Отдых с лечением, часть 1

Накануне первого мая на улице уже вовсю благоухало пробудившейся и неудержимо расцветающей природой. Высокий и рельефный под форменной голубой спецовкой, темноволосый, кудрявый и молодой дворник Геннадий занимался несвойственным ему делом – ритмично гонял зеленой пластиковой метлой мелкий сор по мостовой перед главным входом Санатория «Ромашка», перетаптываясь с места на место и периодически посматривая на отблескивающие ярким солнцем окна, и после с досадой сплёвывая. Весь вид этого мачо с метлой был максимально неуместным, а лицо олицетворяло глубокое сожаление и некоторую фронду главенствующим над судьбой силам.

Тут окно второго этажа открылось, скользнув солнечным прямоугольником, и яркая вальяжная дама, с укладкой на голове и ожерельем, свесившимся с шеи, наклонилась через подоконник и некоторое время молча разглядывала бестолковое, но живописное времяпрепровождение молодого человека. В его расточительно неловких движениях мужчины угадывалась и боль от сложившегося положения, и сожаление об утекающих в небытие мгновениях молодости, и даже сомнения в собственном предназначении. И ещё – молодецкий запал нерастраченной за утро энергии.

Статная фигура и размашистые ритмичные движения мужчины зачаровали и не на шутку волновали молодую, но солидную даму:

— Генн-а-а-адий! – Неожиданно высоким девичьим голоском протянула женщина в тишине загородного утра.

Дворник сделал вид, что не расслышал зова и еще громче зашумел метлой.

— Геннадий! Гена! – Теперь уже гаркнула женщина. И от такого призыва, наверно даже медведи в соседнем лесу приподняли голову и понюхали воздух на предмет палёного.

Молодой человек всё равно не стал спешить. Он медленно закончил заталкивание фантика между швов плитки, поставил метлу, оперся о неё и только потом поднял голову к источнику звука, причем посмотрев куда-то чуть в сторону, и переспросил:

— Слушаю Вас, Инна Борисовна, что вы хотели!

— Геннадий! Зайди на минутку, у меня есть к тебе разговор! – Снова сменила тон женщина, теперь она ворковала как горлица, немножко подкурлыкивая зарождающимся вторым подбородком.

— Вы же сами сказали двор мести! – Картинно поводя рукой с плаксивой гордостью в голосе продолжал упрямится работник метлы и совка.

— Я сказала, я и прошу зайти! Не упрямься! – Показывая всю гамму своих интонаций и октав уже приказным командным тоном обрушила мужчине на голову женщина свой приказ. Этот тон уже не подразумевал возражений, и это понял даже дворник.

Через пять минут ничуть не запыхавшийся Геннадий оказался в кабинете главного врача и директора по совместительству.

— Ну что? – Капризным тоном произнёс он и встал подбоченясь около двери, не торопясь подойти к длинному лакированному столу, занимавшему половину кабинета.

Тогда женщина, загадочно улыбнувшись встала и двинулась к нему сама, покачивая широкими бедрами, обтянутыми блестящей тканью покрытого рюшами платья нежно-персикового цвета. В этот же тон у Инны Борисовны были выкрашены и волосы, заострёнными сосульками локонов спадавшие с плеч. На вид женщина можно было дать лет 35, но зная возможности современной косметологии, диапазон угадывания следовало расширить минимум на десятилетие в обе стороны. Она была красива, и, главное – ухожена. Даже не сразу определить, чего больше.

Её вполне и сразу можно было представить покидающей какой-нибудь люксовый автомобиль у главного входа в казино Монако в компании бородатого миллиардера из Тик-Тока, но поди ж ты, оказалась в уединённом месте рекреационного типа, в окружении лесов и смазливых дворников.

Геннадий косился на приближающуюся львицу, но крепился и горделиво смотрел в окно, пытаясь дотянуться взглядом до горизонта. Но не обращая на его недружелюбное поведение никакого внимания женщина подошла к парню вплотную, а потом ласково прильнула к его мускулистой и мужественной груди, запустив руки под мышки и обвив ими упругий мужской стан. Пальцы впились острыми ноготками в накачанные лопатки, а её голос снова показал чудеса перевоплощения. Теперь она гнусила как маленькая девочка:

— Ну что ты надуВся, прекращай! Так ни-и-зя! Мне не по себе, когда ты на меня не обращаешь внимания! Я плакаю! Разве тебе приятно когда я расстроена?! – Говоря под нос, она стала теребить железные пуговички на спецовке, опускаясь понемногу всё ниже и ниже, пока не оказалась в районе ширинки.

Там она ловко расстегнула её и холеная с золотой ниткой браслета ручка юркнула к Геннадию в штаны.

— Я, Инна Борисовна, – не меняя позы, но и не вырываясь, отвечал молодой человек, – Сами знаете как я к вам… к тебе… отношусь… Но вы сами меня… отправили на улицу… двор мести…- Парень отвечал с остановками потому, что опытная рука женщины нашла и активно донимала в трусах его мужское достоинство. Так активно, что оно уже разбухло и норовило показать голову из расстёгнутой спецовки.

Инна Борисовна целеустремлённо орудовала его крайней плотью, уткнувшись мужчине носом куда-то подмышку, открыв рот и тяжело дыша жадно впитывала оттуда терпкий мужской запах. Из-за этого ответ её прозвучал немного глухо и сдавленно:

— Никто не просил тебя… залазить на… Любу! В моём санатории всё усилия должны быть направлены только на постояльцев, а не друг на друга!

Гена гневно дернулся от незажившей душевной раны, и хотел вырваться, но женская ручка крепко держала его за одно место, и ему пришлось стоять дальше:

— Я вам уже пытался объяснить, это было не то, что вы… ты подумала!

— Ну я же слепая, член между булок не разгляжу, куда мне?! И может я нашу Любу не знаю, какая она до мужиков охочая! Она голая, ты полуголый! Что я должна была подумать?! – Инна на мгновение остановилась, задрав подбородок и высказывая упрёки парню в лицо, но увидев, как оно перекосилось чуть не плача, быстро примирительно замолчала и вернулась к активному движению локтем и увещеваниям:

— Ну всё, ну ладно, я не собственница, всего лишь берегу сотрудников от лишнего перенапряжения! Тем более таких… сладеньких! Повздорили и хватит! Ты по мне совсем не соскучился, да? Два дня уже ничего и никак. И даже не смотришь, такой бука! А я… знаешь, как я переживаю! Хоть и понимаю, какой ты первоклассный самец, за что и держу, но вот к этой Любке приревновала! Ну не твоего уровня эта баба, тупая дырка безотказная, пускай с клиентами кувыркается! А ты – мой! Ну и для других солидных женщин, конечно! Солидных, а не шалав подзаборных!!

