Невыносимо сладкий квартирант

…мое приключение было давно. Я и не помню, что там было, а чего не было

(женщина, 61 год).

Когда и, если тебе нет и двадцати, у тебя гладкая кожа без изъяна, упругая высокая грудь, блестящие длинные волосы и кристально чистые глаза. Ты ловишь на себе восторженные взгляды всяких «дядек», но они старые и стрёмные, и тебе не интересны. Ты ищешь внимания своих сверстников или «мальчиков» постарше. Но те, в свою очередь, окружены и купаются во внимании подобном твоему молодого и упругого мяса, и конкретно на твои внешние и внутренние качества акцентируются постольку поскольку.

Когда тебе тридцать, ты ещё хороша, у тебя всё ещё упруго, но в глазах нет той искорки и наивности, которая свойственна юным девам лет двадцати. Ты познала жизнь и разочарования, и разборчива как никогда раньше. Сверстники уже женаты, «мальчики» слишком слюнтявые, а «дядьки». .. Они всё еще тебе противны.

Когда тебе, увы, сорок – ты с сожалением смотришь на поплывшие формы, сильно видоизменившуюся грудь и попу. Ты кожей чувствуешь течение времени сквозь себя и ощущаешь скоротечность бытия. «Мальчики» становятся необыкновенно притягательными, нестерпимо молодыми и сладкими. А ведь это – все мужчины младше тебя. «Дяденьки» теперь — это твои ровесники. Некоторые уже свободны, но это, как правило, самые отмороженные. «Старики» вдруг оказываются «дяденьками». И любой секс — это уже радость.

В пятьдесят ровесники выглядят как отбросы столовой. «Мальчики» составляют большую часть видимого поля, но ты для них сливаешься с окружающей местностью как дряблые ветви прибрежной ивы.

В шестьдесят «ровесники» начинают исчезать. На их страницах в соцсетях появляются поминальные надписи, а мысли о вовремя принятых лекарствах бывают намного чаще, чем воспоминания о хорошем сексе в сорок.

К сожалению, чтобы узнать все эти истины, Анжеле пришлось пройти через все эти этапы.

Далее она ещё не заглядывала и с содроганием ждала новых «открытий», которые готовила ей жизнь. Проснуться утром – уже счастье? Не обделать штаны, когда чихаешь – радость? Жизнь оказала такой сукой!

В прошлом остались славные деньки, когда она себе ни в чем и не кому не отказывала. Мужчины хотели и добивались её, и она, лениво поводя плечиком, осчастливливала своих кавалеров либо по одному, либо оптом. Хотя, да, сначала было по одному, но потом душа потребовала праздника. А если что и поняла Анжела к этому возрасту, так это то, что лучший праздник женщине может создать только мужчина.

Жизнь не предвещала скуки и не сулила спокойствия. Остановится было просто невозможно. Мужнины ценили её красоту и вольные манеры, они, прекрасные и желанные, мелькали как в детском калейдоскопе: повернулся на бок – новая мозаика, еще прекрасней предыдущей. Крепкие руки, накачанные мышцы или ленивые сексуальные животики. Наша сегодняшняя героиня последовательно прошла все разделы порно-определений женщины: «тинка», «восемнадцатилетняя», «юная девушка», «девушка», «тридцатилетняя», «милфа», «зрелая», «старая» и «бабуля».

Групповушки, ночи пьянства и разврата, легкие вещества под медленную музыку, и проникающие в самое сердце упругие жезлы. Ну и где они сейчас?! Всё прошло, остались только всепонимания и неудовлетворенное желание. Оно никуда не делось.

Анжела осмотрела себя. Ведь еще ничего! Да, невысокая, но ни грамма лишнего жира, и никогда не было, прошу заметить! А потому кожа на бедрах и животе лишь немного одрябла, провисла на ногах и руках. Грудь? Грудь – да-а-а. То есть нет.

