Ночь в пустыне. Глава 4

Смена обстановки

Сью Энн проснулась на следующее утро, чувствуя себя расслабленной и ленивой. Она вытянулась на кровати, наслаждаясь ощущением простыней после грубой постели, в которой провела много дней. Она встала, чтобы осмотреть свою новую комнату. Кроме выхода в коридор, который она помнила по прошлой ночи, были еще две двери: одна вела в маленькую ванную комнату с душем, другая — в шкаф с какой-то одеждой. На двери ванной комнаты висела записка, в которой ей предписывалось принять душ, а затем надеть приготовленную для нее одежду. Пол был устлан ковром со странным рисунком — круг диаметром около 30 сантиметров в центре комнаты.

Душ разбудил ее. Она понежилась в горячей воде, а в завершение окатила себя холодной водой. От большого пушистого полотенца у нее защипало кожу, когда она вытиралась. Было приятно смыть с себя грязь после столь долгого заключения, сначала в окружной тюрьме, а затем здесь, в его доме. Закончив с ванной, она заглянула в шкаф, чтобы посмотреть, что бы ей надеть. Она рассмеялась над предложенным ей выбором; он был верен своему слову, когда сказал, что она точно будет знать, чего он хочет. Внутри был один комплект нижнего белья, юбка средней длины и блузка без рукавов. Ей не нужно было гадать, что он хотел, чтобы она надела. Она быстро оделась: нижнее белье, затем блузка и, наконец, натянула юбку. Не совсем подходит, но достаточно близко, и, что самое приятное, это не было связано с тюремным заключением. Она заглянула на дно шкафа, но там не было ни носков, ни колготок, ни обуви. Она сомневалась, что это была оплошность. Она проверила свой внешний вид в зеркале ванной. Было приятно, что в ее разрушенную жизнь вернулось хоть какое-то подобие нормальности.

Она посмотрела на дверь в коридор. Она еще не пыталась открыть ее, поэтому не была уверена, заперта она или нет. Поскольку он приказал ей оставаться в комнате, она решила, что лучше даже не пытаться открыть дверь. Она огляделась, но, как всегда, очевидных мест для камер или микрофонов не было; Сью Энн не сомневалась, что они где-то там были. Однажды она найдет их, просто чтобы подтвердить свои собственные подозрения. Ожидая его, она застелила постель и проверила, в порядке ли ванная. Потом она села на кровать, чтобы подумать.

Ее первой заботой было то, что делать, когда он откроет дверь. В другом месте от нее потребовали встать коленями на подушку лицом к двери. Она решила, что, поскольку он хочет, чтобы она представилась таким образом, она сделает то же самое и здесь, опустившись на колени посреди комнаты лицом к двери. Это объясняло круговой узор на ковре. Потом она вспомнила, что он не позволял ей садиться на импровизированную кровать без разрешения. Она встала и прошла в центр комнаты. Лучше бы она села на пол, на всякий случай. Последнее, чего она хотела, — это вернуться в ее прежнюю камеру.

В комнате не было окон, так что она понятия не имела, где находится и какое сейчас время суток. Стены были голыми, а освещение находилось на потолке за полупрозрачными панелями. Там не было выключателей, чтобы включать или выключать свет. Еще одно напоминание о том, что она себя не контролировала. Она только начинала понимать, что значит принадлежать кому-то. Даже такая простая вещь, как выключатель света, больше не могла восприниматься как нечто само собой разумеющееся.

Она услышала, как начала открываться дверь, и немедленно встала на колени. Он вошел и закрыл за собой дверь. Сначала он стоял перед ней, потом присел на корточки и приподнял ее подбородок одной рукой.

—Ты хорошо справилась, —сказал он ей.

Сью Энн начала было отвечать, но спохватилась, вспомнив, что он все еще не дал ей разрешения говорить. Он встал и обошел вокруг нее, очевидно, осматривая, внезапно остановившись у нее за спиной.

—Руки за спину, —приказал он.

Она немедленно подчинилась, держа руки за спиной, слегка разведя их в стороны, ладонями друг к другу. Она почувствовала, как наручники сомкнулись на ее запястьях, а затем кандалы на лодыжках. Она стояла неподвижно, пока он дважды запирал их. На мгновение она испугалась, что он все еще злится на нее, но быстро поняла, что не спала бы в этой постели прошлой ночью, если бы это было правдой.

Покончив с наручниками, он взял ее за руку и помог встать.

—Я верю, что ты готова двигаться вперед, даже несмотря на вчерашний прискорбный инцидент. Если ты будешь хорошо себя вести, я не отправлю тебя обратно в ту комнату. Ты должна сохранять спокойствие, не говорить, пока я не дам тебе разрешения. Я приготовил нам кое-что на завтрак. Сегодня хороший день, и я подумал, что мы могли бы поесть на улице. Но сначала, — он внезапно схватил ее за руки и грубо прижал к стене, — Не двигайся, раздвинь ноги как можно шире. Стой спокойно.

Сью Энн стояла лицом к стене, расставив ноги настолько, насколько позволяли цепи. Одной рукой он прижимал ее к стене, а другой обыскивал. Он провел руками вверх и вниз по ее телу, ища какой-нибудь спрятанный предмет. Ей пришлось закрыть глаза и сконцентрироваться на том, чтобы не издавать ни звука, когда он задержался сначала на ее груди, затем между ног. Она понятия не имела, что он будет искать, но обыск выявил бы все, что она пыталась скрыть. Во время ее пребывания в тюрьме ее обыскивали, но не так, как сейчас. В тюрьме это было безлично; здесь он действительно сделал это очень личным.

Положив одну руку на цепь между ее запястьями, а другую обхватив за горло, он наклонился ближе и прошептал ей на ухо.

—Запомни это, в любое время, в любом месте я могу обыскать тебя. Если я найду что-то, что я тебе запретил, ты за это ответишь. Никогда не пытайся что-либо скрыть от меня.

С этими словами он отступил назад и взял ее за руку.

—А теперь пойдем поедим.

Он вывел ее за дверь в коридор. Они повернули налево и прошли до конца коридора и вошли в гостиную. В дальнем конце она увидела раздвижные стеклянные двери и внутренний дворик с видом на пустыню. Когда они пересекли комнату, она увидела, с одной стороны, кухню. Он открыл одну из раздвижных дверей и повел ее к деревянному столу во внутреннем дворике. Он выдвинул для нее стул и помог ей сесть, заложив руки за спинку стула.

—Подожди здесь, пока я принесу еду, —сказал он ей, направляясь обратно на кухню.

Сью Энн проследила, как он прошел на кухню, а затем повернулась, чтобы оглядеться по сторонам. Насколько она могла видеть, внутренний дворик находился на холме, откуда открывался вид на пустынную долину. Она могла видеть горы, окружавшие долину со всех сторон. За исключением единственной дороги вдоль одного края, она не видела никаких других искусственных сооружений. Над головой было типичное чистое голубое небо пустыни, ни единого облачка, но, что более важно, никаких следов от самолетов. Кроме кухни, единственным звуком был шелест ближайшей полыни от легкого ветерка. Где бы она ни была, это место было изолированно.

Она могла бы вскочить и умчаться в пустыню прямо сейчас, пока он возится на кухне. Но с ее босыми ногами и цепями на лодыжках она сомневалась, что сможет пробежать и 5 метров, прежде чем он ее поймает. Неудивительно, что он не снабдил ее обувью. Под босыми ногами сама пустыня превращалась в своего рода ров с острыми камнями, колючками кактусов и шиповником —эффективное сочетание, не позволяющее ей сбежать. Не то чтобы там, казалось, было куда бежать; единственная дорога, которую она могла видеть, тянулась по всей длине долины и терялась вдали, когда подходила к горам. По опыту она знала, что в пустыне расстояния обманчивы. Только на то, чтобы пересечь долину пешком, ушел бы целый день, а она понятия не имела, что лежит за ней.

