Она больше не была моей / She Wasn’t Mine Anymore © delayedaction

Она больше не была моей / She Wasn't Mine Anymore © delayedaction

*****************************

Трудно было взять в руки газету или посмотреть новости по телевизору, чтобы не увидеть, как разводится какая-нибудь знаменитая пара. Казалось, что большинство браков знаменитостей длится не годы, а месяцы, и вскоре после развода один или оба снова вступают в брак. Также казалось, что их разводы воспринимаются довольно спокойно. Однако бывают и исключения, когда знаменитые пары остаются женатыми или просто вместе на протяжении многих лет, как и обычные люди. Я всегда считал, что долгие отношения знаменитостей – это нечто особенное, потому что им приходится прилагать больше усилий, чтобы сохранить их. Но опять же, я могу ошибаться. Если бы вы были по-настоящему влюблены, вам не потребовалось бы много усилий для поддержания отношений. Я перестал читать или слушать, как "говорящие головы" по телевизору описывают знаменитостей так, будто все на свете должны беспокоиться и переживать за них, их отношения и образ жизни. Их жизнь ничего не значила ни для меня, ни для окружающих.

Однако иногда я задумывался о том, как бы я повел себя, если бы моя жена захотела развестись. Взорвусь ли я? Заплачу? Стану умолять? И что послужило бы причиной того, что кто-то из нас захотел бы развестись. Насколько я знал, мы были счастливы. Мы все делали вместе. У нас были вечера свиданий, которые нравились нам обоим, и у нас была работа, которая нравилась нам обоим. Все в нашей жизни было почти идеально, пока мне не сказали, что я отправляюсь в Корею на год без жены.

В то время я был капитаном армии. Меня зовут Уильям (Билл) К. Кристофер. Лоис Диана Кристофер – так звали мою жену. Она продавала косметику от известной на всю страну компании. Дела у нее шли неплохо, потому что у нее было еще несколько женщин, с продаж которых Лоис получала процент. Не думаю, что они считались ее сотрудницами, но они каким-то образом покупали косметику через Лоис и отчитывались перед ней обо всех своих продажах, а она получала долю от всего, что они делали.

Кроме того, каждый год у них проходили съезды, и Лоис никогда их не пропускала. Я дважды ездил с ней, но поклялся, что больше никогда не поеду. Тысячи увлеченных, кричащих женщин в конференц-центре – это было выше моих сил.

Мы оба знали, что мне предстоит короткое турне без сопровождения, но всегда надеялись, что я затеряюсь в списках людей и обо мне забудут. Этому не суждено было случиться. Я был отправлен в 13-месячную командировку в Корею. День моего отъезда был печальным для нас обоих, как и для всех других солдат, которые делали это до меня.

Первоначально я был направлен в штаб Восьмой армии в качестве офицера по проектам в оперативном управлении. Я проработал там менее трех месяцев, когда меня перевели в штаб главнокомандующего. Для меня это было огромное повышение. Не по званию, но по престижу.

Мы с Лоис поддерживали связь. Мы почти ежедневно говорили о том, как нам одиноко и как сильно мы скучаем и любим друг друга.

Однажды она сказала мне, что собирается на съезд своей компании. Она не пропускала ни одной, поэтому я вполне ожидал этого. Это будет проходить на Гавайях, и она купила два новых купальника, чтобы взять их с собой. Она прислала мне фотографии, на которых она их демонстрирует, и когда я увидел ее в них, то заскучал по ней еще больше. Если вы думаете: "Кто сделал эти фотографии?", то я скажу вам, что на снимках с ней были три женщины из ее группы.

Я был в своем кабинете, который находился через две двери от кабинета командующего генерала, когда его секретарь принесла график его поездок на следующий месяц. Они всегда были засекречены "до события", что означало, что о его планах поездок знали только те люди, которым это было необходимо. После того как они происходили, это уже никого не волновало, поэтому засекречивание отменялось.

Итак, в его расписании значилось, что он участвует в трехдневной конференции на Гавайях, затем уходит в отпуск на неделю, а потом посещает встречи в Вашингтоне. Он должен был отсутствовать целых две недели. Посмотрел на календарь на своем столе, и два дня совпали с конференцией Лоис. Я тут же вписал свое имя в список пассажиров самолета генерала. Я собирался на Гавайи.

Я прилетел за два дня до того, как она должна была прилететь. Мой план состоял в том, чтобы сделать ей сюрприз, провести с ней съезд, а затем улететь домой еще на десять дней. Я должен был пересечься с самолетом генерала в Вашингтоне, чтобы улететь обратно в Корею. В ее отеле были свободные места, пока не начали прибывать участники съезда, и я попросил номер. Я сказал, что в качестве сюрприза встречу там свою жену. Они проверили ее бронь.

— Это не будет большим сюрпризом, доктор Николс. Она уже зарегистрировала вас.

Я был ошеломлен.

— Зарегистрировала?

— Да, сэр. Если хотите, я могу поместить вас в этот номер.

— Позвольте мне позже вернуться к вам.

Я почти бежал, уходя оттуда. Кто, черт возьми, был доктор Николс? Можно было позвонить ей и выяснить, что происходит, но если бы что-то случилось, у нее было бы время все изменить. Я чувствовал себя так, словно попал в один из тех романтических романов, где муж сидит в холле отеля, ожидая появления жены и ее любовника, и сталкивается с ними лицом к лицу. Либо он застает их в номере, когда они трахаются, или только начинают трахаться, или только что закончили трахаться.

С другой стороны, я мог слишком остро реагировать и все было совершенно невинно – и если я действительно в это верил, то был глупее грязи.

Итак, у меня было почти два дня, чтобы решить, что делать. Отель, в котором она будет жить, мог предоставить мне комнату до тех пор, пока дамы не начнут заселяться, тогда мне пришлось бы переехать, так что я мог бы поселиться где-нибудь еще. Это было легче сказать, чем сделать. Ни в одном отеле Гонолулу не было свободных номеров. Потом я вспомнил, что у военных есть гостиница. Я нашел их номер и позвонил. У них была свободная комната, я взял такси и заселился.

Через час я уже сидел на пляже и думал, что делать. В итоге я лег спать в три часа ночи. На следующий день я с утра ходил по магазинам, а после обеда вернулся на пляж.

Лоис должна была приехать рано утром, поэтому я оделся в то, что, по моему мнению, соответствовало моим планам, и отправился в ее отель. Толстовка, которую я купил накануне, была натянута на голову, а солнцезащитные очки были такими большими, что закрывали не только глаза, но и, практически, все лицо. Когда я подошел к стойке регистрации, то снял солнцезащитные очки и откинул капюшон настолько, чтобы служащий мог меня видеть, но если бы там были камеры, то они не смогли бы меня опознать: по крайней мере, я на это надеялся.

— Моя сестра приезжает на съезд. Не могли бы вы сказать мне номер ее комнаты?

— Извините, сэр, но все люди, приехавшие на съезд и остановившиеся у нас, уже прошли предварительную регистрацию, и их ключи находятся на стойке регистрации в конференц-центре по соседству.

— Спасибо.

Я снова надел очки и натянул толстовку. Скорее всего, в конференц-центре будет меньше камер, но я все равно не снимал капюшон и очки. Отстояв длинную очередь, я задал тот же вопрос женщине за регистрационной стойкой. Она заглянула в свои файлы. Она поселилась в номере 1286, и похоже, что она и ее муж только что зарегистрировались.

