Ника

Я сидел за столиком и смотрел на танец. Танец жаркой юной красотки. Я не смог удержаться от того, чтобы не попасться в ее простую, но прекрасно сделанную ловушку. Она была как алебастровая статуя, задрапированная светом, рассеянным сквозь призму из тонких драгоценных камней. Ее кожа была обесцвечена сияющим светом лазури и неонового сапфира, волосы подпитывались пламенем рубинов, сжигающе-пурпурного цвета, губы выплавлены из изысканных самоцветов, а большие глаза высечены и отполированы из огромных камней зелёного изумруда, вырытых глубоко внутри недр Земли. Нет, скорее какой-то другой, далёкой и неведомой планеты. Она вся была как существо из других миров! Я был очарован и восхищён! Покачивая бедрами в такт ритмичной и громкой современной музыки, рассекая воздух клуба, как танцующая райская птица, забившаяся в густые дебри тропического леса в поисках подходящей пары, она устроила ослепительное шоу!

Клуб только что открылся и народу было совсем немного. Мой столик располагался у самой сцены. Я поманил девушку и она подошла ко мне.

Девушка выглядела недовольной, презрительно глядя на меня. Когда она подходила, ее бедра качнулись вперед по широкой дуге, подчёркивая ее маленькую круглую попку под коротким вырезом лёгкого платьица, плотно облегающего изящное стройное тело.

— Я стою вашего времени, – умолял я глазами миленькую девушку, пытаясь добиться расположения. Кричать было бессмысленно, слишком громко гремела музыка.

Она остановилась как вкопанная и оглядела меня с ног до головы. Мой внешний вид её явно не впечатлил. Когда тебе за сорок и ты далеко не атлет, это немудрено.

"У меня нет времени, я слишком занята", – сказали её глаза. Игнорируя меня, мысли танцовщицы вернулись к музыке, ее тело двигалось в такт. Непонятно откуда во рту у неё возникла тонкая сигарета. Она закурила.

Её танец – это демонстрация возможностей, прямой вызов моему либидо. Я потянулся за своим бумажником, на ощупь открывая его. Я знал, что это то, чего она хотела, но мне нельзя было выглядеть слишком отчаявшимся. Я был жалок.

Сохраняя дистанцию и чуть замедлив танцевальные движения, она сделала шаг в мою сторону, равнодушно разглядывая довольно тонкую пачку банкнот.

Наши глаза на мгновение встретились, прежде чем она повернулась и вернулась к танцу. Я был словно пейзаж для нее, похожий на серую грязную дорогу, всю в пыли и лужах. Мой жест с бумажником вряд ли должен был кого-то впечатлять, и её в том числе. Да, я не миллионер.

— У меня есть еще, – я достал новые деньги, разминая их в пальцах, переворачивая, чтобы танцовщица могла видеть все купюры; все мои сбережения. Она

снова оглядела меня, как будто впервые увидела. Девушка глубоко затянулась сигаретой и набрала полную грудь воздуха, разглядывая мои деньги. Её деньги. Выдыхая дым через нос, она приценивалась.

"Пересчитай", – сказали её глаза и движение пальцев. Девушка лениво наблюдала, как каждая купюра неловко переходила из одной руки в другую.

Мои робкие руки остановились, я посмотрел на девушку. Если бы я был молодым красавцем, она бы остановила меня, но ее глаза бегали по моим деньгам, как у собаки, которая ждет, когда хозяин бросит мяч. Иногда требуется много денег, чтобы купить что-то стоящее. И она того стоила! Но сколько ей нужно, чтобы я купил всего только час её жизни? Ах, какой же я нищеброд! Мой вечный пессимизм подталкивал меня к мысли, что она бросит деньги к моим ногам, хрипло смеясь и затягиваясь горящим табаком.

Вместо этого она взяла деньги в руку, поигрывая ей, оценивая меня. Пачка банкнот легкая, может быть, меньше, чем она обычно брала. Она оглядела полупустой клуб, двух других танцовщиц. Девушка что-то решала. Может быть, она думала, что я был легкой добычей, небогатым застенчивым и одиноким, просто ищущим хоть какой-то любви. Надеюсь, я выглядел достаточно, но не слишком озабоченным и звучал достаточно, но не чересчур жалко, чтобы ей не пришлось беспокоиться, что я буду делать с ней что-то излишне извращенное. Я таким и не был. То, чего я хотел, единственное, на чем я мог сосредоточиться и о чём грезил – это скользить своим небольшим хуйком внутри тугого бархатного туннеля юной пиздёнки.

