Прошлый выпуск рассказа закончился словами
— Он черный!
— Негр, что ли?
— Нет, кавказец – ара или ещё какой-то. Зовут Серван.
— Армянское имя, а адрес или какие-нибудь сведения для контакта есть?
— Есть фамилия – Парлакян. Он оборонил визитку, а я подобрала, но чья она – не знаю.
Дождавшись 10 часов утра по Москве, позвонили Тане, нашей старшей сестре.
Смартфоны соединили в конференцию. Сумбурно, перебивая друг друга, мы поведали о разводе Светы и её беременности от Парлакяна.
— Как зовут подонка?
— Серван.
— У меня есть знакомый Парлакян Тигран. Не суетитесь, я сегодня или завтра прилечу.
Действительно, к вечеру Таня прилетела, встретили, обнялись, поцеловались я спросил:
— На такси?
— Подожди минутку, – попросила Таня, и тут зазвонил её телефон, – да, да, какой цвет? Выходим, я не одна с братиком и сестричкой, хорошо, хорошо.
На выходе стоял какой-то мужчина, лет тридцати, тёмно-русый, с хорошим шнобелем, увидев нас он бросился обниматься с Таней.
— Тиграша, – нежно проворковала она, – извини, что с такой просьбой, но ты единственный Парлакян…
— Всё потом, Танюха, сейчас едем ко мне, у меня гости в доме, я неделя, как освободился, но к тебе я, хоть с того света, прибежал бы…
— Знакомься, Светлана – моя сестра, а Владимир – мой братик, самый младшенький, самый любимый – мы направлялись в стоянке.
— Сейчас я тебя познакомлю с моим младшеньким, кстати, он жених твоей сестры…
— Да? И когда они обручились?
— Не бери в голову, он, братик, как целку твоей сестре сломал, с тех пор и ищет. В Барнауле говорят была последняя целка.
— Тиграш, мои родственники немного снобы, не употребляй ненужных и странных слов.
Мы дошли до стоянки, нам навстречу двигался явно кавказский мужчина, вышедший из бежевого мерседеса – черноволосый, слегка кучерявый, стройный спортивного вида с усиками и небритый.
— Мой брат Сережа, тоже Парлакян, мы двоюродные – кузены, но друг за друга держимся покруче родных.
— Он, – пискнула Света мне на ушко, – никаких сомнений.
— Тигран, сейчас сбросите нас у нашего дома, я с дороги отдохну, а завтра или вы к нам или встретимся в каком-нибудь кафе.
— Меня устраивает. Завтра к 18 часам в «СытоНакрыто», наше родовое кафе, мой дядя Самвел там хозяином, знаете, где? Между Челюскинцев и Ленина. Я пока живу там же, где ты бывала, Таня, к 23 останусь один – жду…
— Будет видно, – как раз доехали до нашего дома, мы выскочили, они поехали дальше.
— Будем разбираться, дорогие мои родственники, где ты девственность потеряла, Света?
— Какая девственность, я уже год замужем, ещё у нас операция была обмен братьями, два месяца непрерывного секса.
Мы подробно рассказали Тане, все перипетии, и про начало, и про середину, и про порнофильм, и про конец, про развод Светы.
— Никаких половин стоимости квартир твой Гена не получит. Мы с Геной, Тиграном и Сашей учились в одном классе. Тигран был самый хулиганистый, Саша самый умный, а Гена самый на букву «Г».
— Какой Барнаул маленький, из четырех знакомых мужчин четверо любовники моей сестры- вставила Света.
— Только один, Света, – поправила Таня. – Мы дружили с Сашей, пока не появился Тигран. Тут мне голову снесло, я уже и замуж за него собралась, но его посадили, а я беременна и вышла замуж за другого. У Тиграна мама – русская, и мой сынок Паша не был похож на армянина, а черный волос – от бабушки-татарки, хотя наша мама была блондинистая татарка, но мой муж этого не знает и кормит кукушонка. Если Тигран пальчиком поманит, у него готовый родной по крови сын, я полечу к нему. Сегодня вечером тоже не удержусь – поеду. Это наше татарское проклятие в женском роду – мы шалавые, и можем любить двух или даже трёх мужчин одновременно, но по очереди. Никаких тройничков и прочей развратности.
Мы сидели со Светой свесив уши, неужели наша Таня – такая горячая штучка?
— Теперь о тебе, Вовик, что там за история с Катей?
— Катя – жена твоего ухажёра Саши. Ей и нашей Светке пришла мысль в голову, что их братья так и не найдут себе подруг, они обдумали и помогли нам стать мужчинами. У Кати проблема с беременностью – Саша бесплоден, и он предложил продолжать наше общение, до Катиных родов, когда бы они не наступили. Но Катя выбрала его, когда вопрос стал ребром. Катя очень живая, рисковая особа, ей в кайф секс на публику, анальный секс, она хотела меня унизить страпоном, но я не поддался. Но всё уже в прошлом…
— Я знаю Сашу, он не успокоится, пока Катя от тебя не понесёт, тем более, мы окажемся в родстве, а когда-то мы с ним так зажигали, – мечтательно протянула Таня. – Света, так как ты ухитрилась стать девочкой?
— Серван, оказывается, он Сережа, завалил меня на кушетку в подсобке стянул джинсы отодвинул стринги с промежности и всадил, он был сильно пьян, я тоже пила, кровь могла быть, когда он без смазки попытался поиметь меня еще и анально, нарвался на царапанье, но ни анального проникновения, ни крови не было.