— Спасибо, — сказал я и ушел.

На стене в другом конце комнаты висела большая доска объявлений с надписью "Найди свою группу". Подойдя к ней, я нашел группу Лоис. Через два часа у нее должно было состояться занятие по улучшению цвета кожи. Там же был указан номер аудитории. Я нашел класс по длинному коридору со скамейками вдоль обеих стен. По коридору постоянно сновали женщины, и я никогда не слышал такой болтовни. Там и мертвый не мог бы лежать.

Примерно, за десять минут до начала занятий я увидел, что она идет с двумя другими женщинами. Я надел очки и толстовку, но единственное, на чем она была сосредоточена – это на разговоре с дамами.

Значит, она была там. Осталось выяснить, был ли с ней доктор Николс, кем бы он ни был, черт возьми. Я вернулся в отель и сел в холле, не зная, что делать дальше. Я наблюдал за тем, как два охранника ходят вокруг и, наконец, выходят через немаркированную дверь. Через несколько минут один из них вышел в гражданской одежде, и у меня возникла идея. Я вошел в комнату и огляделся. Там было что-то вроде кабинета, в котором никого не было. Из кабинета вели две двери. Одна была обозначена как мужская, другая – как женская. Я вошел в мужскую комнату. Услышав, как работает душ, я огляделся. На скамейке перед рядом шкафчиков лежала форма охранника. Подняв ее, я пошарил по карманам и нашел несколько карточек-ключей на цепочке. Я положил их в карман и вышел, убедившись, что толстовка и очки на месте.

Выйдя из отеля, я шел до тех пор, пока не почувствовал себя достаточно безопасно, чтобы посмотреть на карточки-ключи. Я огляделся вокруг – повсюду были камеры. Я зашел в магазин гавайских рубашек и, не снимая очков, направился в мужской туалет. Конечно, на одной из карточек-ключей было написано "МАСТЕР". Я улыбнулся.

Я подумал, что как только охранник обнаружит пропажу своих карточек, все камеры в отеле будут работать непрерывно, так что мне придется быть осторожнее. Снова надев очки, я отправился по магазинам. Я нашел светлый парик и вернулся в отель, где переоделся в брюки и спортивную рубашку, надел светлый парик и солнцезащитные очки.

Вернувшись в конференц-центр, я проверил, где находится ее группа. Она все еще была в классе, поэтому я направился к ее комнате. Постучав в номер, я сказал:

— Охрана отеля.

Я сделал это дважды. Ответа не последовало, и я вошел внутрь. Ее чемодан и сумка были на месте. Я знал, что они принадлежат ей, потому что на багажных бирках был мой почерк. На другом чемодане и сумке было другое имя. Доктор Ричард К. Николс. Кровать выглядела так, словно на ней кувыркались, так что я предположил, что они нашли время для быстрого секса, прежде чем отправиться по своим делам. Его одежда была разбросана, как и ее, впрочем, ее одежда всегда была разбросана. Должно быть, он был либо в бассейне, либо на пляже, потому что его бумажник и все остальное, что можно было бы найти в карманах мужчины, лежало на тумбе в ванной.

Мне не потребовалось много времени, чтобы собрать все, что у них было, и запихнуть все это в оба чемодана, пока больше не стало что запихивать. Поместилась даже ее косметичка. Видимо, у них было не так много вещей, потому что мне не понадобилась тележка. Я положил на кровать пару ее трусиков и пару его шорт. Положив его бумажник в карман, я поправил парик, надел очки и вышел. Всю дорогу по коридору, в лифте, в вестибюле и на стоянке такси я не поднимал головы.

Первый таксист в очереди погрузил два чемодана в багажник, пока я усаживался на заднее сиденье.

— Аэропорт, пожалуйста.

Он отвез меня туда, я заплатил ему, взял два чемодана и встал снаружи. Я стоял там и аннулировал все кредитные карты Лоис, даже ее деловую. Они не задали ни одного вопроса, просто согласились аннулировать их. Я также отключил ее телефон. Все немедленно. Затем я аннулировал все карты и телефон доктора Николса. На следующем такси я вернулся в свой отель. Я позвонил на базу ВВС, чтобы узнать, есть ли рейсы, отправляющиеся обратно в CONUS (Континентальные Соединенные Штаты). Иногда там были свободные места, так что военные и их семьи могли прокатиться просто так. Один из рейсов отправлялся на базу ВВС Макдилл во Флориде очень рано утром на следующий день. Я забронировал себе место в нем.

Когда стемнело, я отнес два чемодана вниз по трем лестничным пролетам, через заднюю дверь, где не было камер, потому что я проверил, выбросил их в мусорное ведро и вернулся в номер, чтобы вздремнуть и подготовиться к полету в Макдилл.

Полет был долгим, и в самолете не было никакого обслуживания, кроме кофе и закусок, которые они брали с собой для собственного пользования. У меня было несколько сырных крекеров и пара шоколадных батончиков, но их это не заинтересовало.

В Макдилле я быстро добрался автостопом до пассажирского терминала аэропорта Тампы и забронировал билет на рейс до Цинциннати. Это был самый ранний рейс, которым я мог добраться до Элизабеттауна, штат Кайер, и дома. В Тампе я арендовал машину в аэропорту Цинциннати и улетел. Дома я первым делом позвонил в компанию, занимающуюся переездами. Вторым делом я набрал в "Гугле" доктора Ричарда К. Николса. Он был пульмонологом в Элизабеттауне и был женат на докторе Джорджии Николс, педиатре, тоже из Элизабеттауна.

Я осмотрел вещи Лоис и открыл ее компьютер. У нее их было два. Маленький она постоянно носила с собой для работы. Там было много электронных писем между ней и Николс за шесть месяцев. Меня не было восемь. Они начинались довольно невинно. Очевидно, однажды ей стало трудно дышать, и наша клиника направила ее к нему. Вскоре после этого они начали переписываться по электронной почте, потом прекратили и начали переписываться в мессенджере. Мне и в голову не приходило проверить его телефон на предмет сообщений, но я рад, что сделал это. Ни один из них не сдерживался, когда речь заходила об описании того, что они хотели сделать друг с другом и что делали.

Если у меня и были какие-то сомнения по поводу их отношений, то его телефон их развеял. Это был полноценный сексуальный роман. Меня упоминали только тогда, когда говорили о том, что я вернусь домой и они закончат роман. Ни один из них не был влюблен в другого, им просто нравился секс.

Он спросил ее, найдет ли она другого любовника на нашем следующем месте службы, и она ответила, что, скорее всего, нет, если только я не отправлюсь в очередную командировку без сопровождения. Он сказал ей, что если это случится, она может вернуться к нему. Она ответила ему отказом. Когда все закончится, все будет кончено. Тогда он сказал ей, что следующие несколько месяцев им придется провести как можно лучше. Когда речь зашла о съезде, они оба решили, что это слишком хорошая возможность, чтобы не воспользоваться ею, и решили поехать вместе. Он мог легко сказать, что это связано с медициной, и жена не стала бы возражать.