Она уже далеко не та и стоит теперь только в лифе, но если не снимать красивого белья, и снять домашние очки, то где-то там, в зеркале на размытой картинке возьмет да мелькнёт привидение всё той же разбитной и неудержимой молодой Анжелы, королевы двойного проникновения, баронессе МЖМ, сладкой вафельке и яростной двустволке середины 00х.

Теперь же её скучающие дырочки кроме набора разномастных дилдо, знавали лишь редкие набеги давних друзей, по причине начинающегося Альцгеймера иногда путающих её дом с собственным, ни один из которых, тварей, так и не осчастливил её семейной жизнью или детьми. Да и не нужны они ей были никогда. Если бы можно было перескочить период вынашивания, рождения, выкармливания, пеленок, болезней, садиков и школ, ВУЗа и создания ими собственной семьи, и перейти сразу к тисканью внуков и хвастовству об их успехах подружкам, тогда бы Анжела согласилась. Но такой монтаж бывает лишь в Голливуде.

Там и «бабки» меняют себе молоденьких пацанов по мановению ока, пугая фотографов своими перетянутыми лицами. У Анжелы не выходило как у американских кино-бабок, и вся её развлекуха на этой сексуальной пенсии свелась к соблазнению собственных квартирантов.

Благо доставшаяся еще от родителей трешка в центре позволяла прекрасно сдавать одну, самую маленькую комнату, и получать ежемесячно еще одну пенсию.

На эту идею её подтолкнула подружка, заметив в разговоре, что ей одной эта квартира даже большая. А хорошо подумав и сама Анжела смекнула, что можно совместить вопрос меркантильный с сексуальным. Оставалось только найти жертву.

По объявлениям сначала приходили сплошь девки, студентки или молодые переехавшие в город лимитчицы, а также разведенки, да еще и с детьми. Анжела им всем гадливо отказывала. Наконец, появился он, высокий голубоглазый, веселый и обаятельный парень с русыми волосами. У Анжелы от впечатлений даже запульсировало в районе мочевого пузыря.

Она неторопливо и нарочито холодно обсудила с ним условия, борясь с желанием запихнуть его белокурую голову себе под юбку прямо здесь и сейчас, на кухне.

На её счастье, подружка снабдила ее типовым договором, в котором опытной рукой неизвестного специалиста были прописаны условия и оговорки. Парень обрадованно подмахнул бумаги, прочитав только финансовую часть, и заехал на следующий день. Не успела Анжела накрасится для охмурения, как в её дверь позвонила девица и спросила квартиранта. Пропорхнув к нему в комнату, она кувыркалась там с ним всю субботу, лишь периодически выбегая в туалет и забирая доставку еды.

Анжела же сидела на кухне включив на полную громкость шоу Малахова, чтобы не слышать эти возбуждающие звуки и пыталась понять от чего её больше тошнит, от телевизора или разочарования.

Всё повторялось изо дня в день. Каждый вечер, как только парень появлялся, он или сразу приходил с этой мерзкой и громкой девицей, либо та появлялась позже. А потом они опять трахались всю ночь, мучая Анжелу в соседней комнате.

Пришлось ей пожаловаться своей подруге – риэлтеру, на творящееся непотребство. И вовремя! Та быстро ей напомнила, что по подписанному договору квартирант должен жить один, а гости позволялись строго в дневное время.

На этом основании Анжела и выпроводила любвеобильного, но не к ней парня, вернув ему весь задаток, взяв только за те сутки, которые он успел переночевать.

Тот пытался протестовать, но договор был на её стороне. Он съехал, а бабуля выспалась в первый раз за неделю.

Теперь она была уже опытней. И задавала куда больше вопросов парням – претендентам. Кто-то откровенно бухал, несмотря на молодость, кто-то не скрывал, что ищет комнату для пары. Один сразу сознался, что хочет подселить к ней любовницу, чтобы наведываться к ней днем. Вот уж нет уж! Если что Анжела и поняла за свою жизнь так то, что звуки любви ей нравятся, только если она сама их издает.