Член сильно напрягся под тканью штанов. Я наклонился вперед, чтобы снять часть напряжения, что придало мне ещё более унылый вид. Я глупо заискивающе улыбнулся.

Рука с моими деньгами поднялась над ее головой, подзывая крупного черного самца из темной части клуба позади меня. Кавказца – охранника. Настоящая горилла! Бородатый абрек взял деньги и молча, уверенно но не грубо схватил своими клешнями меня за плечо, развернул и повел в неосвещенный тусклый коридор к двери, расположенной в дальнем конце клуба. Прежде чем втолкнуть меня внутрь, он очень спокойно сказал, что было бы лучше для меня вести себя с девушкой уважительно и не забывал предохраняться, если только я не хотел, чтобы моя оставшаяся жизнь регулировалась медсестрами и трубками.

Я понимающе кивнул. Опасения я не вызвал.

Комната была так себе. Грязный розовый ворсистый ковер покрывал пол, стены были выдержаны в той же цветовой гамме. Потолок был белым, но годы табачной копоти сделали его желтым и покрытым пятнами. Но без паутины. Паутина – это всё же признак жизни, но тут всё говорило об её отсутствии. Наверняка, даже мухи и тараканы тут не вводились. Несколько красных светильников тускло освещали комнату. Косметический столик и большое зеркало расположились у стены и позволяли наблюдать за собой, лежа на большой кровати, занимавшей почти всю комнату. Я не обиделся. Чего я ещё ждал? Простыни выглядели сухими и чистыми – и слава богу.

Я устроилась на кровати, сделав несколько глубоких вдохов. Моя эрекция продолжала меня мучить. Я всё же почувствовал определенную уверенность, что получу то немногое, что мне дадут за эти деньги, не зря же мы сюда пришли. Легкая музыка лилась из динамика в углу, наполняя комнату интимной атмосферой.

Девушка вошла небрежно, как будто предстоящее было обычным делом. На ней был тот же наряд, но уже не выглядевший так броско. После того, как она стерла макияж с лица, она выглядела гораздо менее интересной. Потеря сияния, исходившего от неоновых огней клуба, сделала ее менее вызывающей и экзотичной. Теперь она обычная девушка-проститутка с молодым худощавым телом и кремово-белой кожей. Ее глаза были по-прежнему большими и красивыми, но ее губы стали менее пухлыми, а волосы утратили свою огненно-рыжую изюминку. По-прежнему очень привлекательная, да, но более обычная, нормальная, что ли.

Я протянул руку, жестом приглашая девушку сесть рядом со мной, но она разыграла сценку. Она подошла к гримерному столику и села, глядя на себя. Я опустил руку.

— У тебя есть имя? – спросил я с напряженным чувством. Конечно же, у всех у них псевдонимы.

Она разбросала разные контейнеры с косметикой по столу, как будто избегая меня.

— Ника, – вздохнула она.

— Очень красивое имя.

— Все вы так говорите…

Ей явно было скучно со мной.

— А я Сергей, – сказал я, не дожидаясь вопроса, – Ника, ты не хочешь сесть на кровать?

— Я хочу найти свою любимую помаду, – сказала она раздраженным тоном, – Снова эта сучка – Соня украла!

— Я думаю, ты и так прекрасно выглядишь, – добавил я, наблюдая за ней в зеркале. Я подумал, что она любит комплименты. Но я ошибся.

— Хватит совать нос в мою жизнь, – лицо Ники исказилось, даже не удостоив меня взглядом.

— Я не хотел тебя обидеть. Я имею в виду… Я просто думаю, что ты действительно очень красивая и не нуждаешься в макияже.

— О боже мой! Как это заебало! – воскликнула она умирающим тоном. – Я знаю, что хорошо выгляжу, потому что мне все время это говорят. Это слащавое дерьмо на меня не работает. Ты заплатил и получишь ровно то, что заслужил, – Ника хлопнула по столу, – мне нужна помада, потому что я не буду сосать твой хер без нее, иначе мои слишком чувствительные губы потрескаются. Или тебе плевать, если я не отсосу у тебя?