Компания по переезду приехала на следующий день, и все, что я хотел, отправилось в местное хранилище. Все остальное отправилось к родителям Лоис в Техас. Мы жили в служебном жилье, поэтому я позвонил им и сказал, что развожусь, освобождаю квартиру и все. Когда она вернулась на следующий день, ей негде было жить.

Следующей моей миссией был офис миссис доктор Николс.

— Простите, сэр, но вам нужно направление на прием к доктору Николс.

Я протянул администратору бумажник доктора Ричарда Николя.

— Это мое направление. Я выйду отсюда через пять минут.

Я посмотрел на часы. Через три минуты меня ввели в ее кабинет.

— Где вы это взяли? — спросила она.

— В гостиничном номере моей жены в Гонолулу.

— И что он там делал?

— Просто лежал там вместе с остальными вещами и очень измятой постелью. — Я передал ей его телефон. — Возможно, вы захотите просмотреть его сообщения до того, как они вернутся домой завтра.

— Как я скажу мужу, что у меня его бумажник? (От пер. – Я оборжался)

— Вы умная женщина. Вы что-нибудь придумаете.

— Спасибо, и я обещаю не впутывать вас в это дело. (От пер. – Опять ржу)

Машина Лоис была предоставлена ее косметической компанией, поэтому я не мог ее трогать. А вот моя машина принадлежала мне, и я отбуксировал ее в гараж на хранение. Компания оставила уведомление на двери дома, в котором она больше не жила, но должна была увидеть, когда приедет.

Я отправился в VOQ (офицерский квартал) на базе и снял комнату на то время, которое оставалось до отпуска. Сверившись с расписанием самолетов, я примерно представлял, когда она вернется, поэтому сел в свою арендованную машину и стал ждать. Был уже ранний вечер, когда подъехала ее машина. В квартирах младших офицеров не было гаражей, поэтому она припарковалась на улице. Она выскочила из машины и побежала к двери. На двери висело уведомление от эвакуаторной компании. Она сняла его и прочитала. Она отперла и открыла дверь, и я увидел, как она упала на колени, увидев пустую комнату. Входная дверь оставалась открытой, пока она бегала по дому. Стоя в дверях, она достала телефон и позвонила кому-то. Звонок длился недолго, и когда она бросилась к машине, на лице ее отразилась паника. Она оставила следы резины, когда рванула по улице. Я и представить себе не мог, что от машины может остаться такое.

Моя семья была родом из Луизианы, поэтому у меня не было рядом никого, кому можно было бы довериться. Остались друзья, которые были до того, как я уехал в Корею, но ни один из них не был настолько близок, чтобы рассказать о предстоящем разводе. Я чувствовал себя одиноким.

Мне потребовалось два дня, чтобы найти адвоката. Я хотел, чтобы ее обслужили, пока я еще там, поэтому дал ему ее номер телефона, и когда бумаги были готовы, он позвонил ей, чтобы она пришла к нему в офис. Все, что он сказал, это то, что у него есть для нее кое-какие бумаги. Я находился в конференц-зале и наблюдал по скрытой ТВ-камере, когда она вошла.

Когда ей подали бумаги, она потеряла сознание. Когда она пришла в себя, то спросила, где я. Мой адвокат не ответил.

— Он поймал нас на Гавайях, я знаю. Я не знаю, как, но знаю, что это был он.

Затем она спросила, когда сможет увидеться со мной. На этот вопрос он смог ответить:

— Полагаю, когда он появится.

— Когда увидите его, скажите ему, что это ничего не значило. Это был просто секс.

Когда он снова заговорил, в его голосе было больше, чем просто раздражение:

— Я занимался сотнями разводов, и за редким исключением изменяющий супруг никогда не говорит, что изменяет, потому что влюбился. Они неизменно говорят: "Это был просто секс". Ну, это никогда не бывает просто сексом. Кто-то всегда страдает, поэтому дело всегда в отношениях и в том, что в них что-то не так. Если вы любите своего партнера, действительно любите его, вам никогда не нужен "просто секс". Если ваши отношения крепки, вам никогда не нужен "просто секс".

— Вы все испортили, миссис Кристофер. Вы заключили прекрасный брак с прекрасным мужчиной и ради "просто секса" бросили его. Я думаю, вам нужно определить, что именно привело вас в постель доктора Николса, и попытаться это исправить. Не в этих отношениях, потому что для этого уже слишком поздно, но, возможно, в следующих.

Она вышла из его кабинета, медленно шагая с тем, что военные называют "взглядом на тысячу ярдов" – пустым, расфокусированным взглядом эмоциональной отрешенности бойцов от окружающих их ужасов.

Я не чувствовал удовлетворения, видя ее в таком состоянии. Она так и не позвонила мне, и я еще пару дней болтался по городу, прежде чем отправился догонять свой рейс в Корею.

Через три месяца после возвращения в Корею мой срок службы закончился, и я вернулся в Штаты, в Форт-Нокс. Я переехал в офицерскую квартиру в BOQ (Bachelor Officers Quarters – здания на военных базах США для расквартирования офицеров) и забрал со склада машину и личные вещи. Первым человеком, с которым я связался, был мой адвокат. До даты суда по делу о разводе оставался еще месяц или около того.

Первые несколько раз, проезжая по городу, я вполглаза искал машину Лоис, но так и не увидел ее. Большинство моих ужинов проходило в Офицерском клубе (О-клуб). Я был там уже четвертый или пятый раз, когда увидел ее. У нее был очень интимный ужин с другим офицером. Я узнал его: он тоже жил в BOQ. Мне не доводилось видеть ее с доктором Николсом, так что это был первый раз, когда я увидел ее с другим мужчиной, и это немного задело меня.

Я хотел закончить трапезу, не глядя на нее, но это было трудно. В какой-то момент мне показалось, что она увидела и узнала меня, но внешне она никак этого не показала. Когда я почти закончил трапезу, я подписал чек и ушел. Через два дня я увидел ее с тем же офицером. В тот раз она определенно увидела меня, и по ее реакции я понял, что она не видела меня два вечера назад.

Позже, в холле BOQ, я разговаривал с другим офицером, а рядом с нами сидели еще два офицера. Один из них был тем самым мужчиной, с которым я видел ее оба раза в клубе.

— Она, скажу я вам, та еще дразнилка, — говорил он. — Сегодня было наше третье свидание, и мы даже не поцеловались. Она встречалась с другими парнями, и все они говорят одно и то же. Ни один не сказал, что залез к ней в трусы. Все, о чем мы слышим – это о каком-то воображаемом муже в Корее.

— Если у нее есть муж, зачем она вообще ходит на свидания?

— Какая разница? Все, что мне нужно – это киска. И мне все равно, у кого она будет.

— Это довольно жалко, майор. Пытаться переспать с женой солдата, который находится за границей.

— Да ладно. Он в Корее, ради всего святого. А не где-нибудь на песчаной дюне. В Корее он может получить столько кисок, сколько захочет.

— Может, он и не хочет. Может, он любит свою жену.

— Оставьте меня в покое. Я не просил ее встречаться за его спиной. Это ее решение.

— Все равно довольно грустно, что вы пытаетесь переспать с ней.

Я поднялся в свою комнату. Было уже за полночь, когда в мою дверь постучали. Я спал в трусах, поэтому встал, так и не потрудившись одеться. Я открыл дверь, и там была она.

— Привет, Билл, — сказала она. Я просто стоял на месте. — Можно войти?

