НЕПРЕОДОЛИМОЕ ВЛЕЧЕНИЕ by SemperAmare

НЕПРЕОДОЛИМОЕ ВЛЕЧЕНИЕ

COMPULSION by SemperAmare

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Ниже представлен новый рассказ от SemperAmare, писательское имя, которое мы, Vandemonium1 (Van1) и CreativityTakesCourage (CTC), используем, когда пишем рассказ в соавторстве.

Пожалуйста, обратите внимание: У некоторых содержание этой истории может вызвать сильную реакцию. Она содержит насилие.

CTC берет на себя полную ответственность и заранее приносит извинения за содержание, которое является довольно мрачным. Она винит в этом просмотр сериала на DVD, пока Ван1 был на работе.

Тем временем, Ван1 рассматривает возможность переезда за границу…

И, пожалуйста, помните, что это история – произведение художественной литературы, и никоим образом не отражает мнения или убеждения авторов.

Независимо от темы, мы надеемся, что вы сядете поудобнее, расслабитесь, может быть, выпьете чего-нибудь и немного насладитесь вместе с нами эскапизмом.

Этот рассказ получил независимую оценку 5/5 кирок, что является нашей собственной уникальной системой оценки, основанной на уровне возмездия, которое получает преступник(и).

++++++

ПРОЛОГ

БРУК

Брук посмотрела на себя в зеркало в ванной. Она была раскрасневшейся и растрепанной. Она задержала дыхание и стояла совершенно неподвижно. Она знала, что малейшее движение, даже самая незначительная мысль, и в животе зазвенит, а нервы, натянутые так туго, словно корсет, затрепещут.

Она вдохнула. Нервы зазвенели. Она услышала звук в своей голове. Он был громким. Она прервала зрительный контакт с собой и посмотрела через плечо в отражение на кровать. Там был беспорядок. Ее муж лежал, раскинувшись среди спутанных простыней. Брук наклонила голову, продолжая наблюдать за ним, и прислушалась к звукам. Сквозь звон нервов звуки доносились до нее тихо, как волны на вечернем бризе: медленное ровное дыхание. Брук самодовольно улыбнулась. Она хорошо его трахнула. И не один раз. Точнее, больше двух раз.

Она всегда делала это в ночь перед тем, как он должен был уехать по делам. Ей нравилось отправлять его счастливым и сытым. Ей нравилось через день или два после его отъезда ощущать в глубине души ту дрожь, которая возникает только после энергичного и многократного секса. Пустота, боль, словно она носила с собой частичку его самого.

И это было важно.

Это усиливало ее возбуждение. Возбуждение, чтобы продолжать чувствовать его, пока она флиртует с другими мужчинами, пока она танцует танец слов.

Брук вернула все свое внимание к своему отражению. Она была поражена. Если не считать расширенных зрачков и румянца на щеках, она выглядела так же. Такой же, как и всегда. Волосы, темные и блестящие, доставали ей до плеч. Глянцевые волны обрамляли ее лицо. Темные глаза. Густые ресницы. Очерченные брови. Полные губы и высокие скулы. Привлекательная. Поразительно. Брук почему-то ожидала, что ее мысли будут видны – в глазах, на коже, губах.

Она подняла руку и прижала пальцы к щеке. Она почувствовала гладкость, тепло. Ее нервы дрожали и трепетали. От волнения ей стало плохо. Это было похоже на первую любовь. Когда предвкушение встречи с любимым становится почти невыносимым. Страх, тошнота и возбуждение одновременно. Эмоции бурлили. Живые. Парящие. Как первый удар, когда наркотики попадают в кровь. Прилив сил.

Зависимость.

Это было так давно. Так давно она не испытывала этого прилива. Табуированное возбуждение. Боже, как ей этого не хватало.

Брук снова посмотрела на мужа. Часть ее души желала, чтобы он понял – она искренне не хотела причинять ему боль, – но большая часть, честная часть, знала, что это должно быть незаконно. Ей нужна была темнота. Она расцветала в темных углах, в тенях. Во лжи. Открытость, честность, свет… разрешение; они были врагами ее возбуждения, ее похоти. Ее зависимости.

Брук сглотнула, пробуя свое желание. Уже недолго. Последние шесть месяцев соблазнения, медленно нарастающего флирта, скоро должны были исполниться. Месяцы слов. Вначале осторожные, вопросительные. Проба сил.А затем восхитительное, медленное, чувственное погружение в похоть. Погружение в сексуальные слова. Горячие, грязные, захватывающие слова. Соблазнительные слова. Слова, от которых ей хотелось прикоснуться к себе. Все вело к одному концу.

Консумация.

Исполнение ее самых глубоких, самых темных желаний. Желаний, которые ее умный, веселый, любящий муж никогда не сможет удовлетворить. Да и как он мог? Они были низкими. Он был культурным. Они были распутными. Он был романтичен. Они были извращенцами. Он был утонченным.

И ей нужно было встретиться со своим мужем на следующее утро за завтраком.

Прошло очень много времени с тех пор, как она чувствовала себя так. С последнего утоления жажды прошло пять лет. Это было как в первый раз. В прошлый раз она стала беспечной. В прошлый раз она забыла об осторожности, а ее муж узнал об этом, и она причинила ему боль. Она почти потеряла его. Потребовались годы, чтобы вернуть его доверие.

В этот раз она не позволит этому случиться. На этот раз она будет умнее. Более осмотрительной. Брук улыбнулась себе в зеркале. Спасибо тебе, «, Ashley Madison» за то, что предоставила таким, как я, безопасное место для встреч с единомышленниками.

Брук закрыла глаза и представила себе своего партнера по танцу слов. Он был красив. Сексуальным. Напоминал ее мужа. Немного темнее. Немного более грубый. И намного опаснее.

Брук потрогала себя. Она все еще была липкой от предыдущих занятий любовью с мужем. Она дрожала от возбуждения. Завтра ее любовник будет трогать ее в самых потаенных местах. Поглаживать ее. Проникать в нее. Ее нервы дрожали, в голове звенел диссонанс. Она прикусила губу, чтобы подавить стон. Не стоит будить муженька.

Ей нравилось это. Она юбила это ощущение. Страх. Предвкушение. Возможность быть обнаруженной. Принятие запретного. Все это. Она была Сюзетт, Креп Сюзетт, пылающей и готовой к подаче в качестве самого вкусного десерта.

Брук была так рада, что ее будущий любовник проявил настойчивость, что он нашел время, чтобы преодолеть ее сомнения. Ухаживать за ней. Это должно было сделать завершение их грязного танца еще более сладким. Если грязное может быть сладким. Если извращение может быть сладким.

*****

ОХОТНИК

Охотник еще раз поблагодарил богов за «Ashley Madison». Это сделало выбор его добычи таким скучным и простым. Когда твоя добыча – изменяющие жены, куда еще идти, кроме как на самый большой, самый дегенеративный сайт изменяющих шлюх на планете?

Он просмотрел профили трех дам сомнительной добродетели, за которыми он сейчас следил. Все они подходили под его профиль: каштановые волосы, едва достигающие плеч, темные глаза, пышные бедра, округлые ягодицы и большие сиськи. Как раз в его вкусе.

Охотник гадал, какая из трех первой поддастся своим низменным желаниям и станет его шестой жертвой. Пятая была всего две недели назад, но уже сейчас желание увидеть, как свет исчезает из очередных лживых глаз, когда он душит их, становилось все более невыносимым.

Он сделал глоток бурбона, покрутил его во рту, прежде чем дать ему стечь по горлу, наслаждаясь жжением, пока он заключал пари с самим собой о том, кто из дам это будет. Будет ли это та, которая называет себя Карен? Несмотря на то, что он переписывался с ней всего несколько дней, девушка была горяча на язык. Он предположил, что он не первый участник ее родео. Не прошло и часа, как он разрешил ей посмотреть свою фотографию. Ну, он называл это своей фотографией. На самом деле это был кто-то более привлекательный. Более красивый, чем он, но к тому времени, когда кто-то вроде Карен узнает об этом, будет уже поздно. Слишком поздно.

Во время первых разговоров он позволял потенциальной изменщице направлять разговор. Решение об измене должно было быть за ними. Как только решение было принято, он пытался подвести их к желаемой конечной цели – свиданию у них дома. Разумеется, пока мужа не будет дома.