Она услышала шум из кухни и, обернувшись, увидела, что он выносит тарелки. Он поставил один перед ней, другой — перед стулом справа от нее. Блинчики, яйца и чаша с фруктами. Она не осознавала, насколько проголодалась, пока не почувствовала запах еды. Он вернулся в дом, затем вышел с двумя стаканами апельсинового сока и столовым серебром. Он сел рядом с ней, но не снял с нее наручники.

—Вкусно пахнет, не так ли? Прежде чем мы приступим к еде, мы обсудим некоторые правила приема пищи. Тебе не разрешается есть или пить, пока я не дам тебе разрешения. Тебе не разрешается прикасаться ни к чему на столе без моего разрешения. Если тебе нужно выйти из-за стола, ты должна сначала спросить. Ты не будешь говорить, когда мы сядем за стол, пока я не разрешу. Ты понимаешь эти правила?

Сью Энн кивнула в знак согласия. Он протянул руку и взял ее вилку, отрезал маленький кусочек блинчика, наколол его на вилку, затем поднес к ее рту.

—Ешь, — приказал он.

Она наклонилась вперед и сняла с вилки кусочек еды. Собирался ли он снова кормить ее с рук?

Он мгновение наблюдал за ней, затем положил вилку на ее тарелку. Он встал и подошел к ней сзади. Она почувствовала, как он вставил ключ в замок, и тогда ее левое запястье освободилось от наручников. Он снял наручник с ее правого запястья и снова сел, положив наручники справа от себя на стол. Он кивнул в сторону ее тарелки:

—Можешь есть, — а затем принялся за свою собственную тарелку.

Она взяла вилку и начала медленно есть. Она часто пропускала завтрак, но была очень голодна, а блинчики и яйца пахли чудесно. Безвкусная еда, которую он подавал ей, не шла ни в какое сравнение с этим блюдом.

Пока она ела, он рассказывал о своей любви к пустыне, о том, как он прожил там всю свою жизнь. Она узнала многие из упомянутых им мест. Она сама исследовала некоторые из наиболее отдаленных районов, занимаясь своим любительским хобби — археологией. Слушая, она очень стеснялась своих манер за столом, наручников на столе рядом с ним и ножных цепей, застегнутых вокруг ее лодыжек под столом. Каждый раз, когда она ерзала на стуле, она слышала легкий металлический звук цепи, скребущей по бетонному полу дворика.

Он доел и отпил из стакана с соком. Сью Энн остановилась, когда увидела, что он закончил, не уверенная, стоит ли ей продолжать. Она посмотрела на него.

—Ты можешь продолжать есть. У тебя все хорошо получается, Сью Энн, и я пока доволен твоими успехами. Я действительно понимаю, насколько запутанным и трудным должен быть этот период твоей жизни. Ты не понимаешь многого из того, что я делал. Ты хочешь задавать мне вопросы, но ты расстроена тем, что тебе не дают говорить. Ты не уверена, чего я хочу; ты беспокоишься, что можешь сделать что-то не так.

Пока что тебе придется жить с этими ограничениями. Я не всегда буду объяснять тебе свои действия. У меня есть определенные цели на примете. О некоторых я расскажу тебе заранее, о некоторых – нет. Не пытайтесь угадывать, это ошибка. Постарайся сосредоточиться именно на том, что я тебе говорю делать, и ни на чем больше. Не пытайся предсказать, чего я хочу; ты еще недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы сделать это.

Он откинулся на спинку стула и отхлебнул сока, наблюдая за ней. Сью Энн покончила с едой и аккуратно положила нож и вилку на тарелку, чтобы он мог их видеть, затем отпила из своего стакана. Неосознанно она наклонилась и расправила юбку на коленях. Его глаза следили за каждым ее движением.

—Я выделил сегодняшний день для того, чтобы мы лучше узнали друг друга. На данный момент у меня перед тобой преимущество, —улыбнулся он. — Я нашел твой дневник той ночью в пустыне. Я читал о твоих мечтах найти идеального хозяина, о твоих фантазиях о том, как тебя похищают и уносят прочь. Я знаю о твоих экспериментах в бондаже, особенно той ночью.

Все, что он сказал, было правдой, но ей все равно было неловко слышать, как это произносится вслух.

—Теперь это реальность, Сью Энн. Это не сон, в котором ты проснешься и все исчезнет. Я знаю, что ты надевала их много раз раньше, —он показал наручники, —Но с этого момента ты не будешь решать, когда их снимать или надевать. Каждая деталь твоей жизни, когда ты ешь, когда спишь, одежда, которую ты носишь, даже твое собственное тело — все это под моим контролем. Ты живешь по моим правилам, ты отвечаешь за свои поступки передо мной, и ни перед кем другим. Нет законов, которые могли бы защитить тебя, некому тебя спасти, тебе некуда пойти. Бросьте мне вызов или ослушайся меня, и ты столкнешься с последствиями. Повинуйся мне, служи мне, и я осуществлю все твои мечты.

Сью Энн сидела и слушала его, не в силах отвести взгляд, когда его слова завладели ею. Она хотела этого мужчину и то, что он ей обещал. Хотела этого больше всего на свете. Ей хотелось упасть перед ним на колени и умолять его командовать ею, использовать ее для своего удовольствия, больше всего она хотела умолять его позволить ей принадлежать ему, принадлежать ему телом и душой. Но все, что он позволял ей, — это молча сидеть на своем стуле, сложив руки на коленях.

—Встань, — приказал он, резко сменив тон на командирский.

Она немедленно отодвинула свой стул и встала лицом к нему, уперев руки в бока. Все еще сидя, он протянул руку и расстегнул ее блузку до того места, где она была прикрыта юбкой, затем откинулся на спинку стула, пристально глядя на нее. Она не дрогнула, держась очень тихо, чтобы не помешать тому, что он решит сделать дальше.

—Мне это нравится, — улыбнулся он, протягивая руку и проводя одной ладонью по ее руке. —Оставь пока свою блузку расстегнутой. Кроме того, когда у тебя расположены лодыжки? Когда я приказываю тебе встать, я хочу, чтобы ты стояла так, чтобы твои лодыжки были разведены настолько широко, насколько позволяют цепи. Сделай это сейчас.

Она пошевелила ногами, пока цепь на ножных кандалах не натянулась, как он и приказал. Было неловко стоять таким образом, но это не было неудобно. Она сосредоточилась на том, чтобы не забыть сделать то же самое в будущем. Она беспокоилась о том, чтобы соблюдать его правила, и надеялась, что он не даст ей слишком много сразу. Если бы он давал ей по нескольку за раз, позволив ей выработать привычку следовать им, чтобы это стало автоматическим, тогда было бы меньше вероятности того, что она забудет что-то одно и совершит ошибку. Казалось, он знал, что делает, поскольку она еще не была ошеломлена.

—Вытяните руки перед собой, по направлению ко мне, слегка разведя их в стороны.

Она сделала, как он приказал, хорошо представляя, что будет дальше. Он взял наручники и надел их ей на запястья, затем затянул их так, чтобы они были удобными, но не причиняли дискомфорта.

—Опусти руки.

Она опустила руки так, что они коснулись ее юбки. Сочетание ее расстегнутой блузки, босых ног на бетонном полу внутреннего дворика и цепей на руках и ногах заставляло Сью Энн чувствовать себя особенно уязвимой.

