О пользе утренних пробежек (часть шестая)

О пользе утренних пробежек (часть шестая)

Проснулся я от шума в общей комнате. Татьяна что-то говорила и хохотала, а чей-то мужской голос аккомпанировал ее «мелодии». Накинул на себя халат и вышел. Парочка была хорошо «под парами». Татьяна, согнув в коленях ноги, лежала на диване, а Олег в расстегнутой рубахе сидел рядом на полу. Ах, эти ножки в чулочках! Подол платья сполз и обнажил их практически полностью, собравшись на бедрах.

— О, кто к нам пришел! Сам главный инженер моего хозяйства, – женщина при этом в размаху шлепнула по бедру, как я понял, намекая на «хозяйство».

— Налей себе вискарика. Садись… вот. Давайте за наше трио, мальчики?

Мы выпили и Олег уселся в кресло напротив. Таня тоже поднялась с дивана и уселась ему на колени.

— Так, и что будем дальше делать? – нотки начальственного тона снова зазвучали в ее словах.

— А мы положим девочку в кроватку и немножко ее изнасилуем, – заплетающимся языком проговорил Олег. – Андрей, ты согласен?

— Ой, а девочка хочет, чтобы ее изнасиловали, – в тон Олегу проговорила Таня.

Была моя очередь отвечать. Признаться, обстановка меня особо не смущала. Бывали и раньше в жизни «тройнички», но главное, чего я не любил – трахаться с пьяной женщиной.

— А может вы сами тут, – я попытался улизнуть.

— Что, тебе не понравилось утром? Смотри, я бываю злая… и вообще я приказываю!

Таня уже начала терять человеческий облик от выпитого, хотя сексуальный облик ее только улучшился. Румянец на лице, даже не румянец, а горящие от вина и вожделения щеки. Расстегнутая блузка, небрежно задранный подол юбки и эти ножки… О, эти ножки. Весь ее вид заставил меня уступить. Хотя, какое там, не уступить, а захотеть!

— Я старый солдат, – начал я фразой из известного фильма, – и не могу не повиноваться приказам!

— А кто меня отнесет в спаленку? – Таня кокетливо взглянула в мою сторону.

Олег недоуменно поднял брови. С его тонкими ручками задача была непосильной. Он вопросительно глянул на меня. Без лишних слов я подошел и поднял на руки женщину. То ли от выпитого, то ли от усталости, ее тело показалось мне тяжелее, чем в первый раз. Несколько шагов и Таня уже лежит на кровати. При падении ее юбка задралась, обнажив крепкие ноги почти до паха. Чулки облегали волнующую плоть. Ох, уж эти чулки! Для меня этот женский аксессуар всегда был самой надежной приманкой. Достаточно было какой-нибудь барышне вольно или невольно обнажить при мне ажурную резинку чулка, как мою башню сносило, зато «корень» наливался соком.

Чулки чулками, но под юбкой снизу кроме чулок ничего не было. Таня сама подняла подол, продемонстрировав нам жаждущую мужского вмешательства промежность.

— А кто меня разденет?

Таня лукаво глядела то на одного, то на другого.

— Я хочу, чтобы вы оба меня раздели.

— Желание женщины – закон, – выразил свою готовность Олег.

— Так, а теперь моя очередь отдавать приказы, – я вспомнил, какой мурлыкающей кошечкой стала Таня после того, как я взял инициативу на себя. – Встала и показала нам стриптиз! Олег, залезай на кровать, будем смотреть.

Сказал я и сбросил халат. Разделся и Олег. То, что я увидел у него между ног поразило меня и вызвало уважение. Там красовался длинный и искривленный вбок член. Он не был толстым, как у меня, но его вид меня поразил. Много разных «концов» видел я в армейских банях, но такой впервые.

Таня картинно надув губки послушно сползла с кровати.

— А музыка где?

— Еще чего! Мы тебе ладошками ритм сделаем.

Мы с Олегом сначала вразнобой, но скоро поймав ритм, стали хлопать в ладоши. Таня медленно, слегка раскачиваясь от выпитого, но в целом весьма грациозно, начала представление. Невольно вспомнил вчерашний танец Лены. От этого член окреп еще больше. Тем временем Таня, видимо желая скорее уйти в разврат, раздевалась в ускоренном темпе. Она рывком распахнула блузку так, что пуговицы разлетелись в разные стороны. Не мешкая, наша стриптизерша расстегнула бюстгальтер и он полетел вслед за пуговицами в неопределенном направлении. О, как красива ее грудь! Все-таки они были подкачаны силиконом, хотя днем я не заметил шрамов и даже следов проколов. А может они сами так стоят?! Эти два холма расходились и сходились от движений и казалось, что и они аплодируют вместе с нами. И вот последний элемент – юбка. Таня вплотную приблизилась к нам и опустила край ткани на бедра, предлагая нам продолжить процесс ее обнажения. В два-три движения мы спустили юбку полностью, обнажив восхитительный лобок с едва заметным белым завитком волос прямо над клитором. И эти ножки в чулках! Можете считать меня фетишистом, но это непереносимо! Мужики меня поймут.

Таня опустилась перед нами на колени и руками взялась за наших стойких кожаных солдатиков.

— Мммм, какие у меня сегодня симпатичные зрители… умммммм…

Один за другим члены исчезали в ротике нашей прелестницы. От удовольствия Олег упал на спину, а я гладил белые локоны Тани и мягко придавливал ее голову к своему паху, когда она ласкала меня. Она еще раз показала свое мастерство. Это подтвердил и Олег, неожиданно подавший голос.

— Вот скажи, тебе когда-нибудь кто-нибудь так сосал?

— Хнееет, – хрипло вырвалось из меня.

— Всегда жду приезда нашей Танечки, чтобы испытать этот кайф… волшебница!

В это время Таня слышала нас, но как будто от этих слов только больше заводилась. Она ускорила движения рук и язычка так, что, не знаю, как у Олега, а у меня сперма уже была готова к выстрелу.

— Всё! Хватит телячьих нежностей! Кто там про изнасилование говорил? – я приобнял женщину и поднял ее на ноги.

Не отпуская ее из объятий стал целовать ее рот, источавший запах наших членов. Никакой брезгливости при этом я не испытал, наоборот, это только усилило вожделение. Член рвался в бой. Олег подступил к женщине сзади и обнял, положив ладони на ее грудь. Я чувствовал, как его пальцы мнут соски и он подталкивает ее тело движениями члена между ягодицами. Мой «челнок» тоже нащупал теплое и изрядно мокрое местечко между Таниными ляжками и нырнул в эту влагу. Таня уже стонала от ласк и трений, безвольно томясь в наших объятиях.

Несколько движений и я ощутил, что головка моего, как выразилась Таня, «ебунка» ткнулась в головку «друга». Ага, подумал я, мы еще только трём, а пора бы и внутрь. Поймал пьяный взгляд Олега и глазами показал, что пора пронзить эту сочную плоть.

Не понял, как это у нас получилось, но мы смогли воткнуться почти одновременно в две восхитительные дырочки нашей любовницы. Глубокий вздох, короткий вскрик и мы стоя соединены вместе. Как, оказывается это здорово! Блин, дожил до седых волос, а такого еще не пробовал!

Танечка обняла меня за шею и фактически висела на ней. Её голова безвольно болталась из стороны в сторону и только издавала протяжный, прерывающийся только нашими толчками, стон. Но так долго продолжаться не могло. Из-за невысокого роста Тани нам с Олегом приходилось стоять на полусогнутых ногах и это было неудобно. Тогда я немного приподнял уже совсем обмякшее тело женщины и перенес его на кровать. Она раскинула в стороны руки и ноги. Красиво и влажно алел лепестками половых губ ее раскрывшийся цветок страсти. Я лег рядом и потянул Таню на себя. Разморенная алкоголем и сексом, она, тем не менее, с желанием и сексуальной грацией села на мой вздыбленный орган. Немного подождав, пока женщина удобно разместится на члене, Олег занялся ее попой.

О, сколько нам мгновений чудных, готовит женщин пышный зад!

И клитор – сын оргазмов бурных, и рот, открытый на разврат…

Да простит мне Михайло Ломоносов столь вольный перефраз его стихов. Нахлынуло вдруг!

Таня в экстазе соития искала мои губы, что-то невнятно шептала, крутила и запрокидывала голову. По всему было видно, что ей хорошо. Очень скоро она на мгновение затаила дыхание и стала содрогаться в экстазе первого оргазма. На секунду буквально и мы с Олегом остановили наши движения, дав ей возможность снова вздохнуть, и тут же с новым напором продолжили пронзать ее тело.

— Подождите… – прошептала Таня, – давайте оба в пизду…

Я даже не понял сначала, она нас грубо послала что ли? Но тут же сообразил, она просила в два члена заполнить ее вагину. Олег оказался сообразительнее меня и уже пристраивал свой «длинномер» поверх моего в Танину писю. Опять новые ощущения. Одно дело чувствовать чужой член «через стеночку», а другое – прямо на своем в тесноте влагалища. Бывало в курсантские времена «в два шомпола», но чтобы в одну дырку?!

Таня страстно замычала. Видно такое заполнение было ей в кайф.

— Вот так, да… вот… еще, еще, еще…

Женщина подмахивала бедрами навстречу членам и стон ее становился все громче. Олег проявил изобретательность и поменял амплитуду проникновений – теперь, когда мой член полностью входил в Таню, Олег наполовину вытаскивал свой, а затем все происходило наоборот. От таких качелей Таня уже через минуту снова кончила, всем телом распластавшись на мне. Ее груди все-таки были в превосходной форме. Они не растекались по мне, а достаточно твердо давили на ребра. Следов операции на них я не заметил и на этот раз.

— Ох, хорошо… – тихо сказала Таня. – Вы оба просто… не знаю… охуенные!

— Танечка, это ты у нас охуенная, а мы с Андреем опизденевшие от тебя, – плоско шутил Олег.

Но Тане это нравилось, она улыбалась, чмокала мое лицо алыми губками. А мы в это время нежно и медленно продолжали сношать ее пизду.

— А то же самое в попе можете? – через минуту, отдохнув от оргазменного взрыва, спросила Таня.

— Олег, давай теперь ты ложись, – предложил я напарнику, – пусть Танечка и тебя помнет.

Олег занял мое место, а Таня легла на него спиной, предоставив моим глазам непередаваемую по красоте картину ее распахнутых, а я бы сказал «распаханных», дырочек.

Олег вошел первым. Смазки Таниных выделений было достаточно и даже с избытком, чтобы член легко чмокнув головкой погрузился в кишку. Таня прогнулась немного и впустила его полностью, испустив громкий вздох. Олег несколько раз двинулся внутри и положил ладонь на Танин клитор, теребя его пальцами. Это был своего рода сигнал для меня.

Мой «толстяк» долго пытался нащупать хоть какой-нибудь зазор в Таниной попе. Тщетно. После нескольких попыток, чтобы не упало напряжение сунул его в пизду, а пальцем стал пробивать хоть какой-нибудь зазор анусе. Минуту-другую мы продолжали в этом положении, пока палец не почувствовал расслабление сфинктера. Тогда все и получилось. С непристойными звуками жопа поглотила двух «молодцов» сразу. О, это был стон! Таня сначала от боли или инстинктивно подалась назад, препятствуя натиску, но быстро привыкла к заполнению и отдалась в наши руки, ноги, члены вся целиком.

Опять я чувствовал соприкосновение с членом Олега. Это было классно, но интенсивно приближало оргазм. Еще какое-то время мы так же – «на противоходе» сношали кишку Тани. Она стонала, прерывисто дышала и мне казалось, была способна к анальному оргазму. Что она ощущала было мне неведомо, а я уже чувствовал, как где-то в области крестца у меня зарождается вихрь, спешащий по каким-то своим каналам к мошонке и основанию члена, чтобы выдать цунами спермы. Минута, и я излил семя в гостеприимную жопку Тани. Она открыла глаза и рукой поманила к себе. На коленях подобрался к ее лицу и погрузился еще крепким, но поникшим членом в алый ротик Тани.

Олег нарастил темп. Таня мычала, облизывая мой член и подпрыгивала на лобке Олега. В какой-то момент Таня оставила меня и с широко раскрытым ртом, глубоко, но прерывисто дыша, стала кончать. Взревел и Олег, завершая этот сексуальный марафон.

Оставив Олега с Таней, я ушел в свою комнату и принял душ. Такой сексуальный спорт требовал много сил и затрат энергии не меньше моих утренних пробежек.

Под струями воды пришло успокоение и мысли. Как там сейчас Лена? А Настя? Что, пошла на работу к своим жеребцам повторять вчерашнюю оргию? Представил, что теперь все они, пользуясь моим отсутствием, придут в нашу квартиру и будут сношать мою жену прямо на нашем супружеском ложе. Меня аж передернуло от этой мысли. А что поделать? Сам-то я трахаю Леночку в ее с мужем кровати. И ничего, совесть не мучает…

А, ладно. Хватит об этом думать. Сейчас я с каким-то Олегом «в два смычка сыграли на Тане», в то время, как надо было идти на первое общее собрание. Ладно. Забудь. Теперь я понимал, для чего меня сюда «командировала» Таня. Я почти был уверен, что и завтра не будет никаких курсов, а будет только сексуальная вакханалия. Опа, а я ведь не взял ни одной волшебно-голубой таблетки. Надо бы найти аптеку в этом поселке, а то завтра будет туго без поддержки. Надел спортивный костюм. Может пробегу немного.

Когда я вышел, парочка в чем мать родила сидела на диванчике в общей комнате и пила виски. Они так были заняты друг другом, что не сразу обратили на меня внимание. Олег в одной руке сжимал стакан с напитком, а другой жестикулировал и прикладывал ее периодически то к колену, то к бедру женщины. Таня разомлела. Розовые щечки и кудряшки волос придавали её облику какую-то детскость, тем милее и желаннее становилась она мужчинам. Она сидела в пол оборота, опираясь спиной на спинку дивана и подлокотник. Одна нога была вытянута и покоилась на коленях Олега, а другая опущена на пол. Промежность была открыта для глаз и прикосновений. Она дождалась своего часа и сейчас брала от ситуации все, чего так долго ждала. Таня тоже пригубливала виски. Увидев меня они оживились.