И вот, небо сжалилось над Amateur Granny Mature Old Woman.

На пороге её квартиры стояла женщина лет сорока, а за ней испуганным кобелёчком выглядывал щупленький долговязый и белокурый парнишка.

Женщина эта деловито осмотрела комнату, обсудила вопросы, внимательно ознакомилась с договором, хмыкнула и утвердительно покачала головой на пункте о гостях. Её сын поступил в местный ВУЗ, а общага оказалась не для «её Вовчика». Весь разговор взрослых сам мальчик провел в подобострастном молчании, подпирая спиной косяк.

Анжела трепетала в душе: забитый и скромный маменькин мальчик, у которого, решила она, не то, что девочки, наверно и мальчика никогда не было. Её маточка сладостно сообщила о своём восстании из ада тянущей ноющей судорогой.

«Да, ты ж мой маленький, тётя Анжела с удовольствием подселит тебя К СЕБЕ!» –

Она заверила маму Вовчика, что будет её сыну строгой и справедливой тетушкой, проследит, чтобы он вовремя ложился, не гулял вечерами с кем попало, а учился, и хорошо кушал.

Удовлетворенная мамзель внесла задаток и оплату за первый месяц. Через два часа они вернулись уже с вещами.

Так в квартире пожилой нимфоманки появился совершеннолетний по паспорту, но не в душе мальчик Вова. Если что и поняла Анжела за свою жизнь, так это то, что девственники взрослыми людьми не являются. Все равно как не прыгнул, не десантник, не родила – не мать.

Они пребывают во власти всяких страхов, фальшивых иллюзий и романтических заблуждений. Увидеть голую задницу и без разговоров овладеть её хозяйкой – не для них. Они стыдливо отвернуться или прикроют эту жопу и скажут: у вас тут вот… оголилось.

— Да, оголилось, а для чего, блять, оголилось то?! Бабка не настолько старая, чтобы штаны забыть!

В общем, та еще морока. Намеки они не понимают. От прямого предложения шарахаются как от гремучей змеи. Небольшое неудобство еще было в том, что Анжела объективно годилась ему в бабушки, даже не в матери. А подозревать мальчика в страшном слове «геронтофилия» было смешно даже для такой озабоченной особы.

Но если что и поняла Анжела за свою жизнь, так это то, что чем сложнее задача, тем слаще решение.

Она выработала для себя три задачи: не вспугнуть и нивелировать разницу в возрасте; определить себя как сексуальный объект; убедить парня в том, что сей объект для него доступен.

Сложно было уже даже с первым пунктом. Анжела прятала свой заинтересованный взор животного желания под густо накрашенными ресницами и, с трудом поднимая отяжелевшие веки ежедневно встречала квартиранта после занятий, кормила бутербродами, так как больше ничего готовить не умела, и вкрадчиво интересовалась его делами.

Мальчик, совсем мамин, звонил родительнице ежедневно, а если запаздывал, та сама трезвонила, требуя отчета о том, что «сыночка сегодня ел и во сколько вчера лег».

Вовчик бесцветным голосом докладывал ей все детали своего унылого быта.

— Анжела Вячеславовна, можно мне взять сковородку, мама сказала, что мне надо делать себе омлет по утрам.

— Какая я тебе Вячеславовна, наглец, зови меня Анжела, кудахтала та, проскальзывая мимо, благоухающая и чуть растрепанная, нагибаясь картинно за сковородкой в ящике под печкой. – А знаешь, давай я тебе сама приготовлю, мне не сложно!

— Ну, спасибо, конечно, но не надо, я – сам.

Блядский выродок, «сам он»! Зачем она вчера выбрила ноги и одела свой самый откровенный халат с кружевным бельём!? «Сам он»! Всё сам будет делать!? Ну погоди! Если замечу сперму на белье или в комнате, устрою тебе выволочку, – думала она мстительно.

Худенькое существо гремело предметами на кухне, повернувшись к Анжеле тощей спиной.