—Повернись так, чтобы быть спиной ко мне.

Она повернулась, отвернувшись от его стула. Сначала он ничего не сказал, затем, когда он напомнил ей:

—Проверь свою стойку, — она исправилась, раздвинув ноги до пределов ножных кандалов.

Она уже совершила ошибку, нарушила одно из его правил. Но пока она ждала резких слов или чего похуже, он ничего не сказал. На этот раз, по крайней мере, он пропустил это мимо ушей, но ей придется быть более осторожной и сосредоточиться на учебе.

Она слышала, как он сделал еще глоток сока и поерзал на стуле, но не могла видеть, что он делает, стоя к нему спиной. Сью Энн подумала, что это, должно быть, какой-то тест; не забыла ли она еще что-нибудь? Она попыталась вспомнить все, что он сказал ей сегодня утром, в дополнение к их первой встрече, когда он приковал ее цепью к стене. Единственная часть, которая, казалось, была применима, — это его инструкции о том, как ждать, когда сомневаешься, так что, возможно, она делала то, чего он ожидал.

Сосредоточившись на его указаниях, она отвлеклась и вздрогнула, когда он положил руку ей на ногу. Она вздрогнула от неожиданности, но сумела устоять на месте, когда он провел рукой вдоль ее бедра. Он задержался за ее коленом, слегка проводя пальцами по чувствительному месту. Сью Энн пришлось закрыть глаза и сосредоточиться на медленном дыхании, настолько сильным было его прикосновение. Через мгновение он остановился, затем встал позади нее, положив руки ей на плечи.

—Ты составишь мне компанию, пока я приберусь на кухне, — сказал он ей, ведя ее обратно через двери во внутренний дворик в кухонную зону.

В углу рядом с холодильником стоял стул с прямой спинкой.

—Я хочу, чтобы ты посидела здесь. Не вставай, пока я тебе не скажу, и ни к чему не прикасайся.

Он помог ей сесть, а затем вернулся во внутренний дворик за посудой. Ее блузка начала спадать, поэтому она неловко натянула ее обратно на плечи. Наручники на ее запястьях затрудняли доступ к ней. Поскольку он расстегнул блузку, она не осмелилась застегнуть ее снова. Пока он был во внутреннем дворике, она расправила юбку, а затем села, сложив руки на коленях. Он вернулся с тарелками для завтрака в руках.

—Я хочу, чтобы ты подумала об одном вопросе, который могли бы задать мне, о чем-то, что, по твоему мнению, ты должна знать, о чем-то, что было бы важно для тебя. Никаких ограничений по тематике, это может быть что угодно. После того, как я здесь закончу, — он начал ополаскивать тарелки, загружая посудомоечную машину, —Я разрешу задать один вопрос. Но только один, так что хорошенько подумай.

Он собрал кастрюли и тоже начал их ополаскивать.

О чем ей следует его спросить? Его имя? Это было бы неплохо знать, но не обязательно, по крайней мере, не прямо сейчас. Что он собирался с ней делать? Нет, она могла бы разобраться в этом сама. Он превращал ее в свою добровольную рабыню. Спросить его, почему он не дал ей высказаться? И снова нет, об этом она тоже могла догадаться. Он навязывал ей свой контроль. По той же причине, по которой он держал ее в наручниках. Спросите, как ему удалось спасти ее от отправки в мексиканскую тюрьму? Она хотела бы знать, как ему это удалось, но, возможно, он не захочет ей говорить, и в любом случае это не имело особого отношения к ее ситуации в данный момент. Что ей нужно было знать прямо сейчас?

Пока она обдумывала его вопрос, он закончил на кухне. Включив посудомоечную машину, он подошел к ней, взял за руку и помог встать.

—Мы пойдем посидим в гостиной, — сказал он ей.

Держа цепь между ее запястьями, он повел ее из кухни в гостиную. Когда они подошли к дивану, он остановился.

—Подожди, — сказал он ей, затем отпустил наручники.

К ее удивлению, он начал застегивать ее блузку, хотя и оставил несколько пуговиц расстегнутыми вверху.

—Садись сюда, на краешек дивана, — он указал на диван перед ними.

Сью Энн села, положив скованные руки на колени. Он сел рядом с ней, положив одну руку на спинку дивана позади нее.

—Теперь у тебя есть разрешение говорить, но только для того, чтобы задать мне свой единственный вопрос.

Сью Энн спросила не сразу, но ей показалось, что заставлять его ждать слишком долго — не очень хорошая идея. Она опустила взгляд на свои колени и скованные вместе руки, затем снова посмотрела на него. Что ей нужно было узнать от него прямо сейчас?

—Пожалуйста, скажите мне, как я могу наилучшим образом обслужить вас, — сказала она.

У нее были тысячи вопросов, но этот был самым важным. Ее жизнь была в руках этого незнакомца, ей нужно было знать, как сделать его счастливым, не только ради собственного выживания, но она обнаружила внутри себя растущую потребность повиноваться ему, подчиняться его контролю и авторитету, служить ему любым доступным ей способом. И, возможно, ее тоже влекло к нему.

Ей следовало бы бояться его. Он похитил ее, раздел и приковал цепью к стене, ласкал по своему желанию, и даже сейчас она была скованна по рукам и ногам, не способная сопротивляться ему. И все же она его не боялась. Она чувствовала, что он не причинит ей серьезного вреда, но в его словах был скрытый смысл, который подразумевал, что он накажет ее, если она не выполнит его приказы. У нее действительно было некоторое беспокойство по этому поводу, но до сих пор он не проявлял никаких признаков неразумия или психической неуравновешенности. Если бы он оказался каким-нибудь чудовищем-садистом, у нее были бы серьезные неприятности, поскольку у нее не было выхода, не было пути к отступлению. В некотором смысле это было иронично; поскольку она ничего не могла с этим поделать, ей не нужно было беспокоиться об этом.

Обдумывая ее вопрос, он откинулся назад, рассеянно потирая подбородок.

—Простой ответ заключается в том, что я хочу, чтобы ты подчинялся мне. Но я думаю, ты спрашиваешь о большем, не так ли?

Она кивнула в знак согласия.

—Лучший способ служить мне — это быть верной себе. Я прочитал твой дневник той ночью в пустыне. Я ищу женщину, которая это написала. Никакого притворства, никакого сокрытия своей внутренней природы. Покажи мне, что ты хранила внутри, спрятав подальше. Я хочу эту идеализированную Сью Энн.

Я не собираюсь превращать тебя в какого-то другого человека. Я хочу тебя настоящую, ту, которая раскована и свободна. Тебе придется жить в рамках тех границ, которые я решу установить для тебя, но со временем ты обнаружишь, что свободна расти и преследовать свои собственные интересы в этих пределах.

Он потянулся и взял ее руки в свои.

—Мы собираемся быть вместе еще много лет. Мы оба неизбежно изменимся по мере того, как будем лучше узнавать друг друга, я надеюсь, к лучшему. Я обещаю тебе, что буду заботиться о тебе, обеспечивать тебя и сделаю все возможное, чтобы ты наслаждалась своей новой жизнью со мной. Я буду настаивать на том, чтобы ты оставалась в рамках границ, которые я для тебя установил, правил, которые управляют твоим поведением, приказов, которым ты должна подчиняться. Я буду принимать окончательное решение обо всем, что мы делаем, но взамен я буду ожидать, что ты расскажешь мне, что ты думаешь и что чувствуешь, о всем и вся. Я выполняю свои обещания и серьезно отношусь к своим обязательствам. Я ожидаю, что ты сделаешь то же самое.