— Куда ты собрался? – слегка заплетающимся языком проговорила Таня.

— Пойду прогуляюсь по деревне. Надо кое-что купить, а то из дома не захватил… А вы на ужин собираетесь?

— О, да! Олежек, а что у нас с ужином?

— Все заказано в лучшем виде, как госпожа пожелала.

— Андрюша, ты с нами поедешь, – почти в приказном тоне произнесла Таня.

— Танечка, поезжайте вдвоем, а я здесь поем. Все таки я на курсы приехал, надо хоть как-то поучаствовать.

— Молодец! Настоящий офицер… с честью… и совестью… ладно, иди… меня сегодня не жди… Да, Олежек?

— Уи, мон шери… – проявил свои познания в французском Олег.

Сразу за воротами пансионата вдоль дороги располагались частные дома старой постройки вперемешку с современными коттеджами. Архитектурная эклектика некоторых сооружений просто поражала. Даже мне, человеку далекому от искусства зодчества, было смешно видеть каменные сараи с готическими башнями и лепниной эпохи ренессанса. Но в целом городок оставлял хорошее впечатление своей тишиной и умиротворенностью.

Пройдя около километра, я оказался на Т-образном перекрестке с указателем для отдыхающих «Центр – 800 м». Постепенно темнело. Хотелось уже побыстрее добраться до этого «центра», хотя погода стояла тихая и в воздухе витал аромат оттаявшей коры. Движения на дороге вообще не было. По краям, значительно реже, чем на пансионатовской дороге, стояли дома и домишки в основном старой постройки. Я предположил, что ближе к пансионату виллы себе отгрохали его «управители». Скорее всего раньше это заведение принадлежало какому-нибудь не бедному ведомству, потому-то и не разрушилось в перестройку и «эпоху недоразвитого капитализма».

И все таки, что же со мной происходит? Мысли лезли в голову самые разные. Почему именно теперь, когда, как мне казалось, я достиг того возраста, когда пора уже думать о внуках и огороде, как образно говорят «мудрецы», у меня, да не только у меня, но и у Насти так снесло крышу на секс. Ведь почти два года, как мы живем в Москве, все было как обычно, размеренно и спокойно.

Но Лена со своим перфомансом в окне нарушила это спокойствие. Неужели Лена стала тем запалом для бомбы разврата, которая разорвалась над нами, разрушив устоявшийся уклад жизни моей семьи, да и семьи Лены тоже. Мне казалось, что ее решимость и желание иметь от меня ребенка были искренними.

А что теперь будет с Татьяной? Я так легко поддался ее натиску, по сути, просто сдался… Но это сладкий плен. А чем все это обернется будет видно потом. А сейчас я шагаю в «центр», чтобы купить пачку «Виагры». Ха, и он еще рассуждает о собственном грехопадении?! Вперед, солдатик, навстречу своей второй молодости!

«Центр» представлял собой небольшую площадь, от которой в четыре стороны расходились узенькие улочки в основном со старыми домиками. На самой площади возвышалось единственное трехэтажное кирпичное здание советской казенной архитектуры с флагом на крыше. Было понятно, что это поселковая или даже городская администрация. Справа и слева от него располагались здания поменьше. Одно из них полностью занимал магазин «Пятерочка» а другое украшало несметное количество вывесок промтоварных магазинов, юридической консультации, тур агентства и аптеки. Это было то, что мне нужно.

В коридорах здания среди магазинчиков я насчитал едва ли десяток человек. Продавцов явно было больше, чем покупателей. Аптечный киоск располагался на первом этаже.

За окошком стояло милейшее создание, как положено, в белом халате и шапочке. Когда я вошел «создание» еще сидело и читало книгу и только когда скрипнула дверь поднялось и приветливо, как мне показалось, даже с радостью поздоровалось и спросило, что мне надо.

— Здравствуйте, милая барышня! – провизорша смутилась, и зарделась румянцем.

— Здравствуйте. Что вас беспокоит?

— А если не беспокоит, а только радует, – я пустился во флирт.

— Тогда я вам только позавидую, – с оттенком искренней и плохо скрываемой грусти ответила девушка.

— А что так?

— Вы наверно из пансионата? – уточнила девушка.

— Из него самого.

— Только отдыхающие у нас такие веселые. Что, опять конференция какая?

— Часто у вас тут конференции?

— Раз в месяц точно бывает.

— А говорите скучно тут?!

— Это вот вам что-то такое понадобилось, чего у них в киоске нет, вы и пришли.

— Нет, я просто прогуляться решил.

— А почему аптека?

— Вот вас увидел и решил заглянуть к такой красивой девушке.

— Ой, да ладно вам… – она и впрямь смутилась и залилась румянцем.

— А у вас тут всегда так тихо?

— Ну, летом народу хватает, а зимой здесь в основном только пансионатовские.

— А вы местная?

— Нет, я вообще из Калуги, в Москве училище закончила, а сюда по распределению по программе «Земской врач». Провизоры там тоже приравниваются.

— И как тут вам работается?

— Ну, говорю же, летом еще так сяк, а зимой хоть вой от тоски.

— А парень есть наверно?

— Вы что?! Какие тут парни. Пьянь одна. Нормальные в армию идут, а потом сюда больше не возвращаются.

— Да, сложно…

Я уже пожалел, что затеял и поддержал этот разговор. Мне было жаль эту, еще девочку, по сути. Смутился. Как было просить у нее «Виагру»?

— А вы надолго в пансионат?

— Нет еще два дня. Только сегодня приехали.

— Как жаль, что так мало. С вами интересно. Хоть о чем-то поговорить можно. Так вы что хотели купить?

— Ничего такого… может «Цитрамон» на всякий случай, а то завтра целый день лекции слушать. Но нет, не надо, я так зашел…

— Что, просто так зашли? А как вас зовут?

— Меня Андрей, а вас?

— Екатерина.

— Очень красивое имя у вас, как вы сами.

Девушка еще больше украсилась румянцем.

— Вы мне такие слова говорите… приятно очень… так хочется общения с культурными людьми, правда. Мне очень приятно с вами говорить. А вас там хорошо кормят?

— В обед вроде ничего так, а вот скоро ужин… посмотрим.

— А хотите я вас ужином накормлю?

— Что вы, не хочу вас беспокоить.

— Ничего такого. Я тут недалеко живу. У меня все готово, правда. Я приглашаю. Тем более, что через 10 минут я все равно закрываюсь. А то одной дома так грустно… только телевизор и комп. Правда, соглашайтесь…

— Даже не знаю. Вы так приглашаете, что отказывать не хочется.

— Вот и не отказывайтесь. Все, решено – ужинаем у меня.

— Тогда вы тут закрывайте лавочку, а я в «Пятерочке» чего-нибудь куплю к столу.

— Ой, ничего не надо. Дома все есть. Правда, не беспокойтесь.

— А вы что выпить любите – вино или шампанское?

— Ой, когда как. Лучше вино, наверно… красное сухое.

— Хороший выбор!

В «Пятерочке» на удивление был хороший выбор продуктов и вин. Набив пакет напитками, фруктами, сыром и еще разной снедью пожалел, что не нашел цветов. Кассир подсказала, что есть одна палатка в соседнем здании. Когда проходил мимо двери аптеки видел, как Катерина закрывает жалюзи.

Дальше по коридору действительно располагался цветочный киоск. В небольшом помещении странным образом уместилась и холодная комната, и прилавок. На удивление, ассортимент был весьма неплох для провинциального городка. Были даже экзотические цветы, названий которых я и не знал.

— Ого! Зачем так много накупили всего! – искренне удивилась Катя.

— Не обращайте внимания. Вот это вам, – я протянул ей букет и снова увидел, как зарделись ее щеки.

У Кати были длинные прямые светло русые волосы, которые заканчивались где-то ниже лопаток. Четко очерченные брови и легкие тени подчеркивали красоту ее зеленых глаз. Аккуратный носик, четко очерченные губки и румянец на щеках делали ее лицо неотразимым. Хотелось газами пить эту красоту бесконечно.

Зимнее дутое пальто скрывало ее фигуру, но ножки, одетые в длинные сапоги-ботфорты, были стройны и весьма подвижны, когда она крутилась, закрывая аптечный бокс.

— Что вы так на меня смотрите. Я смущаюсь, – девушка опять покрылась румянцем и скромно опустила глаза.

— Вы прекрасны! Я любуюсь и не надо уже смущаться, мы с вами знакомы почти час. Пора вообще на «ты» переходить.

— Да, я тоже хочу на «ты», но стесняюсь… вы такой… ну…

— Что старый?

— Что вы, совсем не то хотела сказать… ну, в общем, да… но, взрослый. Вот!

— Тебя это смущает?

— Нееет, ни сколечко! Наоборот приятно. Я просто уже давно живу без родителей и меня как-то по-особому тянет к людям старше меня.

Мы вышли на улицу и продолжили в общем-то обычный для такого случая разговор. Для таких масштабов города путь оказался «долгим». Минут за десять мы дошли до аккуратного домика, обшитого сайдингом.

— Вот моё жилище!

Катя открыла дверь и жестом пригласила войти. В прихожей пахло уютной деревенской избой. Видимо, дом был старый из кругляка, обшитый снаружи сайдингом, а изнутри вагонкой. Запах дерева и деревенской древности располагал к неспешному времяпрепровождению и отдыху.

— Как у тебя вкусно пахнет!

— Как? Еще же я ничего не готовила.

— Пахнет деревней и мёдом. Навевает воспоминания из детства.

— Ах, вот вы… ой, ты…о чём. Да, дом старый, но еще крепкий. Администрация тут мне ремонт сделала. Все есть и жить можно.

Катя повесила свое пальто и я опять получил дозу шока. Теплый свитер облегал ее фигуру, подчеркивая достаточно крупную грудь и тонкую талию. Но дальше! За краем черной юбочки мини и краем ботфорт открывались полоски обтянутых черным капроном ножек. Это женское оружие когда-нибудь меня убьёт окончательно. Так захотелось трогать эти ножки! Но мало того! Катя принялась стягивать с себя ботфорты. Одной рукой она оперлась о стену, а другой стягивала сапог. Её ножка еще более оголилась под задравшейся кверху юбочкой. Катя не привыкла к присутствию в ее доме посторонних, и поэтому двигалась в привычной манере, не обращая внимания на то, что открывает моим глазам больше, чем позволено постороннему.

Я быстро поставил пакет на пол и опустился перед ней на колено, взявшись за сапог.

— Позволь я тебе помогу.

Катя только сейчас обратила внимание, что я так низко, а юбка так высоко. Она попыталась рукой одернуть край одежды, но тщетно – все осталось на своих местах. Я потянул за каблук и ботфорт плавно соскользнул с ножки, оставив в воздухе аромат кожи и еще чего-то женского. Катя стояла и молча, заворожено, смотрела на мои действия. Потом она протянула мне другую ногу и так же молча проследила за мной.

— Мне никогда никто так не делал, – произнесла девушка.

Тогда я еще не осознал значение этих слов для нас обоих.

Когда с ботфортами было покончено Катя предложила мне раздеться и попросила подождать в комнате, пока она переоденется в домашнее.

Я прошел в уютную комнату с настоящей русской печью! Как неожиданно приятно было видеть это сооружение. Печью явно не пользовались, потому, что даже на приполке перед жерлом на ажурной салфетке стоял горшок с цветами. Заслонка была намертво припечатана к стенкам глиной. Печь была окрашена белилами и от этого комната казалась светлее и уютнее.

Пока я осматривался, Катя переоделась, но, как мне показалось, не совсем в домашнее. Из домашнего на ней были только тапочки, а все остальное ярко подчеркивало красоту девичьей фигуры. Клетчатая короткая до пояса рубашка-блузка без рукавов была расстегнута до критической точки на груди. Расклешенная темно зеленая мини юбка оставляла открытыми большую часть стройных ножек в длинных почти до колен гольфах. Катя расчесала волосы и чуть ярче сделала макияж, от чего стала еще привлекательнее в достаточно тусклом свете люстры.

— А вы… А ты вымой руки и освежись если хочешь вот там, – Катя показала в сторону двери. – У нас тут уже все условия в дома подведены. Не бойся, на улицу выходить не надо.

Девушка мило засмеялась.

— Уютно здесь. Напомнило детство. Мне нравится у тебя. Видно, что ты хорошая хозяйка. Все прибрано и чисто.

— Ладно, идите уже, – девушка опять стеснялась слов похвалы, – а я пока приготовлю ужин. Да, вы… ой, ты хочешь отбивную? У нас здесь ферма недалеко и мясо всегда свежее и вкусное.

— С удовольствием, если тебе не трудно.

— Что… ты. Совсем не трудно. Приятно даже. Первый раз готовлю ужин мужчине.

— Неужели у тебя не было парня? Я не решаюсь спрашивать, но тебе уже лет двадцать есть. И что за это время так никого и не было.

— Вот вы.. ты удивляешься, а так и получилось. В училище были парни, но они мне не нравились наглостью своей, пытались приставать… ну, ты же понимаешь. Все вот говорят, что медики циники и в общем-то правы. Это я, наверно, какая-то неправильная.

Когда я закончила и вернулась в Калугу буквально через две недели мои родители попали в аварию. Папа погиб сразу, а мама еще год почти лежала парализованная. Пришлось за ней ухаживать… Потом и она умерла. Вот я о чем – просто некогда было с мальчиками знаться. Тот год я не работала и когда потом пошла искать работу – мест не нашлось. Вот я и подписала «Земского врача» и оказалась тут. Рассказываю тебе все, как старому знакомому. Почему-то доверяю тебе?!

Я ничего не ответил, а только пристально посмотрел на девушку теплым взглядом. Катя улыбнулась и ушла в кухню.

В ванной комнате были все удобства и душевая кабинка такая маленькая, что в ней могла уместиться только такая девочка, как Катя. Я бы локтями разбил ограждающий пластик.

Только я собрался выйти, как зазвонил мой телефон. Это была Настя. Раздумывал опять – что нажимать (?) зеленую или красную. Была не была, отвечу, решил я.

— Да, я слушаю.

— Андрюша, ну как ты? Устроился? Что там у вас?

— Настя, я же сказал, чтобы ты не звонила. У нас семинар идет. Всё! Приеду, поговорим.