Я колебался с ответом. Я хотел трахнуть ее в рот, но не был в восторге от того, что она убежала бы ради этого искать гигиеническую помаду.

— Я бы не отказался, конечно, но не во вред здоровью.

— Блядь! – Она встала и подошла ко мне. – Чего ты хочешь в первую очередь?

Моё сердце бешено колотилось.

— Может быть, стриптиз и приватный танец?

Мой голос немного затих в конце, как будто я просил об одолжении, а не заплатил деньги.

Музыка в комнате была медленной и лучше подходила для нежных объятий или медленного размеренного секса, но Ника, казалось, вообще не обращала внимания на то, что происходило вокруг. Для неё это была просто обычная рутина, которую девушка знала наизусть. Она без лишних просьб начала танцевать стриптиз.

Торс Ники медленно двигался вокруг ее твердо поставленных ног. Она вставила указательный палец в свои поджатые губы, посасывая и облизывая его, как будто хотела получить в него член. Ее правая рука изящно провела по волосам.

Ритмично покачивая бедрами, оторвавшись от ступней на пятке, она покрутилась, давая мне удовлетворенно смотреть на ее тело. Убрав палец, она соблазнительно застонала, притворяясь чертовски возбужденной. Дотянувшись до правого плеча, она спустила материю платья до предплечья. Она проделала то же самое с правой рукой, обнажив нежную хрупкость, с которой ее шея переходила в довольно широкие, но не не грубые плечи и пересекала их над местом, где начинались тонкие руки.

Отвернувшись от меня, она приподняла волосы и попросила меня расстегнуть молнию на ее платье сзади. Когда я, трясясь и вожделея, сделал это и обнажил все, кроме ее задницы, она стянула платье вниз через бедра, позволив ему упасть. Оставшись только в маленьких голубых атласных стрингах, она снова закружилась по кругу, прикрывая небольшие юные грудки рукой.

Ее тело раскачивалось, как маятник, приседая на пол и медленно вытягиваясь вдоль ног и выгибая свое тело ко мне так близко, что я, казалось, мог лизнуть ее нежную бархатную кожу. Но прежде, чем я успевал облизать ее тело своим языком, она отстранялась, дразня, кружилась и вертелась быстрее, чтобы раззадорить меня своим чувственной маленькой фигуркой.

Я широко раздвинул ноги.

— Иди, Ника, сядь ко мне на колени.

От волнения я глупо облизывал губы. Притворно улыбаясь, она

выполнила мою просьбу. Для нее это означало лишь еще один шаг ближе завершению привычного и, в случае со мной – скучного, процесса, но для меня все замедлилось донельзя, в висках громко колотилась кровь. Каждый ее шаг – это красивый вальс, одна нога переступает перед другой, бедра покачиваются из стороны в сторону, рука прикрывает маленькую твёрдую грудь и соски. Дразня, маня, играя… Перед самыми коленями она развернулась и села напротив моего разъяренно рычащего члена. Ее маленькая кругленькая попка терлась о мои бëдра. Она прислонилась спиной к моей груди, ее правая рука поднялась, чтобы погладить мое лицо.

Я переместил свои руки на ее талию. Через секунду после того, как я прикоснулся к ней трясущимися потными ладонями, она издала протяжный притворный стон. Я любил ее, о чем постоянно шептал, неловко блуждая по бокам ее тела. Я несколько раз звал её по прозвищу: "Ника". Она каждый раз отвечала одним и тем же фальшивым стоном. Мне было все равно на фальш, я чувствовал вибрацию через ее тело своими руками, что, как я всегда представлял, произойдет с ней, лишь когда я доведу ее до оргазма. Так же, как с моей Катей.

Мои руки продолжали исследовать ее тело. Пальцы мяли ее маленький животик, который был мягким и теплым, как ворсистый коврик у моих ног. Конечно же Ника не ходила в зал. Но зато под мягким животом находился мой твердый бетонный член!

Ее тело изогнулось в ответ, и слабенькие мышцы заиграли под бархатной кожей. Она почти мгновенно расслабилась и снова стала мягкой.

— Можно мне потрогать твою грудь? – спросил я между тяжелыми вдохами.

Она одобрительно угукнула.