Больше всего ему нравилась ирония этого сценария. Осознание того, что они умирают на тщательно подготовленной супружеской постели, а не трахаются на ней до одури. Восхитительно для него. Совсем не восхитительно для изменщицы.

К сожалению, ему это удалось лишь однажды, со своей второй партнершей по танцам. Как ее звали? Сьюзен? Сара? Кого это волнует? Эта баба была настолько глупа, что даже не поняла, что на фотографиях он не тот парень.

Он оставил шлюху на кровати, пока доставал чемодан из своей машины, которая была припаркована в гараже, а затем, проходя комнату за комнатой, удалил ее сетевую жизнь. Первым был компьютер шлюхи, затем ее планшет с прикроватной тумбочки, и ее телефон с зарядного устройства на кухне, таким образом удалив все электронные следы себя. Не нужно облегчать задачу копам, предоставляя им жесткий диск для поиска или историю браузера для отслеживания. Они узнают о нем, когда он будет готов.

Он положил чемодан обратно в багажник, а затем достал бутылку отбеливателя, перчатки, мешок для мусора и маленький пылесос. Начав с хозяйской спальни, он снял простыни, застелил кровать свежим комплектом и переложил на нее шлюху-изменницу. Он протер ее отбеливателем с не большим чувством, чем дверные ручки. Он мыл стаканы и пылесосил полы, а также мебель, даже ту, к которой не прикасался и на которую не садился. Никогда нельзя быть слишком осторожным.

Трое из оставшихся четырех были не такими глупыми, как номер два, но и не самыми умными. Вместо того чтобы встретиться с ним где-нибудь в общественном и нейтральном месте, в безопасном месте, они пришли в его номер в мотеле, как ягнята на заклание, с рассудком, явно притупленным похотью. Они сходили с ума от предвкушения того, что с ними будут обращаться грубо, как со шлюхами, и обслуживать десятидюймовым членом. Да, точно.

Его процент попаданий в мошенников Ashley Madison был выше, чем у большинства, потому что он знал секрет. Там были тысячи жен, "хороших девочек", которые были леди для своих мужей, но им не терпелось дать волю своей внутренней шлюхе. Связавшись с незнакомцем, которому они были нужны только для секса без обязательств, будучи "принуждаемыми", они могли оправдать свое развратное поведение тем, что у них не было выбора. И им не нужно было встречаться с этим парнем за завтраком на следующее утро.

Ну, как вам это удается, сучки?

Двое из троих легко вошли в его тускло освещенный номер в мотеле, но одна засуетилась у двери, и ее пришлось усмирить, когда она увидела, что он отличается от фотографий, которые он ей прислал.

Он использовал вымышленное имя и платил наличными за номера. Для каждой партнерши по танцам – разный номер, разный мотель. Он даже замаскировал себя светлым париком и засунул под рубашку немного набивки, чтобы сделать себе пивной живот. Тщательность была его вторым именем.

И, как всегда, после танца он убирал все следы себя.

Последняя думала, что поступит умно, встретившись в нейтральном месте. Глупая сука выбрала тускло освещенный парк ночью. Тупая. Так глупо. Охотник мог только предположить, что она, как и те, кто был до нее, так беспокоилась о том, что кто-то из знакомых "хорошей жены" увидит и узнает ее, что не заметила опасности, которой себя подвергла. Независимо от ее мотивов, когда она увидела его в достаточно хорошем свете, чтобы понять, что ее обманули, было уже слишком поздно. Ее тело нашли в зарослях кустарника несколько дней спустя.

Охотник знал, что рисковал с номером пять. Он должен был оставить его в покое. Было гораздо труднее контролировать окружающую среду, когда она не была заключена в четыре стены. Но голод, принуждение взяли верх над ним.

Каждая из его партнерш по танцам, конечно, назвалась вымышленным именем, но все они взяли с собой сумочки, фактически дав ему свои настоящие имена и адреса. И ключи от дома. Быстрая поездка, чтобы убедиться, что мужей нет дома, и эти ключи дали ему уличающие телефоны, планшеты и компьютеры. Он так наслаждался своими сувенирами.

В какой-то степени его удручало, насколько глупыми были те пятеро и насколько предсказуемо вели себя трое, которых он преследовал. Следующей, кто падет, скорее всего, будет Карен, его последняя партнерша по танцам, но это может быть и Моника. Он танцевал с ней уже несколько месяцев. Она хотела, чтобы за ней ухаживали. Соблазнили. Сделать вид, что это не ее вина, что она лишь хочет немного странного.

Было слишком много надежд на то, что та, кто называет себя Креп Сюзетт, будет следующей, кто падет. Преследование ее продолжалось дольше всего. Несколько месяцев, на самом деле. Она была искусной кокеткой. Завлекала свою жертву, а затем отталкивала ее. Своими словами она рисовала картины, сексуальные, грязные картины. Она постоянно подбрасывала морковку, давала обещания, заверяла, что просто ждет, чтобы убедиться, что ее старый добрый муженек не поймает ее.

Сюзетт сообщила, что заинтересована в долгосрочном романе. У нее был длинный список извращений, над которыми она хотела поработать. Она описала их в ярких деталях. Вопрос заключался в том, будут ли ее извращения означать, что она захочет, чтобы ее любовник брал ее в супружеской постели, когда мужа нет дома? Он подумал, что вероятность этого высока. Что она написала? Все верно – нет ничего лучше, чем заниматься грязными делами в супружеской постели. Что в прошлом этот акт возбуждал ее в течение нескольких недель после него.

Охотник предвидел, что настанет день, когда ее похоть победит осторожность.

Калейдоскоп воспоминаний возбудил его потребность в настоящем до такой степени, что искушал его не соблюдать тщательно рассчитанные меры предосторожности.

Охотник закрыл глаза и застонал; мысль о том, чтобы избавить мир от еще одной шлюхи-изменницы, была подобна уколу героина в вену.

*******

БРУК

Брук посмотрела в зеркало, ничуть не удивленная, что ее щеки раскраснелись, а зрачки расширились. Она была возбуждена. Очень возбуждена. И это несмотря на то, что она мастурбировала три раза за несколько часов. Скоро ее любовник доведет ее до оргазма. Это будет его язык. Его руки. Его член. Его большой, красивый член. Брук застонала. Она сжала бедра. Если бы она не была осторожна, ей пришлось бы снова принимать душ.

Брук посмотрела на свое отражение, любуясь тем, как черные кружева и атлас ее нового бюстгальтера с открытым верхом подчеркивают кремовую гладкость ее бугров. Чашечки едва прикрывали розовые ареолы, и она чувствовала, как соски напрягаются, упираясь в ткань. Она не могла удержаться от того, чтобы осторожно потрогать их, посылая толчок желания в самое нутро.

Она провела руками по торсу, задевая кружево подвязок, которые подходили к лифчику. Это выглядело хорошо. Сексуально. Она расставила ноги и провела пальцами одной руки по своей щели, касаясь клитора. Она вздрогнула. Она надеялась, что ее любовник оценит трусики без промежности так же, как и она.

Наблюдая за своим отражением, она поднесла пальцы ко рту и попробовала себя на вкус. Она послала своему отражению воздушный поцелуй, затем отвернулась и села на край кровати.

Медленно, осторожно, она натянула тонкие чулки на ноги, пристегнув кружевной верх к подвязкам. Она сунула ноги в черные туфли. Они были невероятно высокими и жутко неудобными, но в них ее ноги выглядели просто великолепно.

Брук встала, потянулась вниз, туда, где только что сидела, и взяла в руки черный плащ. Она просунула руки в рукава и застегнула пояс. Плащ доходил до середины икры. Идеально для того, что ей было нужно. Он прикрывал ее сюрприз для любовника, но при этом открывал ее стройные лодыжки в чулках.

Бросив последний взгляд в зеркало и убедившись, что выглядит потрясающе, стильно, но сексуально, Брук взяла сумку и направилась в гараж. Спускаясь по лестнице, она взглянула на часы. Хорошо. Она придет вовремя. Это было то свидание, на которое она не хотела опаздывать.

