Незнакомка часть 2

После той встречи, я пришел домой. Как и всегда, дома никого не было, кроме предновогодних программ по телевизору и холодной гречки в холодильнике.

Квартира была пуста, словно там никто кроме меня не жил. Я снова принялся безобзразно курить, спрятанные под диваном папины сигареты. Курил быстро не в затяг, облизывал белый фильтр, прикасаясь языком к дыму.

В голове было одно — странная карта дамы пик, лежащей у меня в кармане. Она была ужасно почерневшая с засохшими каплями крови, отвратительно, поглядывющая на меня своими очами.

"Дьявол" — в голове копышались мысли точно кролики весной. Неужели это был дьявол ? Но ведь это была женщина, женщина может быть дьяволом ?

Посмотрев на мамину фотографию, где запуганный папа сидит на стуле, поджав руки, а рядом сидит мама, буквально повелевая им, я тут же осознал, что может. Тем более, из легенд и мифов я много слышал о том, что дьявол может менять обличие. Однако, быть может это вообще дама с поехавшой кукухой и я зря думаю про нею ?

В комнате начало пахнуть горевшей гречкой. Дымный смрад выступил по всей комнате. Я тут же отпрянул от сна и выключил плиту, а затем, открыл створки окна в которое начал дуть ветер. Старое советское окно дребежало точно мученица на аппарате ИВЛ, оно кричало "А-Аа-Ааа". По дороге, где-то там в глубине, гоняла скорая помощь с завывающим звуком сирен. На улице, полыхал ветер, тревожно щипля ветки деревьев, стоящих как лавкравтовские боги.

Чуть отвернувшись, я тут же услышал удар глыбы льда прямо возле моего окна, ударившего по чей-то машине. Холодный ветер и протяжный вой сигналки начал меня раздражать, но ещё больше, меня бесило то, что снова выключили фонарные столбы и на улице снова нельзя было ничего разглядеть.

Я боялся маму и часто смотрел в окно, чтобы морально подготовиться к этому. Также, было довольно странно видеть как нету моего папы. Он был хоть и охранником, но ночью меня никогда не оставлял. Он всегда сидел на кухне и читал любимые детективы про убийц, пока я корпел над уроками. Мы с ним практически не общались, нг он был дорог мне, он никогда не был груб или жесток, всегда добр и интелегентен. Каждый раз когда мама называла его "тюфиком", мне хотелось только одного, чтобы мать получила точно такую же глыбу льда себе на голову.

Я наконец-то заварил чай и сел в крохотную кухоньку включив телевизор.

По телевизору снова шли не смешные телепередачи которые безумно любила моя мама Например, такие как "Уральские пельмени". В номере разыгрывалось, как безумная свекровь диктатор терроризирует весь дом, запугивая сноху и угрожая ей смертью.

Брехоткин, любимый актер моей мамы, изображал злую свекровь которая буквально до гола раздевает Юлию Михалкову. Дмитрий начал, буквально, матом ругаться прямо в эфире, так, словно это было заранее заготовлено.

На вопрос, полуголой Юлии, которая была одета в капроновые колготки и прозрачный белый бюстгальтер, что :

"этого не было в сценарии и что ты несёшь", Дмитрий, лишь бесцеремонно ударял Юлию по груди, на что девушка, эротично и очень искусственно начинала стонать прямо в микрофон. Самое страшное, что зрители думали, что это входило в часть шоу и истошно смеялись с каждого удара ладошкой по крупной груди Юлии и каждый удар, сопровождал томным "ахом" Михалковой.

— Ты стерва и мразь ? — Хлыц— прозвучал удар по красной женской груди в бюстгальтере.

— Ах, да

На Дмитрие Брехоткине был дьявольский, карикатурно большой красный халат и рожки на заколке, которые слегка смутили меня. Но больше меня смутило то, как в очередном кадре с показом смеющихся зрителей показали моего отца, безумно смеющегося в кадре. По его маленькому, прокуренному рту текла слюна, спускаясь по губе. Голос был охрипший, а кожа настолько блеклой словно он умер.

Когда шутка закончилось и номер продолжался, отец не переставал кричать и смеяться. Звуки бурления его желудка выходящие из горла доносились ужасным дребежанием его глотки. Несмотря на смену кадра в сторону актеров, звук смеха безумца, задыхающегося от астмы и рвующего глотку был по-прежнему слышен. Смех был до того омерзительным и таким больным, что прямо во время эфира люди стали выходить из зала, расспрашивая что случилось, но никто не подходи помочь.

И хоть отец тянулся к ближайшим людям, они, словно при виде прокаженного стали быстро уходить от отца, который из-за всех сил тянулся к людям.

В зале начал стоять плач ребенка, ревущего в унисон со смехом.

Отец начал рвано смеяться, из носа стала течь кровь, смешиваясь со слюной из-за рта и стала капать прямо на серый свитер.

В зале поднималось суматоха. Актеры стоявшие на сцене стали грубо говорить : "Ну успокойте этого пидораса "!