Мурлыкая свою тираду, она совсем высвободила впечатляющий размеров налившийся член молодого человека и теперь тянула за него, заставляя мужчину двигаться вслед за ней. Геннадий больше не был в силах поддерживать свой оскорблённый вид, тем более, когда его плоть прямо свидетельствовала об обратном, и, смирившись, принял свою «мучительницу» в объятия, вызвав у неё удовлетворённый стон облегчения.

— Ах, возьми же меня! – Шептала Инна Борисовна, сноровисто затаскивая облегающую юбку на крутые бедра и расплющивая зад на безупречном зеркале стола. Гладкие холеные коленки Главного врача в чулках телесного цвета разъехались, пропуская к себе голубую спецовку дворника, туфли повисли на кончиках пальцев, а потом и вовсе попадали на ковер, атласные плавочки золотого цвета были скатаны в сторону, обнажив голый как попа младенца лобок, и пропустив восставший мужской орган в не менее лощеную чем хозяйка щелку. Там было достаточно мокро, чтобы член нашел свою дорогу сразу, заполнив собой стонущее от нетерпения женское нутро.

— Ну вот! – Победно прошептала Инна Борисовна, устраиваясь поудобнее, съезжая побольше с края стола и наваливаясь на твёрдую палку всем телом. – Так бы и давно! А то все ходишь, дуешься! Ведь это я должна дуться, это ты был с другой, а не я. Хотя… Мне можно! Я- главная! А вам никому – нельзя! Тише-тише! Я от тебя совсем отвыкла, какой ты огромный на мою малюсенькую дырочку! Два дня! Ни взгляда, ни поцелуя! Разве так можно?! Ты хочешь, чтобы у меня было плохое настроение? Разве ты не знаешь, что бывает, когда у меня плохое настроение! Ах, да! Глубже! Да, вот так! О, боже! Да! Еще!

Молодые ягодицы парня плавно и в то же время сильно ходили между разведенных ног стонущей женщины, а она хватала их, впиваясь ногтями в булки под грубой спецовкой, заставляя член задерживаться на самой глубине, и сладко охала. Ступни качались в такт ударам мужчины, а пальцы них растопырились веером под плотным капроном. Продолжалось это совсем недолго и закончилось высоким пронзительным вскриком женщины и короткой судорогой тела обвившего партнёра руками и ногами как индийская мартышка. Видимо, зная эту особенность директрисы, Геннадий замер и стоял, пережидая момент.

Он намеревался возобновить движения, ибо только начал, но у Инны Борисовны были совсем другие планы. Она посидела минутку с закрытыми глазами, сладко облизывая губы и провожая приятный момент, удовлетворённо выдохнула, и легонечко оттолкнула мужчину от себя, виляя бедрами и высвобождая влагалище от ставшего ненужным члена. Разгладила на лобке трусики и, соскочив на пол, одёрнула юбку, тщательно расправляя её по своим выпуклым бедрам и поймала носками туфли.

— Ох! Как же с тобой хорошо! – Низким грудным голосом с придыханием проговорила она, – спрячь, бесстыдник, убери член! Чего им машешь! Да! И не смотри так! Должна же я как-то отмстить за твой поступок! Вот иди теперь и мучайся! Никаких тебе оральных ласк и сладкой попочки! Жди пока постояльцы не приедут, копи силы, они тебе еще понадобятся!

Не взирая на умоляющие взгляды мужчины, стараясь не глядеть на его мокрый надутый венами член и печальные, как у побитой собаки глаза, еще более несчастные, чем полчаса раньше, Инна Борисовна подождала пока молодой человек приведёт себя в порядок, и вышла вместе с ним из кабинета. Новые жильцы должны были приехать с минуты на минуту и нужно было их встретить как полагается.

***

Компания выглядела очень пёстрой. В салоне висело напряженное молчание, люди прильнули к окнам, старясь что-то разглядеть сквозь сосны. Дорога узкой серой лентой петляла среди стоящих плотной стеной деревьев, и понять, где они находятся не представлялось никакой возможности. Особенно беспокоилась одна дама, в больших квадратных очках, в которых, кажется, даже не было диоптрий. Броско накрашенная, ярко-черненькая, с короткой стрижкой, она беспрестанно выглядывала в окно микроавтобуса, картинно вздыхала и горячо шептала измождённому её вознёй солидному мужчине на ухо, а по факту на весь салон: «Витя! Куда нас везут? Нет, ты мне скажи! Почему я вообще тут?! Я же просила, по-нормальному, поехать в Эмираты! А не вот в эту деревню! Где мы вообще?! Тебе что сказали, когда ты брал путевку? Ну что ты сидишь? Ты можешь узнать у водителя? Долго нам еще ехать?!»

И всё в таком духе и все полтора часа, что маршрутка везла их от метро куда-то за город. Мало того, что эта парочка опоздала на двадцать минут и все их ждали, так еще и завалила салон багажом, будто не на неделю ехали, а на месяц. А теперь еще и «развлекали» всех разговорами и заражала пустым беспокойством.

Витя, то есть мужчина рядом, за сорок, чуть поплывший, одетый в дорогие по виду рубашку и легкую куртку, вяло отбрёхивался от неспокойной мадам, явно являвшейся ему, судя по накалу наездов, законной женой. Остальные в салоне только тактично вздыхали, отворачивая голову от источника беспокойства.

У самого Толи, восемнадцатилетнего учащегося второго курса техникума электроники и вычислительной техники неприятные подозрения возникли только когда его телефон, в который он всю дорогу втыкал без перерыва на сон, вдруг сообщил, что потерял сеть и так больше её и не нашел, сколько он не тыкал в настройки. Ему пришлось возвращаться в реальный мир и впервые основательно разглядеть своих попутчиков.

Помимо их с отцом, и упомянутой парочки, с ними ехали еще четыре женщины, две помоложе, две постарше, и трое мужчин. Один был основательно заплывшим скуфом, внешне намного старше его отца. Второй, напротив, был парадно одетым высоким молодым импозантным мужчиной в костюме, с дорогими часами и запонками. Он сидел, высоко подняв голову и смотрел по сторонам как аист на болоте выискивая лягушек: горделиво поворачивая туда-сюда голову. У коренастого мужика постарше, смотревшего на всех с подозрением и чувством внутреннего превосходства, была короткая стрижка под машинку на светлых волосах с плоской площадкой сверху, от чего он напоминал Дольфа Лунгрена, если бы тот плохо питался в детстве и не вырос таким здоровым. Над одной бровью у него красовался разъехавшийся старый шрам, а нос был чуть смещен чуть в сторону. Всё вместе, как и крепкое боксёрское телосложение, выдавало в нём человека не понаслышке знакомого с грубой физической силой и, даже, не стесняющегося её применять.