Я понимаю, что все это для тебя в новинку. Я полагаю, ты нервничаешь и неуверенна, может быть, даже немного напугана? Не беспокойся об этом. Я не ожидаю совершенства в одночасье. Я знаю, ты делаешь все, что в твоих силах. Если ты что-то забудешь, я тебе напомню, но постарайся не забыть в следующий раз.

Сью Энн опустила глаза, глядя на его руки, накрывшие ее собственные.

Ей нужно было услышать эти слова. Она не могла этого объяснить, может быть, дело было просто в мягком заботливом тоне его голоса, но она начала расслабляться, когда он заговорил с ней. Физический контакт, когда он держал ее за руки, был успокаивающим. От его близости у нее потеплело внутри. Она знала, что происходит. Он нажимал на все ее кнопки: прикосновение к ней, откровенная одежда, цепи на запястьях и лодыжках — все было сделано для того, чтобы заставить ее осознать свою сексуальность. Она знала, что он делает это намеренно, и ей было все равно; это казалось правильным. Кроме того, если он хотел женщину из дневника, почему бы не отпустить все и не позволить этим чувствам проявиться?

—Не думай, что я никогда не позволю тебе заговорить. У меня есть причины для того, что я делаю. Я не собираюсь объяснять тебе это прямо сейчас, но в будущем я дам тебе объяснение правил и ограничений. Прямо сейчас, сегодня, гораздо важнее, чтобы ты научилась послушанию. Пока ты учишься, я буду снисходителен, но потом стану строгим.

Он протянул руку и взял ее за подбородок одной рукой, поворачивая ее лицо к себе так, чтобы он мог смотреть прямо ей в глаза.

—Пойми это, Сью Энн. Я не жесток и не садист. Я не буду избивать тебя до полусмерти из прихоти. Но я не потерплю плохого отношения, непослушания или лени. Никогда не пытайся что-либо скрыть от меня, или обмануть меня, или ввести в заблуждение полуправдой. Не пытайтесь оправдываться, когда ты делаешь что-то не так. Я немедленно разберусь с этим.

И еще раз, не пытайся предвосхищать мои приказы. Подожди, пока я не скажу тебе, что делать. Каждый день — это новый день, что бы я ни велел тебе сделать вчера, сегодня может быть по-другому. Помни об этом. Я не собираюсь произвольно менять правила в отношении тебя, но и не хочу, чтобы ты становилась самодовольной или неряшливой. Не пытайся отобрать у меня контроль. Я этого не потерплю и приму все меры, которые сочту необходимыми, чтобы убедиться, что ты тоже об этом не забудешь. От этого зависит качество твоей жизни. Ты понимаешь?

Его внезапная настойчивость застала ее врасплох. Она поняла, что в этом мужчине был стальной стержень. Каким бы заботливым он ни казался, он ожидал, что все будет как говорит он, и не как иначе. Ей придется быть очень осторожной, чтобы никогда не переступить эту черту. Это не было притворством; он серьезно требовал от нее подчинения своему желанию доминировать. Она мечтала о такой жизни, но никогда не думала, что это станет реальностью, и никогда не имела такого контроля, какой он сейчас имел над ней. Она не была вольна уйти и не могла ограничить то, что он с ней делал. Он мог легко оставить ее прикованной к стене умирать с голоду, и никто никогда не узнал бы. Она понятия не имела, что он сделает, чтобы противостоять любой непримиримости с ее стороны, но не сомневалась, что это будет неприятно.

Не в силах ответить ему, она кивнула, показывая, что поняла, что он имел в виду. Если бы только он позволил ей выговориться, ей так много хотелось ему сказать! Все, чего он хотел от нее, она стремилась дать ему. Ей нужно было услышать его приказы, показать ему, какой послушной она может быть. Больше всего она жаждала его прикосновений, чтобы он использовал ее тело так, как ему заблагорассудится, для своего удовольствия. Она хотела продемонстрировать, как она может обслуживать его, готовя ему еду, стирая его белье и создавая уют в его доме.

«—Нет», —подумала она, «—Теперь это наш дом».

Она принадлежала этому месту.

—Встань, — приказал он.

Сью Энн немедленно встала. Он держал цепь между ее запястьями, отводя ее в другой конец гостиной. Он достал из кармана ключ и снял ножные кандалы и наручники.

—Раздевайся, снимай всю свою одежду, сейчас же.

Она поколебалась всего мгновение, прежде чем расстегнуть блузку. Это был бы не первый раз, когда она была вынуждена предстать перед ним обнаженной. Вероятно, отныне это станет обычным явлением, сказала она себе, так что лучше ей к этому привыкнуть. Снимая блузку, она огляделась в поисках места, куда бы ее положить.

—Брось ее на пол, — что решило эту проблему.

Затем она расстегнула молнию на своей юбке и позволила ей упасть, закончив снятием нижнего белья. Она отступила назад, свалив одежду в кучу перед собой.

—Встань сюда, наклонись вперед, упрись руками в стену, ноги отведи назад и разведи в стороны.

Она знала, чего он хотел; за время ее пребывания в тюрьме ее несколько раз обыскивали. Это была та же самая позиция, которую использовали полиция и тюремные охранники. Поскольку на ней не было одежды, она была озадачена тем, что он будет искать.

—Повернись лицом к стене, не оглядывайся, — последовал еще один его приказ.

Она послушно смотрела вперед, услышав, как он открывает какой-то ящик у нее за спиной.

Она услышала звяканье цепей, затем ее любопытство было удовлетворено, когда он надел на нее поясную цепь выше бедер. Она почувствовала, как он застегнул ее у нее за спиной на висячий замок. Взглянув вниз, она увидела пару наручников, прикрепленных спереди к поясной цепочке. Она узнала это – поясная цепь для перевозки заключенных. Она видела их в тюрьме на некоторых заключенных, когда их готовили к переводу в государственную тюрьму. Он взял ее за правое запястье и повернул его к себе. Он надел ей на руку что-то вроде кожаной рукавицы, прежде чем застегнуть наручник на ее запястье поверх рукавицы. Он проделал то же самое с ее левой рукой, затем дважды защелкнул оба наручника, чтобы они не затягивались еще сильнее. Она опустила взгляд на свои руки. Рукавицы были сделаны из жесткой кожи и не имели пальцев. На запястье был загнутый край, так что их нельзя было снять, когда они были в наручниках. Она попыталась пошевелить пальцами. Рукавицы не сгибались. Толщина вообще не позволяла ей пользоваться руками. Это было нечто такое, чего она раньше не видела. Ее руки были фактически бесполезны, пока она была скованна таким образом.

—Подойди сюда и сядь в это кресло, тебе понадобится какая-нибудь обувь.

Он помог ей сесть на ближайший стул, а затем надел ей на ноги толстые спортивные носки, а затем пару сандалий. Он сложил носки так, чтобы они были вдвое толще. Она поняла причину, когда он снова защелкнул те же кандалы на ее лодыжках. Она не понимала, что это за обувь, что он имел в виду?

—Еще один пункт, и мы будем готовы. Оставайтесь в кресле, лицом вперед.

Она сделала, как он приказал, краем глаза наблюдая, как он зашел за кресло. Последним предметом оказалась повязка на глаза, когда он закрыл ей глаза. Она была с мягкой подкладкой вокруг глаз, широкое и плотно прилегающее, с вырезом на переносице. Она почувствовала, как он затянул его пряжкой у нее за головой. Из чего бы оно ни было сделано, оно было непрозрачным, и ни проблеска света не достигало ее глаз. Взяв ее за руку, он поднял ее со стула. Даже в течение тех нескольких секунд, пока на ее глазах была повязка, она уже чувствовала себя дезориентированной, не уверенной, в какую сторону смотрит.