Интересно, – думала она, закуривая, – вырос ли у него член?

Что Анжела поняла за свою жизнь, так это то, что по размеру ушей мужчины длину, и тем более толщину члена, угадать невозможно. Не работали и приметы типа длины ладони или стопы. Даже с виду равные члены могли значительно отличаться по ощущениям, и даже по тому, в какую дырочку их вставили. Был у неё в гостях как-то член, так он…

Анжела обожглась сигаретой и с сожалением вынырнула из своих воспоминаний. Прошлое отдалялось, скрывалось в мутной дали. Всё, что ей светило впереди, так это член маменькиного девственника с неизвестными пока параметрами.

По жизни ей как-то с девственниками везло – они ей не попадались. Но кто сделает из мальчика мужчину как не женщина?! Мысль проявить себя в этой достойной образовательной услуге волновала Анжелу дополнительно.

Трудно сказать, насколько Вовчик воспринимал её как женщину. Она прихорашивалась, одевалась нарочито вульгарно и чуть-чуть стриптизила. Мальчик стойко сносил это, отворачивая глаза. Вполне возможно, его сексуальность была угнетена его мамкой, если та, например, тоже всегда ходила перед ним в белье или полураздетой, с неё станется.

Привести друга, чтобы пошуметь за дверью, намекая, что баба Анжела еще хоть куда, та побоялась – ещё окончательно струхнет перед взрослым мужчиной и станет её избегать вовсе.

Оставалось только два проверенных средства: алкоголь и близкий телесный контакт.

Как представлялось Анжеле, в таком юном возрасте член у парня должен вставать даже в самой невинной ситуации, но воспитание и барьеры, тем более такие сильные как возраст, могут затормозить этот рефлекс. Однако, как убедилась она за свою жизнь, алкоголь мог любую женщину сделать очаровательной.

Но напоить парнишку не вышло. Он скромно отказывался от всех предложений посидеть с «тетей Анжелой» за стаканом вина и быстро скрывался в своей комнате.

В сердце хозяйки даже стали появляться панические настроения: она окончательно старая и ни один мужчина больше не захочет иметь с ней дело. Умирать сейчас, даже если только в сексуальном плане было больно. Она хотела жить! И гнала такие мысли.

Анжела размышляла над своей проблемой целыми днями, смотря бездушно сыгранный фильм с примитивной фабулой по РТР. Удивительный канал, казалось, он показывал целыми днями не разные сериалы, а один и тот же, только меняя исполнителей.

И тогда в седой крашеной башке престарелой нимфоманки созрел новый план. Не лаской, так силой!

На утро Вовчик был отчитан за какую-то мелочь и наказан мытьём посуды за самой Анжелой. Тот стойко и как само-собой разумеющееся это снес. Терпило, тьфу – подумала на него женщина.

Дальше – больше. Она стала придираться к нему по любому поводу и понемногу придумывать ему всякие наказания. Вовчик безропотно теперь запускал её в свою комнату с инспекцией. Чуть ли не ежедневно что-то по мелочи стирал, мыл и убирал на кухне. Дальше Анжела начала его не хуже матери требовательно выспрашивать, где он был и что делал. Учился он теперь в её комнате, на глазах, "чтобы не отвлекался".

Свободолюбивую душу женщина, которая всю жизнь делала только то, что хотела, саму коробило от такого вторжения в чужую жизнь и неоправданного давления, но Вовчик был, кажется, настолько к этому приучен своей мамашей, что находил в этом успокоение – за него всё решали и контролировали.

Осталось сделать последний шаг.

И такой случай вскоре представился.

Перебирая белье перед стиркой, Анжела придирчиво осматривала простыню пацана и все же заметила искомые пятна от поллюций своего квартиранта! Небо услышало её молитвы и мысленно женщина попрыгала на месте от радости и сплясала небольшой победный танец. Дальше всё было дело техники.

— Вовчик, ну-ка, иди ко мне, парень! – возопила она на всю квартиру.