В этой компании незнакомцев был и его собственный отец – Николай Владимирович. Конечно, Толя был знаком с ним и раньше, но знал о нём ненамного больше, чем о других. Если бы не стечение обстоятельств – поездка матери с отчимом и младшей сестренкой, а также неожиданное предложение родного отца провести, наконец, время вместе и познакомиться поближе, Толик некогда бы не оказался в этой маршрутке в такой компании по дороге в неведомую глушь, без связи и привычных развлечений. К чести отца, он в душу не лез, разговорами не донимал и даже на неразлучный телефон в руках сына никак не реагировал, в отличие от вечно пилившей его мамаши. Но когда связь резко и навсегда пропала, Толя понял, что его крепко наебали, и затаил обиду, хотя как взрослый и ответственный, вида не подал, решив расквитаться при удобном случае.

Название санатория ни о чём не говорило. «Ромашка» – так можно было назвать и бытовой прибор, и космический корабль. Но интриговало, что никакой информации о нём в сети Толя найти не смог. Ни адреса, ни странички, ни отзывов, ни фотографий. Как старый советский режимный объект, тот притаился где-то среди непролазных лесов и зиял выбитыми окнами и покосившимися дверями. «Бр-р-р!» – Толя вздрогнул от представившейся картины. Но родной отец не создавал впечатление любителя экстремального отдыха, имел новую семью, маленького ребенка и работал хирургом, поэтому заявил перед отъездом, что ему надо отгородиться от всех раздражителей и «просто выспаться на природе в хорошем месте». Поэтому Толя надеялся, что место будет именно «хорошим», а не какой-то сторожкой посреди безлюдной тайги с удобствами под кустом. Он вспомнил своих друзей из Дискорда: «как там они без него, играют, общаются. А он отрезан от них, от того, что окружало его 24 на 7, едет в непонятном месте, не понятно куда, с какими-то стариками и уродами…». Вспомнил и загрустил.

Между тем деревья поредели, и микроавтобус подрулил к выкрашенным в зеленый цвет воротам. Чуть промедлив они поползли в сторону открывая вид на утопающий в зелени корпус из белого кирпича. Над главным входом красовалась отливающая золотом надпись «Санаторий «Ромашка».

Они приехали!

***

Когда мать торжественно вручала ей путевку в санаторий – немного волновалась:

— Доча, ну что у тебя всё работа и дом. Тебе уже двадцать восемь, а ты всё одна и одна. Не перебивай. Ты знаешь, о ЧЁМ я! Вот, соседка рекомендовала! У неё знакомая тоже долго в девках сидела. Добрые люди совет дали, съездила и через полгода замуж вышла, да так удачно! А ты чем хуже! Там методики специальные, лечение, психологи. Как соседка сказала: раскрывают нижнюю чакру, ну… эту самую. – Смутилась мамаша.

— Ты опять за своё, мама! Ну и зачем было столько тратить! – В свою очередь густо покраснела Ангелина. – Что ты такое предлагаешь? В проститутки меня записать? Какую чакру?! Да и не надо мне ничего! Нам и вдвоём хорошо!! – Продолжала она, пытаясь вернуть нормальный цвет лица.

— Жизнь должна идти своим чередом! Не спорь со мной! Вот мне уже пятьдесят восемь, жизнь, считай прошла, а что я имею? Только тебя да эту жилплощадь! И гордится мне если чем и приходится, так только тобой! Умница, хорошенькая такая! Считаю, сама ты, дочка, неправильно себя ведешь, в монашки записалась! Я в твои годы… У-у-у-ух… – мечтательно подняла к потолку глаза мамаша. – В общем, деньги заплачены, отпуск взяла, так что едешь и никаких гвоздей!

Слово её оказалось последним и привычная ни в чём не перечить матери, Ангелина в назначенный день насобирала вещей на неделю, планшет, телефон, надела любимые джинсы и кроссовки, и к назначенному времени приехала на указанную станцию метро, где её и нескольких других отдыхающих поджидал сверкающий чистотой микроавтобус с заменой табличкой на лобовом стекле «Санаторий «Ромашка». Люди ехали самые разные. И совсем молодой парнишка, и женщина за пятьдесят, и даже семейная пара, которая всю дорогу ссорилась.

«Чем так жить, лучше уж быть одной и ни от кого не зависеть», – думала Ангелина краем уха выслушивая тихую, но полную ненависти тираду моложавой истеричной и, кажется, ужасно противной женщины в красивых очках.

Машина заехала на ухоженную площадку перед небольшим корпусом и остановилась под длинным козырьком, прикрывающим широкие стеклянные двери. Их уже встречали: парадная женщина в платье с казенными рюшами и молодая бледнокожая девушка, одетая в комичный укороченный костюмчик горничной, прямиком из секс-шопа. Один из приехавших мужчин даже присвистнул, увидев такой натюрморт. Ангелине же такая чрезмерная сексуализация несчастной девушки показалась вульгарной и неприличной.

«Если тут всё будет в таком безвкусном стиле, то я сбегу через день, пусть даже пешком!» – Дала себе зарок девушка. Выйдя из салона машины она заметила чуть поодаль высокого статного парня в синей спецовке. Он неспешно помахивал метлой, изображая из себя дворника, но смахивал скорее на героя начальной сцены какого-то порнофильма, где через пару минут уже будет засовывать свой язык в разгоряченную хозяйку дома. И это уже было странно: туманные обещания мамаши, полураздетая горничная, гламурный дворник…

Ангелина помотала головой, отгоняя непрошенные мысли и твёрдо решила не отступать от своей генеральной линии и не поддаваться на различного рода провокации.

Пафосная искрящаяся дама, мелко перестукивая каблучками провела их в просторный холл, заполненный высокими вазами с витыми гнутыми палками внутри и зелеными диванами между, расположив на тех своих новых постояльцев, обратилась к ним с приветственным словом.

«Дорогие гости! Меня зовут Инна Борисовна и я – главный врач и директор нашего санатория! Наш небольшой коллектив от души рад приветствовать вас в нашем камерном, но от этого не менее профессиональном санатории! Вот уже который год мы занимаемся самыми важными, самыми глубинными вопросами раскрепощения и настройки организма измученного современной жизнью человека на позитивный лад, на волну собственного тела, души, радости и благополучия! Ради этого весь первый этаж и цоколь отданы под нескончаемые залы по механо- и электротерапии, релаксации, водных процедур, массажа, вибротерапии, спелео- и грязелечебницы. Каждый наш сотрудник будет рад оказать вам посильную помощь в любое время суток в вашем нелегком путешествии к самораскрытию и самопознанию! Особенно это касается наших дам. Обычно мы принимаем семейные пары, где на протяжении одно- двух недель раскрываем перед ними их сокровенные мечты и желания. Но в этот раз у нас сразу много самых разных гостей. И от того, надеюсь, наше совместное путешествие к истокам вашей телесности и чувственности станет еще захватывающим!

Сегодня я обязательно приглашу и поговорю с каждым по отдельности, а пока хотела бы предложить вам познакомиться с вашими номерами! Изначально они – семейного типа, на две персоны. Но вы не пугайтесь, там две полноценных спальни одна гостиная, где вы сможете общаться. Мы никого постарались не обидеть. Виктор и Ольга, где вы у меня? А, вот! Ваш номер! Николай Владимирович и Анатолий Николаевич? Ваши ключи, прошу! Ангелина и… Анна Вадимовна! Надеюсь, вы подружитесь!»…

Женщина раздавала ключи, люди понимались и направляемые горничной двигались с вещами к лифту, чтобы подняться в свой номер.