—Сюда, — сказал он ей, ведя через гостиную.

Несколько раз он останавливал ее, схватив за плечо. Он оттаскивал или толкал ее в сторону, а затем продолжал. Она услышала, как он открыл дверь во внутренний дворик, а затем они оказались во внутреннем дворике, где ели.

—Я подумал, что мы могли бы немного прогуляться по пустыне. Я уверен, тебе хотелось бы подышать свежим воздухом и немного размяться. Погода хорошая, и мы пробудем на улице недостаточно долго, чтобы ты могла беспокоиться о солнечных ожогах.

Он вывел ее с внутреннего дворика на хорошо протоптанную тропинку, ведущую в пустыню.

Прогулка по пустыне

Сью Энн была благодарна ему за то, что он не сбавлял темпа. Цепь между ее ногами позволяла ей поддерживать нормальный темп ходьбы, если она была осторожна и сосредоточена на том, чтобы делать короткие шаги. Эта прогулка не сильно отличалась от ее ночного приключения, за исключением того, что у этих ножных кандалов была более длинная соединительная цепь, облегчавшая ходьбу. Разрешение ей держать руки перед собой тоже имело значение. Она не чувствовала напряжения в плечах, как в ту ночь, когда они были заперты у нее за спиной. Но то, что она не могла видеть, делало ее гораздо более беспомощной, чем наручники и ножные цепи. В ту ночь она думала над идеей завязать глаза, ориентируясь на дорогу исключительно на ощупь тротуара, но решила, что это слишком опасно. Пережив это в реальности, она поняла, что сделала правильный выбор. Она понятия не имела, в каком направлении он направился и как далеко они ушли от дома. Насколько она знала, он ходил с ней кругами всего в нескольких метрах от нее.

Внезапно он остановился, отпустив ее руку. Она стояла неподвижно, не двигаясь, ожидая, когда он возьмет ее за руку и продолжит вести. И ждала. Она не могла его слышать, но не осмеливалась окликнуть, так как это нарушило бы его приказ о молчании. Солнце грело ей спину. Она поворачивала голову из стороны в сторону, пытаясь расслышать его. Вдалеке послышался слабый крик перепела, но она не почувствовала его где-либо поблизости. Куда он делся? Неужели он оставил ее здесь одну, бросил? Это был какой-то тест?

«—Не паникуй», —сказала она себе.

Он бы просто не оставил ее одну в пустыне в таком беспомощном состоянии. Не раздумывая, она начала поднимать руки, чтобы снять повязку с глаз, но хватка наручников удерживала ее запястья близко к талии. Теперь она поняла, почему он надел на нее рукавицы. Она не могла поднять палку и использовать ее, чтобы каким-то образом снять повязку с глаз, потому что не могла пользоваться пальцами.

Его слова вспомнились ей. Когда она сомневается, ей следует подождать, пока он скажет ей, что делать. В этом и заключалась вся цель этой небольшой экскурсии. Она расслабилась, спокойно ожидая его возвращения. Она была права, это был своего рода тест на доверие. Если бы она окликнула его или пошевелилась, то потерпела бы неудачу. Он, вероятно, стоял в метре от нее, ожидая, что она будет делать. Он заставлял ее зависеть от него, чтобы посмотреть, как она отреагирует. Она гордилась тем, что смогла разобраться в этом, но все равно стояла там беспомощная и слепая. Легкий прохладный ветерок доносил сильный запах мескитовых деревьев. Единственными звуками были шелест кустарника и редкие птичьи крики. Знание того, что он делал, на самом деле не меняло того, как это влияло на нее. Она была немного напугана и хотела, чтобы он положил руку ей на плечо, чтобы успокоить ее, дать ей знать, что он рядом с ней, что он позаботится о ней. Но сколько бы времени это ни заняло, она будет стоять там, не двигаясь, пока он снова не обнимет ее.

—Я люблю пустыню. Тишина, широкие открытые пространства, уединение.

Его слова поразили ее. Он был очень близко к ней, всего в нескольких метрах.

—Скажи мне, о чем ты думаешь, что чувствуешь прямо сейчас, Сью Энн. Быстро, не думай об этом, скажи мне.

Он стоял позади нее, положив руки ей на плечи.

Она начала говорить без колебаний.

—Я чувствую себя уязвимой, бессильной. Вы мне нужны. Я хочу чувствовать ваши руки на себе, указывающие мне правильное направление, показывающие, что делать. Я чувствую…

Ей пришлось на мгновение остановиться, чтобы подобрать нужное слово.

—Пассивность, вот и все. Жду, что будет дальше, что вы выберете для меня.

Она не могла видеть улыбку на его лице или одобрительный кивок. Наконец-то ей позволили заговорить, и слова, казалось, полились сами по себе. Сью Энн продолжила:

—Я думала, что буду бояться, будучи вашей пленницей, а теперь и рабыней. Я никогда раньше не делал ничего подобного. Я задавалась вопросом, фантазировал об этом, но никогда не думала, что это произойдет. Теперь вы похитили меня, заставили служить вам, даже не спросив, чего я хочу. Мне следовало бы разозлиться, сопротивляться вам, придумать какой-нибудь способ сбежать, но этого не произошло. Правда в том, что мне это нравится, я хочу этого.

Он прервал ее.

—На данный момент хватит, я хочу, чтобы ты снова помолчала. Давай вернемся в дом. Ты показывай дорогу, а я последую за тобой.

Он отпустил ее плечи и отступил назад. В каком направлении? Она понятия не имела. Как она должна была найти дорогу обратно? Она повернулась и медленно пошла обратно в том направлении, откуда, по ее мнению, они пришли. Через несколько шагов его рука легла ей на плечо, останавливая ее.

—Прекрати! Еще немного, и ты наткнешься прямо на кактус, полный острых шипов. Вместо этого мы пойдем этим путем.

Он повернул ее в сторону и повел обратно в дом. У двери во внутренний дворик он снял с нее сандалии, но оставил повязку на глазах и наручники.

Возможность поговорить

Войдя внутрь, он провел ее мимо гостиной в коридор. Она услышала, как он открыл дверь. Он отвел ее в комнату, а затем снял повязку с ее глаз. Это была та же самая спальня, в которой она спала прошлой ночью.

—Встаньте в этот круг и не покидайте его без разрешения.

Она переступила черту на ковре, когда он отпустил ее руку. Она наблюдала за ним, пока он приносил стул и садился. Он пристально посмотрел на нее.

—Повернись ко мне лицом, — приказал он повелительным голосом.

Она повернулась к нему лицом, заглядывая в глаза.

—Ты кое-что забыла, — напомнил он ей.

Она посмотрела по сторонам, стараясь не отворачиваться от него. Что она забыла? Посмотрев вниз, она вспомнила свою позу. Она снова упустила это из виду, его правило, согласно которому она всегда стояла, расставив ноги, когда ее лодыжки были скованы кандалами. Она быстро исправилась, туго натянув соединительную цепочку. Это был уже второй раз, когда она совершала подобную ошибку. Словно прочитав ее мысли, он сказал:

—Уже дважды. В следующий раз я позабочусь, чтобы ты запомнила.

Эти слова встревожили ее. Она не имела ни малейшего представления о том, что он сделает, чтобы убедиться, что она запомнит, но по его тону она могла сказать, что он недоволен. Она не считала это пустой угрозой.

Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Она увидела, как его глаза скользнули вверх-вниз, оценивая ее. Смущенная его откровенным взглядом на ее обнаженное тело, она покраснела и опустила глаза, но старательно не загораживала ему обзор. Конечно, она мало что могла сделать, чтобы прикрыться, но она даже не могла отвернуться, чтобы не показалось, что она ослушалась его.

—Всю свою жизнь, — начал он, —Я мечтал об этом: увидеть женщину, стоящую передо мной, раздетую и закованную в цепи, послушную каждому моему приказу, бессильную сопротивляться мне. Так же, как и тебя, Сью Энн, мои фантазии стали реальностью. Мне должно быть стыдно за то, что я обращаюсь с тобой как с рабыней, заставляя тебя подчиняться мне. Но знаешь что? Правда в том, что мне это нравится.

Она не могла не улыбнуться, услышав, как ей цитируют ее собственные слова.

—Я не собираюсь останавливаться. Я не собираюсь тебя отпускать. Я также не собираюсь предоставлять тебе выбор относительно того, что мне с тобой делать. Никогда не забывай, что ты принадлежишь мне. Единственное, что у тебя осталось для контроля над своей жизнью, — это выбрать, насколько хорошо ты будешь сотрудничать со мной.

Он встал и начал обходить ее по кругу. Она начала поворачиваться, чтобы продолжать смотреть на него.

—Нет, повернись лицом к стулу, глаза вперед и стой неподвижно. Я не хочу, чтобы ты двигалась или издавала хоть звук.

Она остановилась и повернулась обратно к стулу. Он стоял позади нее, прямо за пределами ее круга на полу.

—Наши отношения будут основаны на взаимодополняющих ролях. Каждый из нас удовлетворяет потребности другого.

Она чувствовала его очень близко у себя за спиной. Его руки обхватили ее, его ладони были на наручниках вокруг ее запястий.

—Ты нужна мне так же сильно, как и я тебе, Сью Энн, —прошептал он ей на ухо.

Она закрыла глаза и откинулась в его объятиях. Ей страстно хотелось прикоснуться к нему, и она надеялась, что он освободит ее руки, но она знала, что лучше не просить. Он задержал ее еще на мгновение, а затем вернулся к ней и снова сел. Она наблюдала за ним, на этот раз не забывая о своей правильной позе.

—У тебя есть разрешение говорить.

Наконец-то! Но что сказать? Она на мгновение задумалась, ожидая, собирается ли он продолжать говорить.

—Могу я задавать вопросы? — спросила она.

Он кивнул, но ничего не сказал. Ей нужно было тщательно подбирать слова, по крайней мере сейчас. Хотя он еще не установил никаких ограничений на то, о чем она могла спрашивать, она все равно не знала его и не могла предвидеть, как он отреагирует. Учитывая ее нынешние обстоятельства, она определенно не хотела его злить.

—Как вас зовут? —спросила его Сью Энн.

Если бы она знала его имя, он не казался бы таким чужим. Он сразу же ответил:

—Я пока не собираюсь тебе этого говорить. На данный момент ты можешь обращаться ко мне «сэр». Когда тебе понадобится узнать мое имя, я тебе скажу. Я не буду объяснять почему.

Окончательность его ответа положила конец этой линии расследования. Он ясно дал понять, что не собирается позволять ей продолжать в том же духе.

—Да, сэр. Что со мной будет?

Было бы неплохо узнать его намерения; может быть, он рассказал бы о том, чего хочет.

—В определенной степени это зависит от тебя, Сью Энн. Я знаю, что собираюсь с тобой сделать, если ты об этом спрашиваешь?

Она кивнула.

—Я собираюсь стать твоим хозяином, и для этого я собираюсь сделать тебя своей рабыней. Ты понимаешь, что это значит? Я собираюсь научить тебя зависеть от меня. Я буду диктовать каждый аспект твоей жизни. Твое будущее — это одно из правил и ограничений. Ты научишься спрашивать разрешения, со временем ты поймешь, что тебе нужно мое согласие, мое одобрение на все, что ты делаешь.

У тебя нет ни собственности, ни денег, ни имущества. Даже твое тело теперь принадлежит мне. И я не остановлюсь на достигнутом, я также хочу завладеть твоим разумом, определять и направлять твои мысли. Я буду отвечать за любые контакты между тобой и внешним миром. В конце концов ты встретишься и поговоришь с другими людьми, но на моих условиях. Помни, что ты беглянка. Естественно, тебе не разрешается выходить из дома, если ты не со мной, и тебе не разрешается контактировать с кем-либо, кроме как через меня.

Именно это и произойдет. Если ты будешь сотрудничать, покажешь мне, что ты серьезна и прилежна в учебе, что ты будешь служить и повиноваться мне так, как я пожелаю, тогда у тебя будет хорошая жизнь со мной. Если ты решишь не сотрудничать, я все равно заставлю тебя это сделать. Твоя жизнь не будет такой приятной. Я бы предпочел не делать этого таким образом, но не сомневайся, ты станешь моей, сколько бы времени это ни заняло.

То, как он говорил, звучало так, словно было предрешено, что она станет его рабыней. И, возможно, он был прав. Из этого места не было выхода, и ей некуда было идти, если бы она это сделала. Она бы не прожила в мексиканской тюрьме и недели, если бы была сама по себе. Кроме того, она должна была признать, что то, что он описал, было привлекательным. Она думала о том, чтобы быть угрюмой и несговорчивой, но, услышав его голос, в ней пробудилось желание угодить ему, сделать все, о чем он ее попросит. Ей нравилась уверенность в себе, которую она видела в нем, то, как он был напорист и решителен, но не властен. Он похитил ее, но на самом деле это было скорее спасением.

Она потянула за наручники на своих запястьях, прижимая руки к талии. Он держал ее в цепях с тех пор, как впервые овладел ею. Он заметил это движение и указал на ее руки.

—Ты, вероятно, задаешься вопросом, почему я держу тебя в наручниках. На это есть несколько причин. Первое, и самое важное для тебя, это то, что я этого хочу. Я обожаю видеть тебя одетой только в цепи. Это заставляет тебя выглядеть сексуально и привлекательно. Думай об этом как о своего рода украшении.

Он рассмеялся, и ей пришлось улыбнуться.

—Во-вторых, это для твоей же безопасности. Нет, это не сарказм.

Выражение ее лица, должно быть, выдало ее мысли.

—Из-за этих наручников тебе очень трудно пытаться сопротивляться или сбежать. Так сложно, что ты и пробовать не будешь. Без них ты могла бы попытаться бросить мне вызов или попытаться убежать, и тогда мне пришлось бы применить физическую силу. В результате ты могла бы пострадать.

Для нее это имело смысл. Было легче следовать его командам, если у нее не было выбора. К своему удивлению, она поняла, что это ей тоже нравится. Возможно, именно по этой причине она с самого начала была так очарована бондажем. Что касается его первой причины, то, как он смотрел на нее, когда заставлял ее выставлять себя напоказ, не оставляло сомнений, что он доволен своей новой собственностью. Она знала, что это значит, когда мужчина смотрит на нее таким образом. Это ее тоже не беспокоило, на самом деле она испытывала некоторое удовлетворение, зная, что может привлечь его внимание. Она поняла, что для нее было важно, чтобы он желал ее.

У нее было еще много вопросов, которые она хотела задать.

—Я не хочу возражать вам, сэр. Я буду сотрудничать и изо всех сил постараюсь повиноваться вам. Но я не знаю, что делать, можешь ли вы научить меня, проинструктировать, как служить вам? На что будет похожа моя жизнь здесь?

Она читала о доминировании и подчинении, даже об отношениях хозяина и рабыни в Интернете, но все, что она узнала, это то, что она не очень много знала об этом. Он ответил немедленно.