Тот покорно приплёлся. Она стала совать ему под нос белье с засохшей спермой как нашкодившему щенку.

— Это что такое?! Кто это должен стирать, тётя Анжела своими нежными ручками? Тебе не стыдно? Почему ты как маленький мараешь бельё?

— Ну, э… бэ… ух, – парень был явно не готов к этим вопросам.

— Да знаю я что это! Ты что не дрочишь? Скажи, ты не дрочишь, что ли!? Откуда пятна на белье?!

— Я э… ну… – Вовчик продолжал колебаться с ответом.

— Значит так, будешь дрочить каждый вечер при мне, чтобы никаких пятен больше не было ночных! – громовым голосом приказывала Анжела. – Ну ка, покажи, ты вообще умеешь?!

— Я? Ну…

— Что ты за парень если не умеешь? Неряха – парень получается!

— Я умею, тётя Анжела, – наконец выдавил из себя Вовчик ошарашенно уставаясь мимо неё на стену ванны.

— Тогда покажи.

— Перед вами! Здесь!? – В ужасе заблеял паренек.

— Надо что ли дважды повторять?! На тебе туалетную бумагу! Давай. – Между ног у Анжелы все пылало, но она держала повышенный требовательный тон.

— Меня мама за такое наказывала, – забубнил Вовчик не двигаясь.

— Дура твоя мама. Как еще молодому человеку избавляться от напряжения. Не в постель же во сне это делать!? На то он и член, чтобы спермой брызгать. В природе ничего не нужного не существует. Давай – давай, не заставляй себя ждать! – снова распорядилась Анжела, насильно стягивая в парня трикошки вместе с трусами.

А член-то уже стоял! Он выскочил из белья беспокойной тёплой палкой и был поистине хорош: длинный, объёмный, крепкий. Тетка залюбовалась слегка позабытой натурой.

Вовчик нерешительно взял его в руку и стал подрачивать, натягивая крайнюю плоть на массивную круглую головку.

Ноги Анжелы резко лишились чувствительности, стали ватными, в промежности что-то схватилось, как в кулак, а потом разжалось и потекло по бедрам. Она стиснула ноги, зубы и брови, чтобы не застонать и держала себя в руках, прислонившись к стиральной машине, чтобы не осесть на пол.

— Я не могу так настроится. Это будет долго очень, – заблеял Вовчик.

«Такой член и долго?! Кажется, Дед Мороз в этом году пришел в октябре», – подумала Анжела.

— Почему долго, чего тебе не хватает, впечатлений? Давай я тебе грудь покажу, если ты настаиваешь, – как бы с прохладцей предложила женщина и не дожидаясь ответа распахнула халат.

— Нет, что вы, не на… – слова застряли во рту у парня и он уставился на большую мягкую грудь в приподнимающем соски лифе. Пуговки сосков на растекшихся ореолах смотрели прямо на него. Загорелый живот и кружевные трусики в тон бюстгальтеру дополняли картину полуголой живой женщины.

Его рука пошла активнее.

Анжела чуть раздвинула ноги, хоть и с некоторой опаской, у неё там все горело, и это чувырло могло увидеть, что она там вся мокрая.

Женщина сжала руками груди и чуть поболтала ими перед парнем.

Вовчик не отрывал от них взгляда, весь подавшись вперед и активно полируя жезл.

Одна рука Анжелы картинно пошла вниз по животику, под резинку трусиков.

Она видела, как у парня от этого округляются глаза, и не успела ее ладонь скрыться в трусах, а пальчик лишь дотронулся до переполненного желанием клитора, как из могучей дубинки парня как стрелы стали брызгать тугие белые сгустки семени.

Вовчик даже не подумал подставить бумагу, так как был слишком занят, и его брызги полетели на грудь и живот женщины, выжигая её желанием.

— Ой, ой! Простите извините, – запричитал парнишка и начал в ужасе вытирать капли с тела Анжелы, только усугубляя картину произошедшего.