Вместе со всеми отправилась и Ангелина. Вещей у нее было немного, поэтому она нашла взглядом лестницу и отправилась по ней. Ей новая соседка догнала ее уже на втором этаже. Это была взрослая женщина лет сорока, чуть полноватая, с обесцвеченными волосами, и полными губами на круглом лице.

Она запыхалась пока гналась за соседкой и теперь шумно дышала, смотря на Ангелину с некоторым упрёком:

— Уф-ф-ф! Как вы быстро метнулись! Кое-как догнала! Я – Дарья! Мы с вами в одном номере!

— Ангелина, и можно на «ты»!

Женщины открыли дверь номера, и Дарья даже присвистнула. Их встречал большой зал, с диваном посередине. У стены располагался стол с телевизором и небольшим холодильником. Окна в пол выходили на балкон. На нем стол ажурный столик и два стула, выполненные из толстой проволоки и выкрашенные в белый цвет. Из зала две двери вели в спальни. В каждой по большой двуспальной кровати, накрытой коричневым пледом. Пол был устлан мягким ковролином. Было по-гостиничному чисто и лаконично.

— Отлично! Хотя, за такие-то деньги можно было и в Европе неделю провести! – С азартом заметила Дарья. – Ты не против, если я займу ту спальню? – Спросила она, и не дождавшись ответа отправилась в дверь направо.

Ангелина только пожала плечами: с какой стороны у нее будет спальня, её мало интересовало. Куда больше ее занимало, что с ней тут будут делать.

Соседка пошуршав в своей комнате пять минут, выскочила в зал, переодевшаяся, в одном халате на голое тело:

— Ангелина, ты же видела того красавчика на улице?

— Ну да, если ты про дворника…

— Я тебя умоляю! Он такой же дворник как я – ГДР-овская пловчиха! Если я прямо сразу к нему двину, он же мне не откажет, как думаешь?

— В смысле не откажет? – Не поняла Ангелина.

— Ну как «в смысле», как мужчина – женщине! – Дарья, замялась пытаясь объяснить очевидные вещи.

— А почему он должен тебя… ну… э… принять?! – Недоумевала девушка.

— Ну как же! – Теперь уже засомневалась в себе вторая. – Мы же где?

— В санатории!?

— В санатории, но не простом! А СЕКС-санатории! – Победно воскликнула Дарья и вдруг уставилась на перекосившееся от ужаса лицо Ангелины. – Что с тобой? Тебе плохо? Ты что, не ЗНАЛА?!

Охая и причитая, она усадила побледневшую девушку на диван и стала хлопотать вокруг, наливая и поднося стакан с водичкой, налитой из стоявших тут же, на столе бутылочек.

— Ты чего так среагировала? Как ты вообще тут очутилась, если главного про это место не знаешь?!

— Мама… – Охриплым голосом осеклась девушка, – Мама мне путевку подарила… Сказала… чакру нижнюю раскрывают… – Она поперхнулась водой и натужно закашлялась, на глазах у нее навернулись слёзы.

— С чакрой мать не соврала, – Хохотнула Дарья, потряхивая дородными телесами в декольте. – Я с прошло раза потом полгода томилась, всё назад хотела. Да только денег не было. Вот, теперь накопила и скорее сюда. Тут, как бы тебе объяснить – половой рай для женщин. Никакого осуждения, любые мужчины, когда захочешь, сколько захочешь. Или женщины. Ты по какой части?

Ангелина махнула рукой не отвечая.

— Посмотри на меня – в обычной жизни никто на меня не глядит. А тут, в ограниченном круге, чувствуешь себя королевой бала, все на тебя облизываются и поиметь желают! Как сладкая мечта одинокого вечера! У меня в прошлый раз тут секса было больше, чем за всю предыдущую жизнь! Тут же всё для нас! Не только мужчины! Всякие процедуры, занятия! Под конец ты превращаешься в ненасытную машину секса. И это так здорово!

Дарья взахлёб рассказывала, мечтательно поднимая глаза в потолок. В то время, как Ангелина ошарашенно слушала её откровения и не понимала, издеваются ли над ней, или она действительно попала в свой самый худший кошмар!

***

Максим Леонидович считал себя однолюбом. Причем терпеливым и покладистым. Практически ничего не могло разрушить единожды возникшие его чувства. Ни ссоры, ни скандалы, ни странные упрёки и постоянная раздражительность любимой, поздние прогулки с подругами, постоянно присутствие её мамы в доме, с детьми, пока она «отдыхала». Ничего. Даже когда она в один момент исчезла из дома, вместе с двумя ребятишками – погодками и мамой, оставив после себя только пространное письмо, из которого Максим ничего толком не понял, он всё равно продолжал испытывать к ней прежние чувства.

Что за упрёки? Почему «не слышал»? Кажется, в их семье говорила всегда только она. Что значит «не любил»? Регулярный секс, и даже оральный, игрушки, смена позиций. Ни пять минут сунул-вынул, а серьезное, ответственное мероприятие, до капелек пота на лбу, не для себя токмо. И вдруг.

В одночасье тщательно выстроенная социальная модель поведения прекратила своё существование вместе со значительной частью миокарда и души. Как рыба на берегу Максим хватал ртом воздух и не мог продохнуть. Вина, разочарование, недоумение, обида душили и не давали воздуха. Как в бреду прошел год. В тумане прошел развод. «Я встретила другого, он принял меня вместе с детьми, не надоедай нам больше!».

Так его любовь покинула его, но и осталась. В душе поселился холод, а редкие эксперименты с досужими барышнями неизменно заканчивались полным провалом – организм Максима Леонидовича не принимал новых отношений даже на самом примитивном, половом уровне. Женщины трудились над его хозяйством, применяя всевозможные ухищрения и техники, но в ответ получали только извиняющие вздохи лебедя-однолюба.

От этого жизнь мужчины вместо черной полосы пошла мелкой рябью. Фиаско не только как отца и мужа, но и мужчины. Смысл был потерян, радость бытия испарилась, а впереди мерещились только долгие годы принудительного дожития.

В таком состоянии мужики из его бригады наблюдали по восемь часов в день, не считая времени обеда и сверхурочных. Никакие уговоры по душам, мужицкие пошлые советы, хлопания по плечу с пожеланием выбросить всё из головы не действовали: герой хирел и засыхал. Вот тогда один и предложил не разбирать деньги с последнего колыма, а отправить бригадира в проверенное место, где таких как он не единожды ставили на ноги, поднимая им не только дух. Да, выходило дороговато, и мужики сомневались, но Максима им было жаль больше, чем денег, и поездка состоялась. Он отнекивался до последнего, но бригада пошла на принцип и выпроводила начальника на заслуженный отдых.