Мои неловкие руки уже тыкались в ее сисечки. Совсем крохотные, почти нулевого размера. Ее рука упала обнажив ее маленькие пухлые коричневые ареолы и соски, которые выделялись вперед лишь на пару сантиметров. Мои пальцы блуждали, смакуя грубый рельеф ее сосков.

— У тебя грудь немного меньше, чем у моей Кати, но соски у вас одинаковые, – сказал я, почти заставляя себя опорожнить яйца.

— Кто такая Катя? Твоя жена? – рассеянно спросила она.

— Моя дочь.

— Ах ты старый извращенец!

Но голос её был скорее игровым, чем злым. Проститутку такими словами не разозлить.

— Да, так и есть…

— Мы с ней похожи? – в её голосе проскользнул интерес.

— Да, очень…

Руки Ники двигались вокруг моей шеи из стороны в сторону.

— Ты трахаешь ее?

— Нет, – пробормотал я, чувствуя, что мои яйца готовы лопнуть, – я хотел бы, чтобы ты притворилась ей.

И я довольно грубо сжал ее соски между большими и указательными пальцами. Она не возражала.

Оторвавшись от моего тела, она повернулась и прижалась ко мне, ее бритая расщелина прижалась к моему члену.

— Покажи мне, как надо ебаться… Папочка, – провоцировала она. Её голос был более хриплым и блядовитым, чем у Кати. От сигарет и блядства, конечно же.

Я приподнял Нику за задницу, мои руки ощупывали ее упругие молодые ягодицы. Я швырнул ее на кровать, перелез через нее и начал снимать рубашку.

Наблюдая, как я раздеваюсь, она начала тереть свою киску через ткань трусиков, вновь дразня меня. Сучка явно хотела, чтобы я перевозбудился и скоро кончил.

У меня тряслись руки, и я никак не мог разобраться со своим чертовым ремнем. Я тяжело дышал, наблюдая, как она мастурбирует.

Ника простонала:

— Тебе нравится моя голенькая киска, папочка?

Вращая бедрами в воздухе, она добавила:

— У меня тугая маленькая киска. Наверняка не хуже, чем у мамочки!

Я со смехом покачал головой. Это было даже забавно! Она была всего лишь продажной девкой, но мне это нравилось. Ника согласилась играть роль моей дочери и это было просто здорово!

Ника продолжила:

— Ты должен трахнуть свою девочку, пока на горизонте не появился какой-нибудь парень, мой ровесник, который лишь пару раз вставит в меня свой крохотный членик и тут же кончит, – она как всегда наигранно вздохнула, – какая пустая трата девственности. Хочу взрослого мужчину, своего папочку!

Я кивал головой и глупо скалился, поддерживая игру.

— Да! Может быть, я целочка, и моя пизда ждет, когда твой большой пульсирующий член лишит меня девственности! Ну же, папочка, порви мою целочку!

Я не мог удержаться от того, чтобы не броситься на нее. Мои штаны даже не были полностью стянуты, но презерватив был уже на месте. Я рухнул, прижавшись своим ртом к ее блядскому рту, пахнущему табаком, мой язык массировал, слюнявил язык молодой проститутки. Бедра медленно терлись о ее киску, лишь тонкая ткань условных трусиков разделяла нас. Я продолжал нелепо дрыгать ногами, чтобы освободиться от брюк.

Я прижался ртом к ее шее, мои губы касались ее кремовой кожи.

У кожи тоже был вкус сигарет. Он въелся глубоко в её поры за годы, проведенные в ночных клубах. Плоть этой юной красивой девушки давно была выставленна напоказ всего мира, чтобы делать деньги. Конечно я знал, что ее киска не была девственной и приняла уже множество самых разных мужчин. Хорошо, что она была шлюхой! Трусики сдвинулись в сторону. Её дырочка приняла мой член и баюкала его, как младенца. Это была словно теплая влажная колыбель для него! Колыбель под завесой нежного цветка, который расцвел и намок от влечения.

Как бы я ни хотел, чтобы это была Катя, этого никогда не будет. Когда я по-отцовски целовал Катю, я чувствовал вкус ванили или молока, а не сигарет. Мои прикосновения к ней всегда казались невинными, но мои руки порой задерживались необычайно долго. Это было моей дикой страстью, моей страшной тайной…

Катя чуть менее худая, чуть выше ростом и носила лифчик второго размера. И ее набухшие соски всегда торчали сквозь все ее рубашки и майки.

