Невыносимый медосмотр Маши. Часть 9

Вечером, встретив отца и отужинав с ним, Маша отказалась от привычного просмотра мультиков про фей и ушла в свою комнату, спать. Дневные опыты так вымотали малышку, что она боялась отключиться прямо в тарелке с бульоном, заботливо принесенной соседкой, которая жила рядом и всегда улыбалась ее отцу.

Утром, проснувшись, Маша поняла что теперь ее “тренировки” навсегда изменились. Телевизор был забыт за ненадобностью, да и завтрак девочка проглотила очень быстро. Ей не терпелось чтобы отец поскорее ушел на работу, поскольку она наконец нашла для себя подходящую задачу, и была готова выдержать эти муки любой ценой ради своего будущего и своего здоровья. Психического, но и физического.. тоже. Да, тоже. Тем более что записать ее на прием опять не удалось, ремонт в крыле поликлиники продолжался, и строители делали все основательно и неторопливо – как и все процессы в немецком городке. Маша не подала виду, что для нее это радостная новость, ведь это означало что она может воспользоваться зондом подольше, и ей не хотелось раньше срока относить эту железку в кабинет Греты.

С тех пор каждый день до возвращения отца, а иногда и после ужина, воспользовавшись прикрытием работающего телевизора, по которому “больше не показывали ее любимую передачу”, малышка убегала в свою комнату. Там она надевала уже высохшие после ежедневных стирок зеленые трусики, брала с полки огромную книгу сказаний и мифов и, под предлогом чтения, забиралась на кресло. Это был не просто сеанс мастурбации – Маша видела, как с каждым разом ей удается все больше и больше вытерпеть перед тем, как взорваться острейшим оргазмом, вызывающим пожар у нее между ног и сладкую пустоту в голове.

Когда тянущаяся ткань трусиков медленно, под давлением погружала зонд шарик за шариком внутрь, малышка кусала губки до пены, пытаясь сдержаться и не заголосить. Девочка попимо воли издавала сладкие писки, которые прорывались из её приоткрытого рта, бессильно метаясь на месте, неспособная усидеть спокойно от ощущения медленного нарастания удовольствия. Примерно на середине зонда ее усилия становились бесполезными, и сладкие спазмы юного тела, сгибающие девочку пополам, «засасывали» зонд еще на пару шариков вглубь. Несмотря на то, что опухшие губы начинали болеть под давлением ее белых зубок, а глаза закатывались помимо воли, во время оргазмов девочка не оглушала воздух комнаты криками и стонами, мелко дрожа пока ощущения шли на спад. На удивление, в воскресенье, когда ее отец присутствовал в квартире, “кляп” Маше все же был нужен – дополнительное волнение от страха быть застуканной и необходимость вслушиваться в тишину коридора обостряли чувства девочки, и серия стонов успешно уходила в зажатый зубками воротник футболки, пока ее бедра танцевали в попытке справится с огнем погружающегося зонда между ними. Не слишком часто, чтобы стать проблемой, но иногда этот “огонь” все же выходил из под контроля, и тогда у паникующей малышки во время подобных игр происходила целая серия каскадных острых разрядок, и Маша визжала в зажимающие ротик ладони, задыхаясь, бьясь об кресло пяточками и дрожа в сладкой муке, умоляя о том чтобы шум упавшей с колен книги был не слышен в соседней комнате, где работал телевизор, и чтобы папа не пришел проверить свою дочку в этот самый момент. Ее оргазмы удлинялись тем, что зонфд продолжал погружаться в воспаленный клитор, а за время своих “тренировок” Маша успела натереть слизистую так ощутимо, что чередование изгибов зонда вызывали белые вспышки перед глазами. Девочка могла бы безошибочно определить, какой именно по счету шарик входит в нее, если бы она могла в этот момент связно говорить вместо стонов.

Правда, эти серии ласк продолжались не так долго, и да и накатывало на Машу это желание далеко не всегда. Это больше всего походило на то, что в определенный момент ее тело начинало становится слишком чувствительным, а натягивание трусиков после душа, вверх, так, чтобы ткань врезалась в пухлые губки, вызывало приятную дрожь по длине ее позвоночника и на ее губах появлялась нежная улыбка. И не проходило и несколько часов, чтобы девочка снова выключала телевизор, бросала книгу или другое занятие, и забиралась на кресло в предвкушении. Маша все еще боялась, что ее стоны вызовут нежелательное внимание соседей, но она не могла включать телевизор и вообще как-то пытаться заглушать себя – потому что звук телевизора, заглушая ее невольные стоны, так же скрыл бы от нее поворот ключа в замке входной двери, а на этот риск малышка пойти не могла.

Единственное место в квартире, где она могла расслабиться почти до конца – это ванная. Маша все еще не забрасывала свою привычку мастурбировать в душе, даже если у нее и были более приятный способ доводить себя до пика. Девочка хорошо различала, где она ласкает себя, фантазируя о сладкой беспомощности и наслаждаясь каждой секундой нарастания удовольствия от бьющих по ее нежным частям струй воды, а где – испытывает себя на прочность, пытаясь вытерпеть как можно больше удовольствия молча, сохраняя над собой контроль и оттягивая оргазм изо всех сил. Одно было ее средством расслабления, другое – необходимостью.