Теперь Максим обживал свою спальню, в номере, выданном ему на двоих с высоким молодым мужчиной в строгом и дорогом пиджаке. В таких на его памяти ходили только инвесторы проектов, которые он возводил. Подобное соседство скорее отталкивало, слишком уж по-разному они выглядели, чувствовали, вели себя, не говоря уж о жизненном опыте и взглядах.

— Юра, сексоголик, – Представился молодой и холёный, не протягивая руки, якобы занятую вещами.

— Максим – строитель – Ответил ему мужчина, кивнув в ответ.

— Ха, смешно получилось! Я вам диагноз, а вы мне профессию… – Захихикал хлыщ, но Максим уже скрылся за дверью своей спальни, и он замлочал.

На этом их первый разговор и закончился. А через час к ним зашла миловидная полураздетая горничная и высоким писклявым голоском пригласила Максима Леонидовича пройти к главному врачу на «первичный осмотр». Он прилежно собрал с собой все анализы, которые требовалось сдать перед поездкой и отравился в указанный кабинет.

Когда он уже уходил, его поймал Юра, успевший переодеться в легкие серые треники и футболку "BOSS":

— Слушай, Максим. Хотел бы тебя попросить, если увидишь на дверной ручке снаружи табличку "не беспокоить"… не беспокой какой-то время, погуляй там, кофе попей, сходи на процедуры… Я, в свою очередь, тоже если такое дело, тоже погуляю. А то сам понимаешь, график будет плотный…

— График? – Максим недоумённо пожал плечами и согласно кивнул. Неужели этот парень и вправду начнет с первого дня водить к себе каких-то женщин? Максим видел тех, что ехали с ними в автобусе – ничего особенного. Для него такой подход к жизни и плотской любви казался совершенно диким.

Погрузившись в свои мысли, он брёл по коридорам в поисках кабинета главного врача, задумался, и чуть не проскочил нужную дверь.

***

— Знаю, знаю, все ваши тревоги и неприятности! Ваши друзья-товарищи, когда покупали путевку всё подробно изложили в анкете, может не в деталях, но, по существу, как они это понимают! – Встретила его директриса, выйдя из-за стола к нему навстречу, покачивая обтянутыми платьем бедрами. Она была такая красивая и парадная, что Максим Леонидович невольно сконфузился перед ней, понимая свою посредственность и несвежесть.

— Но вот что нам надо выяснить всенепременно и как можно скорее, так это ваше отношение к сексу вообще?!

— Хорошо отношусь, – недоумённо пожал плечами Максим Леонидович.

— А когда у вас последний раз была, так сказать, полноценная встреча с женщиной? Вы же гетеросексуальный, как я понимаю? Мне можно говорить такое свободно, я же все-таки ваш врач на ближайшее время!

Мужчина закатил глаза и попытался вспомнить:

— Ну наверно… месяца четыре назад…

— И как все прошло?

— Ну как, не особо!

— А как вы думаете, что вам, или ей помешало?

Максим Леонидович не хотел вспоминать тот печальный случай, и, тем более, делиться житейскими сложностями с кем бы то ни было, особенно с такой красивой женщиной, поэтому он сделал вид, что не понял вопроса и неопределённо пожал плечами.

— Ну хорошо, не стану вас сейчас сильно насиловать, но хочу заметить, что наша терапия вызывает у мужчин заметное повышение потенции, и если всё пойдет как мы планируем, уже скоро вы будете куда с большим оптимизмом смотреть на женщин. И главное – не стесняйтесь и не тушуйтесь, весь наш дружный коллектив, и я, в том числе, всегда в вашем распоряжении, в любое время! Понимаете, в лю-бо-е! – Потянула она и красноречиво наклонившись к нему, подразнила своим декольте.

— Более, того, скажу по секрету, дамы к нам приезжают с одной единственной целью – хорошо и весело провести время! А это значит, тут не работают правила, к которым мы все привыкли в обычной жизни: ухаживания, поиск глубокой симпатии, интимность как результат длительного знакомства и всякое такое! Нет! Здесь мы возвращаем наших уважаемых гостей, женщин, прежде всего, в первобытное состояние, когда в любой момент любой самец мог подойти и взять её, и даже несколько подряд! Физиологи вообще считают, что многочисленные мужчины за один половой акт – это для женщины единственно верная норма, а не какое-то распутство, её организм так устроен!

Директриса явно заговорилась, и фантазия понесла ее куда-то далеко от нынешней реальности. Но мужчина слушал не перебивая, как привык при общении с женщинами.

— Поэтому, вот, например я вам нравлюсь?! – Вдруг сменила она тему разговора.

— Вы?! Мне?! – Максим Леонидович никогда бы не стал фантазировать о чем-то с настолько "не его женщиной". Поэтому честно признался: Никогда не думал об этом!

— А если бы подумали? Как я вам? Есть во мне что-то, что вас привлекает?

Чтобы ему было лучше видно, она встала перед ним почти вплотную, чуть расставив ноги, так что узкая юбка врезалась в ровные гладкие бедра. Так близко стали хорошо чувствоваться её духи и другой запах, наверно самого тела, однако необычно сладкий и даже приторный.

— Ну и как вам? Ощущаете что-то? Отбросив условности, если бы я сейчас развернулась, легла на этот стол и подняла юбку, вы бы смогли покрыть меня как племенной бычок очередную коровку?! – Она говорила, а руки её прищепив пальцами ткань платья по бокам начали тянуть её вверх, обнажая ноги еще больше.

Максим Леонидович смотрел на это как на цирковое шоу со львами: затаив дыхание и ожидая несчастный случай с дрессировщиком. Юбка ползла верх и вскоре выяснилось, что на директрисе чулки с широкой ажурной резинкой, а дальше, в сгустившейся тени, ослепительно блеснули золотые узкие трусики, вокруг которых светило как полуденное солнце гладкое тело Инны Борисовны.

Закончив с подъемом юбки, она вздохнула, развернулась и опустилась на локтях на стол, повернув к мужчине прекрасно оформленный круп. Длинные ровные ноги дополняли сходство с породистой лошадкой.

— Ну что же вы?! Это приглашение! – Немного капризно заметила директриса, призывно дернув попкой и повернув свою прелестную голову, разглядывая его через плечо.

— Вы знаете, мне очень лестно, чес-слово! И я бы очень хотел! Вот мой сосед, он бы наверно с радостью, а вот я, пока.. вы уж простите.. не привык к такому, человек я простой, не приучен прямо вот так сразу… Надо бы пообщаться… Эт… Всё такое… а потом конечно, всенепременно бы! – От чего-то вспомнил Максим старое слово, вскочил и начал пятиться от странной женщины к выходу.

Стремглав выскочив из кабинета, он бросился сначала не в ту сторону, потом только опомнившись, вернулся. "Надо же, такая молодая и красивая, а намекает и вертится, будто проститутка какая-то! Вот так удружили коллеги, мать их!", – Недоумевал шокированный мужчина по дороге обратно в номер.