Мои губы коснулись груди Ники. Рот присосался к ее правой сисечке и маленькая штучка застряла у меня между зубами. Маленький торчащий сосок. Я слегка прикусил его, заставив девушку заскулить, Ника немного отодвинулась от меня. Но я ей не позволил. Я держал ее за плечи, и вес моего тела упал на неё. Я чувствовал, как она пытается брыкаться, но она была слишком слаба.

Я безумно сосал, как голодный щенок, оттягивая кожу вокруг ее груди от ткани и мышц под ней, растягивая ее кожу до предела, когда она закричала в болезненном экстазе. Но я видел, что ей тоже это нравится! Маленькая мазохистка! Теперь я трахал ее размашисто, крепко, мой возбужденный член легко раздвигал ее половые губки. Все мое тело стало легким как воздушный шар. До такой степени, что могло бы лопнуть. Чтобы уберечь себя от эякуляции, я оторвал свои бедра от ее тела. Я вышел из неё. Ника разочарованно вздохнула.

Мой рот отпустил ее сосок и переместился на животик. Я целовал его, когда он поднимался и опускался, когда она прерывисто дышала между толчками удовольствия. Живот Ники такой нежный, округлый и постоянно меняющийся между полным и пустым, мягким и твердым..Маленький изгиб пупка символизировал начало Никиной жизни, за существование которой я был бесконечно благодарен, восхваляя это и смакуя пупок своим ртом, как сладчайшее мороженое! Ника боролась с раздражением и смехом, когда я пощекотал внутреннюю часть маленькой пупочной дырочки кончиком языка.

Маленькие голубые атласные трусики вновь наползли на её писечку. Они стояли между мной и раем. Мое лицо прижалось к ее промежности. Я взял ее трусики в рот и высосал обильные соки из ее нижнего белья.

Соленый пот, едкая смазка, пары никотина, которыми, как я слышал, обладают все маленькие шлюшки, пронзили мои вкусовые рецепторы, как зазубренный нож. Мои чувства были глубоко и безнадежно ранены, переписав мои вкусовые и обонятельные предпочтения. Она была грязной, плохо подмытой потаскухой, и мне это приносило дичайшее наслаждение! Я хотел надеть ее разъëбанную десятками, сотнями тысячами хуëв пиздень как хирургическую маску на свое лицо. Это был вкус порока и страсти! Того, чего мне так не хватало все эти годы!

Я зарычал, срывая зубами последнюю тряпочку одним резким движением, как голодный лев, пожирающий мясо свежепойманной дичи. Я гордо возвышался над Ники с трусиками во рту, готовый полакомиться своей добычей. Вынув трусики изо рта я нырнул в ее киску. Мой рот обхватил гладкий холмик пухлой плоти, который составляли ее половые губы. Ее губы легко приоткрылись, пока мой язык двигался вдоль ее щели между анусом и клитором. Ее влагалищное отверстие напряглось, когда я ласкал его кончиком языка, лакая густо пахнущую фонтанирующую жидкость, которая лилась из ее тела, как из прорванной плотины. Даже когда я пил и наполнял свой желудок соками с ее вкусом, я чувствовал себя как человек, обезвоженный после того, как застрял в Сахаре и обнаружил оазис после сотен километров миражей, я не мог угнаться за потоками из ее киски, проливая много жидкости наружу. Это был истинный водопад!

Руки Ники насиловали мой череп, ее пальцы сжимали и дергали меня за волосы – она корчилась в агонии! И это совсем не было похоже на притворство!

Я схватил Нику за лодыжки и широко развел их, открывая ее гладко выскобленное, блестящее влагой вагинальное отверстие во всей красе. Передо мной была мокрая, бритая, просторная пизда настоящей шлюхи! Моя мечта! Мой язык ловко нырнул внутрь и почувствовал напряжение ее бьющейся в конвульсиях киски, вцепившейся в незваного гостя! Хриплые стоны сорвались с ее губ, и ее тело выгнулось вверх, когда девичьи ноги обвились вокруг моей шеи, крепко прижимая к распутному лону. Ника кричала, как похищенная замужняя женщина, которую пытают похитители под угрозой убийства, если она неподчинится моему приказу – моим деньгам! За деньги, которые я отдал, я запечатлел в своем мозгу опыт, который не скоро забуду! Это того стоило!