Вселенная благословила ее свидание, решила Брук, – движение было легким, час пик уже прошел, и светофоры горели зеленым по всей дороге. Она поблагодарила богов за свой GPS, поскольку не знала этой части города. Брук улыбнулась, въезжая на подъездную дорожку. Ее любовник оставил дверь гаража открытой для нее. Как предусмотрительно.

Она остановилась рядом с его машиной. Что-то серое и гладкое. Темное и опасное, как и он. Ей это нравилось.

Дверь гаража опустилась, и она в последний раз проверила свой макияж. Идеально. Она выглядела идеально.

Она вышла из машины с улыбкой на лице. Ее сердце колотилось в предвкушении. Ее пизда пульсировала, требуя наполнения. Ее живот трепетал. Она чувствовала себя больной и возбужденной одновременно. Вкусно. Она любила это. Это было так давно. Слишком давно.

Она повернулась на звук открывающейся внутренней двери…

РАССЛЕДОВАНИЕ

Старший инспектор Бернс припарковал свой автомобиль позади полицейской патрульной машины и выключил зажигание. Он сидел, положив руки на руль, и собирался с духом. Несмотря на двадцать пять лет работы в полиции, пятнадцать из которых он проработал детективом, места преступлений по-прежнему представляли для него проблему. Насилие. Утраченные жизни. Оборванные жизни. Бессмысленность всего этого. Хуже всего, конечно, когда это касалось детей, но любая злонамеренная смерть вызывала у него неприятные ощущения.

Дело не в том, что он был брезглив. Это были вопросы без ответов. Даже когда преступление раскрывалось и преступник оказывался за решеткой, всегда оставались вопросы без ответа. О деле. О причинах. И еще те, на которые никто, даже убийца, не мог ответить. Те, что касались будущего жертвы.

Бернс вздохнул. Ему хотелось бы по-прежнему лежать в постели с женой, прижавшись к ней, в предрассветной серости, пробивающейся сквозь щели в занавесках. Ему нравилось слушать ее медленное спокойное дыхание, когда она спала. Их ритм успокаивал его, как ничто другое. Кэт была его якорем. Она придавала смысл безумию, которое было его рабочим миром. Она и дети.

Он не спал, когда пришло сообщение. Как бы кратко оно ни было, оно все равно заставило его сжаться в комок. Еще одна жертва. Он шепотом выругался. Проклиная убийцу. Проклиная отсутствие улик. Отсутствие прогресса в расследовании. Он надеялся, что последняя жертва даст хоть какую-то зацепку.

С последним глубоким вздохом он вернул свой разум в настоящее, перебрался на пассажирское сиденье и взял поднос с кофе и пакет с пончиками. Завтрак чемпионов.

Выйдя из машины, он на мгновение приостановился, поправляя кофе и пончики. Он дрожал; он был рад, что надел пальто поплотнее; в воздухе витал холод. Он прошел мимо горстки офицеров, идущих цепью в поисках улик, и направился к бревенчатому домику, приютившемуся на поляне. Он не завидовал поисковикам. Утренний туман не облегчал их работу.

Он изучал хижину по мере приближения. Она была небольшой. Возможно, всего несколько комнат. Очевидно, ее использовали для того, чтобы отдохнуть от атрибутов современной городской жизни.

Он увидел, что дверь открыта, и изнутри доносился звук приглушенных голосов, плывущих в утреннем воздухе. Еще один шаг, и он стоял в дверном проеме. Он осмотрел интерьер опытным взглядом. Как он и предполагал, здесь было всего три комнаты: совмещенная кухня-гостиная, спальня и ванная. Офицеры методично обыскивали каждую из них. Все были настолько погружены в работу, что не обратили внимания на его приближение.

В гостиной на большом выцветшем ковре он увидел ноги жертвы. Ее ноги были голыми. Ни головы, ни туловища не было видно. Одно из двух старых, но удобных кресел загораживало обзор.

Редж Макдональд, судмедэксперт, делал фотографии. Бернс ненавидел то, что происходит на месте убийства. Жертву тыкали пальцем, фотографировали, взвешивали, измеряли и препарировали. Это казалось надругательством над жертвой. Еще одним унижением. Но мертвые бессильны, у них нет голоса, и только во вторжении в их останки заложена возможность найти для них справедливость.

Бернс вошел в комнату. Он направился к небольшому обеденному столу, который служил также разделочным столом на кухне, и выгрузил поднос с кофе и пакет с пончиками.

Взяв кофе и пончик для себя, он направился к жертве.

— "Доброе утро, Редж".

Редж поднял голову и улыбнулся. Это не была счастливая улыбка, скорее приветствие знакомому коллеге.

"Доброе утро, Алистер".

Старший инспектор Бернс улыбнулся в ответ.

"Для вас тоже есть немного, когда будете готовы", – сказал он, указывая на свой кофе и пончик.

— "Спасибо."

— "Черт, я ненавижу этот запах, Редж. Достаточно, чтобы заставить парня отказаться от завтрака".

Вопреки своим словам, Бернс вгрызся в пончик. Реджу не нужно было знать, что сочетание сахара и кофеина помогло успокоить его желудок.

— "К этому привыкаешь".

— "Как долго?"

— "Быстрее, чем ты привыкнешь к запаху?"

Бернс видел, что Редж дразнит его.

"Хахаха, тело, время смерти, клоун".

Редж усмехнулся. Черный юмор был механизмом преодоления трудностей, который использовали многие, кто занимался расследованием на месте преступления.

— "Трудно сказать, но судя по разложению, вероятно, от десяти до двенадцати дней".

— "Есть следы изнасилования?"

— "Она слишком разложилась. Я не буду знать, пока не доставлю ее в лабораторию и не проведу анализы".

Оба мужчины замолчали. Бернс потягивал кофе, благодарный за тепло, и жевал свой пончик. Он был хорош. Надо будет запомнить пекарню.

Он изучил место происшествия. На женщине не было обуви, но в остальном она казалась полностью одетой. Ее темно-каштановые волосы рассыпались вокруг головы, как нимб. Шарф, вероятное орудие убийства, свободно обвивал ее горло, выглядя безобидно. То, что нечто столь мягкое и даже чувственное могло быть использовано так жестоко, поразило Бернса.

Похоже, ее уложили намеренно, ее руки и ноги, угол наклона туловища, веер волос – все это было слишком идеально, чтобы быть естественным. Бернс подозревал, что она была похожа на предыдущие жертвы и что анализы на ее коже и из-под ногтей покажут, что ее протирали отбеливателем.

Возможно даже, что платье на ней было не ее собственное, что убийца переодел ее в то, что принес с собой. По крайней мере, один из мужей предыдущих жертв заявил, что никогда не видел наряда, в котором была найдена его жена. Конечно, не исключено, что жертва сама купила его, не говоря мужу. Вопросы. Так много вопросов без ответов.

Молодой розовощекий констебль в форме поспешил к старшему инспектору Бернсу, прервав его размышления. В руках он держал промокший саквояж.

— "Сэр, мы нашли это между навесом и домиком".

По привычке старший инспектор Бернс взглянул на руки констебля.

"Хорошо, ты в перчатках. Осторожно загляни внутрь, сынок. Наверняка там еще есть кошелек, не так ли? Не вытаскивай его и даже не прикасайся к нему".

— "Но, сэр, если мы заглянем в кошелек, там могут быть какие-то документы. Разве это не поможет нам установить личность жертвы?"

— "Да, поможет, но я хочу, чтобы вы остановились и немного подумали". – Бернс посмотрел констеблю в глаза. Ему нравилось наставлять молодых офицеров, как и его самого наставляли в первые дни службы в полиции. – "Если повезет, убийца тоже заглянул внутрь. Мы не хотим рисковать размазать возможные отпечатки пальцев или вырвать волос, потеряв его от порыва ветра".

— "Понятно, сэр".

— "Ключи или телефон?"

— "Ничего похожего не вижу, сэр".

Старший инспектор Бернс вздохнул.

"Упакуйте это и отнесите в криминалистическую экспертизу".

Молодой констебль кивнул. Он благоговел перед старшим инспектором Бернсом, который имел репутацию ищейки. Он хотел научиться у него всему, чему мог.

— "О чем вы думаете, сэр?"

— "Даже не видя, что у нее в сумочке, я думаю, что эта дама – Моника Смит. Это ее машина, и она подходит под описание. Ее муж заявил о ее пропаже 10-го числа. Он вернулся с уик-энда по гольфу и обнаружил, что его жена и семейный компьютер пропали".