Сам он не чувствовал себя больным или обделённым. Да, радости в его жизни теперь было немного, пить он не любил, поэтому свободное время ел, смотрел телевизор и спал. Конечно, поправился, с таким режимом, но пока животик можно было утянуть ремнём, а рубаху купить на размер побольше, он не придавал этому особого значения. Даже отсутствие женской ласки перестало так уж сильно задевать или трогать. Будто унесла бывшая жена с собой все мужские способности, не оставив в его распоряжении почти ничего.

"Ну и ладно, ну и ничего, да не сильно то и хотелось". – Повторял про себя Максим Леонидович, а перед глазами его стояла гладкая женская задница в неимоверно блестящих золотых трусиках и ровные стройные ноги, призывно расставленные в его честь.

***

Софья Платоновна в свои "немного за пятьдесят" могла позволить себе многое, если не всё. Они с мужем давно жили разными жизнями, пользуясь приобретённым благосостоянием, выросшими детьми, и сформировавшимися за долгие годы брака договоренностями не портить настроение друг друга.

Она и сейчас пребывала в благодушном настроении, без всяких лекарственных средств, ибо соблюдала гигиену мыслей и следовала за порывами души. Та же страстно желала романтической привязанности с терзанями и порывами. Ради такого она даже была готова на определенные жертвы в виде физической близости. Когда она была помоложе, её сложно было удивить чем-то в этом плане, но вот потрясения духа, искры волнения вспыхивающие, когда новый объект воздыханий как солнце озаряет её обыденные мысли, были сами ценными всегда и невероятно желанными. Сколько она себя помнила, мужчины окружали её. И после замужества, позднего и трижды осмысленного, довольно быстро она вернулась к прежнему образу жизни, позволяя любить себя "не только лишь одному".

Можно было даже назвать её романтичной наркоманкой, если бы подобное определение практиковалось. За кажущейся лёгкостью и оптимизмом хорошо пожившего человека неизменно стоит энцефалопатия или тщательно выпестованный похуизм. У Софьи Платоновны последний был крепче бетона. Через её ментальный фильтр как через фильтр обратного осмоса проходили только положительные эмоции, а обратно в мир из большого о доброго тела женщины выходили только позитивные реакции.

Она пребывала в благодушном настроении стоило ей лишь сесть в микроавтобус. Милые соседи, прекрасные мужчины, изящные и непосредственные женщины! Невероятно загадочная дорога, чистенький и хорошо отделанный санаторий, фантастически приятный персонал! Она будто стояла на вершине горы, вздыхая внушительной грудью благоухающий воздух и взирала на чудесный пейзаж раскинувшийся ниже. И от восхищения этим видом сердце её билось чаще, а в животе нарастала щекотка восторга.

На пейзаже, между тем, паслась всего одна на вид кроткая овечка. Соседка по номеру была невероятно молоденькой и очень милой с своей карешечкой и большими серыми глазищами. У бледной и стройной девочки с кротким миловидным личиком был собой один только рюкзачок и красный чехол с ноутбуком, в то время как у самой Софьи Платоновны вещи на неделю с трудом вошли в два массивных чемодана, сверкающих глянцевым пластиком цвета слоновой кости: спортивная форма, сменка для процедур, "домашняя" одежда, и наряды "на выход", бигуди, фен, косметика, которая сама по себе заняла целое ведро, парфюм, крема, маски и скрабы – выглядеть достойно после пятидесяти хлопотно и накладно.

В молодости она тоже могла позволить путешествовать налегке. Хотя, если подумать и вспомнить – нет. Поэтому Софья со снисходительным умилением разглядывала нехитрый скарб соседки. Было ли это проявлением моды на осознанное потребление или любимый похуизм, выраженный в таком безразличие с собственному внешнему виду, предстояло только разобраться.

Соседку звали Валерия. Коротко познакомившись, она закинула свой рюкзак в шкаф, не выкладывая ничего и не переодеваясь, в то время, как сама Софа за час с лишним распихав вещи, приняла почти домашний вид благодаря свободному фисташковому трикотажному костюмчику, подчеркивающему массивные крупные бедра, без осечек привлекавших мужчин в прошлом веке. Фыркающая соседка особо не обращая внимания на женщину, походила с телефоном по комнате в отчаянных поисках интернета и мобильной сети, чертыхнулась не получив ни того ни другого, открыла ноутбук, одела наушники и погрузилась в сказочный мир, быстро и цепко перебирая пальчиками плоские кнопки.

Софья недоумевала: "приехать в царство разврата, и вместо поисков приключений, уткнуться в экран! Что с этой молодежью не так?!". Ей же хотелось бурления жизни, веселых потрясений и незабываемых эмоций, а для начала, немного ничего не значащего щебетания двух девочек-соседок. В непосредственном общении она видела приятность и очарование новых знакомств. Она немного завидовала молодости соседки, но снисходительно смотрела на её вялые рефлексы и бледный вид. "Они сейчас все такие нервные и озадаченные, будто каждый день решают судьбы мира, а не какой кофе выбрать".

От новых мест и смутных предчувствий сама она была на взводе. Ей очень хотелось с кем-нибудь поделится своими ожиданиям и мечтами, но привлечь к этому ближайшую жертву явно не удалось. Поэтому потомившись немного в гостиной, она включила телевизор. Пощёлкав каналами он к удивлению обнаружила там только три доступных канала: с каким-то турецким сериалом про любовь, нудистами на отдыхе, и откровенную разнузданную межрасовую порнуху на третьем. Она пощелкала каналами еще в поисках официальных новостей, но такого извращения не нашла. После чего со вздохом разочарования выключила и решительно поднялась с дивана с намерением пройтись по санаторию в поисках столь необходимого ей общения.

***

В номер постучали.

— Толя, открой – крикнул из своей спальни отец. Он только пришел от главврача и прилег отдохнуть.

Сын нехотя поднялся и отправился к двери. На пороге стояла горничная всё в том же откровенном наряде. Выглядела она очень аппетитно, хоть и комично, и Толя жадно осмотрел её с ног до головы.

— Твой отец в номере? – Проворковала она с удовольствием принимая взгляд молодого человека и бочком просачиваясь мимо него внутрь. Белокурые волосы спадали широкими локонами на темную ткань короткого платьишка. Грудь нещадно топорщилась. От девушки сладко пахнуло духами.

— Да, проходите! – Потянул Толя воздух.

Горничная быстро сориентировалась и отправилась, куда он показал. Довольно низенькая и крепкая фигурка её благодаря короткой юбочке и каблукам смотрелась стройной, хотя массивная грудь была заметна даже со спины.

— Николай Анатольевич, Инна Борисовна прописала вам профилактическую строчку каждый день, хотела вам предложить сделать это сейчас! – Звонко сообщила девушка. Можете звать меня Люба! – Добавила она. – Впрочем, зовите когда угодно!