— Ну, ладно, ладно. Не сердись. Я же люблю тебя!

Вот такое я не мог больше слушать и нажал отбой. Сколько лжи в ней, оказывается! Как можно так обманывать мужа?! Но тут же сам себя и остановил. Вспомнил почему-то строчки из «гариков» Губермана:. .."вчера в себя я заглянул и вышел в омерзении". Вот так почаще в себя надо заглядывать! Сделал несколько глубоких вдохов, отключил телефон и вышел вполне спокойным.

— Ты там по телефону говорил, как в фильмах, когда звонит любовница муж уходит в ванну.

— Да, смешно получилось, но ты не угадала. Это начальница спрашивает как семинар прошел.

— А как он прошел?

— Не знаю, я на нем не был.

Мы оба рассмеялись.

— А ты женат?

Вопрос застал меня врасплох. Я не знал, что ответить. Наверно откровенность Кати сыграла со мной эту шутку, что и меня потянуло на откровения.

— Даже не знаю теперь… по паспорту женат, а вот по факту не знаю она жена мне или кому-то еще.

— Что, изменяет? Прости, что затронула эту тему. Если не хочешь – не говори.

Не уверен, но мне показалось, что догадка об измене жены как-то оживила Катю. Она как будто решила для себя какой-то вопрос. Я немного еще подыграл ей.

— Изменяет – не то слово… бешенство какое-то.

— Прости, я не хотела тебя огорчить этими расспросами. Мне просто хотелось знать о тебе немного больше. Ты же мой гость. Вот уже и бифштексы готовы. Идем.

На столе уже стояли приборы, кое-какая нарезка, зеленый салат и фрукты. Два хрустальных бокала ждали наполнения.

От нескольких глотков вина Катя быстро запьянела. Румянец уже не сходил с ее щёк. Она рассказывала разные истории из жизни, а я где мог поддерживал ее своими историями. После трапезы Катя предложила пересесть на диван и посмотреть ее альбом с фотографиями. С наполненными бокалами мы переместились на диван. Прежде, чем сесть мы чокнулись и еще сделали по глотку вина. Так случилось, что в этот момент мы оказались критически близко друг к другу. Невольно мой губы потянулись к ее лицу и она охотно ответила, нежно приоткрыв ротик. Такой влажный и чувственный был поцелуй, что мы были не в состоянии разомкнуться. Моя голова кружилась как у юноши, впервые прикоснувшегося к девушке. Катя отвечала губами и глубоко дышала всей грудью. Плеск пролитого вина вернул нас в действительность.

— Ой, я вино пролила… сейчас тряпочку принесу…- заговорила Катя прерывающимся голосом.

— Ничего не надо. Потом…

Я подхватил девушку на руки и понес в спальню. Она с благодарностью, что я понял ее желание, крепко обхватила мою шею руками и уткнулась лицом куда-то в щеку. Что я делаю? Этот вопрос пролетел в голове настолько стремительно, что не дал мне возможности его подумать. В груди что-то клокотало, а внизу бушевала плоть. Это хрупкое молодое тело было единственной целью.

Нежно уложил девушку на кровать. Она казалась безучастной к происходящему. Глаза закрыты, никаких движений, только глубокое дыхание и вздымающаяся грудь показывали, что она жива и со мной.

Новый поцелуй вернул Катю к жизни. Она обняла меня и повернулась на кровати, уступив мне место рядом с ней. Не прерывая поцелуя я медленно стал расстегивать пуговицы на блузке, а затем повернул ее тело немного на бок и расстегнул крючки лифчика. Катя не препятствовала, только еще сильнее засасывала мой язык и влажными губами касалась моих.

Грудь девушки была восхитительна. Две ровные сферы величиной с половинку грейпфрута венчали напряженные соски, которые немедленно были обласканы моими пальцами, а затем и губами. Катя тихо стонала от ласки. Я поднял подол юбки и гладил ее ножки, поднимаясь выше к промежности. Коснувшись трусиков ощутил их влажность от возбуждения и желания. Но прежде, чем снять эту преграду я нащупал застежку на поясе юбки и избавил прекрасное тело от этой ткани. Катя лежала с закрытыми глазами в веере ее длинных волос. Румянец пылал на щеках. Она прекрасна! Она желанна! Она отдает себя мне! Осталось последнее препятствие в виде трусиков. Когда я потянул вниз за резинку рука девушки инстинктивно дернулась, но остановилась на полпути, позволив мне завершить начатое.

Поцелуями я осыпал ее ножки, поглаживая руками бедра и живот. Поворачивая головой я раздвигал ее ноги. Снова поцелуи, снова ласка, ножки все шире и шире раздвигаются… Я уже чувствую аромат страсти, изливающийся из ее лона. Вижу наружные губы, похожие на абрикос. Прикасаюсь губами к нежной коже все ближе и ближе к желанному плоду. Катя тихо стонет и иногда касается пальцами моей головы, как бы препятствуя ее продвижению.

Язык коснулся губ. Девушка вздрогнула и ладонями толкнула голову, но тут же отняла руки, показывая, что это получилось инстинктивно, что ей приятны и желанны мои ласки. Наружные губы были плотно сомкнуты. Влага источала пьянящий аромат женщины! Языком раздвинул губы и как только коснулся лепестков внутри и клитора, Катя вскрикнула и задрожала всем телом, едва переводя дыхание.

— Умммм… что это… я не могу больше… что это… ааааахх… ой! Не надо больше…

Она оттолкнула мою голову, плотно сомкнула бедра, зажав ладони в промежности. Я отпрянул, но руками продолжил гладить ее бедра, затем обнял и крепко прижал к себе, ощущая, как дрожит ее тело. Я знал, что так бывает после длительного воздержания, когда одного прикосновения или поцелуя достаточно для того, чтобы испытать оргазм.

Катя свернулась калачиком и повернулась ко мне спиной. Она молчала. Я тоже молчал и только гладил ее волосы, плечи и бедро, потом обнял и всем телом прижался к ее спине.

— Разденься, – голос Кати прозвучал неожиданно, – хочу почувствовать тебя, твое тепло.

Я быстро скинул с себя одежду и снова приник к телу женщины.

— Мне так еще никто не делал…

Второй раз сегодня я слышал эти слова о Кати. Неужели она девственница, осенило вдруг меня. Ведь я даже не успел ощутить ее там… Вполне возможно. Ведь своим рассказом о «наглых однокурсниках» и отсутствии в ее жизни мужчины она, по сути, намекала именно на это. Как это возможно? В наше-то растленное время? Каким же грязным похотливым стариком почувствовал я себя в эту минуту.

— Прости меня, я не должен был пользоваться твоей слабостью. Прости.

— Что ты?! Ты меня сделал счастливой сейчас и просишь за это прощения.

Катя повернулась ко мне и крепко обняла. С закрытыми глазами она губами искала поцелуя. Внутри меня боролись мораль и страсть, а побеждало либидо. Член упирался в ножки Кати, елозил своей мокрой головой по пушистому лобку. Девочка, а теперь я был почти уверен в том, что она девственна, не препятствовала, а наоборот, плотнее прижималась и даже приподнимала бедро в попытке захватить член промежностью.

— Скажи мне, у тебя было с мужчиной?

— Нет…

— Господи! Разве такое возможно в наше время?

— Как видишь… Просто я тебе доверяю почему-то…Местных тут вообще нет. Да, были отдыхающие, которые пытались ухаживать. Но как-то все это было грубо и сразу становилось понятно, что им надо… Да я хочу замуж, хочу детей рожать… а что я могу поделать, если я так, как они хотят, не могу. Я доверять должна.

— Но почему ты выбрала меня?

— Не знаю… что-то на тонком уровне. Говорю же – доверилась.

— Знаешь, я не могу быть тебе мужем… я женат и стар для тебя…

— Это ничего не значит для меня. Я сейчас просто хочу стать женщиной. С тобой хочу стать женщиной. Можешь не бояться, что я стану добиваться продолжения отношений или еще чего-то… разводить тебя, уводить из семьи. Знаешь, а я ведь догадывалась зачем ты пришел в аптеку – мужских таблеток купить да? Я же знаю это. Если мужики из пансионата приходят, значит за этим. А когда ты сказал, что просто так зашел и про цитрамон что-то стал говорить, я поняла, что ты не хотел меня обидеть что ли… что-то такое теплое почувствовала к тебе. Ты просто другой. Ты мне уже сегодня сделал так, как никто и никогда еще не делал, так доведи дело до конца. Я сегодня полностью тебе доверяю и хочу этого. Знаю, что ты не сделаешь мне больно.

После этих слов мне нечего было сказать и пытаться оправдываться возрастом и собственной развращенностью. Я нежно поцеловал Катю и ощутил соль ее слез на краешках губ. Она порывисто, какими-то толчками подставляла свои губки. Ее руки гладили спину и плечи, так же, как губы, порывисто прижимая к себе моё тело. Наши бедра вели свой танец, прижимаясь и скользя.

Как и в первый раз я переместил поцелуи на грудь, потом по животу к лобку. Он был покрыт нежным шелковистым пушком, который не знал еще эпиляции, потому что она не требовалась. Увлажнившиеся от моих выделений волосы покрывали только самый верх розовой щелки, не разрастаясь в стороны.

Мой язык опять прикоснулся к наружным губам, чем вызвал сладкий стон Кати. Теперь она была смелее и сама широко развела ножки, позволив мне на этот раз убедиться в ее «целости». Большими пальцами я развел в стороны лепестки малых губ и попытался языком проникнуть во влагалище. Когда было больно, бедра девушки вздрагивали, и это давало мне сигнал действовать аккуратнее. Постепенно ласки привели плеву в расслабленное состояние и язык нашел небольшое отверстие, которое под его воздействием постепенно расширялось.

Как же все разумно устроила природа. Все, что сначала было болью, стало наслаждением. Катя издавала стоны удовольствия от моих ласк. Она уже сама шла бедрами навстречу языку, чтобы пропустить его глубже, туда, где разгорался огонь страсти.

Я решил, что пора познакомить наших «любовников» между собой. Целуя Катю, я перенес на нее свое тело, оставив ее ноги сомкнутыми, тем самым создавая ощущение недоступности. При этом член легко проник во влажное от смазки и слюны сочленение ног и лобка. Головка терла возбужденный клитор, скользя вдоль щели. Я нарастил темп и почувствовал, как бедра девушки стали расходиться, чтобы дать больше свободы для финального проникновения. Член был слишком напряжен, чтобы безболезненно нарушить девственность, но и плева уже была настолько стимулирована, что готова была к проникновению.

В какой-то момент Катя резко с усилием развела в стороны бедра. Головка члена чувствовала, что находится ровно напротив входа и невольно передала телу сигнал наступать. Насколько возможно нежно и осторожно я надавил. Катенька вскрикнула и дернулась, но тут же замерла в ожидании. Слышно было ее дыхание.

— Да… пожалуйста… не медли… я хочу… – прерывисто дыша проговорила девушка.

Головка плавно продавливала плеву, ища вход в заветное лоно. Катя напряглась и затаила дыхание, как перед опасным, но таким желанным прыжком в бездну. Я целовал губы девушки, гладил ладонями ее волосы и лицо. Она крепко обняла меня руками за шею и вдруг всем телом подалась навстречу члену. Я не ожидал этого и не успел среагировать, чтобы смягчить проникновение. Все случилось!

Катя дернулась всем телом и простонала сквозь плотно сомкнутые губы. Но сразу, только медленнее, чем секундой раньше, вновь двинулась бедрами навстречу члену, уже наполовину вошедшему во влагалище.

— Подожди. Не надо так… ты себе сделаешь больно, – попытался остановить ее движение, – доверься мне и все будет хорошо.

Я погладил ее волосы и нежно поцеловал в губы, крепко обнял, фактически сгреб ее тело в охапку, и начал плавно «качать» бедрами. При движении вперед я видел как расширяются ее зрачки и сжимаются губы, но ни стона, ни крика, только воздух застыл в легких. Теперь медленно назад и на лице девушки какое-то блаженство. Снова вперед. И опять на лице испуг, что член сломает что-то хрупкое внутри или сделает больно. Еще несколько движений и испуг исчезает. На место страха приходит радость ощущений. Тело расслабляется. Катя дышит ровнее. Я не выпускаю ее из объятий и продолжаю качать плавно и осторожно, пока не замечаю, что бедра и ягодицы девушки ожили и начали свой танец, подставляя «смычку» самые тонкие свои «струны».

Постепенно увеличиваю темп. Во влагалище уже изрядно влажно. Испугался, не кровь ли это в таком количестве. Приподнялся на локтях и мельком взглянул на вышедший из лона член. Крови было совсем немного, зато он весь блестел от росы выделений.

Катя ласково смотрела на меня и улыбалась. Только веки ее красивых зеленых глаз слегка дергались, когда член устремлялся вглубь. Шеки горели, а ротик был полуоткрыт и издавал сладкий тихий стон.

— Как мне хорошо… ты мой первый мужчина… это произошло и я счастлива… да, вот так… еще так хочу… мне совсем не было больно… только чуть чуть укололо как будто… а потом он такой большой… как он туда поместился… ай, чуть осторожней… нет, не больно, просто привыкаю…

Прерываясь, чтобы набрать грудью воздуха, говорила Катенька, а сама ладонями гладила мою грудь, хватала за бедра, подталкивая в себя член. Приходилось немного амортизировать ее движения, чтобы случайно не причинить боль.

В какой-то момент я остановился, когда член полностью погрузился в ее лоно, и стал плавно вращать им внутри. От первого же поворота у девушки перехватило дыхание и вырвался стон. Глаза закрылись и голова откинулась назад. Она выгнулась в спине и почти встала на мостик, предоставив мне любоваться ее наливной грудью и ласкать ее губами. Мой лобок плотно придавил клитор, член ласково массировал влагалище изнутри, задевая самые чувствительные точки, а мои губы вбирали в себя соски ее груди.

— Ах, оййй… еще… еще… вот так…. Да, еще… Так хорошо… еще… пожалуйста…

Я немного усилил нажим и стал чуть приподнимать и опускать бедра, что вновь привело девушку к оргазму.