— "Тогда почему потребовалось двенадцать дней, чтобы найти ее?"

— "Этот домик принадлежит ее двоюродному брату. Муж не подумал об этом, так как за последние пять лет они посещали его всего два раза. По словам мужа, жена не очень любила походы и суровые условия, а домик, как вы видите, изолированный и довольно простой. Мы узнали об этом месте только на рассвете сегодня утром, когда сосед, который приехал поздно вечером, встал рано, чтобы пойти на рыбалку, и заметил, что машина, припаркованную здесь, стоит с прошлых выходных. Он знал, что машина не принадлежит владельцам. Очевидно, хозяева обычно сообщают ему, если сдают домик родственникам или друзьям, поэтому, подумав, что это может быть кто-то, у кого нет разрешения, он двинул вперед и обнаружил открытую дверь".

Все трое мужчин посмотрели вниз на жалкие останки того, что, как они были уверены, было Моникой Смит.

— "Опять Душитель, сэр?" – спросил констебль.

Старший инспектор Бернс печально кивнул.

— "Определенно, похоже на то".

Сколько бы он ни присутствовал на местах преступлений, вид насильственно отнятой жизни по-прежнему глубоко его трогал. Именно чувство справедливости в первую очередь привело его в полицию.

— "Разве он обычно не выбрасывает тела где-нибудь в кустах?"

— "Это лишь предположение, что убийца – мужчина, констебль".

Констебль покраснел, и старший инспектор Бернс сжалился над ним. Вероятно, это было первое место убийства молодого человека и, несомненно, его первое дело о серийных убийствах.

— "Но это довольно надежная ставка, сынок. Отвечая на твой вопрос: мы знаем о шести жертвах. Пять из них в радиусе 150 км отсюда и еще одна из Мельбурна. Только одна была найдена в зарослях кустарника. Это была последняя, поэтому вы, вероятно, и решили, что это его метод работы. Но наш парень универсален. Приспосабливается к окружающей обстановке. Трое были найдены в дешевых мотелях. И одна в ее доме". – Он поднял голову, еще раз окинул взглядом интерьер небольшого деревенского коттеджа. Он отметил, что криминалисты все еще искали отпечатки пальцев и убирали пыль. – "А теперь эта на даче ее кузена".

— "Тот, что в Мельбурне, вы уверены, что это тот же преступник?"

— "О да. Видишь ли, наш умный друг после убийства жертвы забирает у нее телефон и ключи от дома, заходит в дом, вероятно, после того, как проследит, чтобы никого не было дома, и забирает все компьютерное оборудование".

— "Какого черта? Разве это не риск? Кто-то может его увидеть".

— "Да, это риск, но до сих пор ему все сходило с рук. Никто до сих пор не помнит, чтобы видел что-то или кого-то необычного. Мы думаем, что он забирает все их компьютерное оборудование, потому что знакомится со своими жертвами в Интернете. На самом деле, я лично убежден, что он знакомится с ними на Ashley Madison".

— "Почему? Почему вы в этом уверены?"

Старший инспектор Бернс был доволен вопросами и любопытством констебля. Это напомнило ему самого себя, когда он только что окончил академию. Он мысленно записал имя констебля. Он присмотрит за ним.

— "Пока нам не удалось установить никаких очевидных связей между жертвами. Они не ходили вместе в школу, не работали вместе, не состояли в одних и тех же клубах или спортивных залах, и даже не работали на одних и тех же предприятиях. Их ничто не связывает, кроме внешности. Но если вы посмотрите на все то, что объединяет жертв, то увидите, что все они были в возрасте от двадцати пяти до сорока лет, все они были замужем и не имели детей, и все они умерли, когда их мужья отсутствовали по крайней мере одну ночь. Мало того, ни одна из них не сказала никому, ни своим мужьям, ни коллегам, ни друзьям, ни соседям, что куда-то едет или с кем-то встречается. Это необычно. Что вы можете предположить, констебль?"

— "Похоже, что они могли изменять своим мужьям, босс".

Бернс кивнул, довольный.

— "Я тоже так думаю. Итак, следующий шаг. Если вы не хотите рисковать тем, что вас увидят с кем-то в баре или клубе, где вы их найдете?"

— "В Интернете, сэр. Может быть, Ashley Madison или Tindr".

Старший инспектор Бернс кивнул.

— "Я ставлю на Эшли Мэдисон. Это самый большой сайт для изменяющих жен, и у нашего преступника больше шансов вычислить своих жертв.

Итак, наш убийца знакомится с женами-изменницами в сети, возможно, на Ashley Madison, затем, убив их, идет к ним в дом, который открывает их ключами, и взламывает их компьютеры…"

Главный инспектор Бернс закончил резюме констебля:

— "Таким образом, стирается любой электронный след, который мог бы вывести нас на его личность. Черт, возможно, он даже посылает им свои фотографии. Иначе они ни за что не доверились бы ему настолько, чтобы встретиться с ним. Он встречает их где-то, возможно, там, где они были убиты, но, возможно, он также встретил их сначала в клубе или баре. На данный момент мы не знаем".

"Но если вы думаете, что он знакомится с ними через Ashley Madison, почему он не занимается с ними сексом? И почему просто не попросить посмотреть их записи?".

— "Пока мы его не поймаем, мы можем только предполагать его мотивы, и, констебль, вы считаете, что мы не думали о том, чтобы связаться с Ashley Madison?".

Констебль покраснел, смущенный тем, что, похоже, ставит под сомнение методы своего начальника.

Бернс продолжил: "Во-первых, у нас нет доказательств того, что именно так он находит своих жертв – это просто обоснованное предположение. Ни одна из жертв не афишировала тот факт, что является членом клуба. Во-вторых, это американский сайт, поэтому получить постановление суда о принудительном взыскании с них – более сложная процедура. И, наконец, что немаловажно, когда мы попросили их по-хорошему, они сказали, чтобы мы отвалили и не вторгались в частную жизнь их клиентов".

— "Больные уебки!" – воскликнул констебль, его шею залил глубокий румянец. – "Извините за мой французский, сэр".

— "Ничего страшного, сынок. Больные, дегенеративные уебки – это как раз то, чем мы занимаеися. Печально осознавать, что они не могли бы существовать как бизнес, не говоря уже о процветании, без потребительского спроса".

— "То есть, вы хотите сказать, что все, что мы можем сделать, это ждать, пока он совершит ошибку, сэр?"

— "Или он умрет, или исчезнет то, что заставляет его делать то, что он делает. Я бы не стал задерживать дыхание на двух последних вариантах. По нашим данным, преступнику от двадцати пяти до пятидесяти, так что у него еще много лет в запасе, если только не произойдет несчастный случай".

В этот момент у старшего инспектора Бернса зазвонил телефон, и он вышел на улицу, направившись к окружающим зарослям, чтобы ответить на звонок. С расстояния констебль мог видеть, что разговор взволновал его сотрудника. Старший инспектор Бернс положил телефон в карман и трусцой побежал к констеблю, крича:

— "Констебль, займитесь этим. В участок только что позвонили. Вчера вечером один парень рано вернулся домой из командировки и обнаружил, что его жена пропала. Сегодня утром она не вернулась, и он позвонил в участок. Жена подходит под описание наших жертв – тридцать шесть лет, без детей, с каштановыми волосами длиной до плеч. Если повезет, наш убийца еще не успел побывать у них дома и забрать компьютер".

*****

Поездка казалась бесконечной. Казалось, что каждый идиот, получивший водительские права как бонус к пачке кукурузных хлопьев, выехал на дорогу и решил его затормозить. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не нажимать на клаксон всю дорогу.

Часть его души надеялась, что когда он доберется до указанного адреса, окажется, что это ложная тревога и что мужчина нашел свою жену. Другая часть надеялась, что ее исчезновение связано с Душителем. Ему было стыдно за эту надежду. Эта надежда означала бы еще одну смерть, но он отчаянно надеялся на прорыв в этом деле. Пока у них ничего не было. Ни ДНК, ни отпечатков пальцев. Ни волокон. Ни свидетелей. Ничего.