Мы наскоро поужинали пельменями – дежурное блюдо в Сибири – и Таня укатила на вызванном такси к своему любовнику.
Света осталась со мной, мы хорошо провели время, теперь уже поздно об инцестах думать, икринка уже в Светке, а секс у нас уже был, повторение – мать учения.
— Зачем мы с тобой, Вовик, огород городили, разрушили две семьи, сорвали Таню из Москвы, она присела на бывшего, считай третья семья разрушена. Дала бы я тебе, как хотела в самом начале, ты бы поё.ывал меня, время от времени, после Димы, а особенно после тебя я ни за что не хочу возвращаться к Гене, на букву «Г», только не подумай «годится».
— А после Серёжи – хочешь?
— Нет, Вовик, у него очень большой, твой для меня идеален.
— Ну-ка, давай проверим.
Проверили, ещё раз, потом она предложила использовать страпон.
— Ни за что!
— Дима терпел… Я все-таки схожу за страпоном, не для тебя, не бойся, для себя.
— У меня есть новый фаллоимитатор, это будет получше страпона.
Мы до утра не могли успокоиться, то она хотела, то у меня вставал, то задремав, я просыпался от губ на члене.
Только часов в восемь мы успокоились и уснули, чтоб не было повторения прошлого Свету положили в кабинете и правильно сделали. Утром проветрили всю квартиру на случай, чтоб Таня не увидела или не унюхала, что мы переступили табу, приготовили яичницу из восьми яиц, кофе заварили в турке, сидим смотрим друг на друга,
Света говорит: «Давай?».
— Скоро Таня придёт. Ты лучше думай, что будешь делать с беременностью. Это не рассосётся. Кстати, ты почему не бреешься?
— Зачем? Я на голове блондинка, на это парни клюют, а когда видят, что я и там блондинка им голову сносит, парни же тупые не понимают, что крашено.
— Ты хочешь сказать, что кроме мужа, Димы, Сережи и меня у тебя ещё парни есть?
— Ты, как прокурор, конечно, есть. У меня счёт открыт, но не закрыт, будет вариант я своего не упущу…
— Ну ты даешь!
— Я об этом и говорю, да даю.
— Огласите весь список, пожалуйста.
— Если весь список тебе дурно станет, не зли меня. Я тебе хорошее приключение устроила, или ты был против?
Я только покачал головой: «Не против».
— А всё-таки, Света, дальше меня не пойдёт, про самых одиозных из списка расскажи, без имен, просто, как познавательную информацию.
— Самый одиозный ты. Я давно к тебе приглядывалась: хотела тебя и запрещала себе. Даже думала тебе втёмную секс организовать. Это знаешь, когда конюшня горит, конюхи закрывают лошадям голову мешками, если лошадь не видит, она и не паникует.
— Ты и лошади ничего общего…
— Я у писательницы Оффил прочитала. Вот и с тобой так хотела, – выкрасть, мешок на голову, изнасиловать и вернуть на место. Тут Катя подвернулась со своим проектом «Обмен братьями», в начале всё было ничего, даже весело, но как на тебя посмотрю – хочу тебя, особенно, когда Катя расхваливала твои сексуальные подвиги и действия – убить её хотела, что не со мной ты это проделываешь. Итог и тебе и мне известен – инцест.
— Ой вы дурные, – раздались хихиканья Тани, которая как оказалось, подслушивала, – вы можете шпилиться сколько угодно. Ты, Света, дочь умершей при родах сестры отца нашей тети Вали, а ты, Вовик, – сын Пети, когда папа маме изменил, а она его на этом поймала, сказала: «Первый кого увижу, вот тому и дам». А дядя Петя всегда же крутился во дворе, то с животными, то с детьми. Мать думала попугать отца, а он в бутылку полез: «Иди, давай, трахайся». Нашла коса на камень – два-три дня спорили. Мать его прощала, отец же требовал, чтоб она дала Петру.
Доигрался, мать вышла средь бела дня, подошла к Петру, отец за всем наблюдал из дома, и они вместе ушли в его каморку. Вышла мать через пять часов. Ну, дала и дала, думал папа, а тут вдруг беременность. Отец требовал сделать аборт, что, мол, негоже от быдла залетать, но мать было не переспорить. А когда ты родился, после девок первый парень, он тебя полюбил больше всех детей. Правда, мама его успокоила, что Петру не давала, просто чтоб проучить отца, сидела у Петра книжку читала, беременной стала за три недели до этого, от отца. Отец даже с калькулятором высчитывал, чья сперма попала в матку его жены. Вроде счет сошелся, а когда в Индонезии папа опять попался с проституткой, заразив и себя и маму триппером, мать сказала отцу, что его детей нет в семье ни одного, с Петром она уже много лет трахается, и у него не три сантиметра, как у отца, Аня и Вовик – оба Петровичи. А две старшие дочки дети бывшего председателя колхоза, ныне пенсионера Силантьева Николая Ивановича. Отец взорвался и ударил мать, она упала на какой-то угол чего-то (я читала результаты следствия на английском не до конца понимала суть вопроса) от чего скончалась. Отец, видя это повесился. Когда мы с мужем приехали, распорядились похоронить там же, урны и прах мы купили в Индии, дальше чистая бутафория. Так что, братик и сестричка, вы не родственники, трахайтесь сколько хотите.