Я отошел в сторону. Она положила свою сумочку на столик у двери. Я пошел в спальню и надел брюки. Когда я вернулся, она смотрела в окно.

— Что тебе нужно, Лоис? — спросил я.

— Как ты узнал, что я изменила?

— Я был в твоем номере в отеле на Гавайях. Видел его вещи и заляпанную постель.

Она усмехнулась.

— Значит, это был ты. Я так и подозревала. Что ты там делал?

Я рассказал ей свою историю.

— Ты не оставил нам ничего.

— Я и не собирался.

— Мебель, которую ты отправил, все еще у моих родителей. Ты действительно придерживался политики выжженной земли, не так ли?

— Ты трахалась с другим мужчиной, пока была замужем за мной. Ты не должна быть вознаграждена за это.

— Ты рассказал его жене. — Это было утверждение, а не вопрос.

— Рассказал.

— И дал ей его телефон.

— И бумажник.

— Они разводятся, и это очень неприятно.

— Для нее это хорошо.

— Наш тоже будет неприятным?

— Не обязательно.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Ты подписала бумаги?

— Нет.

— Почему?

— Хотела дождаться твоего возвращения и сначала поговорить с тобой.

— Как ты узнала, что я буду здесь?

— Ты армейский офицер. Где же еще ты можешь быть? Я планировала большую, длинную речь, которая, как я думала, заставит тебя простить меня и принять обратно, но теперь это выглядит так… не знаю… неадекватным, так что, честно говоря, я не знаю, что сказать. Извинения с тобой не прокатят. Не c изменой, во всяком случае, и я, конечно, не могу отрицать этого, и я не могу свалить это на наркотики или алкоголь, так что я здесь, не имея возможности помочь своему делу.

— Ты права, так почему бы тебе не уйти.

— Потому что я тебя знаю. И тебя гложет мысль о том, почему твоя совершенно милая, невинная, любящая жена трахнулась с другим мужчиной. Не один раз. Не дважды, а по меньшей мере дюжину раз, и каждый раз получала от этого удовольствие.

— Хорошо. Хватит. Мне не обязательно слушать, как ты наслаждалась изменой. Убирайся.

— Ладно. Прости. Я зашла слишком далеко, но, думаю, ты все равно хотел бы знать, почему, не так ли?

— Я хотел первые несколько недель. Перебирал все, что мог сделать не так, но ничего не было. Я не сделал ничего, что могло бы спровоцировать твою измену. Как только я убедил себя в этом, мне стало все равно. Это стало твоей проблемой, а не моей.

— Ты прав. Это не твоя вина, но в глубине души ты хочешь знать, почему.

Я подошел к двери и открыл ее.

— Убирайся. Мне это неинтересно.

Она так и не села, подошла к двери, взяла свою сумочку и вышла.

Три вечера спустя в холле BOQ я подслушал, как офицер, который встречался с Лоис, хвастался, что наконец-то трахнул айсберг.

— У меня было ощущение, что она на кого-то злится и трахается со мной, чтобы досадить тому, на кого она злится, но мне было все равно. Я просто хотел трахнуть ее, и я это сделал.

Все остальные офицеры отругали его, и он стал персоной нон грата и, фактически, переехал из BOQ, потому что никто не хотел иметь с ним ничего общего.

Пришло время явиться в суд. Я и мой адвокат явились туда, как и Лоис со своим адвокатом. Судья спросил Лоис, почему она не подписала заявление.

— Потому что я думаю, что у нас есть шанс спасти брак.

Он посмотрел на меня.

— А вы что думаете, капитан? Есть шанс спасти его?

— Может, и был, пока три недели назад она снова не изменила. На этот раз с сослуживцем.

Я солгал судье – шансов на спасение брака не было.

— Как вам это, миссис Кристофер? Он прав?

— Нет, сэр. Он не прав.

— Что ж, похоже, у нас разные мнения. Вот за что я люблю свою работу. Капитан Кристофер, какие у вас есть доказательства того, что она изменила?

— Слово офицера, с которым она изменила.

— Сослуживца? Это довольно низко с его стороны, не так ли?

— Да, сэр. Почти так же низко, как жена, которая изменяет, — ответил я.

— Миссис Кристофер, не могли бы вы дать присягу, пожалуйста?

— Зачем?

— Потому что я собираюсь привести вас к присяге и задать вам тот же вопрос, который задавал раньше.

— А если я не захочу?

— Тогда я брошу вас в тюрьму за неуважение к суду. Понимаете, как это работает? Мне нужна правда. Если вы отрицаете, что изменяли, тогда мы позовем сюда джентльмена, с которым, по словам вашего мужа, вы изменяли, и зададим ему тот же вопрос, и так далее, и так далее. В конце концов, мы доберемся до правды. А теперь, пожалуйста, дайте присягу.

— Хорошо, я изменила. — Она почти кричала. Она посмотрела на меня. — Теперь ты счастлив?

— Пока нет.

— Развод разрешен, — сказал судья, стукнув молоточком.

Я посмотрел на нее.

— Теперь я счастлив.

И все пошло по-моему. Она получила половину того, что у нас было. Это было все.

Прошло несколько месяцев, мы изредка виделись, но не разговаривали. Доктора Николсы развелись вскоре после нашего развода. Я не знал и не беспокоился о том, что он и Лоис снова стали трахаться. И до сих пор не знаю.

Однажды субботним утром я сидел в холле BOQ и читал, и тут вошла женщина-майор, таща за собой чемодан и сумку.

— Вам нужна помощь, майор? — спросил я, вставая и направляясь к ней.

— Нет, спасибо, капитан. Я вполне способна сама.

Она сказала это с кофром на плече, размером со ствол дерева.

— Я не подразумевал, что вы не способны. Я просто спросил, не нужна ли вам помощь, — ответил я, сел на свое место, снова взял в руки National Geographic и продолжил читать.

Она дошла до лифта, нажала на кнопку и стала ждать, причем с нетерпением, потому что нажимала на кнопку еще, как минимум, два раза. Может, она просто очень сильно хотела в туалет, подумал я и усмехнулся.

Позже я видел ее в "О-клубе", но мы так и не поговорили. Так продолжалось две недели. Она была противной со всеми, поэтому мы все держались от нее подальше. Затем наступило первое холодное утро. Погода менялась, как это бывает, и до этого момента у нас была отличная осень, а тут бац! Наступило то самое холодное утро. Я шел к своей машине и увидел, как майор заглядывает под капот своей машины. К тому времени мы все уже знали ее фамилию, потому что она была на бейджике, который она носила. Это была Брэдли: мы не знали и не интересовались, как ее зовут.

— Простите, капитан, но не могли бы вы мне помочь? Моя машина не заводится.

Я продолжал идти.

— Крутое дерьмо, леди.

Сев в машину, я уехал. Позже я узнал, что другой офицер услышал меня и повторил то же самое. В тот день после работы я припарковался рядом с ее машиной. Когда я выходил из машины, подъехал служебный эвакуатор, и она вышла из BOQ. Она сверлила меня взглядом. Несколько человек наблюдали изнутри, как они эвакуируют ее машину. На следующее утро мне пришлось рано ехать в офис. Погода была просто отвратительной. Шел ледяной дождь, который пробирал до костей. Увидев фигуру, сгорбившуюся под холодным дождем, я остановился и опустил пассажирское окно.