Он остановился на обочине и выключил зажигание. Дом был большим, со вкусом отреставрированным старинным зданием, кирпичи которого были выкрашены в белый цвет. Черно-белые полосатые маркизы закрывали окна и входную дверь. Отделка была черной. В общем, все стильно и по-парижски.

Бернс пошел по мощеной дорожке, вдоль которой стояли блестящие черные керамические горшки, наполненные сочной зеленой листвой и смесью розовых и белых цветов. При других обстоятельствах он бы сфотографировал дом и дорожку, чтобы показать Кэт. Она любила такие вещи.

Старший инспектор Бернс остановился у входной двери, молча напоминая себе, что нужно быть терпеливым и сочувствующим. Он слишком часто видел такое в своей карьере; полицейские, которые видели слишком много насилия, слишком много плохого поведения со стороны своих товарищей, становились черствыми. Невосприимчивыми. Это делало их бесчувственными и нетерпеливыми. Бернс не хотел, чтобы это случилось с ним, поэтому он всегда напоминал себе, что имеет дело с человеком, который, вероятно, напуган, зол, растерян и обеспокоен. Другое дело, когда он допрашивал кого-то, кого считал своим преступником. Тогда он был тверд.

Бернс размял шею, чтобы снять напряжение, прежде чем поднять руку и постучать во входную дверь. Она открылась почти сразу. Как будто мужчина ждал его прихода с другой стороны. Мужчина выглядел обеспокоенным, темные круги на лице намекали на бессонную ночь. Его брови были нахмурены, а волосы взлохмаченными, будто их постоянно ерошили рукой.

Бернс протянул руку и представился.

— "Вы нашли ее? Вы нашли Брук?"

— "Пока нет, сэр". – Как бы Бернсу ни хотелось сразу перейти к делу и спросить о компьютерном оборудовании, он заставил себя следовать процедуре. – "Могу я войти?"

— "О да. Извините", – пробормотал мужчина, проводя рукой по волосам, отчего они еще больше встали дыбом.

— "Сэр, мне жаль, что я прошу вас рассказать обо всем, что произошло, но мне нужно услышать это от вас".

Мужчина провел Бернса на кухню и предложил ему выпить. Бернс принял стакан воды, заметив, как дрожали руки мужчины, когда он наливал и передавал стакан.

— "Ну, я уехал по работе и должен был отсутствовать пару ночей, но закончил работу раньше и вернулся вчера вечером. Брук не было дома. Ее машины не было. Сначала я не слишком беспокоился, но когда наступила полночь, а ее все еще не было дома, я поговорил с соседями, которые еще не спали, потом начал обзванивать наших родственников и друзей. Никто ее не видел и ничего о ней не слышал. Тогда я забеспокоился. Я позвонил во все больницы. Никто, подходящий под ее описание, не поступал".

Старший инспектор Бернс услышал напряжение в голосе мужчины. Бедный ублюдок, подумал он. Он знал, в каком бешенстве был бы он сам, если бы Кэт пропала.

— "Значит, никто из соседей не заметил, во сколько ушла Брук?"

— "Хм, простите, я забыл. Да, миссис Джексон из дома номер тридцать пять сказала, что ей показалось, что она видела, как машина Брук уезжала около семи часов вечера, но она не уверена на сто процентов в этом времени и говорит, что не обратила особого внимания, поэтому не знает, была ли Брук одна или с ней кто-то был в машине".

— "И вы пытались дозвониться до Брук, я полагаю?"

— "Да, несколько раз, но все время попадал на голосовую почту. Я оставлял ей множество сообщений, чтобы она мне позвонила".

— "Брук когда-нибудь делала что-то подобное раньше?"

— "Нет. Никогда."

— "Простите, что спрашиваю об этом, но как обстояли дела между вами и Брук? Вы ссорились перед отъездом? Какие-нибудь супружеские проблемы?"

— "Нет. Никаких споров. Никаких проблем. Все было нормально. Она поцеловала меня на прощание и помахала мне рукой, как и в любой другой рабочей поездке".

— "Это может показаться немного странным, но я хочу спросить вас, не пропал ли компьютер или планшет вашей жены?".

— "Я, гм, не знаю. Мне даже не пришло в голову проверить. Я проверил только ее сумочку и одежду. Ее повседневная сумка пропала, но все остальное в нашей спальне выглядит нормально. Я не думаю, что пропали ее вещи".

Старший инспектор Бернс пытался сдержать свое волнение.

— "Вы не против, если мы проверим, все ли ваше компьютерное оборудование осталось на месте. Это важно".

— "Хорошо".

Муж выглядел смущенным, но провел в небольшой, но со вкусом обставленный кабинет, где на почетном месте стоял компьютер. Бернс хотелось кричать от радости. Наконец-то прорыв.

— "Мне нужно отнести этот компьютер нашей команде айтишников. У вашей жены есть планшет или iPad? Если да, то они нам тоже понадобятся".

Мужчина вышел из комнаты, чтобы забрать iPad, который, по его словам, его жена использовала для чтения и просмотра фильмов.

Бернс надел перчатки и осторожно начал отсоединять кабели.

— "Почему важен наш компьютер и iPad Брук? Как это поможет в ее поисках?"

Бернс поднял глаза. Он не мог не заметить, что муж побледнел и уставился на его руки в перчатках.

— "Она мертва?" – прошептал он. "Вы думаете, кто-то похитил Брук? Убил ее?"

— "Мы не знаем, сэр. Но одна из возможностей заключается в том, что Брук связалась с в Интернете с кем-то, кто убедил ее встретиться с ним. Мы не сможем подтвердить это, пока не изучим ваш компьютер. Это не единственная линия нашего расследования. Мы делаем все возможное, чтобы найти вашу жену".

Бернс чувствовал себя неловко, но не хотел говорить этому человеку, что, судя по другим жертвам, существует большая вероятность того, что его жена не только изменяла ему, но и была мертва. Пока они не нашли тело Брук, оставалась надежда. Существовала вероятность того, что сходство ее внешности с внешностью других жертв было совпадением.

— "Есть ли кто-нибудь, кому я могу позвонить, чтобы связаться с вами? Родственники или друзья? Кто-нибудь, у кого вы могли бы остановиться?"

Парень покачал головой. – "Я не хочу выходить из дома на случай, если Брук вернется домой".

— "Мне жаль, но я вынужден попросить вас об этом. Есть еще несколько вопросов, которые мы хотели бы задать, и у нас есть несколько фотороботов, на которые мы хотели бы, чтобы вы взглянули".

— "Фотороботы? Кого?"

— "Сексуальных преступников".

Бернс наблюдал, как адамово яблоко мужчины поднимается и опускается, а его глаза слезятся. Как Бернс уже видел сотни раз в сотне других расследований убийств, мужчина начал быстро моргать, пытаясь загнать свой страх внутрь, а не поддаться ему в присутствии другого человека. В результате лицо мужчины стало еще бледнее.

Старший инспектор Бернс повернулся и направился к своей машине вместе с констеблем, чтобы дать парню время взять свои эмоции под контроль. Часто это было самым добрым поступком. Бернсу стало стыдно за то облегчение, которое он испытал, когда, вернувшись в гостиную, обнаружил, что мужчина выглядит бледным, но спокойным.

Он еще раз сходил в машину с кабелями, мышкой, клавиатурой и iPad-ом. Прежде чем вернуться в дом, он позвонил в участок и приказал всем свободным офицерам без формы незаметно проверить, не следит ли кто за домом, и, если они окажутся незаняты, то следить за домом.

Сделав звонок, он вернулся в дом и попросил мужа проследовать за ним в участок, надеясь, что убийца вернется вечером, увидит дом темным и попытается проникнуть на территорию. В этот момент четверо крепких полицейских, которым, как он знал, было поручено следить за этим местом, набросятся на него, применив при необходимости, летальное оружие.

Старший инспектор Бернс передал компьютерное оборудование специалистам, получив от мужа несколько предложений по паролям его жены. Очевидно, что компьютер принадлежал ей. Муженек пользовался ноутбуком, который хранился у него в офисе. Эта новость дала старшему инспектору Бернсу еще больше надежды на то, что они наконец-то поймали удачу в этом деле.