— Ой, я опять… ой, как хоро… шоооо…

Сладкая дрожь пробежала по ее телу. Несколько раз волнами сократились мышцы живота. Пальцы хватали и сжимали ткань простыней, белея от нажима. Стон застрял где-то в ее горле и маленькими порциями воздуха вырывался из раскрытого ротика. Как прекрасен был этот миг. Я запомнил его навсегда. Не поверите, это была моя первая в жизни девственница.

Я лег рядом и обнял Катю. Она еще не отошла от оргазма и молчала, восстанавливая дыхание. Я обнимал ее как самую большую драгоценность в мире. Я, старый ловелас и грешник, вдруг получил такую награду. За что? Вдруг я понял – это свершилось ради того, чтобы не дать мне окончательно стать циником, видящим в женщинах только неверных шлюх, как моя жёнушка, ищущих охотниц как Лена, по сути тоже неверных, или ненасытных нимфоманок вроде Татьяны Сергеевны. Катя доверила мне себя. Она не была похожа ни на одну из тех, с кем судьба свела меня в последний месяц. Это ее доверие стоило дороже всех богатств.

— Останься у меня ночью, – голос Кати прозвучал глухо, как будто издалека.

Она лежала, уткнувшись в мое плечо. Я подтянул одеяло и укрыл нас обоих.

— Да, останусь. Отдыхай. Я побуду рядом.

— Мне очень хорошо. Ты сильный и нежный, как ни странно… Я боялась, что ты такой большой и можешь сделать мне больно, но почему-то именно тебя хотела. Странно, правда?

— Я не знаю. Ты для меня сегодня тоже стала чудом каким-то. Я же совершенно случайно пришел сюда. Знаешь, если бы за прилавком стояла не ты, я бы купил этих мужских таблеток и вернулся бы в пансионат как ни в чем не бывало. Может там у меня случился бы «курортный роман» с кем-нибудь из «семинаристок». Не важно это. Главное, что меня встретила ты и вот так мне доверилась. Ты что-то во мне сегодня перевернула.

— Что?

— Не пойму пока. Но что-то важное в осознании моего состояния и возможно дальнейшей жизни даже…

— Ты поссорился с женой?

— Не надо об этом, ладно, а то испортим весь вечер и то чудо, что случилось вот только что.

— Да, это точно чудо! Ах, но ты же не удовлетворен? У тебя же это не случилось?

Меня развеселило, как Катя подбирала слова, чтобы сказать это.

— Что ты смеешься?

— Не беспокойся обо мне. Сегодня главная роль у тебя.

— Но он, – Катя кивнула в сторону ног, – мне доставил удовольствие, а сам остался… ну, голодным. А можно я его поцелую?

— Нельзя. Он еще весь в тебе.

— Как во мне? Он же уже вышел…

— Девочка ты моя! Там же твоя кровь. Надо в душ. У тебя душ работает?

— Да, конечно. Иди.

Катя подняла край одеяла, чтобы посмотреть на кровь.

— О, боже, все испачкала… Иди, а я перестелю.

— Ты тоже прими потом душ и смажь там у себя чем-нибудь, чтобы ранку подлечить.

— Да знаю я. Иди уже.

Мне так нравилась эта милая красивая, но такая еще наивная девушка, буквально несколько минут тому назад ставшая женщиной.

В душе пытался привести мысли в порядок. Опять вернулся к измене Насти. Увиденное снова пронеслось перед глазами, но что-то в этом было не так, не могла она так грязно предать меня. Какой-то флирт или даже блуд на стороне я мог себе представить и даже прощал такое, но вот вчерашнюю оргию не мог. Перед глазами мелькали голые зады и торчащие члены парней, развратные позы, которые принимала Настя. И все же как она хороша! Я посмотрел на нее как на актрису порнофильма, и она мне понравилась. Ее формы зрелой ухоженной женщины были прекрасны, они возбуждали мужчин. Не случайно на ее так запали эти молодые самцы. И все же, что-то не так…

От размышлений отвлекла неожиданно похолодевшая вода.

— Катя, что-то с горячей водой… она чуть теплая. Иди скорее и подмойся, а то совсем остынет.

Девушка не удивилась. Она вошла и вытолкнула меня из комнаты, а сама быстро забралась в ванну.

— Такое часто бывает. Весь поселок обогревает пансионатская котельная, а там оборудование старое. Ну, ничего, скоро дадут горячую, – девушка вышла в домашнем халатике на голое тело, – Пойдем, отметим событие. Открывай шампанское!

Напиток пенился в бокалах, а мы уселись на диване, до которого не успели дойти час тому назад. Катя сияла каким-то внутренним светом, который отражался на ее лице и румяных щечках. Как же она красива своей исконно русской красотой с этими длинными светло-русыми волосами, зелеными глазами и румянцем на щеках. Губки манили к поцелую, что я и сделал, отпив первый глоток «за событие».

— Какой ты нежный! Такой большой и нежный!

— Тебе не больно там?

— Нет, совсем не больно. Мне очень хорошо. Теперь, благодаря тебе, я женщина. Еще раз скажу тебе, что сама не знаю почему выбрала тебя. Что-то подсказало…

— Подсказало и хорошо. Мне хорошо с тобой. Давай еще выпьем.

Мы еще пригубили по глотку и отставили бокалы на журнальный столик.

— Андрей, я хочу поцеловать… ну, его хочу поцеловать.

— Ну, что ж, попробуй… даже боюсь спросить…

— О чем?

— Ты вообще когда-нибудь это делала?

— Только чупа-чупсу, – Катя звонко засмеялась.

— Ну, в принципе, одно и то же.

Набедренное полотенце открыло девушке моего бодрого друга во всей красе.

— Ого, какой он огромный! Как же он уместился там у меня? Он же и в рот не войдет такой толстый.

— Именно этого я и боялся, когда ты так резко натолкнулась на него.

— Но все же получилось, – в глазках заискрились лукавые огоньки и, обращаясь к члену, – Спасибо тебе, толстячок!

Катя просто целовала головку, не зная, что дальше делать.

— А ты когда-нибудь порнофильмы смотрела?

— Было один раз… у подруги тут одной собирались, а к ней парни пришли местные и диск принесли с фильмами такими. Они включили и начали приставать. Я ушла, а они потом надо мной смеялись. Я в этом кино и не увидела ничего такого. Не успела, в общем.

Катя попыталась погрузить головку в свой маленький ротик и больно скользнула зубками по чувствительной коже. Я дернулся и она испугалась.

— Знаешь, девочка моя, мне достаточно поцелуев. Не торопись осваивать эту «науку». Оставайся такой, какая ты есть. Ты прекрасна!

— Правда? Я совсем ничего не знаю, как это делается. Хоть в училище нам все детально объясняли, но это же теория. Я не ребенок, все понимаю и от подружек много чего наслышалась, но самой… это другое совсем.

— Не торопись. Давай еще выпьем и пойдем спать.

Мы допили наши бокалы и легли. Долгие поцелуи и ласки вновь возбудили девушку. Я пытался сдержать себя как мог, но ее желание было для меня свято. Я не хотел отказом огорчить ее в такой день, поэтому попробовал ограничиться только куни и избежать половой связи, чтобы не потревожить свежую ранку. Катя с готовностью раздвинула ножки и открыла для меня нежную плоть. Несколько прикосновений языка раскрыли лепестки малых губ и я увидел место разрыва плевы. В том месте нежно розовая плоть была окрашена ярче и слегка припухла. Но крови не было. Стараясь не касаться этой части я направил свои действия на клитор. Большими пальцами развел в стороны наружные губы и обнажил для ласк нежный бугорок.

Стоны женщин и характер их дыхания во время секса говорят об их удовольствии. Вот почему именно стонами некоторые особи женского пола успешно имитируют оргазм, угождая таким образом любовнику. Но с Катей такое было невозможно. Она не была искушена в таких приёмах и отдавалась со всей искренностью и желанием, не сдерживая стонов, криков и страстного бормотания.

— Подожди, стой… – девушка сжала мою голову, – я хочу тебя.

— Но там еще не зажило…

— Пусть, хочу опять ощутить там заполнение. Ты не представляешь, как это приятно. Сделай, пожалуйста, да…

— Понимаешь, я без презерватива. А вдруг не успею выйти. Тебе это не нужно. Давай я языком…

— Хочу туда. Пожалуйста. Ты все сделаешь как надо. Я доверяю тебе.

Спорить не хотелось, а ощутить поразительную тесноту молодого не размятого членами влагалища хотелось безмерно. Будь что будет, решил я. Пока я занимался куни член немного обмяк и это поспособствовало мягкому без боли проникновению. Улыбка блаженства растеклась по лицу девушки. Она обвила мою шею руками и как в первый раз притянула мое тело к себе. Такое слияние, должно быть, стало для нее чем-то ритуальным. Так бывает, когда что-то случившееся впервые определенным образом или в определенной позе, становится на всю жизнь эталоном для данного действия. Вот и сейчас она своими объятиями практически лишала меня возможности действовать активно, я бы сказал «размашисто», а только медленно проминать членом стенки влагалища. Губы тянулись к губам. Целоваться, как оказалось, она тоже не умела. Но эта неумелость оборачивалась наивысшим для меня наслаждением. Ее губки были влажными, ротик раскрывался поцелую и так и оставался открытым, препятствуя созданию вакуума и втягиванию губ. Это был «мокрый поцелуй». А именно такие я люблю больше всего. Она ловила губами мой язык, чмокала и сглатывала сладкую слюну.

Нежно преодолев крепкие объятия, я смог слегка повернуть корпус и ладонью накрыл грудь. Пальцами кружил вокруг сосочка, иногда легонько сдавливал его, чем вызывал громкие вздохи девушки. Склонив голову захватил сосок губами. Втянул его в рот с частью груди. Катя застонала громче. Затем я зубами слегка прикусил эту ягоду. Тело девушки дернулось и забилось в конвульсиях оргазма. Она оттолкнула меня и опять, как в первый раз, свернулась калачиком, содрогаясь всем телом.

Как только дрожь унялась я как мог мягко повернул девушку к себе.

— Ну, что? Хочешь еще или будем спать?

— Хочу. Я сейчас хочу всю ночь, чтобы ты делал это со мной. Невероятно хорошо. Мне совсем не было больно, как ты говорил.

— Тогда вставай на колени ко мне задом.

— Ты хочешь меня в попу? – на лице Кати отразились и испуг, и любопытство.

— Нет, хорошая моя, это не так приятно, как говорят. Потом попробуешь, если захочешь.

Катя стала на колени и выпрямила спину, ожидая моих прикосновений. Я обнял ее сзади, целуя волосы и шею, сжал ладонями грудь. Она прижалась ко мне спиной, поднятыми назад руками обняла мою голову. Я стал наклоняться и она невольно оперлась на руки. Смочив член слюной провел по щели и шутя ткнул им в плотно сжатую «розочку» ануса. Катя ойкнула и подалась вперед.

— Ты же сказал, что не будешь…

— А ты испугалась, или тебе там стало приятно?

— И то, и то… непонятно как-то.

— Ну, сегодня хватит потери одной девственности. Расслабься.

Я стал как-то спокойнее. Я перестал рассуждать о моем месте в жизни этой девушки, о моральной ответственности за поступки, о предательстве жены, о неугомонной начальнице и интриге с Леной. Мне уже нравилось все это. Я даже почувствовал себя неким гуру, обучающим сексу юную деву.

Но обидеть или сделать больно Кате я не хотел. Поэтому еще раз смазав слюной головку плавно ввел член во влагалище. Тело девушки невольно подалось вперед и пришлось его прижать, положив руки сверху на ягодицы. Эта молодая женщина обладала классическими пропорциями тела потрясающей красоты. Смотреть сверху на рассыпавшиеся по плечам волосы, тонкую талию и идеальные округлости ягодиц, между которыми двигался член, было наслаждением. По дыханию и стонам было понятно, что и ей это нравится.

По мере нарастания темпа, заметил, что и Катя подыгрывает мне своей попочкой, то идя навстречу члену, то виляя из стороны в сторону. Хорошая у меня ученица, подумал я и приложил большой палец руки к ее анусу. Легко надавливая продолжил движения. Катя только глубже задышала. Тогда я смочил палец слюной и с усилием погрузил его в попу. Девушка вскрикнула, но ничего не сказала, продолжив раскачиваться подо мной. Я почувствовал, как расслабилось кольцо сфинктера и просунул палец дальше и стал им двигать синхронно с движениями члена. Катя только громче застонала. Но и мой член от такого тесного приёма тоже начал пульсировать, сигналя мне о скором взрыве. Не случилось и пяти движений, как Катя резко прижалась к моему лобку своими ягодицами. Руки ослабли, она грудью упала на кровать и на секунду замерла в такой позе. Я не слышал даже ее дыхания. И в момент все как будто взорвалось – тело девушки задергалось, ягодицы заходили вверх-вниз, палец выскочил из попы, а член так глубоко погрузился, что уперся в глубине во что-то мягкое и начал пульсировать. Моментально вытащил его из вагины и бурно излился на спину девушки.

Катя рухнула на кровать, продолжая извиваться под воздействием неконтролируемых сокращений мышц. И в этом состоянии она была восхитительна. Я мягко налег на нее и обнял, сдерживая сладкие конвульсии. Через некоторое время девушка успокоилась и задышала ровнее. Я целовал ее волосы и повернутую ко мне щеку, шептал что-то нежное, гладил волосы. Катя медленно повернулась ко мне и мы продолжили целоваться, без слов, только поцелуями и лаской показывая, как счастливы мы.

— Тебе не больно?

— Совсем не больно. Я счастливая! – Катя крепко обняла меня.

В этот момент я ощутил, что сперма прилипла к моему животу и теперь склеила оба наших тела. В этом тоже было что-то символическое. Но надо было в душ. Обсудив, кто пойдет первым, было решено, что я.

Вода была еле теплой, поэтому я сразу позвал Катю и мы едва успели смыть липкую субстанцию, как вода стала ледяной.

— Что-то долго не дают горячую воду. Обычно самое большое полчаса, если только не регулярное отключение.

— Странно, зимой такое даже опасно – могут промерзнуть и лопнуть трубы.

Я подошел к радиаторам – трубы еще не были холодными, но уже и не грели. Ладно, подумал я, подождем. Двое под одним одеялом не замерзнут!