— Эй, солдат. Подвезти?

Фигура повернулась, и это оказалась майор Брэдли. Она смотрела на меня несколько секунд, не отвечая. Я не собирался сидеть там с опущенным окном и проливным дождем.

— Как хотите, — крикнул я.

Я поднял стекло.

— Да, пожалуйста, — сказала она.

— Куда? — спросил я.

— К инженерной службе, – ответила она.

Инженерная служба – это люди, занимающиеся строительством и обслуживанием. Они заботились об освещении, отоплении, водопроводе, дорогах и так далее на протяжении всей установки. Поездка была молчаливой, пока мы не добрались до места, и она поблагодарила меня, выходя из машины.

— С удовольствием, — сказал я с сарказмом.

В тот вечер ее машина была припаркована у здания BOQ.

Как офицеры, мы могли питаться в столовой вместе с солдатами, в "О-клубе" или готовить в своих маленьких квартирах в BOQ. Мне нравилось иногда готовить. Большинство остальных чаще всего ели в "О-клубе". Я ел пару раз в неделю, и у нас были небольшие группы, которые сидели вместе. По выходным большинство личного состава, проживавшего в BOQ, уезжало домой или в другие места, так что это место казалось пустынным.

Я, конечно, видел майора Брэдли в клубе за едой, и всегда в одиночестве, что не удивительно. Однажды воскресным вечером в клубе было почти пусто, и я был один. Я был удивлен, когда она подошла к моему столику и спросила, можно ли ей присоединиться ко мне. Я встал и огляделся.

— Вы уверены, что вам не будет удобнее за другим столиком? — спросил я.

— Уверена.

— Тогда прошу вас. — Я указал на стул напротив моего.

Официант появился из ниоткуда, придержал для нее стул, положил ей на колени салфетку и дал меню.

— Не желает ли майор выпить? — спросил он.

— А вы что пьете? — спросила она.

— Джин с тоником.

— Мне то же самое, — сказала она официанту, и он ушел. — Кстати, меня зовут Донна.

Мы потянулись через стол и пожали друг другу руки.

— Уильям, но, естественно, все зовут меня Билл.

Она ничего не сказала, пока изучала меню. Я сидел и ждал, пока она сделает заказ.

— Пожалуйста, — сказала она, сделав заказ, — не ждите. Ваша еда остынет.

— Ничего страшного, — сказал я, не придавая этому значения.

Как раз перед тем, как ей принесли еду, официант отнес мою тарелку на кухню и вернул обе вместе. Моя была разогрета. Мы с майором ели, в основном, в молчании. Мы делали общие замечания о погоде и работе, но не более того. Когда мы закончили, то встали, чтобы уйти. Мы остановились, чтобы взять свои пальто, и быстрым шагом на ледяном ветру отправились в BOQ. Внутри мы оба направились к открытому лифту. Она вышла на втором, а я на третьем.

Следующие несколько дней были не такими ледяными, как раньше; о, ветер по-прежнему был ледяным, но майор Брэдли – нет. Это не было потеплением отношений, но она хотя бы говорила. Остальные офицеры приняли это к сведению и обвинили меня в том, что я целую ее задницу, к чему, кстати, некоторые из них проявили интерес. Я упомянул об этом, потому что ее задница была довольно симпатичной, даже когда она была в форме. Некоторые парни слонялись вокруг в надежде, что она появится в штатском, чтобы они могли попускать слюни на ее задницу.

В BOQ было еще два майора, они были, примерно, ее возраста. Нас было пять капитанов, четыре первых лейтенанта и пять вторых лейтенантов. Капитаны, включая меня, и все лейтенанты были моложе ее, а я – примерно, на два года.

Однажды вечером, после того как мы с ней вместе поужинали в клубе, мы сидели в холле и болтали, пока пара молодых лейтенантов не начали играть в бильярд и не стали немного шуметь.

— Я пойду в свой номер, — сказала она.

— Я тоже, — сказал я.

Она посмотрела на меня.

— Вы сказали, что идете в мой номер, капитан?

— Нет. Я имел в виду, что иду в свой номер. — Я запнулся в своих словах.

— О, — сказала она и улыбнулась.

Это была приятная улыбка.

В лифте она посмотрела на меня.

— Мне жаль, что я начала как лошадиная задница. Может быть, когда-нибудь я расскажу вам, почему.

— С удовольствием послушаю, — предложил я.

После этого наши отношения кардинально изменились. Мы ели вместе несколько раз в неделю, в том числе в моем номере. Ее отношение ко всем остальным тоже изменилось, и я получал множество вопросов о том, что я сделал, чтобы изменить ее.

Однажды утром она позвонила мне и сказала, что у нее день рождения, и спросила, не поужинаю ли я с ней.

— Не в клубе. Мы можем пойти куда-нибудь в центр города.

— Было бы неплохо, — сказал я.

Она вышла из лифта, и все рты в холле раскрылись. Мы привыкли видеть ее только в форме и повседневной гражданской одежде, поэтому, увидев ее одетой для выхода в свет, мы все были удивлены. Я встретил ее на полпути через весь зал, и она взяла меня за руку, пока мы шли к выходу.

Я выбрал ресторан и выбрал лучший в городе. Он был немного дороговат, но он того стоил. Она была недовольна, когда я настоял на оплате. Она утверждала, что пригласила меня, поэтому я ее гость, а значит, она должна платить. В ее поведении начали проскальзывать нотки прежнего отношения. Я протянул руку через стол и взял обе ее руки, главным образом для того, чтобы она не ударила меня.

— Если ты настаиваешь на том, чтобы заплатить, то давай, но я хочу тебе кое-что сказать. Это превращается в хорошую дружбу, но если твое дерьмовое отношение начнет выходить наружу, как это, похоже, уже начинается, это будет последний раз, когда я с тобой разговариваю. Ты поняла? — Она кивнула. — А теперь я сочту за честь, если ты позволишь мне в этот вечер угостить тебя. Если в день моего рождения мы все еще будем разговаривать, ты сможешь угостить меня. Хорошо?

Она улыбнулась.

— Хорошо, и спасибо.

Вернувшись в BOQ, она пригласила меня в свой номер, чтобы выпить. Ее номер сильно отличался от моего. Ее номер был украшен. Мой же был просто комнатой с мебелью и занавесками. Было уже три часа ночи, когда я вернулся в свой номер. На следующий день мне предстоял тяжелый день на работе.

Наши свидания стали обычным делом, как и наши поцелуи. Секс еще не вошел в меню, но мы оба знали, что он наступит.

И он наступил в нашу шестимесячную годовщину. Мы поужинали в ее номере. Она готовила почти так же хорошо, как и я.

Я сидел на ее диване. Она подошла ко мне, подняла юбку достаточно высоко, чтобы залезть на меня, и села на мои ноги, положив колени на диванные подушки. Я смотрел, как она это делает, и впервые увидел ее ноги до бедер. Ее ноги находились по обе стороны от меня, и юбке нужно было еще немного приподняться, поэтому я протянул руку и помог ей задрать ее до талии. Ее трусики – те, что были на ней – были легкого светло-голубого цвета с множеством кружев. Она наклонилась и поцеловала меня долгим и нежным поцелуем. Она сделала это во второй раз, только в этот раз она использовала свой язык: мы оба сделали это. Она откинулась назад, посмотрела мне в глаза и положила руки мне на плечи.

