Я как записку твою прочитал, так места себе не нахожу! Что-то случилось? У тебя что-то нашли!? Пожалуйста, скажи мне! Почему ты держишь меня в неизвестности? – все эти реплики я за сутки отрепетировал на пятёрку, получилось вполне. После заминки, она ответила, и мне показалось, что она не ожидала такого вопроса:

— Всё в порядке, не переживай.

— Ты бы, хотя бы, позвонила… Я же беспокоюсь! Что с мамой? Когда сможешь вернуться?

— Пока не знаю… – очень тихо сказала Наташка, слышно было, что ей неприятен этот разговор. Естественно, ложь есть ложь, её хочется поскорее оставить позади и забыть…

— Ната. Нам очень нужно поговорить. Мне… нужно кое о чём тебе рассказать.

— Правда? – в её тихом голосе слегка прорезались нотки сарказма. Ничего, разберёмся, главное – поговорить!

— Правда. Это касается того… В общем, как всё так получилось. Я хочу всё рассказать.

— Думаешь, мне стоит… знать?

— Я давно должен был рассказать, я знаю… Это моя вина! Я не должен был молчать! Но это не… телефонный разговор. Пожалуйста, приезжай. Если нужно – я могу за тобой заехать!

Пауза была долгой. Мне почему-то даже показалось, что Наташка не дышала всё это время, настолько мёртвая тишина царила в трубке.

— Хорошо. Я приеду. Завтра. – короткие гудки.

В голове крутилась только одна мысль – а ведь это очень далеко зашло… Никогда раньше Наташка так не разговаривала, даже во время размолвок, неизбежных за долгую семейную жизнь. "Ну а чего ты хотел?" – голосок в голове звучал рассудительно – "Это продолжалось годы. Годы! Она жила с этим, варилась в собственных подозрениях каждый день. Думаешь, ей вот так вот просто – повернуть назад? Особенно после вечера среды?" Усилием воли отогнал тут же услужливо подсунутые памятью фрагменты кошмара на подиуме. Услышав шипение кипящей воды, метнулся в кухню: сначала – поесть, думать – потом…

Уже лёжа на диване, краем глаза следя за маленькими, на экране, футболистами, опять вернулся в то время, когда Наташка начала, что называется, доставать. Ведь не сразу это началось, не сразу… Сколько раз она пыталась обратить на себя внимание!.. Сколько раз я замечал, что она ходит по квартире в таком виде, что раньше я бы уже затащил её в кровать… Да в какую кровать, завалил бы на том же месте, где увидел! Но… видимо, что называется, "быт заел", иначе чем объяснить то, что я, всегда любивший Наташкино тело до умопомрачения, с годами как-будто всё меньше замечал её красоту? Сначала, помню, отзывался на её провокационные выходки, даже начинали резвиться, но… потом я потихоньку отъезжал, придумав какой-нибудь повод, не найдя в себе задора продолжать так, чтобы Наташка осталась довольной. Просто не было сил и желания… А потом уже и вовсе старался не показывать, что замечаю её сигналы, просто смотрел в сторону, притворялся, что сплю… Ну устаю я, устаю! А секс требует сил и… желания. "Так у тебя не было сил, или желания?" – как всегда, внутренний голосок был беспощаден – "Ты уж определись. А то, видите ли, быт его заел…"

Что ж, пожалуй корень всего скрывался именно здесь. Думать о Наташке как о женщине, а о её теле как о сексуальной цели, я перестал уже давно, это факт. Винить надо было себя… Свою работу, своё отношение к семье, когда я, решив за нас обоих, что главное – это карьера, фактически оставил жену наедине с самой собой. И в этом одиночестве, сдобренном моими частыми задержками на работе, после которых я наверняка пах перегаром – женский нос не проведёшь – Наташка пришла к единственно верному, по её мнению, выводу: я к ней охладел и у меня есть любовница. Сейчас, вспоминая пашкины слова о желаниях замужних женщин, которые с возрастом только усиливаются, я сам признал, что создал все условия для измены жены…