Катя еще раз перестлала постель. Она надела легкую ночнушку свободного кроя и еще больше стала похожа на маленькую девочку. Она была прекрасна и желанна. Но я понимал, что на сегодня хватит. Мы легли и прижались друг к другу.

— Подожди, я сниму рубашку. Хочу чувствовать тепло твоего тела.

Так, обнявшись, мы и заснули спустя некоторое время.

Проснулся я по своим внутренним часам в шесть тридцать. Катя сладко спала. Стараясь не разбудить ее выбрался из под одеяла и застыл от холода. Девушка при этом стянула на себя все одеяло и спросонья испуганно посмотрела в мою сторону. Видимо ей было непривычно видеть кого-то у себя дома. Но меня она узнала сразу, а вот холод удивил ее больше.

— С добрым утром, красавица! Как тебе спалось?

— С добрым утром. Хорошо с тобой спалось, а просыпаться не хочу. Что за холод такой?!

— Батареи почти совсем остыли.

— Да, не жарко, это точно.

— Ты уже уходишь?

На лице Кати отразилась грусть.

— Мне надо уходить. Так надо, Катенька. Ты же все понимаешь.

— Да, прощай, Андрей. Я счастлива, что все у нас так получилось… что узнала тебя, а ты сделал из меня женщину. Я благодарна тебе. Давай не будем обмениваться телефонами или обещаниями. Иди. У нас у каждого своя дорога. И еще, знаешь, что самое главное ты для меня сделал – ты не пытался меня удивлять, ты пытался меня радовать.

Когда она говорила, мне показалось, что эти слова были ею заучены заранее. Как будто она готовила эту речь и вот теперь на одном дыхании ее произнесла. Милая девочка, она заранее знала, что все закончится сразу после начала и ничего большего, чем то, что произошло, не ждала. Я стоял и молчал, понимая, что все, что я смогу сказать сейчас будет лишним.

Катя даже не поднялась с постели, чтобы проводить меня. Я понимал ее чувства и чувствовал ее. Ведь стоило нам приблизиться друг к другу, мы бы не устояли от объятий и поцелуев, а это было бы лишним сейчас. Я закрыл глаза и согласно кивнул ей головой на прощанье.

На улице с утра слегка подморозило, сохранив, тем не менее, аромат оттаявшей коры и прошлогодних листьев. Воздух можно было пить, как холодную воду. Немного пройдя по улице, я побежал. Вдруг подумал, как давно я не бегал, уже больше двух недель. Это невероятно, все эти события всего за две недели! Несмотря на все проблемы этих дней, на душе сегодня было легко. Бег успокаивал.

В холле пансионата, несмотря на ранний час, было многолюдно и ощущалась какая-то суета, как будто люди метались по помещению без конкретной цели. Я подошел к стойке регистрации и прислушался к разговорам людей. Из обрывков понял, что ночью произошла авария в котельной и сейчас работники в экстренном порядке пытаются что-то сделать, но перспектив на скорое решение нет. Чаще всего звучала фраза, что всем постояльцам придется съехать и наша учеба будет перенесена на более поздний срок.

Я поднялся на этаж и вошел в номер. Если в холле это было не заметно, то в комнатах было холодно. Механически и профессионально пощупал батарею. В ней едва теплилась жизнь.

Несмотря на холод и суету вокруг, которая проявлялась даже в топоте по коридору, Татьяна и Олег спали в обнимку, мирно сопя. Дверь в мою комнату была закрыта.

— Рота, подъем! – громко по-военному выкрикнул я.

— Что? Что случилось? – первым подал признаки жизни Олег.

— Подъем! Собирайтесь! Все на выход!

— Да что случилось, – протирая глаза спросила Таня.

— Трубы разморожены, горячего не будет, – стараясь не особенно пугать любовников проговорил я.

— Ой, и правда холодно, – зевая спросонья молвила Таня, – что случилось-то?

— В котельной авария, всех в сад на мороз!

— Татьяна, вызывай водителя и поезжай в Москву – учеба завершилась раньше срока. Только мужу не забудь позвонить заранее, чтобы не застать его с любовницей. А то как в анекдоте: «Вернулся как-то раз муж из командировки на день раньше…»

— Дурак! Правда что ли?

— Да, серьезно!

Мне было даже радостно как-то от того, что не надо будет продолжать трахать начальницу. Хотя, она могла и не поехать… Чтобы наверняка сачкануть говорю:

— Вы собирайтесь – и домой, а я здесь задержусь – постараюсь помочь здешним мастерам- кочегарам. А то все главные инженеры, блин, с чемоданами внизу автобусов ждут – специалисты!

Так оно и было на самом деле. Видимо все эти «семинаристы» приехали сюда со своими любовницами или к любовникам потрахаться.

— А ты где был? Вчера мы поздно вернулись, но тебя не видели.

— Я по ночам бегаю… и по утрам тоже. Вот, – и я показал на свой спортивный прикид.

Я оставил Татьяну с Олегом в номере, а сам побежал в котельную, чтобы на месте узнать причину «охлаждения». При входе в котельную стояли трое и громко ругались. Один, вероятно, был главным инженером пансионата, а двое других истопники. Упреки сыпались в обе стороны, но дела никто не делал. Инженер хорошо разбирался в теории, а истопники умели только выпивать и материться. Это я понял из их же слов, обращенных друг другу. Когда я попробовал остановить их «полемику» и разобраться в причинах аварии, они в три голоса послали меня на три же буквы. Но потом спохватились и уже в один голос, но в три рта спросили: «А ты что, разбираешься?»

Причина оказалась более серьезной, чем могло быть. После прозвона электрооборудования котлов выяснилось, что вышел из строя блок горелки и подачи газа. А это уже была работа для фирмачей, которых инженер побежал вызывать, а мы с рабочими пошли запускать резервный котел на солярке. Мощности его хватило бы только для пансионата, а деревню пришлось бы отключить. Но этого нельзя было допустить, так как на дворе еще стояли минусовые температуры. Поэтому, когда вернулся инженер, было решено запустить котел на полную, а в трубы дать по минимуму тепла всем, чтобы только не заморозить систему. Решение усмирило разъяренных противников, а я побежал в поселок к Кате.

Девушка не ожидала моего возвращения. Мне показалось, что она даже отпрянула от прилавка при виде меня.

— Ты вернулся? – удивленно, но со скрытой радостью произнесла девушка.

— Дай ключи от дома.

— Зачем?

— Печку тебе затоплю, если трубу не законопатили. Отопления и горячей воды сегодня точно не будет, а может еще и завтра.

— Ого! Там что? Авария?

— Да. Давай ключи.

— А пошли вместе.

— Как? А аптека?

— Ничего. Тут мой телефон, если кому срочно, то позвонят и прибегу. Я так делаю, когда надо.

Катя прилепила к стеклу заготовленную записку с номером ее телефона. Не знаю почему, но пока она возилась с жалюзи и прилавком, я сфотографировал это объявление.

Мы вышли, и в темпе, как будто торопились куда-то, пошли домой. Эта торопливость сближала нас еще больше. Мы шли делать наше общее дело!

Дом изрядно выстыл за эти несколько часов. Даже растения на подоконнике ощутили это и опустили листья. Первым делом отколупал глину от заслонки и открыл жерло печи. Внутри все было чисто. Это был хороший знак – кто-то бережно отнесся к этому чуду «техники». На месте и в рабочем состоянии оказалась вьюшка. Все это вселяло надежду, что и дымоход будет в порядке. Но чтобы проверить, надо было залезть на крышу.

— Катя, а у тебя лестница большая есть, чтобы на крышу залезть? И еще понадобится гиря или что-то небольшое, но тяжелое.

— Лестница была в сарае, но какой она длины не знаю. Посмотри сам. Кстати, там даже дрова есть еще с тех пор, как печку топили.

Это была удача. Про дрова-то я и не подумал.

В сарае нашлась старая лестница, которую я окрестил «одноходка». Второй раз по ней вряд ли можно было бы забраться, настолько она казалась ненадежной. Но делать нечего. Соорудив прочистку из случайно найденных «шишек» от цепи часов-ходиков я полез на крышу.

Катя стояла внизу и с неподдельным интересом и участием следила за моими маневрами.

Снег на крыше уже растаял под первым весенним солнышком, но оцинковка скользила под ногами, угрожая скинуть меня вниз. Но высота была небольшая и если что, я бы успел сгруппироваться. Шаг за шагом, цепляясь пальцами за ребра кровли, я добрался до трубы. «Шапка» трубы уже изрядно проржавела, но еще не прогорела окончательно. Глянул внутрь и от всей души отблагодарил того, кто консервировал печь. В трубе прямо под самый срез на кронштейнах был закреплен подвес с куском минваты, закрытый сверху рачительно сделанной крышкой из оцинковки. Труба была чиста. Но чтобы полностью быть в этом уверенным, я опустил на веревке те самые часовые гирьки и, услышав звук их удара о полотно вьюшки, успокоился. Можно было идти разжигать дрова.

Я сбросил вниз все приспособления и спустился по лестнице, аккуратно наступая на перекладины, чтобы не сломать. Дома открыл заслонку и вьюшку и ненадолго устроил сквозняк, чтобы выгнать из печи «дух прошлого». От сквозняка труба загудела. Это было верным признаком чистоты дымохода.

Дрова дружно занялись в печи.

— Ну, хозяйка, принимай работу!

Катя, ничего не говоря, обняла меня и потянулась для поцелуя. Мы снова были вместе!

— Мастер, а мастер! А ты знаешь, что у меня и баня есть?

— Ого! И где? Что-то не заметил.

— Там сбоку от сарая домик такой видел?

— Но он вроде соседский, там еще остатки какого-то заборчика.

— Это еще мой участок, а заборчик остался от курятника, которого уже нет.

— Да ты богатая барышня. Пойдем, посмотрим твою баню.

Дверь в баню покосилась, и пришлось приложить силу, чтобы ее открыть. В предбаннике были сложены разные полезные в хозяйстве предметы, кое-какой садовый инструмент, бочки, ведра. Но разрухи не было. Казалось, что дом к новому жильцу готовил рачительный человек, который предполагал, что все эти вещи еще пригодятся.

Каменка топилась из тамбура между предбанником и помывочной. Здесь тоже было чисто. У печи даже лежали несколько поленьев и висела кочерга.

В помывочной все было так, как будто только вчера здесь были люди. Пахло пряной сыростью, а на гвоздике висели пожухлые, но вполне еще пригодные веники. Повернул кран и убедился, что вода подведена. Потом открыл оконце и устроил сквозняк.

Парилка была чисто выметена, а полки даже как будто были отскоблены топором или чем-то острым. По крайней мере они выглядели такими.

Оставалось только проверить каменку. Я оторвал от березового полена кусок коры и поджег. Кора задымила и я поднес ее к жерлу печки. Дым сам нырнул внутрь и улетел в трубу.

— Ну, хозяйка! Сегодня тебя попарю!

Катя по-детски взвизгнула от радости и бросилась мне на шею.

— Что бы я без тебя делала?! Ты мой мастер на все руки.

Мы снова целовались пока не зазвонил мой телефон. Это была Татьяна.

— Извини, Катенька, это начальница. Надо ответить.

— Да, конечно, – девушка, покорно склонив голову, вышла на улицу.

Татьяна явно была чем-то недовольна. Подумал, что эта авария расстроила все ее планы на «вольный трах».

— Ты где, Андрей? Водитель уже приехал.

— Я с местным инженером сейчас в городе добываем кое-какие запчасти, – соврал я.

— Какие, бля, запчасти! Они что, без тебя не могут обойтись?

— Как видно, не могут.

— Чёрт с тобой, оставайся, но чтобы завтра на работе как штык. Понял?

— Таня, попроси пожалуйста, чтобы мои вещи на стойку регистрации вынесли, я потом заберу. Там все в одной сумке.

— Ладно. Завтра чтобы без опозданий.

— Есть, товарищ командир! Хорошей дороги!

— Пошел ты…

Мне показалось, что Татьяна хотела и этот день провести «в разврате» где-нибудь в мотеле и, возможно, имела виды на меня. Но после встречи с Катей я не хотел возвращаться в эту атмосферу вульгарной похоти.

Когда я вышел из бани Катя стояла и смотрела на дым, струившийся из трубы.

— Что, тебе надо возвращаться? – в голосе Кати звучала грусть, как при нашем утреннем прощании.

— Не сегодня… – я сделал паузу и продолжил, – но вернуться к тебе все равно придется – кто же все сделает здесь как было, когда дадут тепло?

— Как здорово! Настоящая печь! Ты настоящий хозяин, Андрей. Мне так хорошо сейчас. Пусть так все останется.

В этой ее последней фразе таилась глубокая двусмысленность. Было не ясно, что она хотела оставить так, как сейчас – наши отношения или печку.

— Ты о чем? Про печку?

— И печку тоже…

Катя взяла меня за руку и пошла к двери дома.

— Пойдем, дров подбросим.

Дом еще не прогрелся, но вид огня в печи грел душу и создавал особый уют. Я подбросил еще пару поленьев. Огонь быстро прихватил кору и она затрещала, добавив немного дымного аромата, что сделало дом уютнее.

Катя переоделась в теплую вязаную кофту, которая обняла ее тело, сделала его по-домашнему мягким и притягательным.

— Давай чаю поставлю?

— Какая ты красивая, Катенька!

Я не мог просто так смотреть на эту милую и ставшую мне близкой девушку (назвать ее женщиной язык не поворачивался, до сих пор, кстати). Я подошел ближе и обнял ее. Мы снова целовались долго, сладко… сердцем целовались.

Но чайник, в перерыве между поцелуями, все же был поставлен на плиту. Пока Катя «чайно церемонила» я вынес из предбанника в сарай лишние вещи, принес еще дров и заполнил бачок водой. Теперь баня была готова, оставалось только затопить печь.

Чай пили сидя на диване и глядели на горящие в печи дрова. Кирпичи уже немного прогрелись и дома стало теплее.

— Боже, как же мудры были те люди, которые создали такое чудо, как печь.