Та даже сначала опешила, потом пришла в себя и уже в приказном тоне распорядилась:

— Что ты тут устроил? Я же дала тебе бумагу!? Так, быстро чтобы все постирал! И не принимая возражений, тут же при остолбеневшем парне, скинула с себя промокшие трусики и лифчик, вытерла ими капли спермы, сунула в руку застывшего Вовчика и запахнула халат.

— Стирай теперь на руках. В машинку это нельзя!

Оставив парня в ванной, она опрометью бросилась к себе в спальню, на ходу ощущая мокрые от выделений бедра. Желание выжигало её изнутри. Она схватила своё дилдо № 3 и № 5, и бахнулась на кровать.

Окунув № 3 во влагалище, трепетно его встретившее, она тут же переставила его, мокрое и скользкое, себе в зад. Он тоже пульсировал и изнывал от возбуждения. А тот, что побольше, № 5, со вздохом облегчения вогнала на освободившееся место.

— Ох, да, бля!

Если что и поняла Анжела за свою жизнь, так это то, что два члена лучше, чем один, но три – уже перебор.

Руки ее заходили отработанными движениями в её опытном и ненасытном лоне. Перед глазами стоял образ прекрасной молодой дубинки, извергающей на неё сперму. Он сладко проецировался на объемный фаллос №5 внутри. Наслаждение пришло быстро и знакомо. Неожиданной стало только его сила: она, сдерживая крики, замычала в подушку, скакнула ногами путаясь в одеяле и затихла на минуту. Члены были все еще внутри, и она снова была готова продолжать. Давненько она не чувствовала в себе такое всепоглощающее желание, с 2005го. Еще раз. Еще два. Она доводила себя до изнеможения, но оно никак не наступало. Казалось, вот еще раз, и она достигнет насыщения, дойдет до черты, после которой только покой и нега расслабления. Но полной разрядки не наступало.

Пора было остановится. По опыту Анжела знала, что, если не прекратит, может остаться в таком состоянии до утра.

Как там Вовчик? – подумала Анжела и выглянула из своей спальни.

Всё было тихо.

На сушилке в коридоре болтался ее мокрый постиранный комплект белья.

Сердце Анжелы наполнилось умилением, ей захотелось извиниться перед парнем, но градус воздействия нельзя было снижать.

Она собралась с силами и ворвалась в комнату парня даже не постучавшись.

Вовчик в кипише прикрылся.

— Опять дрочишь?! – Грозно спросила она.

Парень весь сжался, ожидая то ли удара то ли нравоучений.

— Да молодец, не переживай. Тетя Анжела любит таких мальчиков. Ты, наоборот, не стесняйся обращайся если хочешь посмотреть. Я же всё понимаю, тётка опытная. Мне это будет даже приятно. – добавила она уже добрее, снисходительно. – Ты еще не кончил? Ничего, продолжай, – приказала она. – Показать тебе что-нибудь? Ах ты, похотник, соблазняешь тетку!

Анжела, голая под халатом, чуть развела его края, приподняв руками свои груди, чтобы они смотрели сосками на Вовчика.

Тот откинул одеяло, которым прикрывался и в открытую уже наяривал свою дубинку, уставившись на неё. Его взгляд чуть опустился на бритый лобок женщины.

— Ах ты проказник, мало тебе титек, тебе надо теткину пизду посмотреть? – нарочито грубо спросила Анжела и сама же стала раздвигать перед ним ноги, чтобы его взгляд забрался между ее ног. – Хочешь потрогать?

Женщина была уже совсем близко обмороку от перевозбуждения, будто вовсе и не полировала себе все дырочки битый час только что.

Парень подался вперед, протянул к её ноге незанятую руку. Его ладонь от коленки медленно поползла вверх, мучая Анжелу ожиданием. Пальцы доползи и несмело, плашмя прижались к её половым губам.

«Сущий ребенок!».