Он подумал о том, чтобы изъять и ноутбук мужа, но опыт научил его не делать поспешных выводов. В конце концов, самым большим убийцей женщин была не какая-то болезнь, а кто-то из их знакомых, так что мужа нельзя было исключать из числа подозреваемых слишком быстро. Однако чутье подсказывало ему, что Брук – последняя жертва Душителя, поэтому он решил, что проверит ноутбук парня после того, как технические специалисты разберутся с компьютером его жены.

Бернс сделал парню кофе и задал ему еще несколько вопросов о Брук и состоянии их брака. С каждым вопросом Бернс пытался сосредоточиться на ответах мужчины. Он то и дело поглядывал на свой телефон, надеясь увидеть сообщение от техников.

Хотя Бернс считал маловероятным, что злодей числится в их базе сексуальных преступников, он заставил мужа просмотреть базу данных. Кроме того, это был удобный способ держать парня подальше от своего дома, не вызывая излишней тревоги. Как и ожидалось, никто не был опознан.

Надеясь, что время, проведенное в участке, успокоило мужчину, Бернс объяснил, что он может идти, но попросил держаться подальше от дома до дальнейших распоряжений. Муж решил пока остаться в участке, сказав, что не хочет иметь дело с вопросами родственников и друзей. Старший инспектор Бернс мог это понять. Так часто человеку удавалось держать себя в руках, пока кто-нибудь не спрашивал его, все ли с ним в порядке. Почему-то эта фраза и подобные ей открыли шлюз для многих.

Муж только успел устроиться в комнате для допросов со свежей чашкой кофе, как Бернс получил сообщение, что они взломали компьютер, и профиль женщины в Ashley Madison оказался открытой книгой. Еще через десять минут у них был адрес, где наивная жена согласилась встретиться с мужчиной, который ухаживал за ней в течение шести месяцев.

После этого все пошло очень быстро. Были получены ордера на обыск. Команды собирались в готовности.

А затем наступило ожидание. Каждая минута казалась часом. Существовала слабая вероятность того, что Брук все еще жива, но с каждой минутой эта вероятность уменьшалась.

Через двадцать пять минут старший инспектор Бернс принял решение, что они больше не могут ждать ордера судьи. Он уполномочил команду выбить дверь в соответствии с принципами "непосредственной опасности".

Они нашли сокровищницу улик… и очень мертвую жену.

То, что это была Брук, не вызывало сомнений – они уже нашли ее сумку, стоявшую на столике в прихожей. Она была в доме одна и лежала на кровати в хозяйской спальне, растянутая, ее запястья и лодыжки были примотаны шарфами к столбикам кровати. Бернс подумал, что вряд ли когда-нибудь еще сможет смотреть на кружевной черный лифчик или пояс с подвязками и считать их сексуальными.

Глаза девушки закрывала повязка, и детектив был рад, что снимать ее будет кто-то другой. Бернс не хотел видеть ее открытые, пристальные глаза. Мертвые глаза. У него и так было достаточно предыдущих жертв, преследующих его.

Бернс не мог избавиться от чувства грусти. Он задавался вопросом, было ли у нее хоть какое-то предупреждение, хоть какое-то представление о том, что ее незаконная встреча закончится смертью.

Ее задушили. Это было очевидно. Как и в случае с предыдущими жертвами, убийца использовал шарф. Этот шарф был похож на те, что крепили ее запястья и лодыжки к столбикам кровати. На руках, ногах или туловище не было явных следов кровоподтеков, и она все еще была в нижнем белье. Бернс надеялся, что это означает, что Душитель придерживался своего метода работы и что ее не изнасиловали и не пытали.

Владельца дома, некоего Найджела Лоусона, нигде не было, несмотря на то, что его машина была найдена в гараже вместе с машиной Брук. Старший инспектор Бернс был поражен тем, как самонадеянно этот человек оставил жертву в своем доме, в своей постели. Он явно считал, что у него есть все время в мире, чтобы избавиться от тела. Возможно, он считал себя умнее тех сил, которые пытались его поймать.

Подозревая, что у Лоусона есть доступ ко второму автомобилю, и что в тот же день или вечером он попытается проникнуть в дом женщины, чтобы завладеть ее компьютером, старший инспектор Бернс передал по рации офицерам, следившим за домом жертвы, чтобы они были начеку.

Побоявшись сделать это сам, Бернс послал сержанта Мойру О'Коннелл вернуться в участок, чтобы сообщить мужу. Много раз за свою карьеру ему приходилось сообщать плохие новости. Лицом к лицу с родителями. Мужем. Сыном. Он видел этот взгляд. Умоляющие глаза. Глаза, которые умоляли его сказать, что это был кошмар. Неправда. Ошибка. Он был свидетелем безмерного горя. Видел понимание, осознание в глазах, что их жизнь навсегда изменилась. Что они никогда больше не увидят своего любимого живым. Никогда больше не выпьют вместе кофе. Никогда не посмеются над общей шуткой.

Он ненавидел быть свидетелем такого уровня боли. Он чувствовал себя сторонним наблюдателем, бессильным помочь. Импотентом. Он ненавидел чувствовать себя бесполезным. Каждый раз, когда ответственность ложилась на него, он пытался придумать что-нибудь утешительное, но слова не приходили. Он всегда возвращался к избитым временем клише.

Бернс знал, что его работа заключается в том, чтобы быть частью воя сирен, мешков с телами и криминальной ленты. Его единственная помощь близким заключалась в том, чтобы найти виновника их горя. Он делал это в меру своих возможностей.

Кроме того, О'Коннелл была настолько хорошим офицером полиции, насколько можно было надеяться найти. Когда работаешь с женщиной, это о чем-то говорит, когда ты не замечаешь ее внешности, так же как не замечаешь внешности парня. А Мойра была красивой женщиной. Он знал это по ежегодному балу полицейских. Она была умна и ни от кого не терпела дерьма. Но при всей своей жесткости она умела сообщать плохие новости. Бернс сказал себе, что она лучше и добрее, чем он, справится с информированием мужа. Кроме того, мужчины лучше воспринимают плохие новости от женщины, чему его научили годы службы в полиции.

У них была фотография, которую муж предоставил ранее, а также женская сумочка, поэтому они были уверены, что жертва – Брук, но коронер потребует три формы идентификации, так что мужу вскоре придется присутствовать на опознании. Бернс знал, что Мойра хорошо поможет ему подготовиться к этому травмирующему опыту.

Пока он задавал все обычные вопросы парню с места преступления, которого Бернс знал не очень хорошо, поскольку тот был новобранцем, Мойра сообщила ему, что муж женщины воспринял новость стоически, но плохо, отказавшись от любых консультаций. Он сказал, что ему нужен воздух, и отправился на прогулку, пообещав вернуться в течение часа.

Старший инспектор Бернс координировал обыск дома в поисках новых улик. Компьютер мистера Лоусона не занял много времени. Бернс мог бы расцеловать молодого констебля, который сообщил ему об этом. Дело, которое томилось от недостатка зацепок, теперь было наводнено ими. Компьютер был упакован в пакет и немедленно доставлен на экспертизу.

Через несколько минут после того, как компьютер был отправлен, в комнате для гостей была сделана еще одна находка. Шесть одинаковых чемоданов ручной клади хранились во встроенном шкафу в комнате. Каждый чемодан содержал коллекцию компьютеров, планшетов и телефонов. Лоусон облегчил им задачу по иска доказательств по делу. Парень явно хранил компьютерную технику в качестве трофеев. Еще лучше, что в каждом чемодане была пара трусиков, запечатанных в пакет с замком-молнией. Бернс был уверен, что ДНК совпадет с ДНК их жертв.

Бернс задышал чуть быстрее, с намеком на порыв на выдохе. Почти смех. Почти триумфальный крик.

Поиск в полицейских архивах показал, что Лоусону была выдана лицензия на ношение пистолета, но до сих пор никакого оружия найдено не было. Также не было никакой информации относительно его предполагаемого второго автомобиля. В агентствах по прокату автомобилей тоже пока ничего не нашли.

Было сделано предупреждение, что Лоусон может быть вооружен и его следует считать опасным. В конце концов, любое загнанное в угол животное опасно. Инстинкт всегда направлен на выживание.