Катя восторгалась, искренне по-детски восклицая, а я любовался ею и ее непосредственностью, такой милой и родной. Как быстро возникло это ощущение в отношении девушки, с которой я знаком меньше одних суток. Неужели секс так способен сроднить людей. Не может. Сколько девчонок было у меня до Насти, но ни одна не стала мне близкой и родной после совокупления. Да и с Настей мы сблизились, что называется, по нужде. Нет, не по залету, как говорят, а по необходимости иметь жену, чтобы в гарнизоне было с кем коротать время, и не жить в офицерской общаге.

— Да, печь – это жизнь! Вот и мы с тобой заживем сегодня в тепле и радости.

Я сказал это совершенно искренне и с легкостью, так, что сам себе удивился. Катя уловила нотки моей радости тому, что произошло за эти несколько часов, и посмотрела мне в глаза таким теплым взглядом, что сдержаться я не смог и поцеловал ее.

— Знаешь, когда ты утром ушел, мне стало пусто как-то… я не заплакала, но очень хотела…

Катя положила голову мне на плечо и продолжала, глядя на огонь.

— Мне показалось, что нам надо было бы расстаться по-другому. Не знаю как, но по-другому. А может и не расставаться…- мне показалось, что она сама испугалась этих ее последних слов.

Катя повернула голову и опять посмотрела мне в глаза, как бы спрашивая. Я молчал. Я не был готов отвечать.

— Нет, я не хочу, чтобы ты бросал свою жену. Просто… не знаю… ну, может мог бы быть моим любовником, – Катя вдруг кокетливо блеснула глазками и продолжила. – А что? У многих же мужчин есть молодые любовницы.

Она помолчала недолго, а потом вздохнула и сказала:

— Ладно, ничего не говори. Как вышло, так и вышло, а я благодарна аварии за то, что ты снова рядом и у нас будет баня! Это же круто? Правда?

Катя оживилась, поднялась с дивана и направилась к шкафу, из которого стала доставать полотенца и еще какие-то вещи, нужные в бане.

— Катюш, я пойду растоплю баню, а ты не забудь подложить поленьев в печь.

Огонь занялся сразу и дружно обнял сухие поленья. Проверил веники – вполне еще годятся. Принес из сарая таз и ковши. Влажной тряпкой протер полки. Все готово, оставалось только дождаться, пока прогреется парилка.

Сухие дрова быстро прогорали. Решил подождать, чтобы загрузить еще, и присел в предбаннике, почему-то вспомнив наши курсантские банные истории.

В период учебы нас периодически вывозили «в поле» на тактические занятия. Палатки, летом пот, пыль и копоть, а зимой холод и мокрая одежда. Уставная баня раз в неделю, а после занятий всегда хотелось отмыться. Товарищи по оружию из ушлых быстро разыскали в ближайшей деревне хозяйку с банькой. И стали мы группами по три-четыре человека бегать в деревню после отбоя.

Хозяйка – одинокая молодая еще бабёнка лет тридцати пяти поставила процедуры на поток. Она заранее топила печь и нехитрые угощения в виде кваса, чая и сушек, а за дополнительную плату, а мы всегда сбрасывались за услугу, ставила пива, а то и самогоночки, с закуской, конечно. Банная церемония начиналась с «причащения» пивком или квасом, затем парились, отмывали «пыль военных дорог», а потом в предбаннике хозяйка оказывала нам свои особые услуги, на которые тоже был свой прейскурант. В деревне хозяйку все звали Нинка-грамофон. Прозвище это приклеилось к ней из-за того, что во время секса она орала на всю деревню и никакие стены не могли заглушить эту «Оду радости». Даже мы в своем палаточном лагере ночами слышали Нинку, когда на помывку ходили ребята из соседнего взвода. Вообще-то хозяйка и работница она была хорошая, а вот на передок слаба. Не могла отказать мужикам и не хотела. Потому в своем цветущем возрасте была одинока.

Нинку вспомнил сидя в предбаннике. Странная штука этот мозг! Вот зачем он выдал мне эти реминисценции? После той деревенской бани были и другие – с друзьями, с женой, с детьми… Отчего вдруг Нинка-грамофон? Ничего общего между той женщиной и Катей. Разве только баня. Наверно память и хотела показать мне, что в одних и тех же обстоятельствах суть событий определяют люди, в них участвующие.

Я подбросил дров, проветрил еще раз парную, уже успевшую прогреться до вполне комфортной температуры, и вернулся в дом.

Катя крутилась у плиты, готовя, что-то на ужин. В печи ярко пылали дрова, телевизор что-то вещал о начале посевной где-то на юге, было тепло, уютно и совсем как в детстве «я в домике».

— Ну, как там в бане?

— Еще полчасика и пойдем.

— Ой, как же это здорово, что ты не уехал, что у нас тепло и будет баня!

Катя радовалась как ребенок. Казалось бы, такие простые вещи, а сколько положительных эмоций они могут вызвать в чистой неразвращенной душе. Я подумал так и перенес эти эмоции на себя. Чудо, но и я, пожилой и испорченный жизнью человек, так же радуюсь этим мелочам! Не все, потеряно, Андрюха!

— Иди ко мне, красавица моя!

— Ты мне такие слова говоришь и смущаешь, – действительно, краска снова залила ее щеки.

— А разве никто тебе не говорил этого до меня?

— В том-то и дело, что говорили, но в их словах не было искренности, а ты по-другому говоришь.

Катя подошла к дивану и встала напротив меня. На ней были лосины и та длинная вязаная кофта, под которой я гладил ее бедра, прильнув головой к ее животу. Она плотнее прижала мою голову к себе и тихо проговорила:

— Как же все хорошо. Как будто мы живем здесь с тобой уже целую вечность.

— У меня такое же чувство. Один день, как жизнь!

— Нет, еще не вся жизнь, а только один ее день!

Я притянул Катю и усадил к себе на колени. Опять реальность улетучилась, когда соприкоснулись наши губы. Но руки и тела вели свою жизнь, подчиняясь только инстинктам. Под кофтой на Кате другой одежды не было. Ладони коснулись ее крепкой груди, что немедленно отозвалось на ее дыхании и моем члене. Ее руки пытались расстегнуть молнию моей куртки. Все происходило стремительно. Одежда сброшена и наши тела соединились в объятиях.

Ножки Кати непроизвольно раскрылись в ожидании. Напряженный член головкой скользил в половой щели, раздвигая наружные губы, касаясь клитора, упираясь и надавливая на вход в пещеру страсти. От моих и ее выделений промежность стала мокрой и скользкой. Еще несколько движений и головка своим острием погрузилась и стала раздвигать стенки влагалища. На секунду Катя замерла и перестала дышать. Но как только член вошел в нее, девушка издала протяжный стон наслаждения. Я ввел член до самого конца и замер. Неподвижной какое-то время оставалась и Катя, после чего стала плавно водить бедрами из стороны в сторону, заставляя член шевелиться внутри. Я обнимал девушку, но не предпринимал никаких других действий. Дыхание учащалось, частота движений Кати нарастала. Тогда и я стал слегка приподнимать и опускать бедра. От такого совмещения движений партнеров член стал совершать круговые движения внутри. С закрытыми глазами, издавая стоны, Катя наращивала темп. Я любовался ею. Я всегда смотрю на женщину во время секса и наслаждаюсь этим. В какой-то момент и Катя широко открыла глаза и, глядя на меня, сбивчиво от прерывающегося дыхания, сказала:

— я у..ми…ра…юююю

Она стремительно кончила, содрогаясь подо мной всем телом.

Вот тогда мы почувствовали, что в доме уже тепло. Мы лежали мокрые от пота и ласкали друг друга.

— Что, счастье моё, пора в баню?

— Я готова. Возьми на кресле пакет, я приготовила там для бани…

В бане было, как в бане! Это чудо какое-то. Мы парились, хлестали друг друга вениками, обливались холодной водой, целовались и радовались жизни, друг другу, аварии котла и судьбе, которая нас соединила там. Я даже не думал ни о каком сексе в бане. Только один эпизод насмешил нас обоих. Все знают о пользе холодных обливаний для кровообращения. Так вот когда я выливал на себя тазики холодной воды, Катя с интересом заметила, как «вырастает» при этом мой член. Она зачаровано и с нескрываемым любопытством наблюдала за этим, чем и вызвала мой смех. Катя тоже рассмеялась таким метаморфозам, найдя их забавными. Она опять попробовала «поцеловать» восставшую плоть, но я нежно перевел ее губы на свои. Потом научится.

Дома стояла жара! Печь выполнила свою миссию, заставив нас раздеться почти догола. Катя набросила легкий ситцевый халатик, а я остался в спортивных трусах и с голым торсом. За ужином мы выпили вина и с бокалами переместились на диван, смотреть, как угольки догорали в печи, подмигивая красными огоньками. Катя с ногами забралась на диван и прижалась ко мне.

— Как красиво угольки нам подмаргивают! Правда?

— Это они тебе, красавице, подмигивают. Флиртуют с тобой. Отбить у меня хотят.

— Не получится у них. Я твоя…

Сказав это, Катя посерьезнела, еще плотнее прижалась ко мне. Затем, чтобы разрядить возникшую паузу, добавила:

— Сегодня… я твоя.

— И сегодня и всегда. Ты же знаешь, что женщина не забывает своего первого мужчину.

— Не знала. Но тебя я точно не забуду.

— Мы вместе не забудем этот день. Это я знаю точно.

Катя поставила бокал на столик и, по-детски чмокая, стала покрывать мое лицо поцелуями. Я поймал губами ее губы, и мы опять прыгнули в бездну головокружений. Катя перенесла одну ногу через мои бедра и села, плотно прильнув телом. Не мешкая, я расстегнул халатик и приник губами к ее груди. Чтобы избавиться от всего, что мешало нашим телам, мы на минуту остановились и сбросили последние преграды. Заняв ту же позицию, Катя попыталась насадить себя на восставший член, но без хорошего стимулирования ее дырочка оказалась неспособной безбольно сделать это.

— Не торопись, девочка моя. Прижми его нижними губками и пусть они поцелуются.

Катя придвинула член своим лобком к животу и плавно закачалась из стороны в сторону, стимулируя клитор. Мы как сумасшедшие целовались и ласкали друг друга в то время, как наши бедра совершали ритуальный танец любви. По дыханию Кати я понимал, что ее возбуждение достигло высокой ноты и, когда снизу стали раздаваться характерные чавкающие звуки, слегка приподнял ее за бедра и насадил на член. Он легко, но туго вошел в тесное влагалище. Как и перед баней, я ввел его до самого конца, ощутив, что головкой он упирается в самую дальнюю стенку ее лона, и замер, ожидая, что Катя сама начнет движение. Так было правильнее, чтобы не причинять боль еще не привыкшему к мужскому проникновению женскому органу.

Сначала раскачиваясь, а затем приподнимаясь и опускаясь, девушка танцевала на члене свой медленный танец под аккомпанемент вздохов, стонов и аплодисменты соприкасающейся плоти. Подчиняясь острым ощущениям, она запрокинула назад голову, рассыпав за спиной волосы и открыв моим поцелуям грудь. Едва язык и губы прикоснулись к затвердевшим соскам, Катя вздрогнула и затряслась в пароксизме первого оргазма. Она резко прижалась ко мне и даже попыталась избавиться от члена внутри, но это ей не удалось и она осталась в той же позе сидеть на моих бедрах.

Я дал успокоиться сладким судорогам и поднялся с дивана вместе с моей юной любовницей, не разъединяя тел.

На кровати Катя еще некоторое время лежала, приходя в себя после перенесенного. Но ласки и поцелуи вернули ее к жизни, и уже через минуту-другую она отвечала губами, руками и бедрами на мои прикосновения и медленное движение члена внутри нее. Она прекрасна, моя Катя! Я был счастлив и хотел сделать счастливой эту девочку. В этот момент она ждала счастья соития и любви и я, как умел, пытался удовлетворить ее ожидание.

Плавными движениями начал проминать влагалище. Потом вынул член почти до конца, оставив внутри только головку, и быстрыми «воробьиными» движениями стал стимулировать короной у самого входа во влагалище. Катя улыбнулась и открыла глаза.

— Как приятно! Ты волшебник. Как будто он, – подразумевая член, – там целует меня.

— А вот так?

Я принялся в том же темпе раз за разом, миллиметр за миллиметром все глубже и глубже погружать член.

— Ах… ах…ах… – только и услышал в ответ.

Дойдя до самой дальней стеночки влагалища, таким же способом стал извлекать рабочий орган под те же самые «ахи» и вздохи. Я видел, что Катя опять приближается к оргазму и, дождавшись, когда ее стон достигнет высокой ноты, решил взорвать ее нутро. На долю секунды остановив головку у края вагины я дождался импульсивного движения Катиных бедер навстречу и тут же не резко, но на всю длину и одним движением погрузился, затем провернул внутри член и быстро вышел, надавив им на клитор.

Это был удар. Катя резко прогнулась в «мостике» и так застыла. Я стал на колени и смотрел, как дрожат мышцы ее бедер, а руки до бела сжимают простынь. Вдруг Катя рухнула на постель и потеряла сознание. Да, это был шок. Я даже испугался и метнулся было набрать воды, но Катина голова шевельнулась и я услышал тихий стон.

— Что это было? Я потеряла сознание, да?

— На секунду, наверно… Так бывает, это оргазм.

— Я знаю, но никогда не думала, что бывает так… до обморока…

Катя медленно шевелила губами, говоря все это. Настолько мощным был оргазм, что ей не удавалось быстро прийти в себя. Я гладил ее волосы и нежно целовал пока руки скользили по гладкой коже на груди, животе и бедрах. Когда пальцы коснулись лобка Катя вздрогнула, но не стала препятствовать их проникновению во влажную щель. Напротив, она с готовностью слегка развела бедра в стороны, давая пальцам свободу.

— Хочу еще, – только и сказала девушка, руками привлекая моё тело на себя.

Когда ножки моей красавицы разошлись и предъявили глазам мокрое от выделений межножие я не удержался от желания вдохнуть этот аромат. Я склонился над лобком и втянул носом этот воздух вожделения и женщины. Совершенно естественно наклонился и языком слизал влагу с завитка кудряшек на лобке. Затем просунул язык дальше по щели, касаясь набухшего от желания клитора. Катя лежала неподвижно, но чувствовалось, как реагирует ее тело на мои прикосновения. Она, то вздрагивала, то напрягала мышцы живота, а иногда издавала короткий стон.