Но чем больше Маша исследовала границы своей чувствительности, тем больше ей так и не получалось понять реакцию своего тела. В какой-то день, после нескольких приятных минут с собой наедине в ванной, у нее намертво пропадало желание ласкать себя дальше, и тренировка давалась ей невероятно легко – девочка даже успевала погрузить в себя зонд до конца, до последнего шарика, и сдерживалась, тяжело дыша и сопротивляясь нарастающему удовольствию, до неизбежного поражения. В другие дни малышку с самого утра одолевало такое неистовое желание, что после пяти-десяти оргазмов в душе она едва успевала вставить зонд до половины в свой багровый клитор, как тут же взрывалась мокрым оргазмом, абсолютно не получая облегчения от разрядок и все так же страдая от неослабевающего желания. В один из таких дней Маша, все еще возбужденная и задрочившая свой клитор до состояния полированного кусочка плоти, торчащего из-под капюшона даже при ходьбе, забрала из ванны в комнату свою зубную щетку, которую ей подарил отец после очередного похода к стоматологам. Это была небольшая розовая электрическая щетка, с изображением милого котенка в фартуке, который обнимал гигантский тюбик зубной пасты. Ее головка вращалась, создавая легкую вибрацию, но Маша почти не пользовалась ей из-за ощущения щекотки на своих деснах, предпочитая обычную зубную щетку новомодной электрической, которые только поступали в продажу. На этот эксперимент ее вдохновило воспоминание об автобусе – и ожидание, что именно вибрации зонда, к которому она хотела приложить щетку, помогут ей наконец утолить неослабевающее возбуждение. Все же, Маша была дочкой профессора, и пристрастие к опытам было семейной чертой.

Вибрирующий пластик в руке, прикладываемый к зонду, поднял ее тренировку на новый уровень сложности. Одной рукой аккуратно держа зонд на расстоянии пары введенных шариков, второй рукой девочка подносила включенную щетку к металлу зонда и нежно его касалась – пока начинающие дрожать пальцы не отбивали этими двумя предметами барабанный ритм, пока ребенок корчился в страшном по силе оргазме, пытаясь сохранить остатки исчезающего контроля и сопротивляясь желанию поднять бедра вперед, вводя в себя еще больше изогнутого металла. Ее оргазм по интенсивности напоминал слабую истерику, а стоны – сухие рыдания, пока ее худенькое тельце с ручками и ножками складывалось, словно у куклы, а прелестное личико превращалось в гримасу похотливой нимфетки с безвольно открытым ротиком. Маша просто не могла одновременно думать о том, чтобы держать работающую щетку и зонд вместе, и при этом пытаться сохранять подобие контроля. К ее счастью, щетка отключалась каждые 15 секунд, поэтому малышке было бы легко следить за своим прогрессом – который вообще не желал показываться на горизоте в первый день, даря моментальные оргазы как в начале, так и в конце сеанса самоистязания Маши.

На следующий день, выходя из ванной, она захватила щетку ценой серьезных раздумий и колебаний, густо покраснев перед этим, и поскорее прошмыгнув в комнату, словно стыдясь кого-то, хотя квартира была пуста.

Маша стояла около входной двери в субботу. Ее наконец записали в клинику, и она уже готовилась поехать в клинику и отдать (не без сожалений) зонд Грете, как отец остановил ее этим утром и сказал, что уезжает на пару дней:

Машенька, дочка. Я люблю тебя, ты ведь это знаешь? – Маша кивнула, бросив на папу умоляющий взгляд. – И как моя любимая и умная девочка, ты уже достаточно взрослая чтобы остаться дома на пару дней без моего присмотра. Пока ты была младше, я не мог оставить тебя и пропускал все приглашения, но теперь, когда ты самостоятельная, я наконец могу воспользоваться всеми открывающимися возможностями – как можно деликатнее, с улыбкой, объяснил профессор своей дочке, не замечая что Маша слегка погрустнела и насупилась на словах «и наконец». Девочке все казалось, что ее сон был вещим, и ее отец считает ее помехой. Она не могла отрицать что он любит ее и дает ей всевозможное отцовское внимание, но… ему приходится жертвовать карьерой… она еще не совсем понимала, добровольная ли это жертва и не винит ли он ее в своем застое.