Старший инспектор Бернс выделил дополнительных офицеров для прочесывания окрестностей дома жертвы № 7, так как теперь все причины действовать скрытно исчезли. К разочарованию, повторный обыск дома Лоусона не дал никаких подсказок о том, где работал преступник. Пустых чемоданов также не было найдено, поэтому Бернс отправил двух детективов проверить все магазины или универмаги, где продавались вещи той же марки, что и в комнате для гостей. Никогда не знаешь, ккогда повезет; возможно, Лоусон покупал сумку для вещей Брук.

К семи часам вечера Лоусон все еще был на свободе, в его доме было темно, полиция завершила обыск, а криминалисты собрали все необходимое.

Позднее старший инспектор Бернс будет корить себя за то, что не оставил инструкций для второй группы захвата раньше. Промежуток между отъездом криминалистов и их прибытием позволил Найджелу Лоусону пробраться в дом через заднюю дверь. Возможно, его насторожило повреждение входной двери.

Все, что знал старший инспектор Бернс, это то, что когда он вошел в заднюю прихожую для последней проверки, прежде чем оставить дом группе захвата, он столкнулся с мистером Найджелом Лоусоном, держащим пистолет, направленный ему в грудь. Бернс быстро выскочил через дверной проем, его выручили годы тренировок. Его сердце бешено колотилось, но руки были тверды.

Зная, что сделал этот больной ублюдок – эти женщины, возможно, изменяли, и как бы отвратительно это ни было, они не заслуживают смерти за свои грехи – и зная, в каком отчаянии должен быть Лоусон, старший инспектор Бернс пропустил обычные предупреждения, в конце концов, свидетелей не было, и снова ринулся в зал, пригнувшись, застав Лоусона врасплох.

Лоусон в бешенстве выстрелил, попав в стену намного выше головы старшего инспектора Бернса.

Без колебаний и угрызений совести Бернс открыл ответный огонь, выпустив в Найджела Лоусона две пули калибра 38 в середину груди. Лоусон был мертв еще до того, как упал на пол.

Бернс подошел к мужчине, держа пистолет в руке. Он посмотрел вниз на удивленные, но ничего не видящие глаза Лоусона. Он испытывал сильное искушение всадить еще одну пулю между глаз парня, чтобы размозжить извращенный мозг убийцы. Это была расплата за то, что этот человек причинил столько страданий многим.

Продолжая рассматривать Лоусона, он позвонил в участок. Бернс ждал, пока вернутся недавно ушедшие сотрудники. Он не мог перестать смотреть на Лоусона. Парень был обычным. Красивый, да. Но обычный. Одет в деловой костюм. Чисто выбрит. Модная стрижка. Если бы вы встретили его на улице или в клубе, вы бы не догадались о таящемся в нем зле.

Почему-то это казалось старшему инспектору Бернсу неправильным. Зло должно быть таким, как в мультфильмах, где злодей всегда легко узнаваем. Оно должно быть написано на них. Но это было не так. Обычно нет. Чаще всего зло облекалось в обычные, привычные для толпы цвета, а иногда даже в красоту. Соблазнительную. Манящую. Как прекрасный цветок, скрывающий в своей сердцевине яд.

Звук сирены нарушил его мысли. Он был рад. Он просто хотел вернуться домой и обнять жену и детей.

Оказалось, что старший инспектор Бернс нашел золотую жилу в каждом из чемоданов. В них действительно находились компьютеры жертв, и у каждой из них был аккаунт в Ashley Madison, где они переписывались с Найджелом Лоусоном в разных обличьях, но все с его фотографиями. ДНК из трусиков также совпала с ДНК жертв.

Другое дело компьютер Лоусона – он, как и компьютеры жертв, показал, что у него есть аккаунт в Ashley Madison, но, к сожалению, в нем содержалась информация только о его последней жертве. Позже они предположили, что он открывал новый аккаунт для каждой жертвы. Один на каждую охоту.

Позднее следствие также установило, что Лоусон находился в Мельбурне по делам в то же время, когда была убита жертва № 3.

*****

МУЖ

Муж седьмой жертвы "Убийцы из Ashley Madison", как позже окрестили Найджела Лоусона в прессе, шел за угол полицейского участка, вытирая глаза. Он чувствовал себя измотанным. Он нашел небольшой парк и сел на скамейку на солнце, наклонившись вперед, положив локти на колени.

Брук была мертва. Ушла. Он никогда больше не увидит ее улыбки.

Он посмотрел на свои руки. Они дрожали. Он заметил, как солнечный свет высветил тонкие волоски на их тыльной стороне. Он выпрямился и поднял руки, сжимая и разжимая длинные пальцы, пытаясь представить, как они сжимают шарф, обернутый вокруг тонкого горла жены-изменницы. Он попытался представить, как они затягивают шарф до тех пор, пока в ней не останется дыхания. Он задрожал, во рту появился привкус желчи. От этой мысли его затошнило.

Тогда он понял, что его непреодолимое желание умерло вместе с Брук. Охотник забрал свою последнюю жертву.

Он попятился, его подбородок опустился на грудь. Облегчение охватило его. Все было кончено. Наконец-то все закончилось.

За пять лет до этого Брук изменила ему. С этим открытием он узнал кое-что еще. Предательство не убивает, как пуля в сердце или мозг. А должно бы. Это было похоже на смерть.

Даже сейчас он помнил эту боль, чувство предательства, пронзившее до глубины души, агонию, ярость. Да, ярость. Она была всепоглощающей. Она лишила его сна. Она преследовала его каждое мгновение бодрствования. Неумолимо. И всегда вопросы. Вопросы, на которые никогда не будет ответа, по крайней мере, адекватного. Почему? Почему она так предала его? Он никогда не узнает истинной причины. Он знал, что все причины, которые она ему называла, были запятнаны ложью. Как они могли не быть таковыми? В ее ответах была заложена определенная цель – она хотела его прощения. Она хотела остаться замужем.

В то время, вопреки своему здравому смыслу, он позволил окружению уговорить себя принять ее обратно. Дать ей второй шанс. Его любовь к ней сделала его слабым, уязвимым и слишком открытым для их аргументов. Все совершают ошибки, говорили они. Она любит тебя, говорили они. Она опустошена тем, что причинила тебе боль, говорили они. Спроси себя, – убеждали они его, – тебе лучше с ней или без нее?

В глубине души, несмотря на любовь, он знал, что это не ошибка. Она была испорченной. Она сделает это снова. Это будет лишь вопросом времени, когда упадет другой ботинок. Прежде чем то, что осталось от его сердца, будет уничтожено.

И поэтому он следил за ней. На двух уровнях. Один явный, а другой гораздо более тонкий.

Он ненавидел это. Это отвращало его. Это оскорбляло его. Это было не то, кем он был. И все же он делал это. Годами. Словно принимая горькое лекарство, он следил за каждым ее шагом, каждым звонком, каждым сообщением. О, как он ненавидел то, что это было необходимо. Ненавидел, зная, что ей нельзя доверять. Что она снова предаст его. Снова причинит ему боль.

Год назад, думая, что он ошибается, надеясь, что он ошибается, он сделал широкий жест за ужином в шикарном ресторане, обьявив, что отменяет все очевидные проверки, которые он делал. Она была так счастлива и показала ему это позже в их спальне, но даже тогда он задавался вопросом, о нем ли она думает, или она заново переживает одну из своих прошлых незаконных попыток. Это был всего лишь еще один вопрос без ответа среди многих лет вопросов без ответов.

Однако, зная ее и сомневаясь в ней, он продолжал более глубокое, более скрытое наблюдение.

К сожалению, его подозрения, сомнения и страхи оправдались, и он узнал, что старые раны не зажили. И, хотя его разум, пытаясь сохранить рассудок, покрыл их рубцовой тканью, сами раны остались.

Признаки того, что Брук подумывает о новом любовнике, стали очевидны ему слишком скоро после того, как она сочла себя в безопасности. О, как это было больно. Старые раны снова стали новыми. Другой ботинок упал.

Дежа вю в худшем его проявлении.

Что-то внутри него сломалось. Умерло.

И что-то… кто-то родился. Что-то уродливое. Нечисть. Кто-то темный. Зло. Охотник.

После этого все, что ему оставалось делать, это следить за учетной записью в Ashley Madison, которую она создала, и наблюдать за длительным соблазнением его добровольной и постоянно флиртующей жены опытным и терпеливым хищником.