— Сейчас давай попробуем ласкать друг друга языками. Подложи подушку под голову. Тебе так будет удобнее. Ты только не старайся засовывать член в твой ротик. Лижи язычком и губками можешь посасывать самую головку.

Я перенес тело в позу «69». Катенька еще шире развела в стороны ножки, от чего наружные губки разошлись, открыв лепестки, обрамлявшие заветную дырочку. Сначала языком вдоль щели до самого анального отверстия. Катя вздрогнула, когда язык коснулся темной дырочки. Немного задержался там и почувствовал, как Катя обняла губами головку члена и зачмокала. Затем вернулся к клитору. О, какое наслаждение ласкать ртом клитор молодой девушки, возбуждающе пахнущий мускусом и еще чем-то восточным. Языком вверх и вниз, вверх и вниз… а потом кругами по краям наружных губ. Несколько таких движений и Катя забывает о члене, только слышно глубокое ее дыхание. Когда она снова вспоминает о нем перехожу к посасыванию малых губ и клитора. Здесь уже слышу стон и легкие толчки бедер навстречу языку. Кульминация наступает, когда, нажимая языком, начинаю быстро теребить клитор из стороны в сторону, пальцами растягивая в стороны самый верх кожи наружных губ.

Девушка дернулась всем телом, издала продолжительный стон и кончила на этот раз без потери сознания, но так же, погрузившись в вязкую нирвану оргазма.

— Ты настоящий волшебник… как тебе удается заставлять меня испытывать это каждый раз по-новому?

— Давно живу, девочка моя, – пошловато пошутил я.

— А я даже рада, что ты такой опытный. Ведь получается, что все, чему ты научился с другими, достается мне! Значит я самая богатая и счастливая. И ни сколечки не ревную. Просто ты мой первый мужчина!

— А ты не устала от всего этого?

— Хочу, хочу тебя все время. На минуточку только отдышаться и снова хочу испытать это. Понимаешь? Не бойся, я не схожу с ума… я все понимаю, но сейчас, когда ты рядом, я только об этом и думаю… и хочууууу… Знаешь, а сейчас опять хочу как вчера, ну, сзади…

— Ты хочешь в попочку?

— Не знаю… наверно, но пока может так же, как вчера.

— Хватит экспериментов на сегодня.

— Хорошо… Что-то пить захотелось, а в бокалах пусто. Тебе принести?

— Лучше воды…

Пока Катя ходила мимо меня, снова насладился красотой ее фигуры, стройными и крепкими ножками, длинными прямыми волосами, налитой грудью с торчащими сосками. Член еще больше укрепился в желании проникать в это тело во все возможные отверстия. Я уже перестал задумываться о несостоятельности нашего с Катей альянса. Пусть будет так, как будет. Ко мне в какой-то мере вернулся здоровый цинизм. А что я, в сущности, теряю, задавал себе вопрос. Девочка сама захотела, я ее насильно не принуждал. Мне даже стало нравиться учить ее азам сексуальной жизни. А она прилежная ученица. Вот, уже и в попку захотела. Но еще не в курсе, что к тому подготовиться надо. Со временем все узнает. И тут как гром с ясного неба – блин, от кого узнает (?), от какого-нибудь местного молокососа-бухарика или очередного «семинариста»? От кого? Нет, я уже не хотел отдавать эту девочку, доверившуюся мне в самом сокровенном, кому-нибудь другому. Не задумываясь о том, как сложатся дальше мои отношения с женой и Леной, я подсознательно был с Катей, почему-то представляя именно этот дом, печку, какого-то жирного кота на подоконнике и Катю, мою прекрасную Катю рядом со мной.

— О чем думаешь?

Катя стояла напротив меня во всей прелести своей наготы, не стесняясь. Пригубив от стакана, поставил его на столик и прижался лицом к ее животу. Обнимая за ягодицы стал целовать живот, спускаясь к лобку.

— Какой же ты нежный. Даже не верится, что в таком большом и мужественном человеке может быть столько нежности.

— Ты прекрасна. С собой невозможно быть грубым.

— Некоторые могут.

— Ты о ком?

— Помнишь я рассказала о парнях, которые фильмы крутили и приставали.

— Да, помню. Они сделали тебе больно?

— Нет, не смогли, я убежала оттуда. Но они очень грубо добивались своего.

— Мальчишки всегда грубы. Меня мать с отцом научили уважать женщину. Сколько себя помню, никогда не мог себе позволить обидеть женщину, даже, когда она бывала не права и грубила мне.

Опять мысли на миг улетели в Москву к Насте. Что она скажет в свое оправдание, какую ложь придумает? Что мне делать с нею, с нашими отношениями? Где она сегодня? Дома или на работе, где ее опять пользуют сотрудники? Внутри закрутился противный волчок злости на всю эту ситуацию, возникшую из-за моей похоти. Эти мысли отвлекли меня от Кати. Она сразу почувствовала, что что-то не так со мной. И хотя я автоматически еще продолжал целовать ее нежную кожу, она спросила:

— У тебя все в порядке?

— Да. Просто задумался…

— Ты вспомнил о жене? – Напрямую спросила Катя.

Врать ей не хотел, но и признаваться в своих размышлениях было некстати.

— Мне нужно время, чтобы разобраться во всем и в себе, в первую очередь. Но сейчас не об этом, – я заставил себя принять шутливый тон, – что-то ты хотела повторить из пройденного вчера? Повторение – мать учения или, как говорят у нас в армии, все достигается упражнением.

Я поднялся с дивана, обнял и, не давая Кате опомниться и заговорить, стал целовать ее лицо и губы, увлекая за собой к постели. Она сначала попыталась что-то сказать, но поддалась моему натиску. Я звездой разложил девушку на кровати, коленями раздвинув ей ноги, а ладонями зажав запястья раскрытых рук. Она вся была открыта мне, прекрасна и желанна. Член быстро обрел воинственный вид и уже касался лобка, утыкался в промежность, проникая между нежных наружных губ. В какой-то момент он нашел вожделенное отверстие и привычно, как к себе домой, нырнул в горячую дырочку. Катя только охнула и сразу бедрами потянулась наверх, чтобы до конца завладеть этим инструментом. Несколько минут «классики» и мы молча, как будто заранее знали когда это сделать, приняли естественную для животных позу.

Катя опять, как и в первый раз, замерла, ожидая проникновения. Членом проведя по щелке снизу вверх, я снова остановился головкой напротив ануса. Катя, казалось, перестала дышать. Но я только чуть-чуть придавил там и спустился к горячей дырочке между крылышками малых губ. Девушка как будто вздохнула с облегчением, когда ощутила член во влагалище.

Плавно и глубоко проникая в лоно я приставил большой палец к анусу и стал мягко массировать. Катины ягодицы «заиграли» как в прошлый раз, подталкивая попу под палец. Я слюной смочил его и с усилием придавил к анусу. Палец погрузился, но, зажатый сфинктером, замер на полпути. Мне не хотелось причинять боль девушке, поэтому я не стал проникать дальше, а ограничился массажем попки. Тем временем член наращивал темп. Катя помогала движениями ягодиц вверх и вниз, а затем из стороны в сторону. Она хорошо освоила первый урок, и теперь сама подставляла воздействию члена свои чувствительные точки.

Я снова любовался телом молодой женщины, изгибами бедер и талии. Массируя анус я видел, как реагируют на это мышцы спины и живота. Катя импульсивно прогибается в спине и по низу ее живота пробегает судорога. Через тонкую перегородку член ощущает движение пальца и от этого еще больше напрягается.

Я ускорил темп до максимально возможного в человеческом измерении. Бедра сталкивались с ягодицами, издавая громкие хлопки, а мошонка с силой ударяла по клитору, что еще больше стимулировало нарастающий оргазм. Катя, прерывисто дыша, издавала страстные стоны, а потом, вдруг что-то почувствовав, сказала:

— Хочу… чтобы… ты в меня… чтобы там… почу…вствовать… как он… кончает…

— Ты же можешь забеременеть…

— Не беспо…койся…у меня… только… ну, безопас…ные дни…

— Хорошо, солнышко моё… уже скоро…

Не сбавляя темпа я, как и в прошлый раз, стал глубже проникать пальцем в анус. Катя упала грудью на кровать и уже кричала в голос, приближаясь к оргазму. То же чувствовал и я, а трение пальца и члена только усиливали ощущение. Катя на секунду опередила меня, рухнув на кровать всем телом. Я последовал за ней и с последним движением мой член взорвался внутри влагалища. Катя дрожала и периодически импульсивно сгибалась в пояснице. Мои мышцы тоже импульсивно сокращались и заставляли бедра продолжать движения. Влагалище хлюпало, выбрасывая наружу семенную жидкость.

Никакой романтики, финал животного совокупления. Но это было прекрасно! Это было феерическое торжество страсти. Мужчина и женщина, слившись воедино, почти синхронно сгибали спины, последними аккордами завершая симфонию любви.

Я еще долго оставался в ней. Не разжимая объятий мы лежали и молчали пока я не ощутил легких вздрагиваний. Катя тихо, чтобы не показать этого, плакала.

— Что случилось? Ты плачешь?

— Ничего…все хорошо… это я от счастья…правда…

— Любимая моя!

Это вырвалось само собой. Это было то, что я ощущал в тот момент и это была правда.

— Родной мой! Ты дал мне это счастье. Спасибо тебе.

— Это я тебе благодарен. Ты мне подарила не только себя, но и меня самого…

Это было главное, что мы сказали тогда друг другу. Мы еще долго говорили в ту ночь, пока волны Морфея не накрыли нас.

Утром я проснулся рано. Катя еще спала, и я не стал ее будить. Так было легче. Я не знал, что сказать ей прощаясь. Мне еще так много надо было осознать и сделать в той «жизни до Кати».

Умываясь заметил, что горячую воду уже пустили. Чтобы дом не остыл я полностью перекрыл вьюшку, закрыл заслонкой печь. Старался не шуметь, когда ходил по дому, но мне показалось, что Катя все слышит, но не подает вида. Что же, значит и она все понимает и чувствует то же, что и я.

Пробежка до пансионата взбодрила. Мартовское утро. Еще подмораживает. Солнце только-только подрумянило горизонт, но птицы проснулись и уже почувствовали весну, робко, но распевно посвистывая. Пробуждение природы и нового дня как-то по-особому сегодня отразилось и на моем настроении. Меня не беспокоили предстоящие выяснения отношений с Настей, встреча с Леной и тем более Татьяной Сергеевной. Мне было хорошо здесь и подсознательно я ассоциировал себя с этими местами, этим поселком и Катей. В буквальном смысле я жил здесь и сейчас!

До пансионата добежал за 15 минут. На стойке регистрации спросил свои вещи. Девушка справилась о моем имени и фамилии и передавая сумку, вручила еще и конверт. Это тоже вам передал наш главный инженер. Благодарит, наверно, подумал я и просто сунул конверт в сумку. Потом прочту, подумал я и забыл.

— – – – – – – – – – –

Добирался до Москвы автобусом почти два часа. Конечно же на работу опоздал. Чтобы не светиться решил пройти в кабинет через черный ход. Только подошел к тамбуру, как услышал за его стеной смех и два женских голоса. Блин, и тут ловушка, подумал я, но остался у стены ждать, когда дамы наговорятся. Невольно прислушался к голосам и понял, что это Лена беседует с Татьяной. Вот так новость!

Разговор шел обо мне Я понял это по фразам, которые произносили женщины. Хотя герой обсуждения и был обезличен местоимениями «он», «его» и «у него», понятно было, что говорили обо мне. Фразы типа «потом он с Олегом меня…» или «у нашего полковника солдатик стойкий» и, наконец, «после аварии он вообще куда-то смылся», не оставляли сомнений о ком шла речь. Но окончательно меня добила благодарность Татьяны, высказанная Лене «за такой подгон». Что бы это значило? Что такого «подогнала» ей Лена? Неужели это я был «подгоном»?! В любом случае совершенно ясно стало, что Лена заранее знала о том, что должно было произойти в пансионате. Так, значит, все ее слова о любви и ребенке были циничной ложью, в которую я, как наивный юнец, поверил.

Такого вероломства я уже не мог терпеть. Я резко открыл дверь и насладился смешанным с испугом удивлением этих двух блядей. Застыть с открытым ртом – это прямо оттуда.

— Хороший «подгон», да, Леночка? Тебе приплачивают за это? А Энверчика с «хуйчиком» тоже сдаешь в аренду? Или он тебя? Сука! А ребеночек?

Я старался говорить сухо, сдерживаясь, чтобы не перейти на повышенные тона. Первой голос подала Татьяна:

— Не кипятись, Андрюша. Все же было хорошо. Ни у кого никаких претензий не должно быть. Мы все не свободны, ну и потрахались в свое удовольствие. В чем проблема?

— Проблема в том, что все мы сучье отродье, а я еще и лох последний. Я дал так себя одурачить, что стал «подгоном» как продажная девка. Вот уж точно и на старуху бывает проруха. Так что с ребеночком, Лена?

— А что ты хотел? Ты думал, что я такая отчаянная, что пойду с тобой на пенсию жить, – с наигранным театральным трагизмом продолжала Лена, – и ребеночка растить? Ты меня-то за дуру не держи. А про ребеночка так, страсти добавить. Я же тебе сказала, что у меня скоро месячные. А ты что, правда подумал? «Молодой отец», бля! Если хочешь знать тебя Татьяна и на работу приняла с моей подачи. Это я ей посоветовала «ёбаря» на работу взять. А ты подумал, что тебе приглашение на собеседование прям за таланты твои пришло.

— Ну, что? Полковник. Будем соглашаться или расставаться? – с напускной строгостью спросила Татьяна

— Идите вы нахуй! Теперь уж точно не на мой.

Я повернулся и вышел из тамбура. Все разваливалось, рушились все связи и прежняя жизнь целиком. И происходило это только потому, что я попал на приманку, когда в окне кто-то трахал женщину. Вот уж точно, подумал не головой, а головкой. Как все же примитивны мы, мужики!