— У меня почти год не было секса, Билл. Мой муж изменил мне и заразил меня венерической болезнью. Мне было так стыдно. Я поклялась, что больше никогда не буду заниматься сексом. Я поняла, что это было нереально, и отменила клятву после встречи с тобой.

— Мой развод был еще свеж, когда я впервые пришла сюда, и, как ты знаешь, мое отношение оставляло желать лучшего. — Она начала расстегивать пуговицы на моей рубашке. — Я сменила фамилию на девичью и пользуюсь ею.

Она наклонилась и поцеловала меня в губы, затем перешла к шее. Она хотела поцеловать мою грудь, но для этого ей пришлось отодвинуться назад. Она поцеловала ее несколько раз, а затем села и подалась вперед. Она почувствовала, как это отразилось на моем члене, улыбнулась и продолжила двигаться. Туда-сюда. Взад-вперед. Я дотянулся и начал расстегивать пуговицы на ее блузке. Лифчик был такой же, как и трусики, светло-голубой с множеством кружев. Она выпуталась из блузки, потянулась сзади к спине и расстегнула лифчик. Она стянула его, и я смотрел на ее сиськи, а она – на меня.

Я не мог решить, ласкать их или сосать… поэтому я сосал. Затем я стал ласкать, и через некоторое время я уже не знал, что мне делать, поэтому я встал, заставив встать и ее. Взяв ее за руку, я повел в спальню. Квартиры в BOQ маленькие, и если поставить в спальне двуспальную кровать, то в ней не останется места для всего остального. Нам нужна была только кровать. Она плюхнулась на нее и тут же принялась расстегивать юбку, а я в это время расправлялся со своими туфлями, брюками и трусами. Я переместился к ней между ног на живот, и мой язык сразу же добрался до ее киски. Она потянулась и раздвинула губы, открывая моему языку доступ. Я лизал и сосал до тех пор, пока она не начала подпрыгивать на кровати. Затем мои губы нашли ее клитор и стали сосать… сильно. И тогда она взорвалась в первый, второй и третий раз.

Наконец, она оттолкнула мою голову от своей киски, и я склонился над ней на коленях.

— Боже мой, дай мне перерыв. Мне нужен отдых. Ты хоть представляешь, что ты только что со мной сделал? Такого еще не было, а ведь твой рот не первый.

Я предполагал, что я не первый, кто делал ей куни, но услышать это от нее было немного неприятно. Почему? Не знаю, но задело, но ненадолго. В конце концов, она была замужем. Если она так отреагировала на мой язык, то мне не терпелось увидеть, как она отреагирует на мой член. Я протянул руку вниз, дважды вздрочнул и направил его внутрь. Она накрыла рот подушкой, чтобы не закричать, когда я погрузился в нее. Она держала подушку на месте во время первых погружений. Я отодвинул подушку, и прежде чем она успела снова закричать, мои губы накрыли ее губы, и она вдыхала и выдыхала мне в рот, а ее тело подпрыгивало вверх и вниз в такт моим погружениям и выходам.

Мне очень понравилось трахать майора Донну Брэдли, и я решил, что могу сделать это привычкой. Собственно, мы так и делали, пока меня не попросили отправиться в тридцатидневную временную командировку в Бельгию, где я должен был работать с силами НАТО. Это был интересный месяц, и мне понравилась и поездка, и задание. Я позвонил Донне и оставил сообщение, что буду дома в субботу.

Как обычно по выходным, в здании BOQ было пусто. Убрав вещи, я постучал в дверь Донны, но она не ответила. Я направился в клуб, чтобы хорошо поужинать. Я прошел мимо одной из небольших комнат, предназначенных для вечеринок, ужинов, церемоний повышения и тому подобного. Двойные двери были открыты, и я не увидел никого, кроме женщин. Одной из них была Донна, она находилась в группе из четырех человек, и, похоже, они вели серьезный разговор. Если речь шла о каком-то парне, то мне было его жаль.

Донна знала, что я вернусь вечером, и я надеялся, что она заглянет ко мне на сеанс секса в честь возвращения домой, но она этого не сделала.

Я позвонил ей на следующее утро из своего офиса, но она не ответила. Я заглянул к ней на квартиру. Ее машина стояла там, но она не ответила на мой стук.

На следующий день я снова попытался дозвониться до нее, но мне не повезло, и я отправился в ее офис. Ее секретарь/помощник сказала мне, что ее нет на месте, но я мог видеть, как она вышагивает через дымчатое стекло, окружающее ее кабинет.

Что-то было не так, и никто не мог сказать мне, что именно.

В тот вечер я просидел у ее здания, пока она не вышла, и перехватил ее, прежде чем она успела сесть в машину.

— Донна. — Она проигнорировала меня. — Донна. Поговори со мной. Что случилось?

— Держись от меня подальше, ублюдок. — Она почти выплюнула это. — Ты такой же, как и все остальные.

— Остальные – что?

Она продолжала идти. Когда она дошла до своей машины, то повернулась ко мне лицом.

— Я думала, ты другой, но ты такой же, как мой бывший муж. Все, чего ты хочешь – это найти новую задницу. Сколько женщин ты трахнул за последний месяц?

К тому времени ее дверь была открыта, она завела машину и уехала.

Я стоял, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит. Целую неделю я безуспешно пытался заставить ее поговорить со мной. Я был абсолютно потерян. Мы виделись в BOQ, но она была как лед. Я чуть не опозорился перед другими офицерами, пытаясь поговорить с ней так, как раньше.

Прошла еще неделя. Я снова был в клубе и увидел, что она сидит за столиком с мужчиной. Казалось, они смеялись и веселились, поэтому я решил, что мое место занял мой сменщик. На нем была форма ВВС. Единственный раз, когда у нас на базе были люди из ВВС – это когда мы планировали крупную переброску танков и войск по воздуху. Я не знал о таком плане, но, возможно, мне и не нужно было знать. Когда они приезжали, то находились на базе всего пару дней, так что этот парень должен был быть довольно шустрым малым.

Тот факт, что я понятия не имел, почему она на меня злится, сводил меня с ума. Я еще несколько раз пытался заставить ее поговорить со мной. Последний раз это произошло в холле BOQ. Когда я подошел к ней, она, доставая телефон, сказала лишь:

— Ты в десяти секундах от того, чтобы на тебя вызвали военную полицию за сексуальные домогательства.

Обвинение в сексуальном домогательстве – это не повод для шуток, поэтому я ушел.

Я решил сделать то, о чем мы с ней говорили раньше: переехать из BOQ в квартиру вне базы – что я и сделал.

Потребовалось всего два вечера, чтобы найти подходящую квартиру, а в BOQ у меня было не так много вещей, которые нужно было перевезти, так что это был лёгкий переезд. Первые три ночи на новом месте я спал на надувном матрасе. После этого я просто ждал, когда мне доставят вещи, которые я положил на хранение, когда обнаружил измену Лоис. В хозяйственном магазине были кухонная утварь, кастрюли, сковородки, противни и все остальное, что нужно для кухни.