Я убрал свой язык, чувствуя, как киска Ники кричит и умоляет меня вернуться. Я перелез через нее и приблизил свой рот к ее рту. Её губы, мягкие, полные, податливые, ринулись мне навстречу. Она охотно, даже с жадностью, слизывала свои собственные соки с моих губ, с языка. Я кормил ее той же пищей, которая оживляла мое собственное тело минуту назад и приводила мой член в дикое неистовство! С нашими губами, все еще сомкнутыми в дикой страсти, я тихонько двигал бедрами вперед, пока не почувствовал, как моя залупа вновь скользит по ее нежным половым губкам, смазывая ее и без того текущее влагалище своей предъэякуляцией и начал продвигать свои бедра вперед, двигаясь вверх и вниз между клитором и влагалищным отверстием.

Между нами проскочила искра, я чётко это осознавал! Мои чресла горели в пламени похоти, возбужденные тем, что кончик вновь нашел вход в ее хорошо вылизанную мною пизденку! Такую с виду маленькую, но гостеприимно зияющую внутри дырочку! Наши тела были почти одним целым! Осознание этого отбросило все ограничения. Я вжался в нее, борясь с легким сопротивлением, которое оказывала ее щелочка, что было ничто против моей сексуальной ярости, моего напора! Я запрокинул голову и сладостно заревел, углубляясь сантиметр за сантиметром, легко скользя дальше, внутрь организма юной шлюхи. Моей шлюхи!

Я трахал её растянутое влажное нутро с тихим сопением. Ника тоже издавала похожие звуки. Я закрыл глаза.

Для меня сейчас стоны и хрипы Ники были мольбами и стонами Кати. Я лишал сейчас девственности свою собственную дочь! Этот акт так ясно и ярко запечатлелся в моей голове! Я мог чувствовать и даже слышать разрыв ее девственной плевы, отбрасывающий ее к взрослой женской жизни! Ее тело горело сейчас от всплеска электрических сигналов, обжигающих мозг от болезненного расширения стенок влагалища, которые напрягались, чтобы вместить своего отца. Я бы тогда утешил ее, сказал ей, как сильно я ее люблю и какая она хорошая девочка, но это были бессмысленные слова. Ничего не нужно было делать, чтобы заставить ее поверить, что все в порядке. Она и так знала – не могла не знать, чувствовала – не могла не чувствовать, что это так! Я бы доставил Кате неограниченное, бездонное удовольствие, вылизал бы ее ванильно-молочную киску, как раньше никотинно-потную пиздень Ники, а она ходила бы на ночевки к своим подружкам и показывала им, чему я ее научил, не говоря им, что это сделал я. Затем она приводила бы их, и я бы нянчился с ними, унося их одну за другой на кухню, раздирая на них одежду зубами, привязывая к кухонному столу и нежно терзая их юные девственные тела, пока остальные смотрят и глумятся, предвкушая.

Мой член воспламенился фонтаном семени на последнем отрезке глубокого проникновения внутрь Ники.

Я стремительно поднимался по крутой лестнице прямо на небеса, готовый пройти через золотые ворота Рая! Рай был прекрасен, искрясь золотом и фонтанируя молоком!

Потом мы несколько минут молча лежали на кровати, тяжело дыша. Первой заговорила Ника:

— Знаешь, что?

— Что?

— Меня ведь на самом деле зовут Катя.

— Я знаю.

— Откуда?

— От твоей мамы.

— А её ты откуда знаешь?

— Она моя первая любовь. Мы не виделись двадцать лет, а вчера случайно встретились. Она дала адрес клуба.

— Старая сутенерша!

— Не надо так о матери.

— Ладно, не буду.

Ещё немного помолчали.

— А мне девятнадцать.

— На год старше моей дочери.

— Ага, – возникла задумчивая пауза, – Двадцать лет, говоришь… Может, ты и мой отец тоже? – усмехнулась проститутка.

— Может быть…

В дверь постучали и крикнули с кавказским акцентом:

— Время!

— Да, мне пора. Увидимся ещё?

— Иди уже. Слышишь, время вышло…

— Да, иду…