Голую Юлию Михалкову стали со слюнями фотографовать со всех сторон оголтелые юнцы, насильно приставая к ней, на что Дмитрий лишь наслаждающе смотрел.

Отец стал трястись, сползая с кресла и падая на лестницу. Даже в таком положении, он продолжал смеяться, захлебвываясь собственной кровью. Тут же из штанин, стала капать какая то жидкость, нет, это была не моча. Что-то белое стало как студень приклеиваться к полу.

— Боже, он синеет — начали говорить зрители находящиеся по близости, стремительно, догоняя уходящих.

В комнату повалились охранники с дубинками.

— Слышь, ты чё мужик ?

Операторы не прекращили снимать сцену на которой уже трое парней стали буквально насиловать Юлию вырывающуюся из-за захвата.

Операторы много раз спрашивали у продюсера, что делать, однако низкорослый и лысенький мужчинка в бежевом костюме с ухмылкой гиены просто сказал : " Продолжайте снимать"

Юлию стали драть со всех сторон, девушка не могла уйти и кричала, но после каждого удара по груди, она томительно стала наслаждаться происходящим.

Пока группа охранников сталкивала зевак с помощью дубинок, операторы снимали порнуху на всю страну.

После очередного хрипа моего отца, эфир ушел на вынужденную рекламу и я выключил телевизор.

Увиденное меня шокировало. В голове рельсами сталкивались два поезда воспоминаний. Танатос и эрос. Смерть отца, последнего доброго человека в моей жизни и грубый, такой настоящий и непредсказуемый секс незнакомых людей, прямо на сцене, в декорациях обычной семьи из провинции.

Меня стали возбуждать и одновременно пугать мысли о Юлии. Такой страшный, насильственный процесс секса, соединяющий в себе звериное, то что кроеться в нашем сознании, в самой тени и открываться жгучим пламенем, когда есть возможность, пугала меня.

Самое страшное было то, что мучительная смерть отца, такая ужасная и неестественная, меня так сильно не впечатлила, чем то, чем занимались на сцене. Первый раз в жизни, я увидел голую женщину, несмотря на интернет и стремительную эпоху цивилизации, мама всячески ограничивала меня от такого контента.

Сейчас же, я прокручивал по одному и тому же разу, самые пикантные части тела женщины. Её круглые упругие бедра по которым били ладонью, её округлую грудь и такой жуткий, неестественный, пошлый взгляд.

Они рычали и кричали, хохотали как стая безмозглых приматов. Им это нравилось. Нравилось насилие.

Меня бросало в дрожь. Было уже поздно и стал звонить матери, но абонент был недоступен.

Моти стал отчаянно лаять в моей спальне и, одновременно, рычать, словно что-то обгладывая.

Мать не отвечала. Внезапно, в дверь постучали. Кто это ? Мать ? Отец ? Дьявол пришел по мою душу ? Меня трясло, в голове мелькали воспоминания смеха отца и ужасной смерти которую он пережил. Сценс жёсткого полового акта с тремя людьми включая пожилую женщину с клюкой вставлябщей её в рот Юлии.

Моти усиленно рвал что-то в комнате, а за стеной донесился старый детский плач.

В дверь долбились и стучали, трезвон или так, словно был пожар.

Я боялся открывать дверь, просто не хотел, даже посмотреть в глазок было для меня страданием.

Но знакомый голос стал вопрошать

— Матвей, открой дверь.

"Мама" —подумал я и, словно, отпрянув от ужаса, тут же, открыл дверь, но это было ошибкой.

Я тут же увидел. Это не была мама. Девочка. Моего возраста стояла и облизывала чупа-чупс, делая это так странно и так витиевато, так, как делала это Юлия. Белые волосы заплетеные в косу и голубые глаза. Белые, капроновые колготки из под клечатого сарафана. В голове, сново пронеслось сцена секса, воображение рисовало сцены со мной, с другим мной.

Девочка стеклянными глазами с конфетой во рту смотрела на меня. Под боком, находилась Библия, страницы книги были в крови, которая стекала лужицей прямо по её колготкам.

— Что ты делаешь ? Кто ты такая ? — кричал я, закрывая дверь, но девочка тут же ответила :

—" Взяв карту, ты стал моим слугой, и должен быть заботливым и кротким

Со мною быть рядом, отринув свою боль

Отринув отца, мать и бога.

Но перед службой мне скажи, родной

, я выполню каприз любой, каким бы ни был бы, он мерзким. ",

— Сука !

— А теперь, дай ка пальчик — девочка тут же подошла и горячей иглой вонзила в палец, так, что капли потекли прямо на пергаментную бумагу.

А затем, девочка набросилась на меня и стала бить, царапать лицо, громко хохочя. Я не мог пошевелиться.

Как вдруг, я проснулся.

Это был сон ? Подумал я, включив телевизор. Там были уральские пельмени, но содомии не было.

Проснувшись на кухне, я увидел, как отец спокойнн читает детективы. Матери не было.

Похоже это был просто плохой сон ? Или. ..