Главная проблема в армии заключается в том, что после трех лет пребывания в одном месте ты знаешь, что тебя переведут в другое. Я уже пробыл в Ноксе почти год. В лучшем случае у меня оставалось еще два полных года. Нокс был огромным объектом, и я вполне мог провести там следующие два года и редко видеть Донну.

У меня была еще одна возможность отправиться на временную службу (TDY). Когда я узнал, что это Гавайи, я чуть было не попросил заменить меня, но решил, что, черт возьми, поеду.

Прошло еще две недели, и меня повысили до майора. Церемония проходила в той же маленькой комнате в клубе, где я видел Донну в вечер перед тем, как она впала в ярость. Я получил свои новенькие блестящие знаки отличия, и меня поздравляли люди, которых я почти не знал. Моя командировка должна была начаться менее чем через неделю после повышения, и все мои приказы должны были быть изменены, чтобы отразить мое новое звание.

За два дня до запланированного отъезда я был в центре города, где обслуживал свою машину, зная, что она будет стоять в моем жилом комплексе в течение месяца или около того, когда я почувствовал прикосновение к своему плечу. Это была моя бывшая жена, Лоис.

— Смотри, кого кошка притащила, — сказала она.

— Иди на хуй, Лоис.

— Кстати, о трахе, готова поспорить, что ты не слишком часто этим занимаешься, не так ли?

— Что ты имеешь в виду?

— Донна. Она одна из моих клиенток, и когда я узнала, что она встречается с тобой, я рассказала ей о тебе. Я видела ее на прошлой неделе, и она сказала мне, что велела тебе убираться прочь.

Вот дерьмо, – подумал я. Это может ответить на множество вопросов.

— Что ты ей сказала?

— О, нет. Я тебе этого не скажу. Смотреть, как ты корчишься, слишком весело. Хорошего дня.

Она ушла и села в машину. Очевидно, ее кто-то ждал. Моя поездка домой была поглощена попытками понять, что Лоис рассказала Донне обо мне. Я был дома и собирал вещи, когда меня осенило. Она должна была сказать ей, что я изменил. Я не думал, что есть что-то, что могло бы ранить Донну сильнее, чем это. Как же мне теперь все исправить? Я понятия не имел.

Но потом понял. Если Лоис сказала ей, что я изменял, то я думаю, что смогу все исправить. Я порылся в своих файлах, достал документы о разводе, сделал копии всех документов и положил их в конверт. Я должен был быть на летной полосе в полдень. К этому времени оборудование будет загружено, и останется только погрузить солдат.

Мой автобус заехал за мной на квартиру и отвез меня к зданию инженерной службы. Я направился в офис Донны и проскочил мимо ее секретаря, прежде чем она успела меня остановить. Она удивленно подняла глаза, когда ее секретарша накричала на меня. Я бросил конверт на ее стол.

— Единственное, что могла сказать тебе моя бывшая жена, чтобы разозлить тебя так сильно, как ты сейчас – это то, что я ей изменил. Я не верю, что что-то еще могло бы это сделать. Когда у тебя появится время, прочти это, — я указал на конверт, — а потом скажи мне, кто изменил. Затем найди себе мужчину, которому ты доверяешь и который доверяет тебе, но лучше будь готова поговорить с ним, прежде чем срываться и обвинять его в том, чего он не делал. Общение – это очень хорошая вещь.

Моя машина сразу же доставила меня на аэродром и к рейсу на Гавайи. Мы как раз садились в самолет, когда зазвонил мой телефон. Это была Донна, я отключил его. Я все равно не мог ни с кем разговаривать на высоте 36 000 футов (11 км) в воздухе.

Когда мы приземлились, от нее пришло еще три сообщения. Я только что сказал ей, что общение – это очень хорошая вещь, но мне не хотелось общаться… во всяком случае, не с ней.

Месяц на Гавайях прошел быстро. Он был напряженным, но захватывающим, и обучение стоило того, чтобы поехать. Когда пришло время возвращаться домой, мне сказали, на каком самолете я буду лететь. Мы стояли на летной линии, загружались, когда к нашей группе подошел сержант ВВС и спросил, здесь ли майор Уильям Кристофер. Я поднял руку.

— Извините, сэр, но ваш самолет был заменен. Позвольте мне проводить вас к нему.

Мне было наплевать, на каком самолете я лечу, поэтому я пошел с ним. Он взял мою сумку и понес ее за мной. На борту самолета мое место было ближе всего к кабине пилотов. Мы находились в воздухе уже пару часов, когда второй пилот вышел из кабины и подошел ко мне.

— Майор Кристофер? — спросил он.

— Да, — ответил я.

— Пилот хотел бы видеть вас в кабине.

Я встал, подошел к кабине и вошел в нее.

— Присаживайтесь, майор. — Командир указал на место второго пилота. — Но постарайтесь ничего не трогать.

Он протянул мне наушники.

— Наденьте их, и нам не придется кричать.

Я сел и надел их. Если вы никогда не сидели в кресле в кабине огромного самолета, особенно в полете, вам нужно попробовать это сделать. Это было удивительное чувство. Пилот, должно быть, понял, что я чувствую, потому что долгое время не пытался ничего сказать, давая мне вникнуть в окружающую обстановку, но, в конце концов, заговорил.

— Мы не знакомы, но виделись однажды. В офицерском клубе в Форт-Ноксе. Я ужинал с сестрой. Большую часть ужина и большую часть вечера я провел в ее комнате, слушая о том, как сильно разочаровал ее мужчина, с которым она встречалась, и как он изменил своей бывшей жене, замечательной женщине, у которой она покупала косметику.

— Мы с сестрой много разговариваем. Может, даже слишком много, но это не важно. Самое смешное, что она плакала, когда рассказывала мне о том, каким засранцем был ее парень, вернее, бывший парень. Ей почему-то было трудно говорить "бывший". Со временем, когда мы продолжали общаться, она плакала еще сильнее, когда говорила о нем.

Я посмотрел на него. Он сидел боком в кресле пилота, не обращая внимания на управление. Этот здоровенный ублюдок летел сам по себе.

— Месяц назад ей передали документы, которые доказывали, что бывшая жена ее бывшего парня… Вы следите за этим, майор? — Я кивнул. — Хорошо. Так вот, документы доказывали, что бывшая жена изменяла ему, а не бывший парень. Стоит ли говорить, что она стала очень счастливой и попыталась позвонить бывшему парню… послушайте, я устал от всех этих "бывших". Она пыталась дозвониться до вас, чтобы извиниться, но вы не отвечали на ее звонки. Она пошла к вам в офис и обнаружила, что вы здесь. Поэтому, будучи хорошей сестрой, она позвонила мне и спросила, не планирую ли я принять участие в доставке вас и ваших людей обратно в Нокс. Я сказал ей, что да, и она спросила, могу ли я поговорить с вами и принести свои извинения, раз уж вы не позволили ей сказать об этом самой.

— Она была замужем, и тот козел, за которым она была замужем, ей изменял. Она застала его в постели с какой-то девкой. Это разбило ей сердце, и потребовалось время, чтобы она стала доверять кому-либо, кроме меня и нашего отца. Она даже вернула себе прежнюю фамилию. Она сказала мне, что, когда она только приехала в Нокс, у нее были серьезные проблемы, и никто не хотел с ней разговаривать, и никто ее не уважал. Она сказала мне, что даже вы говорили ей и о ней довольно неприятные вещи.