— Что, прямо сейчас? Мне ваша директриса уже выполнила "процедуру", извиняюсь. Я хотел бы сейчас отдохнуть вообще-то! – Недовольно заворчал мужчина привставая с постели.

— Нет, нет, не вставайте! В этом нет необходимости! Я всё сделаю сама, если позволите! – Говоря, девушка стала закрывать за собой дверь спальни и расправляя принесенное с собой большое белое полотенце.

— Чёрт-те что у вас твориться! – Недовольно сокрушался мужчина.

— Ну что вы, Николай Анатольевич, первый раз встречаю отдыхающего, который бы возмущался! – Хихикнула девушка.

Толя только успел заметить огорошенный взгляд приподнявшегося с постели отца, когда закрывшаяся дверь отрезала намечающееся безобразие от его заинтересованного взора.

"Вот тебе на! Прямо в номер!" – услышал парень. "Офигеть, прямо в номер!", – Подумал он сам.

Между тем, за дверью Люба не рассусоливаясь склонилась на улегшимся на спину мужчиной и с твёрдой решимостью машины-убийцы взялась за ремень брюк.

— Вот прямо так, без разговоров? – Удивился Николай.

— Как говорит Ирина Борисовна, разговаривать – это красть время у настоящих дел.

Член вялый и поживший лениво выпал из сдернутых штанов.

— Вы можете сказать своей начальнице, что всё сделали, я подтвержу! – Все еще упрямился мужчина.

Девушка на секунду остановила руку, наминавшую податливую, почти жидкую плоть, и задумалась.

— Вы конкретно меня не хотите? – Помедлив спросила она, подняв на него свои густо накрашенные ресницы.

— Я сейчас вообще ничего не хочу! Думаете ваша начальница меня просто так отпустила? Я сюда вообще-то отдыхать приехал, а у меня вторая женщина за час! Я же не мальчик с такой интенсивностью любовью заниматься?!

— Орган работает лучше, если используется чаще! У вас явный застой в малом тазу! – Назидательно заметила Люба, – Кстати, о мальчике… – Вдруг встрепенулась она.

— Нет-нет, его пока не впутывайте! Я сам еще в шоке. Даже еще разговор не составил на эту тему! – Запротестовал Николай.

— Думаете, он не сообразит как и что? Или откажется, если я ему, как вам… – Закусила губу девушка, томно посмотрев на постояльца.

— Я его совсем не знаю. – Пожал плечами мужчина. – Мы с его матерью десять лет как разбежались. Ему тогда чуть больше десяти было. Видел по выходным и то, редко. Вот, сейчас мать с новым мужем уехали отдыхать, а мне его сосватали. Решит, что я озабоченный какой-то, в такое место привёз.

— А вы не озабоченный, а наоборот – нехочуха упрямая! – Продолжала наяривать рукой вялый член Люба. – Думаю, надо сюда вашего сына позвать, заодно всё и проясним. Он может взять меня сзади пока я делаю вам минет! Очень люблю сзади!! – Игриво предложила девушка. – Ой, у вас встаёт! – Трогательно удивилась она. – Тоже любите сзади?! А куда? В киску или…

— Да я ж вам объясняю, я только что, у вашего главного врача… – Перебил её Николай, но почувствовав собственную эрекцию в руках девушки обреченно замолчал, лёг и расслабился. Он уставился глазами в потолок когда девушка наклонилась над ним, обдав горячим дыханием живот и трогательно нежно взяла крепнувшую головку члена в рот.

***

Между тем Толя был глубоко взволнован и возмущен таким отношением. Почему именно к отцу пришла девушка, а его не почтили вниманием?! "Неужели так и будет всю неделю – отец развлекается, а он – как дурак должен сидеть и смотреть на это?". К своему возрасту у него уже был опыт в таких делах.

Заняться было ровным счётом нечем. Он врубил телек и сразу попал на смачную порнуху. Он не мог поверить, что это показывают на самом деле и тупо уставился в экран не понимая в реальности ли это всё. Но всхлипы и стоны к экрана были вдруг подхвачены похожими звуками из отцовской спальни! "Ну, зашибись, обложили!". Он вырубил звук и метнулся на залитый солнцем балкон, плотно закрыв за собой дверь. На улице стоял погожий день. Округа утопала в ярко-зеленой зелени, только местами проплешинами были видны дорожки. Балкон тянулся вдоль всей стены, разделённый перегородками, и каждый номер имел на него отдельный выход. Окно отцовой спальни было совсем рядом и немного поборовшись с нерешимостью, Толя заглянул в него.

С ярко освещенной улицы видно было плохо. Прищурившись и закрыв лицо ладошкой он смог разглядеть на постели фигуру отца, лежавшую на спине. Сверху, полураздетая на нем прыгала девушка-горничная. Распустив форменную жакетку она выпустила крупные белые груди, и они качались перед лицом мужчины, придерживающим девушку за бедра в черных чулках. Расправленная сверху юбка скрывала самое интересное, но не нужно было быть чересчур умным, чтобы понять, что там происходит.

Так близко и вживую Анатолию видел секс других людей впервые. Конечно, были засветы на вписках, дома мать с отчимом особо не стеснялись по ночам, но вот так, воочию, средь бела дня наблюдать взрослых людей за подобными делами ему не приходилось. Невольно он почувствовал как на таких мыслях собственный член затвердел, уткнувшись в тесную штанину. Он поправил его через карман, да так и оставил руку, продолжив ритмично надавливать на чувствительную головку.

— Тут так не принято!

Услышал вдруг Толя высокий девичьий голосок за спиной.

— Как?! – Вздрогнув и выдернув руку он испуганно обернулся, старясь скрыть стояк нелепой позой.

— Растрачивать столь драгоценный заряд попусту! – На соседнем балконе стояла молодая девушка, чуть постарше его, в широкой или растянутой футболке болотного цвета и джинсах. Он узнал в ней одну из тех, с кем ехал в микроавтобусе. Она была довольна произведённым эффектом и затянулась сигаретой.

— На кого же мне его тратить? – Развел руками Толя. – Меня тут за взрослого не считают.

— Погоди, на расхват будешь! – Со знанием дела пообещала девушка. Тут так всё устроено, чтобы отдыхающие сами друг друга развлекали по возможности. Так что и тебе достанется.

— Ты откуда знаешь? Была тут? – Толя совсем оправился от первого потрясения и подошел к перегородке со своей стороны. Девушка неторопливо курила, пуская дым в голубое небо.

— Не, не была. Но инфу собирала у тех кто был. – Сказав, она замолчала, подняв глаза к горизонту. – Поэтому тут мужчин с женщинами поровну, и расселяют по двое. Тут обычно парами приезжают, свинг-отель, знаешь такое слово?

— Чай не из тундры, знаю! А мы почему тут, я всего одну пару видел.

— Экспериментальный заезд. Директрисе разнообразия захотелось. Набрала людей с проблемами и хочет вылечить сексом. Новая программа.

— И какая же у тебя проблема? – Удивился Толя.