Она чуть подалась ему навстречу и палец Вовчика проскользнул в её щель, всё также пугливо и осторожно.

У Анжелы потемнело в глазах, и она сама стала двигать тазом так, чтобы эти пальцы ездили по ее щелке, попадали на её чувственный клитор. Она растянула руками дряблый лобок, раскрыла, вывернула свою необъятную щель и перед ошарашенными глазами парня предстала вся её бессовестная подноготная, сочащаяся и ненасытная.

Она накрыла, прижала его пальцы своими, сильнее надавила и блаженно содрогнулась, уже в который раз за день.

Вовчик всё «гонял лысого». Член его стоял как символ плодородия, и Анжела больше не могла терпеть. Она рукой опрокинула парня назад на диван, а сама в мгновение ока оказалась на нём сверху. Перехватив член из руки Вовчика, не давая и мгновения подумать или осознать, легко накрыла его своей теплой истосковавшейся вагиной, запихав сразу весь, по самые яйца.

Да-а-а-а. Если что и поняла Анжела за свою жизнь, так это то, что никакой фаллос не заменит живого мужчину. А такой член как у Вовчика вообще тянул на № 7. Плюс руки, схватившие её за жопу, плюс молоденькие восторженные глаза, светлая голова, прижимаемая к груди… В общем, как № 7 в квадрате.

Прекрасное чувство обладания, которое она познала и полюбила будучи моложе этого мальчика, вернулось к ней как напоминание о прекрасных днях. Она была на вершине блаженства даже не по ощущениям, а от осознания того, что её тело снова занято любимым делом.

Вовчик, голову которого она прижимала к себе, закатил глаза, дышал тяжело и ртом, и, кажется, собирался кончить. Сама Анжела уже потеряла счет своим разрядкам, но ей хотелось поставить в сегодняшнем событии жирную точку. Она решила познакомить мальчика со всем своим ассортиментом за первый же заход, поэтому приподнялась чуть повыше и ловко переставила его налитой член себе в попку, после чего с размаху ухнулась на него и запрыгала в прежнем ритме. Вовчик открыл глаза и закрыл рот, после чего вопросительно посмотрел на Анжелу. Медленно, очень медленно осознание случившегося стало проявляться в его взгляде. Лицо его удивленно вытянулось, рот снова открылся, теперь в вопросительной букве «О».

Анжела никак не прокомментировала ситуацию, тем более что солирование сверху отнимало у бабушки последние силы. Она предпочла закрыть глаза, утихомирить дыхание и наслаждаться тугим молодым членом внутри своей видавшей виды кишки. Это оказалось так же восхитительно, как она помнила.

Перемена блюд затормозила парня, и ей пришлось основательно попотеть прежде, чем он снова начал закатывать глаза от подкатывающего наслаждения. Анжела уже окончательно запыхалась, губы ее посинели, а руки онемели. Из последних сил, сипя и охая она подпрыгивала на мальчике. Но вот почувствовала его теплый бурный поток в своих кишках и облегченно остановилась, тяжело дыша и хватая воздух ртом. Усталость отодвинула на второй план наслаждение, и женщина была уже просто рада, что смогла пережить эту скачку.

Утирая побежавшую из уголка рта слюну, Анжела укоризненно посмотрела на осоловевшего от секса парня: «ты воспользовался мною в беспомощном состоянии! Как я теперь буду смотреть в глаза твоей мамочке!! Я обещала ей за тобой смотреть! Что, ну что мы ей теперь скажем!?» – Голос её был в меру драматичен, но и достаточно мягок, чтобы не вызвать панику.

— Можно же ничего не говорить, – тихо поблеял разомлевший Вовчик.

— Не говорить?! И что, теперь ты будешь трахать заслуженную несчастную тетку когда тебе вздумается?!

— Ну что вы, нет, конечно не буду!

— Да, конечно, будешь, сладенький, – ухмыльнулась Анжела, потрепав мальчишку по щеке, – Куда мне теперь от тебя деться!