— Это потому, что она была крашеной лошадиной задницей.

Он рассмеялся.

— Она так и сказала. В любом случае, все это было вызвано изменой ее бывшего мужа. Тогда вы начали смягчать ее и относиться к ней, как к человеку. Переломным моментом для нее стало то, что вы приняли ее приглашение на ужин в честь дня рождения. С этого момента она стала полностью вашей, но вы об этом не знали.

— И вот мы сидим в кабине одного из самых больших самолетов в мире, пролетая над Тихим океаном, и говорим о моей сестре. Не знаю, понравится ли это налогоплательщикам Америки, но какого черта. То, чего они не знают, им не повредит.

Прежде чем заговорить, я посмотрел, какое у него звание. Он был майором.

— Послушайте, майор. Она не дала мне ни единого шанса защитить себя. Она автоматически предположила худшее. Я понимаю, что у нее был неудачный опыт с бывшим, но это не имеет ко мне никакого отношения, и рисовать меня той же широкой кистью, которой она рисует всех мужчин, кроме, очевидно, вас и вашего отца, меня бесит. Я не уверен, что приму ее извинения, и даже если приму, шансы на то, что мы снова будем вместе, весьма малы. Сейчас она мне не очень нравится.

Мы проговорили еще около часа, прежде чем вернулся второй пилот и занял свое место.

Когда мы высаживались в Ноксе, ко мне подошел ее брат.

— Послушайте, я собираюсь поужинать с ней сегодня вечером, если вы не предпочтете занять мое место.

— Нет, спасибо. Я сам собирался поужинать в клубе, потому что в моем холодильнике все испортилось, и мне придется питаться вне дома. Если вы собираетесь есть там, я поем в другом месте.

— Нет, вы ешьте там. Мы найдем другое место. Удачи, майор.

— И вам удачи.

Дома я первым делом завел машину, чтобы проверить, заряжен ли аккумулятор. Он был, и она завелась. Следующее, что я сделал – вычистил холодильник. Практически все, что в нем было, испортилось, поэтому все отправилось в большой пластиковый мешок для мусора и в мусорный контейнер.

Отправившись в местный продуктовый магазин, я купил достаточно продуктов на этот вечер и следующее утро. Я делал покупки в базовом магазине, где все было намного дешевле.

Я пришел на работу, и мой начальник сказал мне, что я отправлен в командировку на Ближний Восток. Вот это было действительно отстойно. Но это было приоритетное задание, и у меня было две недели, чтобы добраться туда. Я только что подписал договор аренды квартиры на два года, но это было не страшно. В военных договорах всегда есть пункт о переводе на другую базу. Подготовка к переезду заняла два дня. Мои домашние вещи снова отправились на склад, а я уехал в отпуск, чтобы навестить семью в Луизиане и оставить машину брату.

Я пробыл в командировке четыре месяца, когда в меня попали две пули: одна в левую ногу, другая в левое плечо. Я был в сознании, пока меня не доставили в госпиталь, где меня вырубили для операции. Почти две недели в госпитале, и меня отправили обратно в Штаты, в Форт-Нокс. Мне сказали, что служба в Ноксе продлится еще три года, поэтому я нашел квартиру в том же комплексе, где жил до отъезда на Ближний Восток. Мою мебель забрали со склада и доставили, и я расставил ее точно так же, как и раньше. Все было так, словно я никогда не уезжал, если не считать шрамов на левой ноге и плече. Я поехал в Луизиану, чтобы забрать свою машину. Пока ехал домой, решил купить новую машину, что и сделал, впервые в жизни побаловав себя и купив спортивный автомобиль.

Я вернулся через месяц, и тут состоялась церемония награждения четырех из нас, получивших там ранения. Я отказался участвовать в церемонии. Сказал своему начальнику, чтобы он просто вручил мне награду в моем кабинете или положил ее в конверт для служебных записок, потому что мне не нужна церемония. Он выполнил мою просьбу со знающей улыбкой.

Я был в магазине, выбирая хороший стейк, когда она сказала:

— С возвращением.

— Приятно вернуться, — сказал я и повернулся, чтобы посмотреть на нее.

Она указала мне на грудь.

— У тебя "Пурпурное сердце". Поэтому ты вернулся раньше?

Я пожал плечами.

Мы оба молчали, пока она, наконец, не заговорила.

— Я должна была поговорить с тобой о том, что сказала твоя бывшая жена, но я этого не сделала, и я не могу придумать ничего более бездумного и безразличного, особенно по отношению к тому, кого ты любишь. Я ошибалась на твой счет и прошу прощения. — Сказав это, она посмотрела мне в глаза. — Я бы очень хотела, чтобы мы снова стали друзьями.

Я промолчал.

— Как ты думаешь, мы могли бы хотя бы поговорить об этом?

Я положил свой тщательно выбранный стейк в тележку. Затем огляделся по сторонам, прежде чем посмотреть на нее.

— Что мы теряем, если попытаемся? — спросила она.

— Ты мне не очень-то нравишься, — сказал я ей.

— Мой брат передал, что ты так сказал, и я тебя не виню, но прошу дать мне второй шанс.

Я посмотрел на нее, а затем порылся среди стейков в поисках второго. Найдя один, я бросил его в тележку.

Она указала на него.

— Это для меня?

Я усмехнулся.

— У меня дома. Сегодня в 6:30?

— Просто скажи мне, где это, и я буду там, — сказала она.

Я сказал ей.

— Это легко. Я живу в том же комплексе.

Когда я открыл ей дверь, нахлынуло множество приятных воспоминаний. Она была очень привлекательной женщиной. Я приготовил наши стейки на небольшой площадке, которая служила балконом в гостиной. Запеченный картофель, салат и вино дополнили меню. Во время еды мы мало разговаривали, но много времени проводили, глядя друг на друга. Я проводил ее домой около одиннадцати. Не было ни поцелуя, ни объятий на ночь.

Я ждал три дня, прежде чем позвонил ей, и мы назначили новое свидание на тот же вечер. В течение следующих двух недель мы встречались несколько раз. Однажды вечером мы пошли к ней домой и выпили по паре бокалов. Весь вечер она нервничала, но, наконец, набралась смелости и перебралась ко мне на диван.

— Ты помнишь, как мы впервые занялись сексом? Это было в BOQ, и все началось на этом самом диване. — Она сделала паузу. — Тогда я была уверена, что ты хочешь меня, но сейчас такой уверенности нет. Я хочу трахнуть тебя, Билл, но боюсь быть отвергнутой. У меня не было секса с тех пор, как мы занимались им в последний раз. Я твоя, Билл. Только твоя, если ты меня возьмешь, и мы снова будем доверять друг другу, даже если на это уйдет вся наша жизнь.

С этими словами она встала, задрала юбку, как тогда, в первый раз, и так же села на меня. Затем мы вместе задрали ее юбку, как в тот раз, и на ней были те же или похожие светло-голубые кружевные трусики, как и в первый раз.

— Я хочу, чтобы ты сделал мне куни и заставил меня кричать, как в прошлый раз, и я хочу, чтобы ты трахнул меня, как тогда.

И как тогда, в первый раз, мой член стал твердым, как железнодорожный колышек, и мы сделали то же самое, только не как в первый раз… это было лучше.

Она приобретает косметику у кого-то другого.