Я посыпал себе голову пеплом, бесцельно идя по улице. Я не решил еще куда идти. Но ноги по привычке несли меня к дому. Когда я понял, что иду мимо офиса «Эпсилона», голова непроизвольно повернулась в сторону окон. Я удивился увиденному. Табличка с названием отсутствовала а внутри орудовали рабочие, снимавшие с окон жалюзи. Мебели внутри уже не было, но перед глазами ожили те картины, которые я наблюдал недавно. Брррр, внутри все всколыхнулось. Но предстояло объяснение с женой и избегать его я был не намерен.

Открыв дверь своим ключом, я сначала прислушался. Честно говоря, я допускал, что Настя может быть не одна и приготовился к возможным действиям в ситуации, если с нею будет любовник. Тех хлюпиков программистов я бы смог раскидать по сторонам и по одиночке, и даже если бы они все были там. Спасибо армейской закалке.

Я невольно сгруппировался и сделал несколько шагов по коридору. На кухне и в комнате никого не было, а из спальни донесся шорох и… Настя в короткой ночной сорочке выбежала навстречу с радостным вскриком. Я не успел опомниться, как был зацелован. Настя тащила меня на кровать и по ходу снимала с меня одежду, расстегивала ремень и без умолку твердила о том, как она соскучилась и ждала меня. Ее короткое неглиже даже не прикрывало попку и эффектно выделяло грудь. Как же все-таки хороша моя жена. Заметил, что она явно готовилась к встрече. Макияж и отсутствие следов сна говорили об этом и невольно возбуждали.

Не считайте меня беспринципным, но не могу я устоять перед такой женщиной. Тем более, что я как будто перестал воспринимать ее как жену! Это было удивительно и для меня самого. Передо мной была красивая блядь, проститутка. Мужчины смогут меня понять. Член решительно восстал! Настя ухватилась за него и сразу взяла в рот. Женщина с каким-то безумным восторгом лизала, дрочила, заталкивала в горло, периодически перехватывая дыхание и бормоча что-то о том, как она меня любит, как скучала и ждала моего возвращения. Странно, но я ни на минуту не почувствовал в ее словах и действиях наигранности и фальши.

Я уже был не в силах сдерживать себя. Поставил Настю на четыре опоры и резко воткнул в нее дрожащий от напряжения член. Она взвизгнула и локти ее подломились. Только первые ощущения напоминали мне прежнюю Настю. Буквально на третьем движении стенки влагалища привычно разошлись. Внутри все хлюпало, но впечатление было такое, что я размешиваю сахар в ее «стакане». А что я хотел почувствовать, спросил я сам себя. После обработки «многочленами» пизда вряд ли становится уже. А для проститутки это нормально. Еби ее, еби, – давал себе установку.

Мельком взглянув вниз, туда, где мой поршень взбивал любовную пену, обратил внимание, что верхняя дырочка весьма отзывчиво реагирует на происходящее. Когда член погружался, Настин анальный бутончик набухал и раскрывался, а на выходе снова принимал «девственное» состояние. Такого у жены раньше я не наблюдал. Видимо и это место было изрядно разработано. Сначала один, а потом и два моих пальца легко утонули в кишке, вызвав стон Насти и некоторое сужение влагалища, где продолжал «болтаться» член. Трение усилилось, что сказалось на твердости члена. Он уже хотел нырнуть в попку, размягченную пальцами. Чтобы облегчить проникновение я, как показывают в порно фильмах, плюнул на задницу и растер слюну вокруг отверстия. Настя поняла мое намерение и посмотрела в мою сторону с каким-то еще неизвестным мне выражением. То ли удивление, то ли поощрение было нарисовано на ее лице. Читалось это как «ты не знаешь, но мне теперь это нравится, так что давай». Я и дал! Под натиском толстого хуя сопротивление сфинктера было быстро преодолено, сопровождаемое громким «охом» женщины. Она подалась было вперед, но я не дал ей возможности уйти от проникновения.

— Что, у любовников хуи потоньше? – вырвалось неожиданно для самого себя.

— О чем… ох…ты о…с кем…ах…ой…

Настя не могла выговорить ни слова, срываясь на «охи» и «ахи».

— Да, так… жопка у тебя, блядь, классная… тесная и мокрая…

Хотелось добавить, что жопа теснее пизды, но решил не отвлекать пока.

— Ты… ой…ах… ругайся…да, ругайся… мне так…ой… нравится…

Вот как далеко зашло у моей «благоневерной». Теперь ей нравится слушать мат и грубые оскорбления во время ебли. Было любопытно даже, а до чего еще дошла Настя в своих секс экспериментах?

Тут я вдруг заметил, что Настя приходит к оргазму! Оргазм в жопе?! Я чуть не рассмеялся от пришедшего в голову такого сравнения. Но это было так. Настя быстро и глубоко дышала, мычала и стонала, как это бывало раньше при приближении оргазма. И тут ее рвануло!

— Блядь, блядь, блядь…сдавленно орала женщина, содрогаясь.

Я не дал ей времени опомниться, уложил на спину и вошел в пизду в финальном акте. Настя все еще дергалась всем телом от первого оргазма, но уже назревал второй. Влагалище немного «отдохнуло» и опять потеснилось. Я тоже был готов кончать.

— Что, сучка, уже и в жопу кончаешь? Мало тебе? Вот еще получай. Или и этого теперь тебе мало будет?

С какой-то злостью я долбил чрево Насти и говорил все это, не слушая, что она бормотала в ответ. Еще несколько минут и Настя задергалась, как будто задыхаясь, безуспешно хватая широко раскрытым ртом воздух. Готов был кончить и я. В темпе глубоко проникая в женщину я начал кончать, буквально выкрикивая:

— Сууука, ты… неверная сука… блядь вокзальная… вот кто ты… суууука…

— Нееет… я только тебя люблю. Я не виновата… я тебе все расскажу, только прости меня…я не хотела…

Настя, видимо, поняла, что я что-то знаю, а не просто догадываюсь о ее измене и решила просить прощения. Только она не могла знать, что мне известно на самом деле.

Секс расслабил меня. Излишки тестостерона вылетели вместе со спермой, я был готов к разговору без агрессии, которую испытывал буквально несколько минут тому назад.

— Так теперь расскажи, чего ты не хотела.

— Я.. я не хотела, чтобы ты… – Настя еще не знала, как себя вести и пыталась найти подходящие слова. – Чтобы ты обо мне плохо думал… я правда хотела вернуться домой, но…- она опять задумалась, – но так получилось…

— Что ты несешь? Ты врать не умеешь. Или рассказывай правду, как все там было, или… короче, я знаю всё, но хочу тебя выслушать.

— Андрюша, миленький, – начала по-бабьи причитать Настя, – если тебе что-то плохое обо мне рассказали – не верь. Я не виновата. Я не хотела…

— Чего ты не хотела? Не хотела подставлять свою жопу всем твоим начальникам?

По всему было видно, что Настя не сможет сама рассказать о случившемся и будет всячески уходить от темы или врать. У меня не было желания слушать ее ложь. Поэтому я и сказал про начальников. Настя резко распрямилась и села, согнув ноги в коленях и прислонившись к спинке кровати. Опять невольно отметил ее красоту. На секунду возникла пауза, во время которой женщина лихорадочно соображала как вести себя дальше. В глазах мелькали молнии и, если сначала они жгли складки простыней, то потом острыми иглами впились в меня.

— А ты мне не изменяешь? – жестко спросила Настя.

— Разговор не обо мне.

— Ошибаешься. А ты не думал, что твои «пробежки», – она с издевкой произнесла это слово, – или лучше сказать «поебешки», толкнули меня на такой поступок. Ты думал, что все шито-крыто и никто не узнает, что ты не бегаешь дальше соседнего угла.

Вот тут пришло время удивиться мне. Откуда она знает? Неужели Лена и с ней в заговоре? Эти мысли только успели промелькнуть в голове, как Настя продолжила.

— Да, ты думал, что я не догадываюсь, почему ты вдруг стал такой активный ёбарь? Ага! Как же! – Настя пыталась высказать все и сразу, чтобы сбить меня с толку и перевести разговор на меня.- Ты не самурай, мой друг. Мне не надо было даже следить за тобой, чтобы понять, что ты часами пропадаешь не в парке, а у любовницы. На экране твоего телефона шагомер. Ты давно уже мне хвастался, что сегодня у тебя на тысячу шагов больше, чем вчера… ты помнишь? Так вот последние две недели у тебя вместо обычных десяти с лишним тысяч всего несколько сотен. И это не все. От тебя несло чужой пиздятиной. Меня не обманешь… Ну, думаю, пусть оторвется немного. Да и мне вдруг стало перепадать по утрам. Что плохого?

Во время своего монолога, чтобы не сбиться, Настя смотрела в стену напротив, а тут повернулась ко мне:

— Давай, простим друг друга и все будет как раньше.

— Как раньше не будет. Моя измена – чистая случайность. Да, виноват… но то, что я видел своими глазами два дня назад в окне вашего офиса… как в четыре хуя пользуют мою жёнушку… это другое и прощать это не могу и не собираюсь.

Я сказал это совершенно спокойным тоном, что придало словам дополнительный вес и это подействовало. Настя на секунду замерла, осознавая сказанное, а потом вдруг зарыдала.

— А ты знаешь… как это… всё было… – прерываясь, чтобы вздохнуть, заговорила Настя.

— Как все это было я видел сам.

— А почему… так было, ты не знаешь, – слезы отступили и голос Насти стал увереннее. – Когда мы вышли из ресторана ребята сказали, что развезут всех по домам, а автобус поедет к офису. Это же у дома. Сначала они развезли девчонок. Меня в машине немного укачало и Макс предложил мне пожевать жвачку какую-то странную японскую. Он сказал, что она даже отрезвит. Он дал сразу две полоски и я жевала. Когда к офису приехали меня уже так колотило от желания ебаться, что мозги уже ни о чем другом не думали. Ребята подхватили меня и занесли в офис. Вот там все и было. Сознание вернулось только утром, когда я тебе звонила. Я этого не хотела.

— Значит, они тебя изнасиловали? Так получается? Пиши заявление тогда.

— Так-то оно так… В том, что случилось я себя виноватой не считаю. Но перед тобой моя вина только в том, что мне все это понравилось. Поэтому никаких заявлений на ребят я писать не собираюсь.

— Ах, вот так! Ну, это твой выбор. А что же ты мне сейчас все забыть и простить предлагаешь? Если тебе это нравится, то и ебись с ними. Я на рога не претендую.

— Я ушла с работы, и они уже в новый офис переехали. Нам никто не напомнит больше о том, что было. Прости, прости меня…

Настя снова заплакала и уткнулась в мою грудь.

Не могу я терпеть женские слезы. Даже в этом близком к гневу нервном возбуждении мои руки потянулись к женщине. Непроизвольно я обнял ее. Настя потянулась для поцелуя и я опять не устоял. Ее обнаженное тело звало к себе. Сколько сил мне понадобилось в этот момент, чтобы устоять перед соблазном снова овладеть этой женщиной. Член же не был отягощен раздумьями и торчал как мачта, чувствуя близость пизды.

— Ты мой любимый муж, единственный…

Лучше бы Настя не говорила этих слов. Внутри все передернуло. Какой любимый? Какой единственный? Я оттолкнул женщину, встал с постели и ушел в душ.

Настя что-то делала на кухне, когда я вышел из душа. Она молчала. Я тоже молча прошел в комнату, чтобы собрать какие-то вещи на первое время. Оставаться здесь я не собирался. Я сел на край кровати и открыл сумку. Из нее выпал конверт, который мне передала регистраторша. Хотел было отложить его, но само собой получилось открыть. Инженер пансионата выражал благодарность за помощь в ликвидации аварии. Думал сразу бросить в мусор, но много текста не могло быть простой благодарностью, и я продолжил читать.

Судьба порой выкидывает такие коленца, что начинаешь серьезно задумываться о проведении, или, если хотите, высшем разуме, который следит и направляет нас по жизни. Даже таких грешников, как я. В письме было приглашение работать в Управлении курортов Подмосковья. Из письма узнал, что в соседнем поселке на базу отдыха требуется главный инженер. Он просил позвонить в течение дня, если я согласен. Немедленно набрал номер. Теперь я знал, куда поеду прямо сейчас.

Настя слышала мой разговор с инженером.

— Куда ты собираешься?

— Ты же понимаешь, что здесь я не останусь после всего этого…

— А как же я?

— Ты, мне кажется, тоже сделала свой выбор…ну, наверно не так я сказал. Это я сделал выбор. Прости, но я не вижу возможности удовлетворять твои сексуальные потребности. Я не смогу за четверых тебя трахать.

Да, это было грубо. Но это была правда.

— Ты хочешь развода?

— Я хочу уйти…

Не буду передавать вам сцену рыданий, уговоров и укоров. Странно, но уговаривать остаться и тут же сыпать обвинениями, нормально для женщин. Это логика противоречий женского поведения. Я просто молчал, чем еще больше заводил Настю. При этом я тоже чувствовал себя виноватым перед нею, но, блин, ее чаша вины перевешивала. Или не так?

Я собрал вещи на первое время. Получился чемодан и сумка.

С этим скарбом через три часа я стоял перед Катей.

— Что случилось? Ты опять в пансионат? Надолго? Я так рада снова тебя видеть. Как будто не расставались. Мне так грустно стало, когда утром тебя не увидела. Ты надолго? Скажи, у тебя все в порядке?

Катя, казалось, строчила словами, боясь остановиться, чтобы не расплакаться. Ее глаза были «на мокром месте». Это было очевидно.

— Все хорошо, радость моя. Все нормально. Предложили работу здесь неподалеку, вот приехал устраиваться. Примешь меня?

Катя бросилась мне на шею и я ощутил ее мокрые щеки.

Работу мне дали на крутой базе отдыха кремлевского управделами. Мне, как военному в отставке, отдали предпочтение по чистой анкете, хотя были другие претенденты.

База располагается всего в пяти километрах от поселка, где мы живем с Катей. Да, на базе у меня есть своя однокомнатная служебная квартира, где я остаюсь в дни дежурства или когда приезжают проверки или важные персоны. Оборудование там хорошее, так что работать легко.

Теперь вместо утренних пробежек езжу на работу на велосипеде, а зимой, наверно, стану на лыжи.

Да, в январе мы с Катей ждем ребенка.

Вот и закончился мой рассказ. Жду ваших комментариев, оценок, критики. Простите, что задержал окончание… дела…