— У меня? Полное обесценивание физической любви. – Веско ответила девушка.

— Как это?! – Не понял парень.

— Ну как… – Он помолчала подбирая слова, – значит секс для меня ничего не значит. Как… как зубы почистить.

— Не нравится, что ли? – Опять не понял Толя.

— Нравится. Даже очень. Просто… Ну, представь. Отобрали у тебя сахар. И не давали, скажем десять лет. А потом дали кусочек. Каким он будет для тебя? Как бомба, взрыв вкуса, всех рецепторов, организм в шоке и потрясении. А если каждый день есть сахар, то он будет обыденностью, ничего не значащей, просто сахаром. Так и у меня с сексом. Я столько им занималась, что теперь не ощущаю в нём вкус.

— И тебя вылечат? – Удивился парень.

— Я не верю, но для того, чтобы попасть в число гостей этого хватило. – Девушка докурила и отправила окурок по дуге в кусты, заканчивая разговор.

— А сексом-то тебе можно заниматься?

— Никто мне пока не запрещал, – подумав мгновенье ответила девушка. – Хочешь с меня начать? – Мило улыбнувшись прищурила она смешливые серые глаза.

— Ну.. не то чтобы… – Заблеял Толя.

— Хорошо, я подумаю, – кокетливо наклонила голову девушка. – Кстати, меня Валерия зовут.

— А я – Толя, – вздохнул парень на прощание.

***

Иногда хотелось сесть ей на грудь сверху, наложить руки на её белую шею, сжать их и смотреть как жизнь утекает из её прекрасных зелёных глаз. Таких любимых, таких ненавистных. Как последний воздух выходит из открывшегося в тщетной попытке вздохнуть идеальных чувственных губ, обнаживших ровные, как на подбор белые зубы, и мягкий идеально розовый язык. Блистательная, невозможная, убийственно идеальная, ненавистная, ужасная жена Ольга!

Она тарахтела без остановки уже несколько часов. Взведенная циркулярная пила её недовольства визжала и звенела стоило ей сегодня проснуться и начать собирать вещи. Это продолжалось всю дорогу, за несколько минут затихло, когда она заселились номер, только по тому, что она закрылась в туалете. И потом занялось с новой силой. Всё было не так. Вся жизнь её прошла зря, а муж ей попался совершенно никудышный, а главное – чёрствый и какой-то… "не такой".

В обычной жизни Виктор бы уже давно свалил на работу, или куда-нибудь развлечься с друзьями, или просто снял девку и забурился с ней. Но сейчас он был лишен выбора и покорно принимал весь словесный поток на свою лысеющую на темечке голову.

Ольга, кажется, была даже рада возможности вот так вот вызвериться на супруга, который обычно ограничивал с ней своё общение необходимым минимумом.

— Витя, как ты себе это представляешь, я – с другими мужчинами?!

— Ну почему сразу с другими? Есть тренажеры? Массаж, физиопроцедуры! Тебе же назначили!

— А ты, ты будешь с другими бабами трахаться?!

— Ну что ты, как ты могла подумать, нет конечно! Это же все по желанию!

— Ну а если я, скажем, захочу, или мне предложат. Что тогда делать?!

— Ты? Захочешь?! Когда такое последний раз было?! Для начала, эту рыбу следует разморозить! – Муж не мог сдержать смеха, чем вызвал еще большую ярость супруги.

— Да это ты…! Это после тебя! Из-за твоего..! – Она махала руками, не в силах словами выразить всю безмерность своего возмущения. – Ты меня такой сделал! Своим наплевательским отношением, невнимательностью, безразличием! Возьму и назло изменю тебе! Ты сам меня к этому подталкиваешь! – В сердцах выпалила она.

Он только махнул на неё рукой. Увидев такую реакцию на её угрозу, Ольга бросилась в свою комнату, хлопнув дверью.

Ничего нового. Зато после наступила блаженная тишина.

***

"Он – стержень. Таранящий жезл, неотвратимая кара, заполняющая роковые вместилища похоти под громкие крики их обладательниц. Перед ним нет преград, и барьеров, и невзятых высот! Каждая примет его с благодарным вскриком, раскинув ноги в призывном жесте подчинённой страсти, раскроет свой цветок для его хоботка, хобота, хоботища!"

Эта девка не была исключением. Две? Три? Одна! Минута потребовалась, чтобы подняться из-за стола, проследовать за выжидательно озирающейся официанткой в подсобное помещение, запереть его, и развернуть женщину к себе задом, чуть наклонив её к столу. Та была готова! Она стоила ему глазки весь обед. И не она одна. Но остальные были в основном унылые женщины неидеальной внешности с проблемными фигурами, а у этой официанточки всё было тип-топ. Ну может кроме немного туповатого выражения на лице. Но сексу сзади это совсем не мешало. Он брал её с оттягом, неторопливо, подстёгивая ощущения партнерши то щекоткой сосков, то поглаживанием щелки спереди.

Она крутила задом как кобыла на выездке. Будь у неё хвост – он бы трубой стоял перед его носом. Сам же, как безошибочная машина любви, был идеален и неподражаем в своих отточенных и выверенных действиях. Он вел эту официантку к умопомрачительному оргазму уверенной рукой, идеальных пропорций членом. И это случилось разочаровывающе быстро. Стоны стали сильнее, она завихлялась не в силах больше стоять на слабеющих ногах, вцепилась в стол руками и заголосила как потерявшаяся корова – низко и утробно. Он держал её извивающееся бьющееся тело, не вынимая члена, пока она не успокоилась.

Сучка сползла на колени с благодарными глазами принимая в свой рот его прекрасный член. "Ох, напрасно это ты, лучше бы перетерпела и дождалась когда я кончу в твою опытную развратную дырку!" Но сама напросилась. Следующие десять минут он жестко имел её в рот, надавливая на голову двумя руками. Тер глотку под громкие чавкающие звуки. Грудь вывалилась в расстёгнутую блузку и забавляла его прыгающими сосками. Они стояли как сучки на дереве, плотные и твёрдые. Официантка таращила глаза, но не вырывалась, принимая его безропотно и даже с удовольствием. Он спустил ей в рот, и она умильно старательно проглотила. Вот блядина. Хотя, хорошая девочка. Он потрепал ее по щеке, а она радостно улыбалась поплывшим лицом и вытирала большой распухший рот.

Девушка была девушкой – ждала каких-то слов, но уже потеряла его интерес минуту назад, когда принимала его сперму.

— Это было… было… волшебно! Ты – прелесть! – Идеально сказал он: толику грустинки, много благодарности в голосе, достаточно теплоты и заботы. – Так здорово, что я встретил тебя!

— И мне! – Девушка была тронута.

"Ну еще бы." Он выставил её первой, кое-как поправив на ней униформу. А потом выбрался сам. "Если они считают, что смогут победить мой сексоголизм на всё готовыми горничными и официантками, то он будет вынужден просить свои деньги обратно!"

***