За этими невесёлыми мыслями я и провёл остаток дня, почал вторую пачку пельменей и несколько раз сдержал порывы "сходить в магазин за нормальной едой". На душе было гадко. Ещё гаже стало после ужина, когда размышления о сексуальных потребностях жены с неумолимой логикой, раз за разом приводили меня к ещё не потускневшим в памяти воспоминаниям о её явных оргазмах там, на подиуме… Я просто не мог ожидать, не мог даже предполагать, что ей это нравится! Ну не было за все эти годы и намёка от неё. Не было! Уж какими жаркими были первые два года, мммм! И, справедливости ради, разве это не я сподвигнул её первый раз взять мой член в рот!? Только через несколько месяцев после свадьбы! Через несколько месяцев сначала намёков, потом комплиментов, потом просто уговоров… Ну не могло это быть притворством, не могло! Или могло?.. А может, я вообще о ней ничего не знаю!? Ведь кто-то был до меня, она честно призналась, когда мы впервые зашли дальше поцелуев. Причем, это не я выпытывал – она сама, отстранившись, очень серьёзно сказала, что ей нужно признаться в чём-то очень важном, и что она не хочет, чтобы между нами были недоговорённости. Помню, как я тогда напрягся! Но всё оказалось прозаичнее: на первом курсе у неё была влюблённость в одногруппника, перешедшая в роман, который довольно скоро сошёл на нет, когда Наташка убедилась, что её "любимый" крутит романы не только с ней… Да, была молодая, наивная. Да, уже не девственница. И признавшись в этом, она так трогательно склонила повинную голову, что я, задыхаясь от нежности, просто схватил её в охапку и принялся целовать… А потом сказал, что ревновать к прошлому нельзя – каждый человек на дороге жизни пытается найти своё счастье, и эти попытки бывают неудачными, что поделаешь… Так что, при всей моей нынешней истеричной, надо сказать, подозрительности, конкретных обвинений в неискренности я ей предъявить не мог. Измучив свой мозг окончательно, уже за полночь, опять пришёл к очевидному, в своей банальности, выводу: надо разговаривать. Со стыдом вспомнил, что Пашка давно уже уговаривал меня сделать именно это, как Наташка раз за разом пыталась вызвать меня на разговор… Но я вёл себя как страус в песочнице. Хорошо, что к этим очевидным умозаключениям я пришёл уже ночью. Осознание своей неправоты, вины и глупости было таким унизительным, что будь это днём, я не выдержал бы, побежал бы за лекарством… от всех проблем. И опять Пашка был тысячу раз прав – надо думать на трезвую голову! Как заснул не помнил, спал плохо, снились кошмары, которые я отказался вспоминать наутро – во всех них присутствовала Наташка, на которой из одежды была только маска…

Поднявшись, по привычке рано, быстро позавтракал спасительными пельменями, помылся, побрился, и в десять ноль-ноль уже сидел на диване, глядя на часы. Телевизор включать не хотелось, боялся, что отвлёкшись и растёкшись мыслью по древу, обязательно потеряю сосредоточенность и забуду сказать что-то нужное, что-то главное… Без чего не получится… "Не получится что?" – голосок в голове был сегодня особенно вкрадчив – "Не получится оправдаться? Стать белым и пушистым? Отменить всё сделанное и несделанное тобой и ею?" Сказать было нечего. Ощущение, что я опоздал было полным. Что такого можно сказать женщине, которая уже перешла черту, отделяющую верность и честность от измены и предательства? Что я виноват? И что? Пашка опять был прав – она годами жила в собственной реальности, подозревая меня в измене и раз за разом убеждаясь, что не нужна мне как женщина… Пока я, как блаженный идиот, думал, что всё в порядке. И что, возможно, её решение сходить в "Распутье" – на самом деле удача, потому что там оказался Пашка, которому не всё равно. Задумай Наташка просто найти кого-нибудь "на стороне" – и я вообще мог бы никогда не узнать, так и жил бы себе, пока в один прекрасный день не обнаружил бы, что мы давно уже чужие люди… А ведь вполне может быть, что сегодня мне предстоит разговор уже не с той Наташкой, к которой я за десять с хвостиком лет так привык. Думать об этом было невыносимо… Хорошо хоть, что ожидание её приезда полностью исключало даже саму мысль о поползновении в магазин.

К обеду извёлся так, что уже просто ходил из угла в угол, потому что сидеть было невыносимо. И чуть не подпрыгнул, когда во входной двери щёлкнул замок.

Продолжение следует.