Элементарная программа распознавания лиц довольно быстро выдала ему имя хищника, некоего Найджела Лоусона, и адрес, после чего и началась настоящая подстава.

Выяснить, где парень пьет, а затем подружиться с ним, чтобы узнать о его деловых поездках и других передвижениях, было настолько просто, что не представляло никакой сложности. Найджел, или "Хищник", как он предпочитал его называть, во время одной беседы предоставил ему решающий момент в его подставе: деловую поездку в Мельбурн. Слишком легко подстроить поездку так, чтобы она совпала по времени.

Для человека, абсолютно не заслуживающего доверия, он сам был доверчив, или просто глуп, оставив свои ключи и бумажник на стойке бара, пока пробирался через весь зал, чтобы поболтать с очередной женщиной. У него было достаточно времени, чтобы отнести и то, и другое в мужской туалет, снять слепок с ключей от дома и проверить адрес.

Когда слизняк начал хвастаться своему новому собутыльнику обо всех женах, которых он соблазнил и с которыми переспал, ему потребовалось все его железное самообладание, чтобы не подождать у бара и не придушить подонка там и тогда.

Но, лишенному любви, все, что у него осталось -это самоконтроль.

Большая часть радости ушла из его жизни, когда жена в первый раз воткнула нож ему в спину. До этого предательства он был мягким человеком. Мягко говорящим. Он любил театр, искусство, хорошую книгу и другие более культурные вещи в жизни. Теперь эта радость, эта мягкость исчезли.

Охотник был удивлен, что его жена не заметила перемен в нем. После того, как ее поймали в первый раз, она стала обороняться, и это был лишь вопрос времени, когда она попытается вернуть себе первенство, изменив снова. Как ни скучно, он был прав.

Это было проще простого – скопировать фотографию профиля хищника и завести свой собственный аккаунт на Ashley Madison. Он использовал прокси-серверы и тому подобное, чтобы замести следы, создавая видимость, что хищник – это он. Это легко, если знать как. Он, под личиной Найджела, вершил правосудие ради других преданных мужей. Поблагодарят ли они его? Скорее всего, нет. Его правосудие было обоюдоострым мечом, поскольку оно означало, что они узнают о вероломстве своей жены.

Но этого было недостаточно. Найджел Лоусон должен был заплатить за свои преступления, за свое бесцеремонное пренебрежение к брачным обетам своих завоеваний.

Задача выманить Лоусона из его собственного дома, чтобы Охотник мог убить там собственную жену, оказалась, в конце концов, простой. Найджел оказался столь же предсказуем, как и его жертвы.

Все, что ему нужно было сделать, это завести еще один профиль на Ashley Madison. На этот раз в качестве женщины, под именем Бренди; двадцати с небольшим лет, смешанной расы, скучающей жены, ищущей немного возбуждения. Разумеется, полностью вымышленная.

Посещение различных сайтов стоковых изображений предоставило множество фотографий девушек в бикини, с кожей цвета кафе-латте, с томными знойными взглядами на выбор, чтобы вызвать интерес Найджела. При тщательном изучении можно было бы обнаружить, что все они не были одним и тем же человеком, но Охотник по собственному опыту знал, что люди очень хорошо умеют обманывать себя, когда хотят. Они видели то, что хотели видеть. Говорят, что любовь слепа, он же обнаружил, что похоть ответственна за тот же недуг.

Подготовив ловушку, он просто договорился с Найджелом встретиться с "Бренди" в мотеле в часе езды, на другом конце города. Первая встреча должна была состояться в восемь вечера, но сообщение, отправленное через Ashley Madison примерно в это время и каждый час после этого, отправляемое с помощью функции отложенной отправки электронной почты, продержало разочарованного ловеласа в мотеле до утра. Охотник наблюдал, как он добирался на машине из мотеля на работу. Он не выглядел счастливым.

Охотник гордился своими способностями к слежке. А вот человек, скрывающийся за личиной, – не очень. Он знал, что его жена в конце концов поддастся соблазну Найджела, мать его, Лоусона. Это было видно в ее словах, сообщениях. Ее похоть в черно-белом изображении на экране. Она писала Лоусону такие вещи, о которых никогда даже не намекала ему, своему мужу. Она никогда не давала ему шанса стать тем, кто ей нужен.

Каждое грязное откровение было еще одним отравленным кинжалом в его и без того разбитом и гниющем сердце. Ему приходилось убивать ее, ее версии, снова и снова. Это было единственное, что помогало справиться с болью. Ярость. Они тоже были шлюхами-изменницами. Убийцы любви своих мужей, их доверия. Прямо как Брук.

Но это должно было прекратиться.

Брук. Как легко в конце концов было заманить ее в дом Лоусона. Потребовалось всего одно сообщение. Он притворился Лоусоном. Сейчас или никогда, сказал он. Она приехала практически бегом. Она смело въехала в гараж. Вышла из-за руля улыбающаяся и уверенная. Как модель.

Но ее улыбка длилась недолго. Совсем недолго.

Все, что она надела поверх своего распутного белья – это плащ. И высокие каблуки ВМ – "Выеби меня". Она пришла, готовая к траху.

В конце концов, она оказалась обычным клише.

Отголосок ярости, которую он почувствовал, увидев ее, жаждущую и предвкушающую член другого мужчины, когда она повернулась к нему лицом в гараже Лоусона, пронесся в нем, но он отогнал его. Время прошло. Все было кончено. Он был свободным человеком. Свободным во всех отношениях. Свободен от принуждения к наказанию. Свободен жить своей жизнью.

А репутация хищника была навсегда уничтожена благодаря тому, что его опознали как "Убийцу из Эшли Мэдисон". Правосудие.

Теперь, в последний раз, он мысленно перебирал кусочки пазла, которые предоставил полиции, и искал изъяны, которые могли бы привести их к нему. Это занятие напомнило ему работу редактора: проверка и перепроверка сюжетных линий, хронологии, мельчайших деталей. Охотник был хорош в своем деле.

Отзывчивый сержант Мойра О'Коннелл сказала ему, что они следят за домом Найджела, вероятно, надеясь, что эта новость его успокоит. Он знал из хвастовства Лоусона, когда тот был его собутыльниеом в пабе, что у Найджела есть пистолет. Охотник мог только надеяться, что Лоусон поступит в соответствии со своим характером высокомерного мачо и будет застрелен в перестрелке с полицией. Но, с другой стороны, альтернатива в виде его долгой и несчастной жизни в тюрьме в качестве сучки Буббы тоже была весьма привлекательной. Охотник кивнул – любой из вариантов его вполне устроит.

В этот момент у Охотника зазвонил телефон, и он неторопливо полез в карман брюк, чтобы достать его.

"Алло. Издательская служба Брауна, говорит Дэвид Браун. "

КОНЕЦ

…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………..

А ТЕПЕРЬ ПАРА ШУТОК, ЧТОБЫ РАЗБАВИТЬ НАСТРОЕНИЕ И ВЕРНУТЬ ВАС К РЕАЛЬНОСТИ!

Анекдот от VAN1

Старый чувак отдыхает в Таиланде, когда он читает в своем дневнике, что ему нужно пройти обследование простаты. Вместо того чтобы ждать, пока он вернется домой, он решает пойти в местную клинику.

Красивая тайская медсестра велит ему раздеться, пока она надевает резиновые перчатки.

Медсестра: "Сэр, это вполне нормально, если в этот момент возникнет эрекция".

Старый чувак: "У меня нет эрекции".

Медсестра, улыбаясь: "А у меня есть".

Анекдот от CTC (спасибо, Козимо!)

Врач занимался бурным сексом с одной из своих пациенток, он очень старался, пот капал с его лба, и вскоре он взорвался в мощном оргазме, извергающемся из самых глубин его тела.

Когда он отстранился и перевел дух, ему явился его добрый ангел и сказал: "Тебе должно быть стыдно за себя! Вот ты, врач, занимаешься сексом с одним из своих пациентов!".

И тут же появился его плохой ангел и сказал: "Да ладно, док, не парься. Ничего страшного, ничего плохого. Вы, конечно, не первый врач, который занимается сексом с одним из своих пациентов!".

На что добрый ангел огрызнулся: "Да, но большинство из них не были ветеринарами!".

О, и сериал на DVD, который я просмотрел….. Декстер.