—Не беспокойся о том, что ты не знаешь, что делать. Одно я обещаю: ты всегда будешь точно знать, что от тебя требуется. Я точно скажу тебе, что мне нужно и как ты будешь исполнять мои желания. Помнишь, что я говорил раньше? Не пытайся угадать. Если сомневаетесь, подожди и спроси.

На что будет похожа твоя жизнь? Поначалу тебе будет трудно, потому что ты должна приспособиться к новому и совсем непохожему образу жизни. Как только мы покончим с этим, мы поговорим о том, чего ты хотела бы достичь, а затем я поставлю перед тобой несколько целей и разработаю для тебя план достижения этих целей. Я хочу, чтобы у тебя была жизнь, по сути, беззаботная, с минимумом обязанностей. Но прежде, чем ты достигнешь этой точки, ты должна узнать, чего я ожидаю.

Сью Энн не была уверена, что сказать, поэтому молча стояла, обдумывая его ответ. Это было классическое предложение, от которого она не могла отказаться. В самом буквальном смысле, подумала она, глядя на наручники. Он уже дал понять, что на самом деле это было не предложение, а скорее свершившийся факт. С одной стороны, она чувствовала себя в ловушке, раздраженная тем, что он принуждал ее к этим отношениям. Но перспектива быть по-настоящему принадлежащей возбуждала ее. Ее тайные фантазии сбывались с головокружительной скоростью. Даже к тому, что ее похитили и заставили служить строгому требовательному хозяину. Кроме того, он не мог сделать с ней ничего хуже мексиканской тюремной камеры.

—Прямо сейчас я хочу, чтобы ты осталась в круге на полу лицом к этому стулу. Мне нужно кое-что сделать, поэтому я оставлю тебя здесь, пока не закончу. Не выходи за пределы круга, не поворачивайтесь и не смотрите по сторонам. Ты понимаешь, чего я хочу?

Он ждал ее ответа.

—Да, сэр, я понимаю, — ответила она ему.

Это было достаточно просто, подумала она, стоять там, пока он не вернется. Он встал и вышел, закрыв за собой дверь. Она не могла сказать, запер он дверь или нет. Не то чтобы это имело какое-то значение, она знала, что не выйдет, не сможет покинуть круг без его разрешения, даже если потеряет сознание и упадет на пол.

Время подумать

В тот момент, когда он ушел, в ее мысли начали закрадываться сомнения. Могла ли она действительно принадлежать этому мужчине, быть послушной рабыней, позволить ему распоряжаться ее жизнью? А как же ее карьера бухгалтера? Она не могла не рассмеяться над этим; у нее определенно не было никаких шансов когда-либо снова работать бухгалтером, особенно после осуждения за мошенничество. А как насчет этого мужчины, который станет ее хозяином? Хотела ли она его, любила ли она его? Она знала, по крайней мере, часть ответа на этот вопрос, физическое желание было налицо, без сомнения, она испытывала к нему вожделение. Если бы он оказался порядочным человеком, то, без сомнения, за этим последовала бы любовь. Что же касается того, что он был ее хозяином, то она уже отвечала ему, даже не задумываясь об этом. У него были все необходимые качества: решительный, доминирующий, он определенно был уверен в своих силах. В нем была та уверенность, которую она раньше замечала у нескольких мужчин, тех, кто мог войти в комнату и завладеть ею, часто даже не сказав ни слова. У него тоже не было никаких проблем с тем, чтобы брать у нее все, что он хотел.

Сью Энн уставилась на стул и стену перед собой. Хотя только произнесенные им слова удерживали ее, она не могла отвести взгляд. Возможно, он никогда не узнает, если она ослушается и украдкой взглянет в сторону, но она узнает. И это удерживало ее так, как не смогли бы никакие физические ограничения. Фраза «Невидимые узы» теперь кое-что значила. Она хотела слышать его голос, говорящий ей, что делать, добросовестно выполнять задачи, которые он перед ней ставил, гордиться тем, что она может это сделать. Ей нужен был хозяин; она хотела, чтобы он был ее хозяином, ее владельцем.

Прогулка по пустыне поначалу озадачила ее. Когда она подумала об этом, события начали обретать смысл. Он оставил ее стоять одну, чтобы внушить ей, как она должна зависеть от него. В тот момент, когда он отпустил ее руку, она почувствовала себя потерянной, неуверенной, испуганной. Но все это исчезло, как только она узнала, что он снова здесь. У того, чтобы заставить ее идти одну, тоже была цель. Когда он остановил ее, чтобы она не врезалась в кактус, это было сделано для того, чтобы показать ей, что он не допустит, чтобы с ней что-то случилось.

Он вернулся в комнату примерно через пятнадцать минут. Проверяя свою электронную почту, он наблюдал за ней на мониторе. Она ни разу не обернулась и не вышла из круга. Даже когда он вернулся, ее глаза на мгновение посмотрели в его сторону, но тут же вернулись к стене перед ней. Он сел в кресло и разложил перед собой на полу ее свернутую одежду, ту, что она сняла в гостиной.

—Очень хорошо, Сью Энн. Ты делаешь именно то, чего я хочу.

Он потянулся вперед и расстегнул наручники, сняв рукавицы, закрывавшие ее руки.

—Повернись.

Она повернулась по его команде. Он расстегнул цепь у нее на талии и снял ее.

—Ты можешь надеть юбку и блузку, но оставайся внутри круга.

Сью Энн повернулась к нему лицом и подобрала свою одежду. Сначала она надела блузку, застегнув ее только до того места, где он оставил ее расстегнутой ранее, затем неловко влезла в юбку и задрала ее. Он не снял ножные кандалы. Закончив одеваться, она снова встала лицом к нему, уперев руки в бока, но на этот раз не забыла раздвинуть ноги. Она попыталась вспомнить, было ли у нее разрешение говорить, но так как она не была уверена, то решила, что лучше подождать, прежде чем что-либо говорить. Было приятно снова быть одетой, даже несмотря на то немногое, что он ей давал. Она надеялась, что он не наденет наручники обратно слишком рано.

—Я собираюсь дать тебе немного времени побыть одной перед обедом. После того, как я уйду, ты будешь ждать в кругу, считая от пятидесяти, затем можете покинуть круг. У тебя есть разрешение пользоваться ванной, ходить по комнате или даже сидеть на этом стуле, если хочешь. Ты не можешь сидеть или лежать на кровати. Это ясно? Ты можешь ответить «да» или «нет».

—Да, сэр, я понимаю.

Его инструкции были достаточно просты. Он встал и вышел, закрыв за собой дверь. Сью Энн начала медленно отсчитывать время точно так же, как в те времена, когда ее приковывали цепью к стене. Очевидно, это должно было стать стандартной процедурой всякий раз, когда он оставлял ее одну в комнате. Она не была уверена, была ли для этого какая-то причина, или он делал это просто как своего рода упражнение в послушании. Причина не имела значения; это было частью структуры, которую он выстраивал вокруг нее. Закончив обратный отсчет, она решила подождать еще немного, как делала раньше.

Удовлетворенная тем, что прождала достаточно долго, она пошла в ванную. Ей нужно было воспользоваться удобствами, и она хотела вымыть лицо и руки. Там с раннего утра все еще лежали щетка и гребень, которыми она приводила в порядок волосы. Она проверила свои запястья на наличие каких-либо отметин, но осталась только тонкая красная полоска, и она исчезала. Он не слишком затягивал наручники, и она не пыталась сопротивляться в них. Она знала, что время от времени нужно двигать запястьями взад-вперед, чтобы уменьшить раздражение. Казалось, это сработало. Закончив, она навела порядок в ванной, а затем вернулась в спальню. Она села на стул, чтобы дать ногам отдохнуть. Большую часть утра она стояла или ходила пешком.