Потрепав насупившуюся девочку по голове, и похлопав по карманам в поисках бумажника и ключей, мужчина вышел из квартиры к ожидающему его такси. Впереди его ждали два дня выездных лекций в довольно уважаемом научном сообществе, а район где он жил, был престижным и достаточно безопасным, чтобы можно было оставить дочку без присмотра. Готовить Маша умела…

Но стоило только за отцом закрыться входная дверь, как обида девочки и мысли о своей ненужности, которые вызывали в теле непонятную тревогу, потекли в сторону ее комнаты и спрятанной там «игрушки». Еще со вчерашнего вечера, когда отец позвонил в клинику и там подтвердили, что ремонт закончен и Грета снова принимает с понедельника, Маше до дрожи в ногах хотелось испытать себя, успокоить свои страхи и подготовиться к очередному приему. Малышка даже не сомневалась, что симпатичная девушка-врач в очередной раз заставит ее несколько раз кончить, может быть прямо тем же зондом что Маша ей вернет… и не то, чтобы девочка была сильно против этого… все же, Грета была врачом, а врачам (и другим людям в форме) обязательно надо подчиняться – так учил ее отец. К тому же это приятно, и там можно (Маша снова покраснела) кричать, и никто не услышит…

Когда малышка еще раз вспомнила о злополучном приеме в кабинете, который открыл для нее мир издевательств над ее увеличенным клитором, и мучительно долгих разрядок, с трусиков просто начало капать. Маша была неудовлетворена и дико хотела кончить, причем поскорее, без привычного захода в ванну и легких ласк. Отец вчера пришел намного раньше, почти в середине дня, и она прервалась на самой середине процесса, только-только войдя во вкус! Только ее тонкий слух позволил ей услышать поворот ключа в замке, даже без предваряющих шагов на лестничной клетке, и папа почти застал ее, когда она с красным от стыда лицом едва успела натянуть на себя шортики и побежать встречать его, едва не упав в коридоре от ощущений – а именно засунутого почти до конца зонда! К счастью, под шортиками последние торчащие шарики никак не выделяли себя, а вытащить зонд быстро она просто могла – оргазм, вызываемый этим, она никак не сможет перенести молча, и отец услышит ее стоны и крики, чего допускать было просто нельзя! Это было дико волнующе, и ее спина моментально промокла от пота, пока она ковыляла до прихожей, и отец даже заметил как странно пахнет в квартире, но она смогла быстро придумать что-то о занятиях гимнастикой, и сказать что сейчас откроет окна и проветрит! Уффф! Это было так близко! Но самым тяжелым для девочки был момент обьятий с отцом, когда по привычке тот приподнял ее и прижал к себе, чуть-чуть покружив, и поддерживая рукой за шортики, как всегда делал в детстве. Ее попка, которую обхватила крепкая рука ее отца, была такой же мокрой от пота и выделений, и хотя надетые наспех шортики были непромокаемые, при этом движении Маша буквально вжалась в сухую грудь папы. Эти долгие и сильные обьятия, когда она всем телом чувствовала как последние три шарика медленно входят в нее, вызывая движение всей длинной и хаотичной распайки металла зонда, по всей длине, вызвали у девочки моментальный и непроизвольный оргазм, и только лишь тренируемый самоконтроль позволил ей ограничиться коротким выдохом около уха папы, невероятным усилием воли не выдав себя ни звуком, ни движением.Если легкая ритмичная дрожь внизу и была ощутима профессору, так же как внезапно напрягшиеся соски его дочери, что терлись о его рубашку через тоненькую маечку, то он никак этого не показал – а может быть, и вовсе не заметил, будучи мыслями уже на завтрашней конференции, куда получил внезапное приглашение. Так же как не заметил ее лицо – с попытками удержать как слезы, так и стон наслаждения, такое же искривленное в мучительной гримасе острого оргазма, как и в последней поездке на автобусе! Но все равно, это было безумно рискованно, и остаток вечера Маша сидела в одной комнате с отцом как на иголках, пытаясь придумать какой-то предлог, чтобы остаться одной и наконец вытащить эту чертову железку, из-за которой ее шортики рисковали все же стать промокаемыми в самых тайных местах, а сама девочка не могла усидеть в одной позе больше пары минут.

Это было невероятно опасно, это было невероятно волнующе, и Маша так и не разрядилась вчера до конца, промучавшись весь вечер, поэтому сегодня с утра даже простая прогулка от ванны до кухни утром вызывала у нее приятные ощущения в натираемых трусиками губках. А что, если такое состояние будет возникать все чаще? Может ли ее болезнь это вызвать? Может, она сможет как-то подготовиться? Или достаточно будет ее тренировок? Или даже похвастать Грете на приеме в понедельник, что использовала ее зонд с пользой, и теперь легче переносит оргазмы? У Маши задрожали коленки, когда она представила как ей, связанной и кричащей, девушка спокойно обьясняет что если она не может вытерпеть всего-лишь четвертый уровень стимуляции, до самоконтроля ей далеко…

Соски малышки, нежно-розового оттенка, гордо возвышались над ее грудью. Клитор, расположенный между опухшими половыми губами, пульсировал от предвкушения, набухая и чутко реагируя на малейшее прикосновение. Ткань трусиков, едва прикрывавших интимную зону, прилипла к ее влажной коже, намекая на охватившее ее возбуждение. Маша была готова. И быстро выпив стакан молока в качестве завтрака, девочка устремилась в свою комнату, готовая к воплощению одной очень рискованной идеи, довольная тем что ближайшие пару дней квартира будет целиком в ее распоряжении…