Она подняла руки над головой, потягиваясь, затем помахала ими, напрягая мышцы плеч. Длительный бондаж сделало их негнущимися. Она посмотрела вниз, на ножные кандалы, все еще висевшие у нее на лодыжках поверх носков. Набивка от толстых хлопчатобумажных носков защитила ее ноги, так что не было никаких признаков ушибов. Она была осторожна при ходьбе, чтобы не натянуть их туго, дергая манжеты на лодыжках. Чтобы удовлетворить собственное любопытство, она попыталась расстегнуть манжету на одной ноге. Как она и ожидала, она не сдвинулась с места. Она узнала тот тип, который он использовал на ней; они были очень хорошего качества, и их было не просто снять без ключа. Она сомневалась, что у нее когда-нибудь снова будут ключи.

Сью Энн откинулась на спинку стула, вытянула ноги и туго натянула соединяющую их цепочку. Примерно в 40 сантиметрах друг от друга — это был ее предел. Достаточно, чтобы ходить, но недостаточно, чтобы бегать, карабкаться или пинаться. Он снял наручники, но она была уверена, что это не было недосмотром с его стороны: на ногах у нее все еще были кандалы. Это было напоминанием о ее статусе, напоминанием, которое она не могла игнорировать. Он называл их украшениями, говоря ей, что это придает ей сексуальный вид. Она улыбнулась на это. Без сомнения, он считал, что они выглядят на ней привлекательно. Его неосторожные взгляды, полные чистой похоти, те разы, когда он заставлял ее демонстрировать себя стоящей перед ним или стоящей на коленях, говорили ей о том, что у него на уме. К своему удивлению, она была счастлива доставить ему удовольствие в эти моменты. Она хотела, чтобы он почувствовал к ней влечение. Те разы, когда он прикасался к ней интимно, вызывали в ней соответствующую потребность доставлять ему удовольствие, служить ему любым способом, который он пожелает, включая сексуальный. Потребность была настолько сильной, что она, казалось, не могла ясно мыслить.

Она встала, снова потянулась, а затем сделала несколько приседаний в коленях, чтобы проработать мышцы ног. Даже не задумываясь об этом, она подошла к кругу и повернулась лицом к двери. Когда он вернется, ему захочется увидеть ее там, стоящей на коленях и ждущей его возвращения. Он не просил ее делать этого, но каким-то образом она знала, что он одобрил бы это. И это соответствовало бы правилам, которые он установил для нее ранее. Она посмотрела на стул, передвинула ли она его или он все еще стоял на том же месте? Он выглядел так же, как и раньше, поэтому она оставила его там, где он был.

Она подумала о том, что узнала о своем новом хозяине. Казалось, он любил порядок, на кухне и в гостиной было чисто, все на своих местах — верный признак помешанного на аккуратности. После завтрака он сразу же прибрался на кухне. Она рассмеялась про себя: совсем не типичный мужчина. Но совсем не плохо, ей самой нравился чистый дом.

Кухня дала еще один ключ к разгадке его личности. Она обратила внимание на посуду для гурманов. Это плюс то, что он готовил все блюда, говорило ей о том, что он любит готовить. Она надеялась, что это не значит, что он не позволит ей тоже приготовить что-нибудь из еды. Она с нетерпением ждала возможности готовить для него. Типы блюд, которые он готовил, были бы важны. Если бы они были простыми, как блинчики на завтрак этим утром, тогда она бы знала, что он не склонен к экстравагантности или экзотике. С другой стороны, если бы у них на обед был жареный кабачок, ей пришлось бы потратить некоторое время на серьезное изучение кулинарных книг.

Приветствие, заставившее ее опуститься на колени лицом к нему, и уход, заставивший ее ждать в той же позе после его ухода, тоже должны иметь какое-то значение. Очевидный ответ, по ее мнению, заключается в том, что это были упражнения в послушании, особенно уход, поскольку его там не было. Если и была какая-то другая скрытая причина, то это было неочевидно; ей придется спросить его в следующий раз, когда он разрешит задавать вопросы. Она напомнила себе, что он думает не так, как она. Были некоторые вещи, которые она, вероятно, никогда не смогла бы понять.

В этом бондаже не было никакой тайны. Было слишком ясно, что ее связанное и беспомощное тело возбуждало его. Приключение этим утром, заставившее ее выйти в пустыню раздетой и закованной в кандалы, с завязанными глазами, было в первую очередь для его удовольствия, в этом она не сомневалась. Она улыбнулась при этой мысли. По крайней мере, это было для нее очень легко сделать. Быть открытой, незащищенной, уязвимой, бессильной – это было просто. Она не могла пошевелиться иначе, как с его разрешения, так что ей не нужно было думать об этом. Если ее запястья были скованы за спиной, ей не нужно было беспокоиться о том, куда он хочет поместить ее руки. Если ее лодыжки были скованы вместе, она знала, что должна стоять неподвижно, пока он не скажет ей, куда идти. Даже в ту первую ночь в пустыне, когда он нашел ее у машины, ей действительно не составило труда выполнять его команды после единственного мгновения паники из-за того, что ее обнаружили.

Она посмотрела себе под ноги. Она снова забыла о своей позе. Она немедленно раздвинула ноги, чтобы усилить натяжение цепи, и встала в круг, расставив ноги настолько широко, насколько это было возможно для нее. По крайней мере, она успела заметить это вовремя, до того, как он вошел. По его взгляду и тону голоса в прошлый раз она поняла, что он был разочарован, когда она забыла его инструкции. Это был еще один ключ к разгадке его темперамента. Он был строг в своих правилах и подмечал детали. Он ожидал бы, что она каждый раз поступит правильно, и не был бы впечатлен слабыми оправданиями. Сью Энн кивнула, это было бы хорошо для нее. Она не была добросовестна в вопросах самодисциплины. У нее получалось лучше, когда кто-то другой устанавливал цели или крайние сроки.

Она услышала, как открылась дверь, и повернулась к ней лицом, стоя на коленях. Она опустила глаза, положила руки на колени и, как он и приказал, раздвинула ноги. Она повернулась лицом к двери, но убедилась, что находится внутри круга на полу, своей пограничной линии. Он вошел в дверь, оставив ее за собой открытой, и остановился перед ней. Он ничего не сказал, обойдя ее один раз. Почувствовав, что это был его обычный осмотр, она не пошевелилась.

Он протянул руку и приподнял ее подбородок одной рукой, так что она посмотрела ему прямо в глаза.

—Ты необычайно проницательна, Сью Энн. Ты представилась в точности так, как я тебя проинструктировал. И ты действовала в рамках моих предыдущих приказов в твой адрес. Я знал, что ты будешь для меня единственной. А теперь руки за спину.

Он отпустил ее подбородок и зашел ей за спину, когда она повиновалась, заложив руки за спину. Его слова похвалы согрели ее, когда она почувствовала наручники на своих запястьях.

—Встать, — последовала ожидаемая команда.

Его руки были на ее предплечьях, приподнимая ее и удерживая на месте, когда она поднялась с некоторым трудом, не в силах использовать руки для равновесия.

—У меня для тебя готов обед. На улице слишком жарко, так что мы поедим в гостиной.

Он направился к открытой двери, как обычно ведя ее за собой. Она попыталась вспомнить, было ли у нее разрешение говорить, но, будучи неуверенной, решила промолчать. Они прошли по